Гравитационная постоянная

      Натаниэлю кажется, что подобное уже было: пустые длинные ходы, минимум света, чужое сбившееся дыхание рядом и резь в собственных лёгких; он поворачивает голову на Эндрю, едва не запинаясь о собственные ноги, и в чужих глазах видит тот же азарт, каплю страха и предвкушения, которыми, кажется, наполнены его собственные.       А как хорошо всё начиналось: середина сентября, первое серьёзное задание после тех нескольких, когда им нужно было только доставить гуманитарную помощь, полная экипировка себя и корабля, абсолютная готовность к любым неожиданностям.       Как оказалось, не к любым.       Заброшенные имперские шахты, где раньше добывали ресурсы для космических двигателей, должны были быть абсолютно пустыми, вот только на деле здесь оказался целый отряд имперских штурмовиков, экипированных по последнему слову, и лисы даже не были уверены в том, что отряд был всего один. Исходя из того, как часто они натыкались на имперцев в каменных закоулках, они были готовы сделать вывод, что их здесь было точно больше тридцати.       Натаниэль выдыхает от неожиданности, когда Эндрю вдруг резко хватает его за запястье и утягивает в узкий боковой коридор; он хочет сказать, что здесь наверняка будет тупик, но он знает, что сейчас нельзя сбивать дыхание, а потому молчит и просто следует за уверенным Миньярдом, ведущим его вперёд.       Шахта всё сужается и сужается, но затем, когда они с трудом протискиваются в узкий проход, они оказываются в широком коридоре, и только тогда Эндрю, обессиленный и едва дышащий, позволяет им остановиться, а себе — упереть руки в колени и согнуться в три погибели.       У Ната всё не так плохо, как у него, но он всё равно приваливается спиной к стене и устало откидывает на неё голову, шипя от того, как ударился затылок о каменные неровности. — Как... — пытается начать Натаниэль и сглатывает, стараясь отдышаться. — Как ты... понял, что нам сюда?       Эндрю молча стучит себя по виску указательным пальцем и мотает головой, показывая, что не сможет сейчас сказать и слова, но Натаниэль понимает его и так: — Бля... Дрю... Ты увидел ёбаную карту впервые... два часа назад... Как?.. — Память... эйдетическая, — сипло отвечает Эндрю и, шатаясь, приваливается к стене рядом с Натаниэлем, и тот в последний момент успевает подставить свою ладонь между чужим затылком и стеной, чтобы Эндрю не ударился.       Эндрю замирает, чувствуя чужую руку в перчатке на своём затылке, и слегка отстраняется, чтобы Натаниэль мог её убрать (дыхание сбивается ещё сильнее, когда он думает о том, что действие Ната было едва ли осознанным), и Веснински осторожно тянет руку на себя, чтобы не потянуть случайно за волосы. — Думаю... мы задание всё-таки не выполним, — замечает Нат, и Эндрю молча с ним соглашается. — Надо идти к месту встречи, ждать остальных. Что скажешь? — Идём. Если... — Миньярд слегка прокашливается. — Если никто не попадётся на пути, дойдём за тридцать минут. — Быстрее не получится? — хмурится Натаниэль. — Можно попытаться сократить путь, но я не уверен, что некоторые коридоры не были завалены. Сунемся, ошибёмся — потеряем время. — Тогда идём. Мне совершенно не нравится то, что мы не можем связаться с остальными.       На имперцев они натыкаются уже в следующем коридоре и едва не сталкиваются с ними лицом к лицу, из-за чего Натаниэль, напуганный из-за неожиданности, вскидывает руку, призывая Силу, и имперцы летят в противоположную стену; глухой звук удара разносится на многие сотни метров в разные стороны по коридору, и Эндрю чертыхается. — Чёрт, я не специально, — цыкает Нат, но Миньярд не обращает на это внимание и заставляет его следовать за собой. — Просто идём, — шипит он, и Натаниэль подчиняется, вперившись глазами в широкую спину Эндрю, закованную в массивную броню, и сделав её своим ориентиром.       