Бог поневоле

Следующие несколько дней, покидая территорию некромантов, Каин и Разиэль почти не говорили. Хранитель каким-то образом смог сделать так, что их не преследовали, но всё равно следовало как можно быстрее покинуть эти земли. Похититель Душ словно взывал к Разиэлю. Когда он брал меч в руки, ему казалось, что он слышит крик души Мелкаи, заточённой внутри, а вместе с ней — сотен других душ. Он не мог решиться попробовать вызвать души других ангелов с помощью меча. Возможно, Разиэль ещё не был готов к тому, чтобы снова услышать правду. Иронично. Они так же без проблем миновали пограничные заставы, оказываясь на территории Зефона. Только тогда Разиэль наконец спросил: — И всё же, что именно ты можешь? Твоя сила как Хранителя должна была уйти, как и моя сила бога, но то, что я мельком видел у Мелкаи… Почему ты не сделал чего-то подобного раньше? — А когда? — хмыкнул Каин. — Когда мы сражались с Алесандером? Да, я мог бы сжечь его — и всю тайную секцию библиотеки. — Всё равно мы ничего в ней не нашли, — пожал плечами Разиэль. — Ну, если бы мы знали, что не найдём, то мы бы туда и не попёрлись. Да, у меня есть сила. Но это не сила Хранителя. И я очень плохо её контролирую. Использовать её без оглядки очень опасно, особенно здесь, в прошлом. У Мелкаи просто уже разницы не было. Когда я почувствовал, что вы сцепились, то бросился напролом. Я опасался, что он сумеет отнять у тебя меч и сам убьёт тебя. И это точно стало бы концом. — Почему? — спросил Разиэль. — Чем так важен бог, у которого почти не осталось силы? — Я надеюсь, что ты поможешь мне найти путь, — ответил Каин. — Я вижу свою цель, ясно, как огонь в непроглядной ночи. Но я не вижу пути. — Цель, говоришь? Спасти мир и вот это вот всё? — Не только. Я хочу, чтобы мы избавились от оков наших судеб и предназначений. Все мы. Ваша сила возвращается к вам, снова и снова, но всё более и более искажённой. Демоны возвращаются — снова и снова. И всё, что у нас получается — лишь в очередной раз отсрочить их возвращение, отсрочить войну и гибель человечества. Я не хочу верить в то, что это неизбежно, я отказываюсь верить! И я не хочу просто покориться своей судьбе. И я думаю, что Турэл принёс тебя сюда не просто так. — Мне ведь придётся убить и Зефона тоже, верно? — спросил Разиэль. — Раз повержен бог Тьмы, то для сохранения равновесия должен был повержен и бог Света. — Мы не можем быть уверены, пока не знаем, к каким последствиям привело убийство Мелкаи, — ответил Каин. — И только Зефон может знать это наверняка. Во владениях Всевидящего всё было… нормально. Даже слишком нормально, если вспомнить о том, что в будущем именно Зефон развлекался тем, что сводил смертных с ума. Были маги, которые охраняли эти земли от соседей — Бездушных, Безупречных, Бесстрашных и всех прочих с приставкой «без». К Зефону бежали те, кто не принимал тиранию остальных богов. Те, кто понял, что скрывается за благополучием на территории некромантов. Те, кто не вписался в строгие стандарты и оскорблял своей внешностью взор последователей Рахаба. Те, кто был слишком хилым и «недостойным» по меркам почитателей Доумы. Разиэль только не увидел беглецов из земель Турэла и своих собственных, и это внушало ему некоторую надежду. Но в то же время ему было сложно поверить в то, что в землях Зефона действительно всё так хорошо. И в общем на подходе к столице, в первом же крупном городе он понял, что именно не так. Тот же Авернус находился именно на территории Зефона. Стражники не трогали служащих Всевидящему магов и воинов, но в остальном устанавливали тотальный беспредел. Зефон и его непосредственные подчинённые, Видящие, ничего не делали ни с преступностью, ни с нищетой. Они принимали всех, но ничего не делали для того, чтобы хоть как-то помочь беженцам. Тем просто предоставлялось право выживать. Можно сказать, что им давали шанс. Разбой. Вымогательство и крышевание. Наркоторговля. Всё это цвело на территории Зефона буйным цветом. И не могло быть так, чтобы тот, кого называли Всевидящим, ничего не знал об этом. Либо он предпочитал не