Приют для демона

Сонхва не было на протяжении месяца. Сан честно старался не впускать в голову тревожные мысли, придумывая разные варианты, по которым тот мог не появляться на сеансах, начиная от затяжного гриппа и заканчивая личными проблемами, что могут возникнуть у любого в самый неожиданный момент. Большим открытием стало возникшее на фоне этого чувство, что он безумно скучает по этому человеку. Сан никогда напрямую не задумывался о том, как относится к Сонхва, лишь точно мог сказать, что с ним было спокойно. Теперь же он с толикой ужаса приходил к пониманию, что Ёнсу был не единственным, к кому он успел привязаться в этом месте. Как к этому относиться — он не имел ни малейшего понятия, но способность избавляться от всех подобных чувств просто по щелчку пальцев была ему неподвластна, да и Сонхва стал слишком важен, чтобы хоть как-то постараться избавиться от этой привязанности. Если Ёнсу он воспринимал как младшего брата, которого нужно охранять от всех невзгод, то Сонхва был как старший, который не поскупится на жёсткие слова, чтобы вправить мозги, если это нужно, но обязательно придёт на помощь и поддержит в своей особой манере. Кабинет Ги Вона теперь занимал первое место в его личном рейтинге самых пугающих мест учебного крыла. Тот придерживался своей изначальной тактики поведения, в котором ведущая роль отдавалась запугиванию и давлению, и от этого психика Сана начинала трещать по швам, моля о помощи. Он знал, что спустя время сможет выработать иммунитет, благодаря которому чужой пристальный взгляд и пронизывающий шёпот больше не смогут оказывать на него такого сильного влияния, но этого ещё только предстояло дождаться. На их третьей встрече он погубил растение. Всего лишь зелёный стебель с несколькими крупными листьями в горшке, который, наверное, мало у кого бы вызвал хоть какие-то эмоции, но Сан, наблюдая, как под его взглядом эти листья сморщивались в неприглядные лоскуты, чернея по краям и желтея в середине, не мог избавиться от чувства, словно в этот самый момент что-то умирало внутри него самого. Он ощущал, как неведомая сила неслась по его венам, растекаясь чем-то жгучим и тёмным, но вместо обещанного Ги Воном восторга от обладания никому неподвластной мощью он не чувствовал ничего, кроме отвращения к самому себе и жалости к ни в чём неповинному цветку. — Вашей крови не будет достаточно, — наставлял его Ги Вон в последний воскресный вечер. — Кровь полукровки слишком ценный ресурс, от того ваш организм будет яро сопротивляться, даже если вы попытаетесь извлечь всего одну каплю. Наверное, уже успели заметить это на себе? Чем старше вы будете, тем сложнее станет этот процесс. Поэтому важно научиться контролировать свою силу, чтобы в нужный момент направить её на врага и стереть его в порошок. — Значит, это и есть моё великое предназначение? — с болью в голосе произнёс Сан, не сумев промолчать. — Убивать? — А вы мечтали о более высокой миссии? — вскинул брови Ги Вон. — Разве может быть что-то важнее, чем бороться со злом? Вы будете очищать мир от демонов, это и есть ваше главное предназначение. Сан хмыкнул. У них явно было разное понятие о том, что такое настоящее зло. Как же это лицемерно — кричать, как демоны заполонили мир, но при этом держать одного из них при себе, самого сильного и опасного, чтобы сделать из него личную зверушку, что будет кидаться на других по малейшей команде. И пусть сейчас способности Сана были слишком малы, он знал, какие страшные вещи он будет способен творить, когда станет старше, а его сила проснётся окончательно. Тогда Ги Вон выставил перед ним очередной ящик с одним большим пауком, и Сан все следующие несколько дней не мог забыть, каково это — когда по твоей вине обрывается чья-то жизнь. Ему даже не нужно было раскрывать глаза, достаточно было почувствовать, как-то существо упало замертво на дне ящика и больше не пошевелилось. Тогда он снова очень долго пялился в плитку душевой кабины, отстранённо размышляя о том, сколько ещё раз ему придётся уничтожить кого-то, чтобы это чудовищное ощущение стало привычным. В это воскресенье он пришёл к кабинету на пятом этаже скорее по привычке, чем в надежде увидеть Сонхва, но каково же было его удивление, когда дверь поддалась и он оказался внутри. Первым делом он кинул взгляд в угол кабинета, где стояла чужая фигура, и сразу же выдохнул с облегчением, борясь с порывом подбежать и коснуться старшего рукой, чтобы убедиться, что он действительно здесь. — Проходи, Сан, — пригласил его Сонхва, игнорируя приветствия, как делал с самой первой встречи. Он снова был в своей излюбленной чёрной толстовке и с лёгким беспорядком на голове, и Сан, если честно, уже даже не мог вспомнить, когда в последний раз видел его в официальной одежде. — Сонхва-щи, — нетерпеливо начал Сан, присаживаясь в кресло и дожидаясь, когда тот займёт своё привычное место напротив. — Вы в порядке? — Почему я должен быть не в порядке? — Вам ведь нездоровилось, поэтому мои сеансы