Тайминг между семнадцатой и восемнадцатой главами
— Ничего не хочешь рассказать нам, маленькая креветка? — Что? — Например, может, о своём мече? Почему он был сначала ярко-красным, а потом — ярко-зелёным, мы уже поняли, но не отказались бы от подробностей, — Элисон щёлкнула в его сторону пальцами. — Я... Когда меня... забрали, я же отдал вам меч, но до этого Рико сломал его. Кевин и Жан привели его в порядок так, как смогли, но они не сумели вернуть кристалл на место. — О да, — фыркает Моро. — Это точно. Мы не стали даже лезть в ту конструкцию, которую ты впихнул в свой меч, Нат. Натаниэль слабо смеётся, всё ещё тихо, потому что уши до сих пор привыкают к громким звукам: — Да. Мой меч изначально... был белым. Это играло мне на руку в Гнезде, потому что никто не мог усомниться в алом цвете, и не было никаких подозрений в мою сторону. А что до белого... Технически белый — это сочетание всех цветов, и это что-то должно значить. Я вношу в этой такой смысл: я ни ситх, ни джедай, я не отношу себя ни к одному из них. Как-то так, думаю, — он слабо пожимает плечами и улыбается. — Получается, когда Кевин дал меч ненастоящему тебе, он таким образом проверял: ты это или нет? И когда он удивился, увидев цвет, тогда всё понял? — уточняет Рене. — Да, — кивает Дэй. — О том, какой цвет у меча Натаниэля, знали только мы трое. Так проверить было проще, чем если бы я попытался спросить что-нибудь — всегда есть возможность узнать ответ на какой-либо вопрос. — А... — Ники пытается что-то спросить, но его прерывает резко распахнутая Ваймаком дверь. У Дэвида в руках какие-то бумаги, но он кидает на стол перед лисами голограф, бумаги складывая и убирая в карман: — Двигайтесь, балбесы, есть новости, — он включает голограф и падает на диван между Дэн и Кевином; общую комнату освещает голубоватый свет, и лисы, прищурившись, смотрят на чертёж какого-то устройства. — Штаб выяснил, каким образом имперцы смогли подменить внешность. Это, — Ваймак кивает на чертёж, — прибор, что-то вроде нашего голографа, но тут всё сложнее. — Это похоже скорее на блок питания, нежели на голограф, — скептически уточняет Мэтт. — Потому что это он и есть. В него вставляется... флэшка, если можно так сказать, внутри которой есть информация о нужной внешности. И потом в этот блок вставляются маленькие прозрачные провода. Штаб обещал прислать нам образец, но если я правильно понимаю, провода настолько тонкие, и их так много, что они способны покрыть лицо, шею и руки человека полностью. А дальше нужно лишь включить блок питания, и информация с флэшки будет проецироваться по этим проводам. — То есть, я правильно понимаю, что нужен человек, безумно похожий по телосложению на того, кого подменяют? Провода же не могут изменить рост и телосложение, да? — задумчиво спрашивает Дэн. — Да. Это очень условная подмена, она может сработать или на тех людях, которые не очень хорошо знакомы с подменяемым, или же на тех, кто сильно спешит или волнуется. — Дьявол, если бы Миньярд ничего не сказал, мы бы забрали перевёртыша на базу? — плюётся Сет. — Фу, Господи, дерьмо какое. — Да, кстати, Эндрю, как ты понял, что это был не я? — Натаниэль с любопытством склонил голову, а Эндрю, чуть кашлянув и прикрыв рот кулаком, отвёл взгляд в сторону. — Я знал твою Силу. А когда решил проверить, её не было, даже простых отголосков. Я подумал, что блокиратор не лишает Силы полностью, так что... Он чуть поморщился, когда Ники не сумел сдержать умилительного писка, но он посмотрел на Ната, когда услышал с его стороны смешок. Его глаза расширились, когда в глазах Веснински он углядел тепло и даже... нежность. — Ты невозможный, Дрю, — на тихом немецком прошептал Натаниэль.☆☆☆
