***
Сидя в просторном кабинете популярной юридической компании, создавалось ощущение, будто весь мир замер на мгновение. Стены были украшены стильными картинами, а огромные окна пропускали мягкий дневной свет, который освещал изысканную мебель и строгие, но элегантные декорации. В воздухе витал запах свежесваренного кофе, от которого Чонина грозило в любой момент вырвать, и лёгкий аромат древесины. Чан, Чанбин и Чонин сидели напротив массивного стола, за которым расположился высокий мужчина с пронзительными глазами и серьёзным выражением лица. Директор Ким поглядывал на своих клиентов долгим изучающим взглядом, его присутствие внушало уважение и одновременно тревогу. В тишине кабинета было слышно лишь тихое тиканье настенных часов. Чонин, нервно посматривая на гипс, слышал, как его сердце бешено колотится. Он ловил на себе взгляды Чана и Чанбина, полные решимости и поддержки, и это немного успокаивало его. — Итак, вы хотите подать в суд на свою сестру, мистер Бан, и её мужа за жестокое обращение с ребёнком, в целях лишения её родительских прав. У вас практически нет доказательств, — начал он, осторожно подбирая слова. — Это будет сложное дело. Они приехали сюда через пару часов после того, как их покинул Джисон. Весь этот промежуток времени Чонин чувствовал себя словно на иголках, прокручивая в голове всё, что могло произойти. Воспоминания о доме, о том, как Дахён и Кихун обращались с ним, и о той жуткой ночи, когда он сбежал, не давали ему покоя. Чанбин сжал кулаки, стараясь держаться спокойно. — Да, — сказал он. — Мы понимаем, что у нас мало доказательств, но мы уверены, что сможем найти больше. Директор Ким внимательно слушал, его взгляд становился всё более пронзительным. Он был человеком, привыкшим к сложным делам, но понимал, что это дело требует особого внимания и осторожности. Любое неосторожно сказанное слово обернёт ситуацию против них и сможет выставить их злодеями ситуации. — Хорошо, у вас будет адвокат, — он улыбнулся краешком губ, — и мы возьмёмся за это дело. Однако, я настоятельно рекомендую оформить вам сейчас патронатное воспитание над Чонином с его согласия, — сказал Директор Ким, подчёркивая важность своих слов. — Иначе у суда будет больше вопросов к вам. Чан кивнул, понимая необходимость такого шага. Он чувствовал, как ответственность за жизнь Чонина давит на его плечи, но знал, что это правильное решение. — Мы согласны, — сказал он. — Как нам это сделать? Директор Ким улыбнулся, успокаивая их. — Я помогу вам с этим, — заверил он. — Мы подадим заявление в органы опеки, чтобы оформить временную опеку над Чонином. Это укрепит вашу позицию в суде и обеспечит его безопасность на время рассмотрения дела. Чонин посмотрел на Чана и Чанбина, видя их решимость и готовность бороться за него. В их глазах он читал не только любовь и заботу, но и железную волю, которая придавала ему сил. Он чувствовал, что наконец нашёл людей, которые действительно хотят помочь ему, и это наполняло его сердцем теплом и надеждой. — Я хочу остаться с вами, не хочу возвращаться домой. Директор Ким кивнул, удовлетворённый ответом мальчика. — Отлично, — сказал он. — Мы начнём с оформления документов для временной опеки. Это даст нам время для сбора доказательств и подготовки к суду. Сегодня же вечером вы сможете их забрать. Чонин почувствовал, как напряжение немного спало. Он знал, что впереди их ждёт сложная и длительная борьба, но теперь у него была поддержка, и это придавало ему уверенности. Он глубоко вздохнул, стараясь успокоить бешеный ритм своего сердца, и посмотрел на Чана и Чанбина с благодарностью. Вскоре кабинет снова опустел, оставив