Изумрудный грот

— Тоби… Ну постой же ты! — Крис вцепился в чужой локоть, но под тяжелым взглядом голубых глаз сдался, и сделал шаг назад. — Я скажу это в последний раз, — прошипел Тобайас, поворачиваясь лицом к собеседнику, — не приближайся, нахуй, ко мне. Ещё раз тебя увижу — убью. — Прошу, давай просто поговорим… — негромко произнёс Крис, смотря вслед хромающему Бичеру. Тот неуклюже переваливался с трости на здоровую ногу, злобно зыркая по сторонам. — Блять… — Келлер провел вспотевшей ладонью по шее, прикрывая глаза. Он вот уже который день таскался за Тобайасом по блоку в надежде как следует попросить прощения, но справедливо натыкался на блестящие от ярости глаза и скупое «убирайся». Он как собачонка, хвостиком следовал за Бичером, подыскивая момент получше. Но он по какой-то причине так и не наступал. Возможно, причина в том, что в Оз никогда не выпадало момента получше. Или сейчас или никогда. Так Келлер и решил, возвращаясь в их общую с Тоби камеру. О да, Келлер думал, что общий быт немного сгладит углы и сердце Бичера вновь оттает, однако совместное проживание, кажется, только сильнее раздражало Тобайаса. Он не подпускал Криса к себе, даже не позволял коснуться. Последний раз, когда Келлер попытался взять его за руку, закончился разбитым носом и кровью на бетонном полу. Несмотря на собственное раздражение, Крис отдавал себе отчет в том, что абсолютно вся вина за холодность Тоби лежит на его плечах. Если бы он только вовремя остановился, а не продолжал плясать под дудку Шиллингера. Если бы только прислушался к самому себе. Да, Келлер просто привык полагаться на Шиллингера и арийское братство, слишком уж долгий путь они вместе прошли. Однако, это больше было уже не важно. Крис выбрал сторону, зная, что бы ни случилось, назад пути нет. Шиллингер враг Тобайасу, а значит и ему. Тобайас до последнего сидел в общей зоне, лишь краем глаза поглядывая на собственную камеру. Крис лежал на своей койке, прикрыв глаза. Он спокойно дремал, дожидаясь отбоя и возможности в очередной раз попытаться заговорить с Бичером. Так пролетели минуты, а за ними часы. — По камерам, отбой! — крикнул один из надзирателей и Тоби, ковыляя, нехотя поплелся в камеру, где его уже с глупой улыбкой на лице ждал Крис. — Тоби! Ну неужели, я думал ты и ночевать там останешься, — попытался пошутить Келлер, но опять потерпел фиаско. Тобайас даже глаз на него не поднял, подходя к раковине и наклоняясь, умывая лицо. — Ты можешь меня просто выслушать? Ничего не нужно отвечать, просто послушай, хорошо? В ответ тишина. Бичер вытер лицо полотенцем и стеклянными глазами лишь на мгновение посмотрел на Криса, тут же отводя взгляд и карабкаясь на верхнюю койку. Крис встал, укладывая руки на покрывало Тобайаса, смотря на него щенячьими глазами. — Послушай, я знаю, что сделал. И я отдаю себе отчёт в том, что облажался. В тот момент меня всё устраивало. Шиллингер науськивал меня, подталкивал, я даже не замечал, чего хотелось мне. А мне хотелось тебя, Тоби… И до сих пор хочется, — Крис безумно желал взять Бичера за руку и сжать в своих ладонях, чтобы тот сам прочувствовал то, что чувствовал Крис, однако Тобайас всё так же пустыми глазами смотрел перед собой. Келлер замолк, ощущая безнадёжность. Внутри поднималась буря, злость. До него никак не могло дойти, чего сложного в том, чтобы просто дать ещё один шанс. Не только ему. Дать шанс им. Крис ведь осознал вину, извинялся множество раз, наматывал круги вокруг Бичера, как кабель вокруг целочки. Но Тоби упирался, как баран, игнорируя всё в Келлере, вплоть до его существования. — Знаешь, что, Крис… — вдруг подал голос Тобайас, — ты неисправимый эгоист. Ты хочешь меня, и упрямо говоришь о том, что виноват, но всё равно постоянно напоминаешь мне, что Шиллингер тебя подговорил, что