Виа Долоросса

Абсолютно весь пол был густо усыпан алыми лепестками, поверх которых лежали тонкие ветви такого же оттенка кустовых роз. Как будто в розарий ворвалась буря и переломала все цветники. В воздухе стоял едва уловимый запах английской розы , Hammam Bouquet и кларета — сочетание, которое означало для Майкрофта «Альберт». В гостиной стоял полумрак, подсвеченный лишь одним жёлтым торшером, за каминным стеклянным экраном пылал огонь, посылая на пол причудливые блики. Поддевая носками туфель розовые лепестки, Холмс по наитию двигался по направлению мускуса и сандала, витающего в комнате и обозначающего присутствие хозяина. Роз было так много, что лишь по ощущениям гость угадал переход от паркета к персидскому ковру с густым мягким ворсом. Он пробежался взглядом по мебели: на столике лежал Breguet графа, рядом стояла открытая бутылка красного сухого. В ней отдаленно отражался огонь, но на обтянутых темно-лазурным с золотом шелковым бархатом диванах и кресле никого не было. Тихо ступая по ковру, стараясь не наступить на нежные бутоны (они были будто только что срезаны), Холмс заглянул за столик и выдохнул. На полу с закрытыми глазами лежал Альберт Мориарти. Каштановые вьющиеся локоны разметались по ковру и розам, белоснежный мягкий воротничок был чуть расстегнут, бархатный халат свободно ниспадал изысканными драпировками. Лицо его выражало спокойствие и безмятежность. — Сэр Альберт, разве Льюис не напоминает вам, что лежать на полу пагубно для поясницы? Можно простудиться… и будете как я, — произнес Холмс, с легкой усмешкой нависая над мужчиной. Ответа не последовало. — Альберт, неужели этот кларет смог сделать вас спящей красавицей? Я не верю… Майкрофт присел рядом со старшим Мориарти на корточки и потянулся к его красивому лицу, чтобы поправить волосы. Однако, когда он осторожно запустил пальцы, в каштановые пряди, гость почувствовал то, что заставило его сердце, считающееся самым холодным и выдержанным в Британии, замереть. В области правого виска и далее было влажно-липко…и чуть тепло. Он достал руку, которая стала непроизвольно подрагивать, из волос Альберта и взглянул на неё. Она была красной и источала характерный запах. — Альберт?… Слишком тяжело стало дышать. Холмс надавил пальцами на чужую сонную артерию — она молчала; схватил лампу с тумбы и приоткрыл веко — зрачок не показал реакции. В нарастающем чувстве ужаса он повернул голову графа Мориарти на бок и чуть раздвинул волосы…. Пулевое ранение с близкого, очень близкого расстояния. Височная кость… Да быть этого не может… Это какой-то очередной розыгрыш, шутка в стиле этого эксцентричного, с богемными замашками главы МИ-6… И где оружие? Взгляд Майкрофта скользнул вокруг и остановился на маленьком револьвере, который лежал почти под столиком. «То есть он…», — Холмс поднес к глазам чужую правую руку и увидел пороховой след, - «… он сидел на ковре у дивана и выстрелил себе в висок правой ведущей рукой. А перед этим почти выпил эту бутылку». — Альберт, ты… ты… Майкрофт понял, что одна его ладонь в крови и, потянувшись за платком, рухнул рядом с ещё теплым телом. — Ещё четверть часа назад ты был жив, ведь так? Но где я был четверть часа назад?… — он открыл лежащий на столе Брегет, — Заканчивал слушать доклад от агента в Персии... Внезапный шум заставил Холмса обернуться: в дверях гостиной стоял второй Мориарти. Он был мокрым с ног до головы. Майкрофт в оцепенении уставился на него, пока тот, ступая по тем же розам, шел пол направлении к нему, а с его костюма стекала вода. Когда Уильям подошел, он увидел, что левый глаз его прикрыт и из него капает кровь. Глава тайного кабинета не помнил, когда он последний раз испытывал такой липкий ужас, но смог почти неслышно проговорить: — Это ведь не ты заставил его это сделать? Уильям странно искривил рот и всхлипнул. В дверь гостиной постучали. Мориарти закрыл глаза руками и зарыдал. Холмс повернул голову на звук. Стук стал настойчивей….