Обращенные: Легенды Эфира

Тонкий слой белого снега аккуратно лег на разрушенный город. Война между Ренегатами и Обращенными затихла. Больше не слышались взрывы, крики, не звучали приказы о казни. Все замерли в ожидании чего—то большего, грядущие перемены сулили либо тотальному истреблению сторон, либо полной победы одной из них. Ренегаты готовились особенно: их ученые создавали более мощные Эфирные кубы, укрепляли броню, усиливали оружейный арсенал. Обращенные, сокрытые в бреду под пиковыми днями, старались попросту выжить, цепляясь когтями за остатки внутренних запасов Эфира. Ворон подпрыгнул, с силой отталкивая от себя Телекинетика. Эфир волновыми потоками обрушался, проникая как можно глубже, туда, где дремал демон. Ворон подстраивался, высвобождал свой личный Эфир, но всякое плотное столкновение двух потоков приводило к взрыву. Скалы вокруг маяка почти полностью разрушены Обращенными. Стараясь двигаться синхронно, так, как недавно в Агентстве, Обращенные допускали множество ошибок: рука Лики двигалась быстрее, выпад Ворона левее. Чувства мешались. Недосказанность возвышалась над здравым умом, когда Эфир вновь ударил в землю, заканчивая совместную атаку на частичном разрушении. — В чем наша проблема? Почему мы не можем просто прийти и уничтожить реликвии? — С чего бы начать, Серёжа. Ой, а не наших ли поймали, когда кто—то решил покрасоваться? — Да иди ты. Сев на землю, Ворон прижал рукой снег, слегка сжимая его. Шрам на лице саднил, явившись ночью неожиданно. Прошлые ипостаси достигли временного потока, скапливаясь в этом сосуде, принося свои следы. Левая часть тела страдала больше всего. Поэтому, всякое общение с демоном происходило слева. Руки и тело Лики изменились заметнее: шрамы на каждом пальце, тату накладывалось одно на другое, образовывая тугой узел. На груди широкий шрам. Именно туда один из Воронов ударил, забирая жизнь, создавая сосуд. Лика смотрела на море, морально готовясь к последнему бою. Совершенно точно зная, что смерть уже дышит ей в затылок. Теплая ладонь сжала холодные пальцы, привлекая к себе внимание. Ворон кивнул, мысленно обещая сделать все возможное, дабы эта несносная женщина осталась в живых. Внутри маяка горел синий огонь. Тануки мерно покачивал хвостом на рыболовной сети, свежая одежда лежала стопками на импровизированной кровати. Скидывая разодранные ткани, Лика без стеснения смотрела на Ворона, запоминала каждый шрам, каждый шип на тату, оставленный именно ей. Чем ближе вылазка – тем больше эмоций копились внутри, провоцируя бесконтрольный Эфир к новым всплескам. Плотная форма бывшего Агентства, длинные мантии. На поясе у Вороне излюбленные ножны, подсумок с остатками талисманов туго завязан на руке. Лика выудила из штанов подарочный талисман, крепко сжимая и прикрывая глаза. Одна цель. Одно легкое движение, только попроси. «Отнеси нас к ней», — подумав про Третью, Лика с надеждой прислонила талисман к двери, вспыхнувшей в оранжевом свете остаточного Эфира. Обращенные сидели в одной камере. С трудом держась на ногах, Шун крепко стиснул рот Часовщика, заглушая громкие, пронзительные крики. Анже́лика решительно накалила свою руку Эфиром, прислоняя ту к распоротой коже. Зловонный запах жженой плоти смешивался с потом. Фиби извивалась, тело дергало от напряжения, пока не обмякло, Часовщик потеряла сознание. Шун выдохнул, осторожно укладывая Фиби на грязную землю. Анже́лика сжала волосы, откинув голову, с трудом разглядывая потолок. Минимальное количество Эфира менялось