он источник твоих бед. Если некому поплакаться в жилетку, предлагаю вернуться к Верну и вешать эту ебучую сопливую лапшу на уши ему. Тоби отвернулся к стенке и накрылся одеялом с головой, давая понять, что на этом тема закрыта. — Ну что мне сделать, чтобы ты мне поверил? Хочешь, я признаю вину? Прямо с утра пойду к МакМанусу и скажу, что это я тебя избил? — Заложи и Шиллингера заодно, — буркнул Тоби и снова замолчал. — Чтобы он грохнул меня? Это же прямой путь в могилу, ты и сам знаешь. Просьбу Бичера он и не думал воспринимать всерьез, что ещё больше задело Тоби. — Всегда догадывался, что ты трус, Крис, — Тобайас скинул одеяло с лица и приподнялся на локтях. Его голубые глаза блестели во мраке камеры и Келлер на секунду был зачарован этим. — Тоби, не проси меня самолично копать себе яму два на полтора. Ты ведь не хочешь, чтобы со мной что-то случилось, верно? Крис всё же осмелился нежно коснуться пальцев Бичера и с удивлением понял, что тот не попытался сбросить его руку. Тот лишь устало вздохнул и прикрыл глаза. — Я хочу тебе верить. Очень хочу. Я в какой-то степени даже верю тебе, Крис. Но я больше не доверяю тебе настолько, насколько доверял раньше. Ты растоптал меня, унизил, предал и после этого ждешь, что после пары извинений моё ледяное сердце растает и я прыгну в твои объятия? — Ну… Вообще план был примерно такой, — отшутился Келлер, поглаживая чужую ладонь. Ох, вот теперь он по-настоящему понимал, насколько проебался. — Ты знаешь, чего я от тебя хочу. Заложи Шиллингера. Докажи, что с братством покончено и я, возможно, приму твои извинения. А пока, — Тоби убрал руку под одеяло и снова отвернулся, — не доставай меня своим пустым трёпом. Крис ничего не ответил. Слова были уже излишни. Он молча опустился на свою койку и сверлил взглядом чужой матрас. На нём лежал его волчонок Тоби, такой гордый и непробиваемый, но с мягкой сердцевинкой внутри. Крис улыбнулся, представляя надгробный камень со своим именем, под которым красивыми завитушками будет написано «умер из-за любви во имя любви». — Это я и Шиллингер избили Бичера, — Крис упёрся ладонями в стол в кабинете МакМануса, который с явным скепсисом в глазах оторвался от горячего утреннего кофе. — Ага, а я тогда Иисус Христос. Ты что, накурился? Или это кокс? Ну-ка, дай зрачки посмотреть, — МакМанус приподнялся, вглядываясь в глаза напротив. — Я серьёзно. — С чего бы тебе сдавать мало того, что Шиллингера, — МакМанус нервно усмехнулся, — так ещё и себя в придачу. — Послушай, если не веришь, то вот как всё произошло: мы были в зале, я сам привел туда Бичера, а когда мы остались наедине, пришёл Верн. Арийцы держали Тобайаса, а мы с Верном… — Ладно, стоп, — Тим прервал Криса, обдумывая его слова, — ты же понимаешь, что после этого разговора тебя и Шиллингера ждёт сраный карцер? — Нет, я думал мы полетим на радуге в кафе-мороженое, — саркастично заметил Крис. — В изолятор его и Шиллингера, — скомандовал МакМанус надзирателю в дверях, отпивая чуть остывший кофе, — и Бичера сюда. Бичера ждать долго не пришлось. Он смотрел вслед улыбающемуся Келлеру, которого под белы рученьки вели в изолятор. На пару с Шиллингером. Арийцы с явным намёком на скорую расправу смотрели на Тобайаса, который неторопливо поднимался к МакМанусу, переставляя свою трость. — Бичер, объясни мне только одну вещь. Зачем Келлер заложил себя и своего верного товарища Шиллингера? — Потому что я сказал ему сделать это. Они избили меня и Келлер решил искупить свою вину передо мной. Я поставил условие. Он его выполнил, — Тобайас на секунду задумался и с улыбкой выдал, — сам не ожидал, что он на это решится. — Охренеть. У нас не Изумрудный город, а Санта-Барбара какая-то, — МакМанус устало провел ладонями по лицу и махнул Бичеру рукой, мол «проваливай». Бичер