были отменены. — Ах, ты об этом, — Сонхва замялся на долю секунды, но быстро вернул беспристрастное выражение лица. — Я не хочу лгать, Сан. Со мной всё было в порядке. Но мы оба должны сделать вид, будто ты об этом не знаешь. Сан нахмурил лоб, но не стал ничего говорить, надеясь, что Сонхва объяснит всё сам. — Ги Вон не хотел, чтобы у тебя были сеансы в прошлом месяце. К сожалению, моя позиция далека от главенствующей, чтобы моё мнение стал кто-то слушать, но, если тебе интересно, я был против. Я должен спросить… — Сонхва-щи, — перебил его Сан, решая задать давно волнующий вопрос прямо в лоб. — Вы знали? Знали о том, кто я? На кабинет опустилось молчание. Больше не было нужды ждать, когда будет озвучен ответ на его вопрос. В этой тишине он уже читался ярко и чётко. — Вы знали с самого начала? И снова тишина дала все ответы. Сан хотел разозлиться на Сонхва, хотел накричать, но знал, что это было глупо. Пусть он не мог сказать, что хорошо знает Сонхва, но его сведений было достаточно, чтобы понимать, что тот не стал бы молчать просто так, потому что ему хотелось самому. Везде крылись свои причины. В конце концов он сам не всегда бывает честен, так разве он имеет права требовать этого от других? — Полагаю, Ги Вон всё же раскрыл все карты, — нарушил тишину Сонхва. — Ты злишься. — Вовсе нет. — Это не было вопросом, Сан. Чёрт бы побрал этого Пак Сонхва. Его невозможно обмануть, даже если сидеть с непроницаемым лицом. — Да, я злюсь, — признался Сан. — Но не на вас. На вас, конечно, тоже, но куда в меньшей степени. Сонхва позволил себе крошечную улыбку, от которой внутренности Сана вдруг обдало приятным теплом. Это действовало успокаивающе и обнадёживало, хоть и объяснить этот процесс логически было задачей повышенной сложности. — Давай, Сан, — приободрил его Сонхва. — Расскажи мне всё. Уверен, у тебя много накопилось за такое долгое время. И Сан начал рассказывать. В один миг все те барьеры, которые он сам же и строил вокруг себя, не желая делиться тем, что его беспокоило, рухнули от одной лишь ободряющей улыбки напротив. Он описал все свои встречи с Ги Воном, рассказал о разговорах с Ёнсу, похвастался новой кличкой своей кошки, которая была придумана так глупо и всего за несколько секунд. Рассказал, как долго он не мог нормально есть без того, чтобы потом в очередной раз не склониться над унитазом возле столовой и не выблевать содержимое своего желудка. Сан говорил так долго, прерываясь лишь на быстрые вдохи между словами, что ему стоило больших трудов, чтобы не начать захлёбываться собственной речью. Он не делал ни единой паузы, не давая возможности Сонхва вставить хоть одно слово, потому что не нуждался в этом. Он не хотел слышать слова поддержки, он просто хотел, чтобы его выслушали, только это было важно. Он наконец-то поделился своими страхами, которые плели вокруг него тугую паутину и заматывали в ловушку, чтобы не позволить сбежать. Кажется, где-то между он даже взболтнул о том, как сильно скучал, но у него не было времени смущаться, потому что осталось ещё слишком много не озвученной боли, и его не остановило даже то, что щёки начали предательски гореть от сорвавшихся слов, которые он точно хотел спрятать глубоко внутри. Когда Сан, наконец, закончил, он ощутил невероятное облегчение вперемешку с чувством стыда от того, что сказал много лишнего. Но разве это имело хоть какое-то значение теперь, когда все слова уже были озвучены и их нельзя вернуть? — Спасибо, — сказал вдруг Сонхва, заставив Сана перевести взгляд от своих ладоней, на которых он был сосредоточен всё это время, чтобы увидеть чужой сияющий взгляд. — За что? — За то, что наконец-то открылся мне полностью. Впервые за всё время, что я тебя знаю. Сан не знал, что можно сказать. Казалось, в течение всего часа, отведённого на их встречу, он рассказал абсолютно всё, что копилось в голове. Что он точно не собирался описывать, так это то, какое тепло разлилось внутри после услышанных слов и как приятно ему было наблюдать за новой для себя эмоцией на почти всегда беспристрастном лице Сонхва. — Спасибо, что позволили открыться. Они дали тишине опуститься на них на несколько долгих мгновений, пронизанных взаимными взглядами, полными благодарности. — Тебе пора, — произнёс Сонхва, бросая быстрый взгляд на часы. — Жаль, что твои занятия с наставником будут проходить сразу после наших встреч, но не позволяй ему забраться слишком глубоко в свою голову. Что бы не происходило. Хоть тот огромный прилив воодушевления, который Сан сейчас испытывал, помогал ему чувствовать себя легко и безопасно, он знал, что эта иллюзия развеется сразу же, как только он переступит порог изумрудного кабинета. Но сейчас, пока он чувствовал себя так хорошо, он хотел продлить это настолько, насколько сможет. — И сотри с лица эту глупую улыбку, — проворчал Сонхва. — Никто не должен знать, что ты выходишь отсюда с хорошим настроением. — Хорошо, Сонхва-щи, — кивнул Сан, даже не пытаясь придать своему