***
Утром Чимин готовит завтрак. В благодарность за гостеприимство он решил сегодня удивить всех панкейками, вот только Сокджин и Намджун с раннего утра умчались в ресторан, чтобы проконтролировать, как идёт подготовка блюд для сегодняшнего вечера, которые будут доставлены в дом. Джин очень извинялся, когда просил Чимина отвезти Тэхёна и Чонгука в школу. Сегодня у них занятия только на три часа, а после за ними снова придётся ехать, чтобы забрать домой. Тэхен уплетал вкусные блинчики за обе щеки, смакуя на языке шоколадную пасту, которую Чимин привез из Штатов. Чонгук большую часть времени сидел в телефоне и с кем-то переписывался, нежели завтракал. Чимин ничего ему не сказал, старался отвлечься от мрачных мыслей, но всё больше возвращался к тому, что произошло вчера вечером в ванной. Чимин оделся в белую рубашку и бежевый пиджак. Он выглядит взросло, но не менее привлекательно, чтобы ловить на себе заинтересованные взгляды. Он повёз Тэхёна и Чонгука в школу на машине Сокджина, которую тот ему оставил. Чимин задумчиво крутил руль, думая о том, что совсем скоро он заберёт свой автомобиль из салона. Тэхен весело рассказывал о своей средней школе, сидя в кресле на заднем сидении машины. Чонгук сидел на переднем сидении и всю дорогу копался в телефоне. Чимин косо на него поглядывал, но старался поддерживать разговор с Тэхеном. Первым в школу завезли омежку. Чимин отдал ему сэндвич в фольге, который сам приготовил. Тэхен поблагодарил старшего омегу и чмокнул в щёчку, а после помахал ручкой и попрощался, выискивая глазами своего друга-одноклассника. В десяти минутах езды отсюда была старшая школа Чонгука. Чимин нервно поглядывал на альфу. Он хотел с ним поговорить, о многом расспросить, но не знал, с какой стороны подобраться к отстраненному Чонгуку. — Сокджин сказал, что ты занимаешься боксом. Как давно? — находит Чимин тему для разговора, поворачивая руль в нужную сторону. Чонгук блокирует экран телефона и смотрит в окно. После недолгой паузы отвечает: — Три года. — Тебе нравится? — Да. Чимин облизывает губы, обдумывая, что бы ещё такого спросить. — А как Хосок? Вы всё ещё общаетесь с ним? — Мы лучшие друзья. — Правда? Я рад. И как он? — Нормально. Чонгук не знает, как ему позабыть всё то, что он пережил, находясь вдали от Чимина. В груди всё ещё сидит обида за то, как Гук на протяжении многих месяцев лежал с открытыми глазами до утра и не понимал, почему Чимин его бросил. Альфа достает пачку сигарет из кармана. — Не кури, пожалуйста, — просит Чимин, заметив его действия. Гук поворачивается к Чимину и демонстративно закуривает. Открывает окно из жалости к омеге, чтобы тот не задыхался от дыма. — Помнится, когда ты меня бросил, ты игнорировал все мои просьбы, — говорит и выдыхает в окно сигаретный дым. — Я не бросал тебя, — Чимин продолжает вести машину и выровнять дыхание, когда руки дрожат от того, в какую сторону уходит их разговор. — Будешь спорить со мной? Чимин замолкает. Сигарета тлеет меж пальцев Чонгука, пока из его рта выходит сизый дым, а ветер из приоткрытого окна колышет тёмную чёлку альфы. — Что ты делал в моей комнате? — внезапный вопрос заставляет Чимина мелко вздрогнуть. — Ты рылся в моих вещах? Чимин сглатывает, сожалея о своём любопытстве. Он крутит руль, управляя автомобилем, и смотрит в окно. — Нет, я просто... — Чимин нервно дышит. — Прости, я не должен был, но мне так захотелось узнать тебя получше. — И поэтому ты трогал мои вещи, оставил на постели свой запах? Омега мысленно ругает сам себя. Точно, Чонгук же его чует всегда. Какой же он глупый омега иногда. — Я не специально. Альфа усмехается, продолжая курить в приоткрытое окно. Слова Чимина звучат прямо как оправдания Тэхена, когда тот напакостит. Когда Чон тем вечером зашёл в свою комнату, ему было достаточно одного вдоха для того, чтобы понять, кто был в его спальне. Этот запах он не спутает ни с чем. Только он будоражит его словно наркотик, срывая крышу, именно поэтому Чонгук не закрывает окно, когда докуривает и выкидывает сигарету. Слишком велик соблазн. Чимин паркуется около территории школы. Ученики в школьной форме идут к лестнице, ведущей в здание. Кто-то переговаривается, омежки хихикают, встречаясь и обнимаясь. Кто-то уже занимается на баскетбольной площадке. Чонгук сидит в машине и ждёт, когда омега остановится, и альфа сможет