уже доковылял до двери, когда Тим его окликнул. — Подселить к тебе кого-нибудь другого? — Нет… — Тоби слегка измучено улыбнулся, — спасибо. Неделя карцера многое даёт. Ты только и делаешь, что думаешь. Бесконечно, с перерывами на сон. Сквозняк гулял по голому телу, сырость усугубляла всё, что можно усугубить. Ты ешь, спишь, ссышь в ведро и так по кругу. С перерывами на раздумья, конечно. У Криса и так были долгие три месяца реабилитации Бичера, но ещё одна дополнительная неделя точно не была лишней. — Интересно, как Тоби встретит меня? Позволит ли он обнять себя, или может даже поцеловать. Или больше… Он разрешит мне потрогать себя за член и сзади. Сам возьмёт в рот. Должен же он как-то наградить меня за такие жертвы, да? Я бы оттрахал его глотку, трахал бы с оттяжкой, но пожёстче, чтобы он задыхался. А потом бы и его трахнул. Нежно. Интересно, он так же думал обо мне эти дни? Или… — Да завали ты своё хлебало, Келлер! — рявкнул надзиратель за дверь, ударяя по ней дубинкой, — блевать тянет от твоей гомосятины! — Начальник, может тогда не стоит подслушивать чужие монологи? — едва слышно произнес Крис, с улыбкой трогая себя за член. Он грезил тем, каким послушным будет Тоби в его руках, когда он вернётся. Как он наконец отдаст всего себя в его руки. Келлер активнее заработал «правой», кончая с тихим вздохом на холодный бетонный пол. Криса позабавило то, насколько всё вокруг было засранным. Даже его конча была едва ли видна. — Ещё день… — Ещё день, — Тобайас забрался под одеяло больше, ища в нём то тепло, которого ему так не хватало. Ещё одни сутки и Крис вернётся к нему в камеру, наверняка с самым победоносным выражением лица. Он улыбнётся и, ещё раз извинившись, полезет целоваться. Заберется своими горячими ладонями ему под футболку и будет гладить спину, бока, грудь. Зацелует шею и лицо. — Боже, о чём я только думаю… Бичер зажмурился и принялся считать овец. Одна за одной они перепрыгивали через забор, унося за собой мысли Тобайаса и тот вскоре заснул. У Бичера день прошёл, как в тумане. Он перебросился с парой парней в карты, молча обедал, разглядывая желтый потрёпанный поднос, заглянул в библиотеку, да так там и оставался до самого отбоя. Он изучил пару книг по юриспруденции, с горечью подмечая, что многое позабыл. Жизнь до Оза словно была каким-то сладким, но печальный сном, и выход на волю был только вперёд ногами. Келлер всё ещё думал. Но, к собственному удивлению, думал не только о том, как нагнет Тобайаса, когда выберется из изолятора. Он просто думал о Тоби. О его глазах, о его рыжих мягких волосах, о теплых сухих губах. О его нежных руках, которые Тоби обязательно опустит на щеки Криса, говоря какую-то любовную чепуху. Келлер думал о вечно ледяных ногах Тобайаса, которые хотелось отогреть в своих ладонях. О его влюбленном взгляде, которым он одаривал в Оз лишь Келлера. Крис снова и снова прокручивал в голове момент их первого поцелуя. Уже тогда нужно было послать Верна нахуй и поддаться чувствам. Нужно было сказать «стоп» ещё когда Тобайас напугано отмахнулся от его первых прикосновений. — Как же много шансов у меня было, твою же мать… И все он победоносно просрал. Как можно быть таким слепым и тупым, Крис и сам до конца так и не понял. Вот она — рыбка, плывет к тебе, вот-вот запрыгнет на крючок, а ты наматываешь леску на барабан за секунду до клёва. Тобайас открывал свою душу медленно, боязливо. Он знал, что его могут кинуть, но его сердце было таким горячим и честным, что он просто был не в силах держать всё в себе. Его гребаное тупое сердце только и искало того, кто бы принял всю его правду. Первое время Тобайас задыхался от удушливой боли ночами, захлебываясь слезами. Он открылся, доверился, всего себя подарил Келлеру на потеху. А потом начало отпускать. Боль не