Особая философия

      Чуя молча сидит и терпит, пока Фёдор обрабатывает раны ватным шариком, смоченным перекисью. Дует, потому что знает, что сильно щиплет.  — Ты можешь снять джинсы? — спрашивает Дазай, наблюдая за процессом. — Они всё равно уже непригодны для носки. — Ага, десять раз. Мечтаю сейчас раздеться, — язвит Чуя. — Странно слышать такое от стритизёра, — посмеивается он. — Но всё же? Ты хочешь лечь спать в грязной и рваной одежде?  — Я хочу домой.  — В его словах есть логика, — кивает Фёдор. — Посвети фонариком, Дазай, вдруг что-то в раны попало.        Чуя откидывается назад в кресле, наблюдая за тем, как они уже вдвоём копошатся над его коленками. И, конечно, его до невозможности раздражает эта ситуация. Всего полчаса назад он угрожал сломать Дазаю руку за то, что тот хотел помочь подняться. Потом обнаружил, что где-то потерял ключи от квартиры, куда собирался сбежать подальше от этих двух придурков. Вишенкой на торте стал разбитый телефон, которому ну очень не понравилось падание плашмя на асфальт, а в нём — сообщение от Тачихары, уехавшего после вечеринки к Гин. Чуя, конечно, попытался пару раз ему позвонить, но гудки так и звучали в трубке, потому что тому, очевидно, совсем не до телефона сейчас.        Была мысль позвонить бывшему — единственному человеку, который адекватно сможет отреагировать на пьяный звонок посреди ночи, но Фёдор с Дазаем гарантировано бы устроили вторую часть своего марлезонского балета, если бы узнали об этом.        Так он и оказался в уютной гостиной квартиры Фёдора. После внутренней мысли о том, что если они и собрались выяснять отношения, то точно нужно это делать не на прохладной, ночной улице. И (по возможности) не лёжа лицом на асфальте.  — Вот все пластыри, какие есть, — говорит Фёдор, оставляя упаковку на подлокотнике кресла и поднимаясь, чтобы уйти. — Сейчас принесу полотенце, чтобы ты мог сходить в душ.        Чуя невольно задумывается о том, насколько физическая боль отрезвляет во всех смыслах. От истерики будто и следа не осталось, а мозг хоть и туманится из-за алкоголя, но постепенно начинает что-то соображать.        Дазай так и остаётся сидеть на полу, разглядывая разодранные коленки, пока рыжий сверху сверлит его взглядом, будто обладает какой-то супер-злодейской силой и пытается сейчас убить своего врага.  — Я не буду извиняться, если ты этого ждёшь, — говорит он, поднимая свои глаза вверх.  — Я тоже не буду перед тобой извиняться. Хотя собирался это сделать, когда решил позвонить, — фыркает Чуя в ответ. — Сейчас я хочу, чтобы ты мне кое-что объяснил. — Спрашивай, — кивает Дазай.  — Я пытаюсь понять твои мотивы и действия, но у меня почему-то не складывается общая картинка. Ты ведь сразу узнал меня в баре? Почему не сказал об этом? Почему делал вид, что понятия не имеешь, кто оплатил мою учёбу?  — Я решил, что ты бы хотел сохранить этот секрет, поэтому выбрал вариант сделать вид, что просто ничего не было. Но это не значит, что я не думал о том вечере, — отвечает он. — Учёбу оплатил Одасаку. Я действительно не имею к этому никакого отношения кроме того, что рассказал о тебе.  — Зачем ты тогда снова приехал, если удобнее было сделать вид, что ничего не было? — спрашивает Чуя. — И где Федя застрял? У него в шкафу с полотенцами «Нарния» что ли?  — Да. А под кроватью хранится кусачая книга из «Гарри Поттера», так что смотри под ноги, — смеётся он, давая понять о своём молчаливом присутствии в дверном проёме за спиной рыжего. — Не хотел вам мешать.        Чуя переводит взгляд назад и видит там обладателя голоса в очень необычном виде. Вся домашняя одежда Фёдора светлая, практически белая. А на плечах висит длинный кардиган. Сейчас он выглядит не только ещё более стройным, но и каким-то уютно-безопасным. Это вызывает внутри очень странные ощущения.  — Думаю, к тебе у Чуи тоже есть вопросы, — говорит Дазай. — Зачем приехал… зачем приехал… зачем приехал…  — … — Чуя молча смотрит на эти тяжёлые мыслительные процессы, происходящие в голове у философа сейчас.  — Это сейчас может прозвучать не очень правдоподобно, но это тоже была не моя идея.  — Это я заметил по тому, с каким лицом ты сидел за столиком. Но всё же?  — Ладно, это действительно интересно, — говорит Фёдор и усаживается на диван напротив. — Можно я угадаю? — Не можно, — фыркает Дазай. — Я не хотел лишний раз с тобой пересекаться, потому что ты — мой студент. Это накладывает определенные… рамки? Да, я отдыхал в клубе, где ты работал, но в то же время прекрасно понимаю, что развлекать гостей — это часть твоих обязанностей. Ну то есть глупо было расценить это как симпатию.  — Ну то есть сказать мне правду о том, что ты узнал меня и предложить обсудить это не в стенах университета было сложнее, чем снова припереться ко мне на работу? — удивляется Чуя. — А ты бы согласился? — А у меня был бы выбор? Мы же изучаем репутационные риски. Ни тебе, ни мне было бы не выгодно, чтобы кто-то узнал в университете, где я работаю и как ты отдыхаешь в свободное время, — отвечает Чуя. — И да, это был бы очень стрёмный диалог, но я бы успокоился и не переживал, если бы знал, что тебя тоже беспокоит эта ситуация.  — … — Дазай хмурится и прокручивает в голове свои диалоги с Одой, понимая, что тот был прав. Можно было сказать всё прямо, а дальше уже смотреть по ситуации, а не придумывать миллион причин, почему это делать не нужно. — Допустим. Но я этого не сделал. И, наверное, мне нужен был этот диалог, поэтому я согласился поехать к тебе в клуб.  — Заебись. А теперь в эфире шоу «Что было дальше?», потому что вместо диалога произошло что?  — Я искренне не понимаю, к чему вообще сейчас в этом копаться, ясно? Будто это что-то поменяет в настоящем моменте, — фыркает Дазай, потому что да, ему очень некомфортно об этом говорить.  — Просто со стороны для меня видно, что ты так или иначе создавал ситуации, в которых мы оказывались вместе. И боролся за моё внимание, хоть и делал это очень странными методами, больше похожими на качели психопата. Без обид, — говорит Чуя. — Но какого х… ты мне ни разу не сказал, что испытываешь ко мне симпатию и хочешь… чего-то? За всё это время была одна попытка пригласить меня на кофе. И то, после конфликта на паре. Да, окей, я слышал, что я красивый. Классно танцую. Что у меня нестандартное мышление. Что я мудак. И что я должен был сказать тебе, что виделся с Федей. Но я не слышал, с какого хера вообще оказался должен оповещать о событиях в моей личной жизни. Или я должен это был понять, когда ты язвил всю вечеринку в караоке, а потом орал, что купил меня?  — То есть ты хочешь сейчас сказать, что начал встречаться с ним только потому что он пригласил тебя на свидание и прямо обозначил симпатию?!  — Не понимаю, как ты связал эти события между собой, но да, это был один из факторов, — пожимает плечами Чуя. — Получается, что ты дохера себе додумал, нихера никому не сказал, а потом устроил феерический пиздец, в результате которого я сижу здесь весь разъёбанный. Ну кайф, Дазай. Теперь мне всё понятно.  — А можно поподробнее о том, почему ты решил с ним переспать, если ни о чём не догадывался? — спрашивает Фёдор. — Я ещё на экзамене подумал, что мог бы с ним трахнуться, потому что он симпатичный, если тебе так интересно, — отвечает он. — К слову, как только увидел тебя, подумал то же самое.  — Серьёзно?! Ты сидел и рассказывал мне эту околесицу вместо ответов на вопросы, а сам в этот момент думал, что хотел бы со мной переспать?! — удивляется Дазай. — Да если бы я знал!  — Если бы ты знал, то оставил меня на пересдачу и придумал бы какие-нибудь идиотские дополнительные занятия, — смеётся Чуя. — Хорошо, что ты не умеешь читать чужие мысли, хоть и усердно пытаешься.  — Так я тебе нравлюсь?  — Мы не об этом сейчас разговариваем, а о том, что за хуйня происходила в последнее время в моей жизни с тобой в главной роли, — отвечает он и переводит взгляд на Фёдора. — Что за сраное пари?  — Это соглашение с определенными обязательствами. Спор с условием выполнить что-то в случае выигрыша или проигрыша, — говорит он. — И суть была в том, чтобы прекратить эту бессмысленную войну.  — А. Ну то есть типа из заботы обо мне, да? — смеётся Чуя. — Как мило. Сначала ты говоришь, что ваш конфликт в баре не имеет ко мне отношения, а потом предлагаешь Дазаю поспорить, кто со мной замутит? И как давно?  — Не совсем так, — отвечает Фёдор. — Да, это звучит гадко — сам факт спора. Но у нас был напряжённый диалог, в котором стало понятно, что конфликт никуда не денется. Мы договорились, что ты сам выберешь, потому что ты свободный человек. Человек, Чуя, а не вещь. А ещё мы договорились, что ты не должен пострадать и не должен об этом узнать, да, Дазай?  — Да, — кивает он. — Прости, что я рассказал. Доволен?  — Нет, — фыркает Фёдор и складывает руки на груди. — Ты никогда не умел проигрывать.  — Я всё ещё здесь, — говорит Чуя. — И получается, что тебе окей за моей спиной спорить на отношения, а мне после этого не окей делать ровно то, что вы оба от меня ожидали? Или как? — Я не собирался с тобой спать, раз уж на то пошло, — отвечает Дазай, разваливаясь на ковре. — И за себя могу сказать, что я хотел просто с тобой пообщаться наедине. Узнать друг друга получше. Вот это всё… Не было никакой цели на перепихон изначально, если у тебя сложилось такое впечатление.  — Я уже понял, что вам обоим лишь бы трепаться, — фыркает Чуя. — Теперь мне всё понятно, вопросов больше нет.  — Поделишься тем, что тебе понятно? Я бы послушал, — ухмыляется Фёдор.  — Видимо вам двоим очень скучно живётся, раз вы нашли игрушку в моём лице. И даже не пытайтесь меня переубедить в этом, окей? Я — восемнадцатилетний пиздюк, в котором нет ничего особенного. Повезло разве что с внешностью, но вы же оба такие высокоинтеллектуальные и успешные, вам этого мало! Надо в душу залезть и насрать в неё, иначе не особо интересно, да? — говорит Чуя. — Ты, Дазай, даже в своих чувствах разобраться не можешь, при этом пытаешься ещё что-то в чужих жизнях воротить. Даже спасибо могу сказать за твои угрозы и шантаж. Мне теперь вообще нихуя не страшно, — продолжает он. — А ты, Федя… мне жаль, что у нас ничего не получилось, но это к лучшему, раз ты мало того, что ничего не рассказал мне о своём вранье, так ещё и пропал. Орёшь мне в лицо о том, какие должны быть отношения, а потом сливаешься? Я, блять, Дазая чаще видел, чем тебя. А мы даже не целовались ни разу! Впрочем… какая уже разница. Пойду в душ, если вы не против, — заканчивает Чуя и встаёт с кресла, захватив с собой пластыри. Он забирает из рук Фёдора полотенце и одним взглядом спрашивает, где ванная.  — Выйдешь в коридор и увидишь две двери. Тебе нужна вторая, — отвечает он. — Положил там чистую одежду ещё. Или можешь взять халат.  — Спасибо, — кивает Чуя и, прихрамывая, уходит из гостиной. Фёдор переводит свой взгляд на Дазая, валяющегося на полу.  — М? — улыбается он, закидывая руки за голову.  — Вот как ты умудряешься постоянно выкидывать всякую херню, но при этом оставлять о себе позитивное впечатление у людей?  — Я просто красивый и у меня хорошее чувство юмора, — отвечает Дазай. — Еда есть?  — А ты домой не собираешься? — удивляется Фёдор. — Здесь интереснее, — смеётся он и поднимается, чтобы выскользнуть на кухню.