выйти. Он держит свой портфель в руке, а второй рукой уже тянется к ручке на дверце. — Чонгук, — зовёт его негромко Чимин. — Что? — парень так и не поворачивает лицо к говорящему. Просто смотрит на учеников через лобовое стекло. — Я заеду за тобой и Тэхёном около двух часов. — Меня не надо забирать. Я сам доберусь. — Но ваш папа доверил мне, чтобы я привез вас обоих в целости и сохранности. — Похоже, это всё, что тебя волнует, — тихо бурчит Чонгук, собирается выйти, но его прекрасно слышат, потому останавливают, хватая за плечо. Чонгук садится обратно в возмущении. Чимин ласково водит подушечками пальцев по школьному пиджаку Чонгука, чувствуя под тканью крепкие мышцы. Завораживает. — Меня волнуешь ты, — громче говорит Чимин, обдумывая, убрать ли руку. Возможно, Чонгуку неприятны его прикосновения. Гук косится на его руку, а затем встречается взглядами с омегой. Чимин выглядит потрясающе. Он одевается, казалось бы, не броско, но с таким лоском, с каким ходят люди высшего класса. Легкий макияж, блеск на губах, а в ушах и на руках ювелирные украшения. — Не верю ни единому твоему слову. И я просил не трогать меня. — Я настолько тебе противен? — в лоб спрашивает старший. Чонгук усмехается, откидываясь затылком в подголовник. Знал бы Чимин всю правду. Знал бы он, как сейчас колотится его сердце, как скулы сводит от его запаха цветущей сакуры вперемешку с омежьими феромонами. Чонгук часто дышит и облизывает свои губы, всё ещё чувствуя короткие пальчики омеги на своём плече. — Возьми, — Чимин прекращает трогать альфу и протягивает ему завернутый сэндвич. — Не надо, — отказывается Гук со вздохом. — Чонгук, возьми, пожалуйста, вдруг проголодаешься, на перемене можно быстро перекусить. Он очень вкусный, приготовлен по американскому рецепту. Чимин старался для него. Чонгук цокает и всё же забирает сэндвич, на секунду прикоснувшись к пальцам омеги. Пак замечает буквы на пальцах Чонгука и он нагло ловит его руку, чтобы рассмотреть. На безымянном пальце у него татуировка с инициалами имени Чимина на английском языке. — Это… — заикается Чимин, глядя то на Чонгука, то на тату. Он так много для него значит? — Что это? Чонгук уже рычит, находясь на грани. Он вырывает свою руку, кидает сэндвич в рюкзак и открывает дверцу автомобиля. — Мне пора, — отрезает Чонгук, выходит из машины и с усилием захлопывает дверь. Чимин грустным взглядом провожает фигуру Гука, всё думая о его татуировке. А потом сердце омеги пропускает удар, когда он видит, как на шее Чонгука вдруг виснет светловолосый омежка в школьной форме. Он целует альфу в щёку и о чём-то щебечет. Чонгук обнимает его за талию и чмокает в губы. Всё внутри Чимина сжимается. Затем к парочке подходят друзья Чонгука, они хлопают Гука по плечу и потом радостно направляются с ним в школу. Ученики расступались перед Чонгуком и его компанией, омежки с розовыми галстучками пищали, когда Чон проходил мимо них. В школу будто входила элита. Возможно, так оно и было. Чимин замечает это и хочет сделать пометки в своей диссертации. После омега отворачивается и давит педаль газа в пол, стремительно выезжая с территории школы. Он открывает окно, чтобы побыстрее выветрился запах коньяка с шоколадом, который его буквально душит. * Чимин успевает заехать в клинику к Юнги и подписать трудовой договор. С понедельника он официально в штате врачей в качестве заведующего родильным отделением. Юнги тепло встретил омегу, долго прижимал к себе, мельком учуяв посторонний альфий запах, но не акцентируя на этом внимание. А потом так же долго Мин ругал омегу за то, что заставил столько лет их клинику нуждаться в таком специалисте. Юнги был теперь главврачом и с гордостью носил это звание, когда гонял врачей на обходах и указывал им на нюансы, на которые следует обращать внимание. Чимин был рад вернуться и снова работать под руководством Юнги. Он рассказал ему о своём зарубежном опыте и как он сможет применять его в местной медицине. Кроме того, Чимин продолжал писать свою диссертацию о редких сущностях людей, таких как гамма, дельта и энигма. Юнги провёл омеге экскурсию по их клинике, в ней недавно сделали ремонт, снабдив больницу новейшим оборудованием. Мин нашёл хороших спонсоров, поэтому сейчас их клиника процветала, а рожать сюда приезжали даже знаменитости. Чимин встретил медсестёр и медбратьев, с которыми