***
Началось всё с неожиданного вознесения, которое потрясло Небеса впервые за сотню лет. Сразу же большинство небожителей ринулись встречать нового Божества. Всё вокруг было окутано густым беспросветным туманом пару минут, и всё это время не стихал гомон голосов, доносящихся ото всюду. Никогда ещё вознесение не было столь долгим и неопределённым. Никому не было понятно, кто стоит перед ними — женщина или мужчина. Однако постепенно туман стал рассеиваться, и в центре появились очертания виновника торжества… Стоп, перед небожителями явно стояли два человека! Оба молодые юноши, которые совершенно не понимали, где оказались и как это могло случиться. Первый юноша был выше другого на полголовы. Крепкий на вид парень, чья одежда была изодрана в клочья, еле прикрывая тело. Кровью было измазано лицо и руки, нельзя было сказать наверняка, чья эта кровь. Одежды на нём были золотых и белых оттенков, как и на другом юноше. В ножнах у них были мечи, а волосы выглядели настолько грязно, что смотреть на них было отвратительно. Чёрные вьющиеся локоны до безобразия спутаны, зато глаза цветом бушующего синего моря выражали лишь любопытство и интерес. В отличие от рядом стоящего человека, он излучал лишь ауру доброжелательности и заинтересованности, никакого намёка на угрозу. Его красота и великолепие поражали даже самих небожителей, не удивительно, что ему посчастливилось вознестись. Второй же парень выглядел моложе и миловиднее, чем человек рядом с ним. Однако лицо его было в разы мрачнее и серьёзнее, настроен он был явно враждебно. Его поведение совсем не вязалось с внешним видом, но, кажется, выглядел он тоже достаточно крепко. Хотя и годился он по виду больше для Дома Терпимости. Его белые прямые волосы, словно чистый кристальный снег, были также отвратно спутаны и грязны. Вероятно, они вознеслись во время какого-то сражения, либо сразу после него, иначе сложно представить, почему ученики какой-то школы выглядят настолько потрёпанными. Буквально каждый сумел ощутить пристальный и пронизывающий взгляд зелёных, будто изумрудных глаз. Они странно горели, будто предупреждая об опасности окружающих. Его одежды точь-в-точь такие же, как и на другом юноше, только их оттенок кажется темнее, будто ткань дешёвая и тусклая. Даже несмотря на это, парень выглядел величественно, словно стать небожителем ему было предначертано не из-за красоты, а величия и мужества, которое невозможно не заметить. Тут же со всех сторон послышались удивлённые вздохи и громкие звуки обсуждений. Юноши так и стояли, совершенно не реагируя на окруживших их людей. Спустя время стало понятно, что по совершенно странным и необъяснимым причинам вознеслись два молодых юноши, даже не окончивших обучение в школе. Мало этого, они вознеслись вместе и, вероятнее всего, были уже знакомы, так как держались рядом и словно прикрывали спины друг друга, готовые ко всему. — Шиди, где мы? Наконец один из парней, что был повыше, решился подать голос, и предположения небожителей оказались правдой, они точно обучались на земле в одной школе. Ответил на заданный парнем вопрос мужчина, на вид лет шестидесяти, по-странному похожий на бога земли. — Вы вознеслись, молодые люди. Это Небесные чертоги, а вы теперь небожители! Поздравляю вас! — Что… Шисюн, что нам делать? Теперь голос подал юноша, что был ниже ростом, с суровым и напряжённым выражением лица. Он выглядел серьёзнее, чем его шисюн, причиной этому послужил, скорее всего, один простой факт: они ровесники, и разница у них в возрасте не пару лет, как показалось изначально, а всего лишь пару месяцев, максимум год. — Этого ученика зовут Бай Чжэнь, а моего шиди Се Цин. Огромное спасибо Вам, Господин, но, пожалуйста, помогите нам. Мы не знаем, что делать сейчас и