Любовь, от которой он не может устоять

Чосо не нужна помощь, чтобы пройти по коридору, но он радуется тому вниманию, которое уделяет ему брат. Правая рука Юджи крепко лежит на его талии, а левая нежно держит руку Чосо. В этом переплетении конечностей они и спускаются в коридор. Каори все еще не вернулась, и в доме царит тишина. Окружающая обстановка не ласкова — это невозможно в таком проклятом месте, как это, — но безмятежна. Очевидно, что хоть у дома есть своя воля, он связан с Каори. Он более изменчив, когда она здесь. В первые дни дом был запутанным. Комнаты не двигались, но иногда коридоры тянулись все дальше и дальше — гораздо длиннее, чем следовало бы. Иногда их комната растягивалась, становясь то слишком маленькой для них двоих, то такой большой, что они чувствовали себя одинокими. В последнее время ничего подобного не случалось. Чосо задавался вопросом, произошло ли это только из-за Каори или из-за замысла самого дома. Дом был чем-то вроде проклятия, но что удерживало его под контролем Каори? Почему он просто не попытался поглотить их целиком — ведь они и так были в ловушке? До конца коридора они добираются в разумные сроки. Юджи помогает Чосо сесть на стул по другую сторону прилавка, зеркально отражающий стул на кухне. Чосо любит смотреть, как Юджи готовит. С тех пор как Каори не готовит им еду, а ей трудно доверять, Юджи получил свободу действий на кухне и не стесняется демонстрировать свое мастерство. Вчера, когда Чосо застрял в своей комнате, он не смог увидеть Юджи на кухне. Но ему это очень идет. Его младший брат так искусен на кухне, что быстро справляется с приготовлением еды (простых завтраков из мисо, риса и остатков рыбы) даже на незнакомой кухне. Хотел бы Чосо увидеть его вчера, когда он готовил все, чем Чосо кормили с рук в его футоне. Пока Юджи готовит, Чосо вспоминает его вчерашнюю заботливую руку. Как Юджи крепко держал палочки для еды, помогая Чосо съесть все, что он приготовил. Он вспоминает тепло пальцев Юджи на своем лице, когда тот вытирал рот, случайно промахнувшись. Он думает о том, как усердно эти руки работали для него вчера. Акт любви, свидетелем которого Чосо не смог стать из-за собственной слабости. Когда Юджи закончил, они съели свой завтрак прямо на этом столе. Чосо мечтает, чтобы каждый его день начинался так до конца жизни. Может быть, если ему действительно повезет, он даже сможет присоединиться к Юджи на кухне и готовить вместе с ним. Все, что угодно, лишь бы проводить больше времени с младшим братом. Они едят в тишине. Чосо это не слишком беспокоит. Он все равно может смотреть на брата сколько угодно. Юджи не выглядит таковым, но он довольно грациозен, когда ест. Даже когда он потягивает мисо-суп, Чосо не может не восхищаться тем, как его ресницы падают на глаза, когда он смотрит вниз. Однако между ними повисло молчание, как дурное предзнаменование. — Чосо, ты помнишь ту дверь? Ту, что вела в никуда? — спрашивает Юджи. Чосо вспоминает, как они впервые обыскали дом. В гостиной они нашли раздвижную дверь. Как и предполагал Юджи, она оказалась тупиковой. Пространство, которое они нашли за ней, едва достигало пяти сантиметров в глубину. В нем было темно, и они зря надеялись на это. Они быстро выкинули эту мысль из головы. — Я помню, — говорит он. — А панель доступа в потолке нашей комнаты? Она была такой же. — О чем ты думаешь? — Я думаю о том, что в этом доме есть нечто большее, чем он нам показывает, — говорит Юджи. Чосо задумывается над этим. В какой-то степени это действительно кажется вероятным. У него и его братьев никогда не было стабильного дома, но планировка этого дома не совсем понятна, особенно если он постоянно движется. В доме есть места, которые внезапно и некачественно обрываются. Обои, которые не выстраиваются в ряд, и уголки, которые не кажутся естественными для дизайна дома. — Как, по-твоему, мы заставим дом показать нам эти вещи? — Ну, — Юджи с неохотой делится своей идеей, как будто она кажется ему не очень умной, — я хочу заглянуть в комнату Кендзяку, — говорит Юджи, — ты можешь мне помочь? Это опасное предложение. Они понятия не имеют, что может ждать их в комнате Каори. Это может быть пустота, насколько им известно. Или там может быть какая-то ужасная ловушка. Чосо чувствует, что уже почти оправился, но если что-то случится, и он не сможет защитить Юджи… это будет самая страшная участь. Но при этом он вспоминает о клятве, которую дал себе. Это единственное место, которое они не проверили во всем доме. Это идея Юджи. Разве он не должен поддержать своего младшего брата? Если он откажется или попытается остановить его, и они упустят свой шанс, сможет ли Юджи простить его? Чосо быстро выбросил этот вопрос из головы. Юджи простит его. Потому что он самый милый и