***
Тем временем Лин добрался до складов и поспешно открыл дверь, прислонив к ней ладонь. Двери в этой области катакомб были связаны с механизмами Тенеби и подчинялись только им. В эти помещения не могли проникнуть даже демоны. Но, создавая их, они не подумали о том, что один единственный Старейшина может без проблем проскочить сквозь двери с помощью своей способности. Лин бесшумно подошёл к складу, в котором двое Старейшин копошились как у себя дома и прислонился к дверному косяку. Они стояли к нему спинами и не заметили его. Мехмет увидел на самой дальней полке большой деревянный сундук. Он был маленького роста, поэтому поставил себе под ноги сундук побольше того, который привлёк его внимание и руками потянулся наверх. Когда в его руках оказалась заветное сокровище, он широко улыбнулся и повернулся к Линь Жолань. – Смотри… Оу… – Мехмет заметил высокого мужчину, наблюдающего за ними с неприкрытым любопытством, и обратил внимания что из его тела не выходила демоническая аура. – Здравствуйте. Линь Жолань обернулась и увидев Лина, обнажила свой меч с изумрудным эфесом. Лин ласково улыбнулся ей и заинтересованно спросил Мехмета, не обращая никакого внимания на направленный на него клинок: – Что в коробке? Мехмет улыбнулся ему, ни капли не испугавшись этого очаровательного человека, пришедшего к ним без оружия. – Надеюсь, не голова моей жены. Лин рассмеялся, узнав отсылку и, подойдя ближе, схватился за кончик меча Жолань двумя пальцами. – Аккуратней, Старейшина, этим можно порезаться. – Кто вы? – грозно спросила она, но на секунду задумавшись, догадалась и убрала свой меч, отправив его в свое подпространство. – Вы Тенеби? – Да, это я, все верно. – Может, присядете? – Мехмет стёр ладошкой следы ботинок с сундука, на котором только что стоял и отошёл к другой стене. – Какие у меня нынче гостеприимные гости! – Лин прошёл и величаво уселся на сундук. – Что ж, маленькие воры, давайте побеседуем. Линь Жолань напряжённо смотрела на него, не зная, чего ожидать. Для себя она решила исследовать два неизвестных ей растения, и узнать о их свойствах, но состояние Марты не требовало отлагательств, выяснить рецепт лекарства или способ лечения было её приоритетной целью. Но как быть с неизвестным, сидевшим перед ними? Не могут же они вот так просто довериться существу, о котором ничего не знают? Если они выяснят рецепт противоядия для Марты, то могут ли ручаться за то, что оно не станет новым ядом? – Я готов ответить на один вопрос и отпустить вас, если вы пообещаете сразу же улететь из Парижа, – лукаво начал он, уверенный в том, какой они зададут ему вопрос. – Ах да, по дороге вам нужно будет заскочить в одно место. Вы ведь пришли не одни? – Что с Куйун? – спросила Линь Жолань, слегка занервничав. – Ваша маленькая ов… кхм… Старейшина попалась в ловушку и теперь сидит в заточении вместе со своим соколёнком. Мехмет состроил недовольное выражение лица. Ничего удивительного. Кто куда, а эти двое – в ловушку. – Спрашивайте же скорей, у меня есть и свои дела. Никаких дел у него на самом деле не было, но он догадывался что Марта что-то о нем рассказала и не хотел оказаться раскрытым, поэтому желал поскорей покончить с этим. – Два вопроса, – Жолань сказала таким тоном, что отказать ей осмелился бы только глупец. Лину никогда не нравилась Старейшина флоры. Она была слишком скучной, правильной и предсказуемой. Если такой балбес как Эбу смог без проблем предугадать её реакцию на измену, то что в ней вообще было интересного? Даже её теперешнее поведение не вызвало в нем ни капли эмоций, которых он так жаждал. Маленькая наивная овечка казалась ему куда более волнительной. С самого начала её пути он с восхищением наблюдал за её бойким духом и нежным сердцем. Его сердце трепетало от отношений этих двоих, и