с каждой секундой, разрывая и так обезображенные тела, быстро регенерируя и вправляя кости. Обращенные валялись без сил, когда в клетку пускали потоки чужеродного Эфира. Ловя экстаз, Обращенные не замечали, как подчинялись приказам Главы Совета, забывали о днях, проведенных взаперти. Теряли себя, приходя в создание. — Почему она? — Хотелось бы знать, Третья. — Прекрати уже, Шун. Нет никакой Третьей, просто я. Раздавленная этим отребьем. — Морой—то? Хорошо, что он не слышит тебя. — Да плевать я хотела. Куда еще ниже, а? Некуда, Шун. Отобрали всё, к чему я стремилась долгие годы. Убили дорого, терзают тело и душу. — Всё—всё, я тебя понял, успокойся. Кто—то идет. Талисман открыл проход в темницу. Огромные, но пустые клетки. Груда орудий пыток, дикий запах и стихшие голоса. Ворон выудил кинжал из ножен, головой кивая в сторону резкого шума. Лика осторожно переступала через лужи, держала наготове талисман защиты, но увидев Обращенных ринулась к ним, протягивая руку с бурдюком. Шун с Анже́ликой оживились. Передав воду девушке, Шун указал на связку ключей неподалеку от лестницы, но Лика, ухмыльнувшись, создала в руке небольшой шар. Огонь плавил прутья, даруя Обращенным свободу. Фиби медленно выходила из состояния шока, ощущая всплески Эфира. Глаза Часовщика наполнились слезами, она ринулась в сторону Лики, крепко обнимая за шею. Стараясь произнести хоть слово, Часовщик закашляла и осеклась, Ворон подошел ближе, бережно оглаживая истерзанные щеки Фиби. — Какой план, Лик? — Вытащить вас отсюда. — Пытаешься опять задвинуть нас на второй план? — Анже́лика, сейчас не время перечить. Себя со стороны хотите увидеть? Нет? — Никто не покинет это место. Женский мелодичный голос донесся до Обращенных резко. Фиолетовый Эфир звуковыми волнами вздрагивал над головами, скапливаясь под потолком. Острые пики дергались, вибрация отделяла их от основы. Ана спокойно двигалась вперед, пряча руки в широких рукавах мантии. — Мама, — Лика двинулась навстречу матери, одним лишь движением руки приказывая не вмешиваться. Остаточный рефлекс после службы. — Зря ты пошла против них, дочка. — Издеваешься? Как долго отец промывал тебе голову, что ты даже не повела бровью, когда убили Гарена? — Много болтаешь. Вытянув руку назад, Лика перехватила переданный клинок, с трудом удерживая неподатливую рукоять. Будто противясь, кинжал еле впитывал Эфир, не увеличиваясь. Нахмурившись, Телекинетик затянула выбившуюся ленту, вынуждая подчиняться, повиноваться воле демонического Эфира. Ана приподняла ногу с цоканьем каблука ударяясь об землю. Огромная волна настигла Лику, с трудом выставившую меховую защиту. По чуткому слуху ударило пение, пленившее сознание любого, кто думал противиться. Упав на колени Лика, прикрыла уши, выпуская из виду летевшую пику. Инари дрогнула, оттягивая сосуд вперед. Алые глаза сменились на яркую синеву. Эфирные хвосты двигались, вбирая в себя огненные искры из факелов, окружавших весь периметр темниц. Разодрав руку клыками, Телекинетик призвала трех тануки, рванув единым вихрем на Ану. Женщина улыбнулась. Тонкие пальцы выудили из ножен тонкую флейту. Мелодия заполонила всё, унося двоих Обращенных в отдельное пространство. Лика присела, её животный инстинкт панически метался из стороны в сторону, чуткий слух везде улавливал приближение Аны. Флейта продолжала наигрывать мелодию, Часовщик оказалась сзади. Ударяя ногой в спину, Ана бесшумно приземлилась в пространстве, пока нота не дернулась вверх, позволяя ускорить движение. Удары