Тени (Книга 2)

Боль, без любви. Боль, не могу насытиться. Боль, люблю, когда очень больно, Потому что лучше чувствовать боль, чем совсем ничего. Three days Grace, Pain©

Хенси лежала в кровати на животе, подложив руки под подбородок и смотря куда-то перед собой. Немного поёрзав рядом, Ника села, прикрываясь лёгким, светло-голубым одеялом и смотря на обожаемую возлюбленную. Брюнетка была укрыта по пояс и Ника не смогла удержаться от того, чтобы начать рассматривать её красивую спину с чуть выпирающими лопатками и милыми ямочками на пояснице. Казалось, блондинка видела её всякой, должна была привыкнуть к каждой её черте, к каждому изгибу красивого тренированного тела, но она никак не могла им насладиться, упиться полностью. Всякий раз, когда представлялась возможность и Хенси не видела этого, Ника начинала рассматривать её, словно боясь, что видит в последний раз. Посидев так несколько минут, блондинка протянула ладонь и легко прикоснулась к спине Хенси, нежно провела по её бархатной коже. Брюнетка даже не моргнула, никак не реагируя на это прикосновение, казалось, даже не чувствуя его. Ей, вообще, казалось, что она навеки потеряла способность что-либо чувствовать… Внутри было… пусто. Просто пусто. Не было ни боли, ни ненависти, ни обиды… Хенси даже жалела об этом, думала, что, возненавидь она Трюмпера вновь, было бы проще, был бы смысл и огонь, который, пусть и сожжёт её же саму, но поможет прожить с целью ещё один день, а не просто просуществовать его. Но ненависти не было. Она словно перегорела, просто сгорела, как спичка, в одно мгновение. Хенси всегда была сильной, всегда справлялась со всеми тяготами, на которые была так богата её жизнь, но… Но сейчас всё было иначе. Нет, она не сломалась, но она и не боролась. Она просто… жила. Дышала, ела, пила, делала всё то, что должен делать человек, чтобы поддерживать жизнедеятельность организма, но внутри было пусто. Так звеняще пусто, что уже даже не хотелось кричать или безнадёжно выть. Чувствуя, что блондинка не прекращает своих прикосновений-ласк, Хенси вздохнула и поморщилась. Она перевернулась и села, складывая ноги по-турецки и смотря на любовницу каким-то усталым, ничего не выражающим взглядом. - В чём дело, Хенси? – участливо спросила Ника, видя разбитость своей возлюбленной. - Ни в чём, - вздохнула девушка, прикрывая глаза и опуская голову. Она даже не пыталась придать своей лжи оттенок правды. - А, по-моему, тебя что-то тревожит… - не сдавалась Ника. Она подсела ближе к Хенси и взяла за руку, слегка склоняя голову вбок и заглядывая в глаза брюнетке. - Давай, ты не будешь спрашивать меня о том, что у меня на душе? – холодно спросила Хенси, поднимая голову и смотря блондинке в глаза. От этого взгляда Ника стушевалась и опустила голову, занавешивая лицо светлыми растрепанными волосами. - Если я захочу поговорить об этом, - продолжила Хенси, - я пойду к психологу. А мы с тобой, я полагаю, встречаемся совершенно не для этого… - Вот именно, Хенси, мы встречаемся, - пролепетала Ника. – А, мне казалось, люди в отношениях разговаривают, доверяют друг другу… - Доверяют? – переспросила брюнетка, вновь поворачивая голову и смотря в глаза блондинке. – Давай, я сделаю вид, что не слышала этого. - Но, Хенси… - Замолчи, - раздражённо перебила её девушка. – Не беси меня. - Ты натянута, как струна, Хенси, - негромко произнесла Ника, робко поднимая глаза. – Я просто хочу, чтобы с тобой всё было хорошо… - Это не твоё дело, - холодно отрезала Хенси и встала, откидывая одеяло и быстро одеваясь. – Мне хорошо с тобой в постели, да и собеседник ты приятный. Но разговоры по душам – совершенно не моё, - Хенси поморщилась. – Избавь меня от этого. - Как скажешь, - тихо ответила Ника, вновь опуская голову. - Вот именно, как