Тайминг между днём на речке и похищением Кевина в восемнадцатой главе
— Я хочу кое-что спросить, кролик, — тихо выдыхает Эндрю, а ветер уносит сигаретный дым куда-то за парапет крыши. — М? Что-то случилось? — Натаниэль, лениво выставив за собой руки и облокотившись на них, расслабленно подставил лицо последним лучам солнца. — Ты помнишь, что можешь ответить мне «нет», правильно? Нат приоткрывает один глаз и косится на Миньярда: — Конечно, — осторожно тянет он, и Эндрю, готовясь, вздыхает. — Когда мы были в больнице... Пруст узнал меня и сказал, что ты несколько раз... упоминал меня. Что он имел в виду? — он практически ненавидит себя за то, что его вопрос заставляет расслабленного Натаниэля напрячься, но одновременно с этим он чувствует и противоречивое облегчение — задав мучавший его вопрос, он отдавал ситуацию уже в руки Ната, и теперь тот решал, отвечать на него или же нет. — Это... — Да или нет, Нат? Ну же. — Это «да», Дрю, просто... Ладно, — он вздыхает и трёт пальцами переносицу; когда он вскидывает глаза, Эндрю заново поражается горящим в них огнём. — В общем, меня всегда держали на куче лекарств, потому что у меня была лихорадка, и... Это не было хорошо для меня, потому что я бредил только сильнее, и в какие-то моменты мне казалось, что рядом со мной лисы, ты, и я звал... я звал на помощь, вот только... ни один из вас не приходил, а Пруст в это время... — Продолжай, — с хрупкой яростью в голосе рычит Эндрю, когда Нат замолкает. Натаниэль сглатывает, но не отводит взгляда от его глаз: — Он прикасался ко мне в то время, как я звал тебя. Наверное, в надежде на то, что я подумаю, что это ты, что это твои руки, но я же... Я знаю твои ладони, Дрю. Знаю, что ты не станешь... прикасаться ко мне, если я скажу тебе «нет». — Как после этого ты позволил мне прикоснуться к тебе? — слабо спрашивает Эндрю, из которого вдруг вмиг ушла вся злость; осталось только тлеющее удовлетворение от того, что Пруст уже мёртв. — Это когда вы забирали меня из больницы? — уточняет Нат, и на краткий миг отводит взгляд в сторону, когда Миньярд кивает. — Я же узнал тебя тогда. Твои руки, повязки, ножи. И только ты всегда, даже на самое крошечное и незначительное действие спрашиваешь меня. — Это не было «крошечным» или «незначительным» действием, кролик, — задыхается Эндрю. — Я хотел прикоснуться к тебе после всего того, что было, а ты... — Но то, что было, оно ведь никак не связано с тобой, — перебивает его Веснински, от эмоций даже слегка подаваясь в его сторону. — Не ты держал меня, не ты связывал, не ты закрывал мне рот, не ты... — он сбивается, и поверхностное частое дыхание слегка опаляет губы Эндрю — так близко подобрался внезапно Нат. — Ты — это безопасность, Дрю, — вдруг тихо-тихо шепчет Натаниэль, и у Эндрю щемит сердце. — Да или нет? — спрашивает Эндрю и тянет руку к чужой щеке. Натаниэль улыбается, совсем-совсем слабо и много-много нежно: — «Да», Дрю, конечно «да». — Мне не нужны твои «конечно», — едва слышно ворчит Миньярд, укладывает руку на щёку Ната и чуть тянет его на себя, осторожно сталкивая их лбами. — Не спрашивай, если не хочешь услышать ответ, — посмеивается Нат, и тогда Эндрю неожиданно подаётся вперёд, осмелившись на то, чтобы оставить малюсенький поцелуй в чужом уголке губ без предварительного разрешения. Когда он отстраняется, видит, что глаза Натаниэля распахнуты чуть шире обычного, и он начинает паниковать из-за собственных действий, вот только Нат растягивает губы в улыбке и громко фыркает: — Я не это имел в виду, но окей. Это было «да», Эндрю, — успокаивает он Миньярда и тоже тянет руку к чужой скуле. Эндрю смотрит