к кому направляться. Высокий парень, назвавшись Бай Чжэнем, склонился в приветствующем поклоне и, взглянув на младшего, ухмыльнулся. Тот быстро повторил то же самое, только не произнеся ни слова и всё также оставаясь холодным. — Конечно, мы поэтому сюда и пришли помочь вам! Через пару дней в Небесную Столицу вернётся Владыка, и тогда мы проведём вас к нему! А пока вы можете осмотреться и отправиться в свои Дворцы, их как раз должны скоро достроить. Ответил кто-то из толпы, и его быстро поддержали другие. Сразу же юношей разделили и повели вглубь столицы, рассказывая смешные и захватывающие дух истории. Это продолжалось вплоть до ночи, которая наступила на земле, и по привычке новые небожители резко ощутили усталость за весь день. Оба попрощались со старшими и решили вернуться к месту их разлуки, чтобы после вместе отправиться в их новые «жилища». — Эй, шиди, ты как? Бай Чжэнь подбежал к младшему и приобнял его за плечи. На его бледном лице красовалась счастливая улыбка, а глаза сияли интересом. Произошедшие с ними события притягивали, тем более, что они уже вовсе не дети, хотя по сравнению с другими небожителям это далеко не так. — В порядке, шисюн, руки убери. Странно всё это, думаю, что теперь кроме друг друга больше у нас никого нет… Белые волосы выглядели ещё более небрежно, а уставший вид с головой выдавал Се Цина, который желал сейчас лишь покоя и тишины. Это было сроду какой-то болезни, когда Цину становилось плохо или он слишком уставал. Его искрящиеся зелёным ядом глаза сияли, словно у жаждущего крови демона. Бай Чжэнь, его шисюн уже давно привык к этому. — Так уж и быть, донесу тебя. Мне как раз показали мой дворец, пока поживём вместе, ты же не против? — Чжэнь с хитрой ухмылкой уставился на Се Цина, который слегка покраснел от двусмысленных слов друга. — Без тебя мне будет так одиноко, пожалуйста, не отказывай этому никчёмному в этой просьбе. — Дурак, даже выбора мне не оставил! Неси меня давай, раз вызвался, — Цин как раз подошёл ближе к другу, готовясь к тому, как его подхватят чужие руки и понесут до места назначения. Бай Чжэнь лишь хмыкнул и подхватил младшего на руки без каких-либо неловкостей и страха. Смелости и энтузиазма ему было не занимать, редко можно встретить таких добрых и открытых людей, особенно среди заклинателей. Если судить его по внешнему виду, то можно сказать, что он весьма богат, а такие люди обычно до невозможности высокомерны. — Шисюн, не забывай, что мы всё ещё не так близки. Как только мы здесь освоимся, то больше не будем так тесно общаться, — Се Цин сказал это до того серьёзно, что сначала Бай даже поверил. Но спустя несколько минут непрерывной дороги подумал и, наконец, решил, что раз уж на земле они общались просто так, то и здесь смогут. Главное — заслужить доверие этого «камня». — Ты мой друг, Ань-эр, — шёпотом сказал Чжэнь, когда они почти дошли до его дворца. Тот выглядел очень величественно и прекрасно, будто дворец самого Императора. Но теперь они обычные ученики Школы Боевых Искусств, название которой даже не достойно упоминания, намного выше по званию, чем земные чиновники и даже Император. В оформлении дворца преобладали тёмные оттенки, которые сильно выделяли его среди других. А ещё обилие острых углов и выступов поражало остальных, потому что это было признаком либо силы, либо величия, чего у молодого парня быть не могло. Такие мелкие детали добавлялись обычно со временем, когда небожитель уже имел какую-то власть. — Шиди, смотри, даже здесь я выделился! Теперь это мой дом! А ты в нём будешь постоянным гостем, — воодушевлённый этим видом, воскликнул Чжэнь. По нему было видно, насколько он был рад, но груз на руках не позволял сорваться с места и бежать навстречу новой жизни. — Отпусти