скажу, - согласилась Хенси. Она застегнула штаны и снова подошла к кровати, упираясь ладонями в матрас и смотря в лицо блондинке. Почувствовав этот взгляд, Ника подняла глаза, встречаясь с непонятным взглядом Хенси, который, казалось, смотрел ей в самую душу. - Мне нравятся исполнительные и не слишком многословные люди, - продолжила брюнетка. – И мне очень бы хотелось, чтобы ты была именно такой. - Неужели, я не имею права на правду? – немного обижено спросила Ника. - Правду? – повторила за ней Хенси. Брюнетка разогнулась и почесала нос, хмурясь, после чего ответила: - Не всегда, девочка моя, правда идёт во благо… Знаешь, не зря говорят – меньше знаешь, крепче спишь. Не засоряй свою милую светлую головку лишней информацией. К чему тебе этот уродливый отпечаток экзистенциальных размышлений на твоем красивом лице? - Иногда, я не понимаю тебя… - А меня и не надо понимать, - спокойно ответила Хенси. – Просто, - она вновь склонилась к блондинке, - делай то, что я говорю, и не задавай лишних вопросов. Ты нравишься мне, Ника, но своеволия я от тебя не потерплю. - Извини, - тихо прошептала Ника. - Так-то лучше, - ухмыльнулась Хенси. Она приблизилась к лицу блондинки и, взяв её за подбородок, поцеловала. Этот поцелуй продлился недолго, Хенси сама разорвала его и, вздохнув, обратилась к Нике: - А теперь, приготовь обед. Я голодна. Коротко кивнув, Ника встала, поспешно подхватывая свои разбросанные по полу вещи. Собрав всё, блондинка слегка покраснела и обратилась к возлюбленной: - Хенси, у меня больше нет ни чистой одежды, ни белья… - Можешь взять мою, - ответила Хенси. Она махнула рукой в сторону шкафа: - Размер у нас примерно одинаковый, думаю, тебе будет впору. - Хорошо, - кивнула Ника. – Тогда, я сейчас возьму что-нибудь из твоего, а потом съезжу домой и привезу своих вещей. - Нет, - коротко отрезала Хенси. - Эм… - Ника замялась, переминаясь с ноги на ногу. – Мне не возвращаться? - Нет, - повторила Хенси. Ника слегка нахмурилась, не совсем понимая, что означало это «нет». - Мне остаться у себя? – по-другому спросила блондинка, подходя к Хенси, которая стояла около зеркала. - «Нет» - это значит, что я не хочу, чтобы ты куда-то сегодня ехала. - Разве тебе не всё равно? – осторожно спросила Ника. Хенси обернулась, смеряя её непонятным взглядом, от которого у блондинки мурашки побежали по коже, и она инстинктивно втянула голову в плечи. - Малышка моя, - ровным, жутковатым тоном ответила Хенси, подходя ближе к Нике. – Если бы мне было всё равно, я бы так и сказала. Не нужно додумывать за меня. Никогда. Это понятно? Ника неуверенно и немного неопределенно кивнула. Хенси слегка поморщилась и сказала: - Я не слышу ответа. - Д… Да, - кивнула Ника, опуская взгляд в пол. - Поздно, - спокойно ответила Хенси. Блондинка подняла на неё удивленный взгляд. Прежде, чем Ника успела что-либо сообразить или пискнуть, Хенси схватила её за руку и подтянула к кровати. Вновь поморщившись, брюнетка надавила любовнице на плечо, заставляя встать на колени, а, после, толкнула в плечо, укладывая животом на кровать. - Хенси, что ты делаешь? – немного испугано спросила девушка, оглядываясь через плечо, но не смея встать без разрешения. Хенси ничего не ответила. Она, не спеша, взяла из шкафа клёпаный ремень с массивной пряжкой и вернулась к любовнице, что находилась сейчас в самой бесстыдной позе, выпятив аппетитную подтянутую задницу. Несколько секунд постояв так, насладившись видом блондинки сзади, Хенси взяла ремень удобнее и, замахнувшись, опустила приличной силы удар на ягодицы девушки. Ника вскрикнула и дёрнулась, но встать, по-прежнему, не пыталась. - Что ты делаешь? – ошарашено спросила блондинка, оглядываясь через плечо. Хенси непонятно ухмыльнулась и взяла девушку за