по лицу и ноге Лика пропустила, стараясь обуздать зверя, понять принцип работы отведенного Часа, пока не выдохнула. — Иллюзия. Ана улыбнулась, развеивая дурман с помещения. Женщина с Телекинетиком неподвижно стояли всё это время. Лика с вытянутой рукой и не подчинившимся клинком, Ана с флейтой. Часовщик не скрывала радости, отходя в бок, указывая на лестницу, ведущую наверх. — Вот так просто? — Впереди вас ждет куда суровый противник, чем я. Обращенные побежали вперед, помогая Фиби двигаться, поддерживая ту под руки. Лика замерла рядом с Аной. Легкие объятья, такие желанные, дарованные в глубоком детстве, когда не видел Лиан. — Я очень тобой горжусь, девочка. **** Шун затормозил всех на третьем этаже. Перед лестницей сидел Ренегат. Облаченный в военную форму юноша натачивал нож, отсутствующий правый глаз прикрыт повязкой, нашивка с клеймом Оптимума отсутствовала. Лика обошла Обращенных, становясь на ровне с Шуном. Клим шумно выдохнул. Его движения были тяжелыми, долгими, словно затягивая бой, Ренегат долго прятал точильный камень, укладывал рукоять в левую руку. Шун выудил черные талисманы, спрятанные в складки рваной одежды. Зеленый Эфир покрывал носителя полностью, когда талисманы, оставив ожоги на теле, испарились. Черная броня закрыла возможные болевые точки, шлем слегка открывал взор. Молния явилась в руке неожиданно, концентрируясь из воздуха. Ренегат спокойно следил за действиями Заклинателя. Улавливал точность шага, тяжесть доспеха и шум от него. Нож полетел вперед, устремляясь в еле заметную брешь между соединением корпуса и ног. Молния ударила в землю, покореженный металл отлетел в Обращенных, звук выстрелов вывел из колеи, но Эфир справлялся с натиском, не позволяя принести вреда носителю. Клим яростно ринулся в бой, выхватывая револьвер и кольт из кобуры. Пули достигали цели, но не причиняли вреда, позволяя Заклинателю действовать. Громкий голос заглушался шлемом, управление молнией выдавалось с трудом, отчего часть коленной защиты разрушилась, а пуля прошла насквозь. Шун упал на бок, концентрируя колебания Эфира на регенерации. Его руки сжимали новую бумагу, талисман светился ярче, пропитываясь личным Эфиром, увеличивая силу удара многократно. Поднявшись, Шун опирался на одну ногу, позволяя противнику приближаться, выбивая шаровой молнией оружие из рук. Ухмыляясь, Клим старался сбить шлем, ударял в локтевые сгибы, пытался задеть больную ногу, не уступая в скорости Заклинателю. Их кулаки встретились мощным ударом. Ренегат и Обращенный отлетели друг от друга. Тишину разорвал громкий смех. — Давно мы не бились, Шун. — А ты стал шустрее, Клим. Недоумевая все, кроме Лики, переводили взгляды на юношей. Встав и протянув руку, Клим помог подняться Заклинателю, чей защитный покров зеленой дымкой испарился на глазах. — Какого черта здесь происходит? — Не шуми, Серёж. Шун когда—то служил на моего драгоценного дядю. Хороший информатор следом был поставлен к Гарену. Я до последнего не хотела подозревать его и просто перестраховалась. — Опять обман, женщина. — Глава не обязана отчитываться о своих планах, запомни, мой дорогой. — Дальше вас ждет самое трудное. Точно уверена, что справитесь? Оглянув решительных Обращенных, Лика кивнула, проходя мимо кузена. Его голос эхом настиг Телекинетика почти у верха, вынуждая задержаться. Ренегат тяжело дышал, склоняясь перед Ликой. Дрожащий голос выдавал волнение: — Пожалуйста, не убивай его. Уверен, что твой отец подчинил волю Винса. — Не мне решать его