ему искренне хотелось узнать развязку, будто он читал книгу с захватывающим сюжетом. Но его устроила бы и трагичная концовка, поскольку он испытал бы неподдельную бурю чувств и эмоций, за которыми так гнался. Для него это был самый ценный ресурс. Поэтому он пошёл у них на поводу. – Ладно, но, если мне вопрос не понравится, я не стану отвечать. Мехмет ушёл в раздумья о том, какой вопрос задать вторым. Кто такие Тенеби? Зачем держать демонов взаперти? Вы стоите за убийствами Божественных Орудий? Привратник – один из вас? Это он убил Айтварас? Существует ли другой мир за Вратами? Что за король демонов? Пока он размышлял, Линь Жолань задала первый и самый важный вопрос. Она достала голубой цветок и сказала: – Я нашла это в крови Старейшины энергии. У нее амнезия. Как вернуть ей память? Лин растянул губы в улыбке. Даже не взглянув на растение, он начал подробно объяснять Жолань способ выведения яда. – Сок этого растения напрямую воздействует на энергетические каналы, поэтому, я подразумеваю, Старейшина забыла все, начиная с того дня, когда у неё появилась сила. Вывести его можно с помощью благовоний, очищающих меридианы. Пациента следует погрузить в сон и дать ему дышать благовониями от семи до десяти дней – до тех пор, пока он сам не выйдет из сна. В это время я бы советовал никак не тревожить пациента, поскольку существует шанс того, что он может быть полностью лишён разума. Шанс малый, но он есть. – Лин взглянул на Жолань, – мне стоит подсказывать Старейшине флоры благовония из каких трав очищают энергетические каналы? Линь Жолань помотала головой из стороны в сторону, и Лин мягко ей улыбнулся. – Второй вопрос, – поторопил он. Мехмет понимал, что если поставить этому Тенеби затруднительный или компрометирующий вопрос, тот может отказаться отвечать и тогда у них не останется даже малейшей подсказки, которую они могут сейчас заполучить. Он ухватился за письма от Эмилии и, поставив на свой вопрос все, спросил: – Тенеби бывали на плато Наска? Лин перевёл на него взгляд и нахмурил брови. Некоторое время он смотрел на Мехмета, задумавшись над вопросом, после чего ответил: – Да, это было очень давно. Мы жили среди народа Наска некоторое время. Мехмет склонил голову в раздумьях, а Жолань не сводила глаз с Лина, который, закончив отвечать на вопросы, поднялся с сундука и подошёл к двери. – Вы идете? Напоминаю, вам ещё нужно забрать двух своих негодников.***
Двое «негодников» тем временем сдались и смирились со своим положением. Теперь им казалось, что они заперты здесь навсегда, но, поскольку не могут даже умереть, будут сотнями и тысячами лет охранять катакомбы Парижа, а точней всего одну маленькую пустую комнатушку. Кто знает, вспомнит ли о них через такое долго время хоть кто-то? Они удрученно сидели друг напротив друга, прислонившись каждый к своей стене. В полной тишине каждый из размышлял о своем. Марта в красках представила, что они останутся здесь на долгие десятки лет и никто не придет их спасать. Потом она вдруг осознала, что находится в помещении со своим близким человеком, которого она всем сердцем любит. Вот черт, целых сто лет… «Какой же нужно быть идиоткой, Марта», – обращалась она к себе. У неё наконец-то появилось время подумать об этом. Ещё и этот их поцелуй, кажется, вывел их на новую тропу, и теперь им было неловко оставаться наедине. И даже начать разговор не получалось. Марта просто не знала, что она может сейчас ему сказать. Открыть свое сердце? Нет, Мехмет прав, она даже не знает, что между ними происходило в последнее время. Но, пускай Илья изменился, он все ещё был ей самым родным. В юности они никогда не разговаривали откровенно. Илья был довольно закрытым и не мог сказать «мне плохо». Он просто сидел с недовольной миной, которую Марта выучила с