Явление

      Амирка в объятиях Кости. Они смотрят телевизор, остальные кассеты. К той самой даже не притрагивались. В такие моменты Кощей обычно открывался Айбулатовой с другой стороны. Её сердце таяло вместе с ним, а он становился обычным парнишкой, каким был когда-то далеко в своей юности. Он не отрицает, что привязался к ней, не отрицает того, что привык к девчонке. И то, что он вступился за неё, дало ему понять, что он испытывает за столь короткий срок к девчонке тепло, чувства даже. Он понимает, что ответственен за неё. Они же теперь вместе ходят…       Спать легли, как всегда, по разным комнатам. Амира чувствовала себя особенной рядом с Кощеем, словно принцессой, какой себя еще не ощущала ни разу за свою жизнь (если не с отцом). Впрочем, такие «недоотношения» Амире только нравились, но рассчитывал ли сам Кощей на что-то большее, чем обычные посиделки? Да и целуются они уже вовсю, а это значит, что по взрослому всё у них началось…       А Турбо? Что Турбо? Он чувствовал себя использованным, особенно после того рассказа Зимы — его друга — он понимал, что ревность превратилась в неприятное послевкусие. Он Амиру никак не оскорблял, даже в мыслях подобного не было, но понимал, что его, грубо говоря, отшили. Айбулатова не такая простая как кажется, и весь его план пошел под откос, когда появился Кощей. Против старшего не пойдешь, вот и остается локти кусать в тихом одиночестве и раскрывать душу только бутылке пива и сигаретам. Но было в Амире то, что не давало Валере опускать руки. Возможно, это её несхожесть в другими девушками. Она хоть и была сильной, скорее даже пыталась показаться сильной, однако вся её сила и гордость растаптывались из-за Кощея. Валера же видел девчонку с совсем другой стороны. Она была глотком свежего воздуха в этом темном городе.       И она была недоступной. Его заводило это сильнее. Она целовала его в щеку, и Туркин клянется, что к тому месту с некой осторожностью прикасался, чтобы следы пребывания её губ не стереть, чтобы оставить это приятное и щекочущее живот чувство.       А узнал, что она с Кощеем — взбесился. Узнал, что с Зимой была — так вообще голову оторвало. Почему это ЕГО Амира с другими парнями ходит? Он ей зря цветы дарил?       И всё же, несмотря на все противоречия, он старался больше не приставать к ней. Он боялся. Просто струсил.       Хотя таким и вовсе не являлся.

***

      Амира вместе с родителями обедает в центральном кафе. Скоро домой. Её день рождение обязательно должен пройти в Москве, иначе Айбулатова себе этого не простит. Она теребила вилкой какую-то пасту, а рядом чай стоял. Родители же заказали себе стейки говяжьи, отец —кофе, мама — красное полусладкое. Впрочем, такие обеды они устраивали себе почти каждый день, если, конечно, была возможность встретиться все вместе.       Такие моменты Амира ценила. — Костя его зовут? — спрашивает Руслан Айбулатов, прожевывая мясо и запивая его горячим напитком. Желваки на его челюсти были напряжены, а весь вид говорил, что он давно прознал немногие проделки его дочери. — Угу, — Амира поняла, что врать уже не прокатит, а тем более рядом мама. Если рядом Камилла Айбулатова, то пыл Руслана Айбулатова всегда сходит на нет. Женщина была его антидотом, успокоительным. — Что за Костя? — Камилла улыбнулась, поправив волосы. Руслан тяжело вздохнул: — Новый ухажер Амиры.       Айбулатова младшая стыдливо опустила голову в свою тарелку. Ну не нужно было им всё знать. Она знала, как родители относятся к её интрижкам, и всё равно дала себе волю завести ее тут, а особенно из-за таких обстоятельств. Руслан считал это кощунством. — Познакомишь нас? — Камилла, вроде как, не была особо расстроенной. То ли от того, что в ней есть немного алкоголя, то ли от того, что она уже устала выяснять отношения с дочерью. Ей скоро стукнет целых восемнадцать лет. Она студентка Московского университета. Это о многом говорит. Хотя бы о том, что голова на плечах у Амиры есть. — Нет, — Амира взглянула сначала на спокойную мать, а потом на отца, от которого явно разила пассивная агрессия. Он вдавливал вилку в мясо и жевал так агрессивно, так резко, что даже Камилле стало не по себе.       