Каждый маневр на скейтборде в пустом бассейне или на рампе начинается с захода.
К. Буц
— Как дела в компании Мунгёна? — на том конце провода разносится немного холодный и властный женский голос, перебиваемый тихим шуршанием, очевидно, бумаг. Тэхён ослабляет галстук и устало валится на диван, удобно откидываясь на спинку. — Приемлемо, активно вливаюсь в дела, — отвечает парень и слегка кривится, когда на том проводе слышится голос помощника. Мать никогда не отличалась особой чуткостью к разговорам, постоянно работала, даже если находилась за пределами профессиональной среды, в семейном кругу. Харин всегда была трудолюбивой и имела стремление заполучить в свои руки как можно больше власти. Она рано стала независимой и самостоятельной женщиной, так её научили жить собственные родители перед несчастной аварией, после которых железный стержень намертво остался внутри матери Тэхёна. Она никогда не позволяла себе проявлять яркие эмоции, всё сдержанно, с качеством. Сына она любила, но чувство это показывалось жалкими крупицами, которых никогда не было достаточно. Нет, Тэхён не мог пожаловаться нехваткой любви, всё же родители дали ему многое. Они воспитали достойного преемника, дали достаток, манеры. Но иногда просыпался тот маленький ребёнок, который держал глубокую обиду на своих родителей, которому не хватило ласки и нежности. Тэхёну действительно нужно было беззаботное детство. — Надеюсь, в моё отсутствие ты ничего не натворил? — журит матушка, на что Тэхён слегка улыбается. Она редко спрашивала о его состоянии, но то, что она хотя бы интересовалась чем-то, несомненно, радовало. — Я прилетаю через две недели, встречать не надо, мне нужно будет заехать к чете Сон. Предлагают совместный бизнес, глупцы, — хмыкает женщина и шумно выдыхает. — Думаешь, стоит принимать их предложение? — Предложение выгодное, учитывая, что владение бизнесом перейдёт в твои руки. Но семейство Сон верить нельзя, они ведут много грязных дел. Слышал, что открыли подпольное казино, получают неплохую прибыль, — делится парень и лениво зачёсывает назад слегка влажные от стоящей на улице жары волосы. — Действительно, можно ожидать от них ножа в спину, — соглашается Харин. — Ты сама меня учила, что в бизнесе никому нельзя доверять. Я бы не принял предложение, не имея подушки безопасности. Уверен, ты уже ко всему подготовилась, а сейчас просто проверяешь, созрел ли я для чего-то большего, чем просто перебирание бумаг в своём кабинете, — усмехается Тэхён и бросает взгляд на наручные часы. Время давно перевалило за шесть часов вечера, ему повезло отвязаться от работы намного раньше обычного. Разговор порядком утомлял, хотелось сходить в душ и просто расслабиться. — Всё то ты знаешь. Растёшь быстро, молодец. Но не забывай, что пределов не существует. Можно добиться гораздо большего в этой жизни. Не будь как Мунгён. Застрял в своём бизнесе и носа не высовывает за пределы, — Харин никогда не называла мужа ласково, всегда обращалась к нему по имени, как и сам глава семейства по отношению к жене. Ну не приняты в их семье нежности и проявления любви. Иногда даже возникали мысли: «а был ли брак построен на чувствах или всё дело в перспективах, влиянии и деньгах?» Ответ не находился на протяжении многих лет. — Отец сказал, что мне стоит сначала освоиться в компании, встать в её главе, а потом можно и о других вещах думать, — Тэхён лениво прикрывает глаза, желая окунуться в сладкую дрёму, расслабиться и позволить телу и разуму отдохнуть. — В этом он прав, — легко соглашается женщина. — Все начинают с малого, а потом загребают в руки намного больше. Если попытаешься без подготовки окунуться в глубокое болото, то потонешь. Мы тоже начинали сначала с небольшой фирмы, а сейчас возглавляем несколько крупных компаний. Труд не проходит бесследно. В любом случае, мне невдомёк, почему ты решил поступить на юридический, а не на факультет управления и бизнеса или на крайний случай экономический. Несомненно, большие деньги можно получить везде, если иметь мозги, а они у тебя есть. Но с тем