Зима повсюду

Когда время приблизилось к закату, Один встал и шагнул к помосту, на котором лежал Локи. Очистив тело и наложив заклинания, призванные отсрочить разложение, целители одели его в одежду, которую Фригга вызвала из комнат Локи. Парадные доспехи принца – те же, что Локи носил во время прерванной коронации Тора. Затем они перенесли Локи в королевский склеп. Во время этой процессии в коридорах было тихо, почти совершенно пусто. Те немногие люди, которых они встретили, поспешно и бесшумно уходили прочь. Новости, конечно, уже разошлись, но время публичного траура еще не пришло. Это было время частного траура, и поэтому семью нужно было оставить в покое, а общение свести к минимуму. И Один сегодня понимал мудрость этих древних традиций лучше, чем в любой другой день своей жизни. Он знал потерю. Он знал даже горе потери ребенка. Ребенка, которого ему пришлось тайно похоронить и которого он даже не смог назвать по имени. Однако это было другое дело, по слишком многим причинам, и он еще не был уверен, что у него хватит сил пережить это. Тело его было тяжелым, как от преждевременного окончания сна, так и от всего остального, и каждый шаг утомлял. Слишком скоро он заберет Гунгнир обратно, и все же сама мысль встретиться взглядом с каким-нибудь членом совета, каким-то лордом и поговорить о войне или даже о своей потере была невообразимой. Слишком утомительная концепция. Так что да, он испытал облегчение от каждой пары глаз, ускользнувших от него, он испытал облегчение от того, что слуги, дамы и лорды поспешили прочь, а Фригг и он медленно шли по коридорам, сопровождаемые эйнхериями, которые несли труп Локи. И теперь, когда он стоял перед помостом и смотрел на ребенка, которого больше нет, ему не хотелось возвращаться в мир. Руки Локи были скрещены на мече, лежавшем у него на животе, и ничто не выдавало, насколько осторожно им пришлось привести сломанную руку в это положение. На нем был шлем, и большую часть синяков на шее была скрыта высоким воротником. Он выглядел таким молодым. Таким ужасно молодым. Один видел все это во сне: каждую секунду допроса, боя и последних мгновений Локи. Он знал лучше, чем кто-либо другой, что с таким же успехом он мог бы сам убить своего сына. Локи умер в страхе, боли и отчаянии, будучи йотуном, потому что он был йотуном, и из-за лжи Одина. Если Тор был убийцей, то и Один тоже. И все же Одину придется пойти к Тору и встретиться с ним лицом к лицу. Судить его. Спасти его. * Тор уже ждал в своем кабинете, когда прибыл Один. Он стоял там, как будто кто-то бросил его, с Гунгниром, свободно сжимаемым в руке. Он выглядел ошеломленным и потерянным. В отличие от Фригг и Одина, Тор не смог скрыться от мира в этот первый день траура. Кто-то должен был оставаться регентом, а Тора в любом случае не допустили бы на обряды. И поэтому ему приходилось много разговаривать с людьми, подтверждать смерть Локи по мере распространения слухов. Один велел ему не вдаваться в подробности того, как умер Локи, и Тор сначала выглядел так, будто собрался протестовать, но затем опустил глаза и кивнул. Повиновался ли он? Один опустился на стул за столом, пытаясь скрыть, насколько желанной была возможность сесть, и жестом предложил Тору тоже самое. Тор просто уставился на него в ожидании. - Сын мой, садись, — сказал Один, - Ты должно быть устал. Сначала казалось, что Тор не услышал его слов, но потом он резко подошел к стулу и сел. Гунгнир все еще был в его руках, как будто он забыл, что копье вообще было там. Его ребенок. Как и Локи, Тор сегодня выглядел просто ребенком. Один на мгновение закрыл глаза. Каким эгоистичным стариком он был, думая о том, чтобы поддаться своему горю – он должен был идти дальше. Тор нуждался в нем сейчас больше, чем когда-либо, и после этой трагедии Тор будет нуждаться в нем еще долгое время. - Я хотел бы услышать ваш отчет о регентстве, - сказал он. И Тор на мгновение выглядел растерянным, как будто ожидал чего-то другого, но затем начал говорить. Отчет был… не очень хорошим, даже для довольно низких стандартов Тора. Отчеты Локи всегда были гораздо более полными, хотя мальчик имел тенденцию сбиваться с пути, не доходить до конца и изо всех сил формировать повествование в связное целое. В какой-то момент эта мысль позабавила Одина, пока он не вспомнил, что никогда больше не услышит, как Локи дает такой запутанный, хаотичный и в то же время почти болезненно благонамеренный отчет. Напротив, Тор имел тенденцию делать свои отчеты слишком краткими, часто упуская важную информацию. Сегодня мальчик говорил медленно, с длинными паузами между предложениями. Он несколько раз замолкал и продолжал только после того, как Один подталкивал его. Он придерживался отстранённого