Так решили звёзды

А может он поторопился? А может вообще не стоило об этом даже заикаться? Но с другой стороны, он не собирается сожалеть о своих словах. Сожаление для слабых. Что сделано — то сделано. Он свой шаг уже сделал, сделает ли Андрей шаг навстречу или назад, решать только ему. Но всё-таки поговорить с ним надо. Поэтому Марат стоит, как дурак, ворча, как старый дед, у ворот школы и ждёт Андрея. Уроки у Суворова закончились ещё час назад, кто ж знал, что Андрей останется на дополнительные занятия. Вот же ботаник хренов. Две сигареты уже выкурил, третья на подходе. Ещё и ветер сегодня колючий, слишком холодный для осени. Кажется, чуть позже даже снег пойдет. Ну что за день? Наконец, Марат видит знакомую дурацкую шапку и выдыхает, но лёгкое волнение всё равно присутствует от предстоящего разговора. Когда Андрей подходит достаточно близко, Марат бросает окурок возле его ног. — Ну, привет. Встречаться с Маратом не хотелось ни сегодня, ни завтра. Нет, то есть хотелось, но одновременно с этим и не хотелось. Избегание — лучший вариант. А что ещё Андрею оставалось делать? Сделать вид, что ничего не произошло? Нет, Марат не станет в этом участвовать. А поиграть в кошки-мышки вполне неплохая затея. Только вот Андрей был уверен, что Марат не захочет его видеть и что это была лишь глупая шутка. А если и захочет, то это будет попозже, не так скоро, не сегодня. — Ээ… Привет? — Андрей замялся, не зная правильно ли это — разговаривать с Маратом. Почему-то было как-то неловко, некомфортно, хотелось съёжиться, то ли от холодного ветра, то ли от предстоящего разговора. Разговора, которого хотелось как угодно избежать, лишь бы он не состоялся. Марат оглядывает его с ног до головы, понимая, что тот по сути и не хотел видеться, избегал его и явно переживает из-за разговора. — Ничего сказать не хочешь? — спокойно спрашивает парень, не делая даже шага к нему, оставляя между ними дистанцию, чтобы Андрею было более комфортно. — Или так и будешь бегать от меня, будто от маньяка? Андрей хлопает глазами, не понимая, что он должен говорить, а главное зачем? — Что ты хочешь услышать? — спрашивает он. Стоит ли вообще сообщать Марату о том, что тот действительно собирался бегать от него? Наверное нет, Суворову это знать необязательно. — Ну не знаю, например, хочу услышать твое мнение о погоде, — неконтролируемый сарказм так и сочит из его уст. — Ладно, спрошу в лоб. Почему ты убежал тогда? Вот это и был конец. Тупик. Андрей застыл, не зная, что сказать, он, кажется, даже не мог пошевелиться. Весь словарный запас мигом иссяк. Нельзя. Нельзя. Нельзя. Все это неправильно, так нельзя, запрещено. Нужно не усугублять ситуацию. Вроде бы так просто, но одновременно с этим безумно сложно. — А…эээ… меня дома ждали тогда, идти надо было, да, и… там Юля. Юльку с садика забрать надо короче, сейчас, она ждёт уже, извини, давай потом, ладно? — Андрей пытается улыбнуться, но получается как-то скомкано, неуверенно и испуганно. Уйти, сбежать вновь — единственное, что приходит в голову. И Андрей действительно разворачивается, сначала неспешно уходя, а отойдя от Марата на достаточное расстояние, убегает. Так будет лучше. — Мм, ладно, потом так потом, — просто соглашается Марат и провожает его взглядом. Хотя сам уже понимает, что тот испугался и, кажется, больше не хочет иметь с ним никаких дел. Видимо, даже дружбу им сохранить не удастся. Это делает больно. И неприятно. Что ж. Видимо, просто не повезло. *** Домой Марат возвращается совсем уж без настроения. Мало того, что на уроке химии учительница раздраконилась из-за того, что мужика у неё нет, не иначе, так ещё и Андрей бегает от него, как от прокаженного. Бесит! Раздражает! Припечатать бы этого Андрея