Куда иголочка, туда и ниточка

Желтый держал сеть кофеен со странно патриотичным, но, главное, звучным названием «Годунов». Народу зашло, а это главное. — Ты бы еще «Лжедмитрий» назвал, — иронично улыбнулась Нафиса вместо приветствия. Точнее, это было их личное дружеское приветствие. Двое телохранителей привычно ей кивнули, знали уже, к кому она пришла. Желтый сидел за столиком в своем кафе один, махнул рукой, чтобы уходили. — Вот. Твои любимые. Нафиса широко улыбнулась. — Блинчики, — ее голос потеплел, а улыбка не спешила покидать лицо, — я начинаю думать, что ты мой единственный друг, Вадим. — Гм. Значит, Костю ты упекла за решетку? — уточнил тот задумчиво. — Костя твой, — Нафиса неторопливо прожевала кусочек и отложила вилку, — он и не был никогда другом. Он муж мне. Я бы даже сказала, что мы еще любим друг друга, хотя вряд ли он меня простит после такой подставы. — А тебе нужно его прощение? — Его? Не особо… Мм, вкуснотища — пальчики оближешь. В общем. Я пришла сказать, что дело начато. Без Кащея у руля с нами хоть будут сотрудничать? — Будут, — кивнул Желтый, — беспредел, конечно, с тем кафе вышел. — Абсолютно, — Нафиса налила себе вина, — ну заляжет на дно на пару-тройку лет, посмотрим там. В бизнес только ему возвращаться нельзя. Всех под монастырь подведет. — Само собой. Бумаги читала? — Да. Но еще этой покажу, как ее, из юротдела. Ты ж ее и рекомендовал. — Не доверяешь мне? — Вообще только благодаря моей паранойе мы все еще живы. И даже неплохо поднялись, — резонно возразила Нафиса, — но тебе доверяю. А вот Косте — нет. Она помрачнела и в два глотка осушила бокал. Желтый знал, что пить ее тоже научили — она бы и коньяк глушила при необходимости. Но сейчас у нее явно не было цели напиться. И все же одно было ему непонятно. — Кащей рассказывал мне, как вы познакомились. — Да, я тогда знатно рисковала. Не знала даже, выйду ли живой из его квартиры! — Почему ты пошла именно к нему? — задал давно интересующий его вопрос Желтый. Нафиса замялась ненадолго, а потом наклонилась ближе, так, что он уловил легкий шлейф аромата ее цветочных духов. Желтый всегда с уверенностью мог бы сказать, что ему нравилось в женщинах — определенный типаж внешности, сила характера, изящество, молодость, конечно. Но вот что его всегда привлекало в Нафисе, четко сформулировать не мог. Всего скорее то, что она почти всегда была рядом. Слишком жесткая для женщины, но не злобно-агрессивная баба, каких он тоже повидал достаточно. И возраст ее был ни при чем. Она и в 50 лет могла бы его восхищать и одновременно с тем вызывать желание сохранять дистанцию. — Если бы я знала, какой ты, я бы к тебе пришла, — сказала Нафиса неожиданно, — уверена, ты был бы отличным мужем. И вообще, я же знаю, какой ты замечательный отец — пятнадцать лет уже дружим. Ты и сам знаешь, что из всех людей, после Даши и мамы, я тебя люблю. Занимаешь почетное третье место. — А Кащей что? — Кащей… — она вдруг коротко хохотнула — почти так, как тогда, почти беззаботно и почти искренне, — он уже как часть меня. Ты же не думаешь, что любишь свою ногу или руку? Но я бы пошла к тебе тогда. Правда, это я сейчас так думаю. А так, наверное, при любом раскладе выбрала бы Кащея. Потому что где я найду другого такого, как он? — Такого психопата? — улыбнулся Желтый. Только он имел право задавать ей такие фамильярные вопросы. И только он имел право услышать на них ответы. — Да. — Как ты, — очень тихо произнес он. — Почти, — согласилась Нафиса. Желтый кивнул видимо, каким-то своим мыслям и стал медленно разливать чай, — Кащей учил меня, как жить. Говорил, выживает самый сильный или предусмотрительный. Он и был таким до недавнего времени. — Был, — согласился Желтый, — а теперь ты проявила силу. Нафиса осторожно кивнула. Что-то в его интонации заставило ее напрячься, как когда-то зимним днем в гостях у Кащея. Василиса Прекрасная сбросила свои оковы. Нашла ключ, которым смогла отпереть золотой замок. — Значит смотри. Смотри, как теперь будет. Кащей учил тебя жить как муж, как глава семьи, — невесело усмехнулся, — теперь это буду делать я. Отчитываться о всех своих действиях будешь мне. — А когда он выйдет… — Нафиса не договорила. Она не хотела договаривать, и Желтый е понял. — Он поступил по беспределу. Но я не собираюсь тебя запугивать. Пугать пусть Кащей будет. От его болтовни ни горячо, ни холодно, подставился по-крупному, пусть теперь благодарит Бога за то, что его ты окоротила, а не кто другой. Костян, кажется, сейчас в религию ударился? Так пусть и подумает. А вот со мной все будет по-другому. У