Изумрудный грот

В Оз есть одна фундаментальная вещь. Постоянная. В Оз не было ничего постоянного. Сегодня спокойный тихий день, а завтра кто-то устроит бунт, поднимая на уши всю тюрьму. Сегодня ты клянешься самому себе спокойно отмотать остаток срока, не суя свой нос в опасные заварушки, а завтра уже толкаешь дурь под лестницей, опасливо озираясь по сторонам. Сегодня ты на коне, а завтра выебанный во все щели прэг. Сегодня ты жив, а завтра мёртв. Постоянным было только это постоянство непостоянного. — Звучит умно, — Торквемада положил ладонь на плечо Мигеля, осторожно оглаживая тёплую кожу пальцами. Альварес лежал с закрытыми глазами, пытаясь заснуть. Но сна не было ни в одном глазу. Прошла уже почти неделя с тех пор, как Алонзо вложил волшебную таблетку в рот Альвареса. Мигель был абсолютно беспомощен, он растекался на койке, пребывая в своих бредовых видениях. Но Торквемада и пальцем его не тронул. Он лишь сидел рядом, поглаживая по волосам и лицу, с интересом наблюдая за тем, как Мигель ловит неведанный ранее кайф. Но, к сожалению Алонзо, после возвращения в реальный мир, Альварес испуганно оттолкнул его и послал куда подальше, обещая лично задушить, если тот хоть на метр приблизиться к нему с этими странами колесами и слащавыми пошлыми подкатами. И Торквемада понял. Он крутился вокруг Мигеля, но больше таблетки не предлагал. Он невзначай его касался. То проводил ладонью по спинке стула, задевая оголенные участки спины, то специально клал свои руки на чужие плечи. Иногда он позволял себе нависнуть над Мигелем и, погладив его по ежику волос на голове, вдохнуть его аромат. Он часто склонялся к его шее и горячо шептал на ухо комплименты. Не пошлые, приятные. — Выглядишь задумчиво. Ты умнее многих здесь, Мигель. — У тебя доброе сердце, мне это нравится. — Я восхищён. Ты сильнее, чем кажешься. — Ты очень красивый, — произнес Торквемада, в очередной раз склоняясь над Мигелем, играющим в карты с двумя другими заключенными. Альварес ударил ладонью по столу, обращая внимание некоторых заключенных и надзирателей на себя. Карты разлетелись по столу. — Да оставишь ты меня в покое или нет, мать твою? — Мигель встал напротив Алонзо и шепотом добавил, — я не стану твоей шлюхой, клоун. И наркоту свою затолкай себе в зад. — Ох, Мигель… — И сказку про свою девственную дырку расскажи вон тому парню, — Альварес ткнул пальцем в огромного негра, стоящего у телефонного аппарата, — его такое явно заинтересует. Мигель развернулся и направился назад в камеру. Торквемада так и остался стоять посреди общей зоны, грустными глазами разглядывая спину удаляющегося сокамерника. Мигель был так несчастен, так сломлен, но всё ещё из последних сил отстаивал свою честь и гордость. Алонзо это уважал. И восхищался. Колеса шли, как сахарная вата в Диснейленде. Уже треть сидящих в Изумрудном хоть раз попробовали этот невероятный кайф, после не желая слезать с этого. Кокаиновые торговцы, те кто толкали траву и гашиш бесновались, мечтая убить короля ночи, но Торквемада завел полезных знакомых, которые обеспечивали ему защиту и стабильный заработок. Панкамо был рад нажиться на чём-то ещё, особенно если нужно было всего лишь бдеть, чтобы Алонзо никто не пришил. — Бизнес, бизнес, бизнес. Дела так выматывают, — Торквемада лежал на верхней койке после отбоя, разговаривая сам с собой, — я всё никак не могу понять, почему ты шугаешься меня, Мигель. Я ведь так и не воспользовался твоим беспомощным состоянием. А ведь мог. Альварес в ответ промолчал, упрямо пытаясь заснуть под бубнеж Алонзо. — Мой бизнес — это вскрытие человеческих пороков и их удовлетворение. Чревоугодие, похоть, лень. Вся эта праздная клубная жизнь научила меня видеть «сквозь». Я разбираюсь в людях, Мигель, уж поверь, — Торквемада спустился со своего яруса, присаживаясь на самый край койки Альвареса и смотря на его загорелую спину, — ты выделяешься среди местного контингента. В ответ Мигель лишь чуть отодвинулся к стене, желая сохранить безопасную дистанцию. Что бы Торквемада ни говорил, Альварес ему не верил. — Не стану скрывать, ты кажешься мне самым привлекательный заключённым Изумрудного города, но член не управляет моей головой, Мигель. Мне важно, чтобы ты был на моей стороне. Не как прэг, будь моей правой рукой. — Скажи, — Альварес чуть повернулся к Алонзо, вглядываясь в темноте в чужое лицо, — ты левша или правша? — Правша. А к чему такой