Until We Meet Again

За ночь Сынмин просыпался три раза. В первый раз из сонной дрёмы его вырывает кошмар: в тревожном сне он снова оказывается в том самом вечере в кабинете Ли Ноу, вот только на этот раз на блестящем мраморе журнального столика отрезанные пальцы лежат в луже яркой крови — брызги такого же кармина оседают на равнодушном лице Джисона, и собственные оглушающие крики вместе с невыносимой болью вырывают Сынмина из сновидений. Он дрожит, широко распахнутыми глазами вглядываясь в темноту перед собой, в которой смутно угадывается барная стойка и высокий холодильник. В ушах шумит, губы дрожат, кожей Сынмин ощущает холодный липкий пот, и даже мягкое и тёплое одеяло, которым его укрыл во сне Джуён, от этого ощущения кажется неприятным и тяжёлым. Он боится опустить взгляд на свои руки — вдруг спасительное пробуждение окажется очередной ловушкой, сном во сне, и вместо своих пальцев Сынмин сейчас увидит гладкий бежевый срез кости в оплетении беловатых сухожилий и тёмного рубина плоти. Но нет; всё, что белеет сейчас перед его глазами — лишь целая дрожащая кисть, ярким контрастом выделяющаяся на тёмной ткани постельного белья. Джуён за его спиной спит, совершенно не реагируя на внезапное пробуждение своего соседа по постели. Сынмин смотрит на него через плечо, задержав дыхание, но даже пристальному взгляду не удаётся разбудить спящего парня, и он обессиленно опускает голову обратно на подушку. Ночная тишина ощущается непривычно. Еле слышное гудение холодильника, слабые шорохи воды в водопроводных трубах, тиканье каких-то часов, которые Сынмин не видел, — всё это создаёт впечатление того, будто Сынмин в самом деле находится в гостях у друга. Через несколько часов начнётся новый день — первый из положенных трёх, и Сынмин закрывает глаза, медленно и глубоко дыша носом. Ему нужно поспать хоть немного. Отключить голову ото всех ненужных сейчас тревожных мыслей и просто насладиться мягкой и чистой постелью в тёплой и уютной квартире. И ему действительно это удаётся сделать, сон нежно накрывает его, но резко отступает, когда кто-то прижимается к Сынмину со спины, обнимая за пояс. Нет, не кто-то — это Джуён, и Сынмин замирает в оцепенении, чувствуя на себе чужие руки. В груди расползается холод, к горлу подступает колючий комок, и Сынмину до ужаса страшно шевелиться. Он едва дышит и ждёт неизвестно чего — может быть, что сейчас вместо дыхания он почувствует на своей шее поцелуй, или что рука на его поясе скользнёт дальше под пижамную футболку, но ничего не происходит. Джуён продолжает сонно сопеть и видеть пятый сон, пока Сынмин обливается пóтом от страха и лихорадочно размышляет, что ему делать. Сынмин делает глубокий вдох, и из-за этого объятия Джуёна чувствуются куда сильнее. Дискомфорта или неудобства это не приносит — по крайней мере, пока Сынмин не начинает размышлять, что эти сонные объятия вполне могут перерасти в нечто более интимное, и вот тогда паника и страх захлёстывают с головой. Он не готов к тому, чтобы заняться сексом с Джуёном. Физиологически — возможно, и от воспоминаний происходившего в отеле Ли Ноу лицо снова заливает обидным жаром; но психологически Сынмина трясёт от одной лишь мысли о том, чтобы оказаться в одной постели с этим богатеньким молчуном. Конечно, они уже находятся в одной постели, однако придавать этому положению иной смысл Сынмину совершенно не улыбается. Избавиться от крепкой схватки спящего Джуёна оказывается чуть легче, чем с голыми руками пойти против гризли. Спящий Джуён оказывается на удивление цепким, сильным и прилипчивым, и у Сынмина занимает порядка пятнадцати минут все попытки отпинать его на вторую половину