лицу отстранённое выражение. Скоро эта улыбка сползёт сама по себе, так зачем зря стараться? Кабинет он покидал с небывалым чувством лёгкости, даже не заметив, каким встревоженным взглядом провожал его Сонхва до самого выхода. От дневной июльской жары не могли спасти даже густые кроны деревьев, под которыми прятались Сан и Ёнсу, решив провести послеобеденный перерыв в лесной глуши вместе со своей усатой любимицей. Афина уже давно перестала походить на бездомного котёнка, превратившись в грациозную красавицу с густой и блестящей шерстью, и Сан не мог не испытывать гордости, зная, что она стала такой именно благодаря ему. Неизвестно, что могло бы с ней случиться, не наткнись он однажды на дрожащего от голода котёнка и не начни таскать ей еду. Возможно, она бы убежала в сторону города и нашла убежище в чужих ласковых руках, или продолжила бы скитаться по тёмным закоулкам лесной полосы, питаясь пойманной добычей. О более худших вариантах развития событий он думать не собирался, да и не видел в этом смысла. Поводов для тревоги было достаточно и без фальшивых сюжетов. — Вот тебе и семнадцать, — Ёнсу размахивал листочком, наблюдая, как Афина пытается подцепить его лапой. — Чувствуешь себя взрослее? — Чувствую только усталость, — ответил Сан, складывая руки на землю и укладывая на них голову. Он утешал себя мыслями о скором дожде, который обещали тяжёлые тучи, зависнувшие в небе совсем рядом с территорией. Если им повезёт, они застанут спасительную прохладу уже очень скоро. — Не хочу думать о следующем воскресенье. — Смотри на вещи позитивнее. Да, Ги Вон снова будет зверствовать, зато ты сможешь поговорить с Уёном, когда пойдёшь к Сонхва. И правда. Любое воскресенье после начала занятий с наставником теперь было самым противоречивым днём недели. С одной стороны беседы с Сонхва, который в завершении почти каждого сеанса устраивал для него созвоны с лучшим другом, за что Сан начал ценить этого человека ещё больше. С другой после их завершения происходил один и тот же сценарий в том самом проклятом кабинете, после которого он выходил совершенно опустошённый и с тяжёлым грузом из дурных мыслей. — Знаешь, чего я боюсь? — вяло проговорил он, слегка отрывая голову от рук. — Он начал таскать мне мелких грызунов, не слезая с меня до тех пор, пока я не разделаюсь с ними. Но он ведь не остановится на этом, я точно знаю. Кто станет следующим? Что, если однажды мне придётся убить человека? — Сан, — Ёнсу оторвался от своей игры с Афиной, кидая листик куда-то в сторону и сгребая кошку на руки. — Нельзя ничего знать заранее, так же, как и нет смысла беспокоиться о том, что ещё произошло. Ты сам учил меня этому. Я боюсь думать о том, какие испытания тебе ещё подкинет этот психопат, поэтому прошу тебя сосредоточиться только на том, что через два года ты будешь свободен. Это ведь твоя главная цель, разве нет? Ещё два года поиграть по их правилам — и ты сможешь забыть весь этот кошмар. Да, не сразу, но… — Наша цель. — Что? Сан нахмурился от услышанной формулировки. — Наша цель, Ёнсу. Я покину это место только вместе с тобой. Ёнсу замялся, отвлекаясь на то, чтобы поудобнее перехватить мурчащую Афину, которая никак не желала сидеть спокойно и толкалась головой в его подбородок. — Прости, — сказал он наконец. — Наверное, мне всё ещё с трудом верится, что я смогу дойти до конца. — Выкинь эти мысли из своей башки, — лениво пробормотал Сан, находя более удобное положение и не показывая, какой болью отдались в грудной клетке чужие слова. Не хватало ещё, чтобы Ёнсу снова замкнулся в себе, когда он только начал возвращаться к чему-то, хотя бы отдалённо похожему на его прежнее состояние. — Я уже пообещал Уёну познакомить его с тобой, когда мы выберемся. — Ну раз ты пообещал Уёну, то я просто обязан дожить до выпуска, — фыркнул Ёнсу. — Он же от тебя не отстанет. Дожить. Не дождаться выпуска, а именно дожить. Становилось жутко от того, насколько спокойно они воспринимали это выражение, не считая его чем-то неправильным. — Ёнсу, — промычал Сан, слишком обессиленный даже для того, чтобы просто повернуть голову в сторону собеседника. — Почему ты меня не боишься? Этот вопрос беспокоил его ещё с тех самых пор, как вскрылась правда о его происхождении. Он не скрывал характер своих занятий с Ги Воном, потому что Ёнсу взял привычку наседать до тех пор, пока Сан не расколется. Он избегал лишь детальных подробностей, чтобы не шокировать и без того перепуганного друга. Сначала Сан думал, что перепуганного из-за него, но позже понял, что причиной такой реакции были жестокие методы наставника и ничто другое. На все рассказы о том, как ему пришлось оборвать жизнь очередной мелкой живности, будь то насекомое или крохотная полевая мышь, Ёнсу реагировал стойко и ничем не показывал, что ему неприятно находиться с ним рядом. Такая стойкость напрягала. Да, Сан был заложником ситуации, он понимал это, но от знания такого факта менее тошно от самого себя не становилось. После каждого