Твоя чужая

POV Махпейкер       В тот день отец вернулся лишь, когда луна взошла над Стамбулом. Я услышала легкий удар двери, затем тяжелую и уставшую поступь папы. Переборов лень и сонливость, решила все-таки спуститься.       — Пап? Почему так поздно? Что-то случилось? — Отец обернулся на меня. Жесткий и холодный взгляд, словно лезвие, скользнул по мне.       — Почему еще не спишь?! Заняться нечем?! Занятий утром нет?! — Крик отца, такой резкий и неожиданный, заставил меня испуганно застыть на месте. Никогда ранее он не кричал на меня. Даже тон не смел поднимать, не говоря уже о таком. Непроизвольные слезы подступили комом к моему горлу, но я с трудом проглотила его, сдержав эмоции.       — Я в чем-то провинилась…? — Моя ладонь накрыла ладонь отца, пытаясь вразумить, что вот она я — твоя дочь, а не какой-нибудь ага, которого можно отчитывать в подобном тоне. Лицо отца смягчилось, даже проблеснула нотка вины. Он закрыл лицо ладонью, пытаясь собраться с мыслями.       — Падишах Мехмед III покинул этот мир. На его трон взойдет Шехзаде Ахмед. Махпейкер, скажи, ты сталкивалась с кем-нибудь во время визита во дворец? — взволнованность и напряжение буквально повисли в воздухе между нами.       — Нну…это ведь огромный дворец…с многочисленными слугами и обитателями. Там невозможно не встретить кого-нибудь.       — Махпейкер, скажи мне, ты виделась с Шехзаде? Он видел тебя? — Тон папы вновь стал требовательным и строгим.       — Д.да… — я виновато опустила голову, хотя и не понимала, что такого в том, что он меня увидел? Я ведь не игрушка и не вещь с рынка, которую можно забрать домой, если понравилась.       Отец закрыл лицо руками, сдерживая гнев. Затем тяжело выдохнул, угрюмо и укоризненно посмотрел на меня.       — Я же просил тебя…не высовываться особо. — скрепя зубами, отец произнес. — завтра я должен доставить тебя во дворец. В гарем повелителя…       Сердце мое замерло, дыхание перехватило. Я радостно заулыбалась, глядя в одну точку, в то время как отец сидел чернее тучи. Моя глупая и юная наивность полагала, что отец грустит из-за того, что мы будем редко видеться. Потому я лишь обняла его, попросив не расстраиваться и устраивать личную жизнь.

***

      На следующее утро, когда солнце едва проглядывало через утренний туман, мы ехали во дворец. Отец не разрешил мне взять ни одного своего платья, ссылаясь на то, что их все равно сожгут. Я не могла спокойно сидеть на месте, то и дело посматривала в окно, следя, как быстро мы приближаемся к османскому дворцу. Папа смотрел в какие-то документы, молча поджав губы. Легкое волнение наполнило мое нутро, когда карета остановилась за дворцовыми воротами. Отец поднял на меня обреченный взгляд, затем прошептал:       — Держи голову выше воды, детка. И тогда не утонешь. — с этими словами он крепко обнял меня, а я чувствовала, как дрожат его плечи.       — Папочка… — все, что смогла произнести я, прежде чем расплакаться. Я плакала не потому, что не хотела расставаться с родным домом и отцом. Я плакала от обуздавших меня эмоций: радости, волнения, трепета, чего-то нового. Мы прощались, но я не знала тогда, что навсегда.       Перед гаремом меня встретила калфа, а вместе с ней и евнух. Дженнет осмотрела меня — робкую и радостную — с ног до головы. Недобрая ухмылка скользнула на лице полной женщины.       — Значит вот, какую птичку в клетку подкинули. Ну пойдем, Махпейкер. — взяв меня под руку, калфа и евнух повели меня вовсе не в гарем, а в баню. Там заставили раздеваться и привести себя в порядок. — мойся хорошенько, пташечка моя. Нам здесь грязнули с улицы не нужны.       — Минуточку, но я не с улиц… — я не успела договорить. Калфа с усмешкой толкнула меня в руки других хатун, закрывая за собой двери.       