Вкус ночи

Хакон с самого утра предчувствовал, что сегодня все пойдет через жопу. К сожалению, его опасения оправдались. Единственным правильным решением в этой неприятной ситуации остается только одно - спасать себя и задницу пилигрима, который уже несколько часов сладко дрых после того, как их поймали какие-то ублюдки. Бегун не успел глазом моргнуть, как все вокруг окутал едкий белый дым. Он даже не успел среагировать, не говоря уже о несчастном Эйдене, который получил удар прямо по затылку и сразу же отключился. По ощущениям токсичный дым будто разъедал легкие, Хакон начал кашлять, и после этого наступила темнота. На душе остался неприятный осадок от того, что он так нелепо и наивно попал в ловушку каких-то людей. Возможно, это были ренегаты, но точно сказать сложно. Из приятных моментов можно было выделить то, что он, к счастью, цел и невредим. Однако неприятных моментов все же больше. Одной из важных проблем было то, что они оказались в какой-то комнате, где есть только одна дверь, и та железная, такую даже не выбьешь. Можно было бы попробовать взломать ее, но чуть позже, сейчас главной задачей было привести в чувство сонную принцессу. Эйден спал как убитый, совершенно неподвижно. С одной стороны, его можно понять. Возможно, это единственный раз, когда он спит спокойно и без излишней нервозности и кошмаров, которые мучили его на протяжении длительного времени. Хакон советовал пилигриму пить чай с ромашкой перед сном, но тот всегда морщился и отказывался, так как вкус у отвара был ужасно неприятным. Однако, несмотря на это, парень все же выпивал горькую жидкость залпом, а после сразу же заедал ее сладким медом. Кстати, о сладком. После долгого изучения поведения Эйдена Хакон понял, что тот готов продать душу за сладости. Он радовался, словно ребенок, и с большим аппетитом съедал найденный или купленный батончик. Эта слабость была выгодна для мужчины, так как он мог легко подкупить или извиниться, подарив несколько шоколадок, и обида сразу же улетучивалась. Вздохнув, бегун осторожно коснулся плеча пилигрима, но, не ожидая ответной реакции, испуганно отскочил, когда тот резко дернулся и схватил его за шею обеими руками. «Малыш, ты с ума сошел?» — спросил мужчина, широко раскрыв глаза. Его лицо выражало недоумение, смешанное с нарастающим гневом. Эйден, казалось, очнулся, сразу же ослабил хватку, но не отстранился, а продолжил смотреть прямо в глаза, как будто только начинал приходить в себя. В голове у парня была полная неразбериха из череды коротких событий, которые никак не хотели складываться в общую картину. Затылок сильно болел, а в глаза будто насыпали песок. Они предательски слезились, вызывая навязчивое желание зажмуриться. Дернув правой рукой, чтобы протереть глаза, он с огорчением понял, что вместе с его рукой движется рука Хакона. Звонкий звук трения металла друг о друга дал понять, что они скованны наручниками. Это было неожиданно. Сначала сердце предательски сжалось, заставляя биться чаще, а после будто остановилось. Воздух был наполнен напряжением и неловкостью, когда Эйден и Хакон находились так близко друг к другу. Их взгляды встретились, и на мгновение показалось, что время остановилось. Комната была тускло освещена, отбрасывая длинные тени на пол, что только усугубляло жуткую тишину, повисшую между ними. Пилигрим чувствовал, как его сердце бешено колотится, а дыхание становится прерывистым. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя таким уязвимым и беззащитным. Выражение лица бегуна было непроницаемым, его челюсти были крепко сжаты, а мышцы напряжены. Наручники, связывающие их вместе, казалось, тяжелым грузом давили на разум. — Нас наебали, малыш. — Наебали? — Именно. Кто-то распылил газ, а после этого мы отключились. Я проснулся раньше тебя и пытался привести тебя в чувство, но ты, к сожалению, оказался тем еще похуистом. Эйден молча анализировал ситуацию, сосредоточенно глядя в одну точку. Хакон усмехнулся, но решил не говорить о том, что пилигрим все еще практически лежал на нем и оставлял свое теплое дыхание на его шее. — Не хотел прерывать твои великие размышления, но, кажется, нам нужно выбираться отсюда. Или, может быть, полежим здесь в обнимку и счастливо умрем? — Э, да, извини. Эйден неловко слез с мужчины, пытаясь рассмотреть наручники. Металл тихо позвякивал при каждом движении, вызывая дрожь по спине. Он провел пальцами по холодной поверхности, пытаясь найти механизм, который бы позволил снять наручники. — Я уже пытался их взломать, но, к сожалению, ничего не вышло. Должен сказать, человек, который их создал, знает свое дело. — У меня есть отмычки, нужно попробовать. Эйден изо всех сил старался, но каждый раз его попытки заканчивались неудачей, отмычка с треском ломалась, падая на бетонный пол. — Думал, что сможешь превзойти самого искусного взломщика во всем Вилледоре? — Ты про меня? — Будет трудно, если мы так и не сможем их снять. Знаешь, придется спать, есть вместе, все дела… Мужчина улыбнулся, приподняв уголки губ. Эйден на несколько секунд задумался, будто что-то представляя у себя в голове, а после его глаза словно засияли, переливаясь. — Нужно обыскать ящики, вдруг что-то полезное найдется. — Да, сейчас. Хакон встал первым и протянул руку своему товарищу в знак поддержки и дружелюбия. В ответ на его жест он получил одобрительную реакцию. Мужчина слегка покачнулся, так как его ноги затекли от долгого сидения в одном положении. Но он быстро пришел в форму и выпрямился. В первую очередь, они тщательно осмотрели содержимое шкафчиков. Эйден вытащил с одной из полок пыльную книгу с пожелтевшими страницами. Мужчина же обнаружил в другом ящике пустые жестяные банки и несколько монет. Пилигрим задумчиво перелистывал страницы книги, пытаясь вникнуть в сюжет. К сожалению, находки не принесли никакой пользы. Хакон даже начал скучать по своему мачете, которое так грубо отняли эти ублюдки. Они забрали не только средство защиты, но и все вещи, которые были у них с собой. Пока они были обеспокоены наручниками, которые так упорно не хотели их разъединять. За дверью послышались шаги, а затем глубокий хриплый вой, словно там был какой-то громила ростом около двух метров с очевидно большой глоткой, раз он так кричит, что его слышно, будто он стоит прямо за спиной. Они с опаской переглянулись, молясь всем богам, чтобы это существо не попыталось выломать дверь, а после так любезно раздробить им кости своими полусгнившими конечностями. Было бы замечательно, если бы дверь все-таки кто-то открыл, но желательно, чтобы это было не это существо. Хакон приложил палец к губам, показывая, что нужно сохранять тишину. Конечно, парень понимал, что любой шум может их выдать и привести к неприятным последствиям. Особенно когда они были скованы наручниками и не могли свободно двигаться. В такой ситуации было бы трудно даже элементарно убежать. Внезапно, как в самом банальном фильме ужасов, где в самый неподходящий момент происходит что-то нелепое, например, случайно споткнулся, что-то столкнул, и после этого монстр сразу же идет на звук. Кажется, такое бывает только в кино, но, как оказалось, нет. Похоже, Эйден - настоящий везунчик, раз в такой момент в груди перехватывает дыхание, а после хочется прокашляться или резко выдохнуть, чтобы избавиться от ощущения нарастающего дискомфорта во всем теле. Расположив свободную руку на груди, он тихо всхлипнул, привлекая внимание мужчины. Бегун покачал головой и что-то прошептал, но стук собственного сердца заглушал все звуки вокруг. Пилигрим до дрожи в коленях боялся, что именно сейчас случится очередной