Реакция TGCF на моё АУ

— Начинай.- скомандовал Му Цин, трепая волосы спящего Ци Жуна. Если бы приказ отдал кто-то другой, то Луна обязательно поставила бы эту личность на место, но, поскольку это было желанием её покровителя, она молча повинуясь включила телевизор. — Тц. Какая послушная.- недовольно пробормотал кто-то. Се Лянь повернулся к Му Цину. — Что это значит? Двойник Му Цина ответил: — В столице все беспризорники, которым некуда возвращаться, держатся вместе. Они часто просят милостыню неподалёку от моего дома, и я знаю каждого в лицо. А этого ребёнка никогда не видел. — Вот как. Значит, у него все-таки есть родители? — спросил Ши Уду. — Но почему они не заботятся о своем ребенке? Он же еще такой маленький! — воскликнул Ши Цинсюань. Мальчик смотрел на Му Цина, не произнося ни звука. Фэн Синь с сомнением спросил: — И у кого они просят милостыню? У тебя что ли? И ты подаёшь? Му Цин уставился на него и ответил: — От них не отвязаться. Что ещё остаётся, кроме как подать? Но Фэн Синю всё же рассказ юноши казался невероятным, он замолчал, бросив лишь короткое «О». Се Ляню захотелось смеяться, глядя на то, как общаются эти двое. «Те времена были самыми лучшими в моей жизни…» — с улыбкой думал Се Лянь до своей следующий мысли. «Только не для Му Цина.» Му Цин добавил: — Кроме того, на его одежде много заплаток, и судя по стежкам, наверняка это недавняя работа кого-то из взрослых. У него дома есть как минимум один старший. Может быть, условия не слишком хорошие, но он определённо не бездомный попрошайка. — А я даже не обратил на это внимание.- признался Пэй Мин. Он Бог Войны, при жизни был генералом, так что не удивительно, что не мыслит в подобном. — Да тут практически никто этого не заметил.- добавил Цюань Ичжэнь, слегка зевнув. Се Лянь, конечно, никогда бы не обратил внимания на то, как сделаны стежки на заплатках, как и не различил бы, взрослый ли их оставил. Но Му Цин когда-то был слугой в монастыре Хуанцзи и у себя дома тоже часто выполнял мелкие поручения. Присмотревшись внимательнее, принц убедился в его словах и потому спросил ребёнка: — У тебя дома есть кто-то взрослый? Мальчик покачал головой. — Он не хочет идти к себе домой, что же с ним случилось? — заволновалась Юйши Хуан. Му Цин произнёс: — Несомненно, есть. Если он не вернётся, скоро домашние наверняка станут беспокоиться. «Им было плевать на меня.» — мрачно думал Хуа Чэн. Ребёнок выпалил: — Нет, не станут! Никого нет! — Он как будто боится вернутся домой.- тихо сказала Баньюэ. — Или боится своих родителей.- добавил Пэй Су. Он будто больше всего на свете боялся, что его отправят домой: договорив, мальчишка протянул руки, словно хотел обнять Се Ляня. Но его одежда по-прежнему была запачкана кровью и грязью, поэтому Фэн Синь не смог больше выносить выходок мальчика. — Что творит этот ребёнок? Только что он переволновался, это можно понять. Но неужели он до сих пор не понимает? Это — Его Высочество наследный принц! Его Высочество наследный принц, ясно тебе? Мальчишка мгновенно отдёрнул руки, но, тем не менее, сказал, глядя на Се Ляня: — Поругался с домашними, меня и выгнали. Я давно скитаюсь, пойти мне некуда. — Как можно выгнать десятилетнего ребенка?! Его родители… — Цинсюань, тихо! — отдернул Ши Уду своего младшего брата. Говорить вслух про плохих родители, когда рядом с ними сидит Му Цин/Инь Фенг, у которого были самые худшие родители, не очень хорошая идея. Особенно когда проклятый цепь Бао рядом со своим хозяином. Троица переглянулась. Спустя некоторое время Фэн Синь спросил: — И что с ним теперь делать? Один из лекарей предложил: — Если вам это в тягость, Ваше Высочество, вы можете оставить его здесь и приказать слугам присматривать за ним. — Это неплохая идея. Помолчав минуту, Се Лянь слегка качнул головой. В конце концов, он поддался опасениям, что Ци Жун не успокоится и выберется из заточения, чтобы причинить ребёнку вред. — Ой... Как будто после этого случая дядя Ци хоть раз тронул этого мальчика.