Три наложницы, молча осматривая меня, стали натирать мочалками. Я пыталась сопротивляться, чтобы помыться самой, но девушки не давали этого сделать. Одна из них вовсе ударила меня по руке, когда я повторила попытку отнять моющее. Первое впечатление о водных процедурах в гареме было испорчено. Кое-как стерпев их гнет, я наконец ополоснулась и побежала одеваться.       Красивое и легкое платье было приготовлено для меня. Я с улыбкой и наслаждением надевала его на себя, расправляя все манжеты и складочки. Затем собрала волосы, красиво подколов их сзади и выпустив спереди локоны. Жаль, что здесь не было моих ароматических масел, ведь я привыкла пахнуть не только приятно, но и вкусно. «Ничего, Махпейкер, привыкнешь. Зато здесь весело и можно многому научиться», утешала себя я, почему-то веря, что в любой момент могу развернуться и пойти домой, если надоест.       — Ну сколько тебя можно ждать? Капуша. — Двери резко распахнулись и внутрь вошла Дженнет калфа. Уперев руки в боки, женщина оглядела меня с ног до головы, затем нагло покрутила, словно куклу, и довольно захохотала. — Ну, хороша, пташка, хороша. Идем, представим тебя Сафие султан.       Я взволнованно встрепенулась. Неужели смогу наконец увидеть могущественную валиде султан, о которой мне так много рассказывал отец. Он говорил, что она вела переписку с самой королевой Англии Елизаветой I. Обращалась к себе не иначе, как на Вы и была крайне красивой.       Перед самыми покоями, где столпились куча придворных, Дженнет дернула меня за руку, шепча на ухо:       — Молчи и склони голову. Не смей чего-нибудь ляпнуть, поняла? Иначе я тебя так высеку, что на спину лечь не сможешь. — затем она встала ровно, натянула дежурную улыбку. И, когда белая пушистая кошка, вальяжно и лениво потягиваясь, вышла из покоев, слуги тут же стали заходить внутрь, что означало, что госпожа проснулась.       Среди этой суматохи, бегающих слуг и какофонии звуков, я стояла, словно наблюдающая тень. Все внимание было уделено госпоже и я вообще не понимала, зачем присутствую здесь во время ее пробуждения. Как-то это не очень уважительно по отношению ко мне. Лишь когда госпожа была полностью одета и величественно восседала посреди покоев на тахте, попивая травяной чай из белоснежной посуды с голубой каемкой, все в миг замерли, внимая каждому слову и движению Валиде. Я не сразу заметила, что голубые глаза внимательно меня изучают. Только, когда Дженнет немного подтолкнула меня вперед, я выпала из своих мыслей, склоняя голову.       — Значит…вот как выглядит та, которая может позволить себе вылить повелителю чернила в лицо? — Легкий смех прошелся по комнате. Я залилась румянцем, глядя на всех исподлобья. — Что ж, вероятно, ты обладаешь достаточной уверенностью, чтобы стать наложницей для нашего внука. Мы любезно решили взять тебя в гарем, чтобы подарить возможность стать не просто хатун, а девушкой с безупречными манерами, отличный образованием и великим будущем. Не разочаруй нас, Махпейкер.       Ошарашенная тем, что это Валиде Сафие султан позвала меня во дворец, я молча кивнула, поцеловав руку госпожи. Далее она стала раздавать приказы своим подданным, а Дженнет повела меня в гарем. Там меня представили девушкам, велев не обижать и всему научить, но почти все наложницы смотрели на меня, мягко говоря, не дружелюбно. Тогда я не понимала, что друзей здесь быть не может.       Вечером, в честь вступления на престол нового падишаха, было устроено великое гуляние. Салюты гремели долгое время, а в гареме раздавали сладости, угощения, играла приятная музыка, девушки веселились. Я не выбивалась из толпы, танцевала вместе с ними, стараясь завести новые знакомства. POV Ахмед.       