детства. Но сейчас она чувствовала повисшую угрозу в воздухе. Им нужно было поговорить чтобы сбросить эту неловкость. Забыть про неё, и не важно что будет дальше. Илья в это время как раз долго раздумывал, глядя на Марту. В его сердце появилось волнение от того, что он собирался сказать. – Мы можем поговорить? – спросил он. – Ну, давай поговорим, – тихо сказала Марта. – О чем? – Знаешь, было время, когда мы могли честно друг с другом разговаривать. Марта наклонила голову и ухмыльнулась. Она этого времени не помнила. Илья продолжил: – Ты могла сказать мне в чем я не прав и разложить по полочкам что именно тебя задело. Я мог рассказать тебе что у меня на душе... Тоска смешалась с фантомной ностальгией в душе Марты. Почему от этих слов ей так больно? – Потом каждый из нас стал закрываться. Думаю, мы оба решили, что разговоры бесполезны. А может, мы просто слишком сильно друг к другу притерлись. В конце концов оказалось, что мы оба неисправимы. Получается, что нам обоим целью откровенных разговоров служило изменить второго. А когда мы осознали, что этой цели нам не достигнуть, прекратили разговаривать. Но, если так подумать, мы перешли на другой уровень отношений, в котором мы приняли друг друга такими, какие есть. А значит, и говорить мы теперь можем, не имея за спиной цель манипулировать. – Ты что-то хочешь мне сказать? – Марта растерялась от такой длинной речи. Илья чувствовал, как раскрываются створки его с трудом взращённой брони с шипами, направленными внутрь, обнажая забитое до полусмерти сердце. – Куйун, я... – Илья вовремя одумался и решил не давить на Марту, он сказал то, что так долго лежало у него на сердце: – я просто хочу, чтобы ты меня принимала таким, какой я есть. Да, я пытался оттолкнуть тебя, но на самом деле этого не хочу, просто боюсь… Марта уставилась на Илью. Она долго смотрела на него, изредка моргая. За его словами она нащупала подтекст, который он сам не факт что хотел раскрывать. Но она все же решила сообщить ему о своей находке: – Я принимаю тебя. Но ты сам себя не принимаешь. – Ты права. – Илья неловко улыбнулся. Ему следовало бы ожидать, что Марта легко разгадает то, что скрыто у него на душе. – Я упал в глубокую яму и теперь не знаю как из неё выбраться. Марта покивала головой. – И сидишь на дне, когда у тебя есть крылья. – Мои крылья слиплись от грязи. Они больше не летают. – Я помогу тебе их очистить, – уверенно сказала Марта. Илья почувствовал, как от её слов сердце забилось о грудную клетку. Такое серьезное обещание, которое значит для него очень много. Но понимает ли она о чем говорит? Он растерянно заглянул ей в глаза. – Эта грязь воняет, зачем тебе в ней копошиться? – Потому что я так хочу. – Она открытым взглядом посмотрела на него и легонько улыбнулась. – Как же я буду летать с тобой, если ты не выберешься из ямы? У меня-то крыльев нет. Разговор, который можно было понять двояко, обоими был понят так, как задумывалось собеседником. Марта иносказательно дала знать Илье что готова помочь ему избавиться от тьмы, из-за которой он так себя ненавидит. А если не избавиться, то принять. Илья несколько долгих минут смотрел на Марту. В его душе пылал целый пожар из эмоций и ему хотелось бы сейчас воспарить над небом, превратившись в сокола, но поскольку этого он себе позволить в существующих условиях не мог, он с замершим сердцем спросил: – Можно я тебя обниму? – Раньше, помнится, тебе не нужно было разрешение даже чтобы меня поцеловать. – Марта сказала это, и сама смутилась от того, что произнесла подобное вслух. Она потеряно начала разглядывать комнату лишь бы не смотреть на Илью, а ее щеки покрылись румянцем. Илья неловко улыбнулся и игриво спросил, посмотрев наверх: – То есть, можно не спрашивать? – Эй! Я про объятия! Илья посмеялся, придвинулся