судьбу, Клим. Уходи отсюда как можно скорее. **** Изумрудные камни усеяли весь предпоследний этаж Совета. Два Гуань Дао, переплетенных меж собой, разрезали изумруд, демонстрируя Обращенным близнецов, облаченных в военную форму. Девушка широко улыбалась, разглядывая беглецом, пальцем указывая на Часовщика, спрятанную за спиной Ворона. Анже́лика вышла вперед. Её Эфир клубнями покидал тело, облачая в боевую форму. Время начало обратный отсчет, когда крылья широко распахнулись, разрушая сформированные воронки. Фиби с трудом поравнялась с Анже́ликой. Вывихнутый палец коснулся пола, температура резко понизилась. Ледяной ветер разрезал тонкую кожу близнецов, снежинки кружили вокруг Часовщика, пряча тело от глаз. Анже́лика взмыла вверх, тяжело ударяясь об изумруд, изменивший свой размер и вид. Воздух обдувал перья, не позволял упасть, только вперед, целясь острыми когтями во врага. Сиена отражалась в кристаллах. Концентрируя лучи в центрах, Велес вытянул указательный палец. Свет озарил комнату, рассеивая снежную пелену, пронзая кости крыльев, разрушая ткани наполовину. Третья взревела, тяжело падая возле Часовщика. Фиби хмуро смотрела под ноги. Прижав ладонь и глубоко вдохнув, Фиби исчезла, оказываясь справа от До́мины. Ледяной удар вышиб воздух из легких девушки, острое Гуань Дао отлетело вбок. Велес с легкостью поймал близнеца, ставя ту на ноги. Изумруд видоизменялся. Отраженные лучи плавили под температурным натиском всё вокруг, не позволяя снегу застилать пространства, создавать вихри. Велес, удобнее перехватив свой Гуань Дао, кинулся на Часовщика, чудом уклонившись от тонкого пера, пролетевшего возле переносицы. Удар о землю произвел новый выплеск Сиены. Велес продолжал бить о пол ногами, лучи отскакивали от осколков, вонзаясь в тела Обращенных, задевая Эфирные потоки, деформируя и дестабилизируя. Показав Анже́лике сначала два, потом четыре пальца, Фиби исчезла из поля зрения Обращенных. Повисла тишина. «Раз, два», — Анже́лика мысленно отсчитывала секунды до парного удара по До́мине. Оказавшись за девушкой, Обращенные нанесли точные удары по плечевым костям, ломая руки. До́мина взвыла от боли. Изумрудный Эфир тенью накрыл носители, создавая минеральную оболочку—кокон. Велес обезумел от увиденного. Концентрируясь на Эфире, юноша с легкостью заметил колебания сбоку перед тем, как Часовщик вынырнул из пространства, тяжело ударяясь о напарницу. Фиби выбилась из колеи, ощущая удушающий Эфир, с силой желая перенять власть над телом. Десять минут пролетели незаметно, Анже́лика приняла свою форму. Крылья испарились, перья разлетелись в разные стороны, алый отблеск глаз сменился на зелено—коричневый. Велес громко рассмеялся. Острое лезвие, обращенное на Часовщика, отразили выпадом. Не рассчитав силу, Лика взвыла от раздирающей боли в левом глазу. Кровь быстро стекала по лицу, руки дрожали вместе с Эфиром, но, взяв себя в руки, Лика скрипя зубами прижгла то, что осталось от глаза. Острые когти впились в лезвие, выдирая его из древка. Велес выхватил Гуань Дао сестры, пропитывая личным Эфиром, раздваивая острие. Огни мерцали вокруг хозяйки, испаряя остатки крови, защищая от летящих в лицо минералов. Часовщик пришла в себя, возвращая связь с искусственным Эфиром, призывая пургу, пряча Телекинетика, давая больше возможностей для атак. Выпад назад и удар в челюсть Велес не успел отразить, улетая в кокон, тяжело ударяясь спиной. До́мина потеряла контроль над сознанием и Эфиром, дозволяя перехватить власть над разумом. Эфир