Сафие султан вызвала меня к себе, чтобы поздравить с восхождением на трон. Мы обменялись любезностями, поговорили немного о политике, а затем она вывела меня на балкон гарема. Я улыбался, видя, как новые наложницы кружились в танце, смеялись и шутили. Гарем моего отца был выслан из дворца. Остались только нетронутые и совсем юные девушки.       Вена на лбу вздулась, а глаз нервно задергался, когда мое внимание привлекла худощавая девчонка с необычной прической на голове. Она смеялась громче всех, танцевала пластично и элегантно. Я сразу узнал ее. Это была та дикарка, посмевшая плеснуть мне чернила в лицо, а затем безжалостно разбить нос. От злости желваки на моем лице заходили в стороны. Я сжал кулаки, собираясь позвать калфу и приказать выгнать эту бесстыдницу. Но меня опередила Сафие султан.       — Наш лев, обрати свое внимание на Махпейкер…       — На кого?! — я повернул резкий и недовольный взгляд на валиде.       — На Махпейкер. Та девушка…позволившая себе вас…       — … унизить. Что она здесь делает?! — я перевел свой пронзительный взгляд на девчонку.       — Мы приказали привезти ее… Мы считаем, что девушка с таким волевым и уверенным нравом будет идеальной фавориткой для нашего льва. Не горячись, не злись и не сквернословь. Будь терпеливым, мудрым и расчетливым наперед. И тогда твое правление будет могущественным, плодотворным и жизнерадостным. А эта девушка, как приятное дополнение для твоего рая. Разве она не прекрасна ликом? А глаза…словно зеленые луга райских садов. Позови ее в покои сегодня, расскажи о жизни в нашем дворце.       — Софие султан, я не хочу себе в фаворитки эту хатун. Она ведет себя, словно вышла из леса. Дерется, хамит…разве такой наложницы заслуживает падишах?       — Дорогой наш внук, мы знаем, что ты с детства любил приручать диких кошек. Почему бы не попытаться приручить хищницу покрупнее? — Тогда валиде и сама не подозревала к кому толкает меня. Но я решил прислушаться к словам мудрой женщины, хотя моя интуиция подсказывала, что делать этого не стоит.       Тем же вечером я приказал привести ее в мои покои. Не знал, получится ли у нас хальвет, но было интересно посмотреть на нее в других обстоятельствах. POV Махпейкер.       Прямо посреди гуляний, когда я активно танцевала и веселилась, ко мне подошла Дженнет калфа.       — Повезло тебе, моя пташка. Крупно повезло. — зашептала она на ухо, словно шайтан, напевающий сладкие речи.       — Повезло? В чем повезло?       — Наш падишах желает видеть сегодня ночью…те-е-ебя-я-я, — сладко запев, она ухмыльнулась сальной улыбкой и потащила меня снова в баню.       — Зачем он хочет меня видеть? Хочет наказать? Почему именно меня? — я задавала кучу вопросов по дороге в хамам, но все они были проигнорированы. Когда мы подошли туда, я сдвинула брови, посмотрев на калфу как на умалишенную. — Я ведь уже мылась сегодня. Опять мыться?       — Глупая! Ты ведь танцевала, бегала. Наверняка вспотела и воняешь. Перед повелителем ты должна быть безупречным, вечно цветущим и пахнущим цветком. Приятно пахнущим. Так что давай. — Дженнет вновь толкнула меня в руки наложниц, а те, с особым рвением и усердием, стали оттирать с меня, казалось, кожу.       Когда очередные водные процедуры были закончены, а я пахла, словно мыла объелась, меня привели в комнату, заполненную различными нарядами. Здесь было столько платьев, что мне бы не сносить их и за всю жизнь. Множественные переполненные шкатулки с украшениями, баночки с ароматическими маслами, прочие аксессуары на любой вкус и цвет. Я будто бы попала в гардеробную главной Хасеки.       