***
Когда Рауль подъехал к дому, в комнате Бетины все еще горел свет. Скорее всего, она ждала его возвращения. Рауль загнал машину в гараж и, стараясь не шуметь, тихонько открыл входную дверь. Тут же на лестнице послышался топот босых ног. Бетина в синей полосатой пижаме и с распущенными по плечам волосами спустилась в холл. Вид у нее был таинственный и вместе с тем взволнованный. ‒ Пойдем, выпьем чаю. Я испекла пирожки с яблоками. Такие крохотные, как ты любишь. ‒ Пирожки на ночь глядя? ‒ И что? С утра они уже будут не такие вкусные. ‒ Ну ладно, ‒ соблазнился Рауль, уловив приятный аромат свежеиспеченного хлеба и корицы. Они прошли на кухню. Бетина разогрела чайник. ‒ Где ты был? ‒ невинным тоном поинтересовалась она. ‒ Пирожки только предлог верно? Ты хочешь выпытать, куда я ездил, или тебе что-то от меня надо? ‒ проницательно заметил Рауль. ‒ И то, и другое, ‒ хихикнула Бетина, пододвигая к нему тарелку с выпечкой. ‒ Так дешево я не продамся, обойдусь просто чаем, ‒ пошутил Рауль. ‒ Э-э, Рауль, как думаешь... как отец отнесется к нашей с Альфредом помолвке? ‒ собравшись с духом, выпалила Бетина. ‒ Не слишком ли вы спешите? ‒ изумился Рауль. ‒ Вы только начали первый год обучения в университете. И потом, ты всегда над ним подтрунивала. Не думал, что он тебя всерьез интересует. ‒ Ну, Альфред в меня с детства влюблен, ты же знаешь. ‒ Он-то да, но не замечал, что и ты в него тоже. ‒ Так случается… Сначала ты не обращаешь внимания на того, кто все время с тобой рядом, относишься к нему несерьезно, а потом вдруг понимаешь, что это и есть твой человек. Это как прозрение. Мы уже все решили, просто прежде чем сообщить об этом отцу, я хотела поговорить с тобой, но вижу, ты меня не поддерживаешь, ‒ убитым голосом произнесла Бетина, и на ее глазах неожиданно показались слезы. ‒ Бет, я же не говорю, что против, ‒ растерялся Рауль. ‒ Альфред всегда казался мне надежным, хорошим парнем. Вы оба совершеннолетние. Я не вижу каких-то препятствий. Раз все так серьезно, конечно, ты можешь рассчитывать на мою поддержку. ‒ Правда? ‒ утерла скатившуюся слезинку Бетина. ‒ Послушай, а может, мы устроим двойную помолвку? Что скажешь? Ты готов сделать предложение Джоан? ‒ Давай завтра мы с тобой все обсудим, я постараюсь вернуться с работы пораньше. ‒ Ладно, ‒ окончательно успокаиваясь, кивнула Бет. ‒ Знаешь, что? ‒ Что? ‒ Ты самый лучший на свете брат!Часть 9
5 мая 2024 г. в 16:55
Синий «жук» резво катил по шоссе, за окном мелькали желтеющие осенние поля, редкие пролески и деревенские домики. До последнего момента Рауль сомневался, что с воскресной поездкой что-то получится, но Михаэль все же взял выходной. День выдался теплым и солнечным, и старый автомобиль, все чаще капризничавший, завелся без проблем.
Перебрав несколько вариантов, куда можно отправиться, Рауль вспомнил о прежнем желании Михаэля учиться на архитектора и решил показать ему дворцовый комплекс Лок Тенхе. Построенный знаменитым архитектором Жеро де Вермандуа для королевы Софии почти столетие назад этот шедевр зодчества неизменно привлекал к себе туристов. Изящные здания, фонтаны, многочисленные арки и беседки, утопающие в зелени парков, наделяли это место особой поэтической красотой. Когда-то в резиденцию королевы стекались аристократы, музыканты, поэты и художники со всех концов света. В тенистых дворцовых парках не раз случались любовные встречи, впоследствии послужившие вдохновением для множества произведений. Говорили, что Жеро де Вермандуа был беззаветно влюблен в королеву, и его любовь свое нашла воплощение в Лок Тенхе.