уходила, но слез уже не осталось. Тоби просто жил дальше, осознавая, что его предал тот, кого он искренне полюбил. Первое время Крис был рад тому, как шикарно он отыграл героя-любовника и как виртуозно они с Шиллингером надули Бичера. Но время шло. День за днём Крис осознавал всё больше, какую фатальную ошибку он совершил и это просто высасывало все силы. В компании Шиллингера он держался отлично, забывая обо всём, что они натворили, но одинокими ночами Келлер раз за разом прокручивал момент в спортзале. Какое же у Тобайаса было лицо… Келлер бы и сам заплакал, если б был способен на такое. — Ты патологический лжец, психопат и… И манипулятор сраный! — крикнула ему однажды бывшая жена, выбегая из дома и громко хлопая дверью. — Да, а ещё я охуенно трахаюсь, детка! — крикнул в след Крис. Крис любил множество женщин. И множество мужчин. Он это и не скрывал, прямо говоря, что даже с Шиллингером их связывали раньше не обычные дружеские отношения. Хотя Верна он никогда не любил. Просто сосал, а тот его защищал. Услуга за услугу. С Тобайасом его каменное сердце словно забилось вновь. Это не было похоже не на одну из его страстей на воле. В стенах Оз даже любовь приобретает новые очертания. Крис никогда не стеснялся пользоваться своим природным шармом, очарованием и внешностью. Любая молодая девка или смазливый парнишка, только взглянув на него, прощали все косяки Криса, забывая о них напрочь. Но Тобайас был другим. Он, безусловно, любил Келлера, иначе бы просто не дал ему ещё один шанс, но он не забудет. Простит, но уже никогда не откроется Келлеру полностью. Его годами будут преследовать сомнения, искренен ли Келлер, или это очередной спектакль. Если случится что-то плохое, первым, на кого подумает Тоби будет Крис. Не по собственной воле в его голове будет возникать мысль о возможном предательстве. И Келлер винил себя в этом, зная, какую боль это будет причинять Бичеру. — На выход, Келлер. Одевайся и пошёл, — надзиратель бросил Крису в лицо его одежду и, дождавшись пока тот всё натянет, повел его назад в Изумрудный. Арийское братство уже не встречало его, как своего, презрительно зыркая из разных углов блока. — Верну ещё добрую неделю торчать в изоляторе, а тебя уже выпустили. Конечно они не рады. Будь добр, не лезь на рожон, не усложняй мою работу, Келлер, — сказал надзиратель, выталкивая его в блок и возвращаясь к изолятору. Крис пропустил все наставления мимо ушей, глазами ища Бичера в толпе заключённых. Но тот, вероятно, не очень то его ждал. Келлер молча зашёл в камеру и улегся на свою койку, прикрывая глаза. Он и сам не заметил, как провалился в легкий поверхностный сон. Разбудили его чьи то слабые толчки в плечо. Крис приоткрыл глаза и с улыбкой понял, что перед ним Тобайас. — От тебя так вкусно пахнет, — сказал Крис, приподнимаясь на постели и с наслаждением вдыхая аромат рыжих сырых волос, от которых пахло чистотой и дешевым кусковым мылом, — я скучал. — Я тоже, Крис, — тихо произнёс Тобайас, неожиданно даже для самого себя. — Ты меня прощаешь? Я что угодно сделаю ради тебя, Тоби. Мне нужен только ты, и теперь я ясно это понимаю. — Я… Да, я тебя прощаю, но… Я не знаю, могу ли всё ещё быть с тобой в таких отношениях. Я постоянно думаю «а что если всё повторится? Что если Крис снова оставит меня на растерзание арийцев или кого похуже?». Тобайас измученно опустил лоб на сложенные в замок руки и задрожал, словно от холода. — Тоби… — Крис со всех нежностью, на которую только был способен, обнял Бичера, целуя его в висок, — я клянусь собственной жизнью, что никогда не дам и повода усомниться в себе. Только позволь ещё раз доказать свою преданность. Последний раз… Если я снова облажаюсь, просто убей меня, — пошутил Келлер, целуя соленое от слез лицо Тобайаса. Тоби позволил целовать