На поднятый шум сбегается пятеро имперцев, и когда впереди они видят несколько приближающихся фигур, Эндрю заталкивает Веснински в каменную щель, едва протискиваясь следом и неожиданно утыкаясь носом в чужую шею. Запах пота смешивается с каким-то другим неуловимым ароматом, и Эндрю внезапно ловит себя на том, что он дышит глубже, пытаясь вспомнить этот знакомый запах.       Но Натаниэль вдруг замирает, ощущая на коже чужое дыхание и понимая, что не может даже рукой дёрнуть, потому что здесь слишком мало места, и только тогда Миньярд всё осознаёт и стискивает зубы, но не может отвести голову в сторону и отодвинуться вместо того, чтобы прижиматься к чужому телу, так как иначе они будут замечены.       Эндрю чувствует, что Нат едва дышит, чувствует короткую волну дрожи, которая через места соприкосновения передалась и ему, и когда чужие шаги стихают, он на себе вытаскивает Натаниэля из щели, приваливая его спиной к стене и делая шаг назад, чтобы дать ему пространство.       Пустой взгляд голубых глаз становится осознанным лишь через двадцать медленных вдохов-выдохов Натаниэля и полторы сотни ударов сердца Эндрю, и Миньярд обеспокоенно вглядывается в чужое лицо. — Не делай так больше, — едва слышно просит Натаниэль.       Эндрю тихо уточняет: — Шея, прикосновения или каменная щель? — Шея. С твоими прикосновениями я вроде свыкся, а укрытие есть укрытие, каким бы оно ни было. — Хорошо, я понял, — серьёзно кивает Эндрю, и Нат прикрывает глаза, делая глубокий-глубокий вдох.       Он отлипает от стены и ободряюще улыбается: — Всё в порядке. Просто воспоминания, ничего больше, идём.       Эндрю кажется, что он уже подсознательно знает, что есть ложь, а что — правда. Если Нат говорит «я — нормально», «всё хорошо» и так далее — это правда, этому можно верить; если же в его словах появляется «в порядке» — это ложь, самая настоящая, вот только, кажется, неосознаваемая даже самим Натом. — Направо, — поправляет его Эндрю, когда Натаниэль пропускает поворот, и выходит вперёд, чтобы вновь вести их самостоятельно.       Ещё трижды наткнувшись на имперцев, они добираются до места встречи — небольшой каменной залы, запертой дверью, где раньше была комната отдыха шахтёров — одними из первых. Внутри уже есть Ваймак и Мэтт, а спустя едва ли пять минут к ним присоединяются Рене с Жаном.       Натаниэль сразу бросается к брату, начиная говорить что-то на французском, на что Жан отвечает что-то на том же языке, под конец разговора начиная кидать на замершего Эндрю одобрительные взгляды.       Вообще, Эндрю заметил, что Жан начал относиться к нему более терпимо после какого-то определённого момента, и это не могло не радовать, вот только Миньярд не отказался бы побеседовать с ним один на один, чтобы узнать всю суть былых проблем, связанных с собой.       От мыслей о поведении бывших воронов его отвлекают прибывшие Аарон и Элисон, и он внимательным взглядом сканирует их, ища какие-либо раны, и, не найдя их, с облегчением выдыхает.       Все в сборе, и Ваймак, оглядев каждого тяжёлым взглядом, вздохнул, потирая переносицу. — Идеи, мысли, предложения? — Они все выглядят как штурмовики, но не все ими являются, — высказалась первой Элисон. — Согласен, — поддержал её Нат. — Их броня очень похожа, но некоторых можно спокойно швырнуть в стену Силой. — А, так вот, что это был за шум, — под нос пробормотал Мэтт, но его услышали, и в комнате прозвучал тихий неловкий смех всех лисов. — Что-то ещё? — спрашивает Ваймак. — Их много, — Эндрю пожимает плечами на скептично поднятые брови Элисон. — А то это было не очевидно. — Помолчи, Рейнольдс. — Заткнись, Миниярд, и не смей меня затыкать. — Так, хватит! — прикрикнул Аарон, потирая глаза. — У меня есть кое-что: среди них есть лидер в черной броне, он не ходит по шахтам, а контролирует лифт, и мне это совершенно не нравится. — Чёрная броня? — хмурит брови Натаниэль; под ложечкой почему-то противно засосало. — Да, чисто чёрная, без других цветов, каких-либо нашивок и опознавательных знаков. Он в шлеме, лица не видно, — фыркнула успокоившаяся Элисон. — Мы попытались сунуться к выходу, когда шли сюда, вот и заметили этого придурка. — Плохо, — говорит Ваймак. — Но делать в любом случае нечего: нам нужен выход. В связи с этим вопрос: бой или у кого-то есть другие идеи?       