раньше здесь работал. Те радовались его возвращению, спрашивали, что нового произошло в жизни Пака и взяли с него слово, что тот проставится в честь своего возвращения на родину. Также Юнги сводил Чимина в их столовую и накормил вкусным обедом. Их повара сменились, а блюда стали более вкусными и питательными. Альфа также ввёл Пака в курс дела, рассказал о сложных пациентах, которые у них наблюдаются и которых Чимину нужно будет осмотреть в понедельник, когда он выйдет на работу. Время пролетело быстро, заметил Чимин, когда взглянул на часы в телефоне. Ему пора было ехать за детьми в школу. Они тепло попрощались с Юнги, и омега помчался на парковку. Он успел ровно к двум. Сначала забрал Тэхена, а затем остановился около ворот старшей школы. Чонгук стоял на крыльце и целовался в губы с тем же светловолосым омегой. Тот вис у него на шее, обвивая ту руками, и хихикал между поцелуями. Вырвавшись из объятий омеги, Чонгук заметил машину папы, закатил глаза и попрощался со своим парнем, ласково улыбнувшись. Чимин нервно стучит по рулю, пытаясь держать себя в руках. Ему обидно, что тот омега видит улыбку Чонгука, а Чимину приходится видеть только злость и оскалы. Тэхен сидит на заднем сидении и играет в игрушку на телефоне. Чонгук садится на переднее сидение и кивает на дорогу, мол, они могут ехать. — У тебя следы помады на губах. Альфа поворачивает лицо к Чимину. — Да? Не заметил, — пожимает плечами. Гук опускает верхнее зеркальце и вытирает губы большим пальцем. Потом косо поглядывает на Чимина, но тот с каменным лицом крутит руль, сосредоточенно глядя на дорогу.***
Дома Чонгук быстро принимает душ, а потом заходит в свою комнату, чтобы одеться в чистое и подходящее для домашнего праздника. С первого этажа доносятся звуки суеты, пока там папа всеми командует, причитая, что они ни черта не успевают. Глядя на себя в зеркало, где Чонгук уже одет, а волосы высушены феном, он снова думает о нём. О Чимине. Альфа не понимает, почему Пак так хочет сблизиться с ним. Он интересует его как альфа или как тот мальчик, с которым он играл в саду? Чонгук вспоминает про фотоальбом, который для него старательно собирал папа. Джин подарил ему в прошлом году на день рождения красиво оформленный альбом с вложенными фотографиями в хронологии его взросления. Гук достаёт его из шкафа и садится на кровать, открывая первую страницу. На фотографиях изображён Чонгук ещё младенцем, он лежит в коляске и улыбается. Потом идут фото дальше, где он растёт, встаёт на ноги, делает первые шаги. Чон садится поудобнее, берёт одной рукой подушку, где остался запах Чимина. Обнимает мягкую подушку, вдыхает любимый запах. Он так и не менял наволочку, предпочитая ещё несколько ночей насладиться этим ароматом. Чонгук смотрит фотографии дальше. Там очень много снимков, где запечатлён Чимин. Омега красивый и молодой, впрочем, разницы между этими фото и нынешним временем почти нет. Чимин обнимает маленького Чонгука на фото, они улыбаются и смотрят в объектив. Также там есть фото, где Хосок и Чонгук играют в снежки, а потом Чимин сидит с ними на корточках. Это был первый день знакомства Хосока и Чонгука. Он тогда и не знал, что встретил самого преданного друга. Фотографии, где Чимин целует Чонгука в щёки, вызывают внутренний трепет. Потом глаза находят снимок, где семилетний Чонгук в школьной форме стоит около школы, Сокджин стоит рядом, улыбаясь, а Чимин сидит на корточках с цветами в руках и смотрит на Чонгука влюблёнными глазами. Также там были фотографии с Намджуном, когда они копались с автомобилем в гараже. Потом Тэхен сидит на коленях Чонгука и улыбается своей красивой улыбкой. Чонгук тяжело вздыхает. Всё же у него было счастливое детство, наполненное теплыми воспоминаниями. Хоть и были будоражащие кровь моменты, когда у них с Чимином были ссоры. Однако всё перекрывала его умиротворенная улыбка на одном фото, где Чимин изображен один. Омега сидит у окна, подперев подбородок ладонью, и смотрит на Чонгука, который сам сфотографировал его, когда они сидели у него в комнате. Чонгук откладывает альбом и нервно трогает пальцами свой лоб. Он прекрасно помнит всё. Помнит его улыбку, помнит, как Чимин ласково произносил его имя, как говорил заветное «я люблю тебя». Через пару минут Чон берёт себя в руки, откладывает подушку в сторону, убирает фотоальбом в шкаф и