приступ инфекции и он превратится в чудовище, а после причинит вред Хакону. Он уже достаточно натворил бед и не мог смириться с мыслью, что убил Веронику, разорвав ее на части. Еще одна невинная жертва, и он самостоятельно покончит с собой, чтобы больше не причинять никому вреда. Все тело пробивало мелкой дрожью, руки болезненно сводило. Внезапно, схватившись за плечо бегуна, он навалился на него, уткнувшись лицом в грудь. Мужчина с пониманием отнесся к этому и нежно погладил его по спине, пытаясь успокоить. Возможно, Эйден, преодолев чувство стыда, извинится за свою нелепую выходку и за то, что так бесцеремонно повис на мужчине. Но это произойдет позже, а сейчас ему нужно справиться с невыносимой болью, которая словно сотни ножей медленно и мучительно режут его тело. За дверью все еще разносится рев зараженных, но, кажется, с еще большей агрессией. Деревянный пол скрипит при каждом движении их тел. Как бы они ни старались быть тихими, эта ветхая и непригодная для жизни комната выдавала их местоположение. Если бы ситуация не была такой абсурдной и опасной, то, возможно, они сейчас выглядели бы как пара, которая обнимается в самом темном углу комнаты, словно скрываясь от посторонних глаз. К сожалению, сейчас все иначе. Размыкая потрескавшиеся губы, Эйден тихо выдохнул, почувствовав облегчение. Сердце больше не пыталось вырваться из груди, а ноги больше не дрожали. Он не спешил отстраняться от столь желанного мужчины, который так заботливо поддержал его в этой ситуации. Когда пилигрим попытался что-то сказать, из его уст вырвался хриплый гортанный звук, и он снова начал совершать неконтролируемые движения. Он впился ногтями в запястье Хакона и упал без сил. Бегун не успел среагировать и пару секунд просто наблюдал, как грудь парня резко вздымалась и опускалась. Жуткий скрежет чего-то острого по металлической двери очень неприятно отдавал прямо по ушам, но это было несравнимо с тем, как сейчас кричал парнишка, царапая ногтями деревянный пол. Мужчина резко сел на одно колено и зажал свободной рукой рот пилигрима. Парень пытался оттолкнуть его, но сейчас преимущество было на стороне бегуна, который навалился на него всем телом. По бледным щекам синеглазого парня одиноко скатилась слеза. Эйден извивался, понимая, что делает только хуже, но не мог справиться с приступом, который охватил его тело. Инфекция распространялась, затмевая все человеческое внутри такого чистого и добросердечного пилигрима. Он не мог понять, чем заслужил такую жизнь. Возможно ли это назвать жизнью, а не бесконечными мучениями… Дверь под натиском громилы предательски затрещала и отлетела в сторону. В дверном проеме появился мутант двухметрового роста и шириной с четырех здоровых мужиков. Одна рука выглядела как человеческая, другая была изуродованной и огромной. В один момент, словно по мановению волшебной палочки, Эйден перестал сопротивляться и молча наблюдал за мутантом, вошедшим в комнату. Тот, казалось, принюхивался и ходил по комнате, но так и не обнаружил их, значит, был слеп и ориентировался только по звуку. Если они будут вести себя спокойно, то смогут остаться в живых. Пилигрим чувствовал дыхание мужчины на своей шее, и ему было стыдно признавать, что это было приятно. Особенно, когда Хакон так нежно давил на него всем своим телом и держал теплую ладонь у его рта, хотя Эйден уже давно замолчал. Если все будет хорошо, то он обязательно признается мужчине в своих чувствах. И будь что будет, пусть ударит, но зато пилигрим будет спокоен, что больше не держит все эти эмоции в себе. В мгновение ока доски под ними опасно затрещали, а затем пол обрушился на несколько этажей вниз, пробуждая всех мертвецов в этом проклятом доме. Хакон поморщился, когда нога пилигрима при падении ударила его прямо по ребрам. Сейчас нужно