Сердцебиение

Вокруг было слишком много движения. Люди разбегались кто куда, крича с выражением полного ужаса и паники на лицах. Мужчина стоял с сигаретой в зубах и наслаждался устроенной им анархией. Макаров упивался беспомощными воплями, закуривая сигарету. Он затянулся, когда прогремел ещё один взрыв, облако пыли взмылось в воздух, затягивая взор плотной пеленой. Соуп потерял его из виду и слышал только свист пуль, пролетающих мимо, в ухе раздавались голоса напарников, переходящие на крики. -Гоуст, ты видишь, его? -Нет, — в наушнике слышалось сбитое дыхание лейтенанта. -Парни, выводите гражданских! -Прайс подал голос. Джон кинулся в сторону, повалив испуганного подростка на пол за мгновение до того, как в него бы прилетела пуля. Он поспешно поднял пацана за плечи и отвел к немецким военным, которые тут же увели его в безопасное место. Вдалеке, сквозь пелену пыли и пепла, МакТавиш различил два силуэта. Один склонился над другим. Сержант резко рванул, когда на одном из мужчин увидел знакомую панаму, перехватывая ружье поудобней. Болезненный стон вырвался изо рта. -Джонни! Ты ранен? -В наушнике раздался обеспокоенный голос лейтенанта. Пуля, она прошла через его плечо насквозь, но он заметил это только сейчас. По рукаву куртки стремительно расползалось багровое пятно, но времени делать с этим что-либо не было, и Соуп побежал в сторону борящихся людей, игнорируя вопрос Гоуста. Приблизившись, он узнал в нападающем Макарова. Не раздумывая ни минуты, он нацелился на мужчину и нажал на крючок. Трясущие от ранения руки не дали сделать точный выстрел, и Владимир лишь громко выматерился на русском, хватаясь за плечо. Он отвлекся, давая сержанту фору. -Соуп, где ты?! -Голос в наушнике не утихал, становясь все встревоженней с каждой минутой. Шотландец подлетел к мужчине сбоку, сбивая того с капитана, что лежал на бетоне и зажимал пулевое в бедре. Соуп повалился с Макаровым на бетонные обломки, с силой ударяясь позвоночником об острый край. Тело в мгновение будто парализовало от адской боли. Пытаясь прийти в себя, он понял, что не может двигаться. Его позвоночник сломан. -Джонни, твою мать, ответь сейчас же! -Соуп, надо же, — русский навис над ним и замахнулся ножом. МакТавиш подавился вскриком от вспышки боли. Лезвие ножа вошло прямо в шею, чуть выше ключиц. С мерзкой улыбкой Макаров вынул нож, позволяя открыться кровотечению. -Рад тебя прикончи- Тело ублюдка содрогнулось, а в следующее мгновение повалилось на пол. Во лбу его зияла дыра, с которой тонкой струйкой тянулась кровь. -Соуп! -Прайс подлетел к сержанту, что неподвижно лежал на груде обломков. Он опоздал. Кровь быстрыми толчками выходила из глубокой раны на шее шотландца. -Джонни! -Вдалеке послышался голос Гоуста, что со всех ног несся к ним. Он подбежал к Джону и ошарашено уставился на него, не теряя ни секунды. Сердце ухнуло вниз, а в глотке вмиг застряли все слова. -Сай.., -в голубых глазах, что растерянно метались по окаменевшему лицу лейтенанта, яркими вспышками горели леденящая душу паника и страх. Грудная клетка шотландца изнеможденно