выходит в коридор, чтобы помочь родителям с организацией праздника. * В гостиной был накрыт широкий прямоугольный стол, где сидели приглашённые гости. Вся еда была приготовлена в ресторане Намджуна под строгим руководством Сокджина. Везде висели воздушные шарики и гирлянды, хотя Чонгук просил обойтись без этой детской мишуры. Чонгук переоделся в чёрные джинсы и такого же цвета футболку, хотя Джин активно настаивал на рубашке. Но Чон сказал, что на своём празднике он будет одет так, как хочет. Гук пригласил к себе на день рождения пятерых друзей-альф с их омегами, среди них был и Хосок. Омега Чонгука, которого звали Даян, сидел рядом с альфой и с улыбкой подкладывал ему мяса в тарелку. Сокджин и Намджун сидели за столом и активно общались с дедушками, которые тоже пришли на праздник. Всем было весело, кроме Чимина. Он то и дело поглядывал в сторону Чонгука, мило воркующего в компании своей пассии. Тэхен, сидевший рядом, пытался отвлечь Чимина веселыми историями, за что Пак был ему очень благодарен. Чимин чмокнул омежку в макушку, а потом налил себе ещё вина, чтобы заглушить в себе непонятно откуда взявшуюся ревность. Все уже завалили Чонгука подарками, но Чимин до сих пор не подошёл к нему и не поздравил с днём рождения. Пак хотел вручить ему подарок наедине, потому что он имел некую интимность. Смысл поймут только они с Чонгуком. Чимин делает глотки терпкого напитка, кусает нижнюю губу и поглядывает на Чонгука, любуясь тем, как его мальчик вырос. Чимин откровенно палится, потому что уже ловит на себе обеспокоенные взгляды Сокджина, который прекрасно видит, что происходит с его лучшим другом. Щёки Чимина зарумянились, кажется, он уже достаточно выпил. Однако, глядя на Чонгука, который рядом и далеко одновременно, хочется напиться в хлам. Когда на улице окончательно стемнело, а во дворе зажглись гирлянды, во второй половине гостиной большого дома уже собрались все гости для танцев. Хосок с ещё одним альфой из их компании включал современные хиты. Молодежь начала веселиться, омежки хихикали и подпевали, пока из колонок лилась зажигательная музыка. Намджун, который тоже позволил себе пару бокалов вина, старался не разбить телефон и заснять праздник совершеннолетия Чонгука на видео. Свет был приглушён, зажжены гирлянды на окнах. Маленький Тэхен тоже танцевал среди старшеклассников, преодолевая стеснение, чтобы показать, что он не зря ходит в школу современного танца. А когда включили медленную песню, все рассредоточились парочками по залу. Светловолосый омега виснет на шее Чонгука, что-то нашептывает на ухо, а тот улыбается, обнимая омежку за талию. Чимин стоит в сторонке с бокалом вина, обнимая себя второй рукой поперёк живота. Чимину почему-то плохо, когда он видит, как Чонгук танцует со своим парнем, скользит пальцами по розовой блестящей блузке, смеется, пока друзья альфы и омеги поднимают бокалы за здоровье именинника. Чимину неприятно, что Чонгук с другим. Хотя ему должно быть всё равно. Во всём виновата эта чёртова истинность. Именно она заставляет Чимина чувствовать к Чонгуку то, что он не должен чувствовать. Рядом с Чимином встаёт Сокджин, тоже глядя в сторону танцующей молодежи. — Чимин-и, я могу тебе чем-нибудь помочь? Ты так смотришь на него. — Я просто очень долго его не видел, — ведёт плечом Чимин. — Всего лишь любопытство. — Но мне показалось… — Тебе показалось. Чонгук мне как сын. Сокджин загадочно улыбается, смотря на Чимина: — На сыновей не бросают такие непозволительно пылкие взгляды. Чимин делает глоток вина из бокала. — Ты не говорил, что Чонгук курит. — М, да, к сожалению, у него есть эта пагубная привычка, — отвечает Джин. — Надеюсь, скоро бросит. Я на него не давлю, он этого не выносит. Знаешь ведь, у энигмы сложный характер. Чимин секунду смотрит на друга, потом выпивает вино залпом и ставит пустой бокал на стол. Как раз трек закончился, переключаясь на более ритмичный. Молодые альфы выходят на улицу покурить. Пак засовывает руку в карман своих брюк, чувствует пальцами маленькую коробочку и идёт на улицу. На крыльце галдеж альф, Хосок поворачивается лицом к Чимину и толкает Чонгука в плечо. Именинник бросает короткий взгляд на омегу, а после отворачивается и смотрит на двор, продолжая выдыхать едкий дым сигарет, словно ему вообще нет до Пака никакого дела. — Чимин-щи, покурите с нами? — пьяный