Все молчат, но Эндрю, стоящий ближе всех к Натаниэлю и Жану, слышит, как Моро шепчет что-то брату на ухо, и Нат сжимает кулаки и стискивает зубы; Миньярд хочет вмешаться, но не успевает, когда Нат поднимает горящие глаза. — Есть... одно предложение, — роняет Натаниэль, и глаза всех остальных обращаются к нему; он чувствует себя несколько неуверенно, готовящийся открыть лисам ещё одну свою тайну, но Жан рядом с ним тепло и ободряюще улыбается, и он вздыхает, набираясь смелости. — Прошу вас, об этом должны знать только лисы. — Нат, что ты... — начинает было Мэтт, но он прерывается, когда Веснински достает из сумки на поясе продолговатый футляр, а вместе с ним — небольшую жестяную коробочку, и усаживается на корточки. — Это то, ради чего мне нужно было оказаться на Земле, — тихо говорит он, показывая вторую коробочку, и раскрывает футляр, доставая из него инструменты. — В Гнезде... не все могли получить красный кристалл, как и красные глаза не всегда появлялись у ситхов. Если с глазами всё было легко — капли, и все дела, — то с силовыми кристаллами дела обстояли хуже.       Он прерывается, обдумывая, что сказать дальше, но Жан приходит ему на помощь: — Если ты получил кристалл другого цвета, отличного от красного, ты спокойно мог подыскивать себе гроб — среди воронов это был приговор. — Ваши мечи, — вдруг понятливо присвистывает Аарон. — Да, — Нат собирается с мыслями. — Вы могли заметить, что красный меч Кевина чуть отливает фиолетовым, а меч Жана — коричневым. Почему? Всё почти просто, — он открывает коробочку, и лисы видят, что она разделена на несколько секторов, в каждом из которых лежали разноцветные полупрозрачные камни. — Если перед силовым кристаллом поместить большое количество красного турмалина и белого агата, — он зажимает между указательным и большим пальцами два небольших кристаллика, поднимает их к глазам и улыбается, — то цвет на красный изменится мгновенно.       Лисы замирают, поражённые чужими словами. — Белый — чтобы сделать настоящий цвет силовых кристаллов светлее. Красный — чтобы подогнать под цвет ситхов. При этом необходимы чистые камни без примесей, а Земля во многих Галактиках считается местом, где добывают камни самого высокого качества. — И ты сейчас хочешь... — Ваймак, не находя слов, указывает на инструменты Ната и коробочку с камнями. — Один человек, — Натаниэль посылает короткий взгляд в сторону Эндрю, — сказал, что всё было бы гораздо проще, если бы нас принимали за Нейтралов. А какой у них отличительный знак? Зелёные мечи. Поэтому, если вы позволите мне залезть внутрь ваших мечей, я временно изменю их цвет, а когда мы выберемся, я обещаю всё вернуть обратно, — он выдыхает и поднимает глаза на лисов. — Что скажете?       Лисы молчат, слишком удивлённые и задумчивые; меч — продолжение руки, расстаться с ним подобно смерти. Каждый меч был уникален, даже несмотря на то, что существовали определённые стандарты их создания, и каждый человек, который получал кристалл Силы, создавал своё оружие самостоятельно, не позволяя никому другому влезать в его конструкцию.       Натаниэль знал, о чём он просил, а потому не торопил никого с выбором; и первым шаг вперёд делает Мэтт — он подходит, усаживается напротив Ната и, улыбаясь, протягивает ему свой меч. — Ну, колдуй своё колдовство, — неловко, но ободряюще шутит он, и Веснински открыто улыбается и качает головой, отказываясь принимать меч. — Мне нет нужды разбирать его самостоятельно, я могу нарушить какую-то связь. Всё, что мне нужно — чтобы ты открыл ту полость, в которой заключён силовой кристалл. Я знаю, что это сложно в принятии, поэтому я постараюсь сократить те действия со своей стороны, которые могут навредить.       Мэтт несколько раз моргает, а затем сам принимает из рук Натаниэля инструменты, принимаясь за разбор собственного меча; все лисы молчат, только внимательно смотрят на то, как Бойд откручивает защитную пластину, убирает тепловую камеру, а затем полутёмную комнату освещает яркий синий свет, идущий от кристалла.       