***
— Мама, — Миша крепко обнял её сразу же, как только переступил порог. Соскучился очень. — Мишута, родной, наконец-то забежал. Как я рада, сынок! Полминуты они обнимались в прихожей, потом сели в гостиной. — Отец во сколько возвращается? — сразу же уточнил Миша, глядя на настенные часы. — Не раньше пяти. Ну, давай, Мишка, рассказывай, как да что. С повышением тебя? Ой, красавец какой! И футболка-то какая модная. — Это Андрюхина, — сказал Миша, прощупывая почву, чтобы понять, говорил ли отец с мамой обо всём, что случилось. — Миш, — она привлекла его к себе, уложила голову на колени, — я всё знаю. Миша угнездился и вздохнул. — И что думаешь? — А что тут думать? Я тебя люблю, Мишута, и желаю тебе счастья. Главное, что все живы и здоровы. С Андреем так с Андреем. Только вот другие люди не поймут вас, Мишка… — Наплевать. Он хороший, — глухо сказал Миша, сморгнув. — И я… Я очень люблю его. — Ну и славно, Миш, — мама долго гладила его по волосам, а он лежал и ни о чём не думал. С Андрюхой, настолько красивым в яркой рубашке и облегающих джинсах, что у Миши чуть слюна не капнула, встретились на Петроградке, возле метро и дошли до Дворца молодёжи. Вокруг, на лужайках, гнездились музыканты и зрители вперемешку, звенели гитары, слышались взрывы хохота. Миша впервые за долгое время выдохнул и позволил себе наслаждаться жизнью по полной. Маньяк томился за решёткой в ожидании приговора, вокруг царило солнечное лето, руку холодила запотевшая бутылка пива, а рядом шагал румяный Андрюха. — Пахнет перестроечной свободой, — комично принюхался Андрей и залихватски поправил шляпу, которую у него тут же попытался выменять на иностранную кепку какой-то ушлый паренёк. — Нет, Мишка, правда, круто! Миха крутил головой в поисках Лёшки и рассеянно кивал, не в силах ни на чём сосредоточиться. Было слишком шумно, весело и привольно, да ещё Андрей крутился рядом, искренне заинтересованный и от этого ещё более привлекательный. — Лёху не видели? Ягоду? — спрашивал у всех мало-мальски знакомых встречных Миха, оглядываясь, чтоб Андрей не отстал и не потерялся в разношёрстной неформальной толпе. Наконец, Лёша нашёлся в тени, лежащим посреди молодой зелёной травы со своими пацанами. Они потягивали из баклажки пиво и что-то бурно обсуждали. — Оо, Мишка, — заметив его, Лёша вскочил. — Братец, как здорово, что вы пришли. Т-только вы много пропустили, Кино уже отыграли пару дней назад, и Алиса тоже. Сегодня после нас будут АУ и Рикошет. Панки. О-очень интересные ребята. — Раньше мы не могли, Лёх. — Да знаю, знаю, — он обнял сначала Мишу, потом Князя. — Поймали, да? Доблестные следователи! Непонятно было, говорит Лёха серьезно или подшучивает, поэтому Миша на всякий случай отвесил ему лёгкого леща и вписался в разговор. Андрей сперва молча сидел рядом, вникая, а потом тоже разговорился и вскоре уже обзавелся новыми кассетами и какими-то самодельными значками. Миша видел, что ему здесь нравится, и очень радовался, что может подарить Андрею такой классный вечер. Вскоре Лёшка с группой ушли настраиваться, и Миша с Андреем остались одни. Развалились, подстелив под спины Мишину куртку, и смотрели на облака. Пальцы Андрея нашли Мишины, переплелись. Миха повернулся к нему, улыбнулся и долго-долго смотрел, не отрываясь. Открыто любовался глазами, скулами, носом, ямочками на щеках, острой линией подбородка и забывал обо всём на свете. — Пора, наверное, Миш? — Андрей сорвал длинную травинку и пощекотал ему нос. Миша чихнул, сел и достал проходку, на которой Лёша щедрой рукой написал «на двоих». На удивление, на входе такое творчество прокатило, даже не пришлось козырять удостоверением, чего Миша никогда не любил. — Чё, сколько стульев уже сломали? — свойским тоном спросил Миша у одного милиционера из оцепления и подмигнул. Тот вытянулся и чуть было не отдал честь, но опомнился и подозрительно сощурился. — Проходите, товарищи. В зале был аншлаг. Миша