Зима повсюду

Кружащиеся снежинки, тусклый свет Йотунхейма. Лауфей повернулся к ней, сделав всего несколько шагов, а затем склонил голову набок. — Ты думала, я не знаю, как здесь себя вести? - спросила Фригг. Она уже призвала пернатый плащ в обсерватории, но сейчас наложила заклинания только для того, чтобы согреться. — Это не первая моя поездка в Йотунхейм, ты забыл? Лауфей внимательно наблюдал за ней. - Я из Ванахейма и старше вашей войны с Асгардом, - добавила она. При этих словах Лауфей хмыкнул, как будто удовлетворенный. - Путь от Бифроста до дворца долгий, - сказал он. - Предлагаю вызвать мамонта, который перевезет вас, разумеется, с эскортом. А я возглавлю процессию павших. - Я могу идти, - пренебрежительно сказала Фригга. - Так быстро, как несут нас наши длинные ноги? - Вы будете удивлены. Они шли молча, и, как и обещала Фригга, ей не составило труда не отставать от йотунов. Всем нравилось забывать, кем она была когда-то, и она полагала, что должна благодарить за это себя. Фригга, бывшая Валькирия, хорошо скрывалась под маской Фригг, скромной королевы. И все же она ожидала большего от Лауфея: неужели он полностью забыл свою молодость и тесные отношения между Йотунхеймом и Ванахеймом, царившие до войны асов и ванов? Неужели он действительно забыл, что однажды она встретилась с Одином на поле битвы и победила его? И все же, в конце концов, ты преклонила колени перед Одином и за это продолжаешь платить. Ты заплатила жизнью своего сына. Возможно, ты еще заплатишь жизнью второго. По мере того как процессия приближалась к великому городу Утгард, все больше йотунов стояли по бокам дороги, наблюдая, как они проходят мимо. Если взгляды задерживались на ней и не были дружелюбными, ее это не особо волновало. Несмотря на то, что утверждал Один, она вполне была способна защитить себя. А поскольку на ней был плащ, она также была способна сбежать в любой момент. В каком-то смысле она это ценила – необходимость быть начеку, осознание опасности, резкость ледяного ветра, необходимость не отставать от гигантов. Во время этой прогулки она чувствовала себя более бодрой, чем за последние дни. Ветер, дувший в спину, отвлекал ее от того, что происходило. Вместо этого она отметила плачевное состояние Утгарда – городские стены рухнули, дома пришли в упадок и заброшены. Люди выглядели истощенными и больными. Ничего, кроме последствий того, что Йотунхейму пришлось жить без сердца в течение тысячи лет. Ванахейм, по крайней мере, был избавлен от такой участи. Они многое потеряли, но, глядя на этот умирающий мир, Фригг с сухой и горькой ясностью понимала, что они могли потерять гораздо больше. Один тогда был удовлетворен королевским заложником, королем-марионеткой и безоговорочной капитуляцией Ванахейма перед Асгардом. Йотунхейм был выпотрошен, а затем оставлен гнить. Королевский дворец содержался немногим лучше, чем остальные – совсем не то, что она помнила из юности. И после того, как они вошли во двор, Лауфей снова повернулся к ней. - Люди захотят отдать дань уважения моему сыну в храме, — сказал он. — Вас туда не пустят, Фригга Фьёргиннсдоттир, и поминки продлятся минимум день. Однако я прикажу подготовить комнату для ваших нужд… — В этом нет необходимости, — прервала его Фригга, - Какие бы комнаты вы мне ни предоставили, я могу изменить их для своих нужд. - Да, у меня тоже начинает складываться такое впечатление, — сказал Лауфей, снова пристально наблюдая за ней. — Надеюсь, вы не будете возражать против охраны? Я поклялся Норнам гарантировать вашу безопасность, и мне не хотелось бы ее нарушать. - Я понимаю, — сказала Фригг и кивнула. — И нет, я не буду возражать. Однако с вашего разрешения я поставлю в своих комнатах дополнительные обереги. Лауфей склонил голову в знак согласия. — Учитывая обстоятельства, я не буду воспринимать это как оскорбление моего гостеприимства. Оберегайте свои комнаты, как хотите. * Окно в комнате Фригг выходило на замерзшие земли, а не в город. Она долго стояла там, глядя сквозь тонкий лед, отделявший ее от равнин высокого плато Утгарда, на горы позади него. Даже здесь она увидела и почувствовала разницу. Горы источали мощь и величие, но даже они теряли свою силу. Она не могла не сравнить увиденное с воспоминаниями из далекого прошлого. Как тогда лед был наполнен волшебством. Как он ощущался и выглядел живым, и тогда ей без труда верилось, что йотуны могут здесь процветать. Точно так же, как теперь ей было легко поверить в то, что йотуны вымирают. Ларец Зим находился в хранилище Одина и ничего не мог сделать. В течение