было действовать быстро, решительно и осторожно, прежде чем громила очнется и найдет их в этих развалинах. Схватив потерянного парня за запястье, он одернул его, а затем заставил встать на ноги. Пилигрим, казалось, впал в какой-то ступор. Он бегал глазами по комнате, не зная, куда податься, потому что повсюду была разруха и поднявшаяся пыль. Хакон, все еще держа его за запястье, направился к одному из обрушившихся окон, пытаясь разгрести хоть небольшой проход наружу. «Малыш, не стой столбом!» — бегун подтолкнул Эйдена, и тот сразу же начал помогать, откидывая мусор в разные стороны. Через пару мгновений показались первые лучики солнечного света, и сразу стало как-то легче на душе. Значит, они на верном пути, и нужно только поспешить. Работать слаженно было непросто. Хакон то и дело дергал прикованную руку во все стороны. Использовать левую руку, когда правая рабочая, очень сложно, и он не собирался привыкать. Хоть ему и нравится, что бегун всегда так близко, но от наручников все же нужно избавиться, к тому же этот кусок железа сильно натирает запястье. Спустя еще пару минут они уже с облегчением выдохнули, поочередно вылезая из здания через небольшую проделанную дыру. Хакон прикрыл глаза, глубоко вдыхая свежий утренний воздух, наполненный ароматом цветущего города. Эйден протер испачканные руки и слегка облокотился о стену. — Похоже, я проиграл спор. — Ты о чем, малыш? Пилигрим отрицательно покачал головой, продолжая как ни в чем не бывало улыбаться, только еще шире. Добравшись до «Рыбьего глаза», они решили обратиться к Фрэнку, чтобы он помог избавиться от оков с помощью своей новой болгарки. Как известно, эта болгарка способна прорезать все на свете. Старик очень старался над созданием этого инструмента, и теперь им оставалось только убедиться в его эффективности лично. Распахнув дверь в комнату, в нос ударил резкий и неприятный запах алкоголя в сочетании с самокруткой, которую Фрэнк так любил делать из ромашки и какого-то секретного ингредиента. Однажды он предложил пилигриму раскурить одну из таких самокруток, но тот вежливо отказался, потому что от одного только запаха ему становилось плохо. — Старикан, ты чего разлегся? Я тебе работу нашел, — громко произнес Хакон, нарушая спокойствие в комнате. Фрэнк вскочил с кровати и молча уставился на них стеклянным взглядом. — Че орешь, не глухой. — Не глухой, но бухой. Поднимай свою чертову задницу и тащи сюда болгарку, нужно кое-что расхерачить. Бегун вытянул левую руку, созерцая блестящие от комнатного света наручники. — Это у вас че, брачные игры были? В порыве страсти ключи потеряли? Эйден замер, стараясь делать вид, что не заметил никаких намеков и шуток в их сторону. Однако щеки все же начали краснеть. Это было свойственно всем подросткам - краснеть от неловкости или смущения. В общем, проблема. Возможно, с возрастом это пройдет. Хакон бросил мимолетный взгляд в сторону пилигрима и поморщился, как будто это вызвало у него какое-то отвращение. Возможно, это было всего лишь мимолетное эмоциональное выражение или проявление недовольства к чему-то другому. Фрэнк пыхтел, словно паровоз, да вдобавок перебрал весь мат, что знал, пока доставал железяку из тумбочки. По пути чуть ли не рухнул из-за провода, который спутался у него между ног, но все-таки дошел и довольно улыбался, сверкая золотыми зубами. — Ну что, мальчики, располагайтесь. Если останетесь без руки, извините. Сегодня не мой день. — Ага, ты без головы тогда останешься. Коротко бросил Хакон, приблизившись к столу. Эйден слегка испугался, услышав упоминание про руку. Фрэнк действительно был пьян, а эта штука могла покалечить за несколько секунд при неаккуратном обращении. Пилигрим переминался с ноги на ногу, с опаской глядя на старика напротив. Раздался резкий звук болгарки, а после