тебя просто не будет возможности поступить не по закону. — По твоему закону, — одними губами прошептала побледшевшая Нафиса. Она уже поняла, что весь разговор не только пошел не по плану, но даже в противоположную сторону. — Да. Ты когда-то называла меня совестью домбытовских. И выбрала-то ты Кащея, потому что он манипулятор, каких мало. Вот только они очень легко поддаются на ответные манипуляции. Жить проще и легче с таким. Придется тебе, девочка, переучиваться. Со мной играть не выйдет. — А если бы у меня не было ни связей, ни беретты? Ты бы как со мной разговаривал? — Нафиса спросила с вызовом. Она знала, что, если ей приспичит встать посреди разгневанной толпы — ее и пальцем не тронут. Еще и поздороваются уважительно. Вот только она забыла, что это все оттого, что за ее спиной незримо стоят и Кащей, и Желтый, и менты, и даже знакомые из СК. Она просто забыла — а теперь пришлось вспомнить. — Ты все еще мой друг, — все так же спокойно ответил Желтый, — но, посадив Кащея, ты перешла черту. Поэтому предупреждаю первый и последний раз — со мной играть не надо. Власть, если к ней не готов, сносит голову. Мужу твоему снесло напрочь. Тебе тоже может. Но я не позволю. — Ты предлагаешь свою защиту? — Да. Нафиса думала буквально секунду. Все ее планы пошли прахом. Но она умела быстро оценивать ситуацию и сейчас понимала, что такое развитие — лучшее из возможных. Гордость мешала ей благодарить, но затягивать с ответом ей абсолютно не хотелось. — Я согласна. — Я не спрашивал. Это вообще единственный разумный выбор. — Но… мы все еще друзья? — Естественно. И всегда ими были. Но меня ты не подставишь — у тебя не будет шанса. — Я… послушай… мы же вместе договаривались насчет Кости, что я сдам его, а он выйдет в обмен на информацию. Я ведь даже не знаю толком, о чем речь. Только вижу, что дело серьезное. — Но ты могла отказаться. — Значит, это была просто проверка? Желтый устало откинулся на спинку стула. — Так. Я не играю в манипуляции. Но ни ты, ни Кащей не понимаешь иначе. Хорошо, скажу по-другому: долгие годы ты убирала за ним, не давала случиться беде. Мне помогала. Неудивительно, что ты захотела подняться повыше. Только не подумала о том, что здесь собрались или лидеры, или собственники. Ты должна понимать, что потеряла берега гораздо раньше, чем муж. Просто на контрасте с отбитым Кащеем приходилось быть ответственной. Хочешь теперь и сама убивать из мести и вляпаться вместе с Кащеем? — То есть, ты мне помогаешь? - уточнила Нафиса для ясности. И выдохнула, когда услышала желанный ответ: — Получается, так. — И это бескорыстно? — Да. Нафиса все еще выглядела настолько потерянной, что Вадим счел нужным добавить: — Ничего, меня тоже тащило от власти. Это пройдет. И да, — Желтый полез в карман, достал обычное серебряное кольцо. Нафиса вздрогнула, — давай-давай. Она осторожно протянула руку, и Желтый надел ей на безымянный палец кольцо. — И не снимай. Муж скоро вернется. — Я и так ему верна. — Я это знаю. Просто тебе идут украшения, — Желтый нежно поцеловал тыльную сторону ее руки, а потом накрыл ее своей теплой ладонью и спросил: — все? Мы договорились? — Договорились. Золотой замок со щелчком запер дверь ее дворца. Нафиса сейчас очень остро ощутила свое одиночество. Все было не так, как она запланировала, но с другой стороны она очень хорошо знала, что значит извращенная, неправильная, но все же любовь таких людей. Она не соскочить хотела, а возглавить. Желтый правильно не повелся на все ее идеи о независимости, потому что Нафиса могла бы ее получить, но не сделала ни шага в эту сторону. Власть меняет людей. Их всех она уже изменила, а Кащея даже разрушила. И ее саму начала. Как Желтому удалось сохранить себя, свою мораль, достоинство? Да, именно достоинство. Несмотря на то, что он убивал, он делал это по необходимости — и все эти случаи Нафиса могла пересчитать по пальцам одной руки, — Вадим никогда не действовал из мести. Он мог простить, если он видел, что человек больше не представляет опасности. Желтый в целом был рассудительным человеком. Конечно, с одной своей адекватностью он бы далеко не уехал в лихие 90-е, но верные люди ему на что? Помогут, чем могут. А Кащей скатился в месть и наслаждение сиюминутными удовольствиями. Да и она сама в последнее время грезила только статусом. Ну как «только» — в первую очередь Нафису волновала безопасность дочери, а уже на втором почетном месте были лавры Екатерины Великой. Нафиса могла бы многое сказать. Могла бы напомнить Вадиму о своем вкладе в общее дело, сказать, что она была готова