тона, не заботясь о связи между фразами. В общем, Один был рад, что он все равно присматривал за Тором во сне, и ему не пришлось полагаться только на его высокопарные слова. Судя по всему, Тор не сообщил больше информации о смерти Локи, чем было необходимо. Были собраны тела павших солдат, будь то йотуны или асы. Мертвых йотунов охраняла стража, чтобы трупы не осквернили. Уборка шла полным ходом. Один кивнул, когда Тор закончил. - Я принимаю ваш отчет, — сказал он, — и освобождаю вас от обязанностей короля-регента. Тело Тора вдруг расслабилось, он встал и передал Гунгнира с такой поспешностью, что Один... вполне мог понять, учитывая все. Он заметил, что у Тора не было с собой Мьёльнира, и на мгновение задался вопросом, где может быть молот. Наступила минута молчания. — Ты… он…? Тор замолчал. Его голос был тихим. — Локи лежит в склепе, а твоя мать присматривает за ним. Тор моргнул, затем кивнул и отвернулся. Он открыл рот, снова закрыл его. - Поскольку Локи - йотун, мы должны соблюдать правильные погребальные обряды, - сказал Один, - Это может показаться вам неуважительным или даже бессердечным, но у нас нет другого выбора, кроме как вернуть его тело его семье в Йотунхейме. Поверьте мне, когда я говорю, что мое сердце плачет при мысли о его выдаче. Но не сделать этого было бы для него огромной медвежьей услугой. Тор сначала вообще не отреагировал на слова, потом лишь немного нахмурился. - Медвежья услуга, — сказал он, и его голос снова стал таким тихим. - У йотунов другие представления о смерти и загробной жизни, чем у асов, — объяснил Один.- Там, где мы верим в Валгаллу и Хель, там верят в возвращение во льды. Они хоронят своих мертвецов во льдах своей родины и верят, что Йотунхейм вернет павших и снова объединит их жизненную силу с сердцем Йотунхейма. «Только сердце Йотунхейма теперь хранится в Асгарде и мертвым некуда возвращаться», — мрачно подумал Один. Он уже мог догадаться, каким будет требование Лауфея относительно мирных переговоров, особенно теперь, когда Одину придется признаться в похищении. - Локи принадлежит льду, а не огню, — продолжил Один, - Сжигание тела считается отвратительным глумлением в его королевстве. На мгновение он подумал рассказать Тору и о самой важной причине – о вечном сне. Но это было опасное знание. Ничто не может измотать душу сильнее, чем ложная надежда. И у Одина было такое чувство, что Тор мог ухватиться за любую бессмысленную надежду в данный момент и никогда больше не отпускать ее. Наступила долгая пауза, во время которой Один наблюдал, как его старший сын обрабатывает информацию. Он увидел, как лицо Тора дернулось, а затем его брови нахмурились. Он несколько раз выглядел так, будто хотел что-то сказать, но в конце концов не стал. Хмурое выражение лица стало еще глубже. Затем он закрыл глаза. Еще раз открыл рот. - Значит, он не попадет в Валгаллу, - заявил он, - Он никогда не собирался отправляться в Валгаллу, как бы то ни было… Мы… вообще никогда не собирались воссоединяться. Это была просто… очередная ложь. Горло Одина сжалось, и на мгновение он растерялся. Что делать? И что ему следует...? - Я сказал, что наши убеждения разные, — сказал он, в конце концов, - Но царство мертвых загадочно, и, по правде говоря, мы мало что о нем знаем. Вполне возможно, что мы еще раз увидим Локи на другой стороне. Тор кивнул, но не выглядел убежденным. Только очень усталым. - Когда будет суд? - спросил он. Казалось, он не очень заинтересован в ответе. - Я еще не решил — во всяком случае, только после первых тридцати дней траура, — сказал Один. — До тех пор вы будете заперты в своих комнатах… - Подземелья! Это были самые резкие слова, которые Тор произнес во время их встречи, самые яркие эмоции, которые он проявил, и Один склонил голову набок. Руки мальчика дрожали. Очевидно, это было важно для Тора. И если Один не даст его ему… кто знает, какие другие формы наказания будет искать Тор вместо этого? - До тех пор ты будешь заперт в подземельях, - признал Один. - И твои силы будут связаны. По крайней мере, в камере за Тором будут постоянно наблюдать, и его возможность причинить себе вред будет ограничена. Один сможет регулярно посылать целителей, чтобы убедиться, что состояние Тора не ухудшается физически или морально. И Тор расслабился при этих словах, как будто с облегчением. Судя по всему, слишком мягкое наказание Тора могло, в конечном итоге, оказаться контрпродуктивным. В то же время слишком суровое наказание может навредить ему. Найти здесь подходящее решение будет непросто. Возможно, в этом случае Одину придется обратиться за советом. Когда эйнхерия пришли проводить Тора в подземелья, наследный принц пошел, не сопротивляясь и не встречаясь ни с кем взглядом.