занятия он до самого ужина стоял под душем, натирая себя до красноты, будто это могло помочь избавиться от мерзкого ощущения, скапливающегося под кожей. Будто таким образом он мог избавиться от невидимого клейма убийцы, и Сана не волновало, что ставшие им жертвы ещё не тянули на то, чтобы он мог считать себя палачом. Худшее ещё впереди, он знал это. Знал и боялся, что таким образом не дотянет до выпуска лишь потому, что свихнётся. Он прятал за притворством всё то тёмное, что оседало в голове, старясь не думать слишком много, но эти мысли расползались сами, отравляя те жалкие остатки здравого смысла, которые в скором времени грозили исчезнуть навсегда. — Бояться тебя? Разве у меня есть на это причины? Сан всё же пересилил себя, напрягая сопротивляющиеся мышцы и отрывая голову от земли, чтобы взглянуть в лицо Ёнсу. — Ты мой друг, Сан, и ничто это не изменит. И мне плевать, что тебе приходится делать. Что бы с тобой не произошло на очередном занятии, я не изменю своего мнения. Не заставляй меня снова повторять те сопливые слова о том, сколько всего ты делаешь для меня, чтобы моя жизнь здесь не была похожа на ад. И я уж точно не собираюсь бояться того, кто сейчас лежит передо мной и даже не подозревает, что его лицо заляпано землёй. Выглядишь до ужаса нелепо, кстати говоря. Сан поспешно вскочил, начиная елозить руками по лицу и тут же падая обратно, спотыкаясь о камень позади и приземляясь прямо на задницу. — Вот он, самый страшный монстр, гроза демонов, — зафыркал Ёнсу, начиная дрожать всем телом от сотрясающего его смеха. — Завались, — буркнул Сан сквозь улыбку. — Больно, вообще-то. Он и сам начал тихонько смеяться со своей неуклюжести, позволяя звукам их смеха отвлечь от непрошенных мыслей, как вдруг что-то заставило его тело напрячься и замереть на месте. Он ещё сам не понял, что произошло, но уже стремительно встал перед Ёнсу, вглядываясь в чащу деревьев. — Сан… — робко позвал его Ёнсу, но Сан в быстром жесте прижал палец к губам, прося замолчать. Он не видел ничего подозрительного, но чувствовал, что что-то не так. Кто-то приближался. Он мог поклясться, что чувствовал неизвестную сущность где-то здесь, совсем рядом. Хруст веток под ногами подтвердил догадку. За спиной вскочил Ёнсу, в то время как сбоку, среди деревьев, показалась фигура в чёрном. Сан уже приготовился рвануть и почти успел вцепиться в руку стоящего рядом друга, как тут же выдохнул с облегчением, узнавая в человеке Сонхва. — Не спеши радоваться, — мрачно произнёс тот, подходя ближе и стягивая с головы капюшон толстовки. — Вам нужно уходить, и как можно скорее. — В чём дело? — Сан нервно облизнул губы, оставляя все всплывшие в голове вопросы на потом и задавая только один, самый важный. Ёнсу поспешно опустил Афину на землю, но та не собиралась уходить, начиная виться вокруг его ног, выпрашивая ещё ласки. — Один из учеников пропал, — объяснил Сонхва, бросая быстрый взгляд на кошку. — Всё руководство школы собирается на осмотр территории, и ты сам понимаешь, что может произойти, если они наткнутся на вас двоих. Пока что они в корпусах, но скоро пойдут наружу. Поэтому вы оба берёте ноги в руки и уходите отсюда спокойным медленным шагом, не вызывая никаких подозрений. И по одному. Сан быстро обернулся к Ёнсу, кивая ему, чтобы тот шёл первым. — Афина не хочет уходить, — пролепетал он. — Я позабочусь об этом, — заверил его Сан, глядя на побледневшее лицо. — Иди. Когда чужая фигура скрылась за деревьями, Сану стало чуть спокойнее. По крайней мере, если он не успеет уйти сам, Ёнсу ничего не грозит. — Пойдёшь через несколько минут, — бросил Сонхва. — Кто пропал? — О Дживон, — Сан похолодел, услышав знакомое имя. — Знаешь его? — Знаю, — выдавил он, не в силах справиться с дурным предчувствием. — Не думай о постороннем. Сейчас не лучшее время. Сан был согласен с этим. Сейчас его первостепенной задачей было заставить Афину убежать за территорию, чтобы никто не мог наткнуться на неё здесь. Он торопливо взял её на руки и подошёл к забору, протискивая тело кошки через прутья и возвращая на землю с другой стороны, но так шустро юркнула обратно, принимаясь тереться об его ноги. Сан испустил разочарованный вздох. — Чёрт возьми, Афина… Сонхва вдруг резко присел, взглянув на кошку исподлобья. Сана полоснуло чувством чего-то необъяснимого, но уже знакомого. Он замер, пытаясь понять, что это было, но уже вскоре переключил внимание на быстро убегающую в сторону забора кошку. Пролезая между прутьями, она, не оглядываясь, засеменила дальше, пока не стал виден только её покачивающийся хвост. — И ты назвал её в честь богини мудрости, серьёзно? — съязвил Сонхва, поднимаясь с колен. — Что только что произошло? — пробормотал Сан, не уверенный в том, кому он задал этот вопрос — Сонхва или самому себе. Десятки волнующих мыслей стучались в голове, требуя выпустить их наружу, но Сан только пялился в пространство перед собой, прокручивая последние моменты перед глазами и связывая их со своими