и маньяческий смех Фрэнка. Эйден, приоткрыв рот в немом крике, посмотрел на бегуна, пытаясь сказать, что он вот-вот обоссытся от мысли, что все может пойти по пизде. «Малыш, ты чего?» — Бегун с недоумением посмотрел на парня, не понимая, что могло вызвать такую реакцию. Тот, кажется, даже побледнел на несколько секунд, прежде чем нервно покашлять. — Хакон, старый ты извращенец. Что, на молоденьких мальчиков реально потянуло? — Тебе лучше заткнуться. — Чего ты, просто интересуюсь. Ты вон Лоан даже так ласково не называл, а тут пацан какой-то, так еще и «малыш». Фрэнк с некоторой иронией обратил внимание на последнее слово, сложив руки на груди, как будто ничего не произошло. Хакон же начал злиться из-за того, что Фрэнк затронул в разговоре эту тему, которую он крайне не любил обсуждать. «Черт с тобой Фрэнк, я найду кого-нибудь другого», — уточнил мужчина перед тем, как громко хлопнуть дверью и уйти. — Чего тебя вообще черт дернул? Сейчас бы разошлись и все, а тут делай что хочешь. Боится он, тоже мне пилигрим нашелся… — Придурок. Эйдена искренне удивили и задели слова мужчины, который без видимой причины так разозлился на него. Он не сделал ничего такого, что могло бы вызвать такую реакцию. Мало того, что они теперь не могут нормально разойтись, так еще и эта сонливость не дает покоя. Пилигрим нахмурился и старался не смотреть на бегуна, чтобы не создавать еще больше дискомфорта для себя. Он устало вздохнул и с сожалением понял, что больше всего на свете хочет просто свернуться калачиком и заснуть на несколько дней, чтобы снять напряжение, которое не покидало его с самого утра. Однако он прекрасно понимал, что такой способ не решит проблемы. Если он проспит целый день, то не сможет избавиться от трудностей, которые могут ударить в спину, когда бдительность теряется. — Я очень устал, так чертовски устал. — Извини, малыш, я погорячился. Хакон по-дружески похлопал Эйдена по плечу, слегка приобняв его. — Можно, я отдохну немного, а после мы что-нибудь придумаем? Пожалуйста. — Конечно, веди. Пилигрим кивнул мужчине и жестом пригласил его в свою комнату. Они старались пройти быстрее, чтобы избежать сплетен и слухов, которые могли возникнуть из-за косых взглядов мрачных посетителей бара. В этом баре всегда была особая атмосфера: слишком размеренная и спокойная, но в то же время очень напряженная. — Ты разве не устал? — Я выспался прошлой ночью. — Спал сидя? Хакон пожал плечами и начал рассматривать комнату, как будто видел ее впервые. В ней все было пропитано Эйденом: его приятным и чуть сладковатым запахом тела и немного терпким потом, но в этом был свой шарм, определенно. Первым на койку забрался пилигрим, стараясь расположиться ближе к стене, чтобы хватило места и для бегуна. В сердце приятно защемило, когда мужчина лег рядом, задумчиво глядя в потолок. Парень слегка улыбнулся, осознавая, что маленькая мечта о том, чтобы полежать вот так близко и без особой спешки, наконец-то осуществилась. Хотя Эйден и старался изо всех сил сдержать свои позывы организма уснуть прямо здесь и сейчас, чтобы максимально насладиться моментом, в конце концов он проиграл и уже час дремал под боком у Хакона, изредка подергиваясь во сне. Бегун в это время размышлял о том, как он оказался в одной постели с мужчиной, но это было не так важно. Больше всего его беспокоило поведение Эйдена. Тот то краснел, то бледнел при каждом прикосновении, а сам Хакон все больше привязывался к парню, с сожалением понимая, что уже не может это контролировать. Чертова старческая сентиментальность. Повернувшись в сторону мирно спящего пилигрима, он обратил внимание на его футболку, которая была задрана. Хакон с трудом сдерживал желание прикрыть оголенный участок кожи, который так пленительно манил. В голову лезли не очень правильные