себя. И сам отвечал на поцелуи. Они так изголодались друг по другу, и осознание, что отбой ещё не скоро, просто убивало. — Я в душ. После изолятора от меня наверное несет, как от вшивого козла. — Ты прав, — с улыбкой произнес Тобайас, но всё ещё крепко обнимал Киллера за шею, словно не собираясь больше никогда отпускать. — Тогда отпусти, Тоби… Я никуда уже не денусь, — шепнул Келлер Тобайасу на ухо, обдавая его горячим жаром и целуя в шею, совсем слегка. — Да, прости… — Бичер, явно нехотя, отодвинулся от Криса и тот ещё раз взглянул ему в глаза с нежной улыбкой на губах. Они несколько секунд смотрели друг на друга, после чего Крис поднялся и, проведя ладонью по щеке Тоби, вышел, уходя в душевую. Сердце у Бичера выскакивало из груди. Он так изголодался по чужим объятиям, что такие невинные взгляды, поглаживания и прикосновение будоражили каждую клеточку тела. Ему критически не хватало душевных разговоров, простого понимания кого-то такого же, как и он сам. Тобайас был искренне благодарен сестре Питер Мари, но она не смогла бы понять его настолько, насколько понимали его другие заключённые. Понимал Крис. Долго Келлера ждать не пришлось, он с блаженным выражением лица вошёл в камеру к Бичеру и потрепал его за плечо. — Ты уснул на моей койке, приятель, — шепнул он, пропуская ещё слегка мокрые волосы через пятерню. — Извини, я плохо спал этой ночью. — Я тоже. Поговорим? Крис опустился на постель и чуть наклонился к Тобайасу. — О чём? — О нас, конечно. Я наделал кучу непоправимых ошибок, но хочу попробовать все исправить. Я люблю тебя, Тоби. И если ты подумал «ну, на этот раз наверняка искренне», то ты ошибаешься. Я всегда говорил это искренне. Всегда, — Келлер снова погладил Бичера по голове, радуясь, что наконец увидел искреннюю, не страдальческую улыбку на любимом лице. — Я тоже тебя люблю, Крис. Бичер потянулся за поцелуем, но Келлер отодвинулся, укладывая ладонь на чужие губы. — Не будем дразнить друг друга. Дождемся ночи. — Крис… — вздохнул Тобайас, но послушно кивнул, соглашаясь. Делать это посреди дня было чревато ещё одной неделей в карцере. — Но это не значит, что я не трахну тебя словесно, Бичер, — Крис усмехнулся, — сегодня я буду нежным. Твоя нога явно не располагает к излишней активности, поэтому я всё сделаю сам. Я буду входить в тебя пальцами, пока отсасываю, чтобы услышать, как ты стонешь себе в руку, сдерживаясь. Я запрокину твои ноги, и вылижу там всё, чтобы ты знал, как сильно я хочу тебя. Я не обойду ни один участок твоей сладкой кожи, буду ласкать всю ночь твои соски и шею, буду шептать тебе на ухо всякие пошлости. А потом вставлю тебе и… — Стоп! — Тобайас нервно пригладил и так аккуратно лежавшие волосы, чуть улыбаясь, — я понял, не продолжай, а то у меня член из штанов выскочит. — Честность — твоя самая привлекательная черта характера, Тоби. Каждая ночь Оз была по-своему уникальна. Одни всячески мечтали оттянуть момент отбоя, зная, что будет вытворять с ними и их телом сокамерник. Другим было плевать, она сладко сопели в своих постелях и видели сны. Ну а Тобайас и Келлер ждали наступления темноты, чтобы наконец на действиях показать, как сильно они соскучились. До отбоя оставалось несколько минут, которые тянулись до ужаса долго. Крис опирался спиной о металлический угол двухэтажной койки, разглядывая Тоби, который блаженно прикрыв глаза посапывал на его месте. Когда надзиратель вырубил свет, Бичер даже не дернулся, всё ещё пребывая во сне. Но Келлер не собирался ждать, пока тот наконец проснется. Ледяные ноги Тобайаса лежали у Криса на коленях, и тот сначала слегка, а потом чуть сильнее сжал руку на лодыжке. Он осторожно отогревал горячими ладонями сначала пальцы, а потом и ступни, дожидаясь пробуждения Тобайаса. И тот, сонно приоткрыв глаза, улыбнулся