замечать, либо вполне сознательно игнорировал такое положение дел. С одной стороны, это, опять же, было совсем не дело Разиэля. А с другой — ему очень хотелось надавать Зефону по голове. Их ждали. На воротах столицы Разиэля остановили и вежливо попросили пройти во дворец Всевидящего. Золотой дворец возвышался над городом словно в насмешку над жителями самых бедных кварталов столицы, которые зачастую дрались за чужие объедки. Никто не попросил Разиэля сдать оружие, что было совсем странным. Его просто вели, всё выше и выше, из нищеты в роскошь. Видящие, как он отметил, были самыми обычными людьми. Не безумно-прекрасные, не невозможно-сильные. Просто люди, которым повезло за какие-то заслуги получить благословение бога. Все в светлых бирюзовых одеждах, они внимательно смотрели на пришельца, явно гадая, почему не могут его прочитать. Если тронный зал Мелкаи был достаточно простым и скромным, то от обиталища Зефона захватывало дух. В зале, куда привели Разиэля, были невероятно высокие стрельчатые окна. Молочная мраморная плитка переходила в золотистое покрытие стен. Дворец был построен на возвышении, на самом обрыве, и тронный зал располагался таким образом, что через четыре метра от входа пол просто заканчивался. И дальше, за парапетом, начиналось переплетение тянущихся от стен золотых нитей, в центре которых находился трон. От него к залу шла золотая плавно расширяющаяся лестница. Разиэль, глядя на эту конструкцию, не мог отделаться от ощущения, что это иллюзия, потому что построение помещения явно бросало вызов законам физики. Зефон восседал на троне, облачённый в бирюзовые одеяния, расшитые золотом. Он подпёр голову рукой и внимательно посмотрел на Разиэля. В отличие от Мелкаи, он вовсе не торопился отпускать стражу. — И впрямь, ты выглядишь точно так же, как он, — заметил он. — Что привело тебя сюда, двойник Разиэля? Зефон не принял их за одно существо. Что ж, это было ожидаемо. В отличие от Мелкаи, он не мог понять, что у двух Разиэлей одна душа, зато он видел, что их действительно двое. — Зефон. Ты ведь знаешь о гибели Мелкаи? — спросил Разиэль. — Разумеется. Я чувствую твой стыд и вину за содеянное. — Я не хотел того, что произошло. Но он не оставил мне выбора. Но гибель бога не может пройти незамеченной для мира. Скажи мне, к чему привели мои действия? — Ни к чему страшному. Пока что. Мертвяки, конечно, полезли из своих могил, да и призраков стало побольше, но я думаю, что это временное явление. Вскоре остальные сцепятся за его земли, все Бездушные будут уничтожены, а у меня станет одной проблемой меньше. — Вы враждовали? — спросил Разиэль. — Можно сказать. Видишь ли, получив божественную силу, люди, как бы так выразиться… перестают видеть берега. Они начинают строить свои идеальные мирки, что, в общем, было бы не так плохо, если бы не касалось других. Тех, кому нахрен не упали ни их правда, ни их правила, ни, если уж быть откровенным, они сами. — Тебе, надо полагать. Но почему ты вообще им мешаешь? Почему Видящие мешают последователям других богов, но при этом сами ничего не делают ни с преступностью, ни со всем прочим? — Потому что это не их задача, — ответил Зефон. — Я — не Мелкайя, и уж тем более не Разиэль. Человеческую природу не изменить насильно. Я даю им возможность жить в естественной среде, так сказать. Какое общество они выстроят — им и решать. Не нам. — Допустим. Но ты можешь хотя бы помочь им. Не решать за них, но помочь. Искоренить преступность и… Зефон неожиданно рассмеялся. — Помочь одним, посадив в тюрьму других? Да, очень благородно, двойник Разиэля. Но откуда ты знаешь, кому надо помогать, а кого — бросать за решётку? Может, стоит помочь тем, кто ведёт себя по совести? Так, наверное? Только в глубине у самого правильного внешне человека может быть столько грязи, столько лицемерия и лжи, что даже мне не разобраться в этих переплетениях. А преступник, ведущий себя как животное, хотя бы остаётся честен с окружающими и с собой. — Какую цель ты преследуешь, Зефон? Если бы тебе было всё равно, не существовало бы твоих Видящих. Ты