Веришь в чудеса?

Двухэтажный выбеленный особняк в дорогущем частном секторе даже из гостеприимства не попытался внушить доверие. Равно, как и его хозяин. Антон уже когда-то видел Руслана. Тогда Шастун не знал бед взрослой жизни, дядя был успешным бизнесменом, а тётя – благородной леди высшего света. Да, тогда Марина ещё была жива. Он не очень хорошо помнил, но вроде они все вместе когда-то приходили в гости к каким-то дохера помпезным друзьям семьи. Антону было примерно двенадцать. Так давно это было, что ему всё чаще казалось лишь сказочным сном. В тот вечер Руслан смотрел на него как-то странно, и детский мозг Антона не мог понять его пристального взгляда. Сейчас же Антон был уверен, что взрослые мужики не смотрят на двенадцатилетних мальчиков так. С нездоровым вожделением. Это был единственный раз, когда Тоша видел Белого, но зафиксировал в памяти его именно по этому взгляду. Видимо, Руслан тоже его запомнил. Его взор совершенно не изменился. Он облизал Антона взглядом ещё на пороге, а парню от этого стало противно до тошноты. И запах. Из-за его резкости слезились глаза, а дышать становилось невозможно. Илья, стоящий рядом, чудесным образом преобразился в свою старую версию примерного опекуна, а теперь ещё и с пеной у жопы рекламировал все добродетели своего племянника, да так старательно, что Антону стало противно вдвойне. По сути, его сейчас тупо продавали другому альфе. Отвратительно. Они втроём ужинали за обеденным столом, и в любой другой ситуации Шастун бы накинулся на стейк из мраморной говядины, как волк с голодного края, но сейчас, когда альфы увлечённо обсуждали его достоинства так, будто Антон – английская скаковая лошадь, кусок в горло попросту не лез, поэтому омега в ступоре ковырялся вилкой в овощах, с отвращением невольно слушая диалог взрослых. Белый сразу с готовностью согласился взять на себя все финансовые проблемы их "семьи", а потому Антон уже добрые десять минут активно размышлял над наиболее безболезненными способами самоубийства, так как побег от отставного генерала МВД с хуевой тучей связей по всей стране даже не рассматривался, как вариант освобождения. На омегу никто не обращал внимания, и не думая спрашивать его мнения, потому что для них Шаст был вещью, куском мяса, и доказывать воспитанным устаревшими традициями альфам обратное было бесполезно. – Ох, Илюх, я знал, что ты меня не подведешь, – басисто захохотал Белый, опрокидывая в себя четвёртую рюмку дорогого алкоголя, – Уверен, что твой пацан будет примерным мужем, но неплохо бы провести, так сказать, тест-драйв. Нет! Нетнетнетнетнет! Тоша не съел ни единого кусочка, но к горлу вдруг подкатил горький комок, а конечности сжало судорогой от смертельного ужаса, накрывшего омегу с головой, целиком и полностью. Антон в миг стал белее полотна, задерживая дыхание и молясь всем пресвятым, чтобы дядя ему отказал, однако: – Разумеется, Рус. Ты безусловно прав, – этот жалкий обмудок не упускал возможности и с удовольствием вылизывал зад своему богатенькому дружку-извращенцу, поддакивая каждому слову и чуть ли не счастливо хрюкая от почти заключённого договора, – Закрепим нашу с тобой сделку, – добил громким наигранным смехом, "чокаясь" бокалами с таким же развеселённым захмелевшим Белым, предупреждающе глядя в сторону застывшего в ледяном ужасе Антона. "Они ведь шутят так, да? Тупой недалёкий альфий юмор, правда?" Для них это было всего лишь развлечением. Как можно быть такими свиньями? На глаза навернулись слёзы страха, а грудная клетка и не собиралась разжиматься и пропускать хоть капельку воздуха в горящие синим пламенем лёгкие. Руслан вдруг встал со своего места и медленно, будто точно зная, что "добыча" никуда не денется, обошёл широкий стол и вальяжно встал позади антонова стула. Шастун хотел сбежать. Хотел больше, чем что-либо в своей относительно короткой жизни, но дикий ужас, сковавший конечности, контролировал и омежьи инстинкты, твердящие без конца, что побег чреват неминуемой смертью от лап разъярённых альф, и разум, заблокировавший способность шевелиться. Омега внутри Антона сжалась в