порадовался за брата, который, безусловно, заслужил такое зрительское внимание, и уселся в кресло. Андрей рядом по привычке закинул руку на спинку позади него и тоже приготовился слушать и смотреть. Зрители постоянно норовили вскочить, ведущий уговаривал их сесть, милиционеры и военные хватались за дубинки. Перестройка перестройкой, а большой брат всегда следит за тобой, подумал про себя Миша и чертыхнулся. Грёбаная система. Вышедший на сцену Лёша был прекрасен и органичен, несмотря на то, что музыканты его играли кто во что горазд, а микрофон хрипел и пару раз отключался. Лёшка не растерялся и спел акапелла Чёрного ворона. Миша переглянулся с Андреем, обмениваясь общим секретом, и улыбнулся. Как же давно был тот вечер хоровой песни и сколько воды с тех пор утекло! Выступающие следом ребята, которых Лёша назвал панками, произвели на Миху очень странное впечатление. Если б ему было шестнадцать, он без раздумий бы рванул туда, вниз, к сцене, и бесновался там вместе с корешами, но сейчас… Безумства на сцене казались свободой, но музыку почти не было слышно. Парни то ли не могли, то ли нарочно не хотели играть нормально, пьяно кривлялись и клали хуй на мнение зрителей. Это пленяло и отталкивало одновременно. Но Мишу всё же подкупил искрящийся протест в голосе вокалиста, и он отдался во власть музыкальной какафонии, мотая башкой и от избытка чувств толкая офонаревшего Андрея, привыкшего к слегка другому року, в здоровое плечо. Тот в ответ наваливался ближе. Когда в зале повисла техническая пауза, разрываемая криками толпы, а свет был ещё погашен, они умудрились украдкой поцеловаться, Миша сам не понял, как это случилось. Он тут же оторвался, облизнул сухие губы и еле унял отбивающее чечётку сердце. Да пошло всё нахуй! Помирать, так с песней. Тем более с такой бунтарской, бьющей по ушам и по всем остальным частям тела. «Объект насмешек», завершающий фестивальный день, показался Михе более мелодичным, а текст будто опять ударил под дых: Ты слышишь, как привязанная тикает мина, это пульс нашей крови, это право любить! Миха облапил Андрея за шею, чувствуя биение его артерии, и тяжело сглотнул. После концерта в проходах и на лестнице неминуемо возникла лёгкая толкучка и давка. Миха старался пропускать вперёд девчонок, которых здесь было не мало, ненароком разглядывая их боевой раскрас, и морщился от криков вроде «менты — козлы». — Ошибаются ребятки, — сказал ему в ухо Андрей. — Если б не мы, не ходили бы они сейчас так спокойно по ночным улицам. Скажи, Мих? Миша согласно дёрнул плечом и в фойе потянул Андрея к колонне, возле которой их обещал встретить Лёша. — Ну, как мы? — Лёха сиял и был, похоже, всем доволен. — Пойдёте с нами на тусу? Миха не прочь был повеселиться и поднял вверх большой палец. — А, Андрюха, кстати, у м-меня для тебя подарок. Вот, зацени, какой пласт, — Лёша вытащил из рюкзака пластинку Red Wave. — С автографами, смотри. Кинчев, Гребенщиков, Цой, — все подписали. Миха хотел на день рождения тебе такую подарить, но я только сейчас смог. — Блин, круто как, спасибо! Андрей задорно улыбался, заламывая на щеках ямочки, и Миша был готов расцеловать Лёху за такой чудесный подгон. Постконцертную вечеринку музыканты устроили в чьей-то квартире неподалёку. Народу туда набилось будь здоров, и Миша с удовольствием окунулся в безудержное веселье. Даже выпросил себе гитару и попытался что-то наиграть, сразу же собрав вокруг себя кружок восхищённых девиц. — Эй, не отбирай у меня славу, — шутливо возмутился Лёша, и Миша уступил гитару ему. К середине ночи многие рухнули спать, но кто-то ещё заседал на кухне. Миха с Андреем перебрались туда же с бутылкой водки и увидели того чувака в тельняшке, что орал со сцены и скакал по ней, как бешеный. — Свин, — представился он. — И чё, ты, это самое… Причисляешь себя к панк-культуре? Как Секс Пистолз? — спросил Андрей, и Миша поразился его музыкальным познаниям. — Меня