Красавица! Мёртвая красавица!
Я знаю все твои секреты и мне нравится
Мне нравится
То как ты пытаешься
Изгонять меня, ещё раз ну пожалуйста!
Скрываться в листве было привычно. Особенно хорошо получалось это тогда, когда сумерки сгущались, окрашивая небо в оттенки чёрного — тогда её фиолетовые одежды не так сильно бросались в глаза других людей, из-за чего можно было спокойно скрываться ещё некоторое время. Цзян Ваньинь тихо вздохнула, прислушиваясь. Голоса детей неожиданно стихли, порождая за собой тревогу. Самому старшему из воспитанников хоть уже и было почти 16, её сердце всё равно переживало. Это была первая самостоятельная охота, на которую она с трудом отпустила всех троих. Самостоятельная, конечно, со скрипом — всё же, Цзян Чэн ещё была здесь на случай, если всё будет очень плохо. По крайней мере, сети, купленные за счёт щедрого Цзинь Гуанъяо, поймают хотя бы что-то, и малышня не будет сильно переживать из-за неудачи, если та, конечно, произойдёт. Она резко повернула голову на звуки и прищурилась. С одной стороны был только лёгкий шорох, не то ветер, не то кто-то прошмыгнул мимо неё, с другой же уже слышались знакомые крики А-Лина и А-Фа. Эти двое, пусть и были совершенно разные по характеру, с самого детства спелись и удивляли всех, и её в том числе, своей возможностью общаться без слов и быстрой поддержкой. Конечно, она не признается вслух о том, что рада их пониманию и редким ссорам. Женщина неспешно двинулась в сторону голосов. Очень тихо, словно от этого зависела её жизнь, она отодвинула ветку, внимательно смотря на поляну. Знакомое маленькое трио уже было здесь, из-за чего Цзян Чэн расслабилась, однако исходя из их лиц — у всех, как у одного, читалось явное напряжение, очень редко когда они были так единодушны, — напряглась снова. По всей видимости, ей надо чаще брать всех троих на собрания, чтобы учить выдержке и предстоящей взрослой жизни. И другим сказать, чтоб баловали меньше. — Ты! Я расскажу о твоём поведении своей тёте. Уж она то точно переломает тебе ноги! — Цзинь Лин вздёрнул подбородок и сложил руки на груди. В его позе так отчётливо угадывался Цзинь Цзысюань, которого она помнила по обучению в Гусу, что она невольно усмехнулась — действительно, яблоко от яблони далеко не укатится. Цзян Фа, стоящий рядом с наследником Цзинь, подтверждающе кивнул. Её маленький, но уже такой уверенный малыш как обычно встал на сторону своего брата сейчас без каких либо колебаний, и только потом, возможно, расскажет, в чём А-Лин был неправ и где ему лучше было бы закрыть свой рот. Он сложил руки на боках, так знакомо и незнакомо одновременно, — она не знала, как этот ребёнок смог перенять привычки человека, которого не видел никогда? — прищурив свои сероголубые глаза. — Верно. Я обязательно дополню этот рассказ деталями, если ты что-то упустишь, — вновь кивнул мальчишка, секундой спустя повторяя позу брата. Цзян Чэн не смогла удержаться от смешка — эти двое пусть и прикрывались сейчас её именем, но всё же пытались решить проблему самостоятельно. Цзян Вэньхуа, последний из бедового трио Юньмэн Цзян, тем временем виновато улыбнулся, явно представив её реакцию на их рассказ. Несмотря на все слова поддержки, что они могли беспокоить её в любое время суток, если им действительно тяжело, этот ребёнок всё равно пытался решить проблему самостоятельно. Её маленькая гордость. — Мне кажется, нам не стоит беспокоить тётушку по этому вопросу, — Цзян Вэньхуа на секунду прикрыл глаза, после чего его лицо вновь стало серьёзным, несмотря на обманчивую мягкую улыбку. — Господин Мо, я думаю, мы можем спокойно разойтись. На горе Дафань хватит места всем для ночной охоты. Неизвестный мужчина усмехнулся, а Цзян Ваньинь замерла, внимательно вглядываясь в чужое лицо. Ей померещилось, точно, померещилось. Могло же быть так, что незнакомец просто усмехнулся так похоже, и точно также сложил линию губ в усмешке? — Тётя? — интонации тоже могут быть похожими, не даёт же это право называть этого человека его именем? — Почему не дядя или отец? — мужчина встал с земли, отряхивая с себя пыль, а она пыталась перестать чувствовать дежавю. — Вы либо так сильно не доверяете им, либо у вас обоих мужских фигур в семье не наблюдается. Бедная, конечно, у