к стене со всей дури, врезать по хлебалу, ну и… расцеловать до потери сознания. Звучит как план. Только жалко, что неисполнимый. Марат швыряет портфель на пол, а сам валится на кровать, задумчиво вглядываясь в потолок. Со стороны слышится, как кто-то громко сёрбает чай. — Смотрю, день прошёл у тебя не очень, — усмехается Вова, стоя в дверном проёме. — Чё, опять двояк получил? — Пфф, обижаешь, — хмыкает Марат. — Стал бы я из-за оценки психовать. — Действительно, — соглашается Вова и, проходя в комнату, берёт стул и ставит рядом с кроватью младшего брата, а после садится. — Ну, рассказывай. — Я сам разберусь, — отмахивается Марат, но ему греет душу мысль, что Вова так печётся о нем. Но, видимо, на лице отражается вся пустота, раз Вова смотрит недоверчиво. — Знаю я, как ты разберешься. Давай рассказывай, вместе будем разбираться, — Вова допивает чай и ставит кружку на стол, а после сосредотачивается на брате. — Чё, девчонка не даёт? — в шутку произносит старший. — Не девчонка, — рискует и говорит Марат, опасливо смотря на брата, ожидая в следующую секунду получить по своей физиономии. Вова замирает и отсутствующим взглядом смотрит на Марата, пока он осознает сказанное. — О как, — подозрительно спокойно говорит Суворов старший, пока у Марата сердце ходуном скочит. — Ну, и? — Что и? — тихо переспрашивает Марат, всё ещё ожидая подвоха и как минимум удара. — Он тебе не даёт, и ты из-за этого расстроен? — Вова очень спокоен и разговаривает словно о погоде, что очень настораживает Марата. — Ну, я признался, что он мне интересен, а он меня избегает, — Марат сглатывает слюну и следит за движениями брата, чтобы быть готовым. Это замечает Вова. — Да расслабься, Маратик, не собираюсь я тебя пиздить, — вздыхает старший и проводит ладонью по волосам брата. — Харе бояться меня, вот за это реально получишь. И как по щелчку Марат вправду расслабляется — напряжение тут же уходит. Он даже вздыхает облегчённо и не верит происходящему, думая, что это грёбаный сон. Он признаётся брату, что ему нравится парень. Брат спокойно это принимает и даже не избивает его. Это же джекпот! — Он из группировки? — вдруг спрашивает Вова. — Нет. — Значит чушпан. — Он не чушпан, — отрезает Марат, а потом вздыхает. — Не для меня. — Понятно, — усмехается Вова. — Просто я впервые нашёл интересного человека не из «нашего» круга. Мне с ним весело и хорошо. С ним я чувствую себя по-другому, и могу вести себя как обычно. Без вот этих вот ярлыков, понимаешь? — Марат принимает положение сидя и кладет локти на колени. — Но похоже я его отпугнул своим признанием, потому что он даже не смотрит на меня и обходит, словно я маньяк какой-то. Вова пересаживается на кровать, садясь плечом к плечу с младшим братом. А потом кладёт свою ладонь на его плечо и сжимает в поддерживающем жесте. — Так бывает. То, что он нравится тебе, не значит, что ты нравишься и ему тоже. Как бы жёстко это не звучало, но такова правда жизни. К тому же, парень с парнем. Это пиздец как рискованно и опасно. Для нас это, можно сказать, дикость. Не все примут, не все поймут. Это может испортить жизнь, и не только тебе, ты понимаешь? — смотрит на него Вова. — Понимаю, — поникшим голосом отвечает Марат. — Почему ты это принял? — Ты же мой братишка. Я не отвернусь от тебя, — просто говорит Вова. — Не убивайся сильно из-за этого. И не позорь меня, — усмехается и хлопает его по плечу. — Да, это больно. Но с этим придётся жить. У Марата нет сил что-либо ответить на это, поэтому он только крепко обнимает старшего брата и благодарит всех богов за то, что тот у него есть. *** Дома Айгуль встречает Андрея с распростёртыми объятиями. Она выглядит такой счастливой, и Андрей совсем не понимает, что её так