Директора Кима наедине с его мыслями и бумагами. В воздухе ещё витали остатки недавних разговоров, и тишина казалась более насыщенной после эмоционального обмена. Через некоторое время дверь снова открылась, и в кабинет вошёл Джисон, выглядящий немного уставшим. Стоило ему только сесть на мягкий диванчик, как Директор Ким поднялся и протянул ему папку с документами. — Вот тебе новый кейс, — сказал он, его голос был серьёзным, но тон уважительным. Джисон удивлённо глянул на знакомые имена и замедлил движение, когда рука коснулась папки. — Подождите, но… я не могу взять это дело, — сказал он, смущённо поднимая взгляд на Директора Кима. — Почему же? — спросил Ким, подняв брови в ожидании объяснения. — Я знаком с этими людьми, — начал объяснять Джисон. — Не с ребёнком, но с его… практически опекунами. Директор Ким задумался на мгновение, а затем сделал вывод: — Работать тебе надо с ребёнком, — подтвердил он, его голос был твердым, но в то же время понимающим. — Почему доктор Ли не может взяться за это дело? — спросил Джисон, проявляя интерес. — Она уходит в декретный отпуск, — ответил Директор Ким, уточняя ситуацию. — Остальные не подходят для этой работы. У них нет опыта общения с подростками. Остаешься только ты. Не нарушать этических правил, думаю, тебе хватит сообразительности. — Конечно, — согласился Джисон, признавая, что у него нет другого выбора. Он опустил голову, глядя на адвоката, который должен будет вести дело. По спине пробежал табун мурашек, когда он увидел имя Ким Сынмина. — Вот же чёрт… — Кхм, прошу прощения? — переспросил директор. — Это я не вам… в смысле, дело тяжелое, сами понимаете… Извините, я уже ухожу, — отреагировал Джисон, пытаясь быстро выбраться из этой неловкой ситуации, выбежал за дверь, доставая телефон и набирая сообщение.Сообщение • 12:14
Вы: Тебе дали дело, поздравляю, облажаешься, собственноручно голову откручу.
Господин Сынмо: Ты даже точку поставил…Вы: Я не шучу.
***
На кухне, освещённой тусклым светом ночника, сидел Чан, считая телефонные гудки, как монотонный отсчёт времени, пока на третий раз отбивающий вызовы не соизволил поднять трубку. — Да? — раздражённо спросил сонный, хриплый от сна голос. — Оу. Я разбудил? — спросил Чан, слыша в трубке нотки недовольства. — Естественно ты разбудил. — Уже двенадцать, я как-то не чувствую сожаления за это, — заметил Чан, глядя на часы на стене, которые медленно тикали. — Чувствовал бы, если бы заснул пару часов назад, — буркнул человек по ту сторону телефона. — Слушай, Хёнджин… — Ох, нет, сразу нет, я знаю эту формулировку вопроса, — прервал его Хёнджин, протяжно выдыхая. На фоне его голоса раздались приглушённые звуки, будто что-то загрохотало в комнате рядом. — Не отходи от телефона! Мне нужна твоя помощь, выслушай! И Бан начал рассказывать лишь самые необходимые детали, чтобы Хёнджин мог понять, что происходит. — Ну, не знаю… — после всего услышанного ответил Хван. — Давай, светани своим красным личиком, чтобы люди знали, что ты жив, — настаивал Чан, с трудом сдерживая беспокойство в голосе. — И что мне за это будет? — Наш шеф разрабатывает новое десертное меню. В следующий раз, когда приду проверять, жив ли ты, принесу на пробу, — ответил Чан, улыбаясь, пытаясь сделать ситуацию немного легче. — Ты умеешь уговаривать, — послышался смех в трубке. — Ладно, договорились. Жду тебя с десертами. Чан, чувствуя облегчение, отключил телефон и обернулся к Чанбину и Чонину с выражением облегчения на лице. — Так, а теперь вы к Феликсу, — указывает на них Чан, — а я за документами.***