вас тётя, — он наигранно печально вздохнул, а она сжала кулаки сильнее. Как он смеет? Трио замерло, после чего дружно нахмурились и переглянулись меж собой. Эти слова их явно задели, в прочем, как задели и саму Ваньинь — сколько лет она работала самостоятельно, практически, без какой либо поддержки, и получила лишь очередной плевок в свою сторону? Цзян Ваньинь усмехнулась, отодвигая ветку окончательно и делая несколько шагов вперёд. Её пока что ещё не заметили, всё же, слишком тихой поступью шла женщина, однако об этом она думала в последнюю очередь. Сейчас ей начало приходить осознание, что это был за день, и почему сегодня она впервые за долгое время снова испытывает дежавю. Твою мать. Цзинь Лин и Цзян Фа вскинулись, одинаково злые, пока Цзян Вэньхуа просто слегка нахмурился. Ваньинь внимательно обвела всех присутствующих на поляне взглядом, подмечая краем глаза, как к этому спектаклю подтягиваются новые лица в лице юных адептов Гусу. Всё было точно также, как и в её снах. Те-же лица, с добавлением новых людей и изменением небольших ролей, которые, в целом, картину никак не изменили. Та же гора Дафань, та же первая охота А-Лина, те же слова… Женщина рассмеялась, наконец, привлекая к себе внимание. Смех был скорее нервным и горьким, чем радостным, однако даже так он напряг многих присутствующих, за исключением, конечно, её маленького трио. Цзян Чэн холодно усмехнулась и подошла ближе к своим детям, почти прикрывая их собой. Если кто-то и будет оскорблять их и принижать, то только через её труп. — Я их тётя, — она фыркнула и слегка махнула рукой, убирая с волос листья так, словно не было ничего в том, что какое-то время ей пришлось пребывать в кустах. — Тебе есть, что сказать по этому поводу, лично мне? Она слегка склонила голову на бок, со странным триумфом внутри наблюдая за ошеломлением на чужом-знакомом лице. О, вот это выражение глаз и лица ей было знакомо так, что из её сознания и головы просто так не вытравить. Это действительно был он. Но внутри от этого осознания было ни горячо, ни холодно. Потому что появившись, Вэй Усянь снова уйдёт.***
Жизнь Цзян Чэн была совершенно обычной. Обычной настолько, на сколько могла быть жизнь наследницы секты. У неё были сестра, матушка и собаки. Детей её возраста в Пристани почти не было, хотя иногда приезжали родственники отца с её кузенами и кузинами. Правда, с ними у девочки подружиться тоже особо не вышло. Но всё было замечательно и без друзей. Матушка говорит, что отец её не любит, потому что она не родилась мальчиком. А-Чэн ей верит, так как матушка никогда ей не лгала, а обжигала горькой правдой не хуже кипятка. Однако у мамы руки холодные, остужающие горькие слова. Рядом с ней приятно сидеть в особо жаркие дни, когда они могли устраиваться рядом в тени любимой беседки Пурпурной Паучихи. Грозная Хозяйка Пристани наедине с детьми хотя бы на мгновение превращалась в нежную мать, перебирая и собирая волосы то Яньли, то маленькой А-Чэн. Иногда к ним присоединялся и отец, и тогда, тихо разговаривая, они проводили время вместе, как любящая семья. Девочка особо не верила в эту иллюзию, но была счастлива погружаться в неё каждый раз. Руки отца, поглаживающие её по макушке или щеке, были тёплыми, а взгляд дружелюбным и нежным. В такие тёплые дни она забывала о том, что отец смотрел так на каждого человека в ордене. Всё медленно начало меняться тогда, когда друзья отца перестали отвечать и присылать письма. Матушка отзывалась о них весьма нелестно, однако это было единственное, чему А-Чэн не верила — её маму было легко вывести из себя, из-за чего она любого могла покрыть ужасными словами за всё, что казалось ей неуместным и глупым. — А-Чэн хотела бы себе брата? — Цзян Фэнмянь спросил об этом как бы невзначай во время ужина, единственного времени, когда они собирались все вместе. — С братом наверняка было бы веселее развлекаться в озёрах Юньмэна. Юй Цзыюань, услышав это, вскинула бровь и фыркнула, отложив приборы в сторону. Цзян Чэн же, завидев реакцию матери, прикусила губу. Появление сына в их семье превратит все старания девочки на уроках наследника просто в пустоту. И, скорее всего, усложнит её и без того плохие отношения с отцом. Именно поэтому