добрый человек, которого Чосо когда-либо встречал. Он не будет счастлив, но простит Чосо без раздумий. Такой уж он человек. Но Чосо никогда не сможет простить себя. Независимо от того, останутся ли они в доме или сбегут, ему придется вечно нести это бремя. — Я помогу тебе, Юджи, — сказал он. Потому что так поступают старшие братья. *** Комната Каори внешне не сильно отличается от остальных комнат в коридоре. По крайней мере, внешне. Хотя дом более традиционен, чем большинство других, он был адаптирован к современности удобными способами. Например, все комнаты не соединены между собой ширмами и дверями сёдзи. Вместо этого в коридоре каждая комната имеет двери сёдзи, которые открывают ее. Дерево, которое не колеблется и не вянет даже зимой. Символ, который высоко ценился в давно минувшие дни; похоже, Юджи не обратил на него внимания и с нетерпением ждет, когда Чосо откроет дверь. На дверь наложено заклятие. Оно не слишком сложное, если учесть, кто его наложил. Возможно, Кендзяку, а точнее, Каори, нечего бояться Юджи и Чосо, когда она в доме. Наложение проклятия предполагает хотя бы какую-то конфиденциальность, что-то, что нужно скрывать. Но Чосо снимает его без особого мастерства. Печать снимается с едва заметным дуновением ветерка. Юджи открывает дверь, и они оказываются внутри комнаты, которая выглядит… обычной. На самом деле, она выглядит слишком обычной для дома, в котором они находятся. Обычная спальня, никаких ковриков татами, никаких футонов, только кровать и шкафы вдоль стен. Кровать массивная, явно рассчитанная на пару, а не на одного человека. Она застелена светло-фиолетовыми простынями, а у изголовья лежит среднее количество подушек. Рядом с кроватью — тумбочка, на которой лежат типичные предметы: будильник, очки, два полупустых стакана с водой. Здесь царит ощущение нормальности, которое никогда не проявлялось в поведении Каори. Чосо осматривает комнату в поисках чего-нибудь необычного, но все это кажется ему странным. Сама мысль о том, что в этом извращенном особняке может существовать такая комната, поражает воображение. Его органы чувств улавливают массу проклятой энергии, приглушенной, но все же присутствующей в комоде в левой части комнаты. Однако он сдерживает себя, чтобы не шагнуть внутрь комнаты. Когда он смотрит на Юджи, тот выглядит еще более ошеломленным, чем Чосо. Его брови нахмурены так, как это бывает, когда он натыкается на что-то, что не может объяснить или понять. Но глаза его ясны, словно он видит истину или чудо. — Юджи? — спросил Чосо, насторожившись. — Эта комната мне кажется… — он остановился на середине предложения и покачал головой, отчего розовые волосы затряслись. — Она мне знакома. Я видел это место на фотографиях, — сказал Юджи. — Что ты имеешь в виду? Юджи потирает пальцами висок, словно от всего этого у него болит голова: — Перед тем как мой дедушка умер, он однажды показал мне фотоальбом. В основном там были наши с отцом фотографии. Но была одна фотография моей мамы, когда она была беременна мной. Я думаю, что папа, должно быть, сделал эту фотографию, потому что на ней только она. И она сидит в комнате, которая выглядит точно так же, как эта, — вспоминает он. Это не невероятная история. Каори считает себя мамой Юджи и, по правде говоря, выглядит так же. Вполне логично, что она создала комнату, похожую на ту, что была у нее. — Может, зайдем? — спрашивает Чосо, ожидая ответа Юджи. — Да, — отвечает Юджи без особых эмоций. Юджи берет на себя инициативу и как можно медленнее проходит через дверной проем. Когда Чосо следует за ним, он все понимает. Войти в комнату — все равно что войти в чашу, наполненную гелем. Все вокруг становится медленнее, а затем снова обретает обычную скорость. Он удивлен, что они вообще попали внутрь комнаты, учитывая силу дома и его пренебрежительное отношение к ним. Чосо задается вопросом, работает ли здесь вообще сила дома, учитывая, насколько чужой кажется эта комната. Юджи, видимо, чувствует проклятую энергию, потому что первым делом направляется к комоду. Но вместо того чтобы дотянуться до ящиков, его руки нависают над книгой, лежащей на самом верху. Это альбом с фотографиями. Чосо задается вопросом, тот ли это альбом, о котором рассказывал Юджи. — Может, мне открыть его? Чосо пожимает плечами. Ворвавшись в эту комнату, они уже оказались на неизвестной территории. Что за преступление — открыть фотоальбом? Юджи открывает его холодными пальцами, открывая страницы и заглядывая внутрь. Фотографии не такие, как описывал Юджи. На большинстве из них изображена Каори. Каори улыбается. Каори спит. Каори беременная. Каори с новорожденным Юджи, она улыбается в камеру, но не выглядит счастливой. Она выглядит расчетливой. Шрамы на ее лбу потускнели еще больше, чем в последнее