***
Единственное небольшое окно было закрыто с внешней стороны рекламным щитом, и только по гудкам туристических катеров Джош определял смену дня и ночи. Небольшие лодочки выходили на маршруты по каналам Амстердама в девять утра, прощальный гудок звучал в восемь вечера. Сам путь сюда он не помнил, его привезли ещё не отошедшим от действия транквилизаторов. Не успел очнуться, так снесло голову, когда он услышал про остальных, точнее, не услышал. Мысль, что его девочки больше нет, придала бы сил довести церберов Фьюри до убийства, если бы не упавшее перед глазами на пол комнаты фото. Время — прошлый вечер, узнаваемая палата тюремной больнички ЩИТа, капельница рядом с постелью командира пуста. Он затих, подчиняясь. Его покорность проверили, дав самому подняться и пройти по указанному чёрной перчаткой коридору. Пирс носил серое, пытаясь хотя бы внешне быть светлее, чем на самом деле, Фьюри даже за одеждой свое истинное лицо не прятал. Жаль. Чуть-чуть до него Джош не достал. Три секунды потратил, пытаясь найти взглядом Роллинса. Два шага не дошёл. Одно слово сказал на молча приподнятую бровь державшего снимок Директора. Да. Да, что бы ни было. Да, только чтобы капельница поддерживала в командире жизнь. Его везли открыто, но мыслей, почему Амстердам, не было никаких. И вот он тут уже больше недели — сбиться со счета не давали старые добрые «зарубки» ногтем на краске стены — а ничего так и не прояснилось. На вид это была комната хостела среднего пошиба. В ней имелись кровать, стул и тусклая лампочка под потолком, за картонной стеной — раковина и унитаз. Немного озадачивало то, что Джош ни разу при такой звукоизоляции не услышал шума воды. Еду приносили три раза в день, молча открывали дверь, молча ставили поднос на пол и спустя какое-то время так же молча уносили. Попытка задать вопрос в первый же раз закончилась жестом на языке немых, понять который Джош не смог. Закрадывалось опасение, что его могут использовать для одной из весьма распространённых в этом городе целей, но ни со шприцами, ни с порошком тоже никто не подходил. Джош просто был заперт в четырёх стенах. От мыслей было впору на стенку лезть. Он ничего не знал о судьбе Мэй, стараясь не думать, что его любимой девочки больше нет. Он не знал о судьбах парней, все они в тот день оказались разбросаны поодиночке по громадине Трискелиона. Он знал только, что командир жив, и ради Брока должен был держаться. Под очередную такую мысль, чертя новую царапину на стене, Джош услышал, как в замке двери поворачивается ключ. Визит был не во время, выделенное для еды, и Таузиг внутренне подобрался. Было даже не страшно — хотелось уже какой-то определённости. В проёме открывшейся двери сначала появился незнакомый Джошу мужчина в обычных джинсах, рубашке и куртке. С усмешкой смерив рослого пленника взглядом, он отошёл, пропуская свою спутницу. Джош узнал её, да и прошло-то всего два или три года. — Ты всё так же хорош, mon ami… — улыбнулась довольно выглядевшая вдова наркоторговца, к которой Джоша «подкатили» при его разработке. — Я даже благодарна тебе за то, что ты избавил меня от муженька. Неважно, по своей инициативе или будучи частью чего-то большего. Я приняла оставшееся от зарвавшегося идиота наследство, всё обговорила с «коллегами» и прекрасно себя чувствовать мне мешало только одно, — дама медленно подошла к Джошу, коснулась аккуратным наманикюренным пальчиком подбородка и не спеша провела по шее до ворота футболки. — Не люблю оставаться в дураках. — Так я доложу? — мужчина в куртке предупредительно достал телефон. — Конечно, — не раздумывая, кивнула вдова. — А ты, mon ami, поедешь со мной и будешь вести себя примерно. Тогда раз в неделю тебе будут присылать весточку о том, как поживает твой командир. Взбрыкнешь ты — умрёт он, только и всего. Вопросы? Джош промолчал. Да и что он мог спросить? Француженка ещё тогда оказалась