девочка в тот вечер нахмурилась и прижалась к боку Яньли, которая в тот момент чистила для всех семена лотоса. — Мне не нужен брат. Зачем он, если у меня уже есть А-Ли? — старшая на эти слова только тихо посмеялась, положив в рот похожего на хомяка сестры парочку семян. Матушка, кажется, усмехнулась на такой ответ дочери. — Меня не нужно защищать, ведь я сама справлюсь с этим. Я буду самой сильной и вы все сможете на меня положиться. Кажется, улыбка отца тогда слегка дрогнула, в то время как гордая усмешка матери стала только шире. Цзян Фэнмянь, скосив взгляд на супругу, покачал головой с видом мудреца, который только что услышал великую глупость. Цзян Чэн, на самом деле, была бы рада, если бы у неё родился брат. Однако ей было уже 8, а Яньли 10. Со слов служанок, чьи разговоры она иногда подслушивала, последняя беременность матушки была настолько тяжкой, что рождение ещё одного ребёнка могло бы её убить. Прожевывая семена лотоса, что она тихо взяла из миски сестры, А-Чэн нахмурилась ещё больше. Значило ли это то, что отец приведёт в их дом наложницу? Или уже привёл? — Какое разочарование, — фыркнула женщина после минуты молчания, смотря то на детей, то на мужа. — Разве супруг не понимает, что гнаться за призраками нужно только для того, чтобы их уничтожать? — Мадам, — голос мужчины, на удивление, обдал присутствующих холодом, однако лицо его жены скривилось в ещё большем отвращении. — И они, и их сын, вполне ещё могут быть живы. — Так почему же тебе ещё не пришло ни одного письма? — усмехнулась Юй Цзыюань, встав со своего места. Она отвела взгляд в сторону девочек и слегка махнула рукой, призывая тех также встать. — Неужели верный тебе первый ученик, твоя бывшая правая рука, так просто решил бросить и исчезнуть из жизни своего господина? Цзян Чэн очень скоро забыла об этом разговоре, причислив его ко множеству других ссор родителей. Её успокоило, что отец не собирался приводить в дом ещё одну женщину, поэтому всё остальное было не так важно. Матушка за эти месяцы никак не изменилась, и уж если бы она ждала ребёнка, то, девочка была уверена, ей и сестре об этом обязательно бы сообщили. Но зачем ей брат или друзья, когда Принцесса, Жасмин и Любовь ходили за ней хвостиком? Уже полугодовалые щенки, эти духовные собаки могли выполнять многие команды. Жасмин приносит подстреленных летучих змеев, Любовь больше всех купается в озёре вместе со своей хозяйкой, а Принцесса всегда старалась вытащить её из воды тогда, когда по её мнению, Цзян Чэн очень долго не показывала свою голову из глубин озера. Однако, всё изменилось в один день. И брат у неё не появился, а был приведён её отцом. Цзян Чэн в тот день плавала больше обычного. Принцесса уже несколько раз вытаскивала её из воды, в то время как Любовь и Жасмин пугали рыбу и заливисто лаяли. Озеро рядом с семейным павильоном было самым прохладным из всех, что были на территории Пристани. Сюда больше всего впадало холодных речушек, из-за чего вода редко когда прогревалась так, как это было с другой стороны Пристани — она редко плавала в той части Пристани, потому что в основном там веселились её шисюны и учились плавать шиди. Поэтому именно здесь девочка проводила большую часть времени в жаркие дни, если не была на уроках или рядом с матушкой. — А-Чэн! — от неожиданного крика сестры девочка случайно ушла под воду, однако бдительная Принцесса в ту же секунду помогла своей хозяйке вынырнуть. Яньли, стоящая на причале, только звонко захохотала, прикрывая линию губ рукавом ханьфу. Смеясь, старшая девочка всё равно внимательно следила за тем, чтобы младшая вновь не повторила своё недавнее действие. — Вылезай уже, А-Чэн. У тебя все губы синие! Цзян Чэн, уже плывшая в сторону причала, остановилась на месте и вскинула недовольно голову. Улыбка Цзян Яньли была такой же мягкой, как и у их отца, однако ощущалась иначе — в этой линии губ всегда угадывалось истинное настроение девочки, и прямо сейчас она была счастлива подначивать свою сестру. А-Чэн фыркнула, закатывая глаза, из-за чего А-Ли только громче захохотала. — Не правда! Вовсе не синие! — Синие, синие! Скоро совсем в гуля превратишься, как тебя тогда отец с матушкой искать будут? — Яньли, весело улыбаясь, протянула руку