старшеклассник подходит к омеге и протягивает открытую пачку сигарет. Пак отказывается, пропускает мимо ушей комплименты от выпивших альф в свою сторону. Его заботит сейчас только один альфа. Однако, подойдя к перилам, Чимин обращает внимание на Хосока и его слаженную фигуру взрослого альфы. — Хосок, я тебя даже не успел поприветствовать как следует. Дай обниму, — Чимин тянет руки к старшекласснику и заключает его в объятья. Чувствуется шлейф мускусного запаха, каким и должен благоухать завидный альфа. — Я тоже рад вас видеть, Чимин-щи, — улыбается Хосок, краем глаза замечая мелькнувший гнев в глазах Чонгука. Чимин чуть отодвигается, чтобы получше рассмотреть парня: — Как ты вырос, возмужал! — А вы совсем не изменились. Только красивее стали. — Ахах, спасибо. Засмущал меня, — хихикает Чимин на комплименты. — Как поживаешь? Как родители? — Всё хорошо, спасибо. А вы как? Решили всё же вернуться на родину? — Да, соскучился. Особенно, по супчикам Сокджина. Чонгук всё это время наблюдал за ними, стоя в двух шагах и нервно докуривая сигарету. — Согласен с вами. У дяди Сокджина самая вкусная еда во всем Пусане. — Хосок, ты, кажется, хотел кому-то позвонить, — встревает Чонгук в разговор довольно грозным голосом. — Я? — приподнимает брови Хосок. — Эм да?.. точно. Я пойду позвоню. Ещё увидимся, Чимин-щи, — напоследок Хосок снова обнимает Чимина, забавляясь с ревностного взгляда друга. Чимин улыбается, разнеженный обнимашками. Хосок же уводит с крыльца остальных парней, загоняя их обратно в дом. Чонгук продолжает молча курить, как ни в чём не бывало, когда Пак подходит к нему ближе. — У меня есть для тебя подарок. С совершеннолетием, — омега протягивает маленькую коричневую коробочку. Чонгук обращает на него внимание, тушит сигарету, выбрасывая её, и забирает коробочку, выдыхая сигаретный дым через рот. До Чимина доходит этот дым, но больше его заставляет задыхаться коньячный запах альфы. Чон открывает коробочку и вытаскивает оттуда длинную серебряную цепочку с кулоном квадратной формы. Украшение было сделано на заказ в ювелирной сети известного мирового бренда. На кулоне что-то написано мелким шрифтом. В приглушённом свете плохо видно, поэтому альфа поднимает кулон поближе к глазам и читает надпись. — Больше всего на свете, — озвучивает надпись Чимин. Он стоит в одном шаге от Чонгука, но достаточно близко, чтобы говорить вполголоса. Альфа поднимает на него тяжелый взгляд тёмных глаз. Воспоминания проносятся перед глазами обоих. Именно эти слова Чимин так часто говорил маленькому Гуки, когда тот, выпячивая губки, спрашивал омегу: «Ты меня любишь?». «Больше всего на свете», — отвечал всегда Чимин, после целуя мальчика в щёку. Только теперь Чимин не решается сделать и шага, чтобы обнять и чмокнуть в щёку. Чонгук может разозлиться. Должно быть, он так сильно его ненавидит. Имеет право. Чимин поступил с ним очень жестоко, когда бросил его, пусть и ради блага Чонгука. — Спасибо, — тихо говорит Чонгук, сразу же надевая на себя цепочку и пряча кулон под футболкой, как что-то интимное. Не для всеобщего обозрения. Чимин улыбается, нервно облизывает губы и ласкает нежным взглядом высокого юношу. — Чонгук, не злись на меня, пожалуйста, — говорит спустя минуту молчания. — Мне очень жаль, что всё так получилось, — омега опускает глаза вниз, более не в силах смотреть напрямую на доминантного альфу. — Ты прав, наверное, я всё это заслужил и не достоин даже прикоснуться к твоей руке. Но прошу, не отталкивай меня. Не будь таким жестоким. Чонгук молчит несколько секунд, оценивающе смотрит на Чимина, а потом спрашивает: — Почему ты уехал тогда? — этот вопрос волновал его больше всего в последние годы. — Я уехал ради твоего же блага. Ты вступил тогда в пубертат и мог управлять мной. Что, если бы ты захотел чего-то гораздо более интимного? — Только из-за этого? Чимин гулко сглатывает: — Я хотел найти счастья, не буду лукавить. — И как? Теперь ты счастлив? — альфа приподнимает одну бровь, усмехаясь. Чимин молчит, отводит взгляд в сторону дома. По правде говоря, он счастлив, только когда видит Чонгука и знает, что с ним всё хорошо. Когда может быть рядом с ним, чувствовать его всем существом. — Тут становится прохладно. Идём в дом, — зовёт его Пак и Чонгук идёт следом за ним через минуту. В доме Тэхён ловит Чимина под руку и увлечённо