Любовь - волшебная страна, ведь только в ней бывает счастье...

Оказалось, что Фицуильям вместе с мистером Лоуренсом всё обговорили прошлой ночью. Мистер Лоуренс рассказал брату, как было дело, не забыв упомянуть про миссис Грейсфул и графа Кента, откуда он их только знал, интересно? Они пришли к соглашению, что в случае, если Джорджиана не станет возражать, как можно скорее сообщить в газеты о помолвке. Мистер Лоуренс обещал получить специальное разрешение, чтобы обвенчаться можно было уже на следующей неделе. Сейчас они втроём сидели в столовой: Фицуильям, Лиззи и она. Решали, что им делать дальше. Мисс Эдвардс они посвящать во все тонкости не стали, она и так на себе волосы рвала, ругала себя за то, что отпустила Джорджиану одну с Томом Вильерсом, не могла простить себе этого. Лишь утром мисс Алисия, вздыхая и охая, наконец согласилась уехать домой, после того, как убедилась, что с внучатой племянницей всё в порядке, и девушка не в обиде на свою нерадивую тётушку. Брат ласково похлопал её по плечу: — Ну, что скажешь, девочка моя? Ты, надеюсь, не против помолвки? Она помотала головой и горестно вздохнула. — Мне теперь без разницы. Такую, как я, по любви всё-равно никто не возьмёт замуж, будь это тот или другой жених — они все одинаковые. А этот человек — вы с Лиззи знакомы с ним? — Джо, малышка, ну откуда в тебе это, скажи? Почему ты так недооцениваешь себя, дорогая? Да, я всегда считал его порядочным человеком, семь лет назад он получил офицерский патент, воевал, заслужил боевые награды по службе за несколько удачных операций против французов. Совсем недавно он вышел в отставку. Его старший брат — наш новый священник мистер Хьюберт Лоуренс — помнишь, я рассказывал, что отдал приход ему вместо Уикхема. Старший мистер Лоуренс очень похож на своего умершего отца, не могу сказать о нём ничего плохого, у него довольно большая семья, уже трое детей. — Скажи, Фиц, может этот Лоуренс быть таким же охотником за приданым, как и Вильерс? — Что у тебя случилось с Томом Вильерсом? Ты отказала ему? Поэтому он пытался скомпроментировать тебя? — Да. — Почему, ведь ты же была увлечена им? — Узнала, что он мошенник. — Как? — Неважно. Подслушала его разговор. — Джорджиана, ты очень рисковала, оставаясь с ним наедине. Жаль, что решила справиться с ним сама, а не рассказала всё нам. — Я была дурой. — Ну, не казни себя. Ты просто не знаешь жизни. Теперь поумнеешь. — Теперь какая уже разница поумнею или нет? Так кто такой этот Лоуренс — такой же стяжатель? — Нет. Думаю, он спас тебя из чувства долга. Их семья кое-чем мне обязана. — Ты уверен, что он меня спас? — Ты предпочтешь выйти замуж за Вильерса? — Я предпочту остаться старой девой. — Опозоренной старой девой? Джорджиана, тебя видели в компроментирующей ситуации с двумя мужчинами, поэтому у тебя остается всего три варианта: выйти за Тома, выйти за Питера или остаться опозоренной, в этом случае тебя никто никогда не примет больше в обществе. Если ты не выйдешь за одного из них. — А он сразу согласился? — Да, мы обо всём договорились. — Как мило. Невеста узнаёт последней. И самое приятное, что жених горит желанием скорее обвенчаться. — Дорогая, он не похож на Тома, поверь. Уверен, тебе нечего бояться. — Это точно. Хуже уже не будет. Я попала в ловушку, из которой нет выхода. — Поверь, Питер Лоуренс — это выход из мышеловки. Несколько необычный, но выход. Позже ты поймёшь, что я имею ввиду. Брат был на удивление спокоен в этой жуткой ситуации. Почему-то пять лет назад в скандале с Уикхемом он долго не мог прийти в себя, даже когда всё разрешилось. А сейчас сидит и спокойно пьет чай, даже улыбается при этом. — Ты рад, что наконец-то сбыл меня с рук? Даже таким способом? Он долго смотрел ей в глаза, потом улыбнулся и взял её руку в свою: — Я буду радоваться, когда увижу твою улыбку, а сейчас я рад пока только одному: лишь чудом, по счастливой случайности, тебе удалось избежать ужасной участи