Выбор за тобой

Мне б обнять тебя, прислонить к груди, услышать голос твой, Но, родной мой, теперь знаю я, что выбор за тобой…

Одинокий, очарованный видением принц протянул тонкую руку к потолку, который еще секунду назад казался небом, усеянным россыпью звезд. В глаза ударил яркий свет, ослепляя Столаса и ненадолго приводя его в чувства. К горлу подкатил ком, в легких словно застыла вода. Боль в груди казалась почти невыносимой. Принц упал обратно на стул, держась дрожащими пальцами за одежду. Из глаз текли слезы. Он задыхался. Вместо звезд и лунного света вокруг лишь только звенящая тишина, безлюдный кабинет, пыльный запах книг и… коробка с заветным кристаллом, который должен будет вскоре все изменить. Вместо надежды в сердце — тяжелая, пугающая, разъедающая пустота. Почему эти чувства так болезненно терзают его бессмертную душу? Как, когда это случилось? Столас ведь давно знал, что его просто использовали. В конце концов, это ведь ад, а в аду положено быть несчастным, даже если ты принц. Но в тот вечер, когда Блиц вошел в его покои и прильнул к нему, когда заставил на несколько мгновений забыть о том, какая мрачная, полная ненависти атмосфера царила в этой золотой клетке, когда он приказал лежать смирно и слушаться, Столасу вдруг показалось, что он попал в рай. Он сдался сам. Бес его знает, зачем. Неужели он хотел быть обманутым? Неужели он жаждал любви так сильно, что начал верить, будто кто-то по своей воле может захотеть… быть с ним? Принц простонал и накрыл глаза рукой. Он не глядя потянулся к «счастливым таблеткам», но коснувшись, снова обронил банку и все рассыпал. Бесполезно… все это бесполезно. Его печаль куда глубже, чем эти таблетки могли бы достать. — Почему ты не любишь меня, Блиц? — прошептал Столас в пустоту. Он поднялся из-за стола, неспешно прошелся по кабинету, потирая саднящие виски и пытаясь успокоить себя. Удушье постепенно проходило. Рана на ноге, оставленная Страйкером, тут же заныла, но ему было все равно. Столас на самом деле знал ответ. Все потому, что он тоже использовал Блица. Надавил на него своим высоким происхождением, воспользовался тем, что бесенок нуждался в его гримуаре, заключил «взаимовыгодный» контракт, навязал себя… не оставил выбора. Дурак, Столас, ах, какой же ты дурак. Не принц, а посмешище, жалкий, несчастный узник своих желаний. Неужели ты правда поверил, что его любовь можно купить, просто дав ему то, за чем он пришел? Ты ведь с самого начала все понимал, так почему же ты, будучи принцем, сам подчинился? Неужели ты так сильно хотел быть желанным? Принц подошел к окну, обняв свои дрожащие плечи и любуясь алым закатом. Как ему хотелось услышать его голос, прижать его к себе, все объяснить… сердце было готово разорваться на части. Он медленно опустился на колени, прижимая ладони к стеклу, будто лишь оно отделяло его от того, чего он так жаждал. Столас без сомнений бросил бы весь мир к ногам Блица. Он готов был отказаться от всего на свете, лишь бы милый сердцу захотел быть рядом. Но что бы он ни отдал, этого никогда не будет достаточно, так ведь? И где-то глубоко внутри Столас всегда знал это, хоть и боялся признать, что все его желания и надежды уходили в никуда, словно россыпи звезд погружались в адскую тьму. С самого детства Столас чувствовал себя пленником своего обручения со Стеллой. Как бы он ни пытался, он не мог освободиться от этого тяжелого бремени даже спустя много лет их брака. Что, если… для Блица их связь — такое же бремя? Что, если принц все это время не замечал, что сам же причиняет боль? Если бес и правда чувствовал себя, словно в ловушке, то, какими бы сильными ни были чувства Столаса, милосерднее было бы его… отпустить. Пусть даже у самого Столаса останется только лишь разбитое на крошечные осколки сердце. Принц взял телефон и дрожащими пальцами набрал сообщение. Каждое слово отзывалось болью в груди, каждая буква казалась острым клинком. «Здравствуй, Блитси. Как у тебя дела? Не хочу отвлекать тебя, так что я не займу много времени. Просто я слышал, что ты помирился со своим другом, Физзеролли. Хотел поздравить, наверняка это было очень важно для тебя. На днях я обратился к Асмодею с просьбой кое-что для тебя достать, но он отказал мне, потому что… сам понимаешь. Но теперь вы снова друзья, так что эта вещь уже у меня. И нам нужно увидеться. Когда у тебя будет время, пожалуйста, загляни ко мне с гримуаром. Это не срочно! Если ты сильно занят, я пойму. И, если что, я не приглашаю тебя в постель, только поговорить. Сообщи, когда у тебя появится минутка. Буду тебя ждать». Столас хотел бы сказать еще что-то нежное или предложить провести время вместе. Он был склонен говорить много, каждый раз чувствуя, как теплые слова тянулись из его сердца, стремясь заполнить саднящую пустоту, но… сейчас он остановился и сдержал себя, потому что глубоко внутри знал: даже самые искренние слова не заполнят эту бездну, что, казалось, разделяла его и Блица. Бес, как и всегда, ответит сухо и коротко. Так и случилось. В ответ пришло лишь: «ок понел тибя», а следом: «хз пока занет, я напешу». Что ж… Блиц хотя бы ответил. Но этот короткий, безразличный ответ лишь усилил чувство пустоты. Это было ожидаемо, ведь так? Принц отложил телефон, прислонился лбом к стеклу, сорвано выдохнул и, наконец, дал волю горячим слезам. Решение было принято. Он мог освободить Блица. Но он никогда не сможет освободить самого себя от этой мучительной тоски. Он навсегда останется пленником своей голубой крови. И все же он улыбнулся сквозь боль, понимая, что крупицы надежды есть. Что даже если его душа сейчас разрывается на части, он готов еще немного побороться, если сможет достучаться, попытается объяснить… в конце концов, если скажет, что правда полюбил его… Принц попытается все исправить. Он сделает все, что угодно, если услышит в ответ слово, всего лишь одно слово. Этот выбор за тобой, Блиц.