меня, я сам дойду, — резко произнёс холодным голосом Се Цин, явно почувствовав себя лишним. Мешать радости самого близкого на данный момент человека совершенно не хотелось. Он повернул голову в сторону дворца, опустив глаза на землю. Это не его дом, он здесь был и будет чужим. Его несёт человек, которому он мешает. Лучше вернуться обратно, где он всегда был никем, чем быть здесь у всех на виду, будто на ладони. — Да как я могу? — с ноткой издёвки ответил Чжэнь и крепче прижал юношу к себе. — Хватит грустить, улыбка тебе идёт куда больше! Только подумай, мы наконец-то свободны! Разве это не здорово? — Не знаю, — отрешённо ответил Цин, но друга послушал и повернул лицо обратно, взглянув прямо в глаза Чжэня. Они сияли. — Тебе что, совсем не страшно? А вдруг нас не примут здесь… — Ты этого не знаешь. К тому же я здесь с тобой и всегда готов помочь! Ты не одинок тут, — мягкая улыбка озарила лицо молодого парня. Он всегда мечтал стать свободным, как птица в небе, и наконец-то это свершилось! Он искренне не понимал, чего боится его шиди Се Цин, ведь приняли здесь их тепло и радушно. — Отпусти, — глухо вновь потребовал Цин, теперь явно более твёрдо и серьёзно, нежели раньше. — Мне нужно тебе кое-что сказать. — Только если назовёшь меня также, как в прошлом году, в ту самую ночь, — от скуки ответил Бай Чжэнь, совсем не ожидая, что Се Цин так и сделает. — Бай Сяодань? Но ведь это неуважительно, ещё и грубо! Да и ты, к слову, должен звать меня по-другому, — возмутился Се Цин, только сейчас осознав, насколько расслабился, раз позволил Баю такое. — Ты? Серьёзно? — глаза Бая расширились всего на пару секунд, после он засмеялся и отпустил наконец-таки Се Цина. — Ну, я привык звать тебя по-старому, я имею право на исключение! Взамен ты можешь тоже звать меня Сяоданем. — Ладно-ладно, только больше не носи меня так, нас могут неправильно понять. Если что, понеси на спине, как принято, — отведя взгляд, сказал Се Цин, слегка надув щёчки. Он чувствовал себя неловко, особенно сейчас, стоя практически вплотную к Чжэню. Ему это нравилось, однако репутация и гордость были важнее, чем собственный комфорт. — Как скажешь, Ань-эр, — певуче произнёс Чжэнь, чуть ли не во весь рот улыбаясь. Он, подобно маленькому ребёнку, радовался такой, казалось бы, мелочи. Ему совсем не важно, как носить друга, но разрешение на то, чтобы звать его детским именем — это высшая степень их отношений, которая достаточно сильно волновала сейчас Чжэня. Больше Се Цин ничего не сказал, лишь слабо кивнул другу и стал осматриваться. Его движения были скованными, а тело будто бы всё сжато. Он чувствовал себя чужим в этом месте, однако кто спрашивал его мнения? Никто, как и всегда. — Ну, шиди, почему ты молчишь? Поговори со мной, или ты обиделся? — грустным и обиженным тоном произнёс Бай, наклонившись и опустив плечи. Он стал хвостиком ходить за Се Анем, каждый раз пытаясь услышать от него хотя бы какой-то звук, один вздох, не говоря уже о словах. — Этот ничтожный не хотел тебя обидеть! Прости, пожалуйста, этого больше не повторится! Честное слово! — Ты ничего не сделал, шисюн. Просто я не хочу разговаривать, — вяло ответил Цин, задумавшись о чём-то и опустив лицо в пол. — Я боюсь того, что будет дальше. Не может быть это «чудесное вознесение» безвозмездным. Я уверен, что в будущем мы успеем пожалеть о том, что вознеслись. Плата за это «чудо» будет слишком высока. — Это имеет значение, но пока ведь всё хорошо. То, что люди считают наивысшим благословением, может оказаться ужаснейшим проклятием. Это ни для кого не секрет, — тут же подхватил Чжэнь и слегка улыбнулся. Он всегда решал проблемы только по мере их поступления, пока всё спокойно, можно насладиться тишиной. А иначе ты никогда не сможешь отдохнуть, даже в мирное время, когда переживать не о чем.***