вопрос, сладкий? — Торквемада улыбнулся уголками губ, ощущая прилив радости хотя бы от какой-то реакции на свои слова. — Прости, не могу принять предложение. Не хочу вызывать ассоциации с твоей правой рукой, которой ты лысого гоняешь. Альварес снова отвернулся к стеклянной стене, прикрывая глаза. Алонзо несколько секунд обдумывал сказанное Мигелем, а потом, неожиданно даже для себя, рассмеялся. Мигель снова обернулся. — Что, смешно, педик сраный? Свали с моей койки, — Альварес несильно пнул Торквемаду и тот, всё ещё улыбаясь свалился на пол. — Я давно так искренне не смеялся, Мигель, — Алонзо снова подлез к Альваресу и на этот раз нагло улегся за его спинной. — Какого хрена? Мигель ошарашенно дернулся, когда Торквемада обнял его рукой, удерживая на месте. Алонзо был сильнее и крепче, а потому лишь настойчивее сжал парня в объятиях, утыкаясь носом в его шею. — Я ничего не сделаю, если ты сам не захочешь. Послушай, малыш, — король ночи приподнялся на локте и силой развернул Альвареса к себе лицом, заставляя оставаться лежать на спине, — хочу, чтобы ты вбил себе это в голову. Я не сделаю ничего, что бы тебе не хотелось, Мигель. Даже если когда-то ты позволишь мне коснуться себя, ты не станешь моей шлюхой. У нас просто будет партнерство с привилегиями. Ты и я равны, Мигель, подумай над этим. Я предлагаю взаимовыгодные условия. — Взаимовыгодные — это какие? Ты меня ебешь, подсаживаешь на свои волшебные таблетки, наверняка сбрасываешь всю грязную работу, а я взамен получаю…? Наверное, нихуя? — Ну зачем ты в такие крайности кидаешься, м? — Торквемада улегся на спину рядом с Альваресом, нежно поглаживая его руку, — секс — это общее удовольствие. Я мог бы трахнуть тебя силой, но я не сделал этого. И не сделаю. Насчет таблеток… Алонзо повернулся к Мигелю, сталкиваясь с ним взглядом. — Мы разве уже не решили это вопрос, детка? Никаких таблеток, даже если ты сам попросишь. Мне нужен партнер с ясной головой, а не нестабильный торчок. — Да ладно? — Если бы мне нужен был именно такой, я бы выбрал кого-то посговорчивее тебя. Ко мне очередь до дверей блока стоит, а ты нос воротишь. Торквемада повернулся на бок лицом к Мигелю и строго взглянул на него, сияя во мраке камеры пустым белым глазом. — Пошёл ты. Я таких как ты повидал за долгие годы в Оз. И все они закончили с заточкой в брюхе. — Таких, это каких? — неожиданно спросил Алонзо. — Педиков разукрашенных, — сказал, как отрезал Мигель, отворачиваясь от сокамерника. — Со мной такого не случится, милый. — В Оз есть одна фундаментальная вещь. Постоянная. В Оз не было ничего постоянного. Сегодня спокойный тихий день, а завтра кто-то устроит бунт, поднимая на уши всю тюрьму. Сегодня ты клянешься самому себе спокойно отмотать остаток срока, не суя свой нос в опасные заварушки, а завтра уже толкаешь дурь под лестницей, опасливо озираясь по сторонам. Сегодня ты на коне, а завтра выебанный во все щели прэг. Сегодня ты жив, а завтра мёртв. Постоянным было только это постоянство непостоянного. — Звучит умно. Альварес закрыл глаза, ощущая прикосновения тёплых пальцев к плечу. Ещё никогда в голове Мигеля не было столько мыслей разом. Сомнения обуяли его с первых минут знакомства с этим королём ночи, и с тех пор только крепчали, набирая силу как снежная лавина. Сомнения в собственных силах. Сомнения в том, увидит ли он вообще свободу когда-то. Сомнения в убеждениях о вреде наркотиков. Сомнения в собственной ориентации. Торквемада относился к нему со всей нежностью и осторожность, на которую, наверное, мог быть способен кто-то в Оз. Он давил, но не сильно. Он убеждал, но неспеша. Он подбирался всё ближе, но не используя силу. И Альваресу так хотелось наконец сдаться, подарить контроль над собой, над собственной жизнью в чьи-то руки, хоть на минуту. Он так устал. И, приняв однажды таблетку, он вверил себя в руки Алонзо, который, несмотря на соблазн, не подвел Мигеля. Потерять контроль оказалось страшнее, чем представлялось. Он буквально чуть не стал чужой подстилкой. Да и снаркоманиться в стенах Оз было проще простого. Как бы ни было смешно, но Мигель принимал тот факт, что будь на месте Торквемады кто-то другой, его бы уже переебала добрая половина блока, накачав всем подряд. Так бы он и ушёл в мир иной — от передоза, трахнутый и униженный. — Я, блять, не знаю, что делать… — неожиданно и тихо произнес Альварес, перекатываясь на спину. Торквемада всё ещё нависал над ним и