и обнял Марту. Она раскрыла руки и уложила их ему на спину через плечи, прижавшись головой к его шее. Илья, прижатый щекой к ее уху, тихо спросил: – Могу я попросить тебя сделать кое-что? Марта не на шутку испугалась: – Что? – Это может быть странно, но положи одну руку мне между лопатками. Эм... под рубашку. Она смутилась и наклонила голову ниже, зарываясь носом в его шею и обдавая его тёплым дыханием, от которого у него пошли мурашки по коже. Его кадык шевельнулся, и Марта, сообразив, что наделала, поспешно отодвинулась. Не зная куда себя деть от смущения, она прикоснулась к вороту рубашки и аккуратно опустила руку вниз. Она сразу же поняла, когда её пальцы нащупали нужное место. Почувствовав умиротворение от прикосновения к своей собственной части души, она упала лбом на его плечо, а ее собственные плечи расслабленно опустились. Она задумалась о том, что вся эта ситуация смотрится немного... странно. Но этот несуразный контакт совсем не хотелось разрывать. Пусть её сердце бешено колотилось, пусть ей было невероятно неловко, она чувствовала такой прилив нежности и любви, вдыхая запах Ильи и прикасаясь к его коже, что ей хотелось навсегда остаться в этом ощущении. Илья тем временем застыл как вкопанный. С широко открытыми глазами он прислушивался к чужим ощущениям. И то, что он обнаружил, перевернуло все его существование. Он сам не знал, почему вдруг попросил Марту так сделать. Это было внезапным порывом, и он не ожидал узнать, какие тёплые чувства она испытывает, обнимая его. Невзирая на то, что он сам испытывал схожее, сейчас он чувствовал себя преступником, который украл что-то, ему не принадлежавшее. Он обманом узнал о её... любви? Что будет, если Марта однажды узнает правду? Илья слишком поздно осознал, что натворил. – Ну все, мы так никогда не расцепимся, – сказал он и убрал трясущиеся руки. – Кхм, да, ты прав, – Марта неловко отодвинулась от Ильи, боясь смотреть ему в глаза. Она почесала бровь и исподтишка оглядела его. Кажется, он был смущен не меньше нее и совсем растерялся. Она снова прислонилась к стене и закрыла глаза. Интересно, он попросил её прикоснуться к её части души для того, чтобы она успокоилась? Если так, это отличное средство, и оно действительно помогло. Тем временем в голове Ильи воцарился хаос. Прикрыв глаза, он вел спор со своим критиком и тот, как обычно, одерживал верх. Да, до этого он догадывался, а точней, надеялся, что Марта питает к нему какие-то чувства, но теперь он на своей шкуре их ощутил. «Когда она поймет, что ты украдкой узнал о ее чувствах, она не захочет знать тебя». «Она не знает той твоей стороны, о которой вы говорили». «Ты правда готов вылить на нее весь тот ушат, который в себе хранишь? Ты безответственен и мерзок». «Если она все это время любила тебя, то сколько раз ты разбивал ее сердце?» «Она не простит тебя. Никогда». Илья опустил голову, пропустив пальцы сквозь волосы. Что я натворил… Он чувствовал себя так словно прямо сейчас не сидел в тесной комнате, а стоял посреди огромного поля, сплошь покрытого колючим терновником – куда не ступи, уколешься. Что ни сделай – все не то и все неправильно. Казалось, проще сесть со сложенными руками и вообще перестать двигаться и превратиться в статую. Может, люди будущего однажды найдут эту статую и поймут ее страдания? К тому же он наконец понял, почему Марта, очнувшись без памяти начала относиться к нему по-другому. Те чувства, которые передались ему с помощью духовной связи, нельзя было расценить иначе чем любовные. Так и она, пусть и никогда не знающая настоящей любви, сразу же поняла, что за чувство сидит у нее в груди и желает выбраться на поверхность. И ей не хватило того хладнокровия, которое у нее выработалось за годы долгой жизни, чтобы это скрывать. Тогда, у костра, Марта