Любовь может оставить шрамы

      — Так ты согласен быть со мной?       Сонхун на дрожащих руках медленно приподнимается с пола школьного туалета. Воротило от одной мысли о том, что он валялся в этой грязи как самое беспомощное существо и совершенно ничего не мог сделать. Глаза защипало от безразличия всех учеников и учителей, которые прекрасно знали, что происходит и всё равно ничего не делали. С трудом усевшись на колени брюнет неуверенно поднял взгляд на фигуру, что возвышалась над ним.       Ли Хисын — довольно-таки популярный ученик школы за счет высоких отметок и красивой внешности. Сонхун не совсем понимал, как с таким поведением и образом жизни тот получал хорошие оценки, но вот на привлекательность закрыть глаза не мог. Уверенный в себе высокий парень с крепким телосложением и вечно горящими глазами. Бледное лицо с мягкими чертами цепляло взгляд, особенно когда Ли улыбался. Выкрашенные в тёмно-синий волосы, всегда лежали небрежно, но даже это не мешало ему выглядеть идеально. Серьги гвоздики в ушах только добавляли его внешнему виду что-то необычное и даже бунтарское, ведь редко встречались такие ученики, да и в основном все они были друзьями Хисына.       Признаться честно, Сонхун долгое время видел в нём недостижимый идеал, на который можно лишь засматриваться издалека, мечтая однажды заговорить с ним. Он был на год старше Пака, да и учились они в разных концах школы. Но это не помешало Хисыну приметить вечно смущающегося мальчика однажды в столовой. Было достаточно забавно наблюдать за тем как Сонхун исподтишка засматривался на него, думая, что тот практически никогда этого не замечает. Когда в тот роковой день Ли помахал ему рукой, он даже представить не мог как изменится его жизнь.       Парнишка действительно тянулся к нему и быстро стал частью компании выпускного класса, но в Хисыне начал замечать больше отталкивающих качеств, чем притягательных. Вспыльчивость была самой опасной его чертой, которую Пак, к сожалению, ни раз проверил на себе. За месяц близкой дружбы он успел насчитать на себе немалое количество синяков, которые появлялись на его теле из-за всяких пустяков. Сонхун быстро понял, что пора прекращать эту опасную дружбу и стал игнорировать навязчивые сообщения и пропускать давно спланированные встречи, что естественно не нравилось этой компании, да и самому парню, впрочем, тоже.       Откуда же ему было знать, что Хисын запал на него, как глупый пятиклассник? Только вот ухаживать за любимым тот вовсе не умел, а частые отказы выливались в агрессию. Уже совсем скоро избиения стали неотъемлемой частью любой школьной недели. Сначала избивали толпой, а затем друзьям это надоело, ведь результата от этих действий так и не было. Не унимался лишь один Хисын. Было больно от того, что бывшие друзья, видя, что происходит, выбрали бездействовать.       Каждый день перед сном Сонхун не мог сдержать слёз от мыслей о том, как быстро пал его идеал. Он проклинал себя за каждый влюблённый взгляд брошенный на старшего. Если бы время можно было обернуть вспять, то юноша никогда бы не совершил таких ошибок, никогда бы не заговорил с ним и никогда бы не позволил украсть свой первый поцелуй. Пак чувствовал как его сердце разбивается на множество осколков, всё никак не мог поверить, что первая любовь причиняет ему столько боли.       Терпкий запах табака тут же ударяет в нос, когда Хисын выдыхает очередной клочок дыма куда-то в сторону. Он помнил, что младшему не нравятся курящие, но это не особо волновало его на фоне обстоятельств. Когда тот отрицательно покачал головой, Ли кинул сигарету в унитаз кабинки, около которой сидел Сонхун и с пренебрежением посмотрел на него. Мокрые пряди грязных волос прилипали ко лбу, а испуганный взгляд карих глаз бегал от одного угла к другому, видимо ища пути к спасению.       — Поднимайся. — строгий голос старшего вызвал по телу табун мурашек. Сонхун, кое-как, кряхтя от боли, всё-таки поднялся с колен. Ноги были ватными от полученных ранее ударов, которые на следующий день непременно превратятся в синяки. — Умойся. Смотреть на тебя больно.       