крошечный комочек, учуяв удушающий запах возбуждения, исходящий от Белого волнами противных феромонов. – Встань, дорогой, – естественно, мальчик по беспощадному закону природы не мог не подчиниться приказу альфы. Медленно поднимаясь на ватных ногах и тяжело сглатывая, он повернулся к Руслану, смотрящему на него, как на кусок отборного мяса. Отвратительно. Илья по прежнему спокойно сидел за столом, допивая свою жижу в гранёном стакане, и всё, что мог сделать Антон – это кинуть в него полный ненависти и презрения взгляд. Белый же тем временем уткнулся носом дрожащему мальчику в шею, неспеша проводя своими ручищами по бёдрам зажавшейся омежки, – Ты пахнешь так восхитительно... Я даже не сомневаюсь, что буду у тебя первым, малыш, – слёзы затуманили взор парня, но Белый этого совсем не замечал, либо просто делал вид. Запах становился всё противней, и тошнота усилилась в разы от одного лишь слащавого оскала. – Не надо, пожалуйста, – всё на что хватило Антона перед тем, как по щеке покатилась первая слезинка. Как же захотелось вновь услышать успокаивающий аромат весеннего дуба, но лёгкие всё больше заполняла отталкивающая неопознанная вонь. – Не бойся, детка, если ты не будешь сопротивляться, то я постараюсь быть нежнее, – альфа обхватил мальчика за талию, тесно прижимая к себе и широко облизывая шею брыкающейся омеги. Грёбаный извращенец, – Ты даже на вкус сладкий. Как давно я мечтал заполучить тебя, котёнок, – мерзкий, чудовищный, бесчеловечный ублюдок. У Шастуна было ещё много прилагательных, но что-то они все благополучно улетучились из головы вместе с остатками надежды на освобождение. Фенита ля комедия, ёпт. Антон начал активно выворачиваться и царапаться, силясь вырваться из железной хватки отставного военного, но, разумеется, его без труда закинули на плечо, затаскивая в насквозь пропахшую мерзким альфьим запахом спальню, и швырнули с размаху на широкую кровать. Слёзы уже беспрепятственно лились из глаз, а крики застревали в горле под страхом разозлить альфу. Тоша был готов отдать что угодно лишь бы хотя бы потерять сознание, но сильнейший выброс адреналина не позволял отключиться мозгу, судорожно ищущему любые пути отступления. Тяжёлая туша навалилась на хрупкого омегу, придавливая к кровати и заставляя задыхаться, беспомощно трепыхаясь, в надежде уйти от навязчивых касаний рук и губ. Мужчина забрался пальцами под рубашку Антона, грубо сжимая и щипая нежную кожу во всех доступных местах. Тоша не пытался кричать и звать на помощь, понимая, что это будет лишь трата времени и сил, однако он извивался, вертелся, брыкался, царапался, кусался, но не сдавался. Нет. Не в его стиле. Как бы не было страшно, плохо, мерзко, опасно и бесполезно Антон ни за что не отдался бы этому уроду без боя. Белый же на такое поведение буйного омеги ответил звонкой пощёчиной, выбившей из мальчика дух, но никак не волю к освобождению. Шаст не запомнил, как он смог извернуться столь феерично, чтоб с силой пнуть мужчину в грудь. Уже в следующую секунду Белый отпрянул от мальчика, задыхаясь и рыча от боли в солнечном сплетении. Антон же времени не терял. На зов альфы сюда могла сбежаться вся прислуга, буквально в соседней комнате был Илья, а у ворот по-любому охрана. Скорее всего Шасту пизда, но смирно ждать участи он точно не собирался, лихорадочно придумывая нечто вроде плана побега из альфьего логова. Руслан уже где-то на полу лежал в полуобморочном состоянии, так что Антон, вскочив с кровати на непослушных ногах завертелся в поисках иного выхода, чем через дверь. Окно. В принципе подходило, так как располагалось на первом этаже в сторону заднего двора. Осталось открыть и относительно бесшумно спрыгнуть. С первым проблем не было, а вот со вторым... Врождённая неуклюжесть сыграла на "ура", чуть не ломая Шастуну обе ноги, но всё же обошлось, и теперь он со всех своих модельных копыт кинулся к забору. Скорее декоративная, чем реально защищающая от проникновения, изгородь не казалась такой уж большой преградой, а адреналиновый подъём всё ещё был на пике, поэтому Антону не составило труда перемахнуть через