вниз, и А-Чэн с готовностью за неё схватилась. Собаки, уловив момент, выпрыгнули на причал следом за своей хозяйкой. — Кошмар, кошмар. А-Чэн, кажется, действительно превращается в гуля. Цзян Чэн надулась от такого очевидного поддразнивания и отвернулась, сложив руки на груди. Солнце ощутимо пекло голову и не помогало согреться, а лёгкий ветёрок после прохладной воды ощущался холоднее, чем был на самом деле. Девочка невольно повела ладонями по предплечьям в попытке согреться, однако в следующий же момент на её голову опустилось полотенце, а знакомые руки начали нежно и так по родному проводить по волосам. До этого надутая как индюк девочка расслабилась, однако, не переставала хмуриться. — Неправда. В гуля я точно не превращусь, А-Ли, — девочка запрокинула голову назад, внимательно вглядываясь в довольное и улыбчивое лицо сестры. — Зря, что ли, над нами проводились обряды с самого рождения, м? Цзян Яньли только улыбнулась ещё ярче, вытирая волосы сестры, после чего укутала девочку в полотенце и прижала к себе, щекой прижимаясь к ещё мокрой макушке. Старшая уже сама стала выглядеть не так презентабельно, как было это минутами ранее, и очень хорошо, что матушка их не видела — обе сразу же получили бы нагоняй. В следующее мгновение Яньли осторожно повернула к себе сестру, и её добрая улыбка стала заговорщеской настолько, что младшая, даже особо не спрашивая о мыслях старшей, заинтересованно приподняла бровь. Старшая Цзян на это только весело хихикнула и ласково потрепала младшую по щеке. — Отец вернулся, сейчас все об этом только и говорят. Пойдём, встретим его? — Почему ты не сказала об этом раньше?! Несмотря на все недопонимания, А-Чэн всегда старалась поприветствовать отца после долгой разлуки, возможно, при этом постаравшись расположить к себе. Быть может, если она лучше справится на уроках, или освоит новую технику раньше своих шиди, он похвалит её иначе, чем просто на словах? Обратит внимание и скажет больше добрых слов, чем обычно? Поэтому, не слушая смех сестры, девочка резво вскочила со своего места и, как была, в нижних одеждах да босиком, побежала по причалу, совсем позабыв о своём внешнем виде. Только придерживая на плечах полотенце, да слушая радостный лай своих собак, что помчались следом за ней, Цзян Чэн продолжала свой путь до входа в семейное крыло. — Маленькая госпожа, будьте осторожны! — Если Хозяйка увидит, что вы босиком, вам не сдобровать! Старшая госпожа, скажите что-нибудь! — А-Чэн очень соскучилась по отцу, пожалуйста, оставьте в тайне то, что видели. — Наши госпожи так сильно любят главу нашего ордена, что сердце радуется смотреть на них. — А-Чэн, подожди меня! А-Чэн только на мгновение обернулась, чтобы быстро показать язык и ускориться ещё больше. — А вот и нет! Я прибегу первой! — девочка начала замедляться только у арки, что являлась своего рода границей для семейного павильона и другой части ордена. Улыбка её от знакомой фигуры отца стала только ярче. — Отец, с возвращением! Она резко остановилась, внимательно вглядываясь в его фигуру, и улыбка на её детском лице дрогнула. На руках Цзян Фэнмяня был ребёнок. Худой настолько, что напоминал шаткое юное деревце или вовсе палку. Однако во всей этой ситуации больше всего её поразило то, с какой нежностью отец держал этого мальчишку в своих руках, как бережно прижимал к себе и как его хватка усилилась, когда этот наглец вздрогнул от собачего лая её девочек. А-Чэн постаралась вспомнить, когда в последний раз папа брал её на руки или проявлял такую обычную для родителя нежность. Когда смотрел без вежливой улыбки и был действительно рад её успехам? К сожалению, вспомнить что-то такое не вышло, хотя Цзян Чэн не жаловалась на проблемы с памятью. Просто всего этого в её жизни вовсе не было. Цзян Яньли, запыхавшаяся и краснощёкая, врезалась сестре в спину, из-за чего девочки вовсе чуть не свалились, однако кое-как смогли удержать равновесие. Старшая, как и младшая, примолкла, заметив настроение сестры и картину перед ними. Яньли укутала А-Чэн в полотенце ещё больше под заливистый лай собак, после чего приобняла за плечи. — С возвращением, отец, — Яньли неловко склонила голову на бок, скашивая взгляд на мальчишку на руках мужчины. — А кто