причисляют, — пожал плечами Свин, заглотив водки и смачно рыгнув. — А мне нахуй это. Вообще не люблю рокешник. Мне ближе модернизм. — Вы же умеете играть, стопудово? — Миша тоже задал интересующий его вопрос. — Хуй знает. Я просто хочу, чтобы мы звучали отвратительно! А что за вопросы? Вы вообще кто? Эти, что ли, конторские? — Мы здесь по велению души, а не по приказу, — спокойно ответил Андрей, но Свин начал чё-то залупаться, и Миха едва не ввязался с ним в драку. Успокаиваться пришлось на лестнице, куда оттащил его Князь. — Мих, ну ты-то чё? — Да обидно, блять. Чё, если мент, так сразу говно? — выпалил Мишка, поджигая сигарету и накаляясь. — Мы для них часть системы, ты понимаешь, да? Винтики красной машины. Ё-моё… А мы… А я?.. Да мы сами эту систему во все дыры!.. — Тшш, — прошипел Андрей ему в ухо и провёл ладонью по щеке. — Останемся здесь, или уйдём? Миха решил уйти. Пролётом ниже они наткнулись на странную целующуюся парочку. Миша присмотрелся и понял, что это парни. Кто-то из музыкантов. Бля, зажимаются в углу на лестнице и хоть бы хны! Ну да, им, сука, можно, они же протестуют. А вот Миша должен ломать себя, стены, стёкла, мозги себе наизнанку выворачивать, чтобы разрешить себе сделать следующий шаг. На улице Андрей взял его за руку. Миша всю дорогу не отцеплялся и большим пальцем поглаживал кожу на тыльной стороне левой руки Андрея. Дома у Князя выяснилось, что вернулась с дачи его квартирная хозяйка. Миша слегка разочарованно потоптался в прихожей и пошёл к себе, коротко поцеловав Андрея на прощание. — Я завтра сплю до победного, слышь, Андрюх? Вечером созвонимся. Я… — Миша склонил голову, — буду по тебе скучать. — Я тоже, Миш, — Андрей щёлкнул замком и виновато улыбнулся. Наверное, хотел предложить всё-таки остаться. Но не предложил. А Миха не стал навязываться. Дошёл до дома и в самом деле лёг спать. Вечером Андрей сам зашёл за ним. Говорливый Игорёк, прибежавший со двора, долго расспрашивал их обоих про маньяка, а потом хвастался тем, что пойдёт в сентябре в школу и показывал свой новенький портфель, который привезла ему из командировки мама. Когда он убежал, Миша и Андрей дружно выдохнули. — Детишки интересные, — признался Миша, поглядывая на Андрея, который перебирал книги на полке, — но утомляют, пиздец. Хотя с ними классно. — Да мы сами порой, как детишки, Мишка, — рассмеялся Андрей, поставил на место «Записки о Шерлоке Холмсе» и спросил: — Ну, чем займёмся? — Давай в парк аттракционов, — предложил Миша, вспомнив, что давно хотел пригласить туда Андрея, и сунулся в шкаф за чистой рубашкой. Спина буквально зачесалась от пристального взгляда. Миша передёрнул лопатками. Андрей встал сзади и положил на него обе ладони. Предательские крупные мурашки поползли по коже сверху вниз, а Андрей тихонько погладил шрам от ножевого ранения и коснулся его губами. — Мих, я ведь именно тогда понял, насколько сильно ты мне дорог, и что между нами особые отношения, — признался он и отошёл к кровати. Миша натянул на себя рубашку и улыбнулся: — А я раньше. Гораздо раньше, Андрей. Князь с любопытством цокнул, но Миша не стал ничего объяснять и пошёл к дверям. Выспавшийся и бодрый, он вдруг заскучал без работы, хотя, казалось бы, отдыхал всего ничего. Но Мишка не привык сидеть без дела, ему становилось неуютно, будто все преступники Ленинграда видят, что он расслабился, и только и ждут возможности, чтобы на кого-то напасть. Андрей, кажется, чувствовал то же самое. — Нам надо научиться отдыхать, Андрюха, — рассмеялся Миша, когда у входа в парк они синхронно остановились возле доски объявлений, где в том числе висели фотороботы разыскиваемых преступников. — Работа не волк, в лес не убежит, — согласился Андрей и потянулся так, что косточки хрустнули. — Какие аттракционы ты любишь? — Любые, — немного соврал Миша и поёжился, когда Андрей пошёл к башне свободного падения. Он с детства боялся высоты и никак не мог побороть в