низкий заборчик, пускаясь галопом как можно дальше от этого проклятого особняка. Хороший район сыграл на руку идеальным асфальтом, по которому было практически не больно бежать босиком, однако непрерывный поток слёз размывал дорогу, сбивая дыхание, но не накатывая истерикой, так как инстинкт самосохранения был всё-таки чуть больше, чем сковывающий внутренности животный страх. Скула неприятно горела после сильной пощёчины, а голова раскалывалась от непрерывного потока панических мыслей и страшных гипотез. Хорошо, что телефон всегда лежал в кармане брюк, а то было бы совсем херово. Самым первым порывом было ясное желание позвонить Арсению Сергеевичу и спрятаться за его широкой спиной, забывая обо всех ужасах пережитых за последние три часа. Но в следующий миг Антон отмёл эту настойчивую мысль, на удивление рационально рассудив, что таким образом подвергнет истинного ещё большей опасности, чем себя. Что с Арсением сделает Белый, если узнает о его существовании? Запугает? Упечёт за решётку, со своими то связями? Или вообще убьёт, чтоб не мешался? Нет. Такого Антон точно не мог допустить. У Попова однозначно будут н̶е̶в̶ь̶е̶б̶е̶н̶н̶ы̶е̶ большие проблемы, если он попытается вмешаться и как-то защитить своего омегу, так что лучше ему оставаться в неведении. Руководствуясь такими выводами, Шаст, наконец, перешёл на шаг, убежав от территории частных секторов на добрые полтора километра и завернув в какие-то дворы. Лёгкие обжигало нехваткой кислорода, и Антон даже поклялся бросить курить, хотя сейчас сигарета чувствовалась пиздецки необходимой вещью. Глаза и кожу под ними неприятно пощипывало от пересохших слёз, ноги отнимались, а ступни покалывало от непосредственного контакта с землёй, но все эти аспекты немного помогли омеге успокоиться и относительно бесстрастно достать телефон и набрать нужный номер. Долгие гудки уже заставили отчаяться, но через мгновение: – Шаст, ты время видел? – нет, не видел, честно говоря. Антону было немного не до этого, – Час ночи, чувак. – Дим, – надорванным полувсхлипом прохрипел Тоша и только тогда понял, что на улице вообще-то минус пятнадцать и в одних рубашке, брюках и носках было не так уж холодно бежать, но вот идти пешком становилось "слегка" морозно. Сил осталось крайне мало, а после констатации времени резко захотелось положить чугунную голову на мягкую подушку и заснуть часов так на пятнадцать. – Антон? Что случилось? Ты где?– послышался взволнованный голос из трубки. – Я возле частных секторов, – решил повременить с рассказом омега, называя другу адрес написанный на табличке ближайшего к нему дома. – Пиздец, Шаст, ты чё там делаешь... – Дима по ту сторону был в полнейшем ахуе, в чём Антон нисколько не сомневался, – Ладно, Эм-м... Стой там. Никуда не уходи. Я вызову тебе такси переночуешь у меня, а завтра во всём разберёмся, если не заболеешь, – в эту секунду Антон подумал что не достоин и мизинца левой ноги своего лучшего друга. Хотелось плакать то ли от облегчения, то ли от безысходности, но парень решил сдержать истерику по крайней мере до тех пор, пока не приедет к Позову домой. Может, нужно просто поспать, и всё пройдёт? Вряд ли, конечно, но сейчас Антон предпочёл пока что думать так, чтобы не сигануть с ближайшего моста от всепоглощающего отчаяния. *** – Антон. То-ош, давай вставай, мы в школу опаздываем. Голос доносился сквозь толщу беспокойного сна, к сожалению, довольно чётко. Антон проснулся, но открыть глаза оказалось почти непосильной задачей. А кто бы смог поднять веки после тонны пролитых слёз? На самом деле, пиздец, как щиплет роговицу. Однако у Шастуна получилось. Димка, не желая получать пиздюлей от директора, шуганул друга умываться, а сам отправился разогревать оставленный его заботливой мамой завтрак. Чудо, как ледяная вода способна и отёк с лица согнать, и память о вчерашнем мероприятии вернуть. Невероятно просто, ага. На левой скуле гордо красовался небольшой синяк от... Тошнота подкатывала от одного только воспоминания, и помочь не смог бы даже ледяной душ. Мысли завертелись в голове с утроенной скоростью вчерашнего Антонова