рассказывает ему, что у него получается танцевать под новую песню знаменитой айдол-группы. Затем Сокджин говорит Паку на ухо, что скоро надо зажигать свечи на торте, который тот приготовил по рецепту дедушки. Чимин собирается унести пару тарелок со стола на кухню, помочь Джину. Омега подходит к столу, но тут вдруг из колонок полилась медленная песня о любви, а плеча Чимина касаются длинные пальцы. — Пойдём потанцуем, — говорит Чонгук около уха, посылая по телу омеги табун мурашек. Сокджин просит Тэхена помочь папе на кухне, уводя его подальше от Чимина и Чонгука. Последний, не дожидаясь ответа, берёт Чимина за руку и ведёт в центр гостиной. Парочки альф и омег снова начинают танцевать, с любопытством поглядывая на Чонгука и его партнера по танцу. Даян дуется, отходит в сторону, недовольно сложив руки на груди. Начался красивый трек, Даян хотел именно под него станцевать с Чонгуком, но тот выбрал для танца не его. Обидно. Чимин растерянно смотрит на Чонгука, вздрагивает, когда тот складывает обе руки на его талии. У Чонгука татуированная рука, Чимин хотел бы пройтись по рисункам пальчиками, при лучшем освещении рассмотреть каждый узор, но ему позволено лишь скромно положить руки на альфьи плечи и начать медленно покачиваться из стороны в сторону под музыку, ведь на большее он не имеет права. Чимин весь в напряжении, несмотря на количество выпитого алкоголя, который должен был его расслабить. Истинный слишком близко, в животе омеги завязывается узел желания. Они смотрят друг другу в глаза и ничего не говорят. Пухлые губы Чимина трогает улыбка, когда он осознаёт, что Чонгук выше его на целых три сантиметра. Его милый альфочка так вырос, приобрёл мужские черты лица и силу в мышцах. Сокджин вытирает руки об кухонное полотенце и тихонько наблюдает за ними. Переживает. Остальные тоже смотрели на парочку, между которыми была пропасть в двадцать с лишним лет. — Ты стал таким большим, уже в плечах шире меня, — негромко говорит Чимин, любуясь своим подарком на шее альфы. Чонгук выпил пару бокалов шампанского, теперь-то можно, взрослый. А запах сакуры всё равно пьянит похлеще алкоголя. Гук задыхается от ласковых коротких пальчиков на плечах, давится желанием быть ближе, тесно прижимаясь к омеге, который начинает чувствовать его мышцы на груди и кубики на животе. — Помнится, ты просил не трогать тебя, иначе сделаешь мне больно, — напоминает Чимин, приподнимая уголки губ. Чонгук хмурится, поглядывая в сторону: — Я тогда был сильно зол на тебя. — Что же изменилось сейчас? Чонгук молчит в течение некоторого времени, пока медленная музыка льётся из колонок. Чимин ведёт себя спокойно, хотя сердце трепещет от близости истинного. — Я все эти семь лет думал о тебе. Почему ты не звонил мне? — вырывается вопрос прежде, чем Чон успевает себя остановить. Он должен его игнорировать, но не может. — Я был занят, прости, — тихо отвечает Чимин. — Разве ты ждал моего звонка? Чонгук прикрывает веки, когда чувствует на своей коже дыхание человека, которого мечтал увидеть семь лет. — Каждый день. — Я думал, что так будет лучше. Если бы только всё было иначе, — горько усмехается омега. Чонгук хмурится: — О чём ты? — Ни о чём. В районе груди такая сильная боль, словно все ребра переломаны. Чонгук задыхается от обиды, которая душила его все эти годы. Чонгук хочет вылить на Чимина всё, что на душе лежит, рассказать о том, как он царапал себя до крови во сне и громко выл как раненный зверь. О том, как он рыдал ночами, а днём умолял папу сказать, где Чимин, и позволить поехать за ним. Песня заканчивается, но Чонгук не хочет выпускать Чимина из своих объятий. Пак опускает глаза в пол и отходит подальше. Все пялятся. Слишком подозрительно. Им нельзя. Ничего нельзя. — Ну что, теперь можно с тобой потанцевать? Мой альфа, — Даян внезапно вешается на шею, Чон рычит, но омежка старается не дрожать от рыка энигмы, хотя это очень сложно. Когда Чонгук активизирует энигму, всем в районе десяти метров становится плохо. Но Чонгук не хочет огорчать своих друзей, поэтому хорошо контролирует свои эмоции. Вскоре музыка убавляется, а из кухни выбегает улыбающийся папа и побуждает всех петь песню «С днём рождения!». Следом выходит Чимин и выносит торт с зажжёнными свечками. Чонгук подходит к ним, слышит, как все кричат, чтобы Чон загадывал желание. Альфа смотрит в глаза