ты — моя родная

Удивительно, что время настолько быстро прошло. Я будто только вчера радовалась отъезду родителей, а они уже через пару часов вернутся во всей красе обратно. Эх, даже ночёвками с Черён не насладилась в полную меру, не говоря о том, что я всё ещё хочу побыть чутка в свободной от людей квартире, громко ходить по ночам на кухне, не беспокоясь, что кому то мешаю своим шуршанием упаковки «Lays» для просмотра глупого фильма, и не спать до утра, смотря в стенку, конечно, попутно сопровождая себя, как всегда, пытками-мыслями о ней, - это моё мысленное «почему» застряло в голове ещё тогда, когда Рюджин нежно, но так трепетно обнимала меня перед уходом, когда всё остановилось в мгновение, а жизнь потеряла последнюю надежду, искру в глазах и воздух в лёгких. «Очень трагично», - папа никогда не давал этому событию какую-то важность, максимум ругал меня за «лень» и постоянное сиденье дома. Он был прав, что прошло так много времени, пора бы уже давно забыть её, стереть память, начать новую жизнь, вот правда. Но «почему» же всё произошло именно так, а не как в романтичных книгах? Разве мытне были достойны хорошего конца? «Время лечит». - Да чёрт, оно не лечит. Вообще нет. Наоборот, - убивает меня изнутри, терзает вопросами и мыслями, медленно, как болото, поглощает в прошлое, не давая жить настоящим. Как же это всё задрало. Я так сердечно отношусь к человеку, который возможно меня даже не помнит.иПравда же глупо. Она вообще помнит мою фамилию? Точно нет. Пора бы и вправду что-то менять в этой жизни, эм, может быть найти себе отношения? Ну, точнее, того, кто затмит эту неугомонную Шин в голове. Может же поглотится с головой в новую деятельность айдола и начать всё с чистого листа? Как же всё сложно. «Шин Рюджин, если бы ты знала, как мне надоел твой детский образ в моей голове, даже не смотря на то, что мы уже так далеко друг от друга». - Шёпотом проговариваю под нос я, стирая с глаз капли слез, которые, как на зло, хотят потечь по моим щекам. Было бы намного легче, не зная мы друг друга никогда. Наверно. Мне бы точно было бы легче. «Всё. С этого дня я забываю имя «Рюджин», вот точно.» - Последнее, что проносится у меня в мыслях перед тем, как я закрою глаза, укроюсь до носа одеялом и усну. Через несколько часов мне нужно встретить родителей, - они будут переживать, увидев меня опухшей от соленных слёз. Совсем не дело. Хотя, это никогда не было «делом». *** Я так резко вскакиваю с кровати, что аж спину больно свело. «Сколько время? Проспала, неужели? Вот и кто ставит вылеты на четыре гребанных утра!» - С набором неприличных слов мчусь я в ванну, спотыкаюсь на «предателе» будильнике, который каким то боком оказался на полу сломанным. Видно, как и говорила Черён, я вправду могу быть слишком агрессивной когда хочу спать, ну и бедолага, попал под горячую руку. Но сейчас не до этого. Зайдя в ванну, мне захотелось заплакать, конечно, по мнению любых, - я шикарна, но смотря на своё отражение в ванном зеркале, было всё печально : засыпанные, с синими кругами глаза, бледная, как снег кожа и уставший вид. Надо было пораньше лечь, а я, да, как всегда. Да, это было хоть и не «в первый раз», но точно в последний. «Нужно что то сделать, срочно!» - Низким и хриплым голосом бурчу на своё отражение. Я ополаскивает лицо холодной водой. Ледяная! Понимание того, что успеть приехать во время практически невозможно, а родители точно будут нервничать, - маме никогда не нравились аэропорты, особенно сверхвысокие цены там - плотностью поглощает мой разум. Эх, а я ведь так хотела на полную силу встретить их, как то по интересному рассказать им о том, что их дочь будущий кумир детей их друзей, звезда телешоу и подиумов, - они ведь даже желать такого не могли, не говоря о том, что думать. Родители точно будут гордится, как