- закатил глаза Фу Яо. Принц сказал: — Видимо, всё-таки лучше будет, если я присмотрю за ним, пока его раны не заживут. Судя по всему, его семья тоже не в состоянии как следует позаботиться о ребёнке. Фэн Синь, когда пойдёшь уладить вопросы с теми торговцами, чьи лавки перевернул Ци Жун, пошли людей узнать, где живут родители мальчика. Достаточно просто известить их, чтобы они не переживали за него. Фэн Синь кивнул. — Хорошо. Одна его рука так и висела на повязке, а другой он собрался поднять мальчишку за шиворот. Се Лянь со смехом произнёс: — Ты ведь пострадавший, лучше оставь эту затею. Фэн Синя же слова принца не остановили: — Я сломал одну руку, но другая-то в порядке. Даже если бы повредились обе руки, я бы взял его за ворот зубами и так бы смог унести на гору. Двойник Му Цина незаметно закатил глаза и вмешался: — Брось, лучше предоставь это мне. Однако он успел сделать лишь шаг, когда мальчик без посторонней помощи спрыгнул с кровати и сказал: — Я могу идти сам. — Он же был ранен, разве нет? — в недоумении спросил Лан Цяньцю. — Был.- подтвердил Инь Юй. Когда протест, ранее видимый лишь на лице мальчишки, обернулся словами, второй шаг Му Цина стал несколько неуместным, и двойник не знал, стоит ли вообще его делать. Се Лянь же, глядя на ребёнка, который сломал пять рёбер и ногу, но всё ещё был полон сил, словно тигр или дракон, — Этот мальчик такой сильный… совершенно не мог определиться, как реагировать в такой ситуации — стоит ли ему посмеяться или же пожалеть малыша? В итоге принц воскликнул: — Давай-ка без беготни! — после чего склонился и поднял мальчика на руки. Кленовый лес раскинулся безбрежно, колёса медленно катились по тропе. Во время подъёма на гору Се Лянь слез, чтобы помочь дотолкать телегу до вершины. Настроение у него было прекрасное, поэтому принц решил поговорить с мальчиком, непринуждённо спрашивая: — Малыш, так как же тебя всё-таки зовут? Хун… а дальше? Ребёнок, не отрывая от принца взгляда, тихо ответил: — У меня… у меня нет имени. — Ему даже имя не дали? Бедняжка…- Цинсюань пожалел этого ребенка. Некоторым эти моменты казались знакомыми, и вспомнив, они покрылись мурашкам. Сюаньчжэнь также был безымянный, ведь «Сюэ Ян» было прозвищем, данный его народом, «Инь Фенг» придуманное имя для других, «Му Цин» имя, полученный от другого мертвого юноши, а «Сюаньчжэнь» лишь его титул. Выходит, у самой сильной и непобедимой личности во всем трех мирах нет настоящего имени. «Вот почему я вспомнил об этом?» Се Лянь удивился: — Твоя матушка не дала тебе имя? Мальчик покачал головой. — Моя мать умерла. — Ну, может мама у него хотя была нормальная…- надеялся Повелитель ветра. В сердце Се Ляня зародилось сочувствие. — А как твоя матушка звала тебя раньше? Мальчик, поколебавшись, ответил: — Хунхун-эр. Се Лянь улыбнулся. — У тебя очень милое детское имя¹. Похоже, Хунхун-эр смущался, стоило ему заговорить с принцем — мальчик тут же низко опустил голову. «Я бы не смог не смутится» К этому времени на горы уже спустились сумерки, вдалеке на каждом горном пике зажглись один за другим огни монастырей. Ярче всех горел высочайший пик горы Тайцан — пик Шэньу. Храм Шэньу на пике был озарён как днём, россыпью ярких звёзд на нём мерцали огни. Засмотревшись на эту картину, Се Лянь издал лёгкий вздох. — Какое прекрасное зрелище! — восхитился Цинсюань. — Мин-сюн, скажи, прекрасное же? — Угу.