Купив входные билеты, они прошли турникет и вошли в первую, главную арку комплекса. Всего, как помнил Рауль, их было семь, и каждая носила свое название. Эта называлась Порталом Желаний. В нескольких метрах от нее располагался большой круглый колодец, выложенный из белого мрамора.
‒ По легенде, нужно увидеть в колодце свое отражение и только после этого загадать желание и бросить монетку, тогда оно непременно сбудется, ‒ Рауль склонился над колодцем, вглядываясь в темную холодную глубину.
‒ Я знаю эту легенду, ‒ произнес Михаэль. ‒ Наш учитель истории рассказывал нам про Лок Тенхе. Он вообще много путешествовал, изучал быт и культуру разных стран. По легенде, человек, увидевший свое отражение, был чист душой и поэтому его желание исполнилилось.
‒ Он словно бездонный, даже воды не видно, ‒ поднял голову Рауль и наткнулся на внимательный серый взгляд.
Михаэль поспешно отвел глаза.
‒ А я думал, что удивлю тебя, ‒ улыбнулся Рауль. ‒ Выходит, ты заочно знаком с этим местом.
‒ Только по рассказам. Я хотел тут побывать, но все было как-то не до того. Мы с отцом много работали, а потом началась война.
‒ Чем вы занимались? ‒ поинтересовался Рауль.
‒ Отец был очень хорошим мебельщиком, а я ему помогал. Сначала дела шли неплохо. Мы уже планировали, что скоро купим свое жилье, я поступлю в университет… А потом мама заболела, все деньги стали уходить на лекарства и докторов… но это не помогло, она не поправилась.
‒ Сочувствую, ‒ произнес Рауль. ‒ Моя мама тоже умерла. Отец до сих пор никак не может оправиться, как и мы с сестрой. У нас была очень дружная семья, мы и сейчас близки.
‒ Извини, что поднял эту тему. Как-то случайно вышло, ‒ смутился Михаэль. ‒ Расскажи мне о королеве Софии.
‒ Может быть, нам взять экскурсовода? ‒ предложил Рауль. ‒ Наверное, я не смогу рассказать все настолько увлекательно и подробно, как это сделал бы гид.
‒ Не стоит. Я с удовольствием послушаю твой рассказ.
‒ Боюсь, он выйдет слишком неинтересным, но я постараюсь. Королева была очень неординарной женщиной, она увлекалась живописью и поэзией и даже снискала известность как поэтесса. Во дворце хранится небольшой отрывок из ее сонета. Говорят, что она сама принимала участие в разработке проекта дворцового комплекса вместе с Жеро де Вермандуа, но я думаю, это преувеличение, скорее, она просто делилась с Вермандуа своими идеями, а он занимался их воплощением. Будучи женщиной необычной, в один из трудных моментов своей жизни София приняла Сикхизм. В те времена это было сродни ереси, наверное, потому что, согласно учению, человек считался свободен в своей воле и ответственным за свои деяния. Воздаяние в грядущей жизни, покаяние, аскетизм, с точки зрения сикхизма, это попытка одних смертных манипулировать другими. На самом деле посты, обеты и «благие деяния» не имеют значения, человек может сделать такой выбор следуя своему желанию, но если он, скажем, не будет заниматься благотворительностью ‒ это не сделает его хуже. Впрочем, основные заповеди сикхизма совпадают с христианскими.
‒ Представляю, как к такому относились сто лет назад, когда власть церкви была особенно сильной. Не удивлюсь, если церковь преследовала ее, ‒ заметил Михаэль.
‒ Отчасти так оно и было, ‒ кивнул Рауль. ‒ Все ее литературные произведения и мемуары после ее смерти были сожжены.
Миновав круглую белокаменную площадку с фонтаном, они достигли здания дворца. Небольшое трехэтажное здание с невысокой башенкой, напоминающей минарет, удивило их своей скромностью. Внутри было уютно и гармонично, но просто ‒ никакой кричащей роскоши и показной вычурности, характерной для дворцов и резиденций того времени.