себе этот страх, а тут ему предлагают добровольно подняться на этакую верхотуру! Но отступать было нельзя, чтобы не показаться Андрею безвольным слабаком. Поэтому Миша резво залез на сидение и пристегнулся. Пересрался весь, как младенец, но ощутил такую завораживающую силу падения, что чуть не задохнулся от эмоций. Жизнь била ключом, и Мише хотелось орать от восторга, обнимая Андрея и прыгая вместе с ним, будто шаманы, вокруг костра. Вдоволь нахлебавшись адреналина, они сели вдвоём на свободную скамейку возле прудика, и сплелись руками, незаметно, тайно. — Ну что, сбылась твоя мечта? Сигарета, пруд, утки и я, — засмеялся Андрей. Миша кивнул. Ему вдруг стало до того хорошо, что не передать словами. В сердце очень потеплело, будто кто-то затопил там печь, а голова зазвенела от счастья. — Мих, — Андрей вдруг понизил голос и кивнул в сторону, — смотри, странный тип. Миша присмотрелся и уверенно кивнул: — Щипач. Вон к той паре примеряется. Будем брать? — Ну, не оставим же так. Сиди тут, а я за патрулем схожу. Андрей ушёл, а Миша затаился, словно кошка в засаде, а когда карманник уже опустошал содержимое брошенной на произвол судьбы сумочки, рванул к нему. Андрюха с постовым успели вовремя, заломили руки, помахали перед носом удостоверениями, дождались наряд. Приехала своя группа вместе с практикантами и следаком Глебом. — Ну, мужики, вы даёте, — присвистнул он, выслушав подробности, и Миша с Андреем надолго застряли с ним, помогая оформить протокол задержания. — Вот тебе и отпуск, — засмеялся Андрей, когда они брели к выходу по уже опустевшему парку. — Кто молодцы? Мы молодцы! Да, Мих? — Стопудово, — улыбнулся Миша и опять зассал пригласить Андрея на ночь к себе, ограничившись поцелуями в укромной подворотне. Князь, впрочем, инициативы тоже не проявлял. Всю оставшуюся неделю они только и делали, что спали, ели и гуляли. В пятницу позвонила Анфиска, предложила всем вместе съездить посмотреть на развод мостов. Миша с удовольствием согласился и позвал Андрея. На набережной было ветрено и прохладно, поэтому Миша отдал Анфисе зелёную куртку, ту самую, что досталась ему от бати, подумал немного и вдруг сказал: — Бери насовсем, на память о наших приключениях. Я уже вырос из неё… Андрей хлопнул его по плечу, Анфиса кивнула, смешно закуталась в большую куртку, и весь вечер бросала на них с Андреем по очереди такие взгляды, что у Миши подгибались ноги. Наверняка, ей было интересно, как далеко зашли их отношения, но спрашивать напрямую она не решалась. В акватории сновали прогулочные лодки, небо было светлым-светлым, солнечная полоса всё ещё виднелась на горизонте. Миха обнимал Анфису и Андрея за плечи, целомудренно, ни о чём не думая, и любовался величием раздвигающихся пролётов. А потом они долго втроём бродили по городу, хохотали до упада над шутками друг друга и согласились переночевать в квартире Анфисы, которую она снимала напополам с подругой. — Проходите, мальчики, я сейчас чай заварю, настоящий китайский, мне подарили. Очень полезный и вкусный, — она достала чашки из красивого сервиза. — Конфеты берите. Настя уехала, поэтому располагайтесь. — Ты неплохо устроилась, — с лёгким недовольством отметил Миша. — Деньги есть, да? — Я работаю, Миша. Конечно, у меня есть деньги. — Анфиса, но… — Слушай, — она решительно взяла его за подбородок, пока Андрей посмеивался и заворачивал фантик в фантик, — я сама хочу выбраться из этого дерьма. Но чтобы содержать себя, мне нужны деньги. Выучусь, буду зарабатывать другим способом. А пока только так. Мне неоткуда ждать помощи. Понимаешь, да? — Дразнится ещё, — фыркнул Миха и обратился за помощью к Андрею. — Князь, скажи ей, можно и по-другому зарабатывать. Да хоть бы и у станка стоять! — Мишка, ну давай не сейчас, — Андрей моргал ленивым сонным котом. Анфиса улыбнулась ему, разлила чай. Миха очень хотел поспорить, но все его попытки обрубили на корню, и он обиженно запыхтел и ушёл