— Небожители Небесной Столицы, сегодня мы собрались здесь для наивысшего суда! Сегодня правда восторжествует на Небесах! — громко поприветствовал всех собравшихся Небесный Владыка Цзинь Шань. Он сидел на троне посреди огромного светлого зала, где проходили все важные события. Пиры, изгнания, суды и собрания. По правую руку от него сидела его жена, вторая важности личность во всей столице, а по левую сидел один из наиважнейших небожителей в Небесных чертогах, судья всего живого Се Цин. Он был одет в белые одеяния, поверх которых была голубая полупрозрачная мантия. Узоры на ханьфу были замысловатые, сложные на первый взгляд, но такие яркие и выделяющиеся тёмно-синего оттенка. Владыка и его жена были в традиционно бело-золотых одеждах, с великолепного вида волосами и украшениями, показывающими статус господ. Посреди зала появился ярко-красного цвета круг, сдерживающий обвиняемого небожителя. Это была своего рода тюрьма для тех, кого собирались изгнать с Небес, или тех, кто предал Царство Света, сговорившись с тёмными силами. В этой тюрьме на коленях сидел облачённый во всё тёмное небожитель, чей вид заставлял других восхищённо, но вместе с тем и пренебрежительно вздыхать. Идеальный внешний вид, ровная осанка и насыщенно синие глаза придавали небожителю лишь больше величия и силы, его аура была твёрдой и нерушимой, что огромная редкость для тех, кто провёл в этой тюрьме больше месяца. Никаких цепей не было, ничего, видимо, не сдерживало обвиняемого, однако по смирению можно понять, что не то чтобы выбраться, даже шевелиться в этом пространстве невыносимо тяжело. Прошедший войну юноша превратился в прекрасного мужчину, тело которого лишь ещё больше набралось сил и новых шрамов. Некогда доброжелательный и весёлый парень теперь стал невероятно суров, груб и жесток по отношению к врагам. Жизнь меняет всех и иногда ставит в жёсткие рамки. — Сегодня мы решим судьбу одного из небесных судей — Бай Чжэня. Он встал на сторону демонов, став их новым Императором, что совершенно недопустимо для небожителя. Он угрожал другим здешним жителям и даже людям, за что должен понести наказание! Далее передаю слово Се Цину, достопочтенному судье всего живого, надеюсь, что Вы будете справедливы при вынесении решения, — всё тем же громким голосом проговорил Владыка, передавая слово Се Цину, еле заметно кивнув в его сторону и выдавив подобие улыбки. К слову, слушая всю эту речь, Се Цин еле как сдерживал неконтролируемые порывы ярости. Сжав ладони в кулаки, он молча терпел ложные обвинения в сторону Бая, который стал для него не просто лучшим другом, а единственным близким человеком,способным понять его. Он общался с ним на протяжении всего этого времени и прекрасно знал, что ни одно из обвинений не соответствует действительности, даже если и отголоски правды в них есть. А ведь всё это из-за того, что он повздорил с Цзинь Цзяньюем, сыном Владыки, которому Цин умудрился понравиться. После отказа Цзяньюй решил наговорить отцу всякого бреда насчёт Бай Чжэня, чтобы его низвергли с Небес. Конечно, понятно, что далее он собирался силой взять себе Се Цина. И даже зная это, ни Бай Чжэнь, ни Се Цин ничего не смогли сделать. Сыну Владыка поверил с большей охотой, чем Се Цину, хотя по напряжённому лицу Цзинь Шаня сразу становится понятно, что он до сих пор не уверен в принятом решении и сильно сомневается. — Что Вы скажете в своё оправдание, достопочтенный судья Бай Чжэнь? — сказал Цин звонко и неожиданно, стараясь скрыть дрожь в голосе. Он привык вести себя отчуждённо во время судебного процесса, но… Обычно он сидел плечом к плечу с тем, кого сейчас обвиняет, теперь же он находится против него. — Всё то же, что и прежде. Я