ощущениями. — Тебе пора идти. Сонхва мягко подтолкнул его в плечо, направляя в сторону тропы, ведущей из леса на открытую территорию. Сан автоматически переставлял ноги, двигаясь по давно заученному маршруту, но замер почти у самого выхода, как вкопанный, оборачиваясь в сторону чужой фигуры. — Сонхва-щи, — произнёс он, нахмурившись. — Как вы узнали, что я здесь? — Тебе нужно уходить. Сан не сдвинулся с места. Рациональная часть его сознания почти заставила его сделать следующий шаг, но сейчас она была куда слабее той, что требовала получить ответы на вопросы прямо сейчас. Чувство опасности притупилось и покинуло его так же быстро, как ещё минуту назад улепётывала его кошка за пределы территории, даже не обернувшись напоследок, как делала это всегда. Как же странно… — Догадался, — неохотно ответил Сонхва, заметив, что тот не торопился уходить. — Я серьёзно, Сан, если ты не пойдёшь прямо сейчас… — Сонхва, — выдохнул Сан. — Кто ты такой? Солнечные лучи, пронизывающие ветви деревьев и падающие на островки земли то тут, то там, вдруг исчезли, прячась за плотными грозовыми тучами, которые успели подкрасться уже совсем близко. Сан всем сердцем любил грозовое небо, но даже это не сподвигло его оторвать взгляда от мрачного лица в нескольких шагах напротив, глаза на котором вдруг стали казаться куда темнее, чем он привык их видеть. — Сан, — сталью чужого голоса можно было резать даже камни. — Прошу тебя, уходи. — Но… — Не вынуждай меня применять силу, — прошипел Сонхва, подбираясь совсем близко. — Уходи. Сейчас же. Сана захлестнуло невидимой волной чужого гнева, которая, наконец, заставила его резко развернуться и пойти в сторону зданий. Он шёл слишком быстро, едва успевая переставлять ноги, словно что-то незримое подталкивало его в спину и запрещало оборачиваться и замедляться хоть на секунду. Это ощущение спало только тогда, когда он зашёл в корпус и свернул в сторону лестниц, чтобы добраться до нужного этажа. Залетев в комнату, он громко хлопнул дверью и прижался к ней спиной, медленно сползая вниз и восстанавливая дыхание. — Ёнсу, — выпалил он, глядя на подскочившего друга широко раскрытыми глазами и выдерживая паузу, чтобы осмелиться произнести следующие слова. — Я думаю, что Сонхва — демон. Заставить себя переступить порог кабинета сегодня было настолько сложно, как не было ещё никогда. Опустив голову, он тяжело двигался к знакомому креслу, которое вдруг стало казаться неуютным; Сан вдруг представил, как он садится в него, и откуда ни возьмись в воздух взмывают тяжёлые звенящие цепи, заматывая всё его тело и оставляя тлеть его здесь навечно, пока школа не рухнет, забирая за собой его прах куда-то глубоко под землю. Он чувствовал напряжение, повисшее между ними, с первой же секунды. Такое осязаемое, что его можно было коснуться руками и сжать в чуть подрагивающих ладонях. Он не поднимал головы, медленно делая шаг за шагом. И когда этот кабинет стал таким огромным? Неужели здесь всегда было так много лишнего места? Тёмный взгляд из-под ресниц пристально рассматривал его на пути к столу, единственному препятствию между ними. Сила взгляда была такой материальной, что Сан бы не удивился, окажись вдруг, что он способен перемещать предметы в пространстве. Если его догадки верны, этот взгляд может куда большее. Наверное, именно поэтому он, сам того не осознавая, до сих пор не осмелился поднять свой. Сан, наконец, приземлился в кресло, держа спину неестественно ровно, будто к его позвоночнику привязали длинный прямой шест. — О Дживона нашли? — нарушил он тишину, опасаясь, что если не сделает этого первым, то точно начнёт сходить с ума от окутавшей их атмосферы. — Нашли, — лаконично ответил Сонхва. — И что с ним? Его слова звучали сумбурно. Со стороны могло показаться, будто он не особо заинтересован в ответе, лишь пытается заполнить давящую на них тишину хоть чем-то. Сан и сам не смог бы сказать, как это было на самом деле. Сонхва молчал, но Сан услышал, как тяжело он выдохнул. — Так не пойдёт, — бросил он. — Я не собираюсь отвечать на твои вопросы, пока ты не проявишь ко мне хоть немного уважения и не поднимешь свою голову. Я прямо перед тобой, если ты всё ещё не знаешь. Сан колебался. Фраза подействовала, как отрезвляющая пощёчина, но он дал себе ещё несколько долгих секунд, прежде чем переместить взгляд выше, и ещё выше, пока перед глазами не встало мрачное лицо Сонхва, чуть склонённое вбок. — Надо же, — хмыкнул тот без тени радости. — Смотришь в мои глаза уже несколько секунд и до сих пор сидишь тут, живой и невредимый. Ожидал чего-то иного? Если бы он знал. Не случилось ничего, что могло бы в один миг перечеркнуть всё отношение Сонхва к нему. Вот только те отдельные кусочки паззла, которые долго копились в его памяти, наконец начали собираться в целую картинку, позволяя угадать общий смысл даже без значимых фрагментов. То странное ощущение рядом с Сонхва, что преследовало его на каждом сеансе и которое он никогда не замечал в