в комнату. — Ложись на диван, Миш, там постелено, — крикнула ему Анфиса и ответила на телефонный звонок. — Сейчас? Нет, я не могу… У меня гости! Да что ж такое. Ребят, извините, я уеду ненадолго. Машина уже ждёт. Миша проводил её до дверей, умоляя быть осторожной, и вернулся на кухню. — Будешь конфетку? — Андрей протянул ему явно пустой фантик, набитый бумажками. Миша отмахнулся и серьёзно сказал: — Андрей, ну ей ведь правда надо как-то помочь, — Миша подошёл к приоткрытому окну, наблюдая, как Анфиса садится в дорогую Волгу. В небе клубились сизые тучи, низко нависали над городом и сталкивались, ворча далёким пока громом. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, Миша, — примирительно ответил Князь и встал рядом. По наличнику ударили первые крупные капли дождя. Запахло озоном и намокшей пылью. Андрей был так близко, что Мишу моментально коротнуло. — Этот дождь только для нас, — прошептал он. — Теперь мы можем его не бояться, правда? Резко выдохнул, склонился к Андрею, выпрашивая поцелуй, и весь задрожал, неловко скрючившись. Наконец-то они одни, в пустой квартире, где нет соседей и любопытных глаз! В голове роились безумные фантазии, но Миша не мог ни на что решиться и лишь лихорадочно целовал Андрея, в нос, лоб, щеки, губы, веки и даже уши. Князь целовал в ответ, мягко поглаживая кожу кончиками пальцев, и ласково прижимал к себе, обнимая с каждой секундой всё крепче и жарче. Миша растворялся в его объятиях и шуме усиливающегося дождя. — Идём в комнату, — сказал наконец Андрей тем самым тоном, и Миша поплыл, сгорая и размазываясь, и почти подчинился, но краем сознания успел ухватить мысль, что нельзя предстать перед Андрюхой настолько слабым и безвольным. Миша упёрся в косяк и притормозил.***
Андрей не верил, что сейчас наконец-то произойдет то, о чём грезилось весь минувший год. Неужели прямо сейчас он увидит полностью обнажённого Миху и сделает ему так хорошо, как не делал раньше никто? Но… Миша, явно возбуждённый, взбудораженный, желающий и желанный, взбрыкнул и упёрся. Андрей тоже затормозил, ослабил хватку, а потом и совсем убрал руки с его корпуса. — Миш, если ты не хочешь, я всё пойму. В наэлектризованном воздухе квартиры повисла пауза, а за окном в этот же момент сверкнула молния. Миха яростно расхохотался, запрокидывая голову, и прошептал, вновь цепляясь за Андрея: — Я не хочу? Да я мечтаю об этом сто лет, блин, ё-моё! Словно в подтверждение его слов зарокотал тяжёлый и тягучий гром, свинцовыми шариками раскатываясь по всей комнате. — Помнишь заброшенную больничку? Вот там я тебя увидел как-то по-новому, и пропал нахуй. Ты, — Миша тряхнул волосами и жадно навалился на Андрея, опять стремительно целуя, — был тогда демоном во плоти. И я… Кончился просто. Исчез, понимаешь, да? Стал будто бы другим человеком. И вот мы тут, понимаешь? Ты, и я, и дождь, понимаешь, да? И эта пустая квартира… — Тш… — Андрей проникся его волнением, пальцами пробежал по спине. Комната сотряслась от нового громового раската. Андрей увлек Мишу на диван. Что ж, если всё так, тогда… прочь сомнения! Быстрыми движениями, чтобы не передумать и снова не погрязнуть в тягостных раздумьях, Андрей скинул свою рубашку, рванул пряжку ремня, расстегнул, ломая ногти, ширинку, стянул брюки и с вызовом глянул на Мишу. Смотри, мол, какой я. Нравлюсь? — Андрюха… — восхищённо выдохнул Миша и ткнулся влажными губами в ключицы. Глаза его потемнели, а потом вспыхнули огнём, таким же небесным, как молния, что опять прорезала ночное пространство. — Давай помогу тебе, — Андрей расстегнул ему пуговицы на манжетах, помогая освободиться от рубашки, и сам спустил ему брюки. Миша переступил ногами, освобождаясь, и обхватил себя руками. — Холодно, — оправдался он, но Андрей знал, что дело в другом. — Иди сюда, сейчас будет тепло, — он опрокинул его боком на диван, лёг рядом, прижимаясь вплотную. Кожа у Михи была гладкой и упругой, мышцы — сильными