осчастливило. То, что она оклеветала невинного человека, повесив на него клеймо «насильника» никак не выходило из головы. И контактировать с ней было тоже не особо приятно что ли. Наверное, это было как раз из-за этой постоянной лжи, причин которой Андрей не знал. Он просто не любил ложь, не безобидную какую-то, а именно серьёзную. Ложь, которая затрагивает чужую жизнь. В особенности жизнь Марата. — Привет, как день прошёл? — улыбается она и чуть ли не прыгает на месте. Но единственное, что радовало и Андрея тоже, так это то, что отчим сутками не появляется дома, пропадая где-то на стороне. Мама, конечно, переживала за него. — Привет, всё хорошо, ты как? — Андрей проходит на кухню, а Айгуль, словно верный пёс, следует за ним. — Ой, у меня тоже всё хорошо, я вот суп приготовила, будешь? — Андрей наконец был её. Она знала, что он перестал общаться с Маратом и это означало то, что Айгуль победила. Единственное чего она не понимала, так это то, почему Андрей так сухо реагирует и не проявляет особой инициативы в общении. Он же выбрал её… Что ж, возможно, ему надо дать время всё осознать и принять, Айгуль готова подождать ещё чуть-чуть. *** Наконец-то перемена. От этой алгебры мозг уже вовсю кипит. Хорошо, что сейчас будет литература, а не физика, иначе бы Марат пошёл вешаться. А ещё старый друг Марата вчера перевёлся в эту школу и теперь старые братаны снова вместе, чему Суворов просто ахереть как рад. Даже в школу теперь малость приятно ходить. Конечно, ситуация с Андреем всё ещё колкой болью отзывается где-то внутри, но Марат по прежнему его не трогает, стараясь держать дистанцию. А после разговора с Вовой стало немножко легче. Понимание того, что на твоей стороне брат и что он всегда будет опорой, делает жизнь намного легче. Парни оставляют свои рюкзаки в кабинете и выходят в коридор. Стоя у окна и, поначалу смотря на улицу, оба испытывают сильное желают сходить покурить. Но спускаться с третьего этажа, а потом снова возвращаться для обоих лень. Дождутся уж конца урока, не обломятся. — А помнишь, как ты шлёпнулся в лужу на той детской площадке? — вдруг произносит Юра, начиная сначала тихо усмехаться, а потом уже вовсю ржать. — Дебил, нашёл, что вспомнить, — также усмехается Марат, улыбаясь. — Это было давно и неправда! И вообще, сам забыл, как ты от собаки по всей деревне улепётывал, герой? — смеяться уже начинает Марат. — Она бешеная была! — оправдывается Юра, но Марата было уже не остановить. От воспоминаний он смеётся в три погибели. — Э, Марат, харе ржать! Но Юра тоже продолжает ржать и хлопает слегка согнувшегося Марата по спине. До конца учёбы осталось немного, но желание исчезнуть из этого места становилось через чур навязчивым. С Маратом ничего не решилось, точнее, если быть честным, Андрей сам избегал любого решения ситуации. Хотя по правде, он скучал по Марату, и ему хотелось как раньше проводить с ним как можно больше времени. Но страх не позволял. Васильев продолжал пытаться делать вид, что всё произошедшие всего лишь сон и неправда, хотя сердце требовало другого. И сейчас, поднимаясь на третий этаж, где должен был быть урок геометрии, он останавливается на лестнице, дабы отдышаться и краем глаза замечает до боли знакомую фигуру. И ещё какого-то парня, который смеётся с Маратом, а рука незнакомца покоится на плече того. Странное чувство несправедливости и какой-то обиды поглотило Андрея с головой, а в мыслях прочно засело фраза «почему не я?» Он знал ответ. Он прекрасно всё понимал, но было так досадно и неприятно. Хотелось оттолкнуть того парня и чтобы только он, Андрей, был рядом с Маратом. Только он, он, он, он и никто больше. Но так нельзя! Это пугало и заставляло воздух в лёгких закончиться. Нет, это не