время их носил Кендзяку. Чосо изучает Юджи на руках до тех пор, пока Юджи позволяет ему это. Юджи — маленький пухленький шарик счастья, явный контраст в объятиях матери. Чосо жалеет, что не смог узнать Юджи в том же возрасте. Среди них есть и фотографии отца Юджи, но Юджи почти не колеблется ни на одной из них. Он выглядит разочарованным, как будто ему нужна какая-то конкретная фотография. Лишь на последней фотографии Юджи продолжает лихорадочно листать страницы. Это фотография старика. Его волосы черные и быстро седеют. Он смотрит в камеру и недовольно хмурится. Похоже, он недоволен тем, кто стоит за этим. Но на руках у него младенец, который не замечает его недовольства. Юджи держится позади, вдали от камеры, как будто старик в некотором роде защищает его. Одна из рук Юджи прижата к лицу старика в детском удивлении. Чосо задается вопросом, мог ли малыш Юджи думать о чем-либо на этой фотографии. Юджи с почтением достает фотографию из защитного рукава: — Думаю, эту я оставлю себе, — говорит он. Затем он отходит в сторону, и Чосо открывает ящик под книгой. Что-то в нем подсказывает, что им нужно как можно скорее покинуть эту комнату. Там лежит старый лист бумаги. На старых страницах Чосо видит четкие линии и углы, через которые проступили чернила. В остальном он не может разобрать, что это за бумага. Это, несомненно, то, что Каори скрывала от них. Чосо хватает ее и, схватив Юджи, тянет его к двери. — Нам пора уходить. — Подожди, но мы только что вошли сюда, — протестует Юджи. Чосо оглядывается на него, и что-то на его лице, кажется, убеждает Юджи последовать за ним. — Ладно, пошли! — решительно говорит Юджи. — Что ты схватил? — спрашивает Юджи, пока они идут к выходу. Чосо собирается ответить, прежде чем протолкнуться через гель, но его останавливают. Выход из комнаты вызывает у него самые ужасные ощущения, которые он когда-либо испытывал. Дом скрипит под ними слишком громко, а тусклый свет кажется ослепительным. Словно мир нахлынул на него. Но это длится недолго. А когда он приходит в себя, первое, что он замечает, — это цвет дома. Когда они вошли в комнату, ярко светило полуденное солнце, и дом был освещен ярко и просторно. Теперь же серо-голубые краски сумерек проникли в дом и навеяли на него расслабляющую атмосферу. В этом коридоре дома нет окон, все они выходят во двор, куда нельзя попасть из комнат. Но он все равно чувствует, что что-то пошло не так. Каким-то образом они потеряли полдня в этой комнате. Но по ощущениям прошло не больше десяти минут. Юджи приходит в себя рядом с Чосо и выглядит таким же растерянным. — Что случилось? Почему вдруг наступила ночь? — спрашивает он. Чосо смотрит на бумагу в своей руке и благодарит за то, что они смогли ее достать, прежде чем тратить время в этой комнате. — Я не уверен, но не думаю, что нам стоит снова заходить в эту комнату. — Думаю, я с тобой согласен, — вторит ему Юджи. Не найдя Каори, но и не зная, когда она вернется, они несут свои выигрыши в общую комнату. Бумага хрустит в его руке, и в ней ощущается прохлада, которую можно ассоциировать с деревянными полами зимой и шаткими окнами. С наступлением темноты им приходится включить маленькую лампу, стоящую на столике в их комнате. Чосо присаживается на одну из подушек у стола и кладет перед ними карту. Она немного покатилась и опустилась на сургучную печать, скрепляющую ее. Юджи берет ее в руки и, прищурившись, рассматривает бумагу, даже немного поднося ее к лампе, чтобы лучше видеть. — Это чертеж или что-то вроде того? — спрашивает он, глядя на Чосо широко раскрытыми любопытными глазами. — Тебе так кажется? Юджи пожимает плечами. — Мы с дедушкой жили в старом доме, однажды я нашел наши чертежи, и они выглядели так же, даже перевязаны были одинаково. Но они были в тубусе, — объясняет он, делая странный жест рукой, обозначающий тубус. — Может, откроем его? — Он не запечатан или что-то в этом роде? — спрашивает Юджи с любопытством, глядя на него. Чосо без сопротивления выхватывает его из рук младшего брата. — Воск — это своего рода печать. Я не уверен, какая сила за ней скрывается, так что готовься, — предупреждает Чосо. Юджи ухватился за стол рядом с ним и с нетерпением наблюдает, как Чосо срывает сургучную печать. Проклятая сила, исходящая от бумаги, становится сильнее без печати. По ощущениям она напоминает ту проклятую энергию, которую он почувствовал из сумки Каори. Чосо чуть ослабляет хватку, и бумажка сама собой разворачивается, пока не становится совсем плоской. Это чертеж, как и предполагал Юджи. Но он маленький. Гораздо меньше, чем мог бы быть целый дом. — Ты это слышал? — неожиданно спросил Юджи. Чосо смотрит на брата. Он выглядит настороженным и осматривает комнату. — Это была Каори? — спрашивает он. Юудзи качает