вздымалась и содрогалась с неровными хрипами. Дрожащие пальцы Райли с силой зажали глубокое ранение на стремительно бледневшей шее, покрывшейся холодным липким потом. Саймон боится. Неконтролируемый ужас в его глазах переменялся страхом и болью. Его руки в крови. В крови Джона. Его Джонни. Сильного духом, с заразительно веселым смехом, глупыми шутками и до бесконечности им любимого. Сейчас же он лежит перед ним, парализованный и умирающий от кровопотери. Сердце Саймона, что только-только отошло от толстой корки льда, будто пронзили тем самым ножом, что пару минут назад вошел в шею сержанта. Саймон любит. Он любит его. И ему хочется кричать. Потому что он понимает, что Джон умирает. Он видит, как бледен мужчина, и сколько крови на полу под ним. И он совершенно ничего не может сделать. Капитан стоит в метре от мужчин, наблюдая, как британец поспешно стягивает балаклаву. Он видит покрасневшие и влажные глаза Гоуста. Мужчина видит в его глазах невыносимую тоску и боль, страх и нежность. Он стоял, не в силах сделать и шага. Только сердце больно сжималось от осознания всей глубины происходящего ужаса. -Джонни, -шотландец не узнавал голос своего лейтенанта, всегда собранного и невозмутимого, что звучал до боли надломлено и дрожаще. Вдруг сержант почувствовал, как на его холодную бледную щеку приземлилась капля. Затуманенным от боли и кровопотери взглядом он уцепился за карие радужки, что сейчас были почти полностью закрыты зрачками. Слеза. -Джонни, держись, -Райли свободной рукой нашел ладонь МакТавиша, неестественно холодную, охваченную судорогой. Лужа крови стремительно расползалась по грязному пыльному бетону, достигая коленей британца и впитываясь в ткань брюк. Он сжал руку Джона так крепко, будто это в силах удержать его здесь, рядом. -Сай.., — голос Джона слабый и сдавленный, кровь, залившаяся в глотку, мерзко булькала, а силы покидали его тело с каждой секундой все стремительней. Пелена перед глазами не давала увидеть лицо лейтенанта так четко, как ему хотелось. Джон хотел. Хотел смотреть и смотреть, скользить взглядом по любимому лицо, отпечатывая навсегда в подкорке этот образ. Он так хотел сжать руку мужчины в ответ, успокоить, но сил хватало только на то, чтобы держать невероятно тяжелые веки открытыми. -Джонни, всё будет хорошо, — дыхание Райли прерывистое, сбивчивое, а по бледным щекам тянулись влажные дорожки, размывая черную тактическую краску. -Ты не можешь уйти так, Джонни. Шотландец чувствует, как его взгляд окончательно размывается пеленой соленой влаги. На губах слабая улыбка. -Саймон, — его тело содрогается, изо рта толчком обильно вырывается кровь. Тело перестает ощущаться в пространстве, небывалая легкость наполнила тяжелые конечности, а боль исчезла. Его бьет крупная дрожь. С края губ, растянутых в мягкой улыбке, дорожкой стекает темная, почти черная кровь. -Я тебя люблю. Голубые глаза стеклянными шариками застыли, дрожь больше не ощущалась под руками лейтенанта. А карие глаза застыли вместе с пульсом человека, который не успел услышать в ответ «а я люблю тебя».