же экономическим образованием легче расширить своё влияние и поднять себя с колен, — Харин любила долго рассуждать о жизни и целях, приучала сына к этому, поскольку только таким способом можно достичь той истины, которая человеку необходима. — Согласен, что если буду работать юристом в будущем, то буду связан по рукам и ногам. Но перспектив больше, да и ты сама знаешь, что… — Тэхён замолкает, поджимая губы, и на том проводе слышит тяжёлый вздох. — Хватит связывать себя с прошлым. Оно часть нас всех, но если не перестанешь тормозить около той черты, то никогда не переступишь порог в будущее, — и парень понимает, что мать права. Ему самому претит мысль, что он разрушил собственные планы из-за одного случая, произошедшего несколько лет назад. Разговор продолжается в течение нескольких минут, после которых Тэхён облегченно вздыхает. Он утомлён и загружен мыслями по самую макушку. Ему бы разрядку получить не столь физическую, сколь эмоциональную. И парень бросает взгляд на скейтборд. Ну уж нет, он в логово бешеных зверей больше не сунется. Ему прошлого вечера хватило с лихвой. Обеспечен «приятными» ощущениями на три года вперёд. И это должно было остановить, да вот только внутренний трепет по какой-то неведомой причине не собирался исчезать. Тэхён готов убить тех, кто вообще додумался придумать скейтбординг. Какого, собственно, чёрта, он ввязался в эту авантюру? Почему в тот роковой день ему попался какой-то парень? Зачем после увиденного вообще пошёл в скейт-шоп? С какой стати решил научиться кататься на скейте? И эти вопросы покоя не дают. Они, как черви, плодятся под кожей, зудят и мешают существовать. Поднявшись с насиженного места, парень отправляется в комнату, где меняет свой деловой костюм на более удобную одежду. Он нередко заморачивался над своим повседневным стилем, придерживаясь позиции, что нужно выглядеть аккуратно и ухоженно. И балахоны, которые носили многие подростки, вводили в ступор. Ну не понимал он этот стиль одежды. Проще мусорный пакет одеть и не заморачиваться. Что стильного в широких штанах, раздувающих ветром? Или толстовке, доходящей чуть ли не до колен? Ноги приводят к круглосуточному магазину, и Тэхён покупает дешёвую жвачку. В рот закидывает, разжёвывая с особой тщательностью. Чуть кривится от подступившей кислинки, никогда данный вкус не любил, а затем надувает небольшой шарик. Тот лопается, и это вызывает легкую усмешку. Ощущение, что он сам раздувается, неизвестно, насколько хватит. Но внутри что-то распирает, вдохнуть полной грудью не даёт. — Неожиданная встреча, — знакомый до скрежета зубов голос слышится где-то сбоку, и Тэхён голову поворачивает, обращая внимание в первую очередь на чужую ухмылку. Та с лица не сходит, портит настроение моментально. — А ты что тут забыл? — вырывается вопрос, и Ким скептически поднимает одну бровь. Чонгука нельзя назвать ребёнком с золотой ложкой во рту, хотя стиль его одежды был весьма приятен, а внешний вид вполне презентабельным, если так можно сказать о хулигане. Да только вот чувствуется в нём какая-то простота и дикость. А район, где они так неожиданно столкнулись, привлекал богатством, роскошью. Впрочем, магазинчик, из которого Тэхён только что вышел, никак не вписывался в обстановку. — Мешаю тебе свободно дышать? — отвечает вопросом и подходит чуть ближе. На нём отсутствует шапка, можно было разглядеть голубые пряди. И Тэхён действительно удивлён, поскольку волосы к корням темнели. Вся яркость задержалась на концах. А он то думал, что этот маргинал весь такой из себя голубой. Вырывается тихий смешок, а за ним неудержимый хохот. Чонгук смотрит немного удивлённо, замирает на месте, вслушиваясь в тихий смех. Он приятен слуху, им хочется наслаждаться как можно дольше. И нарушать эту идиллию – кощунство. Ухмылка сползает с лица, и Чон прикусывает кольцо на губе. Молчит, ожидая, когда порыв пройдёт, рассматривает чужое лицо пристально: похожие родинки на кончике носа и под губой, острые скулы, аккуратный нос без горбинки и интересная форма губ. Весь такой идеальный, без