мысли по отношению к Эйдену, но он уже не мог их остановить. Он вспоминал, как всего несколько часов назад прижимал парня к полу, заставляя его стонать и извиваться под ним. Это было так чертовски хорошо, эти его горячие стоны засели в памяти и не хотели уходить. Они вызывали стаю мурашек по коже и тянущее ощущение ниже пояса. Воображение невольно рисовало сценарий, в котором парень стонал и краснел, а затем прижимался своей сладкой задницей к паху Хакона, все больше его возбуждая. Хотелось представить, как он выглядит обнаженным, но это было невозможно, иначе пришлось бы передернуть после, а сейчас такой возможности нет. Сначала Хакон подумал, что ему послышалось, как кто-то тихо всхлипывает. Но через некоторое время это повторилось, и пилигрим, сжав простыни, тихо произнес имя своей сестры и начал тяжело дышать. «Эй, эй, малыш, все хорошо», — мужчина взял парня за подбородок и заглянул в его заплаканные синие глаза. Эйден тяжело дышал и был растерян, все еще не понимая, что произошло и почему ему это говорят. Спустя несколько секунд он закрыл глаза, с грустью вспоминая сон, который так взволновал и напугал его. Пилигрим уткнулся бегуну в ключицу, делая для себя сложный выбор, который мог повлиять на их дальнейшие отношения. «Я надеюсь, что ты меня простишь», — Эйден чуть привстал и медленно, но верно направился прямо к губам мужчины. Их губы слегка соприкоснулись, а после он коротко поцеловал его и тут же отстранился. Эйден со стыдом осознал, что не умеет даже целоваться. Хакон на мгновение замер, затем резким движением повалил пилигрима на спину, нависнув над ним. Сердце парня бешено колотилось, а перед глазами все плыло, из-за чего он не мог рассмотреть лицо мужчины. В животе словно бабочки порхали, такое приятное ощущение и прилив сил, сравнимый с очередной дозой ингибитора. Неожиданно Хакон снова приблизился и поцеловал, на этот раз более медленно и нежно, проникая своим языком в рот пилигрима. Это было так волнующе и пугающе, что он дрожал всем телом и между поцелуями жадно глотал воздух. Тихий шепот, нежные прикосновения и тепло тела окутали его полностью. Эйден потерялся в этом поцелуе, забыв обо всем вокруг. В этот момент ему не нужно было ничего, кроме этого волнующего слияния их душ. И пусть мир остановится на мгновение, чтобы иметь возможность продолжить этот волшебный танец страсти. Хакон был напряжен, как струна, готовый в любой момент сорваться, и все могло пойти не по плану. Хотя данная ситуация и не была запланирована, но он не хотел причинять боль этому парню, поэтому было необходимо сдерживать свои животные порывы страсти, которые переполняли. Если с первым пунктом бегун еще мог справиться, то совладать со стояком в штанах уже было сложнее. Ткань казалась такой тесной, что хотелось избавиться от нее и дать волю чувствам. Но этого делать было нельзя, по крайней мере сейчас. Все нужно было делать постепенно и медленно, чтобы не напугать пилигрима, который задыхался от каждого мимолетного прикосновения к его телу. Должно быть, раз он так реагирует, то раньше никогда не имел близкого контакта. Это возбуждало вдвойне, значит бегун станет первым, кто лишит маленького Эйдена девственности. Переходя от губ к шее своего спутника, Хакон использовал хитрый метод, который заставил парня предательски сладко и громко застонать, прикрывая глаза от удовольствия. Нежно прикусив немного солоноватую от пота шею, мужчина оставил за собой влажный след, после которого постепенно расцветали алые пятна. Он был доволен собой, и это было похоже на метку, которую он поставил пилигриму, показывая, что он теперь занят. Бегун силой задрал футболку парня до самой шеи, покрывая его грудь очередными влажными поцелуями и засосами. Он знал, что Эйдену сносит крышу, потому что Хакон устроил ему