сказала, что не имеет права говорить о том, что с ней происходит, и это было верным решением с её стороны. Однако, Илья самостоятельно вмешался в это, и украл ее чувства. Кто знает, может она никогда бы не захотела открываться ему? Множество людей по всей планете хранят свои чувства в тайне, потому что имеют на это полное право. Никто и никогда не сможет отнять у человека это право, даже самые настоящие тираны не смогут украсть у кого-либо его чувства. А вот Илья смог. Илья осознал и ещё одну вещь в своих нерациональных размышлениях. В отличии от прошлых раз, теперь голова не гудела, а ушные перепонки не разрывались от звона. И пусть его мысли не стали холодными и расчетливыми, а критикующая часть его «я» все ещё была при нем, он понимал, что ему довольно легко выбраться из этого глубокого погружения в рефлексию. Вот только, пусть лёгкой дымкой, но теперь это навсегда останется с ним. И уже не имеет значения, началось ли это с наркотика или ещё с чего. Из размышлений его вывела Марта, которая постучала ему по ноге и спросила: – Ты, наверное, проголодался? Илья посмотрел на нее из-под опущенных ресниц. В ее честных глазах читалось волнение о нем. О нем, который поступил с ней так отвратительно. Марта заметила, что уголки его глаз слегка покраснели, и, не зная, что еще может сделать, достала из своего «внутреннего кармана» кедровую шишку, найденную в деревне Булут и полностью набитую орехами и протянула ее ему. Илья, который минуту назад был сломлен, увидев шишку тихо хохотнул. – Ты же подняла ее с пола! – Не хочешь? – в голосе Марты было столько удивления, будто она предложила ему ресторанный ужин бесплатно, а тот отказался. – Ну тогда я сама съем… Она выковыряла из шишки кедровый орешек в скорлупе и положив его между зубов, аккуратно раскусила. Когда скорлупа треснула, из нее показался маленький светло-бежевый орех, своим послевкусием способный перенести человека вглубь леса. Илья посмотрел на нее, выхватил у нее из руки шишку и обиженно сказал: – Это мое! – Ты только что не хотел ее есть! – Марта попыталась ее забрать, но Илья уводил от нее руку с шишкой, не позволяя её забрать. – Какая вы оказывается, жадина, Старейшина Куйун! Марта привстала на колени, пытаясь отобрать у него шишку, но тот никак не позволял ей схватить его даже за руку. Тогда она, распробовавшая вкус орехов, улыбнулась ему слегка извращенной улыбкой, которая могла бы и напугать до смерти и укусила его за коленку. – А-ай! Ты больная? – Отдай шишку, – в ее голосе слышалась неподдельная угроза, – иначе укушу еще раз. Илья расхохотался в голос и поставил ладонь на лоб Марты, не позволяя ей пошевелить головой. – Кажется, мне продали бешенную собаку. – Он деланно вздохнул и пошёл на попятную: – хорошо, давай напополам, договорились? Марта отодвинулась и чинно-благородно села с ровной спиной напротив него. Состроив из себя невесть кого, она протянула руку ладонью вверх, изо всех сил пытаясь скрыть улыбку, которая предательски растекалась по ее лицу. Илья начал доставать кедровые орехи из шишки и складывать ей на ладошку, считая их вслух. – Один тебе, один мне. Два, два. Три, три… Итого получилось по тридцать две штуки каждому и одна лишняя, которую Илья сразу закинул себе в рот и с треском раскусил. – Ты зачем это сделал? – Ты уже съела один, значит это мой. – Такой ты, оказывается, мелочный! – Я сейчас заберу все твои орешки. Марта закрыла ладонь с орехами второй рукой и поднесла к груди. Она повернулась к Илье спиной и лицом к стене и начала молча их щелкать. Когда у нее осталось около пяти штук, позади нее послышался смеющийся голос, говорящий на другом языке, который она никак не ожидала услышать. – Марта, что, наказана? Илья рассмеялся, посмотрев на резко развернувшуюся Марту. – Мехмет?! Жолань?