- ответил Хэ Сюань, жуя очередную еду. «Как Повелитель земли может есть так много?» — удивились многие. Но вздыхал принц вовсе не от печали, а потому, что перед ним предстало слишком прекрасное, и к тому же величественное, зрелище. Каждый огонёк представлял собой яркую лампаду, зажжённую в честь божества храма Шэньу. Цзюнь У гордился тем, что является для смертных и многих Божеств самым лучшим и примерным Богом. Особенно для его драгоценного Сяньлэ. Каждая лампада — это самая искренняя молитва верующего. Чем больше в храме божества зажигают таких негасимых огней, тем больше у него магических сил. Но возможность зажечь такую лампаду в храме Шэньу при монастыре Хуанцзи трудно купить и за тысячу золотых. Право войти в монастырь и возжечь лампаду в качестве подношения могли получить те, у кого были деньги, власть, возможности, неугасимое желание или же благоволение судьбы — одно из пяти условий непременно должно было быть выполнено. Однако большинство людей в этом мире не имели совсем ничего из перечисленного. Четверо путников остановились, задумчиво глядя на сверкающий словно при свете дня храм Шэньу, только выражения лиц каждого разительно отличались друг от друга. Как вдруг послышался довольно знакомый голос, кто-то окликнул: — Ваше Высочество! Се Лянь обернулся и увидел молодого человека с бледным лицом, который бежал в их сторону. Им оказался тот караульный ворот Дворца Четырёх. — Тот? Тот самый, который не дал Генералу Сюаньчжэню…- Повелитель ветра замолчал, боясь, что его слова могут разозлить Му Цина, ведь Ронг Сию и Фу Яо одарили его злобными взглядами. Принц серьёзно спросил: — Чжу-шисюн, к чему такая спешка? Монах Чжу увидел Му Цина за спиной принца, и его лицо сделалось несколько сконфуженным. Тогда монах притворился, что не заметил юношу, — Это очень неприятный момент.- пробормотал Лан Цяньцю. Если бы кто-то также игнорировал его, он бы чувствовал себя неловко. и обратился к принцу: — Советник давно вас ищет, он ожидает прямо сейчас в храме Шэньу. Прошу, поднимитесь туда. Се Лянь послушал и застыл на миг, понимая, что причиной тому наверняка послужило вчерашнее происшествие во время торжественной церемонии в честь жертвоприношения Небесам. Принц ответил: — Хорошо. Прости, что затруднил тебя, шисюн. Дав наказ Фэн Синю и двойнику Му Цину вместе с ребёнком возвращаться во дворец Сяньлэ, Се Лянь один направился на пик Шэньу. Снаружи храма из большого треножника поднимались струйки дыма, которые окутывали весь храм Шэньу облаками, делая его похожим на сказочный мир. По обеим сторонам от треножника тянулись стройные ряды парящих в воздухе негасимых лампад, которые выстраивались в целую стену. На каждой лампадке правильными и строгими чертами официального стиля — лишу — красовалось имя и молитва верующего, который её возжёг. При входе в храм взгляду предстали такие же ряды негасимых лампад по обеим сторонам зала. Лампады, возжигаемые внутри храма, имели даже большую ценность, чем те, что горели снаружи. В конце огромного храмового зала советник как раз подносил зажжённые благовония статуе Императора Шэньу, трое других наставников стояли за его спиной в учтивом поклоне божественному изваянию. Се Лянь вошёл в зал и слегка склонился, поприветствовав: — Советник. Наставники обратились к нему, лишь закончив поклоны, и сделали знак подойти. Се Лянь прошёл к статуе, взял благовония и со всей искренностью преподнёс на алтарь. Помолчав, советник произнёс: — Ваше Высочество, мы долго совещались и пришли к выводу, что существует лишь два пути решения того, что произошло во время торжественного шествия. — Думается мне, что эти две пути решение не получили согласие Его Высочество.- сказала Лин Вэнь. — Правильно думаешь.