не являюсь Императором демонов, я их судья, сдерживающая их сила, чтобы они не бесчинствовали на земле и на небе. Я никому не угрожал, только выполнял свою работу. Я приму любое решение Его Величества Небесного Владыки и достопочтенного судьи Се Цина. Повинуюсь любому приказу, будь то изгнание или смерть, — смиренно, но уверенно проговорил Бай Чжэнь. Его голос спустя года приобрел нотки стали. Удивительно, как он продолжал настолько смело и яростно отстаивать свои права, понимая, к чему это приведёт. — Всё это Вы говорили уже три раза подряд. Все Ваши слова уже были опровергнуты Наследным принцем Цзинь Цзяньюем. Раз больше Вам нечего сказать, то прошу внимания, судья вынес приговор! — уже громче добавил Се Цин, чтобы обратить на себя взгляды и внимание других небожителей, что до сих пор смотрели лишь на виновника. — Этот достопочтенный, как единственный ныне судья, решает, что Бай Чжэнь за всё то, что совершил, будет изгнан с Небес, лишившись крыла и божественных сил! Эти слова Се Цин говорил через силу в гробовой тишине и надеясь, что его голос не подведёт в самый ответственный момент. Это решение вовсе не принадлежало ему, это было обговорено с Владыкой ещё несколько дней назад. У него изначально не было шансов на хороший исход, но говорить такое было подобно настоящей пытке, и Владыка об этом догадывался, поэтому предпочёл молча смотреть на толпу собравшихся. Сразу после вынесения вердикта небожители с удвоенной силой стали обсуждать это и думать, что будет дальше с Се Цином и кто будет поддерживать порядок в Аду. Се Цин поднялся со своего места, плавно, но с отчётливым звуком ступая по ступеням вниз, прямо к Бай Чжэню. Их взгляды встретились, они неотрывно смотрели лишь друг на друга. С каждым шагом лицо Цина темнело всё больше, пока и вовсе будто не исчезло, уступая место до ужаса холодному, не присущему другим небожителям выражению лица. В его руке буквально из воздуха появилось оружие в виде хрустальной косы, светлой и сверкающей. Этим оружием могли пользоваться только Боги судьи. Совершая им приговор, они давали возможность другим небожителям прочувствовать весь холод, боль и позор, который испытывал виновный. Продолжая идти, глаза Цина совсем перестали что-то выражать. Пропал блеск, теперь на Бая смотрели лишь тусклые глазные яблоки мёртвого изнутри существа. В то же время глаза Бая смотрели на Цина с такой преданностью и нежностью, что некоторые даже стали жалеть их. Самое ужасное, что только можно совершить здесь, в Небесных чертогах — это убить дорогого человека по высшему приказу. Нет, этот вовсе не редкость, но обычно Небожители бросают своих любимых, а не убивают их. Убить того, кого ценишь больше жизни, чтобы после жить бок о бок с теми, кто приказал тебе это сделать. Невыносимее вещи никто и представить не мог. — Прости, — уже охрипшим голосом прошептал Цин, сильнее сжимая косу в руке. Его тело мелко подрагивало, а глаза бегали из стороны в сторону. Это зрелище вызывало сострадание у небесных чиновников, однако ничего сделать они не могли, да и не знали что. — И прощай! Крикнув последние слова, он резким движением занёс оружие для удара. Его волосы и одежды мягко развевались, будто от ветра, давая понять, что назад дороги уже нет. Тут же за спиной Се Цина появились серебряного цвета крылья, они были отделены от тела и будто бы являли собой символ его божественности. Они были раскрыты на полный размах, перья на них заменяли острые, на вид вытянутые фигуры, отдалённо напоминающие ромб. За спиной Бая появились такие же крылья, только цветом больше похожие на чёрный гранёный алмаз. Сияние от них было невероятно красиво, сравниваемое силой даже со светом солнца. Удар — и одного из крыльев больше нет. Оно рассеялось на тысячи мелких