волосы, мягко, но твёрдо отворачивая её голову от себя. - Воспитываю тебя, - ответила брюнетка. – Думаю, сама понимаешь, чем заслужила наказание? - Н... Нет. Хенси фыркнула и ударила во второй раз, уже сильнее. От удара на коже Ники остался красный след. - Неправильный ответ, - спокойно ответила Хенси. Она провела пальцами по раскрасневшейся коже блондинки и ущипнула, заставляя Нику гулко сглотнуть. Хенси ухмыльнулась и снова занесла руку, обрушивая новый удар на ягодицы блондинки. Она коротко вскрикнула от боли, но попыталась взять себя в руки и замолчала, падая лицом в матрас. Удар следовал за ударом. Хенси била сильно, мерно и неумолимо, заставляя блондинку кусать простынь, и сдавлено пищать от боли, которую приносил каждый удар грубым ремнём по нежной коже, что уже горела огнём от побоев. В какой-то момент Ника как-то особенно жалостливо замычала, не удержавшись. Она зажмурила глаза, пытаясь терпеть, пытаясь не делать ничего такого, что может разозлить Хенси. Больше всего в жизни Ника хотела угодить ей, чтобы она позволила ей оставаться рядом подольше. - Хватит, - едва слышно произнесла Хенси, откидывая ремень в сторону и проводя ладонями по раскрасневшимся ягодицам девушки, которые были во многих местах оцарапаны железными клёпками. Ника не расслышала слов брюнетки, она продолжала лежать, уткнувшись лицом в матрас, тяжело дыша и пытаясь отвлечься от той боли, которой горел её зад после сильных ударов. Пока блондинка продолжала лежать, Хенси, молча, взяла из шкафчика страпон и надела его, ловко и быстро закрепляя инструмент. Закрепив все ремни, брюнетка, так же молча, вернулась к любовнице и тоже опустилась на колени, устраиваясь сзади неё. Они занимались сексом каких-то полчаса назад, потому Хенси не волновалась о том, что может навредить Нике, но решила перестраховаться – покалечить любовницу не входило в её планы. Достав из тумбочки смазку, она обильно смазала искусственный член и, проведя по внутренней стороне бёдер партнёрши, шепнула: - Ноги раздвинь. Ника сглотнула и медленно и не сильно развела ноги. Она оглянулась через плечо и хотела спросить возлюбленную о происходящем, но не успела. Плавное, но, в то же время, резкое движение и внушительных размеров искусственный член проникает в тело блондинки, заставляя её охнуть и вмиг забыть о том, что хотела спросить. Ухмыльнувшись реакции любовницы, Хенси повела бёдрами назад, а, затем, снова вперёд. Несколько движений и массивный «прибор» уже полностью погружается в тело Ники, заставляя кусать губы, чтобы не закричать. Но кричать ей хотелось не от боли. Каким-то неведомым образом Хенси всегда удавалось рассчитать ту тонкую грань, что лежит между удовольствием и болью, задержаться на ней, балансируя, как самый искусный акробат на тончайшей шёлковой нити. Всё-таки, не сдержавшись, Ника застонала, вновь падая лицом в матрас и закрывая глаза. Она чувствовала эти мерные, неприлично глубокие движения внутри своего тела, и каждый новый толчок отзывался в её глубине такой волной блаженства, что хотелось кричать, срывать голос и молить о большем. - Нравится? – лукаво поинтересовалась Хенси. - Да, - сбито, на выдохе ответила Ника. От удовольствия у неё закатывались глаза. - А так? Хенси схватила её за подбородок, заставляя запрокинуть голову и приподняться. Вместе с этим брюнетка ускорила свои движения и сделала их более резкими, пронзающими. - Да… - задыхаясь, отвечает Ника. В ушах звенит, перед глазами темнеет. - А так? Рука Хенси скользнула по шее Ники, на мгновение, слегка сжав её. Она провела ладонью по грудной клетке блондинки, а, затем, погладила торчащий сосок, слегка ущипнула его и с силой сжала её левую грудь, причиняя блаженную боль. - Да… - простонала Ника, закрывая глаза и откидывая голову на плечо