единого изъяна на коже, в то время как у самого Чонгука недавно вылез небольшой прыщик на лбу, растёт щетина, а на щеке красуется шрам. Ему определённо далеко до «божества» перед собой. — Давно я так не смеялся, — утирая выступившие слёзы, улыбается Тэхён и подхватывает доску. — Хотел вот спросить: ты цветом волос так показываешь свою ориентацию? Почему голубой, а, голубой? — издаёт смешок и сдерживает очередной порыв рассмеяться в голос. — Посылаю гей-сигналы, — Чонгук зачёсывает свои волосы назад и слегка щурится от солнечных лучей. — Как видишь, один радар поймал, — тычет пальцем на своего собеседника и наклоняет голову к плечу. Дразнит. — Твой сигнал сбоит, маргинал, попробуй отправить его в место заключения свободы. Может да найдёшь свой радар, — оскорбленно хмыкает Тэхён и отворачивает лицо от парня. — Неужели? — издевается. — Проверял? Учитывая всю твою… — делает недолгую паузу, подбирая нужные слова. — Комплектацию, очевидно, найденных гей-сигналов было достаточно много. Задница ещё не болит? Никто и никогда так над ним не «шутил». Ни одному человеку в этой жизни не удалось настолько сильно оскорбить, унизить и растоптать чужое достоинство. Тэхён на миг ощутил себя грязным, испорченным, будто бы он действительно мог раздвинуть перед кем-то ноги, особенно перед мужчиной. Его толерантность не распространялась на этом парне. Его хотелось действительно задеть как можно глубже, сломать всё то самодовольство, красующееся на лице. И ярость будоражит под венами, кажется, даже волосы на голове поднимаются. — Съеби в туман, конченный, — рычит резко Ким, сам удивляется несдержанности, вырвавшимся словам, да только держать себя в узде рядом с этим отморозком действительно сложно. Сокращает дистанцию между ними и смотрит озлобленно в чужие глаза. — Таким как ты дорога только в один конец – накачаться наркотой и сгнить в доме у какого-нибудь барыги. Может подхватить СПИД, сифилис или что там у вас есть… — договорить ему не дают. Чонгук за грудки хватает и тяжело дышит в лицо Тэхёну. Бегает от одного зрачка к другому, очевидно, предполагая, куда лучше удар придёт. Плотно губы сжимает в тонкую линию, челюсть напрягает, желваками играет. Но ничего не делает. В какой-то момент выдыхает шумно и отталкивает от себя достаточно сильно, чтобы собеседник свалился с ног. — Стыдно даже руки марать, — прячет сжатые кулаки в карманах широких спортивных штанов. — Фильтруй то, что вырывается из твоего мусорного рта. Не думал, что ты настолько гнилой. Отвратительно, — сплёвывает на землю и уходит, оставляя Тэхёна в смешанных чувствах на земле. Парень волосы на затылке сжимает до боли и жмурится так сильно, что слёзы выступают на глазах. Ему тошно от всей этой ситуации, от слов Чонгука, бьющих в эпицентр войны внутри самого Тэхёна, от своих злых слов, вырвавшихся изо рта. Ким никогда не позволял себе оскорблять других, отвечал на гадкие высказывания с достоинством. Не срывался. Но сам чуть не ударил Чонгука. Того, кто встретился совершенно случайно, вёл непринуждённый разговор. Закусив нижнюю губу, Тэхён с земли поднимается, отряхивается. И старается делать вид, что никакой такой ссоры не было, а день просто изумительный. На него странно косится продавец круглосуточного, который тихо лицезрел сцену около входа в магазин, головой качает и к работе возвращается. Гораздо проще жить, делая вид, будто бы ничего не произошло. И Тэхён действительно вдыхает тёплый воздух полной грудью, встаёт на скейт и медленно катится по улицам с редкими прохожими.***