Натаниэль уже приготовил небольшой кристалл жёлтого топаза, а потому, когда Мэтт отдаёт ему свой разобранный меч, он небольшим пинцетом помещает камешек над силовым кристаллом, даже не дыша в этот момент, чтобы соблюсти необходимое расстояние до миллиметра — миллиметр вправо, миллиметр влево, и собранный обратно меч разлетится в щепки из-за прибавившейся колоссальной нагрузки. — Осторожно, — шепчет Натаниэль, возвращая меч Мэтту, и тот как можно аккуратнее возвращает все составные части меча обратно; он делает приглашающий жест рукой, когда Бойд заканчивает и вопросительно смотрит на него: — Попробуй.       Мэтт с присвистом выдыхает и активирует меч, после чего тихо ахают едва ли не все лисы; конечно, это не чистый зелёный цвет, он тёмный и чуть-чуть отдаёт в синеву, но у любого, кто увидел бы активированный меч, не возникло бы лишних вопросов касательно силового кристалла — тот должен был быть зелёным.       После Мэтта потянулись остальные, и только троих Нат развернул: Элисон и Жана, так как у них уже были зелёные мечи, а также Ваймака, так как фиолетовый цвет не смог бы перекрыть никакой другой.       При этом Натаниэль добавил, следя за тем, как свои шото разбирает Рене: — Я читал про фиолетовые кристаллы, и судя по этому, в них заключена колоссальная сила. Любой камень, даже если я попытаюсь изменить цвет, раскрошится в пыль, когда вы попытаетесь активировать меч, и мы ничего не добьёмся. — Уверен, что имперцы проверят всех на наличие зелёного меча, — хмурится Ваймак. — Что тогда?       Натаниэль снимает с пояса свой меч, прокручивает рукоять, и в его руках оказывается два клинка вместо одного, после чего он один из них протягивает Дэвиду: — Берите. Этого хватит, чтобы отвести чужие подозрения.       Ваймак с благодарностью принимает чужой меч и активирует его, засмотревшись на чистый зелёный цвет, вспоминая такой же яркий и чистый алый: — Мы поговорим о твоём мече, ребёнок? — интересуется он.       Натаниэль качает головой, выбирая из коробочки подходящий по размеру синий танзанит: — Нет, — а затем поправляется, понимая, что это прозвучало слишком жёстко и поспешно: — Не в ближайшее время точно. — Хорошо, понял тебя.       Дело стопорится на близнецах: оба не хотят отдавать свои мечи, но затем Эндрю пересекается с уверенным взглядом Натаниэля, вздыхает и легонько подталкивает плечом своего брата. Аарон оборачивается на него, между ними происходит короткий безмолвный разговор, а затем он падает на пол перед Натом, скрещивая ноги и беря в руки инструменты. — Если с моим мечом что-то случится, — он погрозил Веснински маленькой отвёрткой и не стал заканчивать, зная, что каждый додумает сам.       Натаниэль неслышно фыркнул и вновь обратился взглядом к Эндрю; тот был напряжён, сложивши руки на груди и беспокойно постукивая ногой, но ничего не говорил, а только внимательно смотрел на то, как его близнец разбирает свой меч.       И вновь жёлтый топаз, Аарон собирает обратно корпус меча, а затем перед Натом оказывается и сам Эндрю; тот не отрывает взгляда от голубых глаз, прервавшись только на то, чтобы раскрутить пару винтов, и он пытливо вглядывается в спокойное лицо Натаниэля, когда тот помещает топазы перед силовыми кристаллами.       Когда Натаниэль молча отдаёт мечи Эндрю, они соприкасаются кончиками пальцев, но ни один из них не вздрагивает; они пересекаются взглядами, и Миньярд отводит глаза первым, преувеличенно сосредоточенно собирая свои мечи. — Что дальше? — спрашивает Ваймак, когда они заканчивают, и Натаниэль собирает все инструменты в футляр. — Ничего. Как только мы окажемся на корабле, вы разберёте мечи, я достану кристаллы, и всё. — Почему мы не можем достать их самостоятельно? — с исследовательским интересом спросила Рене. — Здесь нужен отдельный подход. Иначе Жан и Кевин не ждали бы моего возвращения, чтобы я достал их кристаллы из мечей, — он фыркает, а