Хенси. - А так? Движения ускоряются ещё больше. Хенси подключает уже обе руки. Одной она продолжает ласкать грудь Ники, оглаживая, пощипывая, второй она гладит её бока и живот, который подрагивает от бесстыдных стонов и неконтролируемого желания. - Да… - протяжно стонет Ника - А так? Одна рука брюнетки скользит вниз по животу блондинки, раздвигая половые губы и нажимая на налившийся соком, твёрдый клитор, очерчивая его пальцем. - Да! – крикнула Ника. Она начала двигать бёдрами, пытаясь попасть в такт движениям брюнетки, сделать проникновение ещё более глубоким, а ощущения острыми. - А так? Хенси толкает Нику в спину, вновь опрокидывая животом на матрас, оставляя на лопатке блондинки блестящий след от её же смазки. Одна рука брюнетки продолжает ласкать, гладить и сжимать грудь блондинки, на которой уже наметились синяки, а второй она гладит её ягодицы, а, затем, щипает за раскрасневшуюся, воспаленную ударами кожу. Одновременно с этим, Хенси практически полностью покидает тело блондинки и, резко, вновь вгоняет в неё всю длину внушительного искусственного члена. Ника уже не отвечает, она просто кричит, задыхаясь от собственного удовольствия. - Не слышу ответа, - лукаво произносит брюнетка и повторяет движение, заставляя Нику скулить. – Ну? - Да, - тихо отвечает блондинка, кусая губы, сминая в кулаках простынь. - Не слышу, - повторяет Хенси, слегка меняя угол проникновения и вновь начиная со всей силы трахать тело блондинки. - Да, - скулит Ника, жмуря глаза, ей кажется, словно у неё вот-вот остановится сердце, настолько удовольствие это уже стало невыносимым. - Громче. - Да. - Ещё. - Да! Хенси ухмыльнулась и, взяв Нику за бёдра, чтобы не дёргалась, вновь покинула её тело и вошла вновь, сразу же начиная двигаться так быстро, что у блондинки звёзды вспыхнули перед глазами. - Да… Да… Да! Да! Да! Да!!!! – крик Ники сорвался на визг, который полоснул по ушам, но, тем не менее, был приятен. Хенси довольно ухмыльнулась, продолжая двигаться, смотря на вздрагивающую Нику, что билась, словно в конвульсиях. Дождавшись, когда блондинка перестанет рефлекторно подаваться бёдрами навстречу ей, Хенси покинула её тело, снимая страпон и откладывая его на тумбочку. Девушка села на пол, складывая ноги по-турецки, и закурила. Медленно выдохнув дым, она посмотрела на свою любовницу, что продолжала стоять всё в той же позе. - Можешь встать, - сказала Хенси. Ника медленно разогнулась и повернулась к брюнетке, также, садясь на пол. Они обе молчали. У Ники не было сейчас сил на слова, а Хенси просто не желала ничего говорить. Докурив вторую сигарету, девушка затушила окурок и обратилась к любовнице, выдыхая остатки дыма из лёгких: - А теперь – обед. - Что? – переспросила Ника, после сумасшедшего оргазма девушке думалось с трудом. - Обед приготовь, - беззлобно огрызнулась Хенси. - Можно ещё пару минут посидеть? – жалобно попросила Ника. – У меня совсем нет сил… - В следующий раз, - ответила Хенси, вновь закуривая, - повторим «процедуру» раза три, а потом заставлю тебя убираться во всём доме. Буду воспитывать тебя, Ника. Слова брюнетки могли показаться грубыми, но она произносила их спокойно, расслаблено. Улыбнувшись в ответ, Ника встала и подошла к Хенси, чмокая в щёку. - Хорошо, сейчас приготовлю. Блондинка надела трусики и подошла к шкафу, чтобы взять что-нибудь из вещей Хенси. - Можно это? – спросила Ника, доставая мятую, скомканную мужскую рубашку. - Бери, - равнодушно ответила Хенси, не оборачиваясь. Ника накинула на себя вещь и, быстро застегнув пуговицы, подошла к зеркалу, крутясь перед ним. - Мне идёт? – поинтересовалась блондинка. Ей хотелось нравиться Хенси, очень хотелось. Хенси поджала губы, но подняла глаза, вмиг меняясь в лице. - Сними это, - ледяным тоном потребовала