кровати. Тиканье часов будто становится громче, Сынмин вглядывается в темноту, и привыкшее зрение всё-таки выцепляет на стене позолоченный циферблат. Почти пять утра. Он приподнимается на локтях, смотрит поверх макушки Джуёна в панорамное окно, за которым всё ещё темнеет ночь, и хмурится. Разве не должно светлеть? Или часы на стене показывают неправильное время? Джуён ворочается во сне, что-то неразборчиво мычит, и Сынмин осторожно опускается обратно на подушку, не сводя с него пристального взгляда до тех пор, пока глаза не начинают чесаться. Во сне Джуён кажется ещё нелепее, чем днём. Теперь его волосы не собраны в глупый хвостик, а разбросаны по лицу, он шумно дышит ртом и — Сынмин присматривается чуть внимательнее и позволяет себе слабую усмешку — пускает во сне слюни на подушку. Сынмин переворачивается на другой бок, закрывает глаза и медленно считает до десяти. Он должен поспать, пока выпадает такая возможность. И ему даже удаётся вновь провалиться в сон, но не надолго: проснуться на этот раз его заставляют вовсе не кровавые подробности собственного расчленения, подкинутые усталым подсознанием, и не чужие горячие объятия. На этот раз чуткий сон прерывает тонкий всхлип, а затем и болезненный удар локтём куда-то под бок, который взбадривает лучше любого будильника. Сынмин ошарашенно подскакивает на месте, разворачивается к Джуёну и замирает. Джуён спит, его глаза плотно закрыты, но дыхание сбито, а из груди вырываются еле слышные стоны. Он елозит по постели, снова задевая рукой Сынмина, и неожиданно громко вскрикивает. «Так вот как звучит его голос», — заторможенно думает Сынмин и через секунду получает очередной удар, но уже ногой. Джуён болезненно стонет сквозь сжатые челюсти, и его голова мечется по подушке так быстро, что Сынмин пугается. Первым его порывом возникает желание встряхнуть Джуёна за плечи и разбудить, и он уже тянется к нему, но Джуён крепко хватает его за руки, судорожно всхлипывает и вдруг прижимается к Сынмину, крупно дрожа. От шока и изумления Сынмин застывает камнем. Джуён не просыпается, но продолжает дрожать во сне, прижимаясь к нему всем телом. — Хён, — глухой всхлип теряется в складках одеяла и чужой пижамы; Сынмин растерянно моргает, не до конца понимая, как ему реагировать на произошедшее, но уже через несколько секунд Джуён перестаёт дрожать, дышит медленно и глубоко и затихает в объятиях Сынмина. Вне всяких сомнений, не одного лишь Сынмина в эту ночь терзали кошмары, но о природе сновидений Джуёна стоит лишь догадываться. Тем более, сейчас он уже не дрожит и не мечется по постели, продолжая спокойно спать, но от его горячего тела Сынмин чувствует себя жарко и некомфортно. Стоит ему отодвинуться сейчас, или нужно подождать ещё чуть-чуть? Сынмин считает сначала до трёх, затем до десяти, после — до двадцати, и говорит себе, что подождёт ещё немного, а затем отстранится от Джуёна, но в итоге сам не замечает, как засыпает под его сонное сопение. Окончательно Сынмин просыпается уже тогда, когда стрелки часов на стене указывают на послеобеденное время, а за панорамным окном ярко сияет солнце. Однако разлепить глаза Сынмина заставляют вовсе не солнечные лучи — удивительно, но он даже не почувствовал их тепло на своём лице; громкие звуки какого-то мультяшного боя, доносящиеся из телефона Джуёна, давят на ещё не проснувшуюся голову подобно жужжанию мух. Сынмин неуверенно потирает глаза и садится в постели. Джуён, встрёпанный и всё ещё в пижамной одежде, сидит за барной стойкой, увлечённо барабаня пальцами по своему айпаду и лишь изредка отвлекаясь для того, чтобы набить щёки шоколадными конфетами. — Доб... Доброе