это рядом с тобой? — Девочки, — улыбка на лице Цзян Фэнмяня была нежной и непривычной. И, что более странно, адресована была вовсе не им. — Это Вэй Ин, друг моих погибших друзей. С этого момента он станет вам братом. Принцесса, словно учуяв ухудшающее настроение своей хозяйки, начала лаять только громче, вертясь у девочек под ногами. Вэй Ин же вздрогнул ещё больше, прижимаясь к Цзян Фэнмяню в попытках укрыться только от вида и звука собак, из-за чего Цзян Чэн нахмурилась. — Ни Принцесса, ни Любовь, ни Жасмин не кусаются без причины. Это духовные собаки, а не какие-то глупые дворняги! — А-Чэн, — голос отца показался строгим и грустным одновременно. — А-Ин, к сожалению, боится собак. Нам придётся отдать их. Девочка остолбенела, после чего перевела короткий взгляд на свою сестру в попытке понять, правдой ли было то, что она только что услышала. Лицо Яньли было полно сожаления и грусти, что подтверждало, А-Чэн не ослышалась. И от этого внутри что-то разбилось на мелкие осколки. Девочка скинула с плеч руки сестры, из-за чего полотенце, в которое её так старательно укутали, упало на каменную дорожку. Она резко развернулась, присвитнув, после чего её девочки притихли, и, старательно удерживая свой голос от дрожи, прокричала: — Тогда я уйду вместе с ними, раз этот мальчишка тебе дороже нас с А-Ли! — А-Чэн! Цзян Чэн резко рванула в обратную сторону, в сторону холодного озера и причала, не слушая никаких слов, которые летели ей в догонку. Было обидно до глубины души — что ей нужно было сделать, чтобы заслужить такой взгляд в свою сторону? Что она должна была сделать, чтобы отец обратил на неё внимание? Что ей нужно было совершить, чтобы её выбрали и полюбили? Она с разбегу прыгнула в воду, почти не оставив брызгов после нырка, и несколько мгновений просто не двигалась, поддавшись стихии, что тянула её на дно. Девочка не могла сказать точно, Принцесса ли вытянула её из воды, заставив вздохнуть воздух, или же это была Любовь, однако, вынырнув, А-Чэн не долго держалась на месте. Всё также игнорируя нарастающий шум, что поднимался из-за её выходки, она поплыла в противоположную от причала сторону, не понимая, слёзы ли катятся по её щекам, или же это просто вода. Собаки вскоре от неё отстали, или же их свистом позвали обратно на берег — Цзян Чэн не знала и не хотела знать. Ей хотелось скрыться, исчезнуть, испариться, заставить волноваться о себе. Однако она сомневалась, что отец пойдёт лично её искать. Разве только матушка, возглавляя и подгоняя адептов, отправит их и пойдёт вместе с ними прочёсывать лес в её поисках. От осознания этого факта стало ещё хуже. Силы же после истерики начали заканчиваться, однако до берега было ещё очень далеко. Это озеро хоть и было самым маленьким на территории Пристани, однако для ребёнка его переплыть всё ещё было сложно. Девочка, шумно вздохнув, расслабилась и перевернулась на спину. В таком положении вода неприятно попадала в уши, глуша все звуки. Солнце неприятно слепило глаза, однако, решив выполнить свою цель до конца, девочка едва зашевелила ногами и вытянула руки, помогая себе плыть дальше. Погружённая в свои мысли, она и не заметила, как врезалась в кого-то. А то, что это был «кто-то», можно было понять по ладоням, что бережно схватили её за плечи, останавливая и обращая внимание на себя. Цзян Чэн невольно взбрыкнула, из-за чего на мгновение ушла под воду, но те-же самые руки быстро подняли её и прижали к себе. Она невольно закашлялась, однако, не раздумывая прильнула к незнакомцу, что слегка похлопывал её по спине, при этом тихо что-то причитая или вовсе успокаивая её. Из-за воды ли в ушах, или же всё ещё находясь под состоянием аффекта, ей трудно было разобрать какие-либо слова. А-Чэн, однако, вскоре пришла в себя. Опираясь на плечи юноши, она слегка отодвинулась от него, вскинув бровь и внимательно разглядывая его всего. Нежное, миловидное лицо ей было незнакомо, из-за чего невольно девочка нахмурилась, вызвав тем самым у незнакомца добрый смешок. — Молодая госпожа наконец-то пришла в себя? — юноша слегка склонил голову на бок, улыбаясь весьма по доброму. Казалось, его вовсе не заботило такое настороженное отношение ребёнка к его персоне. Цзян Чэн только фыркнула в ответ. — Кто