Хёнджин действительно не хотел никуда ехать. Он не выходил из дома уже, наверное, около недели и предпочёл бы ещё столько же не высовываться на улицу. Но Бан Чан умел уговаривать. А может всё дело было в его слишком большой любви к десертам из ресторана Со, которые ему привозил Чан раз в одну две недели, дабы проверить его состояние. Он никогда не видел шефа ресторана, хотя много слышал от Чанбина, что это миленький парень, похожий на солнышко. Но Бин склонен всё преувеличивать, поэтому Хёнджин особо ему и не верил. Сейчас, разъезжая на своей дорогущей Bentley и направляясь к родному городу, Хёнджин размышлял над всем этим. Будь это больница в Сеуле, Хёнджин ни за что бы туда не поехал. Для него порой выйти из дома и сходить в магазин уже было сложной задачей, потому что его могли поджидать папарацци, интересующиеся его пропажей. Как же так, знаменитый художник Кадмий пропал из всех соцсетей? Кроме того, что он был действительно хорошим популярным художником, он прославился ещё и красивой внешностью, что порой интересовало людей куда больше, чем его творчество. Его Bentley мягко урчал, поглощая километры шоссе. За окнами пролетали пейзажи: зелёные поля, перемежающиеся небольшими рощами, и редкие, уютные домики. Пробки удлиняли путь, добавляя нервозности к и так напряжённой поездке. Он задумчиво вглядывался в дорогу, думая о том, как сложно ему будет войти в больницу, заполненную чужими любопытными взглядами. Воспоминания нахлынули на Хёнджина. Он помнил улицы своего родного города, знакомые места, где они с друзьями когда-то гуляли. Эти мысли слегка успокаивали, возвращая в те времена, когда жизнь была проще и понятнее. Теперь же всё изменилось. Он стал знаменитым, и слава, с одной стороны, открывала новые возможности, а с другой — превращала его жизнь в квест, где за каждым углом подстерегали новые испытания. Приближаясь к больнице, Хёнджин остановился на светофоре и вздохнул. Впереди виднелось здание больницы: большое, белое, с длинными коридорами и множеством дверей. Он чувствовал себя словно перед экзаменом, зная, что его ждёт непростая задача. Но мысль о том, что Чан и Чанбин доверились ему, придавала сил. Когда светофор загорелся зелёным, он тронулся с места и направился к парковке больницы. Спускаясь с машины, Хёнджин поправил свои красные волосы, взглянул на своё отражение в зеркале и подмигнул отражению, стараясь придать себе уверенности. Оглядываясь вокруг, Хёнджин спешил к клинике. Его шаги эхом разносились по пустынной парковке. Он обошёл машину скорой помощи, стоящую у входа, и зашёл через травмпункт в здание. В воздухе витал характерный запах антисептиков и медикаментов, смешанный с лёгким запахом больничной кухни. Пройдя через узкий коридор, он направился к регистратуре. На стойке регистратуры горела настольная лампа. Медсестра, сидевшая за стойкой, поднимала голову от компьютера с дежурной улыбкой, которая тут же сменилась на удивлённое выражение, когда она узнала Хёнджина. — Добрый день, — начал он, стараясь звучать как можно увереннее и не придавая значения тому, как изменилось лицо медсестры напротив. — Мне нужно забрать медицинскую карту. Могу ли я это сделать? — Конечно, скажите имя и дату рождения. — Ян Чонин, восьмое февраля, две тысячи седьмой год. — Мгм, — промычала девушка, вводя необходимые данные в компьютер, и повернулась к большому стеллажу за спиной, чтобы найти карту. Через минуту она снова посмотрела на Хёнджина, на её лице было извиняющееся выражение. — Извините, но такой карточки у нас нет… Его улыбка замерла, а в глазах застыла эмоция отчаяния. Вот знал он, что это не будет так просто. — Как же так? — Хёнджин изобразил удивление, включая все свои навыки актёрского