утро, — прочищая горло, хрипит Сынмин, и Джуён немедленно выпрямляется и убирает планшет в сторону. — Почему ты не разбудил меня? Он смотрит на Джуёна, но почти сразу опускает глаза на складки одеяла в своих руках, когда перед взором вновь возникают картины прошедшей ночи. Скорее всего, Джуён даже и не помнит, что плакал во сне. «Ты крепко спал, не хотел тебя будить. Я не знал, что ты бы хотел на завтрак, поэтому заказал китайской еды». Текст на экране айпада напечатан заранее, поскольку Джуён даже не набирает ничего, сразу разворачивая к нему экран. Сынмин щурится, пытаясь разглядеть мелкий шрифт, пока Джуён не сползает со стула у барной стойки и не шлепаёт босыми ногами по полу, падая на край кровати. «Я попросил привезти заказ к двум часам. Ты пока можешь сходить в ванную, твои вещи я туда отнёс». Никаких вещей у Сынмина с собой не было — да и откуда им взяться, когда его приволокли к Джуёну силой, будто стащенную с остановки собаку? Но около просторной ванны на изящном стульчике лежит аккуратная стопка одежды, Сынмину не принадлежащей, но вполне похожей на ту, что была в его гардеробе. От бугаев из охраны Ли Ноу вполне возможно ожидать, что они заберут его шмотки, не особо заботясь о сохранности его съёмной квартиры. Но нет, в руках у Сынмина сейчас простая, но новая и недешёвая белая майка, такие же простые домашние штаны и даже комплект нижнего белья. Нового и запакованного. Стоп, Джуён купил всё это для него? Сынмин оглядывается через плечо, будто Джуён вот-вот зайдёт к нему в ванную, но звуки мобильной игрушки так и остаются по ту сторону двери, вынуждая Сынмина вслушиваться лишь в собственное шумное дыхание. Ладно. Хорошо. Он делает медленный и глубокий вдох, поворачивает ручки крана, и о дно ванны шумно ударяется струя чистой горячей воды. Когда Сынмин вообще в последний раз принимал чистую и горячую ванну? В роскошной ванне присутствует даже комфортный подголовник, и Сынмин расслабляется, опуская голову и закрывая глаза. На полке у раковины он находит какую-то морскую соль, добавляя её в воду, и воздух тут же наполняется лёгким цветочным ароматом. Сынмин едва ли может вспомнить, когда он вообще чувствовал себя так хорошо. Это и есть беззаботная жизнь? Когда не нужно голодать, не нужно искать деньги на кусок хлеба и ещё один месяц крыши над головой, когда в квартире можно ходить без многочисленных слоёв одежды, не опасаясь холода, а вода в кране всегда чистая и горячая? Когда голова не забита тревожными мыслями и отчаянием, и когда нет нужды продавать своё тело, чтобы расплатиться с многомиллионными долгами? Дверь в ванную чуть приоткрывается, и Сынмин дёргается, едва не разливая воду на пол. Сердце тревожно сжимается. Наивный идиот, он позабыл, зачем он здесь находится? Конечно, сейчас подходящий момент: Сынмин расслаблен и больше не дрожит, Джуён дал ему выспаться, накормил и отогрел, и сейчас имеет полное право потребовать своё. Однако молчаливый хозяин квартиры в ванной комнате так и не появляется; вместо него в проём просовывается худая рука с зажатым в кулаке банным полотенцем. Костлявые пальцы разжимаются, полотенце падает на пол, и рука Джуёна вновь исчезает. После горячей ванны снова клонит в сон. Сынмин осторожно вытирает мокрые волосы полотенцем, выходя из ванной комнаты, и тёплый пол под голой кожей чувствуется непривычно и странно. Джуён за это время так и не оторвался от планшета, продолжая увлечённо крошить зомби в каком-то мобильном шутере — о наличии монстров Сынмин догадывается по надрывным замогильным хрипам. Он неуверенно переминается с ноги на ногу, не решаясь привлечь внимание Джуёна, но тот поднимает глаза сам, сглатывая