то, что было до

      Фредерик злится. было бы, пожалуй, странно, если бы он не злился на то, что кто-то решил копаться в его нотах и записях.. жаль, что ему не узнать, что конкретно Кэмпбелл успел вычитать и запомнить, но ладно, это не столь важно, ведь ничего уж слишком личного там нет — хотя всё равно очень неприятно. Крайбург направляется в гостиную, прекрасно зная, что Нортон будет здесь. тихо скрипит дверь, и взгляд серых глаз упирается в шахтёра. нетрудно догадаться, что композитор искал его, раз даже не удивился.. однако он молчит, видимо, ожидая, что Кэмпбелл заговорит первым.       — я полагаю, вам что-то нужно от меня, раз вы уже минуту на меня смотрите, взгляд не отводя? — тот наконец заговаривает после недолгого молчания.       — вы правы. мне нужны объяснения, — Фредерик отвечает с холодом.       — мне нечего вам сказать. я поступил неверно и оправдываться не собираюсь.       — я просто не могу понять, что вы хотели найти в моих партитурах, мистер Кэмпбелл.       — ничего конкретного. мне просто было интересно, вот и всё.       — там нет ничего интересного. надеюсь, вы в этом убедились, — Крайбург говорит с лёгким раздражением, однако вздыхает в попытке успокоиться.       — раз уж мы пересеклись, у меня есть к вам встречный вопрос, композитор, — Нортон чуть щурится, — прежде чем пытаться учить меня, вы бы не хотели научить писателя тому, что запирать людей — это тоже невежливо?       — ..прошу прощения?       — ночью, застав меня в гостиной, он не только взял эти ноты для вас, но и притащил к себе в комнату, после чего запер дверь и чуть не удушил меня в попытке выведать, что произошло между нами, композитор, в тот вечер.       Крайбург не сразу находит, что ответить. зная Орфея он, конечно, мог ожидать чего-то такого, однако.. всё равно удивился.       — я не отвечаю за действия мистера Орфея, — он всё же говорит тихо спустя полминуты, — но это не значит, что я их одобряю. и, боюсь, сколько бы раз я что ни сказал, на него это не подействует. я могу лишь посочувствовать вам. в его оправдание могу лишь предположить, что он волновался обо мне, а потому попытался прибегнуть к.. такому, — композитор отводит в сторону взгляд.       — никакое беспокойство не оправдает подобных действий. особенно когда вы, если мне правильно помнится, уже сказали ему, что это не то, о чём ему стоило бы знать.       — не могу не согласиться, — Фредерик чуть склоняет голову, — однако я не в силах что-то с этим сделать.       — это всё, зачем вы пришли сюда? если да, то не волнуйтесь. можете остаться здесь, я, пожалуй, уйду сам.       — вы можете остаться, если желаете.. и если я вас не отвлекаю, конечно, — Крайбург отворачивается от собеседника, делая шаг к инструменту.       Нортон смотрит на композитора с лёгким удивлением, однако решает всё же не покидать комнату. странно было слышать от того подобное — раньше он поспешил бы и сам уйти, а сейчас даже за пианино при нём сесть готов.. самому же Фредерику просто нет до этого дела — в конце концов, какая разница? он и раньше играл для людей, и далеко не всегда они были ему приятны. и потому он, не обращая более на Кэмпбелла внимание, садится за инструмент и расставляет свои ноты. Нортон следит за ним, стараясь не подавать виду, что ему есть до этого хоть какое-то дело. композитор в конце концов всё же начинает играть. без Орфея сосредоточиться на музыке оказывается в разы проще.. что, в общем-то, неудивительно. Кэмпбелл безмолвен, внимательно слушает — для него это непривычно, но интересно. Крайбург с головой погружается в музыку, едва ли ему есть дело до того, что за ним кто-то наблюдает. приятно было наконец-то спокойно заняться практикой.. и ещё приятнее было играть не дрожащими руками. когда же Фредерик доигрывает, никаких комментариев от Нортона он не ожидает, лишь начинает искать ноты следующего произведения. трудно это — из-за кое-кого всё было перепутано. однако, Нортон подаёт голос уже после второй мелодии.       — это ваша собственная музыка, композитор?       — да, — Крайбург отвечает коротко, переводит взгляд на шахтёра.       — звучит неплохо.       — благодарю.       Фредерик чуть склоняет голову. слышать это всё же было приятно в некоторой степени, хотя «неплохо» это, конечно, не синоним слову «прекрасно», а композитор стремился именно к этому. впрочем, в случае с Кэмпбеллом, это было почти что равнозначно.       — мне казалось, вы не станете играть в моём присутствии.       — ну, вы оказались неправы, — Крайбург из вежливости умалчивает о том, что его просто не волнует, перед кем играть, и он старается об этом не думать.       — наверное, я всё же схожу с ума здесь от скуки, раз трачу своё время на то, чтобы слушать вашу игру.       — видимо, я тоже, коли уж желаю играть, несмотря ни на что.       — вы хотя бы можете здесь заняться привычным делом.       — и то верно, — Фредерик тихо вздыхает.       — вы.. будете ещё играть сегодня?       — если позволите, — в конце концов, композитор не играет лишь потому что Кэмпбелл с ним заговорил.       Нортон только кивает, не уходит — к собственному удивлению, предпочитает остаться здесь и слушать. Крайбург возвращается к своим нотам, начинает играть следующее произведение. из-за того, что тут был слушатель, он решил сосредоточиться не на практике и заучивании мелодий, а просто размяться, проиграв всё по порядку. что ж, пускай — можно считать это отдыхом. и он удивлён, что Кэмпбелл не уходит, однако ничего против этого не имеет и просто старается не думать об этом. Нортон в какой-то момент уже теряет счёт времени, поэтому предпочитает просто расслабиться в кресле, наслаждаясь чужой игрой. композитор же перестаёт обращать внимание на слушателя и просто играет, пусть и не позволяет себе расслабиться в полной мере. находиться наедине с Кэмпбеллом.. всё ещё непривычно и немного тревожно, однако, кажется, всё не так плохо.. как могло бы быть.       Крайбург понятия не имеет, сколько проводит времени в гостиной, однако ловит себя на том, что сыграл уже всё, что хотел и что мог. он и не заметил.. когда тишина длится уже слишком долго, Кэмпбелл вновь решает заговорить.       — наверное, хорошо это — иметь возможность тратить время на такие вещи..       — это.. да, — и неважно, что в этом поместье он чуть ли не впервые за много лет может позволить себе играть исключительно в своё удовольствие..       — вы должны быть благодарны за то, что вам в этой жизни повезло явно больше, чем многим, композитор.       — я знаю, что мне повезло. и я ценю то, что имею, — ..ведь рано или поздно не останется и этого, если он не найдёт способ всё изменить. а раньше совсем и не думал, что всё может быть.. так.       — знаете, помимо денег, у всех вас здесь есть время. никто из вас не живёт однообразную жизнь, в которой существует лишь работа и недостаток сна, в которой нет возможности ни на что кроме постоянного труда.       Фредерик не знает, что ответить. Кэмпбелл неправ, он ничего не знает и судит лишь по тому, что ему дают знать. может, это и относилось почти ко всем тут, но не к нему. может, они и жили по-разному, может, Крайбург и правда не убивал своё и без того хрупкое здоровье тяжёлым трудом, однако сильно ли легче заниматься любимым делом через силу, ещё и зная, что это никому не нужно, и он всё ещё не вылетел из «высшего общества» лишь потому что ему знакомы манеры и со внешностью повезло? но.. шахтёру всё это знать совсем не нужно. композитору нетрудно сделать вид, что он просто задумался.       — мне не представить, насколько это тяжело.       — у вас всех есть возможность.. сделать хоть что-то. вы читаете, слушаете музыку, ходите в театр.. всё, что есть у меня, это ежедневный труд в попытках найти хоть что-то, за что можно будет получить деньги, которых едва хватит на еду. вы с писателем можете сколь угодно обвинять меня в необразованности и отсутствии манер, но просто знайте, что эти вещи мне никогда не были ни нужны, ни доступны.       Крайбургу нечего ответить. он может лишь сдержанно кивнуть в ответ, выражая понимание. он.. не задумывался даже об этом, на самом деле. и сейчас он, может, и способен лучше понять Кэмпбелла, подумав об этом.. вот только что это меняет?       — вы не задумывались о том, что даже несмотря на наличие всего того, что не было вам доступно, человек может.. не быть счастлив в полной мере? всё это важно, я не спорю, и нам всем повезло, что мы имеем это.. но, не поймите меня неправильно, это ещё не гарантирует отсутствие иных проблем. иногда даже жизнь в «высшем обществе» может быть отвратной. я понимаю, что вы, вероятно, всю жизнь жили с мыслью о том, что деньги способны решить все ваши проблемы.. но это не так.       — деньги способны вытащить меня со дна нищеты, Крайбург, а это сейчас моя главная проблема.       — я понимаю. однако одни лишь деньги дадут.. мало. из-за того, что у вас будут деньги, вы не станете резко кому-то нужны. если вы вдруг получите достаточно денег на то, чтобы прожить, условно, несколько месяцев вполне себе неплохо.. это не сделает вас кому-то нужным, понимаете? решают тут деньги и репутация. а если вы никому не нужны или неизвестны.. то и найти нормальную работу, чтобы зарабатывать хоть сколько-то, вряд ли получится, — Фредерик тихо вздыхает, — всего лишь заработать.. мало.       — моя работа проста — находить минералы и драгоценные камни. это вы можете сочинять свои песенки сколько вашей душе угодно, а я завишу от каждого найденного мною грамма, композитор.       — я не знаю много.. однако, насколько мне известно, многих шахтёров отпускать не хотят и отправляют туда, где чего-то драгоценного поменьше, а в основном.. так, что-то более распространённое и дешёвое, но всё ещё нужное. потому что рабочая сила нужна везде и всегда, — композитор поднимает взгляд на Кэмпбелла, однако отводит его вновь спустя несколько секунд.       — я уже мог бы разбогатеть, если бы у меня всё получилось, Крайбург. если бы нам не солгали, если бы в той шахте действительно было золото..       — о чём я и говорю.. вам солгали. потому что никому не было выгодно, чтобы вы богатели.. кроме вас, очевидно.       — знаете, что забавно? из всех, кто там был, я единственный, кто остался в живых.       — да.. я наслышан. что ж.. полагаю, вам повезло, — Фредерик не сдерживает совсем едва слышной усмешки. это слишком подозрительно.       — определённо. там был завал, дышать было просто нечем.. едва удалось выбраться. думаю, спасло меня только то, что я был уже достаточно глубоко, а динамит расположили в других тоннелях.       — жаль, конечно, что эти жертвы были напрасны в итоге, раз уж там даже золота не оказалось, — Крайбург чуть склоняет голову, и трудно понять, правда ли он проявляет сочувствие..       — зато во всём есть свои плюсы — мне удалось заработать на интервью.       — м.. неплохо.       — вам когда-нибудь платили по сто долларов за возможность задать один вопрос?       — за один вопрос? — композитор смотрит с недоверием, — да какой безумец столько даст..       — этот безумец находится с нами в одном поместье сейчас, — Нортон тихо смеётся.       — вы.. о репортёрше?       — абсолютно верно. боже, ей хватило только на три вопроса!       композитор лишь тихо вздыхает в ответ, явно не разделяя чужого веселья — ему это забавным не кажется. Нортон же, впрочем, был явно горд собой. Фредерик чуть медлит, но наконец-то закрывает крышку инструмента осторожно, решая отвлечься от повисшей в помещении тишины, и встаёт, однако идёт не к выходу, а направляется к Кэмпбеллу, чтобы придвинуть второе кресло ближе к камину и сесть рядом с теплом. на Нортона он не особо обращает внимание. тот, впрочем, смотрит на него с лёгким удивлением. никогда ещё они не разговаривали так спокойно, и стоило бы задаться вопросом по чьей вине, ибо Крайбург никогда не был против того, чтобы вести нормальные беседы.       — вам холодно, композитор?       — ..да.       — странно, в поместье ведь довольно тепло..       — у меня есть.. некоторые проблемы со здоровьем, — Крайбург отвечает тихо, медлит с несколько секунд.. и решает продолжить, — иногда мне становится немного хуже, и у меня падает температура. это не сильно ощущается, однако всё же неприятно.       — и что, это.. совсем не лечится?       — насколько я знаю, нет.       — и как давно ты.. живёшь с этим?       — примерно всю свою жизнь, — композитор косится на Кэмпбелла — ему не очень приятно слышать от него обращение на «ты», однако всё же он ничего по этому поводу не говорит.       — чёрт, хреново звучит.       — ну, уж как есть.. — Фредерик тихо вздыхает и, чуть помедлив, стягивает с рук перчатки, чтобы чуть наклониться и протянуть руки ближе к огню в попытке хоть как-то согреться.       — кажется, нет в этом мире полностью здорового человека..       Крайбург ничего не отвечает, да ему и нечего. всё это.. странно. он не может понять, почему Нортон пытается проявлять интерес, не может не думать о том, что за всем этим скрывается какой-то подвох. это правда подозрительно. однако Кэмпбелл, на удивление, ничего не замышлял — просто сам не заметил, как беседа с композитором стала ему не так неприятна. Фредерик же не может сказать, нравится ему эта беседа в полной мере, или всё же не особо. тревожность давала о себе знать, да и неприятные воспоминания, связанные с шахтёром, тоже. однако сейчас всё.. не так плохо. и всё же, когда молчание затягивается, ему становится некомфортно. когда концентрировать своё внимание не на чем, а мысли начинают ускользать, пора бы взять себя в руки и взбодриться хоть немного.. или пойти и дать себе отдохнуть. этим Крайбург и решает заняться. он всё же натягивает обратно перчатки на руки и встаёт, чтобы отставить кресло туда же, где оно и стояло.       — пожалуй, я вынужден вас покинуть, пока это тепло не довело меня до того, что я просто засну тут, — композитор идёт к выходу, однако останавливается и, глядя на Нортона, чуть склоняет голову, — хорошего вам дня, мистер Кэмпбелл.