марафона так, что у парня по инерции закружилась голова. Что теперь будет? Они найдут меня, и тогда мне точно конец! А если я не так уж и нужен Белому? Даже если так, то Илья меня точно в покое не оставит... А может получится сбежать? Да, точно, Шастун, ты же у нас агент-спецназовец со стажем и легко скроешься от бывшего военного генерала с хуевой тучей связей! А что будет с моими друзьями, если я попрошу у них помощи? Белый же ничего с ними не сделает? Блядство! А Арсений Сергеевич? Ему точно пиздец, если этот уёбок узнает, что у меня есть истинный... Его нельзя приплетать к моим проблемам. Я просто сломаю ему жизнь! А вдруг Белый его убъет? Ноги сами понесли в сторону унитаза, а неконтролируемый позыв избавил Антона от скудного содержимого желудка. Шаст обнимал белоснежного друга и ахуевал от своих всё же не выдержавших нервов. Стресс сделал своё дело и парень окончательно перестал испытывать чувство голода, переживая только за свою безопасность и безопасность своих немногочисленных, но очень дорогих близких. Когда на кухню выплыл бледный тощий безликий призрак, Позов, не менее нервный, чем настрадавшийся омега, не выдержал. – Тош, умоляю, расскажи, что вчера произошло? А вчера Дима со своими обеспокоенными родителями встретили урёванного продрогшего до костей Шастуна без верхней одежды и обуви, и, не добившись внятных объяснений от шокированного, явно перенервничавшего подростка, кое как уложили его спать. Поз, сильно переживая за друга, ворочался в кровати аж до трёх ночи, прислушиваясь к неровному дыханию и поскуливанию бедного омеги, свернувшегося в комочек на диване. Сейчас же, наблюдая на своей кухне лишь мрачную тень от некогда весёлого и беззаботного Шастуна, Дима откровенно испугался за состояние лучшего друга, которое в последнее время ухудшалось в геометрической прогрессии. Антон рассказал ему всё. Позов, естественно, охуел. Естественно, начал предлагать различные варианты выходов, которые Шастун, естественно, пессимистично отбивал, в результате чего, Дима, естественно, сильно расстроился из-за своего бессилия. Антон был прав во всём. Ни Дима, ни Окс, ни Ира, ни Арсений Сергеевич не смогут ему помочь, а других более влиятельных знакомых у Шаста не имелось. Теперь момент, когда Белый или Илья его найдут и неизвестно что с ним сделают, оставался лишь вопросом времени. – Тош, давай мы тебя куда-нибудь спрячем? – разумеется Поз не мог просто отпустить всю ситуацию на самотёк, как это собственно планировал сделать Антон. – Нет, Дим, я не могу вас втягивать в это. Не прощу себе, если Илья или этот Русик, – омега презрительно скривился, – вам что-то сделают. Они закончили завтрак (Антон ничего не съел из-за сильного волнения) в гнетущей тишине, каждый в своих мрачных мыслях. В такси по дороге в школу Дима несколько раз порывался выдать какое-нибудь предложение, но так и не решался, в глубине души уже оплакивая судьбу лучшего друга. Перед уроками на них налетела Оксана с вопросами по поводу внешнего вида Шастуна (ах да, Антон был полностью в димкиной одежде, в его обуви и куртке и разумеется без школьного рюкзака. У любого вопросы появятся). К Сурковой подключилась подошедшая минутой позже Кузнецова, издалека завидевшая фиолетовый фонарь на бледном таблище высокого парня. Антон же на все их вопросы и на жалобный взгляд Позова вяло отмахивался, напиздев, что сбежал из дома, а фингал поставил дядя. Не нужно девчонкам знать. Они ему не помогут, а только сильнее переживать будут. Не правильно, конечно врать подругам, но Шаст решил, что это для их же блага. Девушки на такой ответ взволнованно запричитали да запроклинали Илью, поддерживающе обнимая одноклассника. Дима, глядя на это, лишь горестно вздохнул и понуро побрёл в кабинет русского. А Тоша, пытаясь сдержать накатившие вдруг снова слёзы, задрал подбородок, глубоко дыша и мысленно смиряясь со своей судьбой. Какой бы она ни была. *** Для Павла Алексеевича, как и для девчонок было оправдание боевому раскрасу Шастуна. Всё просто. Антон подрался с буйным клиентом в кафе. Всё лучше, чем "упал с лестницы". Воля, видимо, тоже