В паутине

*Настоящее время* Несмотря на непростые отношения с матерью, Ник рад видеть её настолько полной сил и деятельной. Если бы она при этом не загоняла до полусмерти всех попавшихся под руку, было бы вообще идеально. Но кто станет осуждать человека, нашедшего то, что так долго искал? Им повело вдвойне: во-первых, стадион оказался закрыт, его не потребовалось очищать от ходячих, просто взломать входную группу. Во-вторых, торговый комплекс, мимо которого они проехали, надёжно защитили от разграбления те же ходячие, болтавшиеся вокруг, похоже, с самого начала эпидемии. Полгода назад здесь, с другой стороны от шоссе, скрытая зданием, проходила ярмарка, прилавки с остатками сгнивших фруктов и яркие тенты позволяли представить себе случившуюся трагедию. Выходной день, районный центр, толпы народу. Жёны фермеров в красивых платьях — тех, что «на выход», не для работы в поле, дети, которым покупают орешки и сахарную вату... Поначалу никто не понимает, что происходит, возлагая ответственность за возникший беспорядок на соседа Боба, перебравшего на жаре. Ведь всем известно — у него во фляжке далеко не вода, и иногда по воскресеньям он бывает чрезмерно весел уже к полудню. Тревога нарастает, но появляется полиция, и отдыхающие облегчённо выдыхают: сейчас полицейские всё разрулят. И только когда звучат первые выстрелы, начинается паника... — У тебя слишком живое воображение, — говорит Трой, когда Ник делится с ним своей версией появления в этом месте скопища ходячих. — Это так быстро не происходит. Умерший не сразу восстаёт, укушенный не сразу умирает. Если бы у твоего гипотетического Боба случился удар, его перенесли бы в какое-нибудь уединённое место, а не оставили бы труп валяться посреди толпы, и он покусал бы только медиков и полицейских, а не сотни человек... — Стоп, стоп, хватит! — смеётся Ник. — Я всё понял. — Что «всё»? — Что ты зануда. Хорошо, если тебе не нравится моя красивая история, придумай свою, более правдоподобную. — Я просто заметил, что ходячие-одиночки нам попадались крайне редко, в основном группы — маленькие или большие. Раньше было так же? — По-настойщему большую группу я в первый раз увидел несколько месяцев назад. Ту, которая разнесла твоё ранчо. — Мне кажется, они ищут себе подобных. И объединяются, чтобы легче было выжить и добраться до людей, поскольку те научились сопротивляться, — Трой бросает взгляд в зеркало заднего вида, сигналит и уменьшает скорость, хотя машина и так ползёт медленнее улитки. — Ты говоришь о них как о разумных существах. — Есть такая штука, как инстинкт сохранения вида. Конечно, вряд ли он успел сформироваться меньше чем за год, но ведь они могли унаследовать кое-что от нас. — В принципе, в этом есть логика. Живым тоже свойственно сбиваться в стаи по любому поводу. Раньше меня раздражало стремление идентифицировать себя через принадлежность к какой-то группе, но в условиях, которые мы имеем сейчас, вместе просто немного легче, — развернув карту, Ник всматривается в переплетение дорог. — Знаешь, мне кажется, их можно оставить где-нибудь здесь. Место достаточно пустынное и достаточно далёкое от «Даймонда». — Слава богу, — выдыхает Трой. — Знал бы ты, как достала эта черепашья езда. — Я двигаюсь ровно с такой же скоростью, если ты не заметил. Давай тогда на ближайшем перекрёстке свернём налево. И за поворотом можешь уже отпускать сцепление. По иронии судьбы, ближайшим перекрёстком оказывается тот самый, где они встретили ковбоев-трактористов. Те и сейчас здесь, алчно тянут руки навстречу белому «Форду», за которым тащится толпа ходячих. Трой в последний раз нажимает на клаксон и поворачивает ровно в тот момент, когда столкновение с одним из ковбоев кажется уже неизбежным. — Ты ещё и пижон, — повернувшись назад, Ник наблюдает за тем, как мертвецы выходят на перекрёсток. Первые ряды успевают сориентироваться и направиться за ними, но куда им угнаться за автомобилем, наконец-то набравшим нормальную скорость. — Есть немного. — Когда ты в первый раз сел за руль? — В четырнадцать, — усмехается Трой. — Я смотрел, как водят взрослые, и мне показалось, что в этом нет ничего сложного, надо просто крутить руль и нажимать на педали. В итоге оказался в канаве, Вернон вытащил машину и пообещал не говорить отцу, но тот всё равно узнал. А когда протрезвел и остыл, решил, что лучше научить, чем запрещать. Одна из самых здравых мыслей, когда-либо посещавших его голову. — Не рано? — Ну, Калифорнийский дорожный патруль нечасто заезжал в наши края... — Стой! — внезапно восклицает Ник. — Давай вернёмся к тому дому, мимо которого только что проехали. — Думаешь, там есть чем поживиться? — Мне