Жан легонько пихает его с тонкой, чуть болезненной улыбкой. — Я не смогу объяснить на пальцах правильные действия, и вы можете сделать всё только хуже, если попытаетесь извлечь их сами. — Поняла, — серьёзно кивнула Уокер и повернулась к Ваймаку. — Дальнейшие действия? — Как ни в чём не бывало идём на выход. Переговоры с чёрным человеком я возьму на себя, вы главное не вмешивайтесь. — А если он не захочет нас пропускать? — Элисон поправила волосы и отцепила от пояса свой шлем, готовясь его надеть. — Будем прорываться с боем — другого выбора-то нет, — Ваймак взял в руки шлем и надел его, из-за чего его голос стал слегка приглушённым: — Я понимаю, в шлемах жарко, особенно в этих шахтах, но мы не можем позволить себе показать лица. Надевайте.       С ним никто не спорил, разве что Натаниэль чуть застопорился, но звучит тихий французский шёпот Жана на ухо: — Рядовые имперцы не смогли бы узнать тебя, но мы не знаем, кто такой человек в чёрном; для всех ты официально мёртв, надевай шлем, — и Нат соглашается беспрекословно, надевая шлем несмотря на то, что в нём душно и едва хватает воздуха, чтобы дышать — шахты были проложены поблизости от действующего вулкана, и температура была высокой, из-за чего все лисы сразу после входа сняли шлемы.       Когда они выходят из комнаты, имперцев поблизости нет, и они тихо продвигаются в сторону выхода, и лисы замирают за спиной Ваймака, когда видят человека в чёрных доспехах, который замер в тени рядом с лифтом. — Добрый день, дорогой друг! — приветливо начинает Ваймак, вскидывая руку в приветственном жесте и выходя вперёд. — Не подскажешь, что это за заварушка тут происходит? — Назовитесь, — раздаётся в ответ пустой голос со стороны человека; он делает несколько шагов вперёд, выходя из кромешной тени, и лисы теперь могут его более-менее рассмотреть.       Его нельзя было назвать высоким — его рост составлял едва ли больше пяти с половиной футов, — но одна только фигура и осанка вызывала почему-то неконтролируемый страх; лисы напряглись, а Жан, даже не понимая, что он делает, шагает назад, чуть налетая на своего замершего статуей брата. — Винсент Валери. Ты должен знать Нейтралов, дорогой друг. Я — их командир. — Правда? — человек приближается, а неосознанный страх лисов становится всё сильнее. — Да. Мы можем доказать...       Но его вдруг прерывает чужой хриплый голос: — Вперёд.       Ваймак оказывается сбитым с толку, и он едва слышно шипит через плечо: — Помолчи, — но он вдруг видит, в каком состоянии находится Натаниэль, и для этого ему даже не нужно, чтобы тот снял шлем. — Н... — он запинается, понимая, что не стоит говорить даже сокращённую версию его имени, и исправляется: — Нил, что такое? — Прорываемся, — хрипит Натаниэль, и Эндрю оказывается подле него, слыша и панику, и страх, и Бог знает, что ещё. — Что ты...       Но Дэвида вновь прерывают, но теперь это человек в чёрном, и он хохочет, как ненормальный, даже показательно держась руками за живот: — Дорогой братец, ты узнаешь меня даже под маской, не так ли?       И тут лисов накрывает настоящей волной ужаса, которая исходит от этого человека, их врага, и теперь вдруг каждый понимает, кто оказался перед ними. Это Рико Морияма, и он не торопясь снимает с пояса меч, прокручивая его в руках и, казалось, даже не глядя на лисов. Но каждый ощущает его взгляд на себе. — Вот мы и встретились, Натаниэль. Жан, ты тоже тут, вот это удача! А где Кевин? — Рико осматривает всех лисов. — О, я его не вижу! Какая жалость... — меч в чужой руке вдруг останавливается, а затем темноту прорезает сначала один, а потом и второй алый клинок. — Было бы удобно, если бы вы были здесь втроём.       Ваймак приходит в себя как будто рывком, и он чуть смещается, чтобы закрыть собой Жана и Натаниэля, и передаёт последнему половинку его меча: — Забирай, ребёнок. И не волнуйся: он не получит ни одного из вас.       Эти слова становятся своеобразным спусковым крючком, и каменный зал с лифтом вдруг заполняют десятки имперцев, а Рико, рыча, бросается вперёд, где его перехватывает Ваймак.       