мастерства. Хван выглядит сегодня не очень хорошо, он до сих пор в своих домашних пижамных шёлковых штанах и в свитере, который из шкафа сам на него выпал. — Где же она тогда может быть? — А вы уверены, что она вообще была здесь? — спросила медсестра с лёгким сомнением. Нет. — Да, — уверенно ответил Хёнджин. — Ей долго не пользовались, — сказала она, снова смотря в компьютер, — она могла оказаться в архиве… Но я не могу… «О боже, не верю, что я это делаю», — пронеслось в голове мужчины. Хёнджин встал перед ней, облокотился на стойку регистратуры, затем небрежно зачесал волосы назад и подмигнул. — Правда не можете? Медсестра смутилась, её взгляд метнулся к экрану монитора, затем снова к Хёнджину. В воздухе повисла пауза. — Ну… Это не совсем в моих обязанностях, — начала она, неуверенно теребя край своего белого халата. — Но, возможно, я могла бы сделать исключение. Но это займёт некоторое время. — У меня есть немного времени, — сказал Хёнджин, поддерживая её взгляд и улыбаясь ободряюще. — Я очень буду признателен за помощь. Она вздохнула и кивнула. — Ладно, я попробую найти её в архиве. Подождите здесь. Хёнджин наблюдал, как она скрылась за дверью, ведущей вглубь больницы. Ожидание вновь показалось ему мучительно долгим. Он присел на стул у стены, скрестив руки на груди, и стал разглядывать окружающую обстановку. В помещении царила привычная для больницы стерильность: белые стены, безликие пластиковые стулья, таблички с номерами кабинетов и указателями. Минуты тянулись бесконечно, но вот медсестра вернулась, держа в руках искомую папку. — Вот она, — сказала она, передавая документы Хёнджину. — Пожалуйста, убедитесь, что это то, что вам нужно. Хёнджин быстро пролистал карту, убедившись, что все данные на месте. — Спасибо вам огромное, — сказал он, искренне улыбаясь. — Вы меня очень выручили. — Рада была помочь, — ответила медсестра, с лёгким румянцем на лице. Хёнджин быстро шагал к выходу, каждый шаг отражал его внутреннее облегчение. Он почувствовал, как напряжение, которое давило на его плечи, постепенно спадает, оставляя за собой ощущение свободы. Когда он наконец вышел на свежий воздух, чувство лёгкости пронзило его тело. Подойдя к своему Bentley, он не сразу открыл дверь, на минуту задержавшись, чтобы вдохнуть свежий воздух и насладиться моментом покоя. Внимание его привлекла торчащая бумажка в медкарте, и он мгновенно распознал её. Номер телефона и имя, смятые и забытые. Он бросил взгляд на них, прежде чем машинально сжать их в кулаке и положить в карман. Это было лишнее, ненужное, сейчас у него были другие дела. Миссия была выполнена, и теперь он должен был вернуться в ресторан Со, отдать ему карту.***
В Сеуле Хёнджин оказался лишь под вечер. Улицы были залиты мягким светом фонарей, отражающихся в мокром асфальте. Он припарковал свою Bentley у ресторана «가로등» и направился к входу. Когда он вошёл внутрь, его встретил уютный полумрак и аромат свежеприготовленных блюд. Ресторан был наполнен приглушёнными разговорами и лёгкой музыкой. В центре большого зала, за деревянной барной стойкой, сидел подросток со сломанной рукой. Его лицо освещалось мягким светом лампы, подвешенной над столом, и он о чём-то оживлённо говорил с Чанбином. — О, явился, принцесса, мы уже думали, ты так и не вылез из своей башни. — Хаха, очень смешно, — Хёнджин подошёл ближе, протягивая медицинскую карту Чанбину, и взглянул на мальчика, который большими лисьими глазами смотрел на него в ответ. — Ты, наверное, и есть Чонин? Тот промолчал, но взгляда не отвёл. — Эм… Я что-то не то сказал? — недоумевал Хёнджин, поглядывая то на подростка, то на друга, надеясь