Чимина в свете огня, а после дует воздухом, задувая все свечи разом. Все гости радостно хлопают в ладоши, поздравляя Чонгука и уверяя, что его желание обязательно исполнится, что бы он не загадал. Чимин уносит торт на кухню, чтобы нарезать всем по кусочку на тарелочки. Чимин стоит на кухне, где приглушён свет. За окном светит луна, уже довольно темно, но в гостиной продолжается веселье, слышно музыку и людские разговоры. Чимин вынимает задутые свечки из торта, немного пачкая свои пальцы. В кухню кто-то входит. И Чимин напрягается всем теплом, каждой клеточкой чувствуя его ауру. — Я загадал желание, когда задувал свечи, — негромко говорит Чонгук, медленно приближаясь к Чимину и встав у него за спиной. — И оно может исполниться прямо сейчас. Омега жмурится, почувствовав внутреннюю дрожь: — И что же это? Чонгук ухмыляется, подходит к нему вплотную и берёт маленькую ручку, начав облизывать короткие пальчики, испачканные кремом. У Чимина коленки задрожали, когда он почувствовал горячий язык на своих пальцах. Он разворачивается к Чону лицом, почти соприкоснувшись с ним грудью. — Гуки, прекрати. — Не люблю, когда ты меня так называешь, — рычит альфа. — Будто я ребёнок. — А разве не так? Для меня ты всегда будешь ребёнком. — Ребёнок может сделать так? Чонгук одним махом толкает Чимина к дверце холодильника. Он грубо протискивает колено между чужих ног и притирает его прямо к паху. Альфа кладет руку ему на затылок и целует в губы, крепко держа за голову. Чимин хнычет, пытается оттолкнуть, но у него не получается. Тело не слушается, губы отвечают, а разум бьется в истерике. Самоконтроль летит к чертям, когда Чонгук настойчиво раздвигает губы Чимина языком. — Отпусти меня! Не трогай, — часто дышит омега, упираясь ладонями в накаченную грудь парня. — Почему? — Чонгук склоняется к его шее и втягивает носом воздух. — Блять, ты так пахнешь... у тебя скоро течка? Возмущению Чимина не было предела. И он впервые слышит из уст Чонгука мат. — Как ты смеешь задавать мне такие вопросы?! Это неправильно. Пусти. — Ты мой, забыл? — чёрные глаза прибивают к месту. Чимин заперт в его капкане из этих сильных рук и тёмных глаз. Чонгук напрягает челюсти и выпускает феромоны. Он давит энигмой, подчиняет, будто давит на плечи, хотя его руки блуждают по талии омеги. А Чимин стремительно тонет, не может полноценно вздохнуть, кожу обжигает, а на грудь сильно давят. Ему больно. Чон хватает его за скулы, но не принося боль, и заставляет смотреть прямо в глаза. Таким его Чимин ещё никогда не видел. Таким жадным и властным. — Знаешь, сколько в моей постели побывало омег, похожих на тебя? Ха-х мне никто не может сопротивляться. Снова остервенело мнёт губы омеги, заставляя его тихо поскуливать. И Чимин ненавидит себя за слабость. Чонгук тем временем отрывается от сладких губ, целует в шею, рыча около уха: — Как же мне трудно сдерживаться сейчас! Я очень зол, Минни. Ты посмел убежать от меня. Чимин хватает ртом воздух, запрокинув голову. Он ощущает всю глубину феромонов энигмы, он задыхается в его запахе коньяка с тёмным шоколадом, его феромоны давят, подчиняют. Хочется позорно упасть на колени перед властным альфой. — Ты мой раз и навсегда. Запомни это. — Нет, так нельзя, — Чимин всхлипывает, упираясь кулачками в плечи альфы. Чонгук откровенно издевается, удерживая Чимина, влияя на него сущностью. Чон рычит, облизывается, почуяв сладкий усилившийся запах омеги. Продолжает держать его за горло. — Ты ещё пожалеешь, что сбежал тогда от меня. — Будешь мстить? — Чимин чувствует себя опьянённым. Он ещё никогда не чувствовал Чонгука так сильно, как сейчас. Всю его суть. Так остро. Аура Чонгука такая мощная, что Чимин почти плачет. — Нет. Ты всего лишь будешь умолять меня быть рядом с тобой. Я сведу тебя с ума, Пак Чимин. Гук снова целует Чимина, но с открытыми глазами. Усмехается, когда замечает, как омега неосознанно сам тянется к его губам, и Чонгук дает ему их, шевелит губами, дразнит языком язык Чимина, вызывает у него мурашки по телу, когда обнимает за талию. Запах сакуры раскрывался всё сильнее, оставляя вишневую сладость на языке. Аромат светлых волос, феромоны на шее, красное вино на пухлых губах. Чон так мечтал об этих губах, много раз представлял, как целует их, блуждая в мокрых снах. Чимин чудо. Он — оазис в пустыне души Чонгука. Альфа ждал слишком