ненасытной до секса, и вряд ли её вывели на него, чтобы болтать о переменчивой амстердамской погоде. Фьюри оправдал свою репутацию, отдав что командира, что его бойца как живые игрушки. Он и не дёрнулся, выходя рядом со своей новой владелицей в опускающиеся на город первые сумерки, неподвижно сидел в машине, пока её рука по-хозяйски лежала на его бедре, послушно вошёл в огороженный чёрным высоким забором дом и сразу у ворот был встречен «мило» оскалившимися четырьмя доберманами. — Бьорн покажет тебе твою комнату, — она повернулась к нему, снимая перчатки, пока степенный пожилой слуга спускался по лестнице. — Хорошо помойся, переоденься, и он проводит тебя ко мне. Того, что нас свело, тебе не избежать, но ты также будешь моим личным телохранителем. И от целостности моего «тела», как вы говорите, когда обсуждаете заказ или миссию, зависит здоровье другого. Ты привыкнешь, времени у тебя будет достаточно. Ты же хочешь, чтобы твой командир как можно дольше жил. Улыбнувшись, она уверенно притянула его к себе за шею, почти целомудренно коснувшись губами пока что ещё плотно сжатых губ и, отпустив, направилась в сторону, противоположную той, где терпеливо стоял слуга. Без лишних слов тот проводил Джоша на второй этаж и довёл до одной из дверей. Шикарная комната… В закрытое узорной решеткой открытое окно залетел порыв ветра. Весна, а… Холодно…Пункт 6. Таузиг
9 февраля 2024 г. в 21:48
ИскИн Башни сообразительно открыла двери апартаментов. Двери лифта повезло меньше, её, чуть «задумавшуюся» на этаже, Барнс просто вынес. Стив не успел сориентироваться, и вышло, что Броком. Или не захотел?..
Всë-таки, модус Зимнего ещё давал о себе знать. Примерно так же иногда проходило возвращение Солдата в нормальное состояние после миссий, и Броку вот так же приходилось волочь его почти на себе, собой же пересчитывая углы. А что ещё оставалось делать, если парню тогда гарантированно светило Кресло, а Брок с некоторых пор возненавидел этот предмет мебели. Вот и приходилось смотреть в глаза Пирсу честным взглядом, благо лазерные сканеры не определяли под тактической формой синяки.
При их работе вообще много чего приходилось делать, о чëм не хотелось и вспоминать. Например, неожиданно пришедшее решение по ликвидации главы голландского наркокартеля. Благоверной супруге «цели» вдруг приглянулись литые бицепсы, картинно широкая грудь и бритая налысо голова. Брок искренне охренел, когда застал Мэй, деловито инструктирующей своего парня, как довести женщину до такого состояния, чтобы можно было незаметно вытащить из сумочки ключи и сделать с них слепок. Будучи хорошим солдатом, Таузиг мог бы упростить решение этой проблемы, но беда была в том, что убивать красавицу было нельзя, да и отвлечь крайне осторожную женщину мало что могло. Всю неделю, пока отряд готовился к миссии и изучал маршрут наркоторговца, Таузиг сдавал нормативы Мэй. Остальные бойцы, краснея как благородные девицы, ютились в другой комнате конспиративной квартиры. Таузиг, к слову, нормативы сдал. Наркоторговца СТРАЙК убрал чисто, заслужив дополнительные отпускные и отсыпные.
Воспоминания о разных ситуациях с «волчатами» вынуждали внутреннего зверя Брока выть и метаться в человеческом теле, но и отрезвляли, гася сопротивление в зародыше. Это отдавало мазохизмом. Память била больно, но помогала помнить — ради чего всё это. И Брок подставил пропахшее сигарой Старка плечо застопорившемуся в дверном проёме Барнсу, чувствуя, как свозит кожу под тонким хлопком.
— Прости… — Барнс вдруг заметил проступившую кровь и, неожиданно смешавшись, отступил. — Прости, командир. — Баки заметно сглотнул и сделал шажок назад. — Я пытаюсь держать себя в руках, но иногда Он берёт верх. Я что-то помню, что-то проступает… — Баки неотрывно смотрел, как расползается по ткани пятно, и повёл носом на всё более характерный запах. — Какие-то обрывки, куски пазла. Прости.