Чонгук раздражённо пинает небольшой камень, докуривает вторую сигарету, стараясь успокоить собственные нервы. Кажется, сегодня струна сдержанности натянулась до скрежета. Этот мажор со своим грязным языком стоит уже поперек горла. Хотя, казалось бы, Чонгука вывести из себя крайне сложно. Впрочем, кого он обманывает. Всегда отличался эмоциональностью и вспыльчивостью в школьные годы. Конечно, сейчас повзрослел, остепенился, научился самоконтролю. Но Тэхён ломает всё, что так отчаянно было построено в течение нескольких лет. Какой-то золотой мальчик врывается в чужую среду, ворошит улей и делает вид, будто бы так и должно быть. Кем он себя возомнил? Пришёл в этот чёртов скейт-парк, умудрился обольстить непонятно чем Хосока и Юнги. Первый все уши прожужжал, уж больно заинтересовала его незнакомая личность, а второй улыбнулся снисходительно и пожал плечами, мол, неплохой парнишка, что-то в нём есть. Да что там может быть? Если Чонгук – ботинок, то Тэхён – грязь на подошве. — Долго тебя ждать? — из-за двери выглядывает растрепанная макушка, а следом и мужчина средних лет. Он поправляет очки на переносице и выгибает одну бровь, дожидаясь ответа. — Задумался, — отмахивается Чонгук и выкидывает бычок, притаптывая носком обуви. Он заходит следом за своим знакомым в дом и разувается. До слуха доносится звонкий смех, топот маленьких ножек. И лёгкая улыбка трогает губы. В помещении чувствуется уют, витает запах свежей выпечки и освежителя воздуха. Проходит по коридору и оказывается поглощенным в семейную идиллию. Не свою, конечно, но не менее близкую. — Это Гук! — визжит маленькая девочка и бежит со всех ног к парню. Тот подхватывает хрупкое тельце и кружит вокруг себя. Детей он искреннее любил, хоть и испытывал иногда раздражение, если приходилось находиться в их кругу слишком долго. Они отнимают слишком много энергии, не имеют понятие о том, что у человека должно быть своё личное пространство, суют везде свой любопытный нос и жаждут искренности в ответ. Чонгук познакомился с Ёнджуном год назад через Юнги. Найти с ним общий язык оказалось крайне легко. Несмотря на свой возраст, мужчина душой был молод и энергичен, с охотой поддерживал любой разговор, а после оказалось, что является к тому же бывшим спортсменом. Имел несколько золотых медалей по хоккею, пару грамот за игры в футбол, а последний десяток лет провёл на скейтборде. Бросил всё, когда жена забеременела первым ребёнком. А сейчас у него целых две прекрасных дочери, одна из которых уместилась на руках Чонгука, а вторая сидела на своём маленьком стульчике и хлопала весело в ладошки, что-то лепеча на инопланетном языке. Жена крутилась у плиты, готовя ужин для своих домочадцев. Не сказать, что Чон был частым гостем в этом доме. Наведывался изредка, принося с собой сладости для Солли. Они с Ёнджуном не были близкими друзьями, чтобы длительно поддерживать контакт. Но были приятелями, готовыми поддержать друг друга, дать совет. И Чонгук пришёл сюда с определённой целью. — Надо поговорить, — кивает головой в знак приветствия и отпускает девочку на пол. Просит её помочь матери, а сам с главой этого семейства уходит в комнату. — Что стряслось? — интересуется Ёнджун, усаживаясь на застеленную постель и выжидающе смотря на молодого парня, уместившегося на стуле. Неприятное предчувствие дышало в затылок, отчего по коже бегали мурашки. — Мы собираемся участвовать в Чемпионате мира. — Чего? Я не ослышался? — Ёнджун глаза вылупляет и смотрит крайне недоверчиво. — Вы, которые постоянно твердили что-то там о свободе и ценности независимости? Никогда в это не поверю. И Ёнджун действительно не верит, потому что сам не раз предлагал взобраться на неприступную гору. Но всегда получал отказ, ибо «нехуй нам, свободным любителям плавания, меряться членами, которые, очевидно, у нас гораздо больше». Парни слишком зациклились на образе жизни, насмотрелись на истинный Калифорнийский скейтбординг и утонули в нём. Видимо, поняли, что кислорода не хватает, барахтаться начали. А не поздно ли? — Обстоятельства изменились, — Чонгук плечами пожимает. — Это было взвешенное решение, не один день прошёл. Сам понимаешь, что-то должно поменяться. Но я пришёл не за тем, чтобы поделиться столь «радостной» новостью. Помощь нужна. — И чем же я могу вам помочь? — знает ответ на этот вопрос, но хочет убедиться в догадках. — Нам нужен представитель, и ты – идеальный кандидат. Мало того, что нас знаешь, как облупленных, так ещё и не раз участвовал в подобном и имеешь понятия, что там и как происходит, — Чонгук ждёт долгие минуты, пока