бы позволил другим богам делать то, что им хочется, и не защищал людей от их влияния. Но ведь и экспансии ты, насколько я знаю, не ведёшь. В чём смысл? — А что, обязательно должен быть смысл? — Зефон пожал печами. — Что Разиэль, что его двойник — невозможно занудные, оба. Мне просто интересно, что будет дальше. Вот и всё. — Это погубит тебя. — Да ну?.. — Может, я и не Всевидящий, но я знаю наше будущее. Я — и есть будущее. Я не двойник Разиэля, а его следующее рождение. Ты погибнешь и родишься снова, как и мы все. Как и мы все, ты снова станешь богом. Только вот тебе и останется лишь наблюдать. Ты лишишься тела, Зефон. И в конце концов на долгие годы потеряешь самого себя. Ведь всё, что ты сможешь делать — это лишь смотреть. — Хм. Морализаторство в духе Разиэля, а теперь — жуткие пророчества в стиле Турэла. Странно, что ты сейчас не изменил облик. Разиэль вздохнул. — К слову об этом: что за жуткие пророчества? — Сходи к нему и спроси. Так всё же: зачем ты здесь? Неужели, как и наш Разиэль, только ради того, чтобы прочитать мне мораль? Право, это скучно. Разиэль еле удержался от того, чтобы закатить глаза. Скучно ему! Как дитя малое, честное слово. С другой стороны… он сам, получив силу, какое-то время играл с ней, как ребёнок. Но то была скорее попытка сбежать от реальности. От чужих мыслей, от исчезновения всё того же Зефона. От того, что теперь Разиэль при всём желании не мог подойти к Рахабу… Бывший бог посмотрел на бога нынешнего. Что на самом деле прячется за этим якобы пренебрежением к чужим судьбам? Что видят глаза Зефона сейчас? — Хорошо. Не думаю, что эта тема будет для тебя интереснее, но вдруг… Что ты знаешь о демонах? Зефон чуть склонил голову, явно удивлённый этим вопросом. — Демонах? — Да. Не вампирах, а об их древних врагах, заключённых в ином измерении. Неужели ты совсем ничего не слышал о них и не видел? Фрески в глубинах собора Авернуса… Должны быть и другие свидетельства. — Только лишь разную религиозную мишуру, которая, как мне кажется, крайне далека от реальности. — Хм. А что ты можешь рассказать о цивилизации вампиров? Об их магии и достижениях? — Об этом тебе лучше спросить Рахаба. Он интересовался этим вопросом. — Тебя называют Всевидящим. Может, ты мог бы указать мне путь к их оставшимся строениям или чему-то в этом духе? — Возможно. Но с чего бы мне делать это? — Ну… а почему бы и нет? — Разиэль пожал плечами. — Смотреть, как я там ползаю, и всё такое. Тебе должно понравиться это признание, но… я запутался, Зефон. Где истина, где ложь? За что демоны были запечатаны в ином мире? И почему я когда-то вызвался им помочь? Мне нужно знать. Зефон неожиданно поднялся со своего трона и начал медленно спускаться по золотой лестнице вниз. Разиэль, немного испугавшись, но толком не понимая, чего, шарахнулся назад, но путь ему преградили Видящие. Остановившись перед ним, Зефон положил руки ему на плечи и взглянул в глаза. — Твои щиты всё-таки достойны бога, — заметил он. — Если ты не врёшь, то покажи мне. Позволь мне заглянуть в твой разум и твою память. Позволить подобное Зефону было подобно прыжку в пропасть. Не потому, что Разиэль ему не доверял… точнее, именно поэтому, но это недоверие было порождено осознанием, что, если Разиэль сейчас пустит Всевидящего в своё сознание, тот, вероятно, сможет сделать с ним абсолютно всё, что захочет. И только ему самому известно, не сделает ли он этого просто так, для забавы. Но Зефон мог стать союзником. Единственным союзником в этом времени. Поэтому, поколебавшись, Разиэль посмотрел в острые серые глаза и открылся ему. Воспоминания мелькали быстрее, чем Разиэль успевал их осознавать. Но, если он и был согласен признать, что Зефон в чём-то всегда превосходил его, так это в скорости мышления. Там, где самому Разиэлю на анализ ситуации требовалось три секунды, Зефону было достаточно двух. Воспоминания о человеческой жизни, которые Разиэль уже и сам почти забыл; воспоминания о том, как он стал богом. О его странствиях по другим временам, о встречах с Турэлом. «Бедный маленький Разиэль… Как же сильно