Начинается суматоха, но лисы, пришедшие, наконец, в себя после психологической атаки Рико, выпускают мечи, и Морияма, прервавшийся на миг, удивлённо присвистывает: — Вау, а почему только зелёные? Я точно помню, что минимум у Спира был синий!       Эндрю и Аарон вздрагивают, когда слышат эту ёбаную фамилию, но Эндрю чуть смещается, чтобы ободряюще подтолкнуть брата, и Аарон приходит в себя.       Имперцы, несмотря на их количество, действуют очень слаженно, и быстро разбивают строй лисов, разъединяя их и разводя в разные стороны, и Натаниэль обеспокоенно рыщет глазами по залу, пытаясь найти в толпе своего брата.       Имперец, подобравшийся слишком близко, бьёт прикладом винтовки его по спине, но броня слишком хороша, благодаря чему Натаниэлю почти не больно, но он всё равно не удерживает равновесие и делает несколько шагов вперёд, после чего резко разворачивается и активирует собственный меч.       Всё хорошо, Нат, ты ведь знаешь: Жан справится, Жан сильный, он не пострадает. Сосредоточься на своих противниках и дай ему самому справиться со своими.       И Натаниэль выдыхает, заставляя сердце успокоиться, а затем бросается вперёд, и если бы не нём не было шлема, каждый смог бы увидеть кривую улыбку на его губах, по которой можно было бы легко понять: разбудив эту часть Натаниэля Веснински, впоследствии ты очень сильно пожалеешь.       Никто из лисов не знает, сколько длится бой, а Нат и вовсе потерялся в подсчёте тех, кого он уже обезвредил, когда слева неожиданно появляется яркий красный клинок, который он успевает отбить только в самый последний момент. Всё внутри падает, когда он понимает, что для того, чтобы добраться до него, Рико должен был обезвредить Ваймака, но любые мысли стираются, когда ему раз за разом приходится отражать всё новые и новые удары.       Рико никогда не был слаб, и у него появились месяцы форы, во время которых Натаниэль потерял форму; Нат медленно, но неумолимо сдавал позиции, всё отступая и отступая назад, с каждой минутой пропуская больше ударов, когда Рико вдруг резко бросается вперёд и наносит неожиданный удар кулаком под челюсть.       Зубы клацнули, Натаниэль прикусил язык, а шлем, слетевший с головы, пропорол длинную неглубокую царапину на его щеке, и он, не удержавшись на ногах, упал на пол, неловко подогнув под себя руку.       В ушах шумело, но другие звуки битвы не пробивались сквозь вату в его ушах, и он даже не слышал того, что, насмехаясь, говорил ему Рико; зрение поплыло по краям, и он мог сосредоточиться только на чёрном шлеме перед собой, а затем ему внезапно перестало хватать воздуха, и он вдруг почувствовал на своей шее подошву чужого ботинка.       Руки дёрнулись, и Натаниэль обхватил ими ногу Рико, пытаясь убрать её со своей шеи, но он был слабее, а давление становилось только сильнее с каждой секундой, и он...       И вдруг всё исчезло, а Нат, кашляющий, сквозь слёзы в глазах видит перед собой чужие ноги и кончик тёмно-зелёного меча; он поднимает взгляд и узнаёт ту широкую спину, что теперь закрыла его от его едва ли не самого страшного кошмара. Эндрю.       Натаниэль всё ещё ничего не слышит, а потому не может уловить разговора между Эндрю и Рико, но, честно, я бы не назвала это разговором: насмешки со стороны Рико и рычащие угрозы от Эндрю — вот это было, и вряд ли это можно было назвать обменом любезностями.       Искры, треск встречающихся мечей, яркие вспышки и длинные световые следы, оставляемые в воздухе яркими клинками: зелёным и красным, — и Эндрю теснит Рико прочь, давая Натаниэлю необходимое время на то, чтобы он мог прийти в себя.       Натаниэлю недостаточно жалкой минуты, Натаниэлю хочется свернуться в клубок и закрыться от всего мира, но он видит приближающегося имперца, а потому заставляет себя подняться на ноги и, сжав в руке меч, броситься ему наперерез.       