собеседник оценит ситуацию, в которую он попал, пока обдумает и примет какое-то решение. Не хотелось бы слышать отказ, на кону стояло слишком многое. И раз они ввязались в это дерьмо, то следовало добиться успехов не на словах, а виде медали и восхищенных взглядов. В том числе изменений всех правил касательно скейтбординга. — Ты сам знаешь, что от Кореи может быть только несколько представителей, вы не выберетесь в фавориты на предстоящих турнирах. Ты видел вообще, как катают профессионалы? Вам придётся кардинально менять своё мышление, все свои принципы засовывать куда подальше и делать то, что от вас будут требовать. Вам придётся добиваться расположение многих организаций, их руководителей, комиссии, в конце концов, пройти несколько осмотров и собрать десяток подписанных бумаг. Это не делается по щелчку пальцев, Чон, это многолетний труд. Вы упустили свой шанс. Так что же вы хотите сейчас? — Ёнджун всплескивает руками и хмурит брови, испытывая раздражение от разговора. — У меня семья, мне детей надо воспитывать и деньги зарабатывать, а не бегать с вами и не пытаться вывести вас на вершину. Ты пойми, что уже слишком поздно, — дышит тяжело от гневного монолога и ощущает, как сильно хочет покурить, но вот незадача – бросил, когда жена была беременна первым ребёнком. — Да всё мы пониманием! — восклицает Чонгук и хмурит брови. — Но и ты пойми, что это тяжёлое решение для всех. Его нельзя принимать абы как, — поднимается с места и подходит к окну, раздраженно одёргивая штору и пуская солнечный свет в комнату. — Ты нам нужен, ты в этом катаешься как сыр в масле. А мы что? Знаем только, как на доске крутиться и кайф ловить. Нам до мастеров спорта как до Луны. Но это нужно сделать, Ёнджун. Ты единственный способен не дать нам разбиться, — выдыхает и прикрывает глаза, больше не находя слов для дальнейшей аргументации. Ёнджун издаёт тихий, страдальческий стон и жмурится. Не хотел он в это ввязываться. Чуяло его сердце, что приход Чонгука не будет знаменовать ничего хорошего. Так оно и вышло. Новость оказалась камнем в чужом огороде. Тяжело погрузившись в собственные раздумья, мужчина не сразу заметил, как собеседник прикрыл за собой дверь, оставляя в одиночестве с гнетущей тишиной. Ушёл, не попрощавшись, засранец. Но сейчас это было единственным вариантом, чтобы сохранить здравость ума и не наговорить глупостей. Чонгук тихо вышел из дома, чтобы не потревожить семейное времяпрепровождение, и тяжело простонал. Ему хотелось бы пожалеть о своём решении, да только внутри стальная уверенность. Он пойдёт по намеченному плану и добьётся того, чего действительно жаждет. Ничего не происходит по желанию, и парень это прекрасно понимает. Может ещё несколько месяцев назад он бы посмеялся над собой и своим мышлением, но сейчас всё кажется правильным. Он на своём месте, по крайней мере именно таким всё кажется. Изученный назубок номер набирается сразу, а телефон прижимается к уху. Слышится несколько коротких гудков до тех пор, пока на том конце провода не доносится тихое «алло». Губы поджимаются, но Чон не произносит ни слова. Он прикрывает глаза и дышит в динамик размеренно, сдерживая себя, чтобы не ляпнуть какую-то глупость. — Алло, — повторяет женский голос немного недовольно. — Говорите, я вас слушаю, — будто бы требует произнести что-то в ответ. Чонгук открывает рот, чтобы ответить, сказать хотя бы жалкое «привет», но голосовые связки будто бы сжимают в стальной хватке. На заднем фоне мужской голос шепчет томно о том, что любимая девушка могла бы и не отвечать, занимаясь очень «важным» делом. Не трудно было догадаться каким. И скейтбордист сжимает средство связи в своей ладони. Он так и не произносит ни слова, сбрасывает вызов. — Чёрт, чёрт, чёрт, — рычит парень и закусывает внутреннюю сторону щеки до звёздочек перед глазами. Ему чертовски больно не физически, а морально. Кажется, где-то там в очередной раз разбивается душа. Сердце не бьётся вот уже несколько лет, гоняет кровь по телу да только и всего. Отвратительно ощущать, как когда-то страстные чувства умирают с каждым таким звонком. Легко ли поверить факту, что человек способен влюбиться в того, с кем даже не был близок? Неловкие приветствия, совместные работы над учебными проектами, томные взгляды друг на друга и улыбки – идеальный фундамент для развития отношений. Но почему каждый чёртов раз Чонгук просто не решался на что-то большее? Он самолично выбрал скейтбординг, утонул в нём. Так какого чёрта сейчас так горестно от чувства упущенного времени? Он всё проебал в этой жизни. Жалеет ли? Да. Сделал бы иной выбор? Нет.***