***

Тишина нарушалась ударами об железо и скрипом гаек. Закатное мягкое солнце заливалось в поднятую дверь гаража. Ещё пара мгновений, и из-под автомобиля вынырнул мужчина, измазанный машинным маслом и грязью. Он сел, откинулся спиной на авто и прикрыл глаза. Лицо нежно ласкали теплые лучи затухающего солнца, а волосы трепал лёгкий ветерок. Тишина и спокойствие царили вокруг. Но на душе тяжелым камнем лежал ком болезненных чувств. Он выполнил обещание. Старенький ауди шотландца блестел от чистоты и был досконально отремонтирован. В комнате для тренировок ещё подсыхали свежевыкрашенные стены, а инвентарь был заботливо протерт от пыли. Зачем он это делал? Он не мог отпустить Джона. Принять, что больше не услышит его веселого смеха и греющее душу «Сай». Восторженных похвал его стряпней, дурацких шуток. Больше не увидит эти глубокие голубые глаза, что смотрели на него с любовью и обожанием. Он не хотел верить, что снова одинок. Он открыл своё сердце и получил в него нож. Всё вернулось на круги своя. Он снова один, только сердце больше не в силах огрубеть и покрыться коркой льда. Джон изменил его. Взгляд на жизнь и людей стал другим, он больше не хочет отвергать членов своей команды, что для него теперь стали ещё ближе. Потому что они тоже любили Соупа, как друга, товарища и просто хорошего человека. Внезапно отстраненный взгляд привлек маленький рыжий силуэт, топающий крошечными лапками к нему. Голубые глаза с интересом разглядывали мужчину. Кот положил лапу на вытянутую ногу мужчины и жалобно мяукнул. Чуть блеклая и грязная шерсть переливалась на свету. Саймон заторможенно наблюдал за животным, что подошло ближе и боднуло его головой в руку. -Ты чей, дружище? -Райли поднес пальцы к розовому носику, давая себя обнюхать. Кот принюхался и лизнул шершавым языком его руку, глаза внимательно смотрели на мужчину, пока тот чесал его мордочку. -Ты хочешь есть? Животное доверчиво село рядом и мяукнуло. Британец усмехнулся. -Хорошо, сейчас найдем что-нибудь, — он встал и побрел к двери в дом, а маленькие лапки быстро направились за ним. Саймон открыл холодильник и оглядел содержимое, прикидывая, что из имеющегося можно предложить коту. На стол легла колбаса и банка с паштетом, а рыжий уже облизывался. Райли усмехнулся, глядя на оживившуюся мордочку. Голодный кот налетел на тарелку с угощением, уплетая с явным удовольствием. Саймон присел на стул рядом, наблюдая за животным. -А ты каких животных любишь, Джонни? -Я люблю кошек, они самые лучшие компаньоны, как по мне. Кот довольно облизнулся, прикончив свой ужин, и по-хозяйски прошагал в сторону коридора. -Я смотрю, тебе приглашение не нужно.- Саймон пошел за четвероногим, который забрел в спальню, и уже хотел было вскочить на кровать. -Неа, дружище, ты грязный, — он схватил рыжую тушку на лету, поднимая животное на уровне лица. Тот недовольно замяукал, брыкаясь в руках. -Я думаю тебе пора идти, рыжий. Мужчина перехватил кота поудобнее и понес его к выходу. Он поставил животное на тротуар и поплелся к двери, когда мимо него пронесся молнией рыжий бунтарь и как ни в чем небывало сел на коврик в прихожей. Райли вздохнул. Похоже, теперь у него есть кот.

***

-Саймон, можно на пару слов, — капитан подозвал лейтенанта к себе со странной грустной улыбкой. Британец кивнул и пошел следом за мужчиной в его кабинет, прикрыв за собой дверь. Прайс уселся в свое кресло, предлагая сесть мужчине. Райли расположился на стуле по другую сторону стола, выжидающе глядя на того. Капитан открыл шкафчик стола и в следующее мгновение перед лейтенантом звякнул металл. Жетон Джона. Саймон поднял голову, растерянно смотря на мужчину. Тот поджал губы и прошелся пальцами по усам. -Я думаю, что ты бы хотел забрать его. Райли поднял цепочку, вглядываясь в выгравированную надпись. «Джон МакТавиш       16238       АВ+» Палец, обтянутый тканью перчатки, прошелся но буквам, складывающимся в любимое имя. -Что между вами было, Саймон? -Джон говорил едва слышно, а взгляд мягко изучал единственную доступную часть лица лейтенанта-глаза. Райли тихо выдохнул, стараясь унять дрожь в пальцах. -Я любил его. Прайс замер, глядя на мужчину, что с невыносимой тоской разглядывал кусок металла в своих руках. -Мне жаль, Райли, — капитан опустил голову. Он соврет, если скажет, что не чувствует вину и ответственность за гибель сержанта. Он не дал ему устранить Макарова годы назад, и теперь Джон погиб от его руки. Защищая своего капитана. Он налетел на Владимира в тот самый момент, когда русский держал нож у шеи Прайса. Соуп пожертвовал собой, и теперь вина сжирала мужчину изнутри. Саймон слабо кивнул, складывая жетон в нагрудный карман. -Если тебе нужно будет поговорить с кем-нибудь, заходи ко мне, -капитан добро улыбнулся, но на лице явно читалась печаль. Гоуст молча кивнул и вышел из кабинета, тихо прикрывая за собой дверь.