ты такой? Я не видела тебя среди своих шисюнов. Обычно здесь никого нет. Юноша удивлённо вскинул брови, медленно делая шаги в сторону берега. Цзян Чэн невольно вцепилась в его плечи сильнее, боясь, что её сейчас опустят в воду и решат утопить, как какого-то ненужного щенка. — Этого недостойного зовут Шэнь Шуй. Не знал, что берега этого озера закрыты для других людей. Я нигде не встретил ни запрещающей таблички, ни ограждающего барьера, — он весело хмыкнул, ускорив шаг и усадив ребёнка на один из валунов на берегу. — Но госпожа верно заметила, я действительно не принадлежу твоему ордену. Девочка вскинула бровь, надрывно вздохнув. Из-за этого она невольно прикрыла ладошками рот, а после и вовсе прижала колени к груди, внимательно рассматривая Шэнь Шуя. Тот же, ничего не замечая, накинул на плечи девчонки своё верхнее ханьфу и словно в издевку прикрепил на лоб талисман. Цзян Чэн хотела было уже вскинуться и закричать, однако ничего страшного не произошло. Её одежда высохла в мгновение ока, да и на воздухе стало находиться ощутимо приятней и теплей после продолжительного нахождения в холодной воде. Сам талисман, выполнив свою работу, осыпался пеплом, из-за чего она покачала головой и зажмурилась в попытке убрать остатки со своего лица. Положив ладошки на лицо и растерев то, девочка, укутавшись в предложенную ткань, слабо улыбнулась и кивнула, немного расслабившись и слегка растопырив пальцы, чтобы видеть незнакомца. — Спасибо. Что ты тогда тут забыл? Обычно, только взрослые становятся странствующими заклинателями. — Какая любопытная госпожа, — с насмешкой, но почему-то очень доброй, Шэнь Шуй покачал головой и присел рядом с девочкой на корточки. На его лицо красиво легли тени листьев и дерева, под которым они и расположились, из-за чего А-Чэн невольно им залюбовалась. — По мне не скажешь, но я действительно уже взрослый. Однако, — он слегка вскинул бровь. — Из-за чего маленькая госпожа решила сбежать из своего дома, да ещё и так очевидно расстроившись? Губы девочки невольно задрожали, однако она из последних сил сдерживала порыв снова разреветься. Юноша, наблюдающий за этими попытками, слабо покачал головой и поправил ткань на её плечах. Казалось бы, простое движение, однако именно оно послужило началом для новых слёз. — Дома меня не любят. Не все, — она покачала головой, вытирая рукавом своё лицо и шумно шмыгнув при этом носом. — Мама и сестра меня любят. И мои собаки тоже. Но папа нет. Он не брал меня на руки, никогда не хвалил от всего сердца, никогда не смотрел на меня, так, как посмотрел сегодня на этого Вэй Ина! — Поэтому ты решила сбежать? Цзян Чэн сначала покачала головой, но затем кивнула и сильнее прижала колени к груди. Шэнь Шуй же только шумно вздохнул и грустно улыбнулся. — Он сказал, что собак отдадут. Только из-за того, что Вэй Ин их боится. Он сам мне их подарил! — Цзян Чэн нахмурилась и, нащупав рукой маленький камушек, со всей силы бросила тот в озеро. — Это нечестно! Девочки очень послушные и не кусаются без причины, ну, только игриво прикусывают. Всё! Они вытаскивают меня из воды, думая, что я тону, они приносят мне подстреленных летучих змеев, они спят со мной во время грозы, когда даже через закрытые окна видно вспышку молнии, они всегда рядом со мной, в отличие от него. Если бы я родилась мальчиком, настоящим наследником, всё было бы проще! Шэнь Шуй слегла погладил девочку по голове, из-за чего та невольно прильнула к нему ближе. Несмотря на короткое сумбурное знакомство, ей казалось, что этот человек всегда был рядом с ней — так легко было излить ему свою боль сейчас, как никогда бы она не сделала ни с кем другим. Шмыгнув носом в очередной раз, А-Чэн вытянула руки в сторону юноши и прижалась к нему всем телом, невольно заставив того упасть на землю под неловкий смех. — Маленькая госпожа, может, этот Вэй Ин не так уж и плох? Мальчик невиновен в том, что так рано лишился родителей. Сомневаюсь, что твоя матушка будет оказывать ему такие же почести, как и твой отец, — в ответ на это А-Чэн только весело фыркнула, прекрасно понимая правдивость его слов. — Этот мальчик пообещал мне, что сделает тебя счастливой. Может быть, он всё-таки достоин твоего шанса? Девочка невольно вскинула