персональный ад. Пилигрим все чаще запрокидывал голову, издавая громкие стоны при каждом болезненном укусе, а затем и вовсе потянулся свободной рукой к ширинке штанов мужчины, пытаясь зацепиться за бегунок дрожащими пальцами. — Еще не время для этого, ты не готов. — Я? Эйден как-то растерянно бегал глазами, не понимая, по какой причине он не может этого сделать и почему он не готов. Хакон провел ладонью по бедрам пилигрима, ощущая, насколько они мягкие и в то же время упругие. Должно быть, сейчас парнишка чувствует себя неловко из-за таких откровенных действий, но, по крайней мере, он точно не против. Плавно переходя к внутренней части бедра, мужчина надавил, тем самым раздвинув податливые ноги. Мельком взглянув на свой пах, он уже отчетливо видел очертания своего возбужденного члена, но все еще не спешил. Склонившись над лицом пилигрима, Хакон продолжил свои ласки, добавив несколько движений. Легкими толчками он создавал ощущение имитируемого секса. Эйден извивался и стонал все громче и громче, пока наконец не кончил. Синеглазый прикусил губу, чувствуя, как по щеке стекает слеза. От перевозбуждения хотелось немедленно уснуть, но он продолжал смотреть на лицо своего партнера. Секс через одежду - это было что-то новое и необычное. Хакон напоследок поцеловал его в щеку, после чего отстранился и начал искать что-то в своем рюкзаке, который оставил утром перед уходом, чтобы не брать лишнего. Эйден, еще не пришедший в себя после оргазма, от которого сводило конечности, томно дышал, пытаясь прийти в себя. — Тебе нужно переодеться. Понимаю, не хочется, но утром ты еще скажешь спасибо. — Хакон. Мужчина резко прервался, ощущая, насколько мило из уст парня звучит его имя. — А как же ты? — А что я? Эйден пытался подобрать более подходящие слова, но получалось слишком пошло и открыто. — Я могу попробовать сделать тебе это. — Попробовать что? Хакон, казалось, наслаждался тем, что дразнил парня, заставляя его так по-детски краснеть от каждого слова. Пилигрим задумчиво почесал затылок, бросив короткий взгляд на пах мужчины. — Минет. Эйдену хотелось закрыть лицо руками и больше не видеть это довольное выражение лица напротив. Хакон медленно приблизился, провел ладонью по щеке пилигрима и приподнял его лицо за подбородок, чтобы увидеть этот бездонный океан синих глаз, в котором он предательски тонул, не имея ни малейшей возможности спастись. «Ты не обязан этого делать, если не хочешь. Тебе нужно отдохнуть», — сказал мужчина, поглаживая его по голове. Эйден качнул головой и только сейчас осознал, что наручники больше не сковывали его движения. — Ты все-таки взломал их, пока я спал? — Да, правда, пришлось попотеть и сломать около двадцати отмычек, но это неважно. — Я, если честно, даже и не почувствовал, когда ты это делал. — Я же говорил, что я профессиональный взломщик. Хакон уложил на край койки сложенные и чистые вещи, ожидая, пока их возьмут. — Не похоже на мои вещи. — Конечно, потому что это мои. Эйден, заинтересовавшись, поспешил развернуть черную футболку, от которой исходил приятный аромат одеколона. Этот запах распространялся по всей комнате, вызывая легкое чувство возбуждения. — Спасибо! — Мне кажется, тебе будет немного великовато, но так даже удобнее. Пилигрим изо всех сил старался не улыбаться, как дурак, и пытался реагировать адекватно. Но его мозг уже превратился в кашу и с трудом соображал. Хакон понимающе отвернулся, чтобы не смущать пилигрима, но все же не смог удержаться и краем глаза заметил, как тот переодевается. Эйден стоял к нему спиной в одной футболке и нижнем белье. Мужчина едва сдерживал себя, чтобы не подойти и не обнять его сзади, а затем запустить свои руки под футболку и нежно погладить все, чем природа наградила. Но он сдержался, потому что Хакон был настоящим джентльменом.