прямо в голубые глаза, даже когда ощущает жар ладони Ната своей кожей; а Натаниэль, высасывая из Эндрю душу через глаза, видит, наконец, в них ответ и кладёт ладонь на его щёку. Эндрю щурится, а после чуть склоняется к чужой ладони, и Натаниэль кожей чувствует, как его губы растягиваются в тёплой улыбке. Веснински опускает глаза, а затем, понимая, что он пялится, резко возвращает взгляд наверх, чуть смущаясь из-за смешинок, горящих в зрачках Эндрю. — Да, кролик, — хмыкает Миньярд и поясняет, закатывая глаза, на немного недоумённый взгляд: — «Да» на поцелуй. Глаза Натаниэля сияют, и он подаётся вперёд, свою неумелость компенсируя осторожным энтузиазмом; Эндрю наклоняет голову, запутываясь пальцами в чужих волосах, и улыбается в поцелуй, когда Нат случайно цепляет его нижнюю губу зубами.☆☆☆
Тайминг после восемнадцатой главы
Эндрю аккуратно роняет их обоих на кровать, а затем вдруг переворачивает их, укладывая Нила на себя, а тот протестующе мычит что-то в его горящие от поцелуев губы; Нил отстраняется, млея под чужими ладонями, придерживающими его за талию, и вопросительно смотрит Эндрю в глаза. — Да или нет, кролик? — тяжело дыша, спрашивает Миньярд. — А? — Нил, едва ли способный думать в данный момент, наклоняет вбок голову, а затем, чуть усмехаясь, опускает бёдра и потирается своим возбуждением о пах Эндрю. Эндрю, тихо шипя, запрокидывает голову, и Нил, пользуясь этим, приникает к чужой шее губами. — Я хочу заняться с тобой любовью, Нил: да или нет? — едва находя в себе силы на этот вопрос, поясняет Эндрю, и он смотрит в расширенные глаза Нила, когда тот, удивлённый, отстраняется. — А разве мы и так не..? — он выпутывает руку из-под спины Миньярда и машет ладонью между их соприкасающимися телами. — Секс с проникновением, кролик, — терпеливо закатывает глаза Эндрю и улыбается, когда вздох удивления срывается с губ Нила и опускается на его кожу. — Я... Да, Эндрю, да-да-да-да, — срывающимся шёпотом отвечает Нил, и Эндрю, оставляя на его губах короткий поцелуй, привстаёт на кровати и тянется рукой к прикроватной тумбочке, доставая из неё презервативы и смазку. Когда он разворачивается, замечает, что лицо Нила горит румянцем ещё сильнее, и он кладёт руку на его шею, разводя под ним ноги и заставляя лечь на себя; прерывистый вздох Нила оседает на его шее, заставляя её покрыться мурашками. — Дрю..? — осторожно спрашивает Нил. Эндрю же вслепую находит его руку и вкладывает в нее смазку и презервативы: — Это «да», кролик, на всё. И он не удерживает Нила, когда тот вырывается из-под его рук и привстаёт на локтях, чуть нависая над ним: — Разве не ты будешь..? — Я не буду таким, как они, — перебивает его Миньярд, но осекается сам, видя огонь в голубых глазах. — Как, блять, тот факт, что мы собираемся заняться любовью, вообще заставил тебя подумать о... них? Ничего лишнего в нашей постели, — последнее предложение Нил бормочет в его губы, а затем впивается в них горячим нежным поцелуем, и Эндрю чувствует, как тот приподнимает свои бёдра, выправляя из пояса брюк край своей рубашки. Эндрю оглаживает его плечи ладонями, дрожащими пальцами расстёгивая пуговицы, и беззвучно выдыхает в губы Нила, когда его руки наконец соприкасаются с чужой оголённой кожей. Каждый шрам до боли знаком, каждая выпуклость и каждая вмятина, и Эндрю осторожно вдавливает свои пальцы в чужое тело, разминая и притягивая к себе. Нил едва слышно мычит в губы Эндрю, когда тот приподнимает бёдра и сталкивает их возбуждённые члены, и в полубреду что-то шепчет, начиная выпутывать Миньярда из рубашки; оба едва-едва могут сдержать стоны, когда соприкасаются голой разгорячённой кожей. Звякает пряжка ремня, и