и крепкими, ноги — очень длинными и стройными, да и вообще он был хорошо сложен. Андрей долго целовал его, расположив руки на середине спины, и сгорал от жадного возбуждения, смешанного с такой нежной любовью, что сердце то замирало, то пускалось вскачь. Миша медленно выцеловывал грудь Андрея, подбираясь к соскам, и мягко прижимался к его паху. — Хочу увидеть тебя полностью обнажённым, сними ты эти трусы! — попросил Андрей, но случайно вышло опять похоже на приказ. Миша задышал чаще и облизнулся, спрятанный под тканью член ощутимо дрогнул, а Андрей убедился окончательно, что Мишу очень заводит такое обращение, граничащее с жёсткостью. — Разденься! — повторил он, и в голове сам собой заиграл наутилусовский «Стриптиз». Миша послушался. Андрей, чтобы не смущать его, тоже поспешил избавиться от белья и заковал Мишу обратно в объятия. Рассматривать половые органы друг друга было стыдновато. Лучше пока так, в потёмках, ничего не видя, но прекрасно чувствуя эрекцию друг друга. Мысли всё быстрее стекали из головы туда, вниз, и Андрей ёрзал, беспорядочно толкаясь бёдрами, врезался в крепкую плоть Мишки и тихо-тихо поскуливал. Миша вдруг просунул ладонь между плотно прижатыми животами и решительно взял член Андрея в свою руку. — Ебать, Андрюха, как же я хочу… Хочу тебе приятное сделать. Чтоб тебе охуенно было. Но я, блять, не умею ни черта. Дай подрочу просто, ага? Андрей толкнулся ему в кулак и хрипло выдохнул. Чёрт, до чего же это было хорошо! Большая мозолистая Мишкина ладонь, хлюпающие резкие движения, шум дождя за окном, отделяющий их от остального мира, бесконечная любовь, рвущаяся наружу, и нечто, похожее на секс, как самый доступный способ выразить эту дурманящую страсть. — Дай, дай я тоже, — Андрей погладил головку, влажную от выступившей смазки, Миша коротко рыкнул и сильнее сжал его член. Было очень сладко, и ни капли не противно. Сперва они путались руками, вздрагивая от новых раскатов грома, но потом приноровились, ускорились, раскинулись, устраиваясь поудобнее. — Может, сядем вот так? — Андрей приподнялся, уселся, по-турецки поджав ноги. Миша сел напротив, и Андрей наконец увидел его член во всей красе: длинный, приятный в обхвате, оплетённый сетью выпирающих вен. Стыд растворился, осталось лишь безумно сильное желание. Андрей снова обхватил его своей рукой, и притянул лохматую Мишкину голову для горячего поцелуя. Они стонали друг другу в губы и быстро дрочили, вздрагивая и ускоряясь. Андрей не выдержал первым, закрыл глаза, упёрся лбом в Мишкино плечо и тёплым семенем выплеснулся на его живот. Миха догнал его в ту же секунду, протяжно выдохнув, и моментально расслабился в объятиях Андрея. Дождь закончился, сквозь тучи пробилось раннее июньское солнце, нежное и пока ещё не жаркое. Паутинка лучей, преломившихся через двойное балконное окно, упала на лицо Мишки, и Андрей расцеловал эти светлые полоски. Миша довольно жмурился и часто дышал. — Ну вот, ё-моё… — он, похоже, не смог подобрать слов и так крепко обнял Андрея, что хрустнули ребра. Князь крякнул и дурашливо шлёпнул его по заднице. Зачем что-то говорить, если и так всё понятно. — Анфиска, наверно, скоро вернётся, а мы тут… — Ей не привыкать видеть голых мужиков, — заметил Андрей. — Курить хочу. — Я тоже. Пошли на балкон, — Миша потянулся за трусами, но Андрей перехватил его руку. — Хочу так. — Увидят же? — тихо удивился Миша, но от Андрея не скрылось, как его член снова вздрогнул и слегка подрос. — Похуй, — коротко выдохнул Андрей, вынимая из кармана сигаретную пачку. Воздух после грозы был свежим и чистым. Андрей курил и откровенно пялился на Миху и его припухлые губы, зажимающие фильтр. Не выдержав, он быстро докурил и притерся сзади, вновь взяв Мишкин член в свою руку. Миха широко расставил ноги, вдавился лбом в стекло. — Здесь ничего не видно, Мих, — успокоил его Андрей и с наслаждением почувствовал, как хуй под рукой наполняется кровью. Миша