никогда, радоваться и праздновать, а, возможно, даже поднимать бокал на праздниках за меня, за мой успех. Ладно-ладно, конечно, понятное дело, что мне ещё многое нужно пройти перед тем, как назвать себя «айдолом», но я для меня, - вечно уставшей от скучных будней, неимеющих яркости и лишних слов, бессмысленного поиска дорог «домой», который был создан с Р... кое с кем, никогда не давали мне надежду на «жизнь», - даже такая возможность уже просто чудо. Неужели всё наладится? «Да, Хван Йеджи, - Смотрю через зеркало прямо себе в кошачьи глаза. - Всё в твоих руках, вперёд!» Теперь только вперёд и никаких больше остановок на прошлом. Надо написать Черён! *** Стоя уже на месте, я чувствовала себя не комфортно. Куча не знакомых людей и ор маленьких детей со всех сторон, - не самое приятное, - вокруг все что и делали, как копошились, разговаривали и неприятно смеялись. Взгляд бегает туда-сюда, не концентрируясь, а ноги набивают нервный бит. «Ну и где же они». - Я смотрю на свои наручные часы. Серьезно? Я приехала позже нужного времени, а у них задержка на час? Издевательство! Ещё немного, и начну проклинать всех и всё, - будильник знает, что выводить меня плохая идея. Я неудобно устраиваюсь на твердой скамейке на оставшиеся тридцать минут, подсознательно корчу лицо, чтобы все прохожие понимали, что ко мне лучше даже не приближаться. Сегодня буду в образе антисоциальной-загадки. Да, скоро уже шесть утра, а я, как дура, засыпаю на своём плече, - прям загадка. Слава богу, что переписки с Черён, - рассказы про их будущую компанию и удивительно талантливую будущую айдолку-трейни на данный момент, - хоть как то увлекает от сна. И вправду хочется поскорее уже начать свой новый путь. О, надо было бы купить тортик. - Йеджи, - Неожиданно громкий, озорной, низкий голос мужчины заставляет меня неприятно вздрогнуть и в какой-то мере даже взбодрится. Я присматриваюсь и вдалеке вижу, как из высокой стекленной двери выходят такие знакомы лица моих родителей. Папа мило махает мне рукой, подзывая внимание. Ну наконец то, я неужто дожила. Они выгляди такие уставшими, уж точно похлеще меня. Я махаю в ответ. - Идите сю... - Не договорив, замолкаю. Мой взгляд странно переходит, цепляется на девушку сзади, - окруженная охраной, с глупой окраской волос «орео» и в причудливой одежде, будто вот-вот со сцены. Она неловко поклоняется, пока белые вспышки так и спешат её сфоткать с любого угла аэропорта. Но...Что то не так. Это знаменитость, да? Почему же я так странно себя чувствую? Моё сердце бьётся так сильно, что я его слышу, а в горле безумно пересыхает. Я будто напугана. Она очень знаменита, да? Кажется, я её знаю, - это утверждение, после которого в животе начинает всё скручиваться в тошноту, пока я начинаю понимать, что не могу оторвать взгляд с неё, - нет, точнее да, она очень красива, но что то с ней не то, что то со мной не то, почему же она вызванивание такие чувства. Ахах, всё размывается, я что серьезно плачу? Что? Какого?... - Джи, ало-ало, совсем не спала чтоли? Встревоженный голос мамы здорово выводит из паники. - Нет, точнее да.С овсем не высыпалась. Так трепетно ждала вас. - Медленно перевожу взгляд на уставшие глаза мамы, пока тело всё ещё подрагивает. - Я так соскучилась. - Совсем не искренне получается у меня эта фраза. Я настолько...