пока Нил трясущимися руками пытается стянуть с себя непривычные брюки, Эндрю сдёргивает с себя простые чёрные джинсы, которые надел даже несмотря на... уже прошедшее событие. Когда он берёт оба их члена в руку, Нил скулит ему на ухо и чуть прикусывает мочку, и это посылает волну дрожи по телу Эндрю; Миньярд в отместку звонко целует Нила в челюсть и смеётся, когда тот прыскает со смеху. Когда ладони Нила оглаживают его бока, он подставляется под эти прикосновения, когда Нил вылизывает его шею, он закусывает ребро ладони, заглушая стон и забывая о том, что он, к слову, ведёт себя очень тихо в постели. Когда он слышит щелчок открытия баночки со смазкой, он разводит ноги шире, но когда Нил грудью ложится на его грудь и заводит свою руку себе за спину, он распахивает глаза и замирает. — Кролик, ты..? — слабо шепчет он, но затыкается, когда Нил набрасывается на его губы. Дыхание Нила, оседающее на коже Эндрю, чуть дрожащее, и Миньярд только и может, что ободряюще поглаживать его по плечам, не решаясь скользнуть дальше, пока Нил самостоятельно готовил себя под него. Когда Нил отрывается от его губ, Эндрю едва не кончает на месте, упиваясь его раскрасневшимся лицом, припухшими губами и затуманенными глазами, большую часть радужки в которых поглотил чёрный зрачок; Эндрю привстаёт на кровати, подтягивает своё тело вверх и, упираясь лопатками на спинку кровати, осторожно тянет Нила на себя. А тот, видя некоторую нерешительность в прикосновениях, перехватывает его руки и укладывает их себе на бёдра, заглядывая ему в глаза и улыбаясь так тепло и ярко, что Эндрю, кажется, влюбляется в него заново. — «Да» на всё, Дрю, — тихо говорит он, а затем перекидывает ноги через ноги Эндрю и, привстав на коленях, осторожно опускается на его член; Миньярд, бдительно поддерживающий его, ловит дрожь его бёдер своими ладонями и опускает лоб на его плечо, когда Нил, дрожащий, принимает его полностью. Он поглаживает потную кожу чужих бёдер, упиваясь их упругостью и мягкостью, а затем Нил немного приподнимается, опускается и... Боже, Эндрю готов поклясться, что он видел ёбаные звёзды. Он, урча как сытый кот, вылизывает шею Нила, оставляет маленькие поцелуи на его груди и, скользнув одной рукой на чужую спину, вжимает в себя ещё сильнее. Нил же только и может, что, чуть запрокинув голову, мёртвой хваткой вцепиться в плечи Эндрю, и, медленно опускаясь и поднимаясь, самостоятельно контролируя каждое движение, громко дышать, сдерживая рвущиеся из горла стоны. Ни один из них не способен продержаться долго, особенно когда Эндрю опускает руку на член Нила и затем прокручивает головку в кольце из пальцев; Нил судорожно вжимается в него, и Эндрю чувствует, как сперма тугими струйками попадает на его грудь, и он делает ещё несколько осторожных толчков, напоследок вырывая из Нила низкие хрипы. Оба тяжело дышат, и Эндрю, поддерживая Нила за бёдра, помогает ему слезть со своего члена, и тот, тяжело дыша, валится на кровать, вцепляясь в бицепс Миньярда в острой нужде заземления. Эндрю ложится рядом, плюя уже на то, что они оба в сперме, обхватывает Нила за плечи и, оставляя на мокром лбу краткий поцелуй, утыкается носом в его макушку. — Я так сильно ненавижу тебя, кролик, — слабо шепчет он и улыбается, когда Нил, обвивая его за пояс, устраивает ладонь на его лопатке. — Я тоже люблю тебя, Дрю, — и он трётся носом о чужую ключицу, посмеиваясь, когда Эндрю начинает осторожно разминать его плечи.☆☆☆
Тайминг за пару часов до первого секса эндрилов
Если вы задумались, а почему они были в рубашках и брюках... — согласитесь, непривычно для них, особенно во вселенной звёздных войн, да? — то это для вас.