присутствии любого другого человека. Моменты, когда от одного только брошенного взгляда вся его сущность, готовая рвать и метать в неконтролируемом приступе злости, затихала по безмолвной команде. Неясные потоки чуждого, потустороннего, от которых по коже разливалось нечто прохладное и будоражащее сознание, что невозможно было увидеть глазами, но можно было легко почувствовать на уровне интуиции. И ещё кое-что. Этот взгляд, пронзительный и волнующий, на дне которого плескалось что-то тёмное и опасное. Взгляд, столкнувшись с которым было безумно сложно удержаться и не выложить всё, что у тебя на уме, словно его мысли были тонкими пластинами железа перед огромной стеной магнита. Взгляд, которому он, наверное, мог противостоять только из-за своей природы полукровки. — Давай, Сан, скажи это вслух, — голос на грани шёпота, пронизывающей до костей. — Настало время перевернуть последнюю карту. Правда была совсем рядом. Она почти попалась к нему в руки. Он чувствовал её на кончиках своих пальцев, боясь сделать лишнее движение и захлопнуть её в ловушку, потому что это значило, что ему вновь придётся признать то, о чём хотелось бы не знать вовсе. Так проще. Так больше шансов на сохранение рассудка. Так мир не станет на несколько тонов темнее, оставаясь где-то в середине градиента. — Ты — демон. Вот и всё. Сорвать пластырь, так об этом говорят? Лучше бы он чувствовал боль от потревоженной раны, чем тот сковывающий ужас, которым сейчас была объята каждая клеточка его тела. — Никаких больше Сонхва-щи, я полагаю? — чужое лицо искривилось в фальшивой усмешке, будто кто-то насильно потянул за кожу и решил приподнять уголки губ, но пальцы невыносимо тряслись и не могли сделать это аккуратно, создавая безобразную маску. — Что ж, можешь попробовать убить меня. Докажи, что не зря носишь звание лучшего ученика. Сделай то, что считается твоей главной целью. Или настолько боишься, что даже смотреть на меня теперь тошно? Тошно, но совсем от другого. Противоречивые мысли разъедали голову, копошились за стенками черепа, как мерзкий клубок червей после дождя. Тело не чувствовало опасности, но мозг говорил обратное. Все годы здесь не прошли бесследно. Одни и те же слова, заученные на тысячу раз, гремели в ушах, оставляя после себя оглушительный звон. Демоны — зло. Они приносят только смерть и разрушения. Не знают о пощаде, не умеют чувствовать. При столкновении с ними может быть только два пути: растерзать или быть растерзанным. Другого не дано. Но кто же тогда Сан? Разве он не должен растерзать самого себя? Если нет других исходов, то почему он стал исключением? И Пак Сонхва. Тот самый Сонхва, который тащил на себе его неспособное нормально двигаться тело, чтобы уложить в кровать и убедиться, что он заснул. Тот самый Сонхва, который неизвестно сколько времени простоял в тёмном коридоре, только чтобы увидеть, как Сан равнодушно скользнёт по нему взглядом и пройдёт мимо. Тот самый Сонхва, скрывающий эмоции, но всё же проявляющий такое очевидное беспокойство. Сан не знал, до каких высот нужно оттачивать своё мастерство, чтобы научиться так искусно притворяться. Сан точно знал: он ни единой частицей всего своего существа не верил, что это было притворством. — Я не понимаю, — растерянность, которой был пропитан его голос, повисла вокруг них, едва ли разбавляя прежнее напряжение. — Демоны не владеют человеческими эмоциями. Они понимают их на базовом уровне, копируют, чтобы подражать, но не испытывают на самом деле. — Ох, правда? — Сан на миг даже забыл, с кем имеет дело, недовольный тем, что ему не позволили договорить. — Здорово, наверное, изучать демонов по книгам, которые были написаны охотниками. Там, конечно же, будет самая точная информация. Вот и начал проявляться настоящий Сонхва. Неприкрытый сарказм, насмешливый взгляд из-под ресниц, что словно издевался над ним, будто Сан был несмышлёным ребёнком; расслабленное тело, откинутое на спинку кресла, в противовес вытянутому по линейке Сану — всё это громко кричало о том, кто из них сейчас находился в своей стихии, а кто мечтал о том, чтобы иметь возможность навсегда стереть себе память и начать с чистого листа, ведь куда проще родиться уже в кошмаре, чем быть вынужденным оказаться в нём не по своей воле. — Люди жить не могут без стереотипов, не замечал? Носишь очки — заучка. Плачешь — слабак. Одна страна нападает на другую — значит, виновата вся нация, ведь все они жестокие ублюдки и враги. Вот только везде бывают свои исключения, и их куда больше, чем может показаться на первый взгляд. Если на тебя нападёт бешеная собака, ты возненавидишь всех животных? Или, может, просто станешь осторожнее? Конечно, куда проще держать в своей голове только ту информацию, которую тебе вдалбливают с детства, но оглянись вокруг, Сан, и скажи мне: такой ли я на самом деле бесчувственный монстр? Всё это было чертовски неправильно. Сан терялся в своих мыслях, петляя между и пытаясь отыскать здравый смысл на задворках