показалось, что воздух над трубой дрожит, как будто там топят печку. Или камин. Они разворачиваются и возвращаются немного назад. На первый взгляд здание походит на нежилое, но разбитое окно заколочено фанерой, а секция проволочного ограждения, то ли сломавшаяся, то ли выломанная, надставлена разнокалиберными досками. — Похоже, там действительно кто-то есть, — Трой достаёт пистолет. — Подожди, давай сначала попробуем вежливо постучаться, — предлагает Ник, выходя из машины. Дом стоит на расстоянии ярдов пятидесяти от шоссе, до калитки — около тридцати ярдов по утоптанной тропинке... стоп. Не такой уж и утоптанной. Ближе к ограде и тропинка, и трава выглядят неестественно. Так бывает, если снять дёрн или просто верхний слой почвы, а потом попытаться аккуратно сложить это всё обратно. На ветки или какую-нибудь сетку. — Осторожнее, — Трой успевает перехватить Ника за пару шагов до опасного места. — Думаешь, это ловушка? Они приседают, чтобы получше рассмотреть, что там такое, и над их головами свистит пуля. — Убирайтесь отсюда! — голос мужской и весьма сердитый. — Иначе в следующий раз я прицелюсь получше. — Ты собирался вежливо постучаться? — иронизирует Трой. — Каждый защищается как может, — Ник пожимает плечами и повышает голос: — Мы просто хотели предупредить об опасности. Сюда направляется толпа ходячих, они движутся с севера. Может, дойдут до вас, может, нет. — Я сказал, убирайтесь! — Ты другие слова знаешь? Например, «спасибо», — Трой встаёт. — С удовольствием уберёмся. Стоило время тратить... — Ну, всё-таки это мы привели сюда мертвецов, — вполголоса замечает Ник. — Каждый защищается как может, не так ли? — Что бы ты сделал на его месте? Впустил к себе в дом двух подозрительных незнакомцев? А если у него там семья? Дети или пожилые родители? — Я на своём месте. И что-то мне подсказывает, что надо ехать, если мы хотим вернуться на стадион до темноты. Ты их предупредил. Что мы ещё можем сделать? Ник открывает дверцу машины и видит карту, брошенную на сиденье. В принципе, он помнит, как попасть обратно: налево, ещё раз налево — и они, сделав круг, в итоге попадут на шоссе, с которого выезжали. Отыскав в бардачке карандаш, он делает пометку и снова возвращается на тропинку. — Здесь отмечено место, которое мы нашли, — громко говорит он, обращаясь к безмолвному дому. — Это стадион с хорошими, прочными стенами. Если ходячие доберутся до вас, вы можете поселиться с нами. Ник кладёт карту на землю и решительно разворачивается. Теперь он точно сделал всё, что мог. Обратный путь проходит не без приключений: приходится сделать крюк, объезжая аварию, случившуюся ещё в начале эпидемии, судя по состоянию четырёх авто разной степени побитости. Так что до темноты они не успевают, и пункт назначения приходится искать практически наугад под ворчание Троя о напрасно подаренной «этому грёбаному отшельнику» единственной карте. Алисия, охраняющая ворота, встречает их с несколько преувеличенной ласковостью. — Я уж думала, что придётся вскоре идти будить Виктора, — ехидно улыбается она. — Но нет, вы прибыли как раз вовремя, чтобы ты смог сменить меня, о брат мой. Ник стонет. Честно говоря, после всех событий сегодняшнего дня ему больше всего хочется свернуться клубочком в каком-нибудь тёмном углу и уснуть, но да, по установившимся правилам он дежурит после Алисии, всё верно. — Думаешь, мы здесь отдыхали? Мы перетаскали сюда такую кучу всего, что это заняло добрую половину поля, — сестра душераздирающе зевает. — А сколько ещё предстоит перетаскать! И разобрать потом. Ммм... — Ты жалуешься на слишком большое количество припасов, я правильно расслышал? — Я посмотрю, как ты запоёшь завтра. — Давай, я подежурю вместо тебя? — внезапно спрашивает Трой. — Я выспался утром в машине. — Нет уж, очередь так очередь. Переживу. — Он отнюдь не такой умирающий, каким хочет казаться, — Алисия вручает брату винтовку. — Удачи, — и, обращаясь к Трою: — Пойдём, покажу тебе, где можно упасть. Пока придётся ночевать в подтрибунке, но, думаю, проблем с тем, чтобы обустроить отдельные комнаты, не будет. Места и материалов полно. Ник смотрит, как они скрываются в темноте. Похоже, утренний разговор возымел действие, ну, или Лиша просто поняла, что сосуществовать как-то придётся и лучше делать это без напряга. Она вообще умная девчонка. Справится. Несколько часов до явления Виктора тянутся бесконечно. Если присесть на ступеньку, сразу закрываются глаза, долго стоять на месте тяжело, а ходить взад-вперёд надоедает. В конце концов Ник умудряется задремать стоя, прислонившись к решётке. Обнаружив его в таком положении, Стрэнд добродушно смеётся, вручает ему фонарик — новый, гораздо лучше, чем те бледно-синюшные, которые они нашли в прошлый раз, явно из обнесённого сегодня магазина, — и отправляет спать. Естественно, никаких кроватей со свежим бельём в подтрибунном помещении не предусмотрено, да и с чего бы. Приходится довольствоваться спортивными ковриками; впрочем, это не так уж и плохо, если задуматься. За время, прошедшее с начала апокалипсиса, Ник привык проводить ночи и на полу, и на голой земле, и спасибо, если хотя бы не стучишь зубами от холода, как частенько бывает в пустыне. Поставив фонарик на самую малую мощность и для верности прикрыв рукой, так, чтобы свет еле-еле пробивался сквозь пальцы, он заходит в импровизированную «спальню». Казалось бы, какая разница, гле упасть, когда собираешься просто вырубиться, но всё же... Троя он находит почти сразу — тот расположился неподалёку от двери, свернувшись клубочком, почти упираясь лбом в согнутые колени. Это выглядит трогательно и немного нелепо, как, наверное, выглядят все спящие люди. Ник позволяет себе пару секунд полюбоваться перед тем, как выключить фонарик и лечь рядом. Разница есть. И очень большая. Когда он просыпается утром, в помещении — вряд ли раздевалке, скорее разминочной — уже пусто. На улице светит солнце, у выхода на поле Мэдисон разговаривает с незнакомым мужчиной в клетчатой рубашке с тёмными с заметной проседью волосами. — Доброе утро, — обозначает Ник своё присутствие. — Доброе, доброе, — глаза у гостя тоже тёмные, похожие на шоколадное драже. — Меня зовут Алистер, и я должен вернуть тебе карту. — Ходячие напали на вас? — Ну что ты, конечно, нет. Я проверил, выяснил, что ты говоришь правду, мы собрались и уехали до того, как они успели подойти близко. — «Мы»? — Я с моими детьми, Джоуи и Кэролайн, ну, и ещё с Графом и Графиней. Мэдисон тихо посмеивается, глядя на ошарашенное лицо сына, и у того отлегает от сердца — она не сердится на то, что он пригласил на стадион кучу посторонних людей, даже, пожалуй, наоборот. Впрочем, она же хотела основать своё сообщество, а пяти человек для этого явно недостаточно... — Граф и Графиня — кролики, — поясняет мать. — Причём Графиня уже на сносях, и скоро у нас родится несколько милых маленьких крольчат. — Они размножаются практически в геометрической прогрессии, — подошедший Трой вытирает руку о штаны. — Загон готов, не сбегут. Ник, ты завтракал? Я тебе там припрятал последнюю шоколадку, их немного было. — Да, к сожалению, шоколад по большей части не пережил столько времени без кондиционеров и холодильников, удалось найти всего несколько плиток в приличном состоянии, не опасном для здоровья, — вздыхает Мэдисон. — Хотя и это невероятная удача. Давай, ешь и поехали. У меня на сегодня большие планы. В прежние, допандемийные времена Ник не любил сладкого. Ну, не то чтобы активно не любил, просто был равнодушен. Потом стало и вовсе всё равно, что закинуть в себя, чтобы не умереть с голоду. Понятие вкуса еды практически исчезло, именно так, наверное, жили люди в средние века, глотая пресную кашу как топливо для организма. Но эта шоколадка почему-то кажется просто божественной. Возможно, из-за того, что она последняя — вряд ли им так повезёт ещё раз... Планы Мэдисон на сегодня — магазин стройматериалов в том самом торговом комплексе, откуда они накануне увели ходячих. Ехать от него до стадиона минут пять, не больше, но сначала нужно вынести доски из торгового зала, загрузить в машину, привезти, разгрузить — а потом повторить с десяток раз, поскольку в их фургон влезает не так уж много. Даже с учётом увеличившегося количества мужчин — примерно на полтора человека, поскольку Джоуи стукнуло только шестнадцать и он совсем мальчишка, хоть и рвётся помогать, — это не быстро и не легко. Зато теперь у них у всех появляется возможность обустроиться так, как хочется. На следующее утро Ник, кривясь от боли в перетруженных вчера мышцах, сколачивает первую стену для их с Троем комнаты. Само собой разумеется, они будут жить вместе — а как иначе? Не слишком далеко от входа, но на расстоянии от остальных: в конце концов, они собираются здесь, ну, не только спать, а и издавать разные звуки, которые лучше бы не слышать посторонним, особенно некоторым юным девам. Кэролайн Ника слегка смущает: она ровесница Алисии, но выглядит младше из-за невысокого роста и застенчивости. — Делай что считаешь нужным, — отмахивается Трой от вопроса, каким бы он хотел видеть их общее жилище. — Ты у нас мастер по строительству, а я лучше займусь тем, в чём разбираюсь. Надо успеть посадить хотя бы немного овощей, чтобы собрать урожай до зимы. — Хорошо, — кивает Ник. — Но в таком случае претензии не принимаются!