Юнги завороженно наблюдает за Хосоком. Тот делает свой любимый Поп Шовит. Этот трюк был одним из первых изученных, многие скейтбордисты начинают путь с него. И Хо не был исключением, лишь добавил изюминку в виде подкинутых рук и широкой улыбки. Он артист, он должен завораживать и заставлять чужие сердца бешено ускоряться. Свою роль исполняет превосходно. Хосоку бы выступать на сцене, однако парень туда никогда не стремился. — Долго будешь раздевать его взглядом? — спрашивает Тэмин – товарищ Хосока и бывший участник Андских кондоров. Наглый парнишка, зубастый, с ним вообще трудно поладить из-за длинного языка. — Несёшь хуйню, — отвечает Мин и кривится, нехотя отводя взгляд от предмета своих влажных фантазий. Никому не следует знать, что он засыпает с мыслью о Хосоке и просыпается с напряжением в районе паховой области. Информацию, что Юнги по уши влюблён в лучшего скейтбордиста их района, знали почти все близкие друзья. Такое просто трудно не заметить. Догадываться начали, когда парни стали оставаться наедине, когда Юнги всё чаще задерживал свой взгляд на красивом мужчине, ненавязчиво касался его и улыбался уж больно искренне, чего не позволял рядом с другими. И Юнги слишком поздно понял, что вляпался в голубое дерьмо по самые уши. Он честно пытался сдерживать себя, да только рядом с Хосоком всё самообладание к чертям летит. Зажать бы его прямо на этом скейт-парке, поцеловать страстно, нагнуть и… — Его на свидание позвали, — вбросил Тэмин, прервав поток пошлых мыслей, улыбнулся гаденько. Видно, насолить попытался, но Юнги давно смирился, что вряд ли будет с Хосоком таким, каким был в своей собственной голове. — Вон тот качок, — указывает пальцем на высокого парня со смуглой кожей. Тот был определённо типом Хосока: высокий, накаченный, жизнерадостный такой весь, искренний, умелый. А Юнги был не таким. Из него выбить что-то похожее на улыбку крайне сложно, ростом Бог не наделил, зато сарказмом и ворчанием очень даже охотно задарил. Спортзалы за километр обходил, университет еле закончил, да и в целом был серой массой. Такая мрачная личность явно не подходила в качестве пары супер-секси-солнышка-Хо. — И что? Если ты думаешь, что я строю воздушные замки, то сильно ошибаешься, — качает головой Мин и подкидывает в руке доску, удобно перехватывая пальцами. — Я в лепешку разобьюсь, но навязывать свои чувства не буду, — шипит и поправляет жилет-косуху. — Сколько лет тебя знаю, да всё не перестаю поражаться. Так легко отпускаешь то, к чему сердце тянется, — Тэмин хлопает своего знакомого по плечу. — Другой бы на твоём месте давно припугнул всех поклонников и взял быка за рога. А ты телишься, ей Богу. Как девственница, — смеётся, отчего глаза в маленькие щёлочки превращаются. — Смотри, потом локти кусать будешь, ссыкун. О, а вот и объект возбу… Договорить Тэмину не даёт бьющий ногой по его коленке Юнги. И первый истерическим смехом закатывается, двумя пальцами кидает своеобразный салют и в следующую минуту исчезает из поля зрения. Мин лишь глаза закатывает, но от волнения слегка хмурится, поднимая взгляд на подъезжающего Хосока. — Ты чего тут стоишь? — спрашивает парень и закидывает на друга ладонь. Нагло прижимает к своему потному, уставшему немного от многочасовой езды телу. Юнги втягивает чужой запах кожи вперемешку с запахом кондиционера для белья и парфюма. Сочетание свежести и труда не вызывает никакого отторжения, наоборот, обволакивает и заманивает в свои сети. — Курил, — легко отвечает Юнги и пожимает