и переставая бить пальцами по экран. Повисшую тишину между ними нарушает звонок в дверь, и они оба вздрагивают, оборачиваясь в сторону коридора. Сынмин кидает взгляд на Джуёна, но тот и не думает идти открывать дверь, а продолжает сидеть на месте, и его вид выражает напряжение, будто он не ждал никаких гостей. — Может, это доставка? — неуверенно предполагает Сынмин, и Джуён кивает, с неохотой сползая со стула. Но идти к двери он всё ещё не спешит, хмурясь каждый раз, когда раздаётся новая трель звонка. — Мне открыть? Джуён вдруг резко округляет глаза и испуганно мотает головой. Он наконец выходит в коридор, но застывает в метре от двери. Сынмин замечает, что его руки, прижимающие айпад к груди, слегка дрожат. «Спроси, кто там», — Джуён разворачивается, показывая Сынмину набранный текст. Сынмин обходит его, приближаясь к двери. Звонок не умолкает, сменяясь на этот раз тройным стуком кулака по дереву. — Кто там? — Добрый день, доставка ресторана Самвон, — доносится глухой мужской голос, и Сынмин тянет руку к металлической ручке двери, чтобы открыть её, но Джуён вдруг хватает его за майку и тянет обратно. — Ты чего? — удивлённо спрашивает Сынмин, но осекается, когда видит в глазах напротив страх. Джуён заметно бледнеет и оттаскивает его за руку подальше от двери. — Это же доставка еды, ты же сам заказывал... Ай! Чего Сынмин точно не ожидает, так это того, что Джуён больно ударит его айпадом по спине, стоит ему снова потянуться к дверной ручке. На секунду на лице Джуёна мелькает смущение и стыд за эту выходку, но затем он снова разворачивает экран гаджета, нетерпеливо кусая губы. «Пусть оставят заказ у двери». — Но... Джуён хмурится и встряхивает айпад, словно повторяя написанное. Сынмин вздыхает. Что ж, Джуён здесь главный. Если его тараканы в голове решили поступить именно так, то перечить им Сынмин не может. — Не могли бы вы оставить заказ у двери? Пожалуйста. — Но здесь нужна ваша подпись. Джуён толкает Сынмина в спину — на этот раз кулаком, а не айпадом, но и это ощущается чуть болезненно. — Оставьте у двери, — повторяет Сынмин, чувствуя себя глупо, когда за дверью раздаётся громкий вздох. Доставщик еды ничего не отвечает, и какое-то время слышится лишь шуршание и тихий перестук. Сынмин выжидает какое-то время, оборачивается через плечо, безмолвно спрашивая разрешения открыть дверь, но получает в ответ отрицательное покачивание головой. — Алло, это я, — доносится всё тот же глухой голос за дверью в тот момент, когда Сынмин уже хочет взяться за ручку. Кажется, доставщик ещё здесь, и едва Джуён слышит его голос тоже, то хватает Сынмина за подол майки, не давая сдвинуться с места. — Да, всё тот же Хан Джисон. Он, оказывается, разговаривать умеет, представляете? Но дверь мне не открыл. Зачем вы вообще принимаете у него заказы, если он... Дальнейшее уже неразличимо, слова угасают вместе с удаляющимися шагами доставщика, и Сынмин едва сдерживается, чтобы не посмотреть на Джуёна. Хан Джисон? Джуён делает заказы от имени того громилы из охраны своего брата? И, если судить по услышанному, он делает это не в первый раз. И его странная реакция на просьбу открыть дверь — чего он так боится? — Готовить его несложно, — Сынмин наматывает салат на палочки и пожимает плечами. Джуён громко хрустит капустой, и из-за его набитых щёк на ум приходят ассоциации с белкой. — И куда дешевле, чем каждый раз заказывать из ресторана. «Я не умею готовить», — тут же пишет Джуён на вырванном из блокнота листе (айпад занят каким-то видео из рекомендаций ютуба), и Сынмин усмехается, тут же получая острым локтём под бок. — «Не смейся, некому было учить меня». Джуён тянется к блюду