стать женой этого мерзавца Вильерса и не вляпаться в большой скандал. Я холодею от мысли, что могло бы быть. Но этого не случилось, слава Богу. Ты не счастлива сейчас, дорогая, но поверь, всё не так страшно, как ты думаешь. Джорджиана сидела, опустив голову и глядя невидящими глазами прямо перед собой. Действительно, ну какая разница, что будет с ней дальше? Выйдет она за того или за этого? Может быть этот жених окажется не таким хищным и не сразу промотает её деньги, а брат проследит за ним. Любви у неё все-равно больше никогда не будет. Не все достойны любви. Она недостаточно для неё красива, недостаточно умна, недостаточно ловка наконец. И слишком богата. Её жизнь кончена, и не всё ли равно, что будет с ней дальше. Они виделись с женихом всего несколько раз: на самой помолвке, состоявшейся в узком кругу в Пемберли, потом в церкви на оглашении, и за день перед свадьбой. Это было что-то вроде репетиции. Мистер Питер Лоуренс выглядел намного старше Тома, но оказался не так и стар: всего тридцать лет. Он был коренастым, широким в плечах и выглядел бы даже плотным, но его лицо казалось худым, жилистым, обветренным и почерневшим от солнца. Когда он снял свой свободный сюртук — Джорджиана вспомнила — он оказался довольно стройным, только широкие плечи выделялись. Черные курчавые волосы уже с проседью, стянутые в хвост, и серые, с прозеленью, глаза на смуглом лице, чуть крючковатый нос делали его похожим на морского разбойника — впрочем, он и был им — ну почти — он даже плавал одно время с пиратами. Когда их судно затонуло, пираты подобрали команду и держали их в плену три месяца, пока пиратское судно не потопил английский фрегат — Фицуильям рассказал ей об этом эпизоде его биографии. Еще Джорджиана вспомнила, что встречала мистера Лоуренса давным давно — лет пять или шесть назад, рядом с его братом в церкви, потом в доме у старого священника — они оба были сыновьями священника. Только в то время Питер выглядел совсем иначе, но именно он был тогда с мистером Хьюбертом — черноволосый, смуглый, похожий на цыгана молодой парень, в те годы худой и высокий, без всякой седины. Удивительная штука память — сейчас только она вспомнила, что пять лет назад он подошел к ней в доме священника и спросил, как её зовут, и она ответила ему. Она тогда играла музыкальную пьесу для гостей на день рождения мистера Лоуренса. И вот они стоят напротив друг друга в церкви, на её руке обручальное кольцо. Он смотрит ей в глаза, медленно произносит слова клятвы, и она тоже повторяет их за священником. Потом он надевает ей на руку кольцо и целует её. Она видит его взгляд — он её как-будто насквозь пронзает, и ей вдруг становится страшно, просто жутко от этого светлого взгляда на темном лице. Они едут в экипаже в дом к мистеру Лоуренсу, он сказал ей, что купил его недавно. Это имение всего в тридцати милях от Пемберли. Джорджиана молчит, он сидит рядом и тоже не слишком разговорчив. Потом он оглядывается на нее и говорит: — Глупо молчать всю дорогу. Может расскажете о себе немного? — Сначала вы. Мне почти нечего вам рассказывать. Вы застали лично самые интересные моменты моей биографии. Он вдруг рассмеялся и сказал с улыбкой: — Значит, у вас всё впереди, Джорджиана. Жизнь не кончается, вы еще со смехом будете вспоминать тот вечер, впереди у вас много хорошего. — Если тот вечер я буду вспоминать со смехом, то оставшиеся вечера — те, что меня ожидают впереди — об этом мне лучше вообще не думать. Он снова жизнерадостно смеется. — Не стоит так мрачно смотреть на вещи. — Вашими бы устами… — Знаете, я больше шести лет, с небольшими перерывами, провёл на войне. Поверьте, после того, что я видел там, эпизод на балконе выглядит сущим водевилем. А ваш неудачливый ухажер — сопливым молокососом. — Вас он не пытался обесчестить. — Не думайте о нём. Он обычный трус, достаточно было пару слов ему сказать и он слился, без звука исчез. — Я бы хотела узнать, что будет со мной, мистер