Колбаса

      Чарльз довольно открытый человек. Он очень искренний и отзывчивый, никогда не против помочь нуждающемуся, никогда не против поговорить со своими коллегами о чём-то, у него было довольно много друзей, на которых он всегда мог положиться. Он был довольно милым для того, кто является военным пилотом вертолёта, и у кого есть огнестрельное оружие. Так со стороны и не скажешь, что этот человек, который прямо сейчас беседует с какой-то женщиной о садоводстве, может представлять настоящую угрозу человеку недобрых намерений.       Кстати да, что это за женщина?       Они прогуливались с Чарльзом и всё в целом было хорошо. Несмотря на то, что у Чарльза, по ощущению, полгорода составляют знакомые, которых он насобирал за всю свою жизнь, сегодня они ни с кем не пересекались и Чарльз болтал только с ним, проводил всё время с ним. Это невероятно радовало Генри, такое происходит действительно редко, хотя бы потому, что Чарльз чаще всего занят на работе или типа того. Ну, или, опять-таки, потому что у него очень много знакомых и он обязательно останавливается поболтать хотя бы на минуту или две, которые длились для Генри невероятно долго, хотя Чарльз честно старался не слишком задерживаться, помня о том, что он сейчас не один.       Всё было в порядке, пока они не встретились с этой женщиной на тротуаре и теперь она беседует с Чарльзом о чёртовом садоводстве и цветочках. Да кто она вообще такая, чтобы так отнимать их общее время и разговаривать о цветах! Какие цветы?! У Чарльза дома даже нет цветов, он, по ощущению, никогда не интересовался ими и не думал о том, чтобы заняться садоводством. Или он просто не говорил об этом Генри? Тогда у него в голове зарождается ещё больше вопросов, которые заставляли его закипать. Выбрось это всё из головы, Генри, это глупо!       Он привык быть собственником. Обычно то, что он не защищал и не отстаивал, всегда у него отбирали, и Генри оставался ни с чем, так просто жизнь научила, ему приходится сражаться за то, что ему дорого, чтобы не лишиться этого. И прямо сейчас ему не нравится картина, происходящая перед ним. Она ощущается как покушение на его личное пространство и собственность, несмотря на то, что покушаться в данный момент могут только на пространство Чарльза, да и он не принадлежит Генри, чтобы Стикмин мог ощущать это как нападение на частность. Генри немного нахмурился от своих мыслей.       Это была плохая привычка, он это понимал. Он доверяет Чарльзу и всё такое, как он мог не доверять этому человеку? Не доверять Чарльзу было бы крайне не справедливо по отношению к нему, вспоминая, сколько Чарльз напоминает ему о том, как он его любит, показывает это всеми своими действиями по отношению к Генри, начиная с простых объятий, заканчивая тем, какой нежностью он наполняет свои поцелуи. Чарльз проявляет к нему большую внимательность, понимает его практически без слов, так что Генри может сказать всё, что он думает и чувствует, не говоря ровным счётом ничего.       И всё ещё, ему было невыносимо смотреть на то, как мило Чарльз беседует с этой блондинкой. Сколько уже прошло? Час? Два? Скорее всего прошло чуть больше пяти минут, но Генри начинает терять терпение, кажется, не только по отношению к женщине, но и к самому Чарльзу.       Генри было стыдно, что он испытывает подобные чувства, но не в силах ничего с этим сделать, ему оставалось только взять Чарльза за руку, чтобы все точно поняли что к чему и кто кому принадлежит (слишком сильное и жёсткое слово, но, наверное, это лучшее слово, которое мог бы подобрать Стикмин к своему чувству собственничества по отношению к Чарльзу). Кэлвин повернулся к нему с вопросительным выражением лица, но после секундного замешательства, он снова повернулся к своей собеседнице с приятной улыбкой, хотя несколько смущённый поведением Генри и тем, что заставил его ждать его слишком долго. Собеседница, кажется, тоже немного удивилась, или это уже Генри сам себе дорисовал образ в голове, чтобы немного позлорадствовать тому, что Чарльз — его партнёр! И никому не стоит посягать на него! Даже пробовать не надо, нет, Генри не может позволить другим лишний раз даже пробовать забрать у него Кэлвина.       — О, извини, думаю, мы немного заболтались. У меня с Генри есть ещё пара дел, которые нам надо сделать до вечера, так что… — поспешил оправдаться Чарльз, делая шаг вперёд, собираясь уходить. Генри последовал за ним.       — Нет-нет, ничего страшного. У меня, на самом деле, тоже есть пара дел. К тому же, я недавно высадила ростки, за ними нужен только глаз да глаз, ото вдруг они…. Ладно, снова заговорюсь и мы застрянем тут надолго. Ещё встретимся!       — Обязательно, — сказал Чарльз нараспев, помахав на прощание рукой и, наконец, двинувшись дальше. Генри был счастлив, наконец-то они снова вдвоём.       Конечно, говоря по правде, дел у них никаких не было, у Чарльза просто всё ещё сохранялась плохая привычка оправдываться перед всеми, даже если того не требовала ситуация (не то чтобы много ситуаций действительно требуют от тебя оправданий). Они направлялись домой и почти дошли до него. Они бы пришли раньше, если бы Чарльз не задержался. Ладно, Генри просто всё ещё немного злится, хотя опасность, кажется, миновала (была ли это опасность на самом деле? Уже неважно, он своё отвоевал и вышел победителем).       — Извини, что заставил тебя ждать, я… — Генри демонстративно тяжело вздохнул, немного тыкая его в плечо, что заставляет Чарльза сразу же опомниться. — Ай, да-да, я понял, мне не нужно объясняться за всё, извини…. И всё ещё, я, кажется, заставил тебя очень волноваться, — Чарльз усмехнулся, Генри, смущённый, отвернулся в другую сторону. — Неужели кто-то ревнует меня, хм?       Вопрос был скорее риторический, оба знают ответ, но никто из них не собирается его озвучивать, просто за неимением смысла. Тон Чарльза не был нисколечки издевательским или игривым, скорее серьёзным. Чарльз хотел бы, чтобы Генри не думал, что он может так просто променять его на кого-то, Чарльз хотел бы, чтобы Генри не сомневался в его привязанности к нему, но, судя по всему, он не мог ничего с этим сделать, как бы ни старался. Это было намного глубже, с чем Чарльз не мог ничего поделать, кроме как смириться и принять Генри таким. Он и не был против, он его слишком любит, чтобы заострять на этом внимание. Ему оставалось только выдохнуть, что заставило Генри чувствовать себя виноватым.       — Всё в порядке, я тебя не виню, ни в коем случае! — он немного заволновался, почувствовал, как пальцы Генри немного сжались на его руке. — Это просто… Ничего. Всё в порядке. Я тебя очень ценю, ты это помнишь?       Генри кивнул.       — И я рад, что у меня есть великая честь проводить с тобой время.       Генри немного смутился этой формулировке. Слишком величественно звучит. Но он кивнул.       — И я люблю тебя. Больше всех на свете. Помнишь это?       Генри уверенно кивнул, на что Чарльз тепло улыбнулся и чмокнул того в щёку, заставляя его улыбнуться от приятных ощущений. Да, он помнит, как его любят, и он безмерно благодарен за это.