от последнего услышать объяснения. — Пф, Чонин, отомри, не такой уж он и красивый, чтобы терять дар речи! — запричитал Чанбин. — Такой, — тихо, но твёрдо ответил Чонин, не отрывая глаз от Хёнджина, особенно от его ярко-красных волос. — Оу, спасибо… — ответил Хван, почесав затылок. — А где Чан? — Катается с документами, ты прикинь, — ухмыльнулся Чанбин. — Нам сегодня дали адвоката. Вообще познакомиться с ним мы должны были завтра, но недавно звонит Хан и говорит: «Ребята, вы только не переживайте…» — И? — Чёрт, ты же вышел из чата ещё год назад… Нашему адвокату двадцать лет. Хёнджин широко раскрыл глаза от удивления. — Двадцать лет? Вы серьёзно? Это что, какой-то гений-юрист? — Если бы, он целыми днями сидит в кабинете Джисона и ест его печенья для клиентов или пропадает. Он сын директора той канторы, в которую мы обратились, и был стажёром два года с 18 лет. — Если бы… — пробормотал Хёнджин, понимая смысл слов Чанбина. — Так это просто сынок директора? Или что-то в этом роде? — Да, как-то так, — кивнул Чанбин. — Он, по сути, привык к образу жизни «сына босса», и это наверное не лучшее влияние на его профессиональные навыки. Типа, я действительно не хочу показаться эйджистом… Но типа я в его годы с Джисоном читали рэп на перегонки с полным ртом попкорна. Хёнджин рассмеялся. — Ну что ж, надеюсь, его возраст не будет мешать его профессионализму. И твои воспоминания с Джисоном звучат весело, но, кажется, наш новый адвокат предпочитает печенье перед рэпом. Чанбин тоже улыбнулся. — Надеюсь, он сможет держать уровень хотя бы для нашего дела. Но, если что, я всегда могу поддержать его рэп-карьеру. Спустя некоторое время в дверном проёме появился Чан, его походка была уверенной, а взгляд, наполненный интересом, скользил по присутствующим. Его присутствие сразу привлекло внимание. — А вот и ты, — радостно воскликнул Чанбин, встречая друга с широкой улыбкой, глаза его светились. — О, ты привёз? — Чан повернулся к ним, заметив Хёнджина, стоящего рядом. Чанбин протянул ему медицинскую карту, и Чан взял её с лёгким удовольствием, будто долгожданный трофей. — Но я, наверное, должен вам рассказать, что её не так просто было достать. Когда я приехал, то в регистратуре её просто не оказалось. Мне сказали, что, возможно, она находится в архиве, поскольку долго не использовалась. Пришлось воспользоваться всеми своими навыками убеждения, чтобы найти её. В итоге, я всё же смог извлечь её из архива. Но последняя запись там датируется 2013 годом, — закончил Хван, вздыхая. В его голосе звучало некоторое разочарование, будто бы он ожидал найти там более ценную информацию. — Это странно… — Чанбин нахмурился, явно озадаченный. — Да, я тоже так подумал, — Хёнджин кивнул, задумчиво смотря на карту. В этот момент с кухни раздался бодрый голос: — Я закончил! — внезапно объявил Феликс, появляясь в зале. Его яркая улыбка и энергичное поведение сразу привлекли внимание. — О. — Чанбин, заметив его, сразу же подошёл к нему, увлекая за собой Чонина. — Чонин, познакомься, это Феликс. Уверен, Чан о нём рассказывал. Феликс, это Чонин. — Приятно познакомиться, Чонин-а, — улыбнулся Феликс, протягивая руку. Его дружелюбие и открытость мгновенно разрядили атмосферу. Улыбка Феликса была как солнечный свет, согревающий даже самых скромных и застенчивых. Чонин, несколько смущённый, принял рукопожатие и тихо ответил: — Взаимно. Чанбин, заметив лёгкую нервозность Чонина, постарался подобрать слова, чтобы разговор плавно перешёл на важную тему. — Феликс хорошо разбирается в питании, — начал он, стараясь говорить как можно более нейтрально. — Мы понимаем, что у тебя с этим есть