Рауль долго рассматривал черно-белый снимок королевы, отмечая красоту ее черт и глубокую задумчивость взгляда. Они прочли фрагмент единственного сохранившегося сонета Софии. На пожелтевшем, обгоревшем по краям листе, заключенном в стеклянную рамку, аккуратным почерком, имитирующим вязь, было начертано всего лишь пять строк:
Как бархат ночи, так и краски дня,
Прекрасны равнозначно для меня.
Душой своей весь мир я обнимаю,
И в вечности мгновения ценя,
Свой каждый миг, как аромат вдыхаю.
‒ Удивительно, что она смогла настолько ясно и понятно выразить свое отношение к жизни, уложившись всего лишь в несколько строчек, ‒ задумчиво заметил Михаэль.
После обхода дворца они посетили еще несколько гостевых вилл, тоже достаточно скромных, и маленькую часовенку, которую София построила для своей подруги Ангелины, убежденной христианки. Несмотря на то, что женщины исповедовали разную религию, это не мешало им быть подругами на протяжении многих лет.
‒ Говорят, что Ангелину так поразила преждевременная кончина подруги ‒ София умерла в тридцать восемь лет от сердечного приступа, ‒ что она, не видя смысла существования в миру без нее, ушла в монастырь, ‒ рассказывал Рауль.
Дальше они отправились смотреть парк и речку, тянущуюся через весь дворцовый комплекс и берущую свое начало от водопада, расположенного в самой высокой точке ландшафта. По обеим сторонам искусственного гранитного русла возвышались стройные кипарисы, перемежающиеся кустами акаций и рододендрона. Речка заканчивалась небольшим прудом, рядом располагалась белая каменная ротонда, из которой открывался вид на морской залив, пустынный песчаный пляж и уже современное здание ресторана.
‒ Зайдём пообедать? ‒ предложил Рауль.
‒ Пожалуй, ‒ согласился Михаэль.
Спускаясь к заведению, они увидели еще одну достопримечательность, мраморный трон Софии, с которого она любовалась на морские закаты.
Несмотря на низкий туристический сезон и небольшое количество посетителей, цены в ресторане были астрономические.
Заметив удивление Михаэля, Рауль, предвосхищая его возражения, сказал:
‒ Тут недешево, но другого варианта нет. Мы еще и половины не осмотрели, не ходить же нам голодными. Позволь я тебя угощу.
‒ Ну как салат может столько стоить?! ‒ выразил свое возмущение Михаэль, но упорствовать не стал.
Едва они уселись за столик, к ним подошел официант, одетый во что-то типа камзола, вычурного и чудовищно неудобного на вид, и, положив на стол две кожаные папки с меню, удалился. Михаэль долго перелистывал страницы, так и не решаясь сделать выбор. Поняв, что он опасается, что траты за обед будут слишком большими, Рауль снова подозвал официанта.
‒ У вас есть какие-то фирменные блюда? ‒ осведомился он. ‒ Что бы вы нам порекомендовали?
‒ Есть свежайшая форель в сливочном соусе, если вы, конечно, любите рыбу, мы подаем ее с овощным гарниром. Из вин я порекомендовал бы Мускатное. Снежное тоже пользуется спросом, но у Мускатного более изысканный вкус.
‒ Хорошо, тогда форель, бокал Мускатного и воду, ‒ сделал заказ Рауль.
‒ Только один бокал вина? ‒ уточнил официант.
‒ Только один. Для молодого человека, я за рулем.
Склонив голову, официант удалился.
Надо отдать должное, фирменное блюдо оказалось действительно выше всяческих похвал. В подарок от заведения им принесли еще по крохотному пирожному и чай.
Рауль заплатил по счету, и они продолжили прогулку по парку, поражаясь количеству и разнообразию собранных здесь цветов и растений: великолепию розария, с все еще цветущими кустами роз самых разнообразных расцветок, нимфеуму, имитирующему неправильной формы озерцо, затянутому кувшинками и водяными лилиями, аркадами, увитыми разноцветным плющом.