Обстановка накалялась с каждой секундой, и Руслан Айбулатов готов был уже гореть, метать тарелки и вилки со стола, орать и на Амиру, и на Камиллу. Но что-то его останавливало. Он прочистил горло, прокашлялся, а затем шепотом, совсем тихо и еле слышимо, с хрипотцой даже произнес: — Было бы неплохо, если бы он помог нам.       Амира подняла свои брови, а Камилла глаза выпучила. Она отложила бокал с вином, аккуратно вытерла салфеткой накрашенные губы и, нахмурившись, взглянула на супруга. — Сблизься с ним, Амира, и пусть он напишет на листке все имена группировщиков. Иначе найти убийц Миши никак, — это была излюбленная тактика Руслана Айбулатова. Он давил на слабое.       Амира не могла поверить своим ушам. Отец — её родной отец —просит о таком. Это уму непостижимо. Почему он решил доверить это именно ей? — Иначе забудь о той жизни, что была у тебя в Москве, — заключает мужчина и грубо отпихивает от себя тарелку. Он смотрит на жену, она хмурится, а он только плечами пожимает. — Твоя связь со старшим группировки будет очень полезна следствию. Ты поможешь не только полиции и мне, но и Полине Филипповне. — Кощ… Костя не причем, — перебивает Амира и кидает обеспокоенный взгляд на отца. Она сглатывает тугой ком, борясь с желанием расплакаться и убежать. — Это сделали другие. Они не стали бы убивать… своего. — А кто их знает? — мужчина откинулся на спинке стула, — Это животные, Амира, и ты пошла по кривой дорожке. Я даю тебе шанс исправиться.       А Камилла на это всё смотрела и не могла никак перечить. Точнее, она могла, но не хотела, поскольку была согласна со всеми словами своего супруга. Амира — их маленькая принцесса — выбрала не того человека. — Не хочешь потерять мое доверие окончательно? Сделай, как я сказал. Ты узнаешь имена, и мы уедем обратно.       Амира молчит. Амире и сказать нечего. Руслан поднимается со стула, в глубине своих брюк находит кожаный бумажник и кидает смятые купюры на стол. Это его бунт. Он идет против родной дочери. — Пошли, милая, — он протягивает супруге свою ладонь, и Камилле ничего не остается сделать, как верно пойти за любимым мужем. Она не хотела предавать свою дочь, но тем, что взяла его руку в свою и встала за ним, сделала Амире еще больнее.       Амира смотрела вслед на уходящих отца и мать и понимала одно — это её игра. И теперь она не наблюдатель, а верный участник этой игры. Её отец словно кинул ей вызов и Амира не по своему желанию приняла его. Сделает ли она так, как он велит? Она сама не знает. Но знает одно — действовать нужно быстрее. Желание вновь увидеться с любимыми друзьями в Москве и желание снова утопать в объятиях Кощея словно боролись между собой.       Она поднялась, вытерла влагу в уголках глаз. Она подошла к вешалке, нашла свой черный пуховик, быстро накинула на плечи и выбежала из кафе. Она не знала, куда идти, но знала точно — доверять никому нельзя.       Потому и побежала в знакомый двор.       Холодный воздух бил в ноздри, заходил внутрь легких и словно заполнял их. Не хватало только сигареты, — так подумала Амира. Она шла быстро, но не бежала. Руки внутри карманов дрожали, и далеко не от холода. Она не может вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так. Не может понять, почему это происходит с ней. Но когда она видит возле качелей до боли знакомую фигуру, всё встает на свои места, и все воспоминания, которые она так старалась навсегда забыть, навсегда запереть в потайном сейфе своего подсознания, нахлынули с новой силой.       