- сказал Мэй Няньцин. — Прошу, советник, говорите. — Первый способ. Найти того ребёнка, что нарушил ход церемониального шествия, чтобы мы с наставниками возложили его на алтарь и провели обряд, лишив его как минимум одного из пяти чувств. В качестве искупления вины. — Что?! Как вы могли такое предлагать?! — вскочил Цинсюань с место. — Он же еще ребенок! — злилась Юйши Хуан. — Каким бессердечным надо быть, чтобы принести ребенка в жертву?! — согласился Лан Цяньцю. — Каким глупым надо быть, чтобы так кричать в моем присутствие, когда спит мой младший брат? — спокойно, но с угрозой спросил Му Цин у всех. Его взгляд был предупреждающим, словно он готов убить всех присутствующих, если Ци Жун проснется. Все невольно замолчали. Повисалась тишина. «Даже простой его взгляд имеет такой огромный эффект…» — с недовольством думал Цзюнь У. В это время настоящий Му Цин. Му Цин злился. Он был очень зол. На Ци Жуна. — Было бы удивительно, если бы вы не злились. С вашей то слабостью к детям.- пробормотал Цинсюань, размахивая веером. — Надеюсь вы отчитали Ци Жуна, несмотря на свою братскую любовь к нему.- сказал Лан Цяньцю. Та ситуация с ребенком и сломанной рукой Фэн Синя злила его до такой степени, что, казалось бы, он прямо сейчас сожгет все государство. — Тебе, похоже, каждый день хотелось сжигать Сяньлэ.- хмурился Фэн Синь. — Каждый час, если быть точнее.- невозмутимо сказал Му Цин. Он с нежной улыбкой смотрел на своего спящего брата. — Ваше Высочество, ваши ноги… — Не волнуйся, Сию. Ци Жун не доставляет мне неудобство. Ронг Сию следил за своим Принцем, не отрывая от него взгляда. Его взгляд был полон нежности и бесконечный любви, когда на поле зрение был его Принц. Они с Ци Жуном должны сегодня встретится, и вскоре из дворца вышел Ци Жун. Несмотря на собственную сломанную руку, он был в замечательным настроение. Увидев Му Цина, он радостно побежал к нему: — Цин-гэ! — и собирался обнять одной рукой. Но Му Цин выставил руку вперед, не дав Ци Жуну коснутся себя. — Начинается… — Интересно, каким же будет их разговор. Ци Жун в замешательстве посмотрел на него. Он знает, что Му Цин не любит тактильность, но всегда позволял Ци Жуну обнять себя, и даже сам порой обнимал. А сейчас… — Цин-гэ… Что случилось? — осторожно спросил мальчик. — Что случилось? Это ты спрашиваешь у меня, «что случилось?», после своей выходки? После того, как чуть ли не убил ребенка, и из-за тебя Фэн Синь сломал собственную руку?! — Хо-хо! Волновались за Генерала Наньяна, да? — хитро спросил Мингуан. Ему никто не ответил. Разве что, получил убийственный взгляд от Ронг Сию. Ци Жун, который в начале был неприятно удивлен, после этих слов закатил глаза и недовольно спросил: — И ты туда же? Злишься на меня из-за того оборванца? Это из-за него шествие был сорвано! Я просто проучил… — Хун-эр не виноват, что упал с башни! — Вы выглядите очень злым…- с страхом сказал Цинсюань, слегка приобняв Хэ Сюаня. — Откуда тебе знать, вдруг кто-то толкнул его? И даже если он сам прыгнул оттуда, это не повод, чтобы причинять вред ребенку! Если он был готов умереть, прыгая с такой высоты, это значит, что ему нужна помощь, что он впал в отчаяние и не хочет жить. «Учитель…» — Хуа Чэн не знал, что чувствовать, смотря на это. — А ты… А ты чуть не убил ребенка, который чудом выжил и… — Так я помог бы ему, верно? — перебил Му Цина мальчик. — В каком смысле? — Что? — Если тот задохл…- он замолчал от строго лица Му Цина и поправил себя: — ребенок хотел умереть, значит я пытался осуществить его мечту. Он не умер, значит его мечта не исполнена! Выходит я пытался помочь ему, а не… — Как он мог так думать? — Ци Жун, хватит! — злился Му Цин. Му Цин всегда был спокоен в присутствие Ци Жуна, не повышал голос, с пониманием относился ко всем выходкам Ци Жуна, отчитал, но мягко, и редко ругал. — Как вы могли терпеть его выходки? — Серьезно, редко ругали? — Вы очень