раздавил бычок в пепельнице и завёл руку назад, пытаясь нащупать стояк Андрея. — Дорвались, да? Сколько у тебя никого не было? — рассмеялся Миша, явно проглотив стон и незаметно всхлипывая от избытка чувств. — Долго. А с теми, кто был, всё не то. Ты, — Андрей задрожал и стремительно толкнулся вперёд, — совсем другой, Мих… Миха… Какой же ты, блять. Давай, Мишка, давай! Они снова целовались, ласкаясь, и вскоре во второй раз забрызгали друг друга спермой. — Надо в душ, — излишне глубокомысленно произнёс Миша, разглядывая свой впалый живот, и нахмурился. Андрей испугался серьезной складки, что заломилась между его бровей, и нарочито ровным скучающим тоном спросил: — Не жалеешь? — Нет, ты чё, Андрюха! — с жаром ответил Миша, покраснел и рассмеялся. — Думаю, как теперь простынь отстирать, чтобы Анфиска не заметила. — Постираем, как положено, и сушиться повесим. Думаешь, она не догадывается? Ей интересно, это самое. Видел, как она весь вечер на нас поглядывала? Миша согласно фыркнул и потопал в ванную. Андрей нашёл на балконе тряпку, вытер дощатый пол, на который попало несколько капель, и отправился за ним.***
— Ну что, Андрюха, понравился отпуск? — спросил Миша, когда они сидели в последнее воскресенье в кафетерии на Невском и ели из вазочек щедро политое шоколадом и присыпанное орешками мороженое. — Угу, — Андрей с вызовом облизнул ложечку, Миша не разрешил себе смутиться и ответил тем же. Их отношения, с первой близостью ставшие ещё более искренними, медленно выходили на новый уровень доверия и принятия. Миха был до одури счастлив, и лишь необходимость постоянно держать над собой контроль, особенно в общественных местах, омрачала его гигантскую радость. — Удивительно, что нас не дёрнули в отдел посреди недели, — более серьёзно сказал Андрей. — Уверен, сейчас вернёмся, и завалят работой. — Ну и пусть, — пожал плечами Миша. — Такая у нас служба. Что там с судом, ты узнавал? — Да, я звонил Машеньке. Всё идёт как надо. Но процесс растянется до осени, а может, это самое, и до зимы. — Понятное дело, — кивнул Миша, когда они уже расплатились и вышли на улицу, — там столько эпизодов. Чё, куда теперь? — Тамара Евгеньевна смоталась опять на дачу, — подмигнул Андрей, и Миша предвкушающе улыбнулся. Они провели вместе всю ночь, и утром также вместе пришли в отдел. Здесь, в привычной казённой обстановке, Миша слегка загнался. Долго рассматривал себя в зеркало, пытаясь понять, не видно ли снаружи, что он теперь абсолютно натуральный гомосек, и долго раздумывал, как же ему скрывать свои чувства, чтобы никто не догадался, что они с Андреем не простые друзья. Князю всё это далось, кажется, легче. Он привычно шутил, болтал со всеми, поздравлял Влада, Костю и Володьку, которые после выпуска из школы милиции были зачислены в штат, интересовался, как растут помидоры в огороде тети Гали и вёл себя с Мишей так, будто ничего не изменилось. — Как у тебя это получается-то, блять? — спросил вечером Миша, прощаясь с Андреем, остающимся на дежурство. — Мне всё время кажется, что на нас все пялятся и вот-вот обо всём догадаются. — Меньше думай об этом, Миха, — чересчур легко объяснил Андрей и, предусмотрительно задёрнув казённые шторы, зажал его в углу между стеной и шкафом, отчаянно целуя. Миша отвечал и мысленно показывал новомодный фак законам и кодексам, что брюзгливо смотрели на них из шкафа. Новые дела не заставили себя ждать, но были они мелкими и привычными: карманники, мошенники, расхитители социалистической собственности, хулиганы и дебоширы. Свободного времени почти не было, и Миша с Андреем ценили каждую секунду, проведенную наедине. В середине декабря состоялось финальное заседание по делу ржевского маньяка. Миша и Андрей решили, что обязательно должны присутствовать на оглашении приговора. Процесс проходил за закрытыми дверями, дабы не привлекать внимание перестроечной прессы, которая активно развивалась в условиях объявленной