Лоуренс? — Думаю, вам стоит называть меня Питером, Джорджиана. Формальности нам уже ни к чему. Я дам вам полную свободу действий. Вы станете пока жить в моей усадьбе — ездить в гости к мистеру Дарси вы можете регулярно, мой экипаж к вашим услугам. Вы теперь — хозяйка поместья, и вольны распоряжаться ее слугами, убранством и так далее. — Спасибо, но я не хочу отнимать у вас права хозяина. Мне вовсе не улыбается лезть в ваши дела, мистер Лоуренс. — Питер, с вашего позволения. Капитан Питер Лоуренс, к вашим услугам, мэм. Вы теперь хозяйка, Джорджиана. Усадьба без хозяйки приходит в запустенье. Ей нужна женская рука. Поместье помельче Пемберли раз в пять будет, но не так уж оно плохо. — Скажите, Питер, а откуда оно у вас? — Купил на заработанные деньги. Честно заработанные, поверьте. Джорджиана молча переваривала информацию. Спрашивать у новоиспеченного мужа, каким образом он заработал столько денег, она не решалась. Почему ей на ум приходят сейчас только гадости? Совсем испортила её жизнь. Например, муж мог бы получить эти деньги от Фицуильяма в дар за то, что взял её в жены. Как бы отвечая на её немой вопрос, Питер заметил: — Поместье я купил в прошлом году, а деньги заработал на службе Англии. Ну что ж, это лучше. По крайней мере, он не нищий фермер, и возможно её наследство он промотает не так быстро, как промотал бы Том Вильерс. Что-то она снова слишком цинично судит о нём. Её ничто теперь не исправит. Они подъехали к дому Питера. Он оказался средних размеров — примерно, как дом отца Элизабет — мистера Беннета. Довольно милый, светлый, с колоннами и балкончиками. Вокруг садик с заснеженными яблонями. Вдали виднелся запорошенный снегом лесок. Красиво. Может быть пока зима, всё так красиво. Расстает снег и грязь станет видна. Нет, она уже никогда не наденет розовые очки — только черные - её удел. Когда они подошли к крыльцу, Питер неожиданно легко, как пушинку, подхватил ее на руки и перенес через порог. Джорджиана и ойкнуть не успела, как оказалась в его крепких руках. Она на секунду почти уткнулась носом в его грудь, почувствовав аромат одеколона, запах его кожи, показавшийся ей приятным. Он так же быстро поставил её на пол, когда они оказались в холле. — Примета такая. — кратко пояснил он. В холле их встречали всего три человека: затянутая в корсет чопорная седая дама, просто одетая женщина лет сорока и крепкий мужчина лет пятидесяти — инвалид на деревянной ноге, в потертой солдатской шинели. — Познакомься, дорогая, мои слуги: экономка миссис Мария Бейкер, кухарка миссис Роуз Коулд, мистер Оливер Стоун. — Моя супруга — миссис Джорджиана Лоуренс. Они прошли в гостиную — по сравнению с гостиной Пемберли она казалась совсем маленькой. — Я найму вам горничную в ближайшее время. Может быть возьмете свою из Пемберли? Вы еще не думали об этом? — Да, напишу брату — попрошу прислать мне Грейс, она всё равно живет одна, прямо в поместье. А пока и сама справлюсь. — Пойдемте, я покажу вам дом. Её спальня оказалась довольно большой и светлой, с красивой мебелью, почти как дома, к ней примыкала ванная комната. В ванной оказалось две двери. Одна из них вела в её спальню, а другая… — Здесь ещё одна дверь? — Да, она ведёт в мою спальню. Не волнуйтесь, ванная запирается изнутри. Мне не удастся застать вас врасплох. Так уже было устроено. Я и не подумал, что это может стать неудобством. Джорджиана покраснела, а он внимательно смотрел ей в глаза, в уголках его тонких губ появилась чуть заметная улыбка. Об этом она даже не подумала почему-то. Ведь они теперь муж и жена. Им следует жить вместе, заводить детей. Он всё это время, кроме самого первого момента их встречи на балконе, короткого поцелуя в церкви и того мига, когда взял ее на руки у порога, вёл себя с ней, как с чужой, даже пальцем не коснулся. Конечно, она ему не нужна. Брат посулил ему денег, ее приданое, и он женился. Выполнил свой гражданский долг. Она отвернулась. — Нам надо