Эндрю слегка вздрагивает, когда справа от себя слышит скрежет светового меча о металл, который меч не может прорезать, но краем глаза он видит Натаниэля, который отвлёк на себя того штурмовика, который хотел подобраться к Миньярду, и опять сосредотачивается на Рико.       А тот смеётся подобно безумцу и наносит беспорядочные удары, некоторые из которых Эндрю, не в силах их предугадать, блокирует только в самые последние моменты. — А Натаниэль, я посмотрю, всё-таки заимел себе защитничка, да? — хохочет между ударами Рико. — Что ему пришлось ради этого сделать? Отсосать? Раздвинуть ноги? И как он тебе, правда хорош? А его глаза, полные слёз — я готов смотреть на это вечно, ты же понимаешь меня?       И если всё это было предназначено для того, чтобы сбить Эндрю с толка, то... это не сработало. Это дало диаметрально противоположный результат: Миньярд, рыча, лишь сжал мечи в руках и с новыми силами бросился вперёд, будто бы открыв для себя второе дыхание.       И пускай в голове билось, как сумасшедшее, каждое слово этого больного ублюдка. Пускай тело сводило судорогами от усталости и паники, вызванной-таки чужими словами. Пускай. Плевать. Он костьми ляжет, чтобы не пропустить его к Нату. — О, ха-ха-ха, я раззадорил тебя? — Эндрю видит, как Рико вдруг приподнимает голову, как будто заглядывая ему через плечо, и кричит: — Эй, Нати, мне даже не пришлось угрожать ему: он уже прикоснулся к тебе без разрешения!       И Эндрю вдруг слышит в этих словах продолжение какого-то разговора, а всё внутри умирает, потому что да: да, блять, да, он прикоснулся, он не спросил, он по собственной воле сделал это, он...       Эндрю едва не пропускает следующий удар, но он уже успел потерять равновесие и не может уклониться от последующего, когда его вдруг заслоняет высокая фигура, и фиолетовый клинок с тихим шипением и лёгкостью отражает красный. — Ты, блять, мелкий паршивец, ещё со мной не закончил, чтобы лезть к моим детям, — и Эндрю готов поклясться, что он впервые видит Ваймака настолько разъярённым. — Миньярд, забери Натаниэля и остальных, я догоню.       Его командирский голос ни разу непохож на привычный тёплый, и Эндрю на автомате отвечает: — Есть, — прежде чем понимает, что только что произошло.       Но времени на раздумья нет, и он разворачивается, глазами выискивая в толпе остальных лисов; Натаниэль ближе всего, он сражается со штурмовиком, и у него уже подпалена одежда из-за выстрелов, поэтому Эндрю бросается к нему, подходя к штурмовику сзади и метко направляя меч ровно в стык между его бронёй и шлемом. Голова отделяется от тела с лёгкостью, и стук шлема о каменный пол теряется в шуме боя.       Нат бледен, его глаза горят нездоровым блеском, и он находится будто бы даже не здесь, автоматически расценивая Эндрю как врага, когда тот пытается приблизиться, и поднимает на него дрожащий меч. — Кролик, это я, — Эндрю поднимает руки вверх, но свои мечи не гасит. — Ты должен меня помнить: меня зовут Эндрю, и только я, блять, называю тебя кроликом, — но он видит, что его слова едва ли доходят до Ната, и вдруг вспоминает: — Абрам.       И всё резко заканчивается — Натаниэль как будто бы даже обмякает, его взгляд перестаёт быть расфокусированным, и он чуть слезящимися глазами впивается в лицо Эндрю, выискивая (и находя) там знакомые черты. А Эндрю может думать о том, что он никому не хочет позволять видеть его слёзы, потому что Рико, блять, всё-таки добился своего.       У Эндрю всегда была богатая фантазия, и он с лёгкостью мог бы представить плачущего от боли Натаниэля даже если бы не видел его слёз, вот только загвоздка была в том, что он видел. Видел, и от этого было пиздец, как хуже, потому что к слезам его мозг с лёгкостью подрисовывал и всё остальное.       Он заставляет себя дрожаще улыбнуться, берёт оба меча в левую руку, а правую протягивает в сторону Ната: — Ну же, кролик, идём, давай.       Натаниэль поворачивает голову в сторону дерущихся Рико и Ваймака, и яркие вспышки отражаются в его глазах, но он переводит взгляд обратно на Эндрю, когда тот делает шаг вперёд. И Миньярд думает, что Нат сейчас вздрогнет, отшатнётся, ударит его своим мечом, а Эндрю не успеет блокировать его удар, но тот вдруг протягивает руку в ответ, немного нерешительно вкладывая её в раскрытую ладонь Эндрю.       