головой, и его взгляд устремляется вверх, к потолку. — Я что-то услышал сверху, — недоверчиво произносит он. Чосо следит за тем, куда смотрят его глаза. Должно быть, у его брата острый слух. Чосо ничего не слышал. Юджи встает и подходит к панели доступа. Его пальцы близки, но не достают до потолка. Он вытягивается, лицо его напрягается, и он старается изо всех сил. Но это тщетно. Чосо мог бы сказать ему об этом, но он немного отвлекся, наблюдая за тем, как выгибается спина Юджи и как оби на его юкате немного приподнимается от бедер, становясь свободнее на талии. — Чосо, ты не мог бы мне помочь? — спрашивает Юджи, и Чосо тут же отшатывается, чтобы помочь младшему брату. Он ожидает, что Юджи отойдет в сторону и позволит Чосо дотянуться до потолка, но тот остается стоять на месте, приподнявшись на носочках. Юджи ничего не говорит, но в воздухе витает тяжелое ожидание. Когда Чосо понимает, чего хочет от него Юджи, он протягивает руки. Его пальцы зудят и зудят, пока не обхватывают талию Юджи. Талия Юджи подтянута, и Чосо чувствует силу, которую он несет под своей упругой плотью. За то время, что они провели здесь, Чосо успел привыкнуть к естественной мягкости живота Юджи. Он ощущал его только в постели и во время редких объятий. Это одна из его любимых особенностей Юджи. Это дает Чосо понять, что он здоров. В эти расслабленные дни у них не было возможности напрягаться. Поэтому ощущать живот Юджи в таком состоянии — событие, мягко говоря, редкое. Чосо крепко держит и приподнимает Юджи. Он уверен, что есть более эффективный способ поднять младшего брата, но как только он положил руки на талию Юджи, то не смог найти в себе силы сдвинуть их с места. В таком положении Юджи и Чосо оказываются лицом друг к другу, даже когда Юджи поднимают к потолку. Чосо проводит время, любуясь тем, как его пальцы смотрятся рядом с Юджи. Он понимает, что это его упущение как брата Юджи. Он не должен бросать такие взгляды на столь невинного человека, на того, кого Чосо поклялся защищать. Чосо слышит, как над ним что-то открывается, и Юджи задыхается. Чосо сопротивляется желанию посмотреть вверх, боясь испортить то, что делает Юджи. К лучшему, что он чувствует, как легкая пыль падает ему на лицо. — Чосо, спусти меня, — просит Юджи. Чосо осторожно опускает его на землю. Но как бы он ни старался быть нежным, он не ожидает того, как Юджи бросается на Чосо. Это самое восторженное объятие, которое Чосо когда-либо принимал. — Здесь есть второй этаж! Чертежи были настоящими! Это может стать огромной подсказкой, чтобы выбраться отсюда, — восклицает Юджи, его голос звучит надрывно, радостно и музыкально. Юджи прижимается к нему всем своим весом. Все, что знает Чосо, — это Юджи, Юджи, Юджи. Он мог бы похоронить себя в этом чувстве и быть счастливым. Увлеченный всем этим, он, пытаясь устоять на ногах, непроизвольно опускается назад, увлекая за собой младшего брата. Под ним мягкий пол татами, но от падения у Чосо перехватывает дыхание, когда он видит над собой Юджи. Руки Юджи, обхватившие шею Чосо, теперь лежат на лице Чосо, когда он поднимается на ноги. Но даже с таким усилием его лицо оказалось предательски близко к лицу Чосо. Чосо наблюдал за золотыми искорками в глазах Юджи, пока тот изучал лицо Чосо. Его взгляд метался по сторонам. Чосо не был уверен, что именно он ищет. Должно быть, он нашел это, потому что Чосо наблюдал в первом ряду, как выровнялось его дыхание, а глаза стали сосредоточенными и впились в лицо Чосо. На его лице отразилась решимость, словно он был твердо намерен поступить неправильно. Юджи вдыхает имя Чосо, словно Чосо — это нечто, чему можно поклоняться, что можно любить. Затем, когда Чосо ложится под него, Юджи опускается ниже, пока их губы не оказываются на расстоянии молитвы друг от друга. Чосо не дает себе времени подумать о том, что это неправильно и несправедливо, что он так поступает со своим младшим братом. Вместо этого он сокращает расстояние, прижимаясь к Юджи, который загоняет его в клетку. Его младший брат такой же милый и чистый, как и представлял себе Чосо. Его губы так же приятны, как день, проведенный с ним в постели. Чосо чувствует, как кровь течет по губам Юджи и представляет себе мелодию, прижимаясь к его губам. Если бы только весь мир мог быть таким же приятным, как этот момент. Юджи отстраняется первым. Он выглядит в экстазе, на его щеках появился румянец. — Прости, Чосо, — говорит он. Но мозг Чосо словно набит ватой. Все, что он чувствует, — это ощущение блаженства, пронизывающее его тело. Он не может понять, почему Юджи извиняется за это. — Юджи, я… Я хочу, чтобы ты был счастлив. Я хочу поцеловать тебя снова. Я хочу, чтобы наши дыхания переплетались, пока мы не станем дышать одним воздухом. Я хочу, чтобы ты был подо мной. Я