Достучаться до небес

Хотя Сэр Пентиус никогда не имел особых представлений о том, на что может быть похож такой далекий и недосягаемый рай, он определенно ожидал… не этого. Очевидно, рай для обычной безгрешной души и для искупившегося грешника с почти полуторавековым опытом выживания в аду — это два совершенно разных рая. Но уж кто бы сомневался. «Ты действительно должна перестать это делать, Сера.» «Он не оставляет мне выбора, Эмили. Ты свидетель.» «Свидетель чего? Как эта несчастная душа мучается и страдает даже на небесах?» Голоса звучат размытыми и гудят в голове колокольным звоном, настоящим церковным набатом. В голову словно натолкали ваты, причем, как любит сравнивать Чарли — сахарной. Потому что все вокруг кажется слишком приторным, слишком светлым. Грудь, до того сдавливаемая до боли тисками беспокойства, словно бы наполняется легчайшими бабочками, перед глазами все плывет, а тело наполняется сказочной эйфорией и умиротворением. Настоящей божьей благодатью. Тело кажется совсем обмякшим и словно бы чьим-то чужим (хотя Пентиус уверен, что так и есть, ведь его нынешняя форма выглядит слишком странно и чужеродно), а сознание тем временем продолжает отчаянно биться в конвульсиях. Словно бы снаружи его окутывает блаженство и нега, а внутри все существо застыло в немом крике агонии и страха. Это одновременно и самое лучшее, и самое мерзкое ощущение в его загробной жизни. Два ангела продолжают спорить, но Пентиус уже не слышит их разговора из-за набата в ушах, однако слабо реагирует, когда пара крохотных ладошек дотрагиваются сначала до его лица, а потом берут его за руки. С вязкой неприязнью к самому себе Пентиус в этот момент ощущает, что на его лице застыла расслабленная улыбка. Хочется вмазать самому себе, но тело словно бы и вправду больше ему не принадлежит. Маленькие удивительно мягкие и тонкие ладошки тянут его куда-то и он покорно поднимается с пола и следует, пока картинка внезапно не сменяется уже незнакомым потолком. Потолком с роскошной кристальной люстрой, заливающей светом каждый миллиметр пространства вокруг. Внезапно накатывает понимание того, что он уже не стоит и даже не сидит на полу, как в той комнате, а лежит на чем-то мягком. Кровать? Пентиус щурит глаза и всего на миг хочет поверить, что это все просто глупый странный сон, и на самом деле он сейчас в отеле. Пришел в себя после боя, и сейчас на него кинется Чарли с беспокойными расспросами, Энджел отмочит какую-нибудь неуместную несмешную шуточку, а Вегги, скорее всего, ударит его кулаком и скажет, что он мудак, потому что напугал их всех своей тупой выходкой. И если честно, он был бы счастлив, если бы все так и оказалось, даже если бы никто из них не оценил его героического, но тупого и на все тысячу процентов бесполезного поступка. Разве что его миньоны, может быть, скажут, что он был крут. Они всегда так говорят. На секунду Пентиус даже верит во все это, но сердце болезненно сжимается, как только он поворачивает голову набок и видит вместо привычного антуража отеля, какую-то комнату (настолько же незнакомую, как и потолок над ним) и юную девушку, сидящую на мягком стуле и пристально глазеющую на него. Тут же хочется вернуться обратно в прежнюю иллюзию, но уже поздно — момент утерян, при том безвозвратно. Девушка — даже девочка, как кажется ученому — мгновенно оживает под его взглядом и ее пушистые крылышки радостно и возбужденно трепещут. — Очнулся! Ну наконец-то! Хорошо же Сера тебя приложила, я боялась, что мне придется ждать еще сутки, пока тебя отпустит! Она так быстро тараторит, что Пентиусу требуется несколько секунд, чтобы разложить нескончаемый поток ее речи у себя в голове на хоть сколько-то вменяемые для понимания сегменты. Нега и розовый дымок вокруг уже прошли, но шестеренки в его голове пока крутятся слишком натужно. — Где я? Чччто происссходит? Чччто это за месссто? — слова в пересохшем горле и на онемевшем языке ощущаются чужеродно и словно бы вылетают с опозданием. — Оу! — девочка резко выпрямляется, на секунду приопуская улыбку, и вкрадчиво спрашивает: — Ты имеешь ввиду «здесь» как «здесь», в смысле, глобально, или «здесь» как «здесь» конкретно про эту комнату? Пентиус на секунду задумывается, пытаясь подняться, опираясь на локоть. Наваждение постепенно отступает, проясняя взор и мысли. — И то, и другое. — О, что ж, мы это уже проходили, и ты на Небесах! В Раю! Поздравляю! — она хлопает в ладоши, но как-то натянуто. Воспоминания внезапно накатывают снежной лавиной и змей нервно, тяжело сглатывает. — Р-рай.? Но это означает…?! — Он пытается рывком встать, но девчонка подлетает к нему — буквально — и придерживает за плечи. — Тихо! — внезапно