девушка, смотря на партнёршу стальным взглядом, в котором запрыгали черти. - Почему? Мне не идёт? - Я сказала – сними! – повторила Хенси, повысив голос. Она встала и подошла к Нике, добавляя: - Ты меня понимаешь плохо?! - И… Извини, - ответила Ника, не понимая резкой смены настроения возлюбленной. - Немедленно, - приказала Хенси, смотря на блондинку ледяным взглядом, который походил на проникающее ранение ножом. Не сводя взгляда с перекошенного непонятной яростью лица брюнетки, Ника сняла с себя вещь. Хенси грубо забрала рубашку из её рук. - Иди, - сказала Хенси. Ника открыла рот, желая что-то спросить, но передумала. Она не боялась боли, она не боялась ярости брюнетки. Её пугало лишь то, что Хенси может выгнать её и больше никогда не позвать. Потому Ника решила проглотить свои слова. Она послушно кивнула и, взяв чёрную футболку Хенси, спросила: - Можно? - Можно. Одевшись, блондинка сказала: - Я сейчас что-нибудь приготовлю. - Будь добра, - холодно ответила Хенси. Ника кивнула и покинула комнату, оставляя брюнетку наедине со своими мыслями и чувствами, что сейчас отражались на её лице непонятной гримасой боли, злости и отвратительного бессилия. Хенси сидела так несколько минут, изредка моргая, смотря в никуда и комкая холодными пальцами рубашку, сама того не замечая. Эта вещь, вызвавшая в Хенси такую резкую смену настроения, принадлежала Морицу. Едва ли что-нибудь другое могло заставить её очнуться от душевного «оцепенения» - только он, только Трюмпер умел так. И он делал это даже сейчас, когда его не было рядом и когда всё было кончено. Эту рубашку она самолично снимала с парня три дня назад, в тот самый день, когда Мориц разбил ей сердце в очередной раз, в тот день, когда оказалось, что их хрупкое счастье – лишь мираж, жалкая ложь, умело выстроенная парнем и окутавшая Хенси, подобно липкой паучьей паутине. Она, Хенси, могла победить всех, но лишь с ним она вновь и вновь давала слабину, тысячи раз проклиная себя за это и ошибаясь вновь. Девушка ходила по этим граблям снова и снова, набивая себе болезненные шишки и расшибая голову в кровь, снова и снова… Тогда, три дня назад, эта вещь, вместе с джинсами и трусами, была обыкновенно заброшена на пол и забыта. Мориц не успел одеться, когда Хенси приказала от него избавиться, и, потому, рубашка и джинсы так и остались лежать на полу в её спальне, своим видом напоминая о несбывшемся счастье, которого, как оказалось, никогда и не существовало. Этот «немой укор» вещей, лишившихся хозяина, резал сердце, подобно тупой бритве, разрывая глупый орган на волокна и кровавые ткани, он терзал душу. Тогда Хенси не обратила на них внимания, её состояние не позволило ей заметить такие мелочи. Потом же, когда приехала Ника, девушка просто скомкала вещи и сунула в шкаф, забывая о них, растворяясь в ошеломительной близости с очередным прекрасным, но совершенно не трогающим душу телом. Забыла ровно до того момента, пока не увидела рубашку на Нике. Хенси сама не успела, просто не смогла понять, как в ней столь скоро закипела жгучая ярость, произрастающая на искрящем леднике её души. Она просто вскипела в одну секунду, непонятные чувства заслонили глаза пеленой. Она готова была сделать Нике по-настоящему больно, была готова даже убить её, не исполни она приказ-требование немедленно оставить чужую вещь. Это причиняло боль. Причиняло боль потому, что напоминало о не случившемся. А осколки несбывшихся мечтаний, как известно, ранят больнее всего, глубоко вонзая свои острые края в сердце и застревая там на долгие-долгие годы, заставляя глупый и слабый орган кровоточить, сочиться чёрным гноем тоски и глухой досады. Однажды Мориц уже сделал это – отнял у Хенси мечты, прихватив с собой и реальность. Семья, друзья, любовь, любимая