расколол минеральный кокон, фокусируя осколки вокруг носителя, образуя полумесяц. Фиби напряглась, создавая больше осязаемых волн, Лика с Анже́ликой ловко перепрыгивали по ним, избегая попаданий по жизненно важным органам. Лезвием кинжала Телекинетик откинула последний и увесистый осколок в До́мину, вынуждая её откинуть минерал в брата, лежащего рядом без сознания. Хриплый стон вырвался из уст Велеса, тело дернулось, его руки выпустили остатки рукояти орудия. Алые глаза До́мины теряли блеск, девушка пала на колени перед братом, вытягивая дрожащую руку. Ворон с Шуном обошли близнецов с другой стороны, подхватывая по пути Лику с Фиби. Анже́лика шла последней, смотря на то, как До́мина бьет мертвое тело близнеца, громкий крик раздирал душу, горькие слезы стекали по окровавленному лицу юноши. Крепкий дуэт разрушился из—за безумства, полностью поглотившего сознание. **** Тяжело дыша Обращенные сели на пол последнего этажа. Пустота. Ничего, кроме светящейся двери, заряженной силой Часовщика. Лика скрывала левую часть лица рукой, когда Ворон сел напротив. Отбив протянутую руку, Телекинетик отвела взгляд. — Прекрати, у нас мало времени. — Кровь остановила? — Лик, прости, я не хотела. Твой глаз. — Спокойно, Фибс. Жива и ладно. У нас минута, дальше остался только он и врата. **** В Квейреше солнце было в зените. Яркие лучи обжигали кожу, приходилось прикрывать глаза, дабы разобрать один единственный путь к Карсу. Морой сидел на песке, поджав под себя одну ногу. Меч и топор лежали рядом, мужчины подле готовились к ритуалу, пока не заметили приближающихся Обращенных. Их готовность атаковать забавляла Лиана. Щелкнув пальцами, Глава Совета позволил единственному сыну вступить в ожесточенный бой. Морой точно знал кого нужно выцеливать. Ворон, перехватив у Лики клинок, с трудом отражая напор Мороя, скрещивая клинки в один мощный порыв. Эфир от врат подпитывал каждого Обращенного, внушал дикую жажду крови, полное подчинение воли той, чей голос сладко напевал где—то на затворках. Ворон скинул мантию, позволяя крыльям разодрать плотную кофту, выпрямиться во весь размер, выпуская в палача острые перья. Морой смеялся, зубами ловя и ломая перья. Тьма сгущалась, закрывая солнце. Медленно капал дождь, вдалеке гремел гром, ударяла молния. Карстовые воронки покрылись небольшим слоем песка, Ворон с трудом вспоминал их расположение, позволяя заводить палача в капкан. Ощутив легкий спуск, Морой вскинул бровь и, склонившись, начал вертеться с топором в руках, открывая не только воронки, но и остатки фульгурита. Кинув меч в Ворона, Морой подпрыгнул на лезвие и, выбивая клинок из цепкого захвата, поймал летящий меч. Прогнув и выбив воздух, палач скрестил свое оружие на шее Ворона, не позволяя тому двигаться. Шун и Фиби рванули вперед, но пали без сил, замечая парящий куб над головами. Анже́лика замерла. Её тело сковали тысячи нитей, не позволяя шелохнуться, сконцентрировать поток в пальцы. Лика огибала Обращенных. Тяжело смотря перед собой, Лика кивнула Ворону, выпуская часть демонического Эфира. Инари зашипела, лбом сталкиваясь со стеной, возведенной демоном Ворона. Когти бились с невидимым полотном, голос надломлено кричал, но демон поник, не собираясь отвечать на призыв. Пуская каплю крови на шее Ворона, Морой смеялся громче. Эфир врат пронизывал его, даруя небывалое количество Эфира, увеличивая не только силу и ловкость. Алые глаза палача залились кровью. Лика отвела руку, концентрация огня терялась на фоне потерь Эфирных