терпеливы. А сейчас он не мог контролировать свои эмоции, и Ци Жун, впервые видевший его злость, замолчал. — Даже если Хун-эр хотел умереть, это не значит, что его можно убить! Он десятилетний ребенок, у него тяжелая жизнь, ему явно пришлось не мало страдать из-за своей несчастливой звезды. Он ребенок, которому пришлось несправедливо страдать! Из-за чего? Из-за одной проклятой несчастливой звезды! Это не его вина, что он родился под этой звездой! Как можно ненавидеть ребенка из-за такой мелочи?! «Учитель так меня защищает…» — Жизнь несправедлива. Ведь твой двоюродный брат также родился под несчастливой звездой, верно? — Аа? Под несчастливой звездой? — удивленно спросил Се Лянь. — Верно, Ваше Высочество. Вы родились под несчастливой звездой.- подтвердил Мэй Няньцин. Многие удивились, они не знали, что Его Высочество Се Лянь родился под несчастливой звездой. Да что там они, даже сам Се Лянь об этом не знал. — Но он не страдал так, как Хун-эр. У него хорошая жизнь, насыщенное детство. Все уверены, что во всем виноват один Хун-эр, но вдруг это из-за судьбы Се Ляня? — Это тоже возможно… — Никто не обращает на это внимание, все решили, что Се Лянь сделал благое дело и спас ребенка. Но ведь, если подумать, если бы Се Лянь не изменил порядок шествия, и сделал все так, как ему сказали, он бы, как минимум сделал бы 6-7 кругов, а Хун-эра мог бы спасти кто угодно,другой. — Это… имеет смысл. — Тогда шествие не было бы сорвано. Но нет, об этом никто не думает, все боготворят Се Ляня, спешат винить в его ошибках других! — Всегда так было. Даже нет причин для удивление.- усмехнулся Му Цин. Се Лянь чувствовал укол вины, он никогда не задумывался об этом. — Гэгэ, не вини себя.- мягко начал Хуа Чэн. Ему удалось получить улыбку Се Ляня, но это улыбка тут же исчезла, стоило заговорить Фу Яо. — И правда. К чему теперь винить себя? Все уже в прошлом, за его поступки отвечали другие, когда он прохлаждался у себя и жил беспечно, даже не думая о состояние других и о своих поступках. После его ядовитых слов Се Лянь почувствовал себя еще ужаснее. — Ты почему так говоришь?! Его Высочество тут не виноват! Он не… — Ну конечно. Это же вам больше известно, кто и когда виноват, верно? — Что ты имеешь ввиду? — насторожился Цинсюань. Фу Яо же начал атаковать Повелителя ветра, что постоянно защищал Се Ляня. — Что я имею ввиду? А сами как думаете? Напомните-ка мне, из-за кого Повелитель земли был пойман? Некоторые вопросительно посмотрели на Фу Яо, воспоминая, как был пойман Повелитель земли, который был шпионом. — Уж не из-за вас ли, ваш самый лучший друг страдал? Хэ Сюань удивился, гадая, к чему ведет Фу Яо, а Цинсюань начал жалеть, что вмешивался, ведь было понятно, что сейчас Фу Яо скажет что-то больное для него. — Это же вы заставили своего лучшего друга принят женский облик, и притащили с собой в Баньюэ, где его роль как шпиона была разоблачена. Это из-за вас его жестоко пытали в тюрьме, из-за вас его старание все десять лет оказались напрасными, из-за вас его покалечили, из-за вас теперь поймать шпиона Хуа Чэна в Небесных чертогах стало почти невозможным. Кому, если не вам знать, кто и когда будет виноват, верно? У вас такой большой опыт в этом деле.- с фальшивой улыбкой закончил Фу Яо. К конце рассказа Цинсюань побледнел и слегка дрожал, слова Фу Яо попали прямо в сердце. Ши Уду и Хэ Сюань недобро посмотрели на Фу Яо, который совсем не удостоил их вниманием, смотрев уже на телевизор. «Этот дух Войны слишком остр на язык. С ним лучше не связываться.» — решили остальные. Хэ Сюань произнес: — Не вини себя. Меня бы все равно поймали. — Он прав. Ты тут ни при чем. Просто не обращай внимание на его слова.