сознания, но тот испуганно сжимался в закоулках, находясь в смятении из-за треска разрушаемых шаблонов. Как же, чёрт возьми, сложно. — Не стану врать, большинство демонов действительно опасны и внушают такой страх, что ты предпочтёшь до конца своей жизни остаться один на один с Ги Воном, лишь бы никогда больше не приближаться к ним. Мало кто из нас чувствует на самом деле. Демоническая сущность устроена так, что отторгает всё присущее человеку и ставит в приоритет выживание, но исключения есть везде. Одно из них находится прямо перед тобой. Сан начал выбираться из своего ступора. Желание докопаться до правды раздирало его своими кривыми когтями, вставая на передний план и перекрывая всё остальное. — Разве это возможно? У демонов ведь нет… — Души? — Сонхва изогнул бровь, кидая на него откровенно смеющийся взгляд. — А что такое душа, Сан? Ты видел её? Может, касался когда-то? Смешно слушать все эти напыщенные речи о чистоте человеческой души, но стоит только спросить о том, что это такое — как все сразу затыкаются, не в силах подобрать точных слов для описания. Это не то, что можно увидеть глазами, и не нужно делать таких смелых заявлений, решая, у кого она есть, а у кого нет. Это уж точно не в твоей компетенции. Он ощутил, как волна горячего стыда разливается по телу, затрагивая даже самые потаённые уголки сознания. Идиот. Какой же он идиот. Возомнил, что знает о демонах всё, пытаясь отрицать слова того, кто им является. Чуть ли не дрожал от страха перед тем, кто столько времени помогал ему и делал всё, чтобы Сан не чувствовал себя совсем потерянным. Придумал у себя в голове леденящие воображение сценарии, руководствуясь теми знаниями, что получал от людей здесь, но даже не задумался на минуту, насколько страшными были эти люди. — Прости, — выдавил он приглушённо, не заморачиваясь над уважительными обращениями. Какая уже, к чёрту, разница. Эта грань между ними давно стёрлась. — Не могу, — невозмутимо ответил Сонхва. — У меня же нет души, откуда взяться таким невиданным способностям. Молниеносное движение головы, чтобы, наконец, перестать прятаться и посмотреть в глаза, прямо и открыто. Страха больше не осталось, он испарился, сменяясь спокойствием. Стоило ему заметить тень улыбки на чужом лице, как тут же вернулось чувство комфорта, позволяя, наконец, расслабить окаменевшие мышцы спины и медленно утонуть в мягком кресле. Воображение больше не рисовало сковывающие цепи, и он, наконец, позволил себе спокойно вздохнуть. — То, как я могу легко успокоиться в твоём присутствии, — начал он, еле сдерживая себя, чтобы не вывалить все свои вопросы сразу сплошным неразборчивым потоком. — Это ведь не только моё самовнушение? — Давай ты будешь спрашивать только то, на что действительно не знаешь ответа, — Сонхва вернул себе тот непринуждённый тон, который обычно использовал во время их сеансов, если их ещё можно было называть таковыми. — Время поджимает. Сан метнул взгляд на часы. И правда, оставалось совсем ничего, каких-то жалких пятнадцать минут. Хотелось выругаться из-за своей тупости, ведь не будь он таким безмозглым идиотом, то не стал бы трястись столько времени перед дверью кабинета, боясь зайти внутрь и теряя ценные минуты из-за глупого опоздания. — Тогда расскажи мне больше о таких, как ты. Четвёртый ранг, да? Я знаю, что низшие демоны наименее опасны, они, по большей части, живут как обычные люди, но… — Сан, — прервал его Сонхва, наклоняясь вперёд. — Ты уже не прав. Сан застыл в замешательстве, пытаясь понять, где ошибся. Он мог наизусть пересказать весь пройденный курс демонологии, а подробная схема деления демонов на ранги с детальными отличиями одного типа от другого висела у него над кроватью несколько месяцев и настолько отпечаталась в памяти, что он мог нарисовать её с закрытыми глазами. Внизу схемы шло описание низших демонов, четвёртого и третьего рангов. К четвёртому относились демоны, которые, на самом деле, были почти обычными людьми. Такие не интересуют охотников, они не могут нанести реального ущерба в силу отсутствия у них каких-либо выдающихся способностей. Если верить книгам, это — единственный тип, способный на чувства. Сан потому и решил, что Сонхва относился к четвертому типу, хоть и терзался сомнениями, ощущая, что его сила явно была куда выше. Пусть тот не показывал её явно, но в этом не было необходимости. Сан чувствовал его сущность на другом уровне. Третий ранг — самый распространённый. Низшие демоны, не знающие сожаления. Следуют инстинктам, идеально подражают человеческому поведению, способны забраться в голову и заставить делать то, что им нужно, подчиняя и контролируя. Казалось невозможным, чтобы Сонхва входил в их число, но, очевидно, Сану ещё многое предстояло узнать. — Третий? — Второй. Исключено. Разве такое возможно? Сан начал сомневаться, знает ли он о демонах хоть что-нибудь. Демоны среднего ранга. Второй тип. Жестокие монстры, которых бессмысленно молить о пощаде. Самые искусные лжецы и