Эндрю с облегчением сжимает пальцы на чужой руке и ободряюще улыбается, а после разворачивается и тянет его за собой: — Идём. Мы должны найти остальных и съебать отсюда к чертям собачьим.       Он чувствует, как Натаниэль сжимает пальцы в ответ и нагоняет его, заставляя себя не оборачиваться на Рико; и чужое прикосновение вдруг отдаётся теплом, а не дрожью, и Эндрю обещает себе подумать об этом на досуге.       Они выцепляют красочно матерящегося Аарона, который один отбивается сразу от двух штурмовиков, около входа в пещеры, Рене, слегка запыхавшаяся, присоединяется к ним самостоятельно, а Жана и Мэтта они находят в самой середине зала, сражающихся спина к спине.       Никто не видит Элисон, и это здорово треплет им нервы, пока Рене не указывает в сторону лифта, со стороны которого с чёткой периодичностью высовывалось дуло пистолета, выстрелы из которого метко попадали в имперцев.       Когда они добираются до лифта, Элисон разгорячена боем настолько, что едва не пристреливает Аарона, но она успевает спохватиться и, ругаясь на него, на чём свет стоит, опускает пистолет, а затем неожиданно заливисто смеётся. Лисы оборачиваются, чтобы посмотреть, что её так развеселило, и уже на их лицах выступают робкие улыбки.       Они ввосьмером уложили тридцать имперцев, если не больше, и сейчас только Ваймак продолжает сражаться с Рико, который, казалось, начал сдавать позиции. Но затем до них доносится смех Мориямы, и они видят, как замирает Дэвид, а после слышат его крик, который отдаётся под каменными сводами зала. — Поднимайтесь!       И вновь это такой голос, которому невозможно сопротивляться, и Мэтт тянет на себя рычаг, стоит им всем зайти в кабину, после чего лифт, дрогнув, начал подниматься. Лисы смотрят на то, как Ваймак ещё успевает нанести несколько ударов, а затем всё потонуло в отдалённых звуках взрывов, каждый из которых звучал всё ближе и ближе.       Они бросаются к перилам лифта, заглядывая вниз, но видят лишь красный клинок Рико, который, запрокинув голову, смотрел прямо на них, а затем кабина шатается, и Рене бросается к противоположному краю, хватая подтягивающегося Ваймака за одежду.       Яростно громкий взрыв звучит под ними, когда они поднимаются на поверхность, и кабину лифта подбрасывает вверх, из-за чего они не могут удержаться на ногах. Механизм подъёма лифта угрожающе скрипит и накреняется под весом кабины, и лисы спешно выбираются наружу, ещё видя, как за их спинами в тёмную бездну ухает сначала лифт, а затем и подъёмный механизм.       Мэтт стонет и падает на задницу, запрокидывая голову и упираясь руками в землю позади себя, Аарон, пошатываясь, прислоняется к спине брата и, сползя вниз, откидывается на его ноги, Элисон, нервно хихикая и мёртвой хваткой вцепившись в Рене, утягивает её на землю, а Эндрю только и может, что не двигаться, чтобы не выбить опору из-за спины близнеца, и удерживать цепляющегося за его запястья Натаниэля, которого била крупная дрожь.       Тихо приблизившийся Жан протягивает руки и забирает Ната у Эндрю, молча кивая ему и уводя брата чуть в сторону, усаживая его на землю, а после к ним подходит Ваймак, присаживаясь перед ними на корточки и заводя тихий разговор.       Эндрю едва может держаться на подкашивающихся ногах, поэтому он пинает Аарона, чтобы тот немного отклонился, отходит на шаг и сам садится, скрещивая ноги и опираясь своей спиной на спину близнеца. Руки бьёт крупная дрожь, и он только с пятой попытки достаёт из пачки сигарету, а поджигает её ему уже Аарон, так как сам он этого сделать не в силах.       Белёсый сигаретный дым уносит ветер, и Эндрю прикрывает глаза, на краю сознания слыша Ваймака, которому удалось связаться с Дэн и попросить её забрать их не на месте встречи, а прямо около выхода из шахт.       В голове почему-то бьётся мысль, что это ещё не конец. Это блядское начало.