сияющих крупиц, которые практически мгновенно испарились. Вместе с этим в зале раздался оглушительный и душераздирающий крик боли. Кажется, ещё ни один из низвергнутых таким способом небожителей не кричал так, как Бай. Его буквально лишили одной из рук, хотя и не материальной. Боль пронизывала тело, не утихая, а лишь усиливаясь с каждой секундой. Все эти ощущения заглушал лишь стоящий рядом Се Цин, который внутренне, всеми силами старался остановить последствия собственного действия. По его щекам текли холодные одинокие слёзы, голова была опущена в пол, а глаз так и не было видно. Однако никаких всхлипов или посторонних звуков он не издавал, ему было позволено рыдать лишь молча. А потом всё случилось слишком быстро. Бай Чжэнь уже падал с небес нарочито медленно, будто из последних сил подхватываемый ветром, а Се Цин… Он помнит лишь размытый родной силуэт и жгучую боль, из-за которой хотелось кричать. В его руке опять была коса, но на сей раз испачканная кровью, будто яркой красной. Он ринулся за ним прямо на землю, без возможности вернуться назад. Всё, о чём были его мысли в тот момент — это: «Я не хочу его бросать. Если ему суждено умереть, то я сделаю это вместе с ним. Если он будет жить, то я готов жить на земле ради него. И не важно, насколько плохи будут условия моего желания». Он помнит, как попал в объятия Бая. Такие тёплые и родные, последние, как казалось. Больше его сознание не волновала никакая боль, он будто вовсе не чувствовал своего тела. — Я люблю тебя, мой Ань-эр. Пожалуйста, живи дальше, даже если не найдёшь меня. Дальше лишь кромешная тьма и ужасная боль в голове. Се Цин не помнит, как оказался в каком-то городе, как дошёл до него и в каком виде скитался там в течении пары месяцев. Ему почему-то не требовалась еда для получения энергии, как обычным людям, при этом иногда употреблять в пищу что-то было полезно. Как мог он остаться полубогом, если самолично лишил себя крыла? Может, лишь ранил его, поэтому некоторая часть сил осталась в его теле, а не вылилась через рану? Возможно ли, что с Чжэнем случилось то же самое и вскоре они вновь увидятся? Осмотрев своё тело, однажды, ещё в самом начале, он обнаружил на своей шее еле заметный тёмно-серый узор в виде цепи. Эта вещь не имела точного названия, всё небожители привыкли называть их по-разному, однако суть от этого не менялась. Эта цепь сдерживала все божественные силы богов, которых низвергли. При правильном способе от неё можно было избавиться, но таким искусством обладали не многие, а пробовать это хотелось и того меньше. Но Се Цин знал, что ни ему, ни Бай Чжэню в одиночку не снять эту печать. Их силы несколько отличаются от остальных, ибо их власть распространялась буквально на всё и всех. Боги целители тоже не могли снять печать без такого же бога, как и они сами. Однако если другие при низвержении полностью теряли свои божественные силы и становились практически людьми, не теряя лишь бессмертие, то Се Цин стал интересным исключением. Изначально у него была другая должность, как бога. А именно — Повелитель Тёмных Вод, то есть мест, где когда-то были далёкие предки его семьи — морские жители, чем-то похожие на людей, только живущие преимущественно под водой, имеющие магические способности и возможность общаться как с Небесными чертогами, так и с Адом. Благодаря этому стечению обстоятельств у Се Цина по итогу было два разных потока ци. Один из них оказался заблокирован из-за отрезанного крыла, а второй просто ослаблен из-за недостатка физических сил и энергии в теле. Осознавая всё это, Се Цину была невыносима мысль о том, что Бай может умереть здесь, на этой земле. Однако сейчас ему стоило начать заботиться хотя бы о себе, а не думать о том, кого, возможно, больше нет.