серьезно и строго говорит она. — Я все знаю, ты сейчас начнешь снова кричать про битву, отель и ад, правильно? — Пентиус потрясенно кивает, пытаясь восстановить разрозненные воспоминания в голове. Он помнил, как он стоял на мостике своего дирижабля, как попытался выстрелить, а потом… потом вспышка и он уже в странной незнакомой комнате с двумя крылатыми существами. Эта девочка в том числе. Она, кстати, вздыхает и грустно неровно улыбается. — Прости, я не смогу ответить на эти вопросы. Я знаю, что ты беспокоишься, но мы не в курсе, чем закончилась битва. Ну… я пока не в курсе. Вероятно, Сера уже что-то знает, но я очень не советую тебе прямо сейчас повторять все заново и сердить ее. — О чем вы, Миссс? Чччто сссо мной происссходит? Почему я-…? — Это называется «Божественное касание Серафима». Ты… доставил Сере не мало проблем и навел много шуму, когда появился. — Девочка опускает глазки и закусывает губу, хмуря тонкие бровки. Говорить обо всем этом ей явно непросто. — Кричал о том, что тебя выдернуло прямо с поля боя, что там настоящее-… «Мессиво,» — думает про себя Пентиус, но девочка — ангелочек, как он догадывается, избегая этого слова, продолжает: — Там… там все очень плохо. Сера пыталась объяснить, что сейчас это не важно, но ты так бесновался, что она решила тебя успокоить. Ей пришлось сделать это целых два раза, по ее словам, ты доставил ей очень много хлопот. — Ангелочек внезапно снова подняла на него глубокие небесно-голубые глазки и коротко улыбнулась. — Такое бывает нечасто! Ты там прямо отличился. — Проссстите мои манеры, Маленькая Миссс, но чччто ещщще вы от меня ожидали? Моих друзей там убивали, я должен был сссделать хотя бы чччто-то, и-… — Пентиус осекается, не в силах закончить мысль. Не в силах принять свое поражение и такой бесполезный проигрыш. Становится еще более тошно, чем до этого. Не зная, куда деть себя, Пентиус подтягивает к себе хвост и обхватывает руками, подспудно замечая, как сильно сократилось количество глаз на его теле, и насколько странным теперь стал угол обзора. — Сссколько прошшшло времени? — Уже обреченно спрашивает он, понимая, что снова истерить и буянить больше смысла нет. Девочка неловко мнется, но все же честно отвечает: — Несколько часов. Как бы ты ни волновался, бой наверняка уже давно окончен. Ты… уже никак на него не повлияешь. Не то чтобы ты мог изначально, — немного грустно добавляет она. — А… а тут кто-то ещщще есссть? Кроме меня? — вкрадчиво и осторожно интересуется Пентиус, одновременно боясь и немного надеясь на положительный ответ, однако ангелочек только отрицательно мотает белобрысой головкой. — Нет. Ты один. Тут никого больше из грешников нет. И Чарли тоже к нам не поднималась. Я надеюсь, это можно считать, что никто больше не погиб? — с надеждой улыбается она, но что-то Пентиусу слабо верится. «Или они стерты в лица ада. Но почему-то вот так повезло только мне,» — думает он, невесело шевеля хвостом. Эта девочка, судя по всему, больше ничего полезного ему не скажет, так что и мучить ее дополнительными неприятными расспросами смысла тоже нет. На какое-то время Пентиус снова уходит в глубокие самокопания, совершенно выпав из разговора. Ситуация была просто ужасной. Он даже не смог никого спасти. Не выиграл время. Не отвел от кого-то удар, не принял на себя чужую неизбежную участь. Он даже выстрелить не успел. Этот тип — Адам — просто развернулся к нему за несколько мгновений до выстрела из луча смерти, и-… и-… и все. Больше ничего Пентиус не застал. Видимо, умер во второй раз мгновенно, даже не поняв этого. Никакой боли, никаких мыслей, никакого осознания. Какая-то доля секунды. Насколько более глупо и позорно могло все обернуться?! Остальные это видели? Они знают, как позорно он кончил? (Энджел бы посмеялся над каламбуром) А что было с ними после? Они живы? Они ранены? Они победили? Они пали? Что там произошло после его исчезновения?! Паника снова начинает накатывать удушливыми волнами, прогоняя остатки наваждения, оставленного Серафимой. Его жертва была бессмысленна, а его семья осталась в той же смертельной опасности, что и была. И ангелы хотят, чтобы он просто это проглотил? Чтобы спокойно сидел, пока ему говорят, что «это не важно»?! Они там в Раю совсем уже с ума все посходили?! А если… могли ли они отозвать истребителей в тот момент? Вдруг, если бы он был достаточно напорист, то-… «Это не так важно.» «Неважно» «Не-важ-но» Слова бьют в голове как молоток, которым вставляют детали в механизме, чтобы они плотно стыковались друг в другом. Идиот. Какой же он идиот… надо было остаться внизу и продолжать воевать там. Больше пользы бы принес. Не оказался бы оторван от остальных. Не