голову, с любопытством смотря в лицо юноши. Однако в его светлых глазах, тёплых и глубоких, похожих на самое чистое озеро, виднелась самая настоящая серьёзность. Опустив голову ему на плечо, Цзян Чэн недоверчиво фыркнула и прикрыла глаза. — Как это может быть? Вэй Ин только сегодня прибыл в Пристань Лотоса. Не мог же ты встретить его и отца в пути. — Кто знает, — Шэнь Шуй пожал плечами, поглаживая девочку по спине. Сам он удобнее устроился на земле и привалился спиной к тому валуну, на который ранее её и посадил. — Это останется секретом, я обещал его сохранить. А сейчас маленькой госпоже стоит отдохнуть. Цзян Чэн только фыркнула, удобнее устраиваясь в чужих руках и утыкаясь носом в голубые одеяния, на удивление, сухие после встречи с водой. На руках Шэнь Шуя было по родному спокойно, а слабое покачивание создавало иллюзию, словно она всё ещё плыла спиной на воде. И она соврёт, если скажет, что всё это, ещё и едва улавливаемый сладкий запах лотосов, её не убаюкивал. — Разбуди меня попозже, — она шумно зевнула, чувствуя, как по мередианам, в сторону ещё не сформированного ядра, лёгкими ручейками потекла чужая ци. — Я обязательно покажу тебе Пристань и познакомлю со своими собаками, сестрой и матушкой. Отец и этот Вэй Ин... Обойдутся… — Они бы расстроились, если бы услышали ваши слова, маленькая госпожа, — тихо усмехнулся юноша, бережно прижимая к себе детское тельце и плотнее укутывая то в свои верхние одежды. Несмотря на жаркий день, в руках этого человека А-Чэн не чувствовала на себе всей силы палящего солнца. — Но, раз это ваше желание, то так уж и быть. Говорят, Пристань Лотоса особенно прекрасно именно в жаркие дни… А-Чэн успела только согласно промычать, как мгновенно провалилась в сон. И вскоре, уже во сне, стояла на таком знакомом причале семейного павильона. Всё в этой Пристани было знакомо и незнакомо ей одновременно. Наружные стены, выходящие в сторону города, стали выше и крепче, а площадку и жилую часть адептов словно построили изнова совсем недавно — несмотря на юный возраст, девочка могла отличить старую постройку от новой. Она с интересом крутилась, вглядываясь в знакомые и незнакомые пейзажи. Вот главный дом, как она называла с самого детства самую большую постройку на Пристани — главный зал и трон в виде лотоса выглядят также, как она знает. Если уйти по незаметному коридору, о котором знают только слуги да важные члены ордена, можно дойти до кабинета главы, в котором обычно отец коротал всё своё время. Ожидая увидеть в кабинете знакомую фигуру, Цзян Чэн невольно замерла, понимая, что отца в помещении нет. Комната, вроде, была той же самой, но и разительно отличалась от той, что она знала. Карт, которые она любила разглядывать со своего столика, здесь не было, как и устроенного отцом специально для неё угла. Там, где она обычно сидела и читала документы о ночных охотах, сейчас стоял шкаф и множество книг, которые были ей незнакомы. Вглядываясь в названия, девочка невольно вскинула бровь — для чего главе ордена, самозванцу, хранить в своём кабинете трактаты о тёмном пути? — Интересно? Цзян Чэн невольно вздрогнула от незнакомого мужского голоса и обернулась, сложив руки на груди. Мужчина перед ней был одет в фиолетовые цвета её ордена, а гуань в его волосах в точности повторяла ту, что носил Цзян Фэнмянь. Самозванец стоял также, как и она сама, сложив руки на груди, но выглядел при этом расслабленно. Острые черты лица были знакомы ей по Юй Цзыюань, как и разрез глаз — такой же она наблюдала в зеркале и у А-Ли. — Кто ты такой? Это кабинет главы ордена, моего отца. Посторонним здесь места нет. Цзян Чэн надеется, что смогла выглядеть достаточно внушительно и грозно, однако мужчина, наблюдающий за ней не то с усмешкой, не то с добрым прищуром, только фыркнул. — Это был и мой кабинет. Но тебе, наверное, пора просыпаться. Послышался звон колокольчика ясности, звук, который А-Чэн ни с чем не спутает. Она невольно опустила взгляд на чужой пояс, затем на свой, после чего растеряла всю решительность в один миг. Их колокольчики были одинаковыми, чего быть никак не могло. У каждого адепта Юньмэн Цзян был свой колокольчик, и каждый отличался друг от друга. Любой, состоящий в ордене человек, мог отличить