запасов. Все ставки на то, что Ворон достучится до своего демона. Демон стоически игнорировал происходящее. Он понимал, к чему ведет весь этот фарс, подмечал замешательство Эфира рядом с вратами. Не хотел вмешиваться, но голос Инари выводил из себя. Демону хотелось каждую секунду проклинать эту женщину, высвобождая все, что имеется. Перьевой покров заполонил левую часть тела Ворона. Ухмылка, стиснутый кулак и острые клыки – всё, свойственное демону. Облегчено выдыхая, Ворон откинул от себя палача, впитывая теплые синие потоки Эфира. У них не выходил резонанс вчера, не получилось договориться утром. Сейчас, когда перед глазами врата – всё иначе. На кону стоит нечто большее, чем глупые обиды и злоба. Объединяясь, Ворон и Лика увеличили свою мощь, демонстрируя каждому истинный облик демонов: пылающая огнем Инари смотрела на палача своим тяжелым взглядом, рогатый Ворон тяжело склонял голову вбок. С его тела капал деготь, испаряясь от тепла Инари. Демоны сжали руки, направляя в сторону Мороя. Обезумивший палач смеялся, удобнее обхватывая оружие, но лишь моргнул, когда демоны, почти убивая Мороя, пали на землю без сил. — Достаточно, пора начинать. Лиан щелкнул пальцами. Тату на теле Лики начало пульсировать. Печать подчинения активировалась. Лиан заставил Телекинетика подняться на ноги, принимая из его рук реликвии. Вкладывая впитанный Эфир в приказы, Лиан не позволял Лике выйти из—под его контроля. — Подчини этого демона. — Лик, нет, борись давай. — Поздно, жалкий пёс. Обернувшись на Ворона, Лика с трудом щелкнула пальцами. Печать на теле Ворона засияла, сковывая сознание, отдавая контроль в чужие руки. Кукла упала меж демонами, а клинки с легкостью зажаты в руках Ворона. Лика приблизилась, не сводя взгляда с Ворона, пока острое лезвие медленно вонзалось в тело. Внутри Ворон кричал, отчаянно сопротивляясь печати, он смотрел, как кровь Лики образовывала кубок, постепенно наполняя его. Позолота блестела синевой, обмякшее тело Лики упало на горячий песок. Присев и подняв кубок, Ворон тот же миг осушил его, заполняя пустоту внутри, возвращая священный союз в этот мир. Нить судьбы воссияла на кукле, маятником устремляясь сначала к Ворону, огибая его безымянный палец, затем к телу Лики. Лиан тяжело шагал вперед к вратам, готовясь их открыть, когда Ворон, восполнив силу кубка, прольет свет на затворки врат. Хватаясь за жизнь, Лика смотрела на безумного отца с братом, слышала надломленные голоса Обращенных, чувствовала боль Ворона. Широкий дегтярный луч пронзил Ворона, соединяя его с Ликой, устремляясь в брешь врат, наполняя те Эфиром до самого конца, пока не послышался скрежет. Медленно отворяясь, врата выпускали мощные сгустки темного Эфира. Лиан встал на колени, ожидая прихода Матери. Винсент отрешенно смотрел, стараясь принять решение до конца. Ворон обмяк, когда весь деготь внутри него испарился. Стараясь дотянуться до Лики, Ворон задрожал, слыша знакомый голос. Тишина. Тонкая нога и кровавый отблеск явился из глубин врат. Матерь спокойным шагом покидала свою клетку. Мощный рывок, крик и звук раздробленных костей. Обращенные шокировано смотрели, как маленький мальчик в окружении темных слуг спокойно поедал великую Матерь, жадно смакуя каждый отблеск Эфирного потока. Черные волосы, серо—синие глаза, горящие в нависшей тьме. Мальчик вышел в мир, запирая врата, когда последний гончий тьмы покинул клетку, усаживаясь подле своего хозяина. Голос. Властный. Грубый. Совершенно не сочетающийся с внешностью. — Наконец—то.