- утешал Повелитель вод своего брата. Цинсюань с улыбкой кивнул им обоим, но чувство вины не исчезло. — И ты тоже! Ци Жун вздрогнул, и сделал шаг назад. Он начал боятся своего Цин-гэ. Му Цин сделал шаг к нему, и продолжал: — Я понимаю, ты любишь своего двоюродного брата, просто обожаешь его. Хочешь наказать тех, кто даже не так посмотрел на него, но это чересчур! Ты не можешь винить в этом Хун-эра, никто не заставлял Се Ляня спасать ребенка, это был его решением! — Верно, это было моим решением. — И будто мало того, что покалечил маленького ребенка, да еще заставил Фэн Синя сломать себе руку, хотя виноватым был ты, а не он! — Синь-гэ сделал благое дело, но других это не волнует.- спокойно сказал Фу Яо, будто не он минуту назад чуть ли не довел Повелителя ветра до белого каления. — Но это он первым сломал мне руку! Я просто отомстил ему и… — Он защитил Хун-эра! — почти кричал злой Му Цин. «Как же странно видеть, как Му Цин защищает меня… Наверно, я к этому никогда не привыкну.» — думал Фэн Синь. От его тона мальчик сильно испугался, — Да тут испугался бы любой. но также был недоволен. — Фэн Синь сделал благое дело, спас ребенку жизнь, ведь если бы не он, ты мог бы убить Хун-эра. Но за свой добрый поступок он был наказан, где тут справедливость?! — Тут нет справедливости. — Ты знаешь каково это, несправедливо пострадать, но сам что делаешь?! Да, он сломал тебе руку, но ты этого заслужил! — Солидарен. — У тебя лишь сломана рука, также как и у Фэн Синя, а Хун-эр чуть не умер от твоих действий. Твои действия выходят из рамок дозволенного. Твой поступок чуть не лишил ребенка жизни, а за это получил наказание Фэн Синь. Из-за тебя пострадали невинные люди. Ты хоть понимае… — Да пусть сдохнут! — воскликнул Ци Жун. На его глазах начали выступать слезы. — Он… он плачет? — в шоке спросил Лан Цяньцю, не веря своим глазам. — Ненавижу того мальчика! Это из-за него двоюродный братец ругал меня, даже ты сейчас ругаешь меня из-за него! — Он, похоже, чувствует себя брошенным…- предложила Юйши Хуан. — Прекрати винить во всем невинных… — Не прекращу! Стоило ему появится, как все испортились! Двоюродный братец ругал, не обращал внимание на мои раны! — Ребенок был ранен серьезнее него, у меня не было времени на других.- оправдался Се Лянь. — Я сделал это ради него! Из-за этого мальчика испортился праздник, у царственного братца появились проблемы, я наказал его, чтобы царственный братец был доволен, но наоборот, он злится на меня. — Как можно быть довольным, когда ребенок чуть не умер? — Но все же Лазурный демон тут был ребенком, которому нужна любовь и внимание. — Думаю, его тоже можно понять. — И ты… даже ты ругаешь мне из-за него! А раньше никогда не говорил со мной так! — Думаю, ему просто обидно. — Я убью его! Му Цин, что с грустным лицом слушал его, после последних слов строго произнес: — Нет, не смей! Он и так достаточно настрадался, ты не можешь теперь лишить его жизни! — Могу! Все это происходит из-за него! Я не пощажу этого задохлика, он получит по заслугам! — Ты и пальцем не тронешь его. Я запрещаю тебе! — Мне все равно! Я убью его! — Не убьешь! Ци Жун, послушай меня. — Это ситуация слишком знакома… — Похоже на то, о чем говорили Генерал Сюаньчжэнь и Лазурный демон после убийства на пире Чистого Золота.- напомнила Богиня Литературы. — Нет! Убью, убью! От него одни проблемы, нам надо от него избавиться! — Ци Жун, хватит. Оставь ребенка в покое! — Ни за что! Я не успокоюсь, пока не убью его! — Ци Жун! — не в силах дальше слушать все это, Му Цин в порыве злости поднял руку. Ци Жун испуганно упал на землю, зрачки Му Цина расширились, он в ужасе сделал шаг назад, не веря, что собирался ударить своего брата. — Все таки не ударил.