работа – всего этого, о чём мечтает любой нормальный человек, не случилось в жизни Хенси, потому что, однажды, Трюмпер решил, что имеет право её проучить. Долгие годы она ненавидела его и лелеяла мечты о мести, о самой страшной мести… Лелеяла ровно до того момента, пока не поняла, что он – и есть часть её мечты, самая главная часть. И она поверила ему. Ей понадобились долгие тринадцать лет, чтобы сердце переболело, а душа перестала заходиться в коматозных судорогах при одной мысли о случившемся. Она поверила… А он опять её обманул. После этого поступка Хенси даже не хотела его убивать, она просто хотела, чтобы он исчез, навсегда исчез, и она больше никогда его не видела. Девушка даже не спрашивала охранников о том, что они сделали с парнем, а когда мужчины попытались отчитаться сами, она сказала им, что ей это неинтересно и приказала больше не поднимать эту тему. Ей было всё равно – жив Мориц или мёртв, это больше не имело никакого значения. Он победил её. А за победу пристало получать заслуженную награду… Что ж, Хенси отплатила парню его же монетой – она не стала его убивать, добивать, а просто бросила, как, когда-то, он бросил её. Вот только Трюмпер видел, в каком состоянии он и его друзья оставляют истекающую кровью девушку, а Хенси не знала о том, как херово было парню там, в лесу, где его бросили умирать её охранники. Брюнетка несколько раз моргнула, выходя из транса. Она нахмурилась и опустила взгляд на свои трясущиеся руки, в которых она комкала рубашку парня. Её лицо исказила непонятная гримаса жгучей боли, ненависти, презрения… Так больно, что, кажется, сердце вот-вот не выдержит, так больно, что самому хочется, чтобы оно не выдержало… - Какой же ты урод, Трюмпер, - прошептала Хенси. – Но, надо отдать тебе должное, ты всегда был гениальным злодеем… Так играть и лицемерить ради спасения своей задницы не может больше никто. Поздравляю, папаша отлично научил тебя всем азам выживания в нашем мире. Девушка вздохнула и прикрыла глаза, пытаясь перестать думать, а, ещё лучше, перестать чувствовать. Она сама не заметила, как наклонилась, утыкаясь лицом в руки, в рубашку, которая всё ещё едва уловимо пахла Морицем. Эти нотки самого любимого и самого ненавистного тела проникли в ноздри, подобно ядовитым змеям, смертельному вирусу, заползая в мозг и заклинивая его, замыкая контакты нервной системы. Хенси шумно выдохнула и резко выпрямилась, непонимающим взглядом смотря на вещь в своих руках, что так ненавязчиво пахла ИМ. - Я ненавижу тебя, мразь… - прошептала Хенси. – Даже сейчас, когда тебя нет, когда, возможно, ты уже мёртв, я не могу перестать о тебе помнить и думать! Не могу… Надо было прикончить тебя сразу же, как нашла, тогда, пять лет назад. Ты не заслуживаешь жизни, но теперь и смерть для тебя – слишком большая почесть. Я просто бы хотела, чтобы ты никогда не рождался… Я бы хотела этого больше всего в жизни… чтобы тебя никогда не было. Робкий стук в дверь, Хенси поднимает глаза, в комнату заходит Ника. - Обед готов, - говорит блондинка. - Так быстро? - Почему же быстро? Полчаса прошло… «За размышлениями о чёртовом Трюмпере время всегда проходило слишком незаметно», - подумала Хенси, поджимая губы. - Спасибо, - сухо ответила брюнетка. Ника помялась на пороге, боясь, но, всё-таки, решаясь. Она подошла к Хенси и села рядом, взяла её за руку. - Что тебя гложет? - Не начинай, - поморщилась в ответ Хенси. - Я просто хочу знать… - А я не хочу говорить! – повысила тон брюнетка, она развернулась к блондинке. Глаза Хенси горели яростным блеском, челюсти были сжаты, зрачки расширены, как у дикого животного, готовящегося к прыжку на беззащитную жертву. - Прости меня… - растеряно произнесла Ника. Она никак не могла понять, почему Хенси так остро