хочу исследовать твое тело. Я хочу, чтобы ты узнал, что такое настоящий поцелуй. Я хочу научить тебя самым разным вещам. — Юджи, я люблю тебя, — говорит он вместо этого. — Как брата, или? — спрашивает Юджи. Чосо останавливается на вопросе. Неоспоримо, что он любит Юджи как брата. Это факт, который закрепился за ними обоими, связь, которую они никогда не смогут разорвать, любовь, которую не могут понять другие. Юджи — его драгоценный младший брат. Юджи — солнечный свет в его пальцах и ветер за спиной. Юджи — единственная причина, по которой Чосо продолжает жить. Но он никогда не думал о других своих братьях таким развратным и безнравственным образом. Мысль о том, что он мог бы так поступить, даже не приходила ему в голову. Но Юджи другой. Юджи красив, добр и слишком хорош для постигшей его трагедии. Юджи не дает Чосо спать по ночам, чтобы он мог восхищаться им. Юджи заставляет Чосо вести себя иррационально, заставляет его чувствовать себя грубым и уязвимым. Чосо не знает, когда он перешел от любви к Юджи к любви к самой его сущности. — Юджи, ты сводишь меня с ума. И хотя ты мой брат, — говорит он, поглаживая лицо Юджи рукой по щеке, — я не могу отрицать, что люблю тебя так, как не должен. Разве моя любовь к тебе как к брату делает мою любовь к тебе как к мужчине меньше? Юджи выглядит смущенным от его слов, но не отстраняется. — Ты странный парень, Чосо, — говорит он прямо, — но ты мне тоже очень нравишься, — говорит он, выглядя гораздо скромнее, чем когда наклонился и соблазнил Чосо на поцелуй. Чосо наклоняется вперед, чтобы разделить еще один поцелуй с Юджи. Ему не терпится увидеть все стороны своего младшего брата. Обменявшись еще несколькими поцелуями, они дошли до места, где нашли дверь в никуда. Юджи подозревал, что она ведет к лестнице, раз уж они открыли второй этаж, и он оказался прав. Чосо счастлив, что у него такой умный младший брат. Лестница, ведущая на второй этаж, была темной. Каждая ступенька казалась круче предыдущей, а сама лестница была не шире метра. Юджи, храбрый Юджи, вел его вверх. Он осторожно ступал и держался за перила, пока поднимался. Чосо смотрит вверх и видит, как брат уходит в темноту. Он следует за Юджи, когда брат уже наполовину поднялся по лестнице, оставив за собой открытую дверь. Свет не проникает далеко, но с учетом того, как этот дом ведет себя с ними, он кажется более безопасным, чем другой вариант. Комната наверху, безусловно, соответствует чертежам, которые они рассматривали внизу. Это небольшая прямоугольная комната без единого окна. Если она и использовалась для чего-то, то, скорее всего, для хранения вещей и не более того. Воздух здесь холодный, и его ноги полностью теряют тепло деревянных панелей под ним. Пальцы замерзают до боли. Юджи обхватывает себя руками, пытаясь согреться, но холод все равно заставляет его дрожать. Юджи возится в комнате, проверяя стены на предмет чего-то, но Чосо не знает, чего именно, пока не просыпается от тусклого света. Он едва попадает на все стены и мерцает каждые несколько секунд. Чосо удивлен, что он вообще работает. Когда он осматривает комнату с помощью света, он видит, насколько она пуста. Тем не менее Юджи обращает внимание на угол, где стоит единственный предмет мебели. Это простая деревянная коробка, покрытая красным лаком. Чосо подходит к нему, а Юджи уже снял крышку. Внутри находится коллекция из примерно из десяти пробирок. Все они помечены частями дома. Здесь есть «западное крыло», «жилые помещения», «чердак», «кухня или жилая комната» и многое другое. Юджи откручивает крышки, но не находит никаких чертежей. Эти остатки изображают большой особняк. Однако Юджи и Чосо видели только жилые помещения, кухню и гостиную, а также чердак. Остальные помещения нигде не были видны. Чосо задается вопросом, не связано ли это с тем, как странно был устроен и собран дом — несовпадающие обои, растягивающиеся и сужающиеся коридоры, стены, которым не место. — Чосо, как ты думаешь, что произойдет, если мы уничтожим чертежи? — спрашивает Юджи. Тусклый свет отражается от него желто-оранжевым сиянием, и от этого его глаза становятся похожими на огонь. — Я могу только представить, что это место исчезнет навсегда, — говорит он, — если оставшуюся часть дома можно будет забрать за ненадобностью. Они оставили чертежи в своей комнате, но Чосо задается вопросом, не совершил ли бы Юджи что-нибудь необдуманное, если бы они взяли их с собой. — Но это не то, что мы должны делать, пока находимся внутри, — осторожно говорит он. Неизвестно, освободятся ли они или исчезнут вместе с ним. Юджи решительно кивает и закрывает коробку. — Пойдем вниз, у меня от этого места мурашки по коже, — говорит он. Когда они возвращаются в свою комнату, Юджи нервно садится рядом с Чосо и смотрит