так решил, осмотрев ученика слегка подозрительно, но потом расслабившись, и с усмешкой посоветовал предупредить Арсения Сергеевича. Блять. Арсений-истинный-Антона-который-ведёт-у-них-обществознание-следующим-уроком-Сергеевич. Заебись. Для него Тоха оставил такую же сказку, как и для русиста, чтоб в случае чего не спалиться. Шаст решил на авось понадеяться, что альфа (каким-то раком) не заметит на нём димкиного запаха от его одежды. А запах, блять, был. Одноклассники, смотрели на них как-то странно, перешёптываясь и "незаметно" принюхиваясь. Антону, откровенно говоря было н̶е̶немного не по себе, но виду он не подавал, делая максимально беззаботное выражение ебала, а-ля всё так и должно быть, ёпт. У него всё же намечалась проблема посерьёзнее школьных сплетен. Говорить о том, что Арсений Сергеевич сразу безошибочно учуял кем от Антона пахло и почему, нет смысла – всё было написано у учителя на лице. На невъебенно красивом, но искажённом ревностью лице. А когда альфа заметил на скуле своего истинного плохо скрытый оксанкиным тональником синяк, парня слегка передёрнуло от резковатого аромата костра, на несколько секунд распространившегося по кабинету. Антон почувствовал себя кроликом перед удавом ещё на пороге класса, стараясь как можно незаметней пробраться к своей парте. Разумеется, он уже понял, что после уроков ему придётся рассказать если не правду, то хотя бы ту историю, что он навешал Кузнецовой и Сурковой. Прозвенел звонок и учитель начал читать лекцию, периодически ревниво испепеляя взглядом сжавшегося на стуле Позова и вопросительно (или даже переживающе) поглядывая на Шастуна, нервно теребящего на себе кофту лучшего друга. Урок тянулся беспощадно медленно, даже не смотря на то, что Антон постоянно залипал то на эстетически правильных чертах лица, то на глубоких аквамаринах, то на мускулистом торсе, скрытом белоснежной рубашкой, то на низком, почти басистом, хриплом голосе... Омега, наконец-то, расслабился, понемногу вдыхая терпкий аромат дубовой рощи, окутывающий спокойствием. Альфа, глядя на вполне спокойного и по виду, и по запаху мальчика, решил не строить догадок, а нормально поговорить со своей парой после урока. Естественно, Арсения очень обеспокоили наличие фингала и запах другого (кхм) самца на его омеге, поэтому он считал минуты, успокаивая беснующего внутри альфу и между делом выполняя дыхательную гимнастику, которую ему советовал Серёжа. Антон у себя за последней партой совсем закимарил, устав от постоянной тревожности и напряжения. Состояние если не эйфории, то хотяб относительного спокойствия давали такую необходимую передышку без конца стрессующему организму, поэтому Тоша, убаюканный завораживающим голосом истинного не сразу очнулся, когда этот самый голос его и окликнул. – Антош. Эй, просыпайся, Чудо в перьях, – Шастун встрепенулся, устремляя взгляд на ухмыляющегося учителя, и вопросительно захлопал ресницами, слегка краснея от единичных смешков и многозначительных переглядок одноклассников, в частности Кузнецовой, – оценку халявную хочешь? – Арсений Сергеевич откинулся на своём кресле, явно довольный произведенным на омегу эффектом. – Ну.. хочу? – всё также неуверенно-вопросительно недоответил-переспросил Антон, ожидая какого-то подвоха от историка. Альфа, однако, и не собирался подставлять своего истинного, попросив Антона просто накарябать на доске основные сферы общественной жизни, сославшись на свою лень вставать с кресла. Ага, умник. Тем не менее парень легко справился с заданием, и единственное, что его отвлекало – это п̶о̶ж̶и̶р̶а̶ю̶щ̶и̶й̶ изучающий взгляд тёмно-синих омутов, улавливающий каждое движение омеги. Получив "заслуженную" пятёрку, Шаст уже собирался вернуться за парту, как дверь кабинета приоткрылась и в проём просунулся Павел Алексеевич, сбивчиво извиняясь за вмешательство в учебный процесс. – Так, Шастун, – заподозрив неладное, Антон снова невольно напрягся, больше не чувствуя себя таким уж защищённым, – за тобой пришёл дядя, говорит, что ему срочно нужно тебя забрать. Собирайся. И тут сердце мальчика пропустило с десяток ударов.