вглядывался в его измученное лицо. — А чего бы тебе хотелось? — Я так устал бороться. Бороться с придурками по ту сторону стекла, с гребаной судебной системой. Я изо дня в день борюсь с собой, стараясь стать чуть лучше, чем вчера, но это нихрена не окупается в этих стенах. Я словно блуждаю в темноте, бегу куда то, но выхода как будто просто нет. — Мигель, тебе не обязательно так себя мучать. Просто позволь мне протянуть тебе руку помощи, —произнёс Торквемада, укладывая свою ладонь на голый торс Альвареса и неспеша двигаясь ниже. Мигель в последний раз встретился взглядами с Алонзо, после чего его веки опустились. Торквемада ощутил, как расслабились мышцы под рукой. Мигель запрокинул голову и чувственно вздохнул, приподнимая бедра, когда пальцы короля ночи забрались под резинку трусов. — Ох, милый… Твоё тело такое честное, — сказал Алонзо, лаская чужой полувставший член, параллельно с этим сцеловывая чужие тревоги. Альварес вздрагивал, постанывал, когда накрашенные черные ногти проходились по чувствительной головке и цепляли уздечку. Никакие D-колёса не были нужны, Альварес и без них ловил запредельный кайф. Торквемада осыпал поцелуями всего Мигеля. Шея, ключицы, плечи. Алонзо целовал тыльную сторону чужой ладони, желая показать, что Альварес для него не просто прэг. Он прижимался губами к виску, после слизывая с губ соленые капли пота. Белье болталось на стуле у двери, пока Торквемада терзал тело Альвареса. Мигель послушно раздвигал ноги, позволяя делать со своим телом всё, чего бы не взбрело королю ночи в голову. Алонзо в ответ не отказывал себе ни в чём, двигая одной рукой по горячему члену, а второй толкаясь внутри, из раза в раз попадая по простате. — Сегодня обойдемся без проникновения. Хочу сделать это… Чуть романтичнее. Всё-таки это будет первый раз и для меня тоже. — Заткнись… Дай я лучше… Тоже тебе подрочу. — Малыш, ты прелесть, — Алонзо лишь на секунду прервался, чтобы оседлать Мигеля и позволяя ему обхватить оба члена своими руками, — поработай, милый. У Мигеля просто сносило крышу. Он смотрел в глаза Торквемады, двигая рукой всё быстрее и быстрее, пока оба не издали протяжный стон и не кончили на грудь и живот Альвареса. У Мигеля силы были лишь на то, чтобы откинуться на подушку и насладиться послеоргазменной сладостью, которая всё ещё теплом поднималась от паха к животу. «Отдыхай, я всё уберу» — последнее, что услышал Альварес, прежде чем провалится в темноту. Мигель проснулся за пару часов до подъёма в ужасе боялся отрыть глаза. Что я наделал? Торквемада сопел ему в ухо, обнимая поперек груди и закинув на него свою ногу. Тело всё ещё помнило тот потрясающий оргазм и то удовольствие, что дарили ему нежные руки Алонзо. Я его шлюха. Альварес осторожно взял запястье лежащей на себе руки и попытался спихнуть с себя Алонзо, но тот сразу отбросил чужую ладонь, ещё крепче, чем прежде обнимая Мигеля. — Подъем не скоро, спи, милый. — Убери свои ебучие грабли, — Мигель снова начал отпихивать Торквемаду от себя, на что тот приподнялся на локте, целуя Мигеля в лоб. — Я думал, мы прошли этот этап, дорогой. Если ты так переживаешь, я напомню, что ты всё ещё не мой прэг, шлюха или кто-либо ещё. Синонимы придумай сам. Ты всё ещё мне интересен, и я думаю, что мы сработаемся на ура. А теперь успокойся и засыпай. Торквемада ещё пару раз поцеловал Мигеля в висок и плечо, укладываясь рядом и накрывая раскутавшегося во сне Альвареса покрывалом. — Ты ведь ебаный врун. Я насквозь тебя вижу, — с нескрываемой обидой выпалил Мигель, отворачиваясь от сокамерника. — Мигель, милый мой… — Алонзо устало вздохнул, нехотя перелезая через Альвареса и садясь около его бедра, — я сейчас заберусь на свою койку и дам тебе время подумать. Но послушай вот что… Торквемада взял Мигеля за руку и после недолгой паузы продолжил. — Я вижу, как больно тебе от того, что тебя предавали огромное количество раз. Тебе врали, снова и снова, но ты каждый раз верил… И мне ты тоже веришь. И продолжай верить. Я буду рядом в горе и в радости, милый, — шутливо закончил Торквемада и, ещё раз поцеловав Альвареса в лоб, вскарабкался на свою койку. Более Альварес не сомкнул глаз, но с наступлением утра тревога уже отпустила его. Когда Алонзо проснулся, то увидел, как Мигель умывается, склонившись над раковиной. Их глаза на секунду пересеклись в зеркале. Когда Мигель едва улыбнулся Торквемаде, тот ярко и широко улыбнулся ему в ответ.