на карту. Чосо создает клинок из собственной крови; в его руке он пульсирует проклятой энергией. Юджи кивает, и Чосо, приняв это за реплику, пробивает лезвием бумагу и врезается в стол. Свет гаснет, и дом начинает грохотать вокруг них. Чосо обхватывает Юджи за плечи, когда землетрясение усиливается. Они оба опускаются на пол, и Чосо чувствует, как сердце Юджи бьется. Над их головами поднимается волна жара, и чертежи сгорают в зеленом пламени. Когда тряска прекращается, они садятся, и свет снова мерцает. Однако дом по-прежнему нестабилен. Стены дома двигаются вокруг них, как будто дом не может решить, что ему делать. Чосо поднимает глаза к потолку. Панель доступа исчезла, теперь на ее месте остался только белый потолок с плохо сделанной заплаткой. Юджи следит за его взглядом. Затем он говорит: — Думаю, следующим шагом будет получение других чертежей от Кендзяку. Как нам это сделать? *** Чосо просыпается раньше, чем ему хотелось бы. Солнечный свет едва пробивается сквозь закрытые окна, и в комнате по-прежнему довольно темно. Его тело чувствует себя усталым как никогда. Он определенно не выспался. Юджи рядом с ним еще крепко спит. Юджи обычно просыпается первым и идет в туалет, но всегда быстро возвращается в постель, чтобы согреться. Утром в доме неумолимо холодно. Прошлой ночью они с Юджи не сомкнули глаз, обсуждая, как получат от Каори чертежи. Их план еще не до конца проработан, в нем еще есть дыры, но они все равно разберутся. В противном случае они могут ввязаться в очередную драку, которую не смогут выиграть. И конечно же, после того как они закончили говорить обо всем, они отправились в постель, и Юджи решил попробовать поцеловаться еще раз. Это было медленно и приятно, и Чосо чувствовал, как все больше погружается в эту извращенную любовь. Он не мог забыть, что Юджи — его брат. Но он также не мог перестать думать о нем как о мужчине. И Юджи не позволил бы ему этого, даже если бы мог. После того как они немного поцеловались, Юджи прижался к нему. Чосо пришлось потратить все силы, чтобы успокоиться и заснуть. Ощущение Юджи рядом с ним завораживало как никогда. Теперь, когда он снова бодрствует, все его внимание сосредоточено на том, чтобы кровь не текла по телу слишком быстро и не попадала туда, куда не следует. Он довольно долго пребывает в этом неподвижном состоянии сосредоточенности, перебирая пальцами волосы Юджи, как монах пересчитывает четки. Юджи был для него и наказанием, и избавлением одновременно. В конце концов он чувствует, что Юджи становится все теплее и теплее. Его кожа покраснела, а брови сошлись в одну линию. Что бы ему ни снилось, это выглядит не очень приятно. Чосо заносит руку, чтобы разгладить складку между бровями Юджи, и его младший брат стонет. Похоже, ему больно. Чосо решает, что, как старший брат, он должен разбудить Юджи. Он зовет его по имени низким голосом, постепенно делая его громче, пока Юджи не открывает глаза. -М, Чосо? — спрашивает он, — Что случилось? — Тебе приснился плохой сон, Юджи, — говорит Чосо, в его голосе сквозит беспокойство. Он хотел бы, чтобы Юджи перестал видеть сны, в которых ему было бы грустно или страшно. Юджи слегка вздрагивает и выглядит немного шокированным. — О, мне нужно в туалет, я сейчас вернусь, — говорит он. Однако Чосо не зря считается старшим братом. Он чувствует, когда что-то не так. Что-то Юджи не хочет ему говорить, и Чосо собирается выяснить, что именно. Он хватает Юджи за запястье, прежде чем тот успевает покинуть футон. — Подожди, Юджи, — умоляет он, — скажи мне, что не так, я хочу помочь. С тех пор как Юджи очнулся, его румянец только усилился, и сейчас он выглядит немного несчастным. Его глаза закрыты капюшоном, он прикусывает нижнюю губу, и это выглядит болезненно. — Я не знаю, стоит ли вам помогать, — нервно говорит Юджи. Чосо остается непреклонным. — Я твой брат, Юджи, я хочу помочь, — повторяет он, надеясь достучаться до Юджи. — Я думаю, это только усугубляет ситуацию, — он опускает взгляд на ножки футона, — я знаю, что я тебе нравлюсь, что ты любишь меня и нормально относишься к поцелуям, но это немного другое, — настаивает Юджи. Он начинает понимать, на что намекает Юджи. Медленно откидывает одеяло и смотрит вниз. Юджи слегка приподнимается на одной руке, а другая находится в руках Чосо. Так что внизу ничто не закрывает Чосо вид на середину тела Юджи. Сквозь юкату Чосо видит, как член Юджи протискивается сквозь материал, слегка натягивая его. -А, Чосо! — в панике говорит Юджи. Сердцебиение Чосо учащается, когда он осознает это. Юджи снился вовсе не страшный сон, скорее наоборот. — Я не против помочь, — говорит он, чувствуя себя пустым и сухим. Это реальная жизнь? Или он находится в середине своего собственного сна? — Это как-то неловко, — пытается