огорчена чем то, что, даже не знаю. - Мы тоже скучали. Я чувствую, как меня обхватывают большие руки папы и нежные мамы, но мои глаза и мысли мчатся только к тому месту. Там уже никого нет. Она ушла. - Рада. Пойдём-те, пожалуйста, домой, я очень хочу спать, кажется, заболела. - В не сознаний говорю. Нормально не спавший организм подавал намёки, - непонятные к чему намёки, - что нужно уходить. - Так и знала, что тебя не оставить одну. Боже мой, вся бледная. Быстро всем домой. А дальше, как в темноте. Мы молча получили чемоданы, молча сели в заранее забронированную машину. Только не молчали мои мысли, - они менялись быстрее, чем настроения папы, - но они были только об одном. Что же не так. Сидя на задних местах в салоне машины, смотря в окно на только встающее солнце, я чувствовала, как что то внутри болезненно закололо, паника сменилась болью, будто игла беспрерывно тыкало мне в прямо сердце, но при этом внутри так пусто. Нужно ли мне сейчас к доктору? Пусто и неприятно, прямо как тогда в детстве... Нет. Мне же просто показалось. Ведь столько куча людей же в мире, да? Я не настолько везучая, чтобы увидеть её снова. Может я схожу уже с ума, вижу в девушках её. Да, схожу с ума. Безумие какое то. « Но...» - По глазам опять текут слёзы - уже такие ненавистные капли, - а новый маникюр отправляется на огрызку. В голове вспышками, как те, что были в аэропорту всплывают моменты силуэтами этой девушки - её чёрные, густые волосы с отливом блонда и бледная, как фарфор, кожа, пухлые, багряные губы и те самые чёрные, глубокие глаза, - до боли в голове знакомая внешность. До такой боли. Неужели, и вправду она? Это так глупо. Моя судьба такая глупая. Я встретила человека, по которому страдаю всю свою сознательную жизнь в аэропорту? Это она? Шин Рюджин разве не испарилась в мечтах, не пропала без вести, не превратилась в песок, а была там? Попросту была там. Я не знаю, что даже теперь чувствую. Кажется, что все мои чувства, все переживания, все эмоции смешались в одну и исчезли, оставив мне только боль и пустоту. Я, она, мы. Нет, никаких «мы», я расставила все точки, но Боже, я ненавижу это. Опять, опять это чувство. Бесконечно чувство надежды. Ни за что. Я больше никогда не буду мучатся! Нет, нет. Надежды нет, её не существует для меня. - Мам, пап, - Шёпотом говорю, сил говорит даже нет. Мама с переднего сиденья оборачивается на меня, смотрит, как бы говоря «ну, что?». Папа же тихо хмыкает. Кажется, они поняли, что я не в лучшем настроении. - Я видела... - Мой голос больно подрагивает, я теряю уверенность. - Рюджин, да, я видела её. Я закрываю лицо руками. Не хочу смотреть на обеспокоенное лицо мамы, на хмурое папы, хочу только посмотреть ещё раз на её. Пластырь с раны сняли, а как мы знаем, пластыри не лечат, они просто засушивают кровь. - Рюджин? - Непонимающее спрашивает мама, - конечно, она же забыла её сразу же. - Это та разгуляй-ка девочка нашего прошлого соседа? Всё таки помнит. Удивительно. - Д-да, именно она. - Всхлипываю я. Они не знают, никто не знает, как застряла Шин в моём детском сердце. - Йеджи?! Что такое?! - Мама очень сильно беспокоится. - Просто зна... Меня перебивает отец. - Нет. Опять ты за своё. Забудь ты эту хамку несчастную. Задолбала мучатся по ней. - Грубо, больно, неприятно. - В прошлом вообще разленилась после её ухода. Сейчас неужто ещё раз решила? - Джин! Не говори с ней так! - Ай, отстань, - Он очень раздражен. - Ты хочешь, чтобы твоя дочь опять провалялась год в постели? Многие дети в таком возрасте айдолами становится, а наша. Не хочу быть сейчас здесь. Я хочу быть в том аэропорту. Подбежать к Рюджин и зарыдать, обнимая так, что стискиваются кости и мне было бы плевать о том, что попадаю ли я на фотки или нет. Она жива и настоящая - сам этот факт заставлял глупо улыбаться, но так противоречиво с болью. Но боль было точно сильнее. - Что замолчала? Сказать нечего, да?Опять свои цирк устраиваешь, как и впрочем твоя мамка. - Папа нарывался на ссору, но у меня не было сил. - Не срывайся на дочери сукин сын! Поскорее бы просто «домой». *** Лежа на кровати в заветном доме, смотря в потолок, лучше мне не стало. Снизу - на кухне - я слышала, как родители всё ещё собачится, как кошка с собакой. Но мне все равно. В голове только лишь Рюджин, как и всегда.