Мне подобрали белоснежное платье с довольно открытым вырезом на груди и бедре. Легкие полупрозрачные шлейфы на рукавах красиво свисали до пола. Я покружилась у зеркала, с восхищением осматривая себя. Волосы завили в густые локоны, надев красивую диадему с драгоценными камнями. Затем на шею легко холодное ожерелье, вызывая мурашки. У меня едва перехватило дыхание, то ли от красоты, то ли от прохлады. Приятные нотки ежевики и вишни освежали мою кожу, заставляя вскружить голову окружающим своим ароматом.       Я была готова. Правда, лишь внешне. Внутренне во мне играл злой огонек страха и волнения перед первым хальветом. Руки и губы немного подрагивали, когда золотой путь почти закончился и мы оказались перед покоями повелителя. Это уже совсем другая комната, не та, где меня застал Шехзаде Ахмед.       Огромная кровать у стены, высокие потолки, камин и письменный стол. А на другом конце комнаты, напротив кровати, был выход на террасу, где открывался шикарный вид на Стамбул. Комната была выполнена в умеренных тонах: где-то светлые, где-то темные цвета. Много вставок из золота и росписи, впрочем, как и во всем остальном дворце. Посреди всей этой красоты, спиной ко мне стоял Ахмед. Повелитель Ахмед I. Руки заведены за спину, он смотрит куда-то вдаль города, будто бы не обращая на меня никакого внимания.       Я сделала несколько шагов вперед, вставая перед ним. Неприятным ком подкатывал к горлу, но я старательно его сглотнула, не поддаваясь эмоциям. Я словно птица, попавшая в клетку к хищнику, из лап которого так старательно вырывалась. С усмешкой он повернулся на меня, глядя высокомерным взглядом. Во всех его движениях читалась издевка, надменность и мания собственного величия. Мужчина сделал ко мне несколько шагов, вставая вплотную. Его высокое тело немного склонилось ко мне, горячее дыхание обдало кожу на шее. Он, словно осматривая куклу на рынке, взял в пальцы прядку моих волос, крутя ее.       — Боишься…не хочешь этого, верно? Как иронично. Так старательно отпиралась…а теперь стоишь тут. Видимо, я тебя сильно привлек, раз сама пришла ко мне. Впрочем, не удивительно, я всегда вызывал у девушек восхищение. Даже у таких дикарок, как ты. — я сжала челюсти, одаривая повелителя раздраженным взглядом. От его самолюбия меня тошнило. — Я заставлю тебя ответить за свои действия. Будешь умолять меня остановиться…иди сюда…       Одарив похотливым взглядом, он с силой схватил меня за талию и впился в губы поцелуем. Не выдержав своего раздражения, я замахнулась и вмазала ему кулаком по щеке. Рука больно загудела, а я, вытирая губы, выбежала из покоев. Озадаченные калфа и евнух смотрели мне в след.       Я бежала по коридору, а горячие слезы сами катились по моим щекам. Чувство омерзения заполонило душу. К горлу подкатывала тошнота.       Сильные и горячие руки остановили меня, буквально поймав на лету, когда я случайно запнулась о полы своего длинного платья. Я разрыдалась, закрывая лицо руками, не желая никого видеть.       Внимательные карие глаза изучали меня, крепкие руки держали за плечи, а бархатный голос тихо спросил:       — Хатун, что-то случилось? — это был Кеманкеш ага, папин приятель. Я неожиданно почувствовала укол чего-то родного в сердце. Подняла свои заплаканные глаза, с надеждой глядя на мужчину.       — Отведите меня к отцу…я не хочу идти обратно в покои падишаха и проводить с ним ночь. Я дочь Махмуда Паши, Махпейкер…       — Боюсь, это не возможно, юная госпожа. Все, кто попадает в гарем — становятся рабынями падишаха. Теперь вам не выбраться отсюда. Только если сам падишах не дарует вам свободу… — Он с сожалением погладил меня по плечу и отпустил, отходя на шаг назад и склоняя голову. Затем обступил меня и пошел дальше своей дорогой. Я осталась одна в этом мрачном и длинном коридоре. Отрезвленная, выкинутая в реальность, словно лодка на берег во время шторма.