плечами, чужую руку не скидывая, лишь прижимаясь чуть теснее. Тепло терять не хотелось. — Бросай ты эту дрянь, не доживёшь даже до тридцати. А как же все пьяные обещания умереть в один день, чтобы закопали вместе? — Хосок заразительно улыбается, и Юнги повторяет чужое действие. Ещё одно доказательство того, что они слишком разные. Ну не подходят друг к другу от слова совсем. Даже повседневные вещи делают по-разному, например, один первым делом чистит сначала зубы, а потом поглощает завтрак, а второй сначала пьёт горький кофе и только перед выходом приводит себя в человеческий вид. Они – сплошная не сочетаемость. Но почему же сердце посчитало, что это идеальный партнер для семейного гнездышка? Может, Юнги как раз солнечного света и не хватает в своей жизни? А может просто сам Хосок уж больно притягателен? Или не любовь это, а восхищение? Юнги совсем не против быть чужой тенью, если только предмет воздыхания будет сиять ещё ярче. Его эта роль полностью устраивает, как и устоявшиеся взаимоотношения между ними. Он соврёт, если скажет, что не хочет большего, не хочет ощутить эти губы на своих, тёплые ладони на спине и талии. Но сейчас ему достаточно и свободного общения, и ненавязчивых касаний, и долгих взглядов, и порой душевных разговоров. — А где наш Гук? — интересуется Хосок и осматривается, выискивая макушку одного единственного человека, да только не находит нигде. — Слышал, тебя на свидание позвали, — переводит тему Юнги, поднимая интересующую его тему. Хосок сначала удивлённо смотрит, мол, откуда узнал. Переводит задумчивый взгляд на Тэмина и моментально всё понимает. Его друг – то ещё трепло. Дай волю, и он распиздит все самые страшные тайны этого мира. — Так и есть, — соглашается легко и выпускает чужое тело из своих объятий. — Но ты посмотри на меня. Какая мне романтика? У меня любовь с моей малышкой, — поднимает доску и прижимает её к своей груди, любовно оглаживая её. — Вот с ней я хоть на край света. Юнги с его слов смешок издаёт и облегченно выдыхает. Действительно, как он мог подумать, что человек, живущий свободным полётом, может загнать себя в рамки и впустить в своё небесное царство какого-то смертного? Пусть они и действительно не похожи друг на друга, но относятся к спорту одинаково. В нём не место любовным похождениям. — Чего ещё можно ожидать от заядлого райдера, — Мин качает головой и поворачивает её в сторону, замечая вдалеке подходящего Чонгука. Ждать его долго не пришлось. Тот выглядел загруженным. Задумчиво смотрел себе под ноги, перебирал ладонью браслет, кольцо на губе покусывал и брови хмурил. Все знали, что он просил своего рода покровительства Ёнджуна, и исход разговора можно было понять по состоянию близкого друга. Да только вердикт хотелось услышать напрямую, поэтому Юнги терпеливо ждал. Готовил себя к худшему. — Ну что там? — первым интересуется Хосок, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Он хоть и не участвовал в авантюре своих друзей, но переживал за них сильно. Хотел, чтобы те побывали на вершине. Ему приятно будет смотреть на них со своей обыденной и привычной земли. — Я дал ему время подумать, — отвечает Чонгук на поставленный вопрос и вздыхает тяжело. — Чувствую, ответ будет дерьмовым. Лучше искать кого-то другого, — ставит скейт на землю, а следом садится на него, сгибая ноги в коленях. — Хуево, — резюмирует Юнги и цыкает языком. Он, конечно, ожидал подобного, но действительно надеялся, что не придётся возиться с этим вопросом долго. — Не отчаивайтесь, парни, не всё потеряно. Покажите себя на ближайших турнирах, глядишь и подсмотрит вас кто, — Хосок честно старается подбодрить товарищей. Чонгук чувствовал себя опустошенным. Его мысли занимал не столь разговор с Ёнджуном и его результат, сколь дневной женский голос и нахлынувшие лавиной воспоминания о беззаботных буднях, о первой любви, о трепете и нелепых ситуациях. Мальчишкой был тогда, делал дурость, не понимал ещё, что погряз в болоте, тиной оброс и вообще в Кикимору превратился. В сказках она всегда казалась злой, немного