бы пообедать, дорогая. Я вас оставлю, минут двадцать вам хватит переодеться? Джорджиана осталась одна. Ей захотелось расшнуровать тугой корсет, но узел сзади внизу оказался так туго затянут, что она не смогла его развязать. Ой, здесь и колокольчика нет. Неужели, надо просто кричать слугам, когда понадобится что-нибудь? Дом достаточно мал для этого, но она не привыкла кричать. Тем более людям, которых совсем не знает. Её платье уже наполовину разобрано, и выйти в таком виде в коридор она стеснялась. Глупо. Она снова оказалась в глупейшей ситуации, и не могла позвать на помощь. Джорджиана легла на кровать лицом вниз и обречённо закрыла глаза. Сама не заметила, как заснула. Проснулась она, когда в комнате было уже темно. Видимо, она проспала несколько часов. Из-за кружевной занавески пробивался свет луны. Джорджиана с удивлением поняла, что на ней свободная ночная сорочка, а не платье. Ее переодели! Она тихо встала, ей хотелось пить, и кой-какие естественные надобности напомнили о себе. Джорджиана прошла к двери ванной комнаты, открыла дверь и сразу отшатнулась, захлопнув её: Питер стоял к ней спиной в полный рост, он был абсолютно голый, в его руках она заметила большое махровое полотенце. Джорджиана снова бросилась на кровать. Из ванной послышались звуки льющейся воды — кажется дверь снова приоткрылась, оттуда лился слабый свет, она не смогла её даже захлопнуть толком. Через несколько минут Питер вошел к ней в комнату, одетый в длинный махровый халат. Он держал в руках свечу. Через секунду свечи горели на туалетном столике. — Как спалось, дорогая? — спросил он с улыбкой. Джорджиана только покачала головой. Она стеснялась поднять на него глаза. — Я не стал вовлекать в это дело слуг — он показал рукой на спинку стула с висящим на ней платьем невесты. — Дорджиана увидела свой раскрытый чемодан рядом. — Сорочку я достал оттуда. — она мучительно покраснела, подумав, что он раздевал её. А он снова ответил на её невысказанные мысли: — Им незачем знать подробности нашего соглашения. Они думают, что у нас обычная семья. Джорджиана почему-то вздрогнула от этого слова «семья». Неужели ей больше никогда не суждено жить нормально — в нормальной семье? — Ваш ужин — здесь, на столике, я попросил Розу принести его сюда. Кроме туалета на первом этаже, у входа, есть еще небольшой ночной стульчик в ванной. Не стесняйтесь пользоваться и тем и другим. Вечером Оливер с миссис Бейкер уходят в деревню — у них там дом. А Роза живет в пристройке с отдельным входом. — Мы одни в доме? — Да, пока одни. Как вы понимаете, я привык жить один, мне не приходится опасаться за свою жизнь. В Англии, в деревне довольно безопасно. Это не Лондон. Потом к вам приедет горничная и вам станет поспокойней. — Сколько сейчас времени? — Поздний вечер, почти десять. Вы проспали шесть часов. Наверное, вам стоит поесть и принять ванну. Я налью вам воды. — А вы уже поужинали? — Да, и с вашего разрешения отправлюсь спать. Джорджиана поела — кухарка приготовила обычное баранье рагу с овощами, а он в это время возился в ванной вместо лакея. Когда она закончила трапезу, ее ждала полная ванна горячей воды. На вешалке висели махровые полотенца, а рядом на табуретке она увидела мыло и флакон с туалетной водой. Утром Джорджиана поднялась, быстро оделась в мятое муслиновое домашнее платье. Ей и платья то гладить некому. Она спустилась вниз, прошла в столовую. Пусто. На столе только её завтрак — блюдо с горячими пирогами, румяное яблоко, кофе и чай. Она запихнула в себя парочку пирожков, выпила кофе, яблоко захватила с собой. Из коридора слышались странные звуки: будто кто-то работал напильником. Пойдя на звук, она оказалась в угловом помещении дома, заглянула в приоткрытую дверь и увидела Питера — он стоял у верстака в распахнутой клетчатой бумажной рубашке с рубанком в руке. Джорджиана потупила глаза, когда увидела его голую грудью покрытую жесткими черными волосками. Рядом с верстаком