ты запутался. Ты и правда уже не знаешь, как правильно. Никак не правильно, Разиэль. Это истина, которую ты никогда не мог принять. Нет никакой вселенской правильности. Есть то, что считаешь правильным ты сам — и то, что считают правильным другие. Одному удовольствие, даже забава — другому страдание и даже смерть». «Разве не правильно стремиться к тому, чтобы все были счастливее и меньше страдали? Разве так — не будет лучше?» «Может быть. Но тогда почему тебе не понравилось то «лучше», что создавал Мелкайя?» «Потому что счастье одних не должно строиться на несчастье и боли других. Разве не может быть так, чтобы разумные существа дарили друг другу лишь радость, но не боль?» «Может быть». — Так что же — ты наконец готов меня слушать? — не сразу Разиэль понял, что эти слова Зефон уже произносит вслух, а не в его сознании. — Не знаю. Ты прав, я запутался. Мне нужно узнать причины моих собственных поступков, чтобы хоть что-то снова понять. Зефон жестом выслал Видящих вон. Они с Разиэлем остались вдвоём, и это почему-то снова заставило бывшего бога нервничать. Зефон, который теперь куда лучше мог чувствовать его настроение, отошёл на шаг и усмехнулся. — Расслабься, Разиэль. Я не причиню тебе вреда. Не прямо сейчас. Я помогу тебе, но ты должен мне кое-что пообещать. — Что именно? — Что ты убьёшь всех богов. Меня, Рахаба, Турэла, Доуму. И, конечно же, себя. — За… чем? — у Разиэля отвисла челюсть. — Затем. То, что они творят — неправильно. И в этом мы оба согласны. Но без моей силы ты не сможешь этого сделать. — Но я не хочу… — А это не вопрос твоего желания, — ответил Зефон жёстко и, подступив ближе, схватил Разиэля за горло. — Это вопрос того, что ты должен сделать. Ты сам сказал, что, по легендам, мы все умерли за правое дело. Так сделай легенду явью. Убей нас. Собери силу шестерых воедино. Если что-то и можно изменить — то лишь таким образом, и никак иначе. Разиэль открыл было рот, но не смог издать ни звука. Зефон прижал палец к его губам. — Ты всё ещё так любишь спорить со мной… Есть хорошо и плохо конкретно для меня. Если моё «хорошо» включает мою смерть здесь и сейчас — так тому и быть. Правда в том, что в этой жизни, Разиэль, я уже не буду по-настоящему счастлив. Я тоже знаю кое-какие пророчества. Я знаю, что буду наблюдать за ними, упиваться их борьбой, их болью. Я знаю, что только чужие страдания будут приносить мне удовольствие. Я знаю, что в этом Турэл не врал мне. Убей меня, Разиэль. Раньше, чем я превращусь в такое чудовище. Раньше, чем стану кукловодом, ради собственной приходи дёргающим живые марионетки за ниточки. Ведь я могу… могу прямо сейчас. Взгляни на это… Снова видение. Где-то в городе жена ругается с мужем. Разиэль неожиданно ярко ощущает её эмоции — обиду, злость. Мужчина несправедлив, он просто сорвался на ней из-за того, что поставщик обманул его, и теперь он не знает, что делать дальше. Она понимает, что не виновата, она раздосадована, что денег нет, и теперь ей как-то придётся кормить детей жалкими остатками круп и овощей. Они ещё долго не увидят мяса… Лёгкое давление. Ведь она знает, где взять мясо… Злость вспыхивает, как сухостой, к которому поднесли лучину. У неё в руках нож. О, она знает, как можно накормить изголодавшихся по мясу детей. Раз муж не может достать его никак иначе… Прекрасно зная, насколько это жестоко, Зефон заставляет Разиэля досмотреть всю сцену до конца. Ярость, убийство, шок, сожаление, паника… «У людей в душе столько мимолётных мыслей… Ещё больше — желаний и эмоций. Странных, иррациональных. Например, укусить человека, стоящего перед тобой в очереди. Просто так, потому что почему бы и нет? И мне нужно только подтолкнуть. Почему я ничего не делаю? Почему я только смотрю? Потому что я понимаю, насколько легко забыться. Вот почему». Контакт снова прервался. Всевидящий всё так же держал Разиэля за горло, немного мешая дышать, но не придушивая по-настоящему. — Ты можешь справиться… — Нет. В том-то и дело. Не могу. Прими истину, Разиэль. Перестань бегать и отрицать. Тогда, возможно, ты найдёшь