долго. Он был одержим этим запахом и годы вдали только сильнее разожгли в нём пожар чувств. У Чонгука превосходный нюх, а истинного он и подавно чует, поэтому он снова втягивает носом воздух около нежной шеи. — Я чувствую, что тебя давно не касался альфа. Ты чист, словно белая лилия. Это сводит меня с ума. — Не надо, Гуки. Но Чимин не может сопротивляться. И дело даже не в энигме. Он не может сопротивляться Чонгуку. Но это неправильно. Чонгук для Чимина не то, что как младший брат, скорее как сын. Он его вырастил, хоть и упустил семь лет жизни альфы. Но сейчас все мысли путаются. Мурашки бегут по всему телу блондина, его щёки обдаёт жаром, гулкий стук сердца отдаёт в ушах. Аромат коньяка с шоколадом загустел, оседая на языке горьким послевкусием. Чимин пьянеет сильнее, когда Чонгук целует его в пульсирующую жилку на шее, сжимая руками белую рубашку на талии. Колени подгибаются, внизу живота щекочет пламя возбуждения. Чонгук хрипло рычит на ухо, после снова терзая губы блондина. Он его буквально съедает, глотает судорожные вздохи и сильнее обнимает омежку. Благодаря заботливым родителям, у Чонгука есть всё. Но Чимин — именно то, чего Чону в жизни не хватает. — Мой, — рычит на раскрасневшееся ушко, прикусывая мочку зубами. Чимин часто дышит, хватаясь пальцами за плечи альфы, прикрывает глаза от желания. Чимин хоть и выработал за все эти годы дольку иммунитета к проявлениям энигмы, но истинность помогает Чонгуку влиять на него сильнее, что у омеги не остаётся ни шанса на спасение. Чонгук очень хочет его. Хочет брать его с присущей ему ненасытностью, страстью, граничащей с грубостью. Ему сносит крышу от каждого нетерпеливого вздоха Чимина в его губы, от сладости его губ, от его немой мольбы не останавливаться. Чонгук целует его в шею, расстегивает верхние пуговицы на белой рубашке омеги и спускается губами ниже. Лижет языком, чувствуя непреодолимое желание вылизать его всего. Чимин хнычет от возбуждения, запрокидывает голову, позволяя языку Чонгука творить всё, что тому заблагорассудится. Левой рукой Пак упирается в столешницу кухонного гарнитура и случайно сносит десертные ложки, которые с грохотом падают на пол. Чон реагирует на шум, но потом вновь возвращается к сладким губам омеги. Боже, Чимин красив до безумия. Ни одна нимфетка из старшей школы не сравнится с ним. Даже Даян, по которому пускают слюни все альфы и беты в школе, в подметке не годится Чимину. Краем слуха Чонгук улавливает звуки шагов по направлению к кухне, он даёт Чимину шанс на спасение, отойдя на шаг. Чимин тут же отталкивает его и убегает подальше. Сокджин прокашливается, складывая руки на груди: — Сынок, там гости тебя потеряли, нехорошо оставлять их одних. Иди в гостиную. Чонгук вздёргивает подбородок. Его бесит, что их с Чимином прервали. Но спорить сейчас с папой он не будет. Альфа облизывает раскрасневшиеся губы, сжимает челюсти и уходит в гостиную. На Чимина не надо было даже смотреть, чтобы понять, что с ним происходит. Запах возбуждения за версту слышно. Блондин отчаянно пытается восстановить дыхание, поправить на себе смятую рубашку, застегнуть пуговицы, пригладить пальцами волосы на голове. Пак подходит к раковине и упирается ладонями в столешницу, пытаясь отдышаться. Внизу живота настоящий пожар, члену в брюках тесно. Джин подходит и осторожно кладёт руку ему на плечо. — Он тебя не обидел? Губы Чимина задрожали. Он ведь понимает, что Сокджин догадался, что тут происходило минутой ранее. — Не смотри на меня как на шлюху, — шепчет Чимин, морщась от собственного разбитого вида. Он ненавидит себя за слабости. Плечи его затряслись от переизбытка чувств. Слишком много эмоций за один вечер. Сокджин обнимает его, поглаживая по плечу. — Я никогда не смотрел на тебя как на шлюху, — уверяет лучший друг. — Я поговорю с ним, — шмыгает носом Пак. — Я старше и должен нести ответственность за происходящее. — Хочешь, я поговорю с ним? — Нет, не надо, Джин. Я сам решу всё раз и навсегда. — Вопреки своим чувствам? — шепчет Сокджин. У него сердце болит за этих двоих. — Так всем будет лучше. Чимин выбирается из объятий друга и ищет бумажные салфетки, чтобы вытереть слёзы. На губах всё ещё чувствуется поцелуй истинного. Чимин не хочет его забывать. Он получал от Чонгука тысячи поцелуев в щёки, в лоб, в ладони. Но так — в губы — никогда. До этого дня.