некоторые проблемы. Чонин слегка покраснел и отвёл взгляд, не желая, чтобы кто-либо знал о его трудностях. Он помнил, как утром после лёгкого завтрака почувствовал себя плохо и его вырвало в раковину на кухне. Этот инцидент лишь усилил его беспокойство, и он не знал, как справиться с этим самостоятельно. Чанбин продолжил, чувствуя необходимость объяснить ситуацию более подробно, но стараясь не задеть чувства Чонина: — Мы все очень обеспокоены этим, — сказал он, обращаясь к Феликсу. — Даже сегодня после лёгкого завтрака ему стало плохо. Мы надеемся, что ты сможешь помочь ему разобраться в этом. Феликс, увидев смущение и беспокойство на лице Чонина, подошёл к нему с мягкой, ободряющей улыбкой. — Чонин, — начал он, стараясь говорить мягко и успокаивающе. — Я здесь, чтобы помочь тебе. Мы вместе разберёмся, что происходит, и найдём способ, чтобы ты снова мог наслаждаться едой без страха и дискомфорта. Чонин, услышав добрые слова Феликса, почувствовал лёгкое облегчение. Ему было непросто довериться кому-то новому, но искренность и уверенность в голосе Феликса внушали надежду. — Спасибо, — прошептал он едва слышно, но с искренней благодарностью. Феликс кивнул, понимая, что этот путь не будет лёгким, но он готов был пройти его вместе с Чонином. Он уже имел опыт работы с расстройствами пищевого поведения и знал, как важно быть терпеливым и поддерживающим в таких ситуациях. — Мы начнём с малого, — сказал Феликс, обращаясь ко всем присутствующим. — Постепенно введём изменения в его питание, будем следить за его самочувствием и при необходимости корректировать план. Важно, чтобы Чонин чувствовал себя комфортно и не испытывал давления. — Мы все будем рядом, чтобы поддерживать тебя, Чонин, — добавил Чанбин, положив руку ему на плечо. — Ты не один в этом. Феликс снова обратился к Чонину, его голос был мягким и ободряющим: — Сейчас же мне интересно знать твои предпочтения в еде. Возможно, тебе что-то нравится, или есть то, что ты на дух не переносишь, или то, что тебе нельзя. Чонин задумался на мгновение, собираясь с мыслями, затем тихо ответил: — Мне не нравятся бобы. Феликс кивнул, принимая к сведению его слова. — Хорошо, мы исключим их из твоего рациона, — сказал он с улыбкой. — А что насчёт того, что тебе нравится? Может быть, есть какие-то блюда, которые ты особенно любишь? Чонин снова задумался, его лицо стало немного светлее. — Яблоки. Пирожки с яблоками и корицей мне нравятся. — Отлично, — улыбнулся Феликс. — Я учту это. Пирожки для начала могут быть тяжёлыми для тебя, а вот яблоки — отличный выбор. Мы можем начать с них. Постепенно будем добавлять новые продукты и смотреть, как ты реагируешь на них. Феликс на мгновение отошёл и вскоре вернулся с чашкой, из которой поднимался лёгкий ароматный пар. — Это мятный чай, — объяснил он, передавая чашку Чонину. — Чай с мятой помогает не только успокоить нервы, но и улучшает аппетит и пищеварение. Он снижает кислотность желудочного сока и обладает обезболивающим свойством. Вкус может показаться специфическим, но он действительно помогает. Чонин осторожно взял чашку одной рукой; он действительно был рад, что сломана была его не ведущая левая рука, и сделал небольшой глоток. Чай оказался тёплым и успокаивающим, его аромат напоминал летние поля и свежий воздух. Вкус был чуть горьковатым, но приятным, оставляющим лёгкое ощущение прохлады на языке. — Спасибо, — тихо произнёс он, чувствуя благодарность за заботу и внимание. Тепло разливалось по его телу, вместе с ним приходило чувство спокойствия. Парень медленно пил чай, чувствуя, как каждый его глоток приносит немного облегчения и умиротворения. Напротив