Крису. Будто изголодавшийся зверь, Келлер навалился на Тобайаса, требовательно целуя в губы и задирая подол футболки до самой шеи. — Тише ты, нам некуда спешить, — с явной насмешкой шепнул Бичер, но Криса это только больше подстегнуло. — Я три месяца в ручном режиме, не могу больше ждать. Ты, к слову, тоже должен был хоть немного заскучать, — Келлер поднял глаза, — или ты…? — Нет, я не… Я не стал бы… — Хороший мальчик, Тоби. Крис опускался мокрыми поцелуями по груди Бичера к краю брюк. Он облизывал его соски, гладил их пальцами, сжимал, кусал, раз за разом вырывая из Тобайаса сладостные вздохи. Руками он уже давно шарил под бельем, наслаждаясь чужой упругой задницей. — Ох… Так жаль, что не я первый опробовал эту попку. — Да, тебя всего лишь опередил дружок Шиллингер. Тобайас настолько неожиданно и невпопад это ляпнул, что оба они перестали даже дышать на какое-то мгновение. Крис приподнялся над Бичером на вытянутых руках, строго смотря ему в глаза. — Тоби, он не мой «дружок». Уже нет. И я не хочу слышать о других мужиках, пока так старательно пытаюсь тебя трахнуть. — Я… Да, я не должен был этого говорить, но… Ты знаешь, что я не смогу всё вычеркнуть из памяти. Иногда возникает желание сказать что-то, что бы тебя задело. Мне просто так больно, Крис… Бичер задрожал в его руках, наполненные печалью глаза заблестели от накативших слез, но Тоби не давал им заструиться по щекам. — Блять, Тоби… Прости, я дерьма кусок. Я люблю тебя, обожаю. Только не плачь… — Я не буду, всё в порядке. Продолжай. Прохладная рука легла на щёку Келлера и тот потерся о неё, вжимаясь носом в середину ладони, зацеловывая её. — Если хочешь остановиться, не нужно терпеть. Я понимаю, — Крис осторожно поцеловал Тобайаса в лоб, отстраняясь, но Бичер обнял его руками за шею, не давая и шанса отодвинуться хоть на миллиметр. — Я хочу, — подумав секунду, Тоби добавил, — и я тоже люблю тебя. Это было незабываемо. Этой ночью Крис-гребаный-секс-маньяк-Келлер вытрахал из него всю душу. На утро Бичер мог только встать на поверку и вновь завалится на чужую койку, засыпая. Всё тело болело, искусанная грудь и шея неприятно зудели, хотелось в душ и снова в постель, где его будет ждать теплый и уютный Крис. Лжец, манипулятор и эгоист, но всё ещё его Крис. Это было незабываемо. Келлер не спешил покидать камеру, сидя на полу рядом с лицом Бичера и разглаживая пальцем раз за разом появляющуюся морщинку между бровями. Тобайас всегда спал беспокойно, а в последнее время вообще с огромным трудом мог заснуть. Он вскакивал посреди ночи от ужасных кошмаров, но лежа под боком у Криса всегда спал крепко, как младенец. Этой ночью он был спокоен и явно чувствовал себя в безопасности, закинув руку и ногу на Келлера, посапывая ему на ухо. Арийское братство сидело за столом ровно напротив их с Бичером камеры, исподлобья поглядывая в её сторону. Их мало радовали каникулы Шиллингера в изоляторе, но без его разрешения они ни за что не полезли бы разбираться с Келлером и Бичером. Они, как и Крис когда-то, ждали команду «фас» от хозяина, аки верные суки нацистского кабеля. — Они попытаются нас пришить. Сонный голос Бичера нарушил тишину камеры. — Да ладно? Я думал они на нас таращатся, потому что хотят позвать на пижамную вечеринку в честь освобождения Верна. Вот так сюрприз, — Келлер взмахнул руками, заливаясь смехом от собственной наиглупейшей шутки. Бичер закатил глаза. — Крис… Не верю, что тебе настолько плевать. Шиллингер не оставит нас в покое, особенно теперь. — Я не дам им навредить тебе, Тоби. А со мной уж точно ничего не случится, я живучий. Крис коснулся чужих губ своими, закрепляя своеобразную клятву поцелуем. Когда они оторвались друг от друга, Тобайас прижался лбом ко лбу Келлера и тихо ответил: — Очень хочу в это верить… Очень…