с жареной курицей через весь низкий столик, выволоченный из-под кровати ради обеда, а Сынмин задерживает свой взгляд на неровных чернильных буквах. Последнее предложение отдаёт горечью. Сынмин научился готовить вынужденно — он уехал из родительского дома в четырнадцать, и денег на каждодневную доставку из кафе у него не было; волей-неволей пришлось освоить хоть какие-то базовые кулинарные навыки. Джуён, судя по всему, такими проблемами не страдал, но как долго он живёт один? Всё в небольшой студии указывало на то, что ни Минхо, ни Феликс здесь не появляются; конечно, раскиданных по всей квартире холостяцких грязных носков нет, но в ванной Сынмин заметил лишь одну зубную щётку и такой же одинокий бритвенный станок. Авария, в которой погибли родители Джуёна, была одной из самых чудовищных трагедий в стране, но Сынмин едва ли помнит подробности этой громкой новости. Кажется, это было лет пять назад или чуть больше. Сколько лет тогда было Джуёну? Четырнадцать, тринадцать? Сколько лет ему сейчас? Громкий звук из динамиков айпада заставляет его вздрогнуть, а Джуёна — закашляться и схватиться за его руку. Сынмин замирает, стоит костлявым пальцам сжаться на его оголённом бицепсе, и от его внимания не укрывается то, как выдыхает Джуён и едва различимо сглатывает, когда чувствует под своими пальцами напрягшиеся мышцы. Его реакция почти не заметная, но Сынмин всё равно подмечает его неровное дыхание и слегка покрасневшие щёки. Выпуск какого-то стендап-шоу уже не кажется смешным и забавным, а кусочки мяса в соусе отдают неприятной металлической горечью, потому что мысли крутятся только вокруг реакции Джуёна на него. Его ладони больше не хватаются за плечи Сынмина, но он всё ещё близко-близко, касается своим бедром его, и Сынмин старается выровнять сбившееся дыхание. В памяти снова всплывает брошенное когда-то Кристофером «Ты приглянулся братишке босса», и липкий холодный страх отзывается стуком на зубах. Он приглянулся Джуёну. Непонятно где и когда, но Джуён приметил его, он заинтересован в нём настолько, что заплатил баснословную сумму, чтобы заполучить его себе. У богатых свои причуды, не так ли? Мимолётная заминка, когда тёпло чужих ладоней задержалось на его бицепсах, давно прошла, но Сынмин всё ещё не может выкинуть это из головы. Теперь за каждым движением Джуёна он видит какой-то скрытый смысл и в тревожном ожидании ждёт, когда за этим последует что-то большее. Джуён тянется через столик за салфетками, одной рукой хватаясь за бедро Сынмина, чтобы не упасть носом в блюдо с курицей, и Сынмин слишком живо воображает, как его ладонь поднимается выше, пока не оказывается прямо у пояса штанов, а затем... — Извини, я... — Сынмин не договаривает. Тошнота подступает к горлу свинцовым грузом, и он вскакивает на ноги. Джуён провожает его удивлённым взглядом, когда он бросается в сторону ванной на трясущихся от нервов ногах. Сынмина рвёт вчерашней пиццей, желчью и холодным страхом. Кафель пола больно врезается в колени, а на глазах вскипают горячие слёзы, когда его выворачивает над унитазом, голова гудит, а вместе с рвотными позывами в горле плещется желание заплакать. Сынмин сжимает пальцы на ободке унитаза и жмурится, когда остатки вчерашнего ужина и едва съеденного позднего завтрака в последний раз поднимаются вверх по пищеводу, неприятной массой оседая на дорогом белоснежном фарфоре. Его мелко-мелко трясёт, когда он поднимается на ноги, утирая рот ладонью. В зеркале над раковиной отражается усталое заплаканное лицо, и Сынмин старается смотреть вниз, а не на него, когда открывает кран, чтобы умыться. Вода продолжает бить напором в раковину, пока он сверлит