Она неуверенно обошла небольшой заборчик, зашла на площадку. Ноги начали предательски дрожать, а во рту знакомая сухость. Амира попыталась сглотнуть слюну, но вместо неё во рту был только неприятный тяжелый ком.       Фигура стояла к ней спиной. Он курил.       Амира прокашлялась, тем самым привлекла внимание родного незнакомца. Он повернулся, и она сразу же встретилась с гнетом знакомых черных глаз, с давно изученными губами. Его взгляд разбитый, его взгляд не такой, как прежде и, быть может, во всем виновата именно она. Амира и себя корила за то, что парень когда-то оставил её. — Привет, — сказала девчонка.       Чтобы сигаретный дым не попал на Амиру, ему пришлось затушить и выкинуть только-только новую сигарету. Он вытащил руки с карманов и приобнял девушку. То ли старые чувства нахлынули, то ли из вежливости. Он вновь сложил руки в карманы, и Амира почувствовала некое тепло в груди. Это был тот самый момент, к которому она шла весь последний год. — Привет, Амира, — его голос такой хриплый, не такой, как раньше, грубый, более мужской что ли. Но знакомая картавость так и заполняла приятными струнками её мысли. Она чуть улыбнулась, и Вахит улыбнулся в ответ. — Как твои дела? — она облизнула губы. Это явно не то, что спрашивают после такого то разрыва. Считала ли она это за расставание? Сама того не знает. Она ничего не знает больше. Есть только здесь и сейчас. А прошлое… словно стерлось. — Пойдет, — парень шмыгает, кашляет. — Твои как? — Мои тоже, — Амира отводит взгляд в другую сторону. Какая-то девушка помогает донести пакеты с продуктами своей бабушке. Айбулатова улыбается. Зималетдинов это замечает, также смотрит на старушку и её внучку и вновь в ответ лыбится.       У него по спине мурашки бегут. И только от встречи с ней.       Его первая любовь. Такая больная, нежная, но первая. — Знаешь, я думал, ты уже не подойдешь ко мне, — Вахит выпрямляется, смотрит себе под ноги, мнется. Он сам, если честно, не мог подумать, что будет вести себя так при разговоре тет-а-тет с Амирой. И подойти когда-то он хотел сам. — Как видишь… — Амира хочет продолжить, но тут же затыкается, когда Вахит вновь на неё взгляд поднимает. Такой родной, такой разбитый и такой теплый. Он старался выдавить из себя все те нежные, заботливые чувства, что были и до этого, но он тренировал свою хватку, он сам себе разбил сердце, чтобы больше никогда ни в кого не влюбляться.       Он так старался больше не любить. — Я скучал. Очень, — но Вахит говорит это: так низко, так больно. Сердце Амиры не выдерживает, заполняется кровью и разбивается. Она слышит треск каждого осколка и чувствует знакомую влагу в уголках глаз. Зима это замечает, тянет свои прокуренные ладони и смахивает слезинки, улыбаясь так невинно, чтобы успокоить Амирочку. — И я, — добавляет Амира. — Ты с Кощеем? — этот вопрос интересовал его, этот вопрос съедал его.       Амира плечами пожимает. — Ты же знаешь меня, — она усмехается. — С ним ненадолго. — Это я понял, — Вахит кусает губы. — Приехала и сразу с ним. Похвально. — А он местный сердцеед? — Амира в широкой улыбке расплывается и такой невинной, непринужденный разговор с Вахитом дает понять, что она давно простила его. — Я слышал, что он двоих вырубил на остановке. Из-за девушки. Смею предположить, этой девушкой была ты, — отвечает Вахит. — А раньше он редко за дам заступался. Они сами на него вешались. — Видимо, я особенная, — признание юноши ей льстит.       