Обстановка старой небольшой церквушки на краю Колумбии в обычное время никоим образом не способствовала торжественной атмосфере, но Элисон, взявшая на себя ответственность по подготовке помещения, сотворила настоящее чудо. Воздушные ткани, маленькие полевые цветы, небольшой светлый букетик в руках невесты и свет, льющийся через огромный разноцветный витраж, — Ники начал рыдать сразу, как только увидел это. Эрик, шепчущий ему на ухо какие-то успокаивающие непристойности на немецком, заставил Эндрю, прислонившегося поясницей к алтарю, закатить глаза, потому что долетающие до него слова даже его едва не вогнали в краску. Дэн, идущая следом за парой Клозе, ободряюще улыбнулась Миньярду, по его сморщенному лицу приблизительно понимая, о чём у тех шла речь. Эндрю закатывает глаза, складывая на груди руки и задаваясь вопросом, с каких пор она стала такой понимающей. Без Нила под боком было непривычно — тот сейчас сидел за церковным роялем, и Эндрю уже слышал первые ноты, — но Миньярд понимал, что сегодня роль Нила заключалась в том, чтобы не быть рядом с Эндрю. Он перехватывает взгляд своего брата, слишком мандражирующего и нервного для собственной свадьбы, и отлепляется наконец от алтаря, подходя к Аарону и успокаивающе сжимая его плечо: — Прекрати это, — едва слышно шепчет он ему и чуть встряхивает его за плечо. — Ты не грохнешься перед Кейтлин в обморок, это будет слишком даже для тебя. — Эндрю, давай на время церемонии поменяемся местами? Я же не вывезу это, — побелевшими, неслушающимися губами просит Аарон, и Эндрю отвешивает ему слабый подзатыльник. — Придурок, — тепло фыркает он и разворачивается лицом к выходу из церкви, когда Нил начинает играть нужную мелодию. Кейтлин прекрасна в своём простом светлом платье, подчёркивающем её загорелую кожу и тёмно-рыжие волосы, и Эндрю чувствует, как рядом с ним, заворожённый, замирает Аарон. Эндрю не может удержаться, когда Кейт подходит к алтарю, и бросает короткий взгляд на Нила, пересекаясь с ним глазами, и Джостен кивает в сторону жениха и невесты, напоминая о его роли шафера этим вечером. Миньярд закатывает глаза, но послушно возвращается к Кейтлин и Аарону, и священник, слишком чопорный и восторженный для свадьбы повстанцев, раздражает его уже спустя минуту пустых разглагольствований. Он встряхивает рукой, сжимая в ладони нож, и осторожно приставляет его к боку священника, закрывая своим телом это движение от Аарона; Сет, замечающий это, шепчет себе под нос: — О да, блять, как же я этого ждал, — и украдкой показывает Эндрю большой палец, когда тот оборачивается на него. Священник дрожащим голосом быстро сводит длинную церемонию к вопросу «согласны ли вы...», и Аарон, а затем и Кейтлин, твёрдо отвечают: «Да», — и Эндрю, слишком гордый за своего брата, протягивает им два кольца на маленькой подушечке. Целомудренный короткий поцелуй, и церквушка взрывается овациями всех лисов; священник с опасением отступает, но никому более нет до него дела, да и Эндрю, выполнивший свою роль, на краткий миг сжимает плечи Аарона и Кейтлин, а затем круто разворачивается и спешит к Нилу, продолжающему наигрывать ленивую мелодию на рояле. Он устраивает свои ладони на плечах Нила и прикрывает глаза, улыбаясь, когда тот отрывается от клавиш и кладёт левую руку поверх левой руки Эндрю; и свет, льющийся из витража, играет на их одинаковых полосках колец, словно влитых сидящих на их безымянных пальцах.☆☆☆