путь. Возможно, жестокий. Грязный. Кровавый. Но путь, который выведет этот мир из мрака и позволит ему выжить. — Таким путём — будет ли оно стоить того? — Ты узнаешь, когда дойдёшь. А теперь давай. За всё, что видел по дороге сюда, за то, что видел в Авернусе — накажи меня, Разиэль. Бывший бог понимал, что это манипуляция, причём весьма очевидная. Но горькая истина была в том, что он не мог ей противостоять. Зефон всё же не разорвал контакт до конца. Воспоминания, видения, злость. Злость, расцветающая подобно пожару, подпитываемая голодом зачарованного меча. Разиэль сидел, глупо глядя на пронзённое Похитителем Душ тело. Он ещё о столь многом хотел поговорить… но правда была в том, что Зефон — не хотел. Никто не задерживал его. Никто как будто не заметил того, что случилось. Но если в прошлый раз это было потому, что замечать было некому, то теперь… нет, Видящие всё знали. Они разбегались при виде Разиэля, но никто не решился хотя бы попытаться ему отомстить. Возможно, они получили какой-то приказ, который не смели нарушить. Каин в этот раз ждал его там же, где они простились — в захудалой таверне, где были настолько рады любым гостям, что никого не смущал ни жуткий клинок у Разиэля, ни явно нечеловеческие глаза Хранителя. — Что ты узнал? — Он покончил с собой, — ответил Разиэль вовсе не на тот вопрос, который ему задали. — Зачем? Разиэль сел за стол и пожал плечами. К нему подскочила официантка — потрёпанного вида деваха лет двадцати пяти на вид, хотя Разиэль бы не удивился, если бы она была лет на восемь моложе. — Деньги есть? — спросил он у Хранителя. — Немного. Разиэль заказал себе выпить. Когда официантка удалилась, бывший бог протянул: — Зефон сказал, что я должен убить всех. Всех шестерых. И что единственное место, где мы можем больше узнать о древних — это у Рахаба, в Дельфах. Но я готов спорить, что он атакует, едва увидев мою физиономию. — Зефон дал тебе способ победить его, — заметил Каин. — С его силой и силой Мелкаи в Похитителе Душ это должно быть возможно. — Да. Но я не хочу верить, что это — единственный путь. Зефон прав. Я не умею принимать неприятную правду. Официантка принесла выпивку. Каин чуть поморщился, уловив запах дешёвого пойла, явно щедро разбавленного не самым качественным спиртом для крепости. Но Разиэлю, кажется, сейчас нужно было именно это. Что-то настолько же отвратительное, как его настроение сейчас. Дерущее горло и совсем не приносящее удовольствия. Разве что обещающее забвение на какой-то период, да и то, с телом Бездушного — не факт. — Значит, дальше — снова в Дельфы? — Я не хочу… — протянул Разиэль. — Я не могу даже представить, как мне вообще против него сражаться! Хранитель усмехнулся. — Если что-то должно случится — оно случается не зависимо от того, хочешь ты этого или нет. — И это мне говорит тот, кто отчаянно отказывается принести себя в жертву! — усмехнулся Разиэль. — Почему бы тебе не поверить в то, что это неизбежно, а? — Я бы принёс. Веришь или нет, но принёс бы, если бы я точно знал, что это что-то изменит. — А что изменит убийство Рахаба в этом времени? — Ничего, потому что мы точно знаем, что он всё равно погибнет, так или иначе. Вопрос, как именно. — Вот именно. И я не хочу быть тем, кто оборвёт его жизнь. Я сделал и сделаю ему достаточно зла. Пусть не всегда намеренно, но… — И ты поставишь его жизнь выше жизней сотен людей? Сотен «отбракованных», не все из которых переживают операцию преображения, чтобы стать достаточно идеальными для него? Его боль — или боль всех этих людей? А что, если, убив его сейчас, ты сможешь найти способ, как снять с него проклятье в будущем? Что, если это шанс вам снова прикоснуться друг к другу? Разиэль опустил глаза. — «Если», «если»… слишком много «если». — Хорошо. Но если рассуждать объективно, следует ли оставлять его в живых? — Нет, — ответил Разиэль и, не чувствуя мерзкого вкуса, залпом влил в себя кружку. — Не следует. — Тогда сделай это. Потому что, если ты откажешься, это обесценит жертву Зефона. — Я не просил его об этом. — Разиэль… — Каин вздохнул. — Помнишь, в Дельфах ты