Молчат. Каждый хочет что-то сказать, но не может. И оба, причем расставаться не особо хотят. Вахит хочет, как раньше: обнять её, приласкать к себе. Хочет конец весны и лежать в колосках пшеничного поля или на зеленом лугу. Вновь смотреть на небо и смеяться с нелепых очертаний облаков. Хочет невинную и такую безбожную юность. Хочет именно прожить эти моменты с Амирой. Ни с кем больше. — Отец попросил меня сделать невыполнимое. То, что предаст Костю и тебя тоже. Всех парней в принципе, — Амира вздыхает, понимая, что делает ужасную ошибку, признаваясь насчет намерений отца. Но единственному, кому она доверяла в этом городе — был Вахит. — И ты сделаешь это? — он даже не спрашивает подробностей, за что Амира мысленно благодарит его. — Я не знаю.       Вахит молчит. Потом набирает воздух в грудь: — Кто тебе дороже? Мужчина, с которым ты знакома больше недели, или родители, которые были с тобой всю твою жизнь? Выбирай сама. Выбирай сердцем. Что говорит тебе сердце? — Сердце сказало прийти к тебе. Почему ты тут был? — Потому что мое сердце тоже говорило отыскать тебя. Но я трус.       Амира поджимает губы. — Турбо то втюрился в тебя походу, — юноша переводит тему, смеется.       Шестеренки в голове Амиры начинают крутиться. Она вспоминает. — Напридумывали себе кличек. Как собаки, ей богу, — после её слов Вахит заливается еще большей волной смеха, и она смеется в ответ. Так звонко. Словно до этого между ними не было преграды в виде времени и расстояния. Так были близко и так далеко. — Что будешь с ним делать? — Игнорировать, — Амира улыбается. — Он обаятельный очень и, кажется, славится популярностью у девчонок. Но он мне не нужен. — Так ему и передам, — Вахит смеется. Это была та самая Амира, в которую он втюрился в десятом классе и которую полюбил в одиннадцатом. — Я не думала, что влюблю его так быстро. — Скорее, ему просто обидно. Его впервые девчонка отшила. — Вот оно как, — Амира поднимает брови. — Но, если что, я тебе этого не говорил.       Они простояли на морозе ещё полчаса, затем Вахит провел девчонку до её дома. Амира обняла парня на прощание. Она пообещала ему ещё увидеться. И, если честно, впервые чувствует подобные эмоции. Это бабочки, но не такие, как при влюбленности.       Амира довольная, с улыбкой до ушей, уже на своем этаже, но рядом с дверью видит Кощея.       Нет. Только не он. Им нельзя видеться. Сердце ей подсказывало бежать. И бежать далеко и надолго. Но он настиг её прямо у дверей квартиры. — С Зимой была, — чеканит Костя.       Амира подходит, закрывая своей спиной дверь, глазок, чтобы вдруг родители не подсмотрели. Она не знала, был ли кто-то дома, но заходить и тем более проверять не хотела. Её отцу и Кощею в принципе видеться нельзя. — Была, — отвечает Амира. — И мне ничего не сказала, — Кощей обводит взглядом её тело, словно ища там признаки измены или чего-то ещё, но на шее находит только свои же оставленные засосы. — Не сказала, — соглашается Айбулатова.       Кощей усмехается. — Как давно ты стала с другими парнями гулять? — Нельзя? — подобный вопрос от мужчины напряг Амиру. Она стиснула зубы. Смотрела снизу вверх и все равно не могла дать отпор Кощею, несмотря на её буйный характер. — Ты со мной, — он словно плюет ей это в лицо, ставит перед фактом. — Или просто так у меня дома ночуешь, в моих вещах ходишь, с засосами на шее? Я в первый раз не так выразился или что? — Он друг. — И что? — Я могу видеться, с кем захочу, — твердо и совсем неуверенно стояла Амира. Костя проводил параллель между ней и беспомощным котенком. Он усмехнулся. — Тогда я могу трахаться с кем захочу. — Да ради бога! — она уже не выдерживает, — Ты меня замуж звал? Нет. Я ненавижу ревность. — А это не ревность. Ты поступаешь странно. Сначала с одним, потом с другим, а потом я вижу, что появляется третий, — его сердце стучит бешено. Он сражается с порывами взять девчонку за горло и всю ночь доказывать свою верность к ней. — Ты тоже, — Амира ищет в куртке ключи, находит. — Мне нужно домой. — Мы зайдем вместе. — Нет, — перебивает его. — Отец не в настроении. — Мне похуй.