Солнце медленно клонилось к горизонту, тени удлинились, свет сделался мягким, золотистым, от чего все стало выглядеть каким-то сказочным.
Рауль взглянул на часы.
‒ Останемся посмотреть на морской закат?
‒ Вернемся к трону Софии? ‒ спросил Михаэль. ‒ Не зря же она выбрала именно это место для любования закатами.
‒ Дело было не только в закатах. По одной из версий, София вглядывалась в морскую даль, ожидая увидеть паруса корабля своего возлюбленного, некого эсмарского капитана. Их связь длилась на протяжении нескольких лет. Потом он пропал. Неизвестно, что с ним произошло.
Они спустились по тропинке к одинокому трону. Залив был спокоен, и вокруг стояла удивительная тишина, словно вся природа замерла в предвкушении ночи. Огромный раскаленный солнечный шар медленно опускался к линии горизонта, окрашивая водную гладь в огненный цвет. На какое-то мгновение небо вспыхнуло яркими разноцветными красками, а потом солнце начало постепенно растворяться в море, тая как догорающая свеча. И вот уже еле видимый свет мерцал где-то в морской глубине, чуть окрашивая поверхность воды в розовый цвет.
Немногочисленные пары, наблюдающие за закатом на пляже, потянулись к своим автомобилям. Рауль с Михаэлем направились к выходу из комплекса.
‒ Что ты скажешь об архитектуре? Как тебе такая смесь запада и востока? ‒ поинтересовался Рауль.
‒ Очень гармоничная смесь, ‒ отозвался погруженный до этого в какие-то свои мысли Михаэль. ‒ Единого стиля как такового нет, но все удивительным образом сочетается.
Когда они были примерно на полпути к Чартону, позвонила Бетина.
‒ Рауль, ты скоро вернешься? Надеюсь, ты не забыл, что автомобиль нужен мне с утра?
‒ Конечно, нет. Я в дороге, через час буду дома.
‒ Ла-адно, ‒ протянула Бетина и отключилась.
‒ Сестренка, ‒ пояснил Михаэлю Рауль. ‒ Собралась завтра везти подружек на какое-то мероприятие. Вообще-то, это ее машина. А раньше была мамина. В нашей семье автовладельцами являются женщины. Знал бы ты, каких трудов стоило выпросить ее у Бетины, ‒ добавил он с улыбкой. ‒ Кажется, она пожертвовала поездкой в торговый центр и теперь не раз припомнит мне это.
Припарковавшись у дома Михаэля, Рауль выключил зажигание, автомобиль задрожал и, вздохнув, затих. Он повернулся к Михаэлю и обнаружил, что тот спит: голова откинута назад, руки безвольно лежат на коленях. Он хотел было дотронуться до его плеча и замер на полпути. В сгущающемся сумраке вечера, разбавленном голубоватым светом уличных фонарей, лицо Михаэля казалось фарфорово-бледным, длинные густые ресницы отбрасывали тени на высокие скулы, губы чуть приоткрылись, сделав линию рта более податливой, мягкой. Может от того, что Рауль впервые увидел его расслабленным, а может виной тому был призрачный, неверный свет фонарей, Михаэль вдруг показался ему таким ранимым и хрупким, что в груди разлилась пронзительная, щемящая нежность.
‒ Михаэль... ‒ тихо позвал Рауль.
Вздрогнув, Михаэль открыл глаза.
‒ Уже приехали? ‒ произнес он, проведя рукой по лицу. ‒ Меня словно выключило.
‒ Похоже, я утомил тебя слишком долгой прогулкой.
Михаэль отрицательно покачал головой.
‒ Спасибо за такой хороший день.
‒ Я рад, что тебе понравилась наша вылазка, ‒ улыбнулся Рауль. ‒ Я и сам с удовольствием снова побывал в Лок Тенхе. Последний раз я ездил туда подростком.
Проводив Михаэля до квартиры, Рауль, не удержавшись, привлек его к себе, целуя в мягкие теплые губы. Михаэль едва коснулся его плеча, желая то ли остановить, то ли наоборот одарить мимолётной лаской, и тут же опустил руку.