умер бы во второй раз. Из судорожных самокопаний Пентиуса вырывает очередное внезапное прикосновение. Девочка-ангел теперь забралась к нему на кровать с ногами и прислонилась к нему боком. Ее пушистые крылья ощущаются как нежнейший и легчайший шелк, такие мягкие и приятные на ощупь. Она нетерпеливо ерзает, как ребенок, которому никак не сидится на месте, но молчит, позволяя Пентиусу побыть в тишине и все переварить. Сам жест с ее стороны весьма милый, но сейчас от тишины Пентиусу становится только хуже. Собравшись с мыслями, он все же решается сам подать голос: — Я прошшшу прощщщения за сссвою несссдержанносссть ранее и за сссвои манеры, Маленькая Миссс. Ссспасссибо, что немного ввели меня в курссс дела. Как я могу к вам обращщщаться? Девочка хихикает, но, кажется, она счастлива продолжить разговор. — Эмили. Просто Эмили, ладно? А ты Сэр Пентиус, я уже знаю. Мы познакомились, когда ты только появился в кабинете Серы. Я понимаю, если ты этого не помнишь. Пентиус напряженно хмурится и где-то на подкорке начинают всплывать недавние воспоминания. Он судорожно цепляется за них, как за обрывки ниток в большом клубке, и начинает медленно разматывать, пытаясь сконцентрироваться на реальности вокруг себя. — Нет, я… я помню. Да… я поднялссся куда-то наверх, там были вы и-… — Давай на «ты», ладно? — Экхм… ты и ещщще одна женщщщина. Я ещщще не осссознал, чччто сссо мной ссслучилосссь, не знал, чччто сссказать, поздоровалссся, и… и потом ты подлетела ко мне. — Его перечисления звучат размеренно, сосредоточенно, почти механически, с проскакивающими нотками растерянности. Этот процесс немного успокаивает, словно он пытается разобраться с чертежами. — Сссказала, чччто ты Эмили, поприветссствовала в раю, потом была куча вопросссов, я, кажется, предссставился, а потом… потом… — Потом Сера спросила, как ты тут оказался и ты вспомнил про битву, — мягко заканчивает за него Эмили, понимающе и тепло улыбаясь. Сейчас она так сильно напоминает Чарли, что в груди нестерпимо щемит и становится больно. — Остальное я тебе уже рассказала. — О… верно. Прошшшу прощщщения, есссли напугал. — Ни чуть! — беспечно щебечет девочка, легонько пихая его плечом. — Но это было очень мило, что ты так сильно переживал за своих друзей! Возможно, именно поэтому ты оказался здесь. — Вы сссами не знаете, почему я тут? — Пока что нет. Такого… никогда раньше не было. Ты первый. И это удивительно! Это означает, что идея Чарли оказалась правдивой! Ты понимаешь?! — Она разворачивается к Пентиусу личиком, хватает его за руки и широко безудержно улыбается. — Грешников можно и нужно искуплять! Чтобы у них — у таких как ты, появился шанс оказаться в лучшем месте! Ох, это же такой прорыв! Ты — живое доказательство того, что это возможно, что Чарли борется за свою идею не зря! И ей никак нельзя теперь сдаваться! Ты понимаешь это? — Ссстранно ссслышать в сссвой адрессс ссслово «живой» посссле двух сссмертей. Но я понимаю, о чем вы, Сссударыня. Хотя пока до конца не осссознал. И, есссли чессстно, очень хотел бы вернуться назад. Хотя бы чччтобы узнать, чччто там сссейчассс происссходит. — Ох, прости, я даже не знаю, как тебе это сделать. Порталы умеют открывать только избранные единицы, да и душам нельзя ими пользоваться, только ангелам. Только не расстраивайся! Пожалуйста! — Эмили отпустила крупные когтистые ладони Пентиуса и сжала маленькими ладошками его щеки, заставив посмотреть в свои встревоженные глаза. — Мы что-нибудь придумаем, хорошо? Я обещала Чарли помочь с ее затей, помочь ей спасти несчастные души там, внизу. Так что с тебя и начну. И постараюсь помочь. Чарли уже была тут наверху однажды, значит, можно попробовать снова призвать ее сюда! Если только Сера-… — Тшш, Эмили, дорогушшша, не часссти. Я теряю нить, — Пентиус пытается аккуратно отстранить ее руки и немного осадить. Эмили не выглядит обиженной, скорее смущенной. — Прости. Я просто слишком взволнованна! Не каждый день происходит такое! Такое! Ухх! Пентиус не в силах сдержать слабого смешка. Эта девочка так сильно похожа на их Чарли, прямо ее ангельская копия. На нее даже нет сил злиться за истребление, ниспосланное на них небесами. Снова подумав об этом, Пентиус на миг порывается спросить, почему они не отзовут войска, но вовремя осознает, что это прелестное создание таких ответов ему не даст. И очень жаль. Значит, нужно искать того, кто сможет связать его с Чарли и остальными. Кого-то на пару ступенек повыше. — Ссскажи, моя дорогая, я могу ссснова вссстретиться ссс этой Сссерой? Эмили тут же перестает улыбаться и беспокойно хмурит тонкие бровки. — Я боюсь, что… с Серафимой будут некоторые проблемы. Ты скоро сам все узнаешь.