- разочарованно вздохнул кто-то. Резко отпустив руку, он сказал: — Прости… Я просто был зол и… — Зачем вы извиняетесь? — спросила Баньюэ. — Потом поймёшь. Му Цин осторожно приблизился к Ци Жуну, помогая ему встать, еще раз извинившись. — Извини, я… я больше не буду. Не трогай Хун-эра, хорошо? Ци Жун был недоволен таким раскладом, но все же кивнул. — Спасибо. Послушай меня, Ци Жун. Да, ты злишься и я тебя понимаю. Но ты не можешь винить во всем Хун-эра, он ни в чем не виноват. Я знаю, тебя задевает то, что Се Лянь не обращает на тебя должного внимания, — У меня тогда совершенно не было времени.- пробормотал Се Лянь. но это не значит, что ты должен добиваться своего таким путем.- мягко начал объяснять Му Цин. — Ты обожаешь и любишь Се Ляня, он помог тебе, когда этого не делал никто. Но нельзя боготворить кого-то лишь из-за одного его доброго поступка. Му Цин начал стирать слезы Ци Жун. — Ты любишь меня с Се Ляном, хочешь защищать и помогать, но… Но ты не обязан этого делать. Я не говорю тебе перестать любить Се Ляня, или что-то подобное, но не стоит ставить его выше других. — Он просто ребенок, жаждущий внимание и любви… — Это навредит тебе самому. Хун-эр ребенок, ни в чем виноват, ты слишком жестоко с ним обошёлся. Я прошу тебя, Ци Жун, больше не трогай его. Ты мне обещаешь? Ци Жун кивнул, заставляя Му Цина слабо улыбнуться. — Отлично. Осталось только извинится перед Фэн Синем и… — Он ни за что не согласится.- сказал Пэй Су. — Нет! Я не буду перед ним извинятся! Нет, Цин-гэ, нет! За что?! — Как «за что?»? Если ты не забыл, это из-за тебя ему пришлось сломать себе руку. — Но он первым сломал мне руку! — Ци Жун. Мне напомнить, почему он пошел на это? Ци Жун замолчал. — Ну вот скажи, зачем ты приказал ему сломать самому себе руку, а? Он же ничего тебе и Се Ляню не сделал и… — Но ты же всегда с ним ссоришься.- тихо сказал Ци Жун. — Серьезно? Он… он только из-за этого приказал сломать мне руку? Ради Му Цина.? — недоверчиво спросил Наньян. — Дядя Ци непредсказуем. Он сильно любит отца и ненавидит тех, кто доставляет ему проблемы. Ты же часто ссоришься с отцом, Синь-гэ. Вот он и хотел проучить тебя из-за этого.- объяснил Фу Яо. «Лазурный демон… более глубокая личность, чем я думал/а. Му Цин удивленно посмотрел на него. — Что? — Нуу, ты всегда ссоришься с ним, он доставляет тебе проблемы, а я просто хотел проучить его за это и…- он замолчал, не зная, что дальше сказать. Му Цин понял, что приказал Ци Жун сломать руку Фэн Синю не ради мести, а ради него. — То есть ему было все равно на себя? — Да. Он растроганно посмотрел на него и осторожно обнял. — Ци Жун, ты… Охх, что же мне с тобой сделать? Ци Жун не понял, на что его Цин-гэ намекает, и спросил: -Я опять сделал что-то не так? Прости, Цин-гэ. Я не хоте… — Он такой милый ребенок! — взвизгнул Ши Цинсюань. — Даже как-то не верится, что это Лазурный демон. — Нет, не извиняйся. Ты не должен делать чего-то для меня. Я же обещал, что ни за что не оставлю тебя. — И не оставили.- мягко сказала Юйши Хуан. — Даже если ты будешь доставлять мне неприятности, даже если захочешь убить… Ци Жун дёрнулся на этих словах и испуганно посмотрел на него. — Я знаю, знаю. Ты никогда этого не сделаешь, но Ци Жун, ты не обязан заботиться обо мне. Пойми, неважно, какой ты и что будешь делать, ты навсегда останешься моим любимым младшим братом, я никогда не оставлю тебя. «Му Цин/Сюаньчжэнь такой хороший старший брат… Просто самый лучший!» — Не нужно пытаться угодить мне, это ни к чему. Я просто… — Цин-гэ…- Ци Жун сильно обнял его. Он почти плакал, но Му Цин быстро успокоил его. После этого разговора они долго гуляли, Му Цин играл с Ци Жуном, чтобы у него поднялось настроение, даже приготовил его любимую еду, потом провел несколько тренировок. После этого он вернул Ци Жуна во дворец, и ушел. — На этом все! Отдохните.