дня свет медленно тускнел, но никогда не угасал полностью. И все же там было темнее, чем она помнила. Природное свечение льда ослабело. Ночь тоже длилась недолго – никогда в Утгарде она не длилась долго. Вскоре наступил рассвет. * Она почувствовала приближение Лауфея. Ее чары предупреждали об этом, и она приказала им впустить его прежде, чем он даже коснулся двери. Она также не двинулась с места. Он встал рядом с ней. — Ты вообще отдыхала? - спросил Лауфей. - Раньше я обходилась без отдыха дольше, — честно сказала Фригга. - Вы отказались от еды, — сказал Лауфей. — Надеюсь, это не потому, что вы ожидаете отравления? — Нет, — сказала Фригга. — Я этого не боюсь. Лауфей подтвердил это еще одним наклоном головы и проследил за ее взглядом, направленным на горы. - Теперь я тебя вспомнил, — сказал он. — Не как королеву Асгарда, а как принцессу Ванахейма. И я помню ваши визиты. Прошу прощения, что это вылетело у меня из головы раньше. - Ты тогда был очень молод, - сказала Фригг. Гораздо моложе, чем была она, – действительно еще ребенок. - Да, был, — сказал Лауфей. — И все же ваны произвели впечатление. И не только твоя странная кожа, твой дискомфорт в мире, который был для меня таким дружелюбным. Я помню любопытство и энтузиазм, с которыми вы, Фригга Фьёргиннсдоттир, исследовали наше царство. Я помню, как твой брат флиртовал с леди Гердр. Но, по правде говоря, я не часто думаю о своей молодости. Кажется, она принадлежала другому человеку, а не мне. По ее мнению, в этом был смысл. — Как ты находишь Йотунхейм спустя столько времени? - На последнем вздохе, — сказала Фригга, и Лауфей не стал ее поправлять. Она не сказала ему, что несчастья, постигшие его королевство, частично были и его виной. Он, несомненно, знал. Она также не сказала ему, что сохранение ларца после войны не было ее решением, потому что, если он этого не знал, то он был безнадежным дураком. - Я также помню, когда эти визиты прекратились, — сказал Лауфей через некоторое время. — Ты сражалась в войне асов и ванов, не так ли? Ты была одной из валькирий. — Как любезно с вашей стороны вспомнить, — холодно сказала Фригга. — Ты весьма умело скрывала это прошлое, когда стала женой Одина, — сказал Лауфей, взвешивая голову, - Заложник от Ванахейма, заложник, призванный удерживать Фрейра на месте. Ты все еще заложник? Или ты в конце концов стала королевой Асгарда? Готовы ли вы предать Асгард, если я вас об этом попрошу? Фригга выдохнула. - Оба, - сказала она, - Я всегда была… и тем, и другим. - Заложница и королева, - сказал Лауфей и повернулся к ней, - Похититель детей и матерей. Вы обеспечили безопасность моему сыну, вы заботились о нем, вы решили дать ему любовь, даже если больше некому ее дать. И все же вы стали соучастником преступления и предательской лжи Одина, соучастником возможного убийства моего сына. Фригг встретилась с ним взглядом. - Не поймите меня неправильно, - сказала она, - Я люблю своего мужа. Я хорошо знаю, что он сделал, и иногда могу ненавидеть его за это, но я люблю его не меньше. Асгард, возможно, не был местом моего рождения, но я очень серьезно отношусь к своей ответственности перед царством и его народом. А старшего сына я люблю всем сердцем, так же, как любила младшего. Если ты попытаешься отомстить Тору, я встану между тобой и ним, не буду сдерживаться и без колебаний сделаю все необходимое, чтобы сохранить моего последнего оставшегося ребенка в безопасности. Я не буду твоим орудием против него или против Асгарда, если смогу. Лауфей снова пристально посмотрел на нее, а затем слегка поклонился. Несомненно, он заметил, что она не давала такого обещания относительно Одина. Но Один прекрасно мог защитить себя. - Меньшего я и не ожидал, — сказал он. - Тор не был посвящен в наши секреты, — добавила Фригга, - Когда он убил Локи, он искренне думал, что убивает убийцу Локи. Хотя это была его рука, но он меньше всех из нас виноват в смерти Локи. Некоторое время царило молчание. - Я согласен, — сказал затем Лауфей. Его глаза сузились, стали холодными и наполнились яростью, и Фригг снова увидела Локи в его чертах. Локи, когда он становился похожим на свой клинок, которым владел так точно. - Вы все вместе внесли свой вклад и ускорили его кончину, — сказал он, - Ваша маленькая семья убийц. Она не стала ему противоречить – как она могла? Это тоже не ускользнула от его взгляда. Она знала свою ответственность за случившееся и будет хранить это знание близко к сердцу до самой своей смерти. В конце концов, Лауфей хмыкнул. - Поминки закончились, — сказал он, - Время пришло.