гласности, но любопытствующих зрителей было всё равно много, не считая потерпевших и их родственников. Атмосфера в зале суда царила гнетущая и агрессивная. Валерку, осунувшегося, изнурённого, тщательно охраняли, чтобы никто из присутствующих не бросился на него в жажде самосуда. Приговор зачитывали долго. Миша сидел, сложив руки на коленях и подавшись вперёд. Андрей, напротив, откинулся на спинку скамьи, но Миша знал, как всё бушует у него внутри. — Судебная коллегия признаёт Фролова Валерия Ивановича виновным и, учитывая чудовищность злодеяний, что он творил, назначает ему единственное наказание, которое он заслуживает — исключительную меру, и приговаривает его к смертной казни через расстрел. Валерка от последнего слова отказался и прошение о помиловании подавать не стал. Миха выдохнул, но поморщился. Он, безусловно, считал справедливым то, что суд признал Валерку виновным, но не желал ему расстрела. Убийство — не выход! Пусть бы лучше гнил в тюрьме и мучился до конца дней своих! А вот Князь, похоже, был полностью доволен. — Так ему и надо, — жёстко бросил он, когда вышли из суда на морозную снежную улицу. — Вот теперь справедливость восторжествовала. Что, Миха, ты и сейчас против? — Конечно, ё-моё, — завелся Мишка. — А если бы на его месте был ты или любой другой невиновный человек? Если бы мы не смогли вытащить тебя? Андрей потер глаза и покачал головой. — Тогда нельзя было бы говорить о справедливости. Какая в таком случае разница, расстрел или пожизненное? — Блять… Да такая разница, что если невинный человек жив, его можно реабилитировать. А мёртвого ты уже не воскресишь! — Миша преградил Андрею дорогу и выплюнул в лицо. — Понимаешь, да? Князь задумался и пошевелил плечом. — В этом ты прав, Миша. Ну, что теперь… Приговор уже вынесен, и это главное. Теперь он точно не окажется вновь на улицах и не сможет никого убить. — Да, — Миша обернулся и увидел, как к ним идут родители Марины Сергеевой, постаревшие и посеревшие, но спокойные. Андрей побледнел, Миша незаметно сжал в кармане его холодную ладонь. — Спасибо большое вам, товарищи следователи. Миха ответил на крепкое рукопожатие отца убитой женщины и аккуратно спросил: — Вы довольны приговором? — Абсолютно, туда ему и дорога, в ад, — ответили они в унисон и быстро попрощались. Миша посмотрел на Андрея и вздохнул. — Ты тоже в чем-то прав, Князь. Родственники жертв желают убийце смерти. Я могу их понять. — Давай не будем больше об этом? Дело закрыто, приговор вынесен. Мы можем двигаться дальше, — попросил Андрей, шмыгнув носом, и заскрипел по снегу к служебной семёрке. Здесь, наедине, пока прогревался мотор, можно было, не таясь, целоваться, совсем уже привычно и свободно, и вести себя так, как вздумается. — Ну что ты решил, Мишка? Где будем встречать Новый год? — Не знаю. Мама зовёт к ним, уверяет, что уговорит отца. Но мне нахуй не нужна его кислая рожа и постоянные подначки. Да и вообще, я хочу с тобой. — Я тоже. А поехали в деревню, в Голубково? Там бабушкин дом пустует. Будем только ты и я. — Давай! — обрадовался Миха и от души хватанул Андрея за шею. В отделе кто-то заранее нарядил ёлочку, и праздничное настроение в Мишкиной душе стало совсем ярким, похожим на огоньки разноцветных гирлянд. Они с Андреем выпили горячего чая с ирисками, чтоб согреться, и затеяли игру в морской бой. — Б-4, — азартно выдохнул Миша. — Потопил последний, — раздосадованно откликнулся Андрей и запустил в Миху скомканным бумажным шариком. Миша замахнулся в ответ, но бросить не успел: в дверях нарисовался ехидный Гордеев. — Принимайте новое дело, товарищи. На Энтузиастов ювелирную мастерскую ограбили, ювелира чуть не кокнули. Он в больнице сейчас, а ценности неизвестно где. Задача ясна? — Так точно, — подтвердил Миша и вышел из кабинета следом за Андреем. Вся жизнь их была похожа на один сплошной выезд: тревоги поиска и радость победы. И Миша знал, что так будет всегда.