реагирует на её попытки помочь. - Чем извиняться – лучше не делать ошибок, - фыркнула брюнетка, несколько остывая. Ника какое-то время сидела молча, а потом вновь обратилась к Хенси: - А чья это рубашка? Просто, она мужская, а ты… - Думаешь, я вожу мужчин, в перерывах между нашими «свиданиями»? – несколько язвительно спросила Хенси, поворачиваясь к любовнице и, с лёгким прищуром, заглядывая ей в глаза. - Если так, то мне хотелось бы знать… - тихо ответила Ника, опуская взгляд и нервно теребя пальцы. Блондинка чувствовала, насколько наэлектризован воздух в помещении, она прямо кожей ощущала ту непонятную опасность, что исходила от Хенси. Но брюнетка удивила её… - Ты ревнуешь? – изменившимся, игривым тоном спросила Хенси. Она рассмеялась. – Если так, то спрашивать о других стоит совершенно другим тоном и с претензией. - Это так или нет? – спросила блондинка, она понимала, что ходит по краю, но ничего не могла с собой поделать – рядом с Хенси у неё отказывал мозг и инстинкт самосохранения, в противном случае, она бы никогда не связалась с этой опасной брюнеткой. - Нет, - ответила Хенси и взяла сигарету. – Это, - она подняла рубашку, - рубашка моего домработника. - А что она делала у тебя в шкафу? – удивлённо спросила Ника. - Он был жутко несобранным, всё время клал вещи в совершенно не те места. Словом, за это я его и уволила, - она глубоко затянулась дымом и, выдохнув его, спросила: - Я удовлетворила твоё любопытство? - Да, - кивнула Ника. Она встала и отошла к двери, но не вышла. Помявшись чуть-чуть около двери, блондинка сказала: - Надеюсь, тебе будет достаточно одной меня. Ты же знаешь, я… готова на всё, - она залилась румянцем от такого смелого признания. Хенси расплылась в довольной улыбке, смотря на свою покорную, но совершенно бесхарактерную любовницу. - Отлично, - ответила Хенси. – Твою «готовность» мы опробуем сегодня же вечером. Ника удивлёно подняла брови, но ничего не сказала. Она знала, что эксперименты Хенси могут шокировать, но они неизменно приносят жгучее блаженство и оканчиваются потрясающим оргазмом. - Иди, вниз, - сказала брюнетка. - А ты? - А я сейчас спущусь. Через минуту. Кивнув, Ника ушла. Оставшись в одиночестве, Хенси какое-то время просто сидела, пытаясь прислушаться к себе и, одновременно, заткнуть ту часть себя, что настойчиво пыталась что-то чувствовать. «Лучше боль, чем ничего, - подумала девушка, горько усмехнувшись. – Но и хуже такой боли нет ничего». Она затушила почти докуренную сигарету и, взяв новую, прихватила рубашку Морица и спустилась вниз. - Зачем ты её принесла? – удивлённо спросила Ника, указывая на вещь в руках брюнетки. - Выбросить хочу, - ответила Хенси. – Думаю, она мне больше ни к чему… Девушка швырнула рубашку в мусорное ведро и, закрыв дверцу тумбочки, где оно стояло, села за стол. Она огляделась в поисках пепельницы, и Ника услужливо поставила перед ней искомый предмет, словно, прочитав по взгляду о её желаниях. - Спасибо, - сказала Хенси, раздавливая окурок и вытягивая ноги под столом. Блондинка разложила порции обеда по тарелкам и поставила одну перед Хенси, после чего села за стол сама. - Приятного аппетита, - пожелала Хенси Ника. - Спасибо. И тебе, - ответила брюнетка. – Но, - добавила она, - запомни, я не люблю этого – всех этих вежливостей. - Извини, я не знала… - На первый раз прощаю, но впредь – помни. - А можно поинтересоваться, почему? - Нет, - односложно ответила Хенси, опуская взгляд в тарелку и нарезая мясо. – Если я хочу говорить – я говорю, если же нет, будь добра, не спрашивай меня ни о чём. Ты этим только разозлишь меня. А нам это не надо… «Потому что, пусть ты и отличная любовница, - мысленно добавила Хенси. – Но на тебя у меня точно поднимется рука. А я этого, действительно, не хочу…».