пожертвовать многим ради них. Но тогда она бы услышала в ответ, что и Желтый, и ее муж сделали, в свою очередь, многое для нее. Кащей хотел получать только плюшки от власти, но не желал принимать ответственность. И только сейчас Нафиса поняла, что стала во многом на него похожа. Куда ниточка, туда и иголочка. Забавно, но только Желтый был тем якорем, за который они оба держались, тем компасом, с которым они сверяли волей-неволей свой путь. Нафиса очень тяжело вздохнула. И винить ведь было некого. Самая трудная ситуация — когда никто не виноват, но легче от этого не становится. — Как тебе удалось остаться хорошим? — спросила Нафиса. Желтый удивленно посмотрел на нее, а потом как-то тепло засмеялся: — У меня нет ответа на твой вопрос. Но могу подумать. Ты останешься? И тут впервые за много лет Нафиса почувствовала забытое и невероятное ощущение — искреннюю благодарность. У нее перехватило дыхание. — Останусь. Где там бумаги Смирновой? Посмотрю, как там дебет с кредитом не сходятся. — Да там работы на несколько часов минимум. — Ну ничего, отвлекусь хоть от своих мыслей. А ты бы отдохнул, может? Я позвоню, как закончу. — Да не, спасибо, — Вадим встал и кивнул Нафисе, — у меня еще дела. Я заеду тогда часика через три. Смотри, кафе на тебя оставляю, не съешь мне тут годовой запас продуктов. — Ой, ну хватит! Вечно будешь меня подкалывать? — Именно. И Нафиса, впервые за несколько дней, смогла спокойно выдохнуть. Что ж, ситуация складывалась не так уж и плохо. Она не знала, что их ждет дальше, но впервые подумала о том, что можно отпустить контроль, хотя бы немного. Может, сейчас имеет смысл делать только то, что сделать необходимо? Не думать наперед хотя бы раз в жизни? Пусть вон Желтый думает, раз уж у него так хорошо это получается. Пусть думает, что делать с алкоголизмом Кащея, с его недальновидностью, с уже серьезно протекающим чердаком Адидаса и его вечно тревожной Наташей… Пусть думает, кому дать взятку, а кого припугнуть хорошенько. К сожалению, Нафиса уже давно разучилась видеть в людях хорошее — с ее родом деятельности это было слишком рисковано. Только в своей дочери и в очень маленьких детях она видела что-то чистое и светлое. А теперь еще и в Желтом. И даже немного в Кащее, точнее, в том, каким он был когда-то. Строчки мелькали перед глазами, но впервые денежные схемы не вызывали у нее былого эмоционального подъема и азарта. Вадим видел в ней еще много доброты. Даже если никто больше не видел, даже если Кащей давно разуверился в своей жене, Нафиса снова поверила в себя. И сейчас ей этого было достаточно. Среди бумаг Желтого Нафиса увидела тоненькую книжку с темно-синей обложкой и фотографией церкви, каких сейчас было очень много. Старец Амвросий Оптинский. Интересно. Бандит и убийца, а религией интересуется. Впрочем, именно среди людей такого склада верующих как раз и хватало. Вот только не ей было осуждать этих бандитов и убийц — сама же их покрывала. Нафиса открыла наугад и сразу зацепилась взглядом за слова: «Если хочешь иметь любовь, то делай дела любви, хотя сначала без любви». Вот и весь секрет Желтого в этих строчках, отстраненно подумала она, откладывая книжку. А что, если и ей попробовать так вот жить? Она думала, что так и жила долгое время, когда вышла, казалось бы, по расчету за Кащея. Да и не было там особого расчета — очень быстро она влюбилась. И делала, собственно, как и муж, то, что хотела — то, что нравилось. А Желтый ставил долг превыше сиюминутных импульсов (чему не желал учиться Кащей) и выше амбиций (чего не умела Нафиса). Губы сами собой растянулись в улыбке. Как же повезло им с Вадимом. Просто незаслуженно повезло. А Костю надо вытаскивать. Но это решаемая проблема, теперь — решаемая очень легко. В кафе в поздний час было очень тихо. Во-первых, они уже давно закрылись, во-вторых, никого, кроме Нафисы и двух громил-охранников у входа никого не было. Но сейчас, сидя за изящным деревянным столом, при приглушенном свете ламп, она почувствовала себя по-настоящему дома. Нафиса отлично понимала сложившуюся ситуацию — сначала она была под заботливым, но все же контролем Кащея, а теперь, захотев управлять самой, получила буквально несколько часов свободы. Иллюзию свободы. Теперь, несмотря на все ее связи, навыки и знания, заботиться о ней с Кащеем впридачу будет Желтый. Контролировать он будет, конечно же. Вадим теперь был главным. Он на манипуляции он не поведется, а Нафиса после жизни с Кащеем научилась общаться только так, с подвывертом. Ну что ж, можно начать осваивать и другую науку. В жизни пригодится.