манипуляторы, которые умело расставляют свои сети, чтобы заманить добычу и обеспечить себе пищу. Любой опытный охотник сможет распознать их тёмную ауру издалека, вот только подобраться не получится, если демон не позволит этого сам. Он всегда заметит первым, и повезёт, если вдруг утратит интерес и переключится на другую жертву. Если нет — будет больно. Ужасно больно, до растерзанных связок от леденящих криков под звуки ломающихся костей и рвущихся сухожилий. — Они питаются ужасом, — прошептал Сан. — И им всегда мало. Пытают своих жертв до последнего удара сердца, чтобы высосать столько боли и страха, сколько возможно, и оставить истерзанные тела на съедение падальщикам. Пожалуйста, скажи мне, что ты не падальщик. — То есть тебя больше устраивает сценарий, где я измываюсь над людьми и наслаждаюсь их предсмертными хрипами, чем тот, где я жру растерзанные трупы? — Сонхва скривился, а Сан ощутил, как от живо представленной картины к горлу подкатила тошнота. — Может, я и тебя в свою ловушку поймал, и тебе осталось совсем немного времени, чтобы насладиться остатками жизни, прежде чем я начну резать тебя по кусочкам и слушать, как ты хнычешь и умоляешь остановиться? Ох, я бы послушал. — Сонхва! — Сану было совсем не смешно. Было жутко. Он вдруг почувствовал себя маленьким ребёнком, который случайно подсмотрел кадры из фильма ужасов, после чего каждый предмет вокруг начал казаться страшным чудовищем. Он даже не стыдился того, как дрогнул его голос в восклицании. Сонхва что, специально измывался над ним? Или его шутки всегда были настолько пугающими, просто Сан, не имея возможности узнать его настоящего, никогда их раньше не слышал? Да что там шутки, он и таких эмоций на вечно спокойном лице не видел ещё ни разу. — Я не падальщик. Но и людей не трогаю. Не все демоны среднего ранга одинаковы. Как ты уже знаешь, мы делимся на разные классы. Я принадлежу к тому, о котором охотники ещё не прознали и о которых нет ни слова в твоих учебниках, потому что мы не привлекаем внимания. Да и сложно это сделать, когда вас слишком мало. Я могу питаться страхом, болью и многими другими эмоциями, но мне это не нужно для выживания. Более того, если я переборщу, мне может снести крышу и я стану зависим. Стану тем, кого ты описал. — Переборщишь? — переспросил Сан, уже зная, что за этим последует. — Не думал же ты, что я никогда не пробовал? Сан открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но Сонхва одним лишь жестом заставил его замолчать. — Я утолю твоё любопытство, обещаю, но наше время закончилось. Сан разочарованно опустил голову. Вопросы в его голове вспыхивали яркими искрами, толкаясь и нарушая последовательность, в которой он хотел их озвучить. Их не стало меньше, наоборот, появились десятки других, волнующих ещё больше, чем прежние. Ужасно, что теперь ему придётся ждать целую неделю ради одного часа, за который он явно не успеет спросить даже малой части того, что так сильно будоражило разум. — Сан, — окликнул его Сонхва уже у двери. — Сегодня я мог напугать тебя некоторыми словами. Теперь моя очередь извиниться. — Всё нормально. Ты всё равно не пугаешь так, как то, что мне сейчас предстоит. Сан ещё несколько секунд постоял в проходе, смотря на Сонхва, прежде чем выйти. Дурное предчувствие накатило сразу же, как только он пересёк коридор и пошёл в другом направлении, позволяя ногам идти на автомате. Что-то должно произойти. Что-то ужасное. Непоправимое. Подойдя к нужному кабинету, он без стука прошёл внутрь, зная, что его уже ждут. На столе снова стояла клетка, накрытая тканью, и Сан даже не хотел думать о том, кого Ги Вон заставит его убить на этот раз. — Ближе, Чхве Сан. Мандраж стал сильнее. Тревога не подкрадывалась незаметно, она накрыла его с головой, ускоряя сердцебиение и заставляя покрыться холодным липким потом. Сан держал себя в руках, делая несколько шагов вперёд и замирая у края столешницы, незаметно стискивая ладони, чтобы те не начали вновь бесконтрольно дрожать. — Сегодня я приготовил для вас кое-что действительно особенное, — с холодной усмешкой объявил Ги Вон, проходя к столу, но так и не приземляясь в своё кресло. — Кое-что, благодаря чему вы, наконец, начнёте понимать, почему я так старательно пытаюсь донести до вас главную мысль уже не один год. Не озвучите её вслух? Капля пота скатилась по виску. Челюсть болела от того, как сильно он её сжимал. — Эмоции — наш главный враг? — Верно. И я очень надеюсь, что это занятие поможет вам понять, почему. Чужая рука без предупреждения сдёрнула ткань, и у Сана подкосились ноги. Нет. Нет. Нет. Нет! Он мечтал, молил все высшие силы, чтобы то, что он увидел, было страшной галлюцинацией, но знал, что это невозможно. Ёнсу предупреждал его. Сонхва предупреждал его. Он не слушал. Никого из них. И теперь, начисто позабыв о том, что нельзя показывать эмоций, он с застрявшим где-то на пути к горлу вскриком смотрел на дно клетки, в которой, озираясь круглыми от испуга глазами, сидела Афина.