протестовать Юджи. Чосо наклоняется вперед и целует Юджи. Когда они отстраняются, он нежно шепчет: — Я хочу заботиться о тебе, — а затем скрепляет обещание еще одним поцелуем. Юджи жадно целует его в ответ, а Чосо обхватывает руками его талию. Быстрым движением Чосо перемещает свое тело и тело Юджи. В итоге он лежит лицом вверх, а Юджи сидит у него на коленях. Ноги Юджи раздвинуты вокруг туловища Чосо. Его юката распахнулась, обнажив тонкие хлопковые шорты. Они уже немного влажные от того, что член Юджи просочился на них. Член Чосо упирается в спину Юджи, но он не делает никаких движений, чтобы стимулировать его. Юджи на первом месте, всегда. Чосо тянет за верхнюю часть шорт и вытаскивает член Юджи наружу. От первого же прикосновения Юджи начинает скулить. Он прижимается к Чосо всем телом, это слишком приятно. Яйца Юджи под ним напрягаются, но Чосо не отрывает внимания от члена Юджи. Он покраснел, и из него вытекают капли предэякулята. Как он может думать о чем-то еще, когда Юджи так явно нуждается в нем? Чосо обхватывает его рукой, размазывая предсемя. На мгновение он задумывается, не слишком ли грубы его прикосновения, но взгляд на лицо Юджи дает ему понять, что не стоит обращать на это внимания. Лицо Юджи имеет такой развратный вид, который Чосо никогда не думал увидеть в своей жизни. Его глаза смотрят на Чосо сверху вниз и горят желанием. Его рот приоткрыт и плачет от удовольствия, которое, как знает Чосо, исходит от него. А звуки, доносящиеся из него, куда более соблазнительны, чем любой другой грех. Чосо внимательно следит за братом, делая каждое движение намеренным и ищущим удовольствия. Но Юджи в таком состоянии подобен лошади без поводьев. Он скачет на Чосо и гонится за тем, чего хочет. Каждое движение вызывает пульсацию в теле Чосо и способствует его собственному удовольствию. — Чосо, Чосо, — умоляет Юджи. Никогда еще его имя не звучало так красиво. В тот момент, когда кажется, что Юджи достиг своего пика, он наклоняется вперед так, что их лбы соприкасаются, и шепчет: — Чосо-нии, пожалуйста. — С последним толчком Юджи кончает в его руку. Чосо кончает следом. — Юджи, — прошептал он, — его младший брат действительно бальзам для его души. Чосо наклоняет голову так, что их губы прижимаются друг к другу, и ему хочется, чтобы этот момент никогда не заканчивался. *** Следующие два дня они проводят в приятном отсутствии Каори. Это становится еще лучше, когда они помогают друг другу по утрам. Юджи больше не убегает в ванную, вместо этого он бодрит Чосо, а потом снова засыпает, когда все уже убрано. Их дни проходят в расслаблении, когда они вместе валяются по дому. Каждое прикосновение к нему теперь еще больше заряжает переменами в их отношениях. Они говорят о том, что могут сделать, когда получат чертежи, и о том, что будут делать вместе после того, как выберутся из этого места. Юджи рассказывает ему о своих друзьях, описывает свое любимое мороженое и поэтично рассуждает о фильмах, которые он хочет показать Чосо. Чосо уже и не помнит, когда в последний раз думал о том, чтобы посмотреть фильм. Но Юджи заставил его с радостью это сделать. Однако блаженство не может длиться вечно, и посреди ночи, когда дождь слегка стучит по окнам, Чосо торопливо будит Юджи. Не время любоваться младшим братом, но Чосо немного теряется, глядя, как тот прогоняет сон из глаз. Затем он снова начинает торопиться и говорит ему: — Каори вернулась. Вихрь проклятой энергии, приближающийся к входной двери, кажется яростным и безошибочно узнаваемым. От нее исходит такая ярость, какой они никогда от нее не видели. Чосо задается вопросом: если они попытаются осуществить свой план в таком состоянии, получится ли он вообще? Юджи вскакивает с кровати и выбегает из комнаты. Сколько Каори Юджи может почувствовать отсюда, Чосо неизвестно. Да это и неважно; он считает, что Юджи уйдет, несмотря ни на что. Он следует за братом к двери, и они напряженно следят за тем, как она приближается. Наконец, Каори открывает дверь, выглядя хуже некуда: ее лицо стало еще бледнее, а шрамы выделяются как никогда. Она шатается и, кажется, не в лучшем состоянии. Запечатав Годжо, Чосо размышляет, кто мог довести ее до такого состояния — уж точно некто, о ком Чосо не знает. — Юджи, — говорит она, и в ее голосе совсем нет радости от встречи с сыном. Голос ее беззвучен и почти заострен. — Мам, ты вернулась, — говорит Юджи, предавая свои убеждения и своеволие, называя ее таким притворным именем. Его актерская игра не очень хороша, в голосе все равно чувствуется враждебность, которую невозможно скрыть. — Могу я взять вашу сумку? — спрашивает он, как подобает послушному сыну. Она не замечает вопроса. Каори, похоже, не знает ничего лучшего: — Ах, мой сын, — воркует она, — ты скучал