взглядом сливное отверстие и пытается найти в себе силы выйти из ванной обратно к Джуёну. Горький отчаянный всхлип застревает в горле, и Сынмин зажимает рот ладонью. Он думал, что сможет свыкнуться с отведённой ему ролью и после забыть обо всём, словно это был страшный сон, но в реальности не смог сдержать приступ страха и отвращения после первого же незначительного прикосновения! От необходимости покинуть ванную комнату, кажущуюся сейчас островком безопасности в этой квартире, Сынмина снова мутит, но в желудке уже не осталось ничего, кроме желчи и страха, и он лишь прикрывает глаза и делает три глубоких и медленных вдоха. Во рту слегка горчит, и Сынмин не знает, от рвоты или от пугающей неизвестности, ожидающей его за дверью. Наверное, мелькает в голове трусливая мысль, Джуён не захочет целовать его после того, как Сынмин только что выблевал в унитаз всё своё содержимое. Ручка двери проворачивается в пальцах бесшумно и мягко, но разум сам дорисовывает её зловещий скрип. В студии тихо, айпад Джуёна не гудит фоновым стендапом на ютубе, сам Джуён больше не сидит на полу перед столиком, а стоит неподалёку, и Сынмин замирает, когда сталкивается с ним взглядами. По его непроницаемому лицу непонятно, о чём он сейчас думает, и от этого страх нарастает с каждой секундой. Он выглядит почти равнодушным, когда осматривает Сынмина с головы до ног, и Сынмин разлепляет пересохшие губы, но ничего не может сказать. «Я не собирался спать с тобой». — Что? Сынмин глупо сверлит взглядом написанное на листке тетради, когда Джуён возвращается обратно к столику и собирает бумажные тарелки с остатками их завтрака. Он поднимает глаза лишь на секунду, чтобы удостовериться, что Сынмин прочитал его слова, а затем со вздохом садится на край кровати, носком обводя ножку столика и хлопая по одеялу с собой. Сынмин нерешительно приближается к нему и опускается рядом с Джуёном, всё ещё нервно дрожа. — Что ты... Что ты имеешь в виду? — дрожащим голосом спрашивает он. Джуён не собирался с ним спать? Мысли путаются, словно кто-то закрутил из них сумасшедшую карусель, и лист с накорябанными словами дрожит в его руках. Джуён делает медленный вдох и перекладывает свой айпад со столика себе на колени. «Это всё Чан. Он просто...» — ютуб сворчивается, уступая место текстовому редактору, но Джуён не дописывает свою мысль, сразу же стирая всё; Сынмин едва ли успевает прочитать первую часть предложения. — «Я просто хотел весело провести время с тобой». Весело провести время. Сынмин смотрит на написанный текст, но тот будто и не желает умещаться в его голове, как бы пытливо не сверлил его своим взглядом Джуён. — Я не понимаю... — сглатывая, произносит Сынмин, и он действительно не понимает. Джуён купил его. Он выпросил Сынмина у брата, как ребёнок выпрашивает собачку на Рождество у своих родителей, и Сынмин сейчас в полной власти Джуёна, но всё, что он сейчас говорит — он хотел весело провести время? «У меня нет друзей», — набирает Джуён на айпаде, но затем сразу же стирает. — «Чану не нравится, что я не выхожу из дома», — и снова всё исчезает с экрана так быстро, что Сынмин с трудом успевает прочитать. — «Я не хочу, чтобы ты боялся меня». Последнее предложение Джуён не стирает; вместо этого он просто отбрасывает планшет на кровать и зарывается пальцами в волосы и зажмуривается. Наверное, думается Сынмину, если бы он разговаривал, то сейчас бы начал заикаться и путаться в словах. Джуён резко выдыхает, выпрямляется и притягивает планшет обратно к себе, начиная «говорить» заново. «Я не выходил из дома уже достаточное количество времени. И Чан волнуется, что у меня совсем нет друзей, что я ни с