Особая философия

      Чуя сидит уже в общем коридоре, потому что не хочет пересекаться лишний раз с Дазаем. И с Одой тоже. Они оба какие-то странные. Поэтому он выбрал залипать в телефон, пока врач не посмотрит тесты и не скажет, что он здоров. Тогда можно будет получить извинения и вернуться к себе домой с чистой совестью.       Только Йосано почему-то долго нет, а когда она появляется, то направляется не к нему, а в кабинет к Оде. Это немного напрягает, поэтому рыжий встаёт со своего места, чтобы пойти и разузнать что-то, но на выходе сталкивается с врачом. — Чуя, вы сможете сейчас сходить на консультацию к ещё одному врачу? — спрашивает Акико. — Ну… да. А что случилось?  — Вам всё расскажут. Пойдёмте, я провожу, — отвечает она.        Чуя не особо что-то понимает, пока идёт к лифту и спускается на пару этажей ниже. И вот тут уже до него доходит, что крыло, в которое они заходят, психиатрическое.  — Эээ… подождите! Мне сюда не надо, я не псих! — Чуя, не переживайте, пожалуйста. Всё в порядке, — отвечает Акико. — Просто нужен дополнительный взгляд по вашим результатам. Никакие диагнозы вам никто не ставил.  — Ладно, — отвечает он и заходит в один из кабинетов вместе с врачом. Она оставляет бумаги и уходит.        За столом сидит высокий и стройный юноша в очках. Он внимательно всё изучает, а затем печатает что-то на клавиатуре.  — Вы употребляете какие-то психоактивные вещества? — наконец-то подаёт голос врач. — Нет, — хмурится Чуя. — У вас нет никаких заболеваний гормональной системы? Черепно-мозговые травмы были?  — Нет. — Алкогольная зависимость? Здесь написано, что вы выпиваете. — Не так часто, чтобы быть алкоголиком. У меня нет запоев или чего-то вроде, — отвечает Чуя. — А что вообще происходит?  — В результате диагностики были выявлены некоторые отклонения. Необходимо их исключить, — отвечает врач.  «Представился бы хоть… как на допросе сижу» — злится про себя Чуя.  — У вас бывают всплески энергии, что вам тяжело уснуть или вы не спите совсем? — Ну да. Я же студент, иногда по несколько суток сижу и безвылазно готовлюсь к экзаменам.  — Вы хорошо концентрируетесь или замечаете, что мысли перескакивают с одной на другую?  — Не знаю, — отвечает Чуя. — Я иногда не понимаю, почему принял те или иные решения. Только по факту вижу, что уже произошло. Это подходит?  — Навязчивые идеи?  — Вроде зацикленности на чём-то? Ну я постоянно думаю о деньгах.  — Эмоциональные подъёмы или сильная раздражительность бывают?  — Чаще я раздражаюсь, — отвечает Чуя. — Могу вспылить сильно. Счастья какого-то особо не ощущаю.  — Что можете сказать про либидо и сексуальную активность? — Очень люблю секс и чувствую себя ужасно, если долго не было.  — И последний вопрос. Как часто вы чувствуете, что теряете рассудительность? Бывает такое, что вы сами создаёте проблемы и себе, и окружающим своими решениями и поступками?  — Откуда вы знаете?! — удивляется Чуя. — Да это постоянно происходит! Просто отписали мою жизнь!  — Как давно?  — Полгода где-то. Может, чуть меньше. До этого было поспокойнее.  — По результатам теста у вас нестандартное мышление. Отклонения от нормы достаточно сильные, но в этом нет ничего страшного, — говорит врач. — Это может быть связано с активной интеллектуальной деятельностью и способностям к творчеству.  — Ага… — отвечает Чуя. — Также я рекомендую вам понаблюдаться у психиатра. Сейчас у вас ярко выраженный маниакальный эпизод. Это может быть признаком биполярного расстройства, либо самостоятельным расстройством, поэтому необходимо следить за состоянием, — продолжает он. — Я сейчас выпишу вам рецепт на стабилизаторы настроения. Если не будут помогать, то приходите на консультацию, и посмотрим, что можно поменять. Как у вас с тревожностью?  — … — Чуя сложно ответить, потому что прямо сейчас его сердце разрывается на куски от той информации, которую на него только что вылили без подготовки. — Э… М… Да. Паника даже… — Хорошо, тогда противотревожные тоже добавим. Пропейте их курсом, а дальше ситуативно, если не справляетесь, — заканчивает писать врач и ставит печать, а затем поднимает на него глаза в очках. — Если вы почувствуете, что состояние очень сильно скатывается вниз, у вас нет сил, постоянно больно и грустно, то срочно приходите на консультацию. В долгосрочной перспективе будет видно, сейчас у вас просто фаза более крупного заболевания или маниакальное расстройство личности.  — А… га… — выдавливает из себя Чуя и выходит из кабинета с двумя бумажками в руке. Как только дверь за ним захлопывается, он не может сдержать эмоции и начинает реветь прямо в коридоре, усаживаясь на ближайший диван и закрывая лицо руками. Слёзы капают на пол, а всхлипы привлекают внимание других пациентов, поэтому кто-то зовёт администратора.  — Простите, вам плохо? Позвать врача? — спрашивает девушка, наклоняясь к нему.  — Нет, — скулит Чуя. — Мне не плохо. Просто очень… я пойду, спасибо.  — Подождите, я принесу салфетки и налью стакан воды, — отвечает она и уходит по коридору, а затем возвращается к уже вставшему с дивану рыжему, вытирающему слёзы. — Спасибо.  — У нас наверху есть психологи, они мог… — Да знаю я, спасибо, — перебивает Чуя и выпивает воду. — Извините.        Он уходит к лифту и стоит перед кнопками, не понимая, куда ему сейчас ехать. И когда он звенит, оповещая о том, что приехал на этаж, Чуя всё же решается встретиться с Дазаем вместо того, чтобы убежать домой.        Душа скулит, пока он поднимается наверх и возвращается к кабинету Оды. Рука тянется к двери, но Дазай выходит из неё чуть раньше и открывает рот от удивления, когда видит перед собой рыжего в истерике. — Мне… мне сказали, что у меня ма… маниакальное расстройство, Дазай, — говорит Чуя, обливаясь слезами.  — Прости меня, — отвечает он и обнимает его.  — За что ты извиняешься… — всхлипывает он. — Ты оказался прав. — Прости, что я не сказал об этом раньше, — повторяет Дазай.  — Что?! — говорит Чуя и поднимает на него мокрые глаза. — Но откуда… ты мог… знать?  — … — он тяжело выдыхает и говорит, — Знаешь, я ненавижу о себе что-то рассказывать, но думаю, что это может тебя немного успокоить. Мой отец — врач, поэтому всё своё детство я проторчал в его клинике. А потом в клиниках. Так и познакомились с Одасаку кстати, когда тот попал к нему на стажировку, — начинает он. — Я испытываю к медицине не самые приятные чувства, поэтому пошёл другой дорогой в своей жизни.  — Ты хочешь сказать, что всё понял, потому что много знаешь о заболеваниях?  — Нет, не поэтому. А потому что я лежал в психушке, — говорит Дазай чуть тише.  — А?! — удивлённо приподнимает брови Чуя.  — Идём до машины, — продолжает Дазай и выпускает его из своих объятий. — У меня был очень кошмарный переходный возраст. Родители настрадались от моих выходок. Я сбегал из дома, прогуливал и хулиганил в школе, основал плохую компанию и подстрекал других делать всякие идиотские вещи. Пару раз меня задерживали за то, что я проникал в бар с поддельными документами и совершил мелкую кражу в магазине. Не потому что денег не было, а просто по приколу, — рассказывает он. — А потом в четырнадцать лет я попытался покончить с собой. Мама очень испугалась, а отец решил, что я так привлекаю к себе внимание и сделал это специально, чтобы их разозлить ещё больше.  — Серьёзно?! Да кто будет привлекать к себе внимание таким способом?!  — Я правда не хотел жить, — отвечает Дазай. — Мы много разговаривали с отцом, и я не мог объяснить ему, почему хочу это сделать. Он не верил в мой ответ о том, что в жизни нет никакого смысла, и это вполне осознанное решение. Я бы сейчас тоже не поверил такому пиздюку, — смеётся он.        Они выходят из клиники и спускаются по ступенькам на парковку. Дазай открывает машину, и они оба садятся в неё. — Он сказал, что мы съездим к доктору, и если со мной что-то не так, то он извинится передо мной и больше не будет лезть с нравоучениями. Оставит меня в покое и разрешит делать всё, что я хочу, в рамках разумного. Как ты можешь догадаться, я не был в порядке.  — Насколько же всё было плохо, раз тебя положили в клинику? — тихо спрашивает Чуя. — Насколько всё плохо, если твоя мама находит тебя без сознания в конвульсиях? Думаю, достаточно, — отвечает Дазай. — Я обожрался таблеток вскоре после того диалога с отцом. Меня не успели показать врачу. Так я и оказался в клинике.  — Ахренительное детство, ничего не скажешь. Получается, там ты тусил с психами?  — Ну да. В какой-то момент мне надоело зависать в телефоне и читать, поэтому я пошёл общаться с другими пациентами. Диагнозы у всех были разными, но кое-что у нас было общее на всех — мы были очень несчастны, — продолжает Дазай. — Я провёл много времени под присмотром врачей в стационаре, а потом ходил на дневную терапию и регулярные приёмы. После выписки стало интересно, какие ещё бывают расстройства. И я узнал, что многие великие личности были не в ладах с собой. — Как Винсент Ван Гог?  — Ну я же философ, так что моё внимание больше привлекли они. Фридрих Ницше страдал от биполярного расстройства и депрессии. Сёрен Кьеркегор имел невроз и страдал от депрессии. Жан-Поль Сартр боролся с ангстом и депрессией. И они продолжали работать и писать, несмотря на свои психические проблемы, чтобы подарить миру своё видение. Так я и нашёл свой новый смысл для жизни, — отвечает он. — И можно сказать, что я практически сразу заметил, что с тобой… что-то не так.  — Ахуеть, — говорит Чуя.  — Так что вместе мы с тобой складываемся в биполярку. — Да, теперь твои слова о том, что мы подходим друг другу, приобретают новый смысл… — отвечает он. — Твой отец узнает, что я был в клинике, да? Он и так, кажется, меня презирает. Что он скажет?!  — Я ещё не простил тебя за то, что ты трахнулся с моим лучшим другом, если что.  — Дазай, я правда не думал, что… — Чуя, если у тебя проблемы с сексом, то разве не проще их решать с одним человеком? — спрашивает Дазай.  — Да не хотел я ничего с ним решать! Я даже не ответил ему, когда он предложил встречаться! Мы просто выпили и… блять! Дазай, прости! Прости меня, ясно?! Это ты хотел услышать? Мне жаль! — вопит Чуя. — Но я говорю это и не верю в эти слова! Так получилось! Просто… получилось… — продолжает он и снова начинает плакать. — Я не понимаю! Нихуя не понимаю, что происходит в моей жизни! Ты… ты сказал, что… да как я вообще смогу построить с кем-то отношения?!  — Ладно. Ладно, я не злюсь. Ладно? — Ещё десять раз повтори, — смеётся Чуя сквозь слёзы. — Ладно, ладно, ладно, ладно, ладно, лад… — Хватит!  — Ладно, — отвечает Дазай и берёт его за руку. — Нет, Мори не узнает. Вся информация о пациентах конфиденциальна. А если узнает, то это не его дело.  — Никто не должен узнать. Это просто отвратительно, — продолжает плакать Чуя. — Нет, это полный пиздец! Нельзя так всё вываливать! Этот врач просто…  — Чуя, это лучший врач. Куникида всю жизнь изучает психиатрию. Знаешь, сколько людей он поставил на ноги? Вытащил из более тяжелых ситуаций, чем у тебя? Он поможет.  — Дазай… — Я не знаю, что тебе ещё сказать. Мне хочется тебя поддержать, но я не понимаю, от чего тебе станет легче. От знания, что меня иногда снова накрывает, станет?  — Нет. У тебя в жизни всё хорошо.  — У тебя тоже, Чуя. Руки и ноги на месте, ты здоров, твои родители живы, у тебя есть друзья, ты неплохо учишься, квартиру снимаешь, влюбляешь в себя... многих людей. Есть, чему радоваться. И поверь мне, мания лучше, чем депрессия. — Потому что я не пытаюсь вскрыться?! — язвит он. — Извини.  — Да, потому что ты не пытаешься вскрыться. Создаёшь проблемы на ровном месте, но твоей жизни напрямую ничего не угрожает. Пожалуйста, попробуй успокоиться.  — Даже сегодня я приехал к тебе поговорить, а по итогу…  — Можешь пожить у меня, — предлагает Дазай. — Что?  — Я… присмотрю за тобой? У меня есть деньги, я могу помочь с учёбой, и всегда дать совет, если ты не знаешь, как поступить.  — Издеваешься? — хмурится Чуя.  — Нет, я абсолютно серьёзно, но тебе придётся перестать общаться с Федей, пока ты не придёшь в нормальное состояние.