по мне? — спрашивает она более сладким голосом. Уже одно это приветствие кажется ей невероятно счастливым, но через секунду все меняется, — Ты взял что-то из моей комнаты без разрешения? — спрашивает она так, будто уже знает ответ. По всем признакам она похожа на маму, ругающую своего сына, но ее глаза выдают ее внутреннюю враждебность. Они не ожидали, что она может знать такое. Должно быть, между ней и домом существует какая-то глубинная связь. — Да, — говорит Юджи, голос его тверд и непоколебим. Чосо хочет вмешаться, остановить его, чтобы он не рыл себе могилу, но Юджи продолжает говорить. — Знаешь, у тебя на полке стоит фотоальбом? — спрашивает он, и Каори кивает головой — жестко и бездушно. — Я взял фотографию, где мы с дедушкой, — честно говорит он. Каори сразу же меняется в лице: — О, Юджи, ты все еще скучаешь по нему? — спрашивает она нежным и заботливым голосом. -Да, скучаю, — отвечает Юджи, и его голос наконец-то срывается с жесткой маски, которую он надел, и трещит от эмоций. Юджи немного рассказал Чосо о своем дедушке, достаточно, чтобы Чосо понял, как сильно Юджи его любил. — Не могла бы ты… — начал Юджи и сделал паузу, — показать мне еще что-нибудь из альбома? — О, конечно, могу, давай, я сейчас принесу, — говорит она. Чосо делает шаг к ней. — Можно я уберу вашу сумку, пока вы возьмете? Кажется, она полностью погрузилась в игру, в которую играет с ней Юджи. В спешке она пихает сумку Чосо и убегает. Они не знают, сколько времени у них есть до ее возвращения. Они смотрят, как она идет по коридору и заходит в свою комнату, а затем начинают быстро двигаться. Они роются в ее сумке и, как и ожидали, находят чертежи. Учитывая, что Каори редко видели без этой сумки, Чосо решил, что это лучший способ найти их. Он рад, что оказался прав. Он садится на пол в кухне и открывает два чертежа. Юджи помогает им расправить их, и они осматривают, чтобы выяснить, какой из них предназначен для спальни. — Вот этот, Чосо! — Юджи указал на ту, что слева. На ней изображен длинный коридор, гораздо длиннее нынешнего, но с каждой стороны есть комнаты. Чосо быстро создает нож с кровью и обрушивает его на бумагу. Чертеж начинает распадаться, и они не сводят глаз с коридора, поскольку он закрыт еще одной неудачно расположенной стеной. Братья смотрят друг на друга, тяжело дыша. Они ждут мгновение, затем другое, гадая, сможет ли Каори вернуться. Но воздух неподвижен, а в доме царит тишина. Чосо не чувствует ее присутствия рядом с ними. Он думает, что, возможно, они свободны. *** Они вместе выходят из дома, и как только они удаляются на достаточное расстояние, Юджи с честью разрушает это место своей проклятой энергией. Проклятая энергия вспыхивает вокруг здания, и постепенно, всего на секунду, его истинная форма проявляется. Первоначальный дом был огромным особняком. Казалось, он тянется на целую половину квартала или около того. Но Чосо удалось полюбоваться им лишь на секунду, потому что в мгновение ока все начало рушиться. Сзади них кто-то издал тихий свист. Чосо немедленно оборачивается, ожидая увидеть Каори или кого-нибудь еще со злыми намерениями. Вместо этого он обнаружил молодого человека, вокруг которого витала невероятно сильная проклятая энергия. Однако сам он не был проклят; напротив, казалось, что он находится под защитой проклятия. — Значит, вот куда Кендзяку отправил тебя, Итадори Юджи, — говорит он. Чосо удивляется, как он нашел это место. — Кто ты? — первым спрашивает Юджи. — Я тот, кого послали убить тебя, — отвечает он с улыбкой. Чосо тут же приготовил оружие. Мужчина не выглядит обеспокоенным. Чосо задается вопросом, сможет ли он хоть немного сбить его с ног. Юджи рядом с ним, кажется, смирился с этим заявлением. Чосо мечтает, чтобы тот еще немного поборолся за себя. — И после этого один из твоих друзей ищет тебя уже два дня, как ты пропал, — добавляет он, — Фушигуро Мегуми нужна твоя помощь. Чосо знакомо это имя. Это один из друзей, которых Юджи то и дело упоминал. — Неужели прошло всего два дня? — спрашивает Юджи, и в его голосе слышна грубость. Вполне логично, что он эмоционально настроен, ведь прошло уже почти две недели с тех пор, как их украли. Юта бросает взгляд на полуразрушенный дом позади них: — Да. Ну что, пойдем? — бодро спрашивает он, ничуть не развивая эту мысль. — Юджи, — начинает Чосо, желая сказать что-то, что убедит его младшего брата не доверять этому человеку. Но Юджи всегда был таким бескорыстным и добрым, что Чосо не сможет заставить его отказаться от спасения друга. — Я пойду, — говорит Юджи, всегда готовый броситься в огонь. И у Чосо нет другого выбора, кроме как последовать за ним. Он готов на все ради брата и любимого человека. Когда Юджи сияет так ярко, кем должен быть Чосо, чтобы затушить этот блеск?