спросил о событии, которое я хотел бы изменить? Думаешь, я просил о той жертве? Я отговаривал, я отрицал. Отрицал до тех пор, пока меня не схватили и не попытались сжечь. Тогда, не спрашивая моего согласия, другой не просто вытащил меня из огня — он отдал мне свою кровь. Всю. Он мог остановить меня. Но не сделал этого. Как и Зефон, он выбрал смерть, о которой никто не просил. И ты можешь сколько угодно прикрываться тем, что да, никто не просил Зефона так поступать, но в глубине души ты будешь знать, что просто струсил. Что поставил личное выше правильного. В отличие от него. Официантка подошла, чтобы забрать пустую кружку. Разиэль попросил повторить. Чуть медленнее осушив вторую, он спокойно сказал: — Я убью его. Но дай мне время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. И давай остановимся в гостиной на ночь. Надоело спать под кустом. — На это денег уже нет, — заметил Хранитель. — Ты их только что пропил. — Укради, — предложил Разиэль. — Почему я? Тебе же надо. — Потому что убивать Рахаба, очевидно, мне. Так что будь добр хоть как-то скрасить моё существование. Каин усмехнулся. — Ладно. Аргумент. Но неужели твои моральные принципы допускают подобное? Воровство у честных граждан? Разиэль лениво оглядел помещение. — Мои принципы сейчас говорят, что без разницы. По сути, абсолютно честных граждан не бывает. Тем более — здесь. — О, серая мораль и оправдания собственного эгоизма. Люблю такое. — Заткнись. И найди денег. — Слушаю и повинуюсь, Ваше Грознейшество. Уже ушёл. Разиэль хотел откинуться на лавке, но вовремя вспомнил, что позади нет ни спинки, ни стены. Хранитель и правда ушёл, и некоторое время Разиэль осматривал окружающую обстановку. Заляпанные стены. Про пол лучше даже не заикаться. Щербатый стол — неаккуратным жестом можно было запросто посадить в руку несколько заноз. Зачем так жить вообще? Но люди почему-то жили. То ли из отчаянной надежды на лучшее будущее, то ли потому, что просто не хватало моральных сил на самоубийство. Ведь по сути у них не было никаких гарантий, что после смерти будет лучше. Вот и у Разиэля не было гарантий, что после того, как он убьёт Рахаба и всех остальных, хоть что-то станет лучше. Проблема была лишь в том, что никакого другого плана у него тоже не было. Закрыв глаза, он потянулся к Похитителю Душ и попытался дозваться до силы Зефона. Хотя бы теоретически Всевидящий мог что-то проглядеть, верно ведь? Теоретически мог. Практически Разиэль очень быстро понял, что, хоть Похититель и позволил ему окинуть весь город и прилегающие области одним взглядом, даже найти Каина уже было не такой простой задачей. Нужно было знать, что искать. И, желательно, хотя бы примерно — где. На миг ему почудилось, что он слышит ехидное хихиканье Зефона в своей голове. Усилием воли Разиэль перенёс свой взор на Дельфы и принялся искать «шкуродёрни», про которые слышал от местных. Места, где переделывали либо родившихся такими, либо ставшими некрасивыми людей. Чан с кислотой — не все переделки были удачными. Прямо сейчас на его поверхности ещё плавала чья-то тонкая рука, стремительно разлагаясь. Скульпторы плоти, равнодушные, хладнокровные. Они даже не спрашивали. Кто-то в страхе пытался вырваться, кто-то шёл добровольно. Кому-то делали обезболивание, но про кого-то, похоже, просто забывали. Рахаба не заботило ничего, кроме внешней красоты. Одна соседка могла из зависти порезать лицо другой бритвой. И если скульпторы плоти не могли исправить такие повреждения, несчастной оставалось либо уйти, либо умереть. Каин аккуратно потряс его за плечо. — Уже уснул что ли? — спросил он. — Неужели тебя всё-таки взяла эта дрянь? Разиэль покачал головой. — Деньги принёс? — спросил он. — Не переживай, принцесса. Хотя, сдаётся мне, на местных матрасах мы не почувствуем горошину потому, что по ощущениям именно на них и будем спать. — Иногда ты выбираешь странное время для шуток, — заметил Разиэль. Хранитель пожал плечами. — Пошли смотреть комнаты. Возможно, мы и правда не сможем поспать на сколько-нибудь приличных кроватях ещё очень долгое время.