свой артефакт от артефакта другого. Цзян Чэн смотрела на мужчину теперь с некоторым восторгом и радостью. Потому что у него, по крайней мере, получилось стать тем, кем она быть никак не смогла. Настоящим наследником. — Папа любил тебя? — она по детски склонила голову на бок, вызвав у мужчины очередной смешок. — Почему Пристань выглядит иначе? — Потому что наш дом сгорел. И все воспоминания, плохие или хорошие, сгорели вместе с ним. Девочка немного поникла, однако повторять свой вопрос про предыдущего главу ордена не стала. По всей видимости, тема эта была больной не только для неё, но и для этого Цзян Чэна тоже. — И почему Пристань сгорела? Все адепты и жители Юньмэна знают, что играть с огнём здесь нельзя. Неужели кто-то был настолько неосторожен? Фигура взрослого Цзян Чэна невольно застыла, а лицо из живого и насмешливого превратилось в холодную маску. Привыкшая к подобным переменам настроения из-за матери А-Чэн сделала невольно шаг назад, спиной упираясь в тот самый шкаф, сверху донизу забитый трактатами о тёмном пути. Наблюдающий за ней мужчина прикрыл глаза и немного расслабился, будто выходя из наваждения. А девочка наоборот напряглась ещё больше, заслышав только нотки гари в воздухе. — Эту страшную сказку тебе знать ещё рано. Но ты узнаешь. И, быть может, сможешь что-то исправить. Фигура другого Цзян Чэна стала словно исчезать, испаряться за дымом, что так стремительно попадал в помещение. Треск и жар огня становился к ним только ближе, однако девочка всё никак не могла проснуться. Прижав рукав к лицу, чтобы не дышать лишний раз едким запахом, она поспешила к единственному окну в кабинете, что было позади рабочего места главы ордена. Однако окно не поддавалось, сколько бы сил в открытие того Цзян Чэн не вкладывала. А-Чэн невольно всхлипнула. Ужасный сон навевал на неё настоящее ощущение беспомощности, которую она терпеть не могла. А ещё пугал, пугал до дрожи в коленках и руках, из-за чего все попытки спасти свою жизнь с каждой секундой становились всё слабее и слабее. — Помогите! — девочка постаралась дёрнуть оконную раму на себя в очередной бессмысленной попытке. — Помогите, пожалуйста! Сестра! Матушка! Цзиньчжу! Иньчжу! Кто-нибудь! На мгновение обернувшись, Цзян Чэн прикусила щёку. Огонь медленно охватывал стену и дверь комнаты, из-за чего запах и жар огня стали настолько явственными, что списывать ощущения на сновидения не получалось. Она вновь повернулась к окну и со всей силы ударила по стеклу, игнорируя резкую вспышку боли в кисти. — Папа, спаси меня! Обещаю, я буду послушной! Я не буду больше обижаться по пустякам! Пожалуйста, папа, отец… Когда огонь охватил её одежды, она резко открыла глаза. Девочка всё ещё чувствовала жар пламени, вкус пепла и отчаяния на языке. Невольно А-Чэн приподняла руки, вглядываясь в свои детские ладони — рука, которой она хотела разбить окно, была перебинтовала и ощутимо ныла, словно она действительно упала где-то. Знакомая холодная ладонь легла ей на лоб, и девочка невольно прильнула к этой прохладе. Матушка же шумно, даже как-то надрывно вздохнула в ответ на это действие, и коротко поцеловала дочь в лоб. — Засыпай снова, мой маленький ручеёк, — женщина аккуратно и бережно положила на лоб девочки холодную мокрую ткань, предварительно выжав лишнюю влагу. — Утром тебе станет легче. — Где отец? Юй Цзыюань, кажется, поджала губы, однако не издала никакого звука — в темноте Цзян Чэн едва могла разглядеть её лицо, однако, определённо точно, женщина не шелохнулась от наивного вопроса ребёнка. — Он у себя. Спи. А-Чэн согласно промычала, прикрывая глаза и облизывая губы. Ей казалось, что пепел и огонь пропитали её всю, от кончиков пальцев до каждой волосинки на голове. Беспокоить маму своими просьбами лишний раз ей не хотелось тоже. Она надеялась, что больше не будет видеть таких реалистичных снов. Потому что от них на душе больно, от них хочется взвыть, от них хочется скрыться в юбках матери, а лучше на руках отца, хотя бы один раз. Цзян Чэн жила обычной жизнью. Обычной настолько, насколько та может быть у наследницы секты. Однако с первого же дня появления Вэй Ина в Пристани всё пошло под откос. И кошмары о жизни другого Цзян Чэна, кажется, ситуацию только усугубили.