— Тогда тебе по техническим характеристикам не полагалось думать. Главным приоритетом Солдата было взять цель. Солдат брал. А синяки всегда заживают.
Но то на теле, а вот на душе…
Баки замолченную мысль Брока, конечно, не услышал, но задумчиво замер и вдруг облегченно улыбнулся.
— Тебе виски заказать? — в двери санузла он обернулся и тепло посмотрел на Брока. — Лучше закажу тебе «Budweiser», — кивнул Баки и прикрыл дверь.
Брок усмехнулся тому, что в сожжённой памяти остались какие-то мелкие моменты, как его любимое пиво. К Баки, как к человеку, Брок не чувствовал отторжения или неприятия, да и к Роджерсу, в принципе, тоже. Оба суперсолдата были по сути изломанными судьбой не меньше самого Брока людьми. Но у него хотя бы была отдушина — возможность изредка быть собой. Что Стив, что Баки лишились её в далёком сорок пятом. Хотя Стив, может быть, даже раньше — сыворотка была благим и добровольным экспериментом, но Стив себе принадлежать перестал. Война безжалостно перемолола обоих, выплюнув спустя семьдесят лет в, может, даже более жестокий мир. Смертельное оружие — Зимний, но далеко ли от него ушёл Стив? Фьюри планировал стрелять с обеих рук, Брок мечтал, как его вообще без них оставить, не пройдясь при этом гильотиной по головам своих бойцов.
Всë-таки, кофе для Старка.
Брок, не оборачиваясь на Стива, ушёл в свою комнату. Слушая, как суперы шуршат в соседних, Брок помылся, завернув бедра в белоснежное полотенце, пятерней расчесал волосы и на запотевшем зеркале нарисовал тринадцать сердец, совершенно не стыдясь себя — романтичного мудака. Резко выдохнув, когда очертания расплылись, Брок уверенно стёр остатки рукой и вернулся в комнату. Возможно, до утра можно будет хотя бы не изображать из себя ничего и никого.
Однако, едва Брок натянул боксёры, в дверь постучали. Резво засовывая ноги в мягкие домашние штанины, Брок направился к двери. В проёме мелькнула белобрысая макушка.
— Кажется, ты любишь… — Стив повернулся на приглушающем движения высоком ворсе ковра. — Если ошибся…
— Ты не обязан. — Брок прикусил язык, чтобы не пуститься в экскурс их прошлых отношений, когда он просто попытался помочь показавшему ему растерянным в глубине души Капитану влиться в двадцать первый век.
— Карамельный латте оказался совсем неплох, — вдруг как-то иначе, тепло (?) усмехнулся Стив, вновь бросая взгляд на накрытый поднос.
— А они ещё хотели его из меню вывести, — со смешком подыграл Брок. Хотя он просто иногда покупал кофе на всех, на Стива в том числе. К Стиву у Брока было ровное, тёплое, наверное, даже дружеское отношение, и в общем, в чём-то он понимал его и в Трискелионе, и сейчас.
— Брок, всё это… сложно для всех, — искренне кивнув, признался Стив. — Я обещаю, что буду стараться лучше понять тебя, дать второй шанс не только тебе — всем нам. Любые отношения — семья ли это, чувства или дружба, работа — это всё труд, и я не отрицаю, что мог видеть только то, что ты показывал, не стремясь узнать тебя лучше.
— Не всегда безопасно показывать слишком много, — уклончиво ответил Брок.
Стив кивнул, заметно силясь подобрать слова, и облегчëнно выдохнул, когда Брок поблагодарил, взял поднос и можно было уже закрыть освободившимися руками дверь. Что они, пожелав друг другу спокойной ночи, и сделали.
Брок сосредоточенно накалывал на шпажку кусочки манго и виноград, вспоминая, как Таузиг учил правильно засушивать экзотические фрукты, настаивая, что в засахаренном виде они приобретают ещё более яркий вкус. Джош сам был ярким, несмотря на цвет кожи, смеялся, обнажая белоснежные зубы, и ими же вгрызался в жизнь. Многие бы не поняли, кто-то удивился, но Брок многому научился у южноафриканского паренька. Как впрочем, чему-то у каждого из своих «волчат».