Я хочу сказать спасибо тем, кто поддерживал меня на протяжении того времени, пока я писала эту работу. Вас было не очень много, но от этого все ваши слова только сильнее западали мне в душу, поэтому спасибо) Эта идея родилась у меня в голове как история на ночь; мои знакомые знают, что я придумываю какую-то историю (или додумываю уже существующую) перед тем, как уснуть, вот, теперь знаете и вы. И когда я вдруг подумала: «А почему бы не поделиться этой историей с другими?» — это было что-то с чем-то. Я загорелась этой идеей так, что со своим абсолютно ёбнутым графиком написала историю за три месяца; что-то претерпело изменения (в своём тгк я уже выложила ранние черновики, можете почитать — вы ахуеете), что-то я докрутила до удобоваримого состояния, что-то осталось таким, каким я прописала это несколько месяцев назад. Но вот, сейчас вы закончили читать то, над чем я работала, и... Я так этому рада. В процессе написания у меня возникали новые идеи к другим работам, и совсем скоро я начну писать следующую историю по ВРИ (теперь без кроссовера). Знаете, кое-кто однажды спросил меня: «А для кого ты пишешь? Для себя или для читателей?». Это было в то время, когда я писала СТСС (Гарри Поттер), и тогда я чётко ответила: «Для читателей», — а сейчас... Сейчас всё наоборот. Я написала эту историю для себя, я знаю, что я буду её перечитывать, и мне хотелось бы верить, что вы смогли увидеть всю ту любовь, которую я вложила в эту работу. В общем, я хочу ещё раз поблагодарить, но теперь — всех вас, тех, кто дошёл до этого момента. Лисы получились неидеальны (но камон, эй, они лисы!). Кого-то я не очень хорошо прописала, кого-то слишком быстро слила как персонажа. Но знаете? Я, блять, не жалею, нет, ни капельки. Лисы жили со мной, и, о, они будут жить и после меня — в ваших воспоминаниях, улыбках и слезах (признавайтесь, кто сколько раз плакал за время прочтения?). И, как я уже говорила... Их история не заканчивается с последним написанным мною словом. Поэтому давайте пожелаем Кейт и Аарону счастья, утрём слёзы Ники и поинтересуемся у Эрика: что же он шептал Ники, что даже Эндрю смутился? Давайте не будем раздёргивать шторы в комнате Нила и Дрю, даже если нам очень хочется полюбоваться тем, как солнце будет освещать кольца на их пальцах? Давайте не будем лезть к Сету и его отношениям с Элисон (поверьте, они правда счастливы) и не будем заглядывать на кухню к Ваймаку и Эбби в их домике на окраине Колумбии (не станем их тревожить, у них для этого есть лисы)? Не полезем к Дэн с вопросами о том, каково это — быть командиром, к Мэтту — с тем, каково это, быть супругом командира, а к Рене — с вопросом о том, не собирается ли она вернуться на Землю. Жана и Джереми я и вовсе настоятельно советую не беспокоить — они выработали стойкий иммунитет к любопытствующим после своих общих учеников в штабе повстанцев. Видите, эй? У каждого из них есть своя жизнь. И мы можем только лишь наблюдать за ней со стороны. Спасибо, что вы вместе со мной понаблюдали за этой жизнью.