надменной, желала всем зла, а на деле это потерянное создание, когда-то преданное и брошенное. И Чонгук ощущал себя именно таковым – щенком, которого сначала откормили надеждами, а затем на жесткую диету посадили из-за ожирения. К ним подъезжают близнецы, узнают о результатах и заметно поникают. Они больше всех мечтали о хорошем учителе, который обучит и покажет всё мастерство скейтбординга. Младшие совсем не понимали ничего в больших делах. Обычные студенты, катающиеся по улицам, хулиганы, сочетающие в себе безмозглость и дерзость, ранимые создания, способные ощущать несправедливость судьбы в полной её мере. — Похуй, прорвёмся, — выдаёт Юнги и укатывается в сторону стрита, желая пропустить все мысли через всё своё тело, а затем отпустить их в свободное плавание. Будь что будет.***
Тэхён вернулся. Снова оказался втянут в дерьмо, и понимал это, когда проходил мимо проезжающих скейтбордистов. Те внимания никак не обращали на парня, увлеченные своей «интересной» деятельностью. А Тэхён и рад был, ему хотелось побыть в тени как можно дольше. Неосознанно глазами высматривает определённые силуэты и, завидев первым делом Хосока, облегченно выдыхает. Тот переговаривается с каким-то парнем и размахивает руками, пытаясь будто бы что-то доказать. Выглядит комично, отчего Ким не сдерживает смешка. Качает головой, отгоняя кишащие вопросы в голове, и хмурится, завидев недалеко Чонгука. Сегодня он держится ото всех поодаль, раскатывается неподалёку. И даже столь простое действие завораживает. Тэхён прикусывает нижнюю губу и вспоминает их недавнюю склоку. Она осела где-то внутри души холодным снегом, превратила лето в зиму, а чувства заморозила. Может, ему пора менять прозвище с позера на снежную королеву? Ей он себя ощущал в полной мере. Поставив доску на землю, легко встаёт на неё, отталкивается ногой и едет медленно. Он честно старается не зажиматься, пробует отпустить всю неловкость и скованность, но получается из ряда вон плохо. Кажется, будто все только на него и смотрят, смеются за спиной и неумелым райдером считают. Бредни больной головы. И Тэхён правда старается не думать, ускоряется и лавирует между препятствиями, пытаясь привыкнуть к откровенной езде. — Тэхён! — голос Хосока вырывает из равновесия. Тело вздрагивает от крика, ноги путаются, а сам парень валится на землю. Глухой удар отрезвляет, а боль в районе задницы посылает пульсации по всему телу. Теперь на него действительно смотрели все. И эти взгляды отличались от тех, что приходилось ловить в обычное время. На него всегда смотрели с гордостью и восхищением многие люди, даже если не видели ничего особенного. Даже самые отбитые личности в жизни Тэхёна имели в своей башке понимание важности персоны. А здесь Ким – никто. Пустое место, не умеющее даже ровно держаться на доске. — Извиняй, — подбегает к нему Хосок и помогает встать. Вины он совсем не ощущает, что заметно по насмешливому взгляду. — Падаешь ты отменно, но ничего, это лишь дело опыта. Ты главное группируйся при падении, а то действительно поломаешь себе тело, — совет даёт и уводит в сторону своей компании. — С возвращением, — Юнги одобрительно кивает головой. — Ну, парень, раз ты не до конца сбежал, значит готов к большему? — Хосок игриво щурится. — Бери доску и пошли покорять вершины, — хлопает по плечу нового знакомого и тащит за собой на какое-то поле с препятствиями. — Я как-то не планировал, — отнекивается Тэхён и пытается вырваться из хватки, но получается это лениво. Выглядело так, будто выебывался для вида, чтобы показать, какой он недосягаемый и вообще скейтбординг никуда не уперся. А на деле в глазах искорки загорелись, ладони вспотели и ноги задрожали. Хотел попробовать себя. Чонгук бросает короткий взгляд на позера и тихо хмыкает себе под нос. Он видел фееричное падение, назвал у себя в голове ламером. И заинтересовался. Чего же этот выпендрежник сможет добиться? Сбежит ли в следующий раз? Наблюдал, облизывался и представлял в голове, как этот Ким Тэхён размажет себя скейтбордингом. «Насколько тебя хватит, неженка?»