***
Женя весь день провела за колдовством, а к вечеру они с Алиной в церковь пошли. Ведьма застыла у икон, а глазами людей изучала и всë шептала что-то без конца, все думали что молитву, но не тут-то было. — Аминь… — прошептала Алина и стерла слезу, поднимаясь на ноги и отряхивая подол. — Можем идти, — она подошла к Жене, которая сосредоточенно на кого-то смотрела. Из носа уже текла кровь от перенапряжения. Она собирала на себя взгляды, но словно не видела их. — Женечка, идем! Тебе… — Алина дернула еë за руку и почти насильно вытащила из церкви. — Что ты… — Женя отшатнулась и вытащила руку из хватки Алины. — В крови вся что-что! Пойдем быстрей! — она потянула еë за собой. У Жени впервые кровь не останавливалась. Она стекала в дрожащую ладонь ведьмы, которую та себе под нос подставила, чтобы белую рубашку не пачкать. На улице уже смеркалось, когда девушки наконец вошли в дом. — Не легче? — Алина уже заметно нервничала. — Не остановилась, — Женя схватила первую попавшуюся чашечку и вылила туда кровь из своей ладони. Алине чуть не подурнело от этого зрелища. В крови была вся рука, а ещë губы, нос и подбородок. — Сделай отвар из крапивы, должно помочь, — Женя шмыгнула. — Помнишь, как показывала? — Помню, — Алина тут же убежала на кухню, где умело нашла нужную траву, залила горячей водой и принесла ведьме. — Ну же… Должно же полегчать, Женька… Медведева выпила почти залпом, но перед этим нашептала ещë что-то. Кровь постепенно перестала течь, Женя отмыла свои руки, Алина облегченно выдохнула и опустила голову ей на колени, руками обхватывая лодыжки. — Ну что ты… — Женя грустно улыбнулась и опустила ладони ей на голову, мягко поглаживая пряди кончиками пальцев. — Почему так? — Перенапряглась. Колдовала весь день, а потом ещë в церкви решила, вот и… Переусердствовала. — Ты в порядке? — В порядке. Иди ко мне, — она мягко приподняла еë голову, а сама наклонилась, оказываясь ближе к лицу. — Не пугай больше так, а то истечешь кровью и что я делать буду? — Алина грустно усмехнулась, а ладони опустила на щеки, притягивая ведьму к себе. — Побереги себя, прошу, — подушечками больших пальцев скользнула по бархатной коже. — Не истеку, я ж ведьма, — Евгения подмигнула и рывком прижала девушку к себе, заключая в объятия. Алина тяжело вздохнула, сжала хрупкую фигуру в своих руках так крепко, как могла, а носом зарылась в еë шею и воротник рубашки.***
Женя после того случая начала замечать на себе странные взгляды, поэтому вести себя начала куда сдержанней. Один день всë с ног на голову перевернул, когда вечером она подорвалась от адской боли. — Господи! Что с тобой? — Алина тут же побросала всë, что в руках держала и подбежала к Жене, которая уже на полу согнулась. — Сегодня полнолуние, да? — еле слышно прошептала она, а затем губу до крови прокусила, сдерживая нечеловеческий крик. — Да. Что с тобой? Господи, что с тобой, — девушка опустилась на колени рядом и схватила ведьму за плечи. — Женя? Зрелище было ужасающее. Еë ломало, она захлебывалась слезами, по губам уже текла кровь, а из горла так и норовили вырваться громкие крики. Алина тряслась и не понимала, что происходило с еë любимым человеком. Что это вообще такое? Женя с силой рухнула на ее колени головой, а руками обхватила себя, стараясь безуспешно избавиться от боли. — Тише-тише, — приговаривала Алина, а затем и вовсе принялась молитву читать. Это было похоже на агонию. Невероятная и нестерпимая боль, которая, кажется, могла сломать кости и разорвать все органы. Было так больно, что хотелось кричать во все горло, да вся деревня бы сбежалась. По щекам Алины уже слезы хлынули от паники и ужаса, но она продолжала еë на своих коленях держать и по мокрой щеке гладить. Такое случалось, когда люди пытались ведьму выявить. Проводили своеобразный обряд: кипятили молоко и на навоз выливали, а затем прутьями били. Было поверье, что в этот момент ведьма начинала от боли загибаться, а чтобы это прекратилось нужно было прийти и попросить что-то, так они бы и узнали кто ведьма и схватили тут же. В полнолуние все силы усиливались, поэтому было хуже в несколько раз, а все обряды — действительней. — Мне надо к ним, только тогда отпустит… Но тогда точно поймут, что я… — она успевала произнести это в перерывах между адскими приступами боли. — Тише-тише, — Алина прижимала к себе, руками держала крепко, а носом утыкалась в макушку. — Они молоко кипятят, на навоз выливают, бьют прутьями и мне боль причиняют. Мне нужно прийти и попросить у них пощады, но они узнают… Кто придет просить, тот и ведьма значит. У меня выхода нет, — Женя навзрыд зарыдала, вырвалась из Алининых рук и уткнулась в еë колени. Алина всхлипнула и принялась по темным волосам гладить. Про себя молилась и умоляла, чтобы ей всë это облегчили. Не могла потерять. — Я не могу пойти, — прошептала Женя куда-то в подол. — Но больно слишком, — зарыдала с новой силой, срываясь на крик и прикусывая ткань Алининого платья, чтобы не было так громко. — Тише, моя маленькая ведьма, тише, — шептала Алина, а сама уже на волоске была от того, чтобы так же сильно зарыдать. — Больно… От этих слов всë внутри на тысячи осколков разрывало. Сильнейшая ведьма лежала на полу и захлебывалась слезами от боли, кричала и сама себе рот затыкала, чтобы никто не прибежал. Алине было физически больно от этого зрелища и от того факта, что даже молитвы не помогали. Наверное, потому что та ведьма была, а на них такое не работает. — Мне нужно идти. Нужно… — Женя резко вскочила и пошла к двери, уже хватаясь за ручку. Еë тянуло. Становилось легче, когда она шла навстречу своей смерти. — Ты никуда не пойдешь! — Алина поспешила вскочить за ней, выкрикнула это ей в спину и за запястье схватила, потянув на себя. — Я не отпущу тебя никуда, ты слышишь? — продолжала кричать сквозь слезы. — Никуда ты не пойдешь! Останешься со мной и все! Мы переживем это! Женя расплакалась и тут же бросилась девушке в объятия. Видимо, прекратили, потому что боль отпускала постепенно. Они обе плакали, зарывались носами в волосы, сжимали друг друга в тесных объятиях и шептали что-то бессвязное, сквозь слезы, но до смерти искреннее. — Не отпущу. Я никуда никогда тебя не отпущу, — пылко шептала и всхлипнула жалко, оставляя поцелуй на щеке и утыкаясь влажным носом. — Не отпущу. Не отпущу. Я тебя не отпущу, — вновь громко всхлипнула и прижала к себе так крепко, как могла. Ладонью прижимала голову к своей груди и всë всхлипывала, а Женя умолкла и лишь крепко сжимала пальцами ткань на Алининой спине. Они ещë не знали, что неподалеку от дома стоял человек, который слышал крик, который Женя так старательно заглушала.