него Феликс сосредоточенно писал что-то в своём блокноте, его лицо выражало серьёзность и внимание к деталям. Он записывал каждое слово, каждую мелочь, которые могли бы помочь в создании плана для Чонина. Чанбин наблюдал за этой сценой, чувствуя, что они находятся на правильном пути. Он был рад видеть, что Феликс так серьёзно относится к делу и что Чонин, несмотря на свою застенчивость, начинает доверять им. — И да, Чонин, я всё хотел спросить, — внезапно задал вопрос Чанбин, прерывая тишину. — На что у тебя аллергия? Чонин поднял голову, его лисьи глаза встретились с глазами Чанбина. Он немного задумался, пытаясь вспомнить. — Аллергия? У меня нет аллергии, — ответил он, немного удивлённый внезапным вопросом. Феликс, услышав это, улыбнулся, не отрывая взгляда от блокнота. — Это хорошо, — сказал он. — Без аллергий нам будет легче составить для тебя сбалансированное меню. Но если вдруг что-то начнёт вызывать дискомфорт, сразу же сообщай нам. Эта информация оставила Чанбина в недоумении. В стороне от них Хёнджин кашлянул, привлекая внимание Чана. Его глаза блестели от удивления и лёгкого замешательства. — Чан, а это кто? — спросил он, указывая на Феликса. Чан повернулся и, заметив удивление на лице Хёнджина, слегка нахмурился. — М? Это Феликс, он работает у Чанбина шеф-поваром, уже года четыре… Вы разве не знакомы? — ответил Чан, его голос выражал явное удивление. — Что? Нет. — Хёнджин покачал головой, всё ещё изумленный. — Первый раз вижу. Хёнджин внимательно рассмотрел Феликса. Его высокий стройный силуэт, обрамлённый чёрным кителем, подчёркивал атлетическую фигуру, словно скульптуру, выточенную из мрамора. Блондинистые волосы, лёгкой волной падавшие на лоб, сверкали в мягком свете, а веснушки, разбросанные по лицу, напоминали звёзды на ночном небе, придавая ему ещё больше очарования. Но больше всего его поразил голос Феликса — глубокий, бархатистый, словно струны контрабаса, мог легко убаюкать кого угодно или, наоборот, вдохновить. Феликс заметил взгляд Хёнджина и, понимая его удивление, улыбнулся. Его улыбка была тёплой и светлой, как утренний солнечный луч, пробивающийся сквозь тучи. В тот момент Хёнджину показалось, что перед ним стоит не просто человек, а настоящий ангел, сошедший с небес, чтобы принести свет и тепло в этот мир. — Это он готовил все те десерты? — спросил Хёнджин. — Ну, насчёт готовил не знаю, — ответил Чан, видя, странное выражение лица у друга. — Но рецептура вся его. Хотя десерты его слабость, большую их часть он исполняет сам и достаточно редко отдает их своим подчинённым. Хёнджин почувствовал, как у него впервые за долгое время зачешутся руки взять кисть и холст. Ему захотелось запечатлеть этот момент, запечатлеть свет и тепло, исходящие от Феликса. Он стоял, погружённый в свои мысли, осознавая, что вдохновение, которое он так долго искал, вдруг вернулось к нему, как волна, накрывшая его с головой. Феликс, не замечая этого, продолжал общаться с Чонином, его голос был мягким и ободряющим, как шелест листвы на ветру. — Мы начнём с малого, — говорил он, его слова звучали как мелодия. — Постепенно введём изменения в твоё питание, будем следить за твоим самочувствием и при необходимости корректировать план. Важно, чтобы ты чувствовал себя комфортно и не испытывал давления. Хёнджин смотрел на эту сцену и понимал, что Феликс не просто шеф-повар, а настоящий художник в своём деле, создающий не только вкусные блюда, но и атмосферу заботы и тепла вокруг себя. Вдохновленный, он твёрдо решил, что как только появится свободная минута, он снова возьмёт в руки кисть и попытается запечатлеть это чувство на холсте.