стояла практически готовая табуретка. — Доброе утро. — Вы уже позавтракали? Как вам мои труды? — Вы этим зарабатываете на жизнь? — К сожалению нет, я тунеядец. Это просто развлечение, чтобы не сойти с ума от скуки. Кстати, сегодня привезут рояль. — Из Пемберли? — Нет, новый, заказал еще неделю назад, обещали привезти вчера, немного задержали. — Джорджиана подумала, что он заказ рояль в день их помолвки, ровно за семь дней до скоропалительной свадьбы. — Спасибо, Питер. Я очень благодарна вам. — Не за что. Люблю слушать музыку, а вот исполнять её не умею. Я помню вашу игру, Джорджиана. Она покраснела в очередной раз. — Значит, это вы спросили тогда, как меня зовут? — Да, это был я. Мне так понравилась ваша игра, что захотел услышать её снова. Но стоило мне узнать ваше имя, и я оставил свои мечты. — Почему? — Вы — сестра хозяина Пемберли. Не мог же я пригласить вас к себе домой, чтобы еще раз послушать музыку. И напроситься к вам тоже не мог. Если бы вы оказались дочерью фермера, другое дело. — Я не отказала бы вам. — Я знаю. — он наклонился к табуретке, приладил последнюю доску. — Да, библиотека здесь тоже есть. Пойдемте покажу. Библиотека оказалась больше столовой и гостиной вместе взятых. Как странно. Джорджиана зачарованно водила рукой по книжным переплетам. — Столько книг! Откуда? — Я купил примерно две трети из них. А остальные валялись связанные, в чулане — остались от прежних хозяев. — Вы сами устроили библиотеку? — Да, здесь раньше была гостиная, но я подумал, что мне ни к чему так много гостей. Они оделись и вышли из дома в зимний сад. — Здесь есть небольшая оранжерея, но она пока запущена — там не топят. Если захотите, мы обустроим её весной. Они гуляли по заснеженным аллеям вдоль сугробов — кустов. Через сад дорожка привела их к конюшне. Джорджиана прошла к стойлам и увидела четырех гнедых лошадок, жующих овёс. — Вы можете оседлать одну из них. — Я боюсь, меня в детстве сбросила лошадь. — Жаль, а я люблю ездить верхом. Если хотите, можете попробовать научиться верховой езде. Конюх у нас живет в деревне, он где-то здесь, спит наверное. Они вернулись в дом. В этот момент у крыльца остановился фургон, оттуда рабочие начали выгружать рояль. Джорджиана даже оторопела: рояль оказался белым, как снег! Питер посмотрел на ее ошарашенное лицо и засмеялся. — Именно таким он выглядел в моих мечтах. — Вы мечтали о рояле? — Да, в детстве. Но денег у отца не хватало на такую игрушку. Он не считал, что мы должны заниматься музыкой. Хватало и других дел. — Например, выпиливание табуреток. — В том числе и это. После обеда настройщик, приглашенный Питером из Лэмтона, ушел. Питер распахнул перед ней дверь гостиной: — Пожалуйста, дорогая. Осчастливьте меня вашей несравненной игрой, прошу вас! Джорджиана сразу села за инструмент. На столике лежала стопка нот. Она поискала и нашла то, что ей нравилось — Моцарт, Мелодия дождя. Она знала эту мелодию наизусть, но все-таки раскрыла новенькие ноты. Увлёкшись игрой, не сразу она обратила внимание на мужа. Он, как стоял у двери в гостиную, так и застыл там, как вкопанный. Выражение его лица показалось ей странным, она не понимала, мука на нём или радость. Он неотрывно смотрел на неё, его глаза на темном лице сияли холодным серо-зеленым пламенем. Джорджиана закончила играть. — Ещё! — попросил он хриплым шёпотом. — Джорджиана, пожалуйста! Он подошел поближе и осторожно присел на диванчик напротив рояля, не отрывая от неё глаз. Джорджиана сыграла Лунную сонату, потом восьмую. Ей казалось, он не двигался и не дышал во время её исполнения. Когда она закончила, он подошел к ней, наклонился и поцеловал её руку. Она встретилась с ним глазами, он будто ей в душу смотрел — теми же пронзительным светлым взглядом на смуглом лице, как тогда — в церкви. Она не смогла выдержать этот прямой взгляд, её будто током пробило. Он молча пожал её руку и вышел из гостиной. Джорджиана так и осталась сидеть за роялем.