***

На экране телевизора быстро сменялись кадры, шум выстрелов и вертушек. В прицеле виднеется неподвижная фигура виртуального врага, который и не подозревает, что в следующее мгновение его голову прошьет точно выпущенная со снайперки пуля. На экране высвечивается «Победа», а в карих глазах невыносимая скука. Ничто не может его радовать, дни тянутся тягучей жвачкой, однообразно и бесцветно. Саймон чувствует себя лишь пилотом своей уставшей человеческой оболочки, что изо дня в день совершает привычные дела на автомате. Готовит, но без удовольствия. Вонзает нож в шею очередного террориста, но без прежнего азарта. Полирует ножи, глядя в отражении лезвия на свои тусклые темные глаза, без доли интереса. Серые будни, однотипные миссии. И бесконечно всплывающее перед глазами любимое лицо, с загорелой кожей и яркой улыбкой. Он скучает. Тоска невидимым призраком давит на грудь, преследует его каждый день. Взгляд упал на рыжего питомца, что игрался со стручками ванили, стоящими в подставке на журнальном столике. Кот вдруг схватил зубами сушеную веточку, пытаясь разгрызть. -Вот засранец, — Райли подорвался с дивана, откидывая джойстик, и взял кота под бока. -Бим, это нельзя есть, — он разжал пальцами челюсть мохнатого и вынул палочку, которая служила ароматизатором. Тот недовольно мотал мордой и урчал, а после уселся к нему на колени. Саймон зарылся ладонью в рыжую мягкую шерсть, трепая четвероногого по голове. -Знаешь, — мужчина запрокинул голову на спинку дивана и уставился в потолок, — у тебя должен был быть другой хозяин. Питомец отлепил голову от ног Райли и уставился на него. -Он очень хотел кота. Чего ты раньше не пришел, друг? — Он грустно усмехнулся, представляя, как был бы рад Джон. Как бы он тискался с этим рыжим засранцем и играл с ним. -У вас глаза похожие, красивые. Кот мяукнул, цепляясь коготками за ткань футболки и забираясь ему на грудь. Британец подставил руку, чтобы тот не сполз, а животное положило голову ему на плечо. -Он тоже любил обниматься.

***

Гул в самолёте на удивление успокаивающе действовал на мужчину. Он откинул голову и в расслабленной позе слушал бессвязный треп ребят. -.я тебе говорю, он вынес этих троих дебилов одной левой, -Гас что-то эмоционально доказывал Роучу, а тот фыркнул, скептически подняв бровь. -Поверю, только если он был ростом и массой как Кёниг, — Сандерсон кивнул в сторону массивной фигуры, что уставилась в телефон и не реагировала ни на кого. Новенький в их команде-двухметровый несговорчивый немец, что любил залипать в гаджетах и компьютерах. -Высадка через пять минут, — Прайс подошел к парням. Гоуст кивнул и встал со своего места, проверяя снаряжение и парашют. Сирия. Адское местечко. Саймон приземлился первым. Он отцепил тросы парашюта и огляделся. Горячий ветер поднимал песок в воздух. Звякнули жетоны на груди. «Саймон Райли       00164       А-» «Джон МакТавиш       16238       АВ+» Саймон Райли с трепетом перебирает в памяти воспоминания с неугомонным шотландцем, в увале первым делом готовит его любимую лазанью, а в ванной всегда стоит треклятый бутылек с ванильным гелем для душа. Саймон любит. И он будет любить Джона МакТавиша столько, сколько будет помнить себя.