кем не общаюсь, что я веду себя так странно, но все психологи говорят им с Минхо просто отвалить от меня, потому что это всё пройдёт со временем». Написать такое длинное предложение занимает у Джуёна почти три минуты, он то и дело прерывается, чтобы укусить себя за пальцы и вздохнуть, и всё это время Сынмин молча смотрит на экран. Пару секунд он ждёт, что Джуён продолжит печатать, но тот слишком занят тем, чтобы исследовать зубами собственные мизинцы, и Сынмин отводит глаза от экрана планшета к своим коленям. — И как... Как давно ты не выходил из дома? «Достаточно долго». — Почему? «Страшно». Сынмин не успевает задать новый вопрос, потому что Джуён продолжает что-то быстро набирать на экране, и он решает отложить вертевшийся на языке вопрос на потом. «Это всё Чан. Он иногда пугает, но он хороший, правда. Он любит меня. И, наверное, он думает, что поступает правильно». — Не совсем понимаю, при чем тут Чан, — бормочет Сынмин, всё ещё продолжая размышлять над его лаконичным «страшно», и Джуён ёрзает на месте. «Минхо свыкся с тем, что я всё время взаперти, и уже не капает мне на мозги с этим. Но Чан до сих пор уверен, что мне нужна социализация и всё такое». Джуён кусает губы, будто сомневаясь, стоит ли ему продолжать этот разговор, но затем всё же сдаётся и медленно печатает: «Когда мне исполнилось двадцать, он вызвал мне на дом проститутку из своего борделя. Типа, если я ни с кем не знакомлюсь и всё такое, то пусть хоть так». Сынмин от неожиданности давится воздухом и заходится в нервном кашле. У Джуёна краснеет лицо, но он продолжает писать. «Я так перепугался, что полвечера просидел в ванной. А остальные полвечера мы ели пиццу и смотрели фильмы. Было прикольно. Как будто с подругой посидел». Джуён пытается стереть последнее предложение, но в последний момент передумывает и оставляет. Сынмин придвигается к нему чуть ближе, заставляя кровать скрипнуть. «Я потом пару раз так делал. Чан думал, что я с ними сплю, но я ни разу даже не прикасался ни к кому. Иногда я выкупал у Минхо таких же должников, как ты. Выплачивал их долг, а Чан с братом думали, что я их для себя покупаю». — Выплачивал их долг? — переспрашивает Сынмин. Джуён кивает. — В смысле..? Я думал, Ли Ноу просто... Джуён молчаливо перебивает его, принимаясь отрицательно качать головой, и снова берётся за айпад. «После папиной смерти всё его наследство перешло к нам троим поровну: мне, Феликсу и Минхо. Сначала Минхо был нашим с Ликси опекуном, но после того, как мне исполнилось восемнадцать, я полностью перестал от него зависеть. Поэтому да, я действительно выкупаю должников у своего брата, чтобы он не покалечил их». Горький ком поднимается вверх по пищеводу, и если бы Сынмин не был уверен в том, что на дне унитаза в богатой ванной комнате он оставил весь свой желудок, то он бы решил, что сейчас его стошнит. Однако тошноты нет, но Сынмина всё равно мутит, как от быстрой езды на американских гонках, и он даже закрывает глаза и делает медленный вдох носом. «Ты боишься меня, я вижу. Не надо. Я не причиню тебе вреда». Новые строки на мерцающем экране встречают Сынмина, когда он открывает глаза. Он смотрит на эти несколько слов, однако засевшая в горле дурнота не даёт ему расслабиться. Он и рад бы поверить Джуёну, который за прошедшие вечер, ночь и утро в самом деле даже не пытался дотронуться до него, но слишком ярко в голове сидят заалевшие щёки и сбитое дыхание. Джуён может сколько угодно говорить о чистоте своих намерений, но он заинтересован в Сынмине. Его реакция Сынмину кристально ясна, у Джуёна есть к нему интерес, и это вопрос времени, когда до него дойдёт, что Сынмин в его полной власти.