Пак, шатаясь, подходит к раковине, открывает кран и через заляпанное треснувшее по углам зеркало видит, как Хисын подходит ближе. Судорожно поднося холодные руки под горячую струю воды, тихо шипит. Оторванные от тревожности заусенцы начинают щипать, но он переносит эту боль, начиная умываться. «Вот бы можно было с такой же легкостью смывать с себя синяки» — думает тот, прежде чем вскрикнуть от боли. Хисын хватает младшего за волосы и оттягивает, заставляя поднять голову. Сонхун жмурится от боли, обхватив дрожащими руками запястье хулигана. Слёзы, что до того времени он мог сдерживать, теперь текли по щекам, смешиваясь с каплями воды.       — Посмотри на себя. Ничтожество. — с наигранным безразличием говорит Ли. — Разве такому как ты, найти кого то лучше меня? Я же люблю тебя. Чего ещё тебе не хватает?!       — Любовь должна быть взаимной. — шёпотом выпаливает, чувствуя, что тот снова начинает закипать.       — Она и была взаимной, разве нет? Чего ты вдруг бегать от меня стал? — видя в зеркале взгляд полный непонимания, Хисын хмыкает. — Не умеешь боль терпеть, так? Но мы ведь могли разобраться с этим вместе, если бы ты сказал. Я бы начал себя контролировать, а ты!.. Ты просто бросил меня, не сказав ни слова. — он сжимает волосы Сонхуна и тянет с новой силой, разворачивая к себе. — Знаешь, как мне было обидно?! Эгоист!       Ли без особых промедлений целует столь желанные губы. Они изменились, больше не такие мягкие как при первом разе, теперь вся нижняя губа в небольших ранках, которые тот раскрывает кусая. Брюнет мычит от боли, жмурясь, когда чувствует, как старший слизывает его кровь. Хисын целует требовательно и грубо, вызывая лишь больше отвращения, нежели хоть какого-либо удовольствия. Хватка на чужом затылке медленно слабеет и сменяется на успокаивающие поглаживания. От этого поцелуй не становится приятнее. В мыслях он поливает грязью, стоящего напротив парня, который так бессовестно принуждал его к поцелуям всякий раз, когда появлялась возможность.       — Ты даже представить себе не можешь, как я люблю тебя. — шепчет хулиган, обхватывая щёки Сонхуна ладонями. — Давай начнём всё сначала. Я изменюсь ради тебя, хочешь?       В горле появился ком, а по груди разлилась жгучая боль, что вот-вот уничтожит его изнутри. Конечно он хотел. Сонхуну безумно хотелось чувствовать себя любимым и хотелось получать эту любовь именно от Хисына. Каждый раз видя перед собой парня, он поверить не мог как сильно хотелось спрятаться от всего мира в его объятиях, как хотелось целовать его вечерами, сидя перед телевизором. Его любовь в этой истории и была главным врагом. Вот почему он никогда не просил родителей перевести его в другую школу и никогда не шёл в полицию, наслаждался любым вниманием от старшего. Но стоя вечерами нагим перед зеркалом и видя все эти синеющие пятна, что оставлял на нём любимый человек безжалостными ударами, просто не мог сдержать слёз. Пак понимал, если останется, то назад дороги не будет и сбежать от боли будет сложнее. Он не хотел ждать пока Хисыну это надоест и не надеялся на то, что тот когда-то изменится. Сонхун не понимал чего хочет и что ему делать.       — Нет, не хочу. — его голос дрожит от приближающейся истерики.       Ли нежно улыбается, целуя младшего в лоб. Брюнет не понял этой внезапный прилив нежности при отказе. Возможно, Хисын почувствовал как внутренний стержень Сонхуна начал ломаться, а возможно это просто очередные неконтролируемые скачки его настроения.       — Тогда поговорим ещё раз завтра, после совместной физкультуры.       — Ты мне угрожаешь? — вздрогнув, спрашивает он.       — Нет, всего лишь напоминание о том, что ты никуда от меня не денешься.       Сонхуну больно осознавать, что, казалось бы, уже взрослый человек, не понимает, что творит. Хисын кричал о любви, при этом оставляя увечья на теле любимого. И если синяки проходят со временем, то раны, что Ли оставил на его сердце, навсегда останутся уродливыми шрамами, напоминающими о том, что любовь может причинить боль.