ревность, нет… Хаха, это всё злая шутка, это не возможно, чтобы ревновать парня… нет, никогда. Так нельзя. Невозможно. Нет… Андрей сбегает по лестнице вниз и соврав классной руководительнице о том, что плохо себя чувствует, уходит домой. Невыносимо. Паршиво. Холодный воздух освежал, заставляя хоть немного собраться. Он садится на снег, облокачиваясь о стену какого-то здания. Он неправильный. Не такой… Он не должен, не должен это чувствовать. Он не должен тянуться к Марату, не должен, не должен, не должен… Пора бы уже вбить себе это в голову. Почему же не получается… Это плохо. Андрей знал, что нельзя с этим чувством ничего поделать, но так хотелось от него избавиться. Или не хотелось… Он решительно не понимает, что должен делать, не знает. Хотелось просто к Марату, даже больше, его тянуло к Марату. Тянуло к чувству спокойствия, защищенности, постоянности. Хотелось прижаться к Марату, обнять крепко-крепко и чтоб он тоже обнял его крепко-крепко и навсегда в этих объятиях остаться. Но так нельзя. Андрей же знал, что нельзя было доверяться, раскрываться Марату, и наверное ещё тогда стоило отказаться от уроков английского. Ещё в далёком прошлом, где Марат постоянно его унижал, и у них происходили постоянные стычки, это была не ненависть, как считал сам Андрей. Нет, это была заинтересованность. Ненавистью там и не пахло. Просто, наверное, ему хотелось быть как он, как Марат — с друзьями, с семьёй. И хотелось с ним общаться. Хоть как-то, неважно каким образом, как угодно. Быть рядом и чтобы он был рядом. Это была не ненависть, интерес и только. Тогда был интерес, а сейчас… Андрей сам виноват. Нельзя было подпускать, нужно было закрыться. Он сам виноват… Всегда. Неужели он ещё тогда был неправильным? Больным? Нет, нет, нет… Нужно снова себя контролировать. Нужно собраться. Мысли убивали, захотелось провалиться куда-нибудь под землю, исчезнуть, перестать чувствовать вообще. Ему нравится Марат. Нравится парень. Он ревнует Марата. Ревнует парня к парню. И совсем не по-дружески. Андрей зарывается руками в волосах, больно их оттягивая. Что делать дальше? Смириться? Подойти к Марату и наконец поговорить? Их же убьют. Так нельзя или можно? Можно или нельзя? Контролировать себя так и не получилось. И лучшим вариантом, наверное, было всё-таки поговорить с Маратом, может быть они вместе что-то придумают. Или Марат придумает. Раз он признался тогда, наверное, знает что делать… Дома стало только паршивее. Айгуль постоянно вертелась около него, расспрашивая обо всем, предлагала пойти гулять и потом, получая отказ расстраивалась. Ну почему она не понимает, что не хочет он с ней сейчас гулять. Все мысли были заполнены Маратом и его новым и неприятным открытием. Андрей уселся на край дивана, обнимая руками колени. Его наконец оставили в покое. Айгуль ушла за Юлей. Зря они с Маратом начали общение. Зря. И новая мысль, воспоминание, мелькающее в голове, убивает сильнее всех других, всех предыдущих. Андрей под гнётом своих переживаний и попыток разобраться в себе совсем забыл о Марате, о чувствах того. Марат выглядел грустно, подавлено. Андрей не думал о нём. Только о себе. Не думал о его чувствах тогда, когда сбежал после своеобразного признания. Не думал о его чувствах, когда избегал Марата. Не думал, когда сбежал от разговора пару дней назад. Он эгоист… Марату наверняка тоже было тяжело это всё понять и признать, а сказать тем более. Но он смог. И что получил в ответ? Побег и игнорирование. От этого осознания Андрею стало ещё больнее. Марату тоже было больно тогда. И в этом вина полностью Андрея. Он всё исправит. Ещё не поздно. Исправит, но не сегодня. Марат же смог, а значит, что и он сможет. Пока ещё есть время, пока ещё есть возможность…