Так решили звёзды

Марат глубоко зевает и чуть снова не засыпает, пока слушает унылый голос учительницы по физике. Как же хочется спать. А она что-то там трындит, непонятно ничего. Интересно, она сама хоть понимает о чём говорит? Хорошо, что это последний урок. Большего Марат не выдержит. Как же он заебался. Даже ругаться с кем-то сил нет. Звонок звенит, и он как ленивец собирает свои учебники, бросает в рюкзак и выходит из кабинета последним. Будет чудом, если он по дороге не завалится на асфальт поспать. Да ещё эта травма головы сказывается на нём. Ну ёб твою… Парень надевает куртку, закидывает на плечо лямку рюкзака и выходит из школы. План в голове, как уговорить Марата отстать от Андрея вырисовывался в голове постепенно, но к концу учебного дня Айгуль удалось придумать его полностью. Без особых деталей и не задумываясь о последствиях. Осталось только найти Марата. Она видит синюю куртку в окне школы, это её шанс, главное успеть. Она сломя голову выбегает из школы и… успевает. Хватает Суворова за рукав куртки, заставляя остановиться. — Марат… — начинает она, пытаясь отдышаться, выровнять дыхание, собраться с мыслями и силами. Как бы не было страшно, она сделает всё ради Андрея. Если бы он не был таким уставшим, он бы вырвал руку, так ещё и ударил бы за резкий захват. Но это всего лишь Айгуль. Блять. С бесконечной усталостью в глазах и тяжёлым вздохом он поворачивается к ней. — Опять ты. У Айгуль в голове как будто обезьянка в ладоши хлопает. Резкий страх и неуверенность окутали тело. Надо собраться. Так, ладно, это всё ради Андрея… — Ты… Я… Ты можешь встречаться со мной, делать вообще всё, что захочешь, всё, что угодно, только оставь Андрея, — слова не вяжутся в предложении, а сердце бешено колотится. Это должно сработать. Марат должен согласиться. Ему сначала даже кажется, что он ослышался. Что его заебавшийся мозг сгенерировал не то предложение. Но неуверенная поза девчонки опровергает все его домыслы. Какого… — Ты чё несёшь? — его брови хмурятся, а он смотрит на неё, будто у неё вторая голова внезапно выросла. Она вообще в своем уме? — Ты чё ёбнулась? Айгуль немного кривится и жмурится, тяжело вздыхая. — Нормальная я… Ну, а что мне ещё делать, как уговорить тебя не общаться с Андреем? Что мне сделать? — уже психует она. Ну вот почему Марат такой тупой? Почему не может сразу согласиться. — Бляяять, как же ты меня заебала! — сейчас уже сам Марат начнёт беситься. Так и хочется приложить эту пустоголовую об стенку. — Ты мне нахер не сдалась, от тебя мне ничего не нужно. Я не перестану общаться с Андреем только потому, что ты этого хочешь. Отъебись от меня уже. Ты как больная себя ведешь, в курсе? — Я адекватная, это ты больной! В чём проблема просто перестать общаться с ним? Слабо? — ну вот почему он такой? Почему не может отстать от Андрея? Неужели он не понимает, что делает Андрею хуже? Придурок. — Какая же ты дура, я херею! Тебе лечиться надо, помочь с этим? — он серьёзно в полнейшем ахуе от неё. — Найди себе новую игрушку, ладно? Оставь меня в покое. Итак от тебя голова болит. В прямом и переносном смысле, между прочим. Всё, отъебись, кыш-кыш. Он машет руками, будто отгоняет стаю надоедливых мух. Не желая находиться с ней рядом ближе, чем на триста метров, он отворачивается и уходит прочь подальше от неё. — Себе помоги! — орёт она ему в след. Какого чёрта? Он реально полнейший идиот, и разговаривать с ним — себе дороже, — Я просто об Андрее забочусь, дебил. Нужно придумать новый план, только уже влияя на Андрея, с Маратом бесполезно говорить, он идиот. А Андрей… Он её любит и поверит любому слову. Андрей выходит из школы, думая о том, что Айгуль уже ушла. Они так и не помирились, игнорировали друг друга как могли. Это убивало, но возможно им надо немного отдохнуть друг от друга и потом они обязательно помирятся. Идя в сторону больницы, чтобы наконец забрать от туда Юлю, он видит Айгуль разговаривающей с Маратом. Это было странно. Она же вроде не особо его любит и сейчас выглядит напуганной, но ведь она сама держит его за рукав куртки. И Андрей думает, что если что-то случилось, то Айгуль ему расскажет, если захочет. Может они решили помириться или что-то типо того. Время поджимало и надо быстрее идти в больницу за сестрой. *** После смерти отца всё детство разрушилось. День за днём проходили в слезах и истериках матери, она выпала из жизни, могла запираться в комнате, не выходить сутками, не есть, не пить, она безумно похудела, и всё это пугало. А они с Айгуль были предоставлены сами себе. Готовить приходилось самим и учиться это делать тоже. Андрей навсегда запомнит тот день, когда папа не пришёл домой, пропал на несколько дней, а потом мама со слезами на глазах и пустым взглядом сказала хриплое и тихое «собирайтесь». И они конечно собрались, конечно пошли следом за матерью. Куда они пошли — ни Андрей ни Айгуль не помнят. Что было дальше тоже стёрлось из памяти. Но в сознании прочно осталось то, что им сказали о смерти отца прямым текстом, сказали причину, Андрей запомнил, как потом часами сидел, обнимаясь с Айгуль на кровати, придумывая всё, что угодно лишь бы не верить, не думать о том, что папа мёртв. Они пытались вбить себе в голову, что папа уехал в другой город им за игрушками и маме за подарками, что отец хочет найти ещё каких-то историй для них. Им было семь. Прыгать и улыбаться постоянно больше не получалось. Остались боль, тоска, одиночество и безумное желание увидеть папу. Они остались одни. Совсем одни, даже без матери, которая всё сильнее уходила в себя и оставалась жить в этой трагедии. Игрушки стали пропадать из их комнаты, а мама стала пропадать на работе. Потом и пропала сама квартира, сменяясь более маленькой и неуютной. А потом, когда им было восемь, мама резко изменилась, стала счастливой и всё время улыбалась. Это было странно, по-новому, так было только с папой. А затем она пришла домой с мужчиной, который вроде выглядел добрым и приветливыми, но всё равно вызывал тихий ужас. Она сказала, что это Виталий и по совместительству их новый папа. Но он не был похож на папу, папа был другим… Добрым, хорошим, он не вызывал страх, в отличии от этого человека. Но мама была счастлива и они не могли сказать что-то против. Андрей отчётливо запомнил тот вечер, когда придя домой со школы с двойкой в дневнике за контрольную по математике, Виталий потребовал дневник и с минуты рассматривал его. От него пахло алкоголем, а глаза горели огнём. Мама была на работе, а Айгуль в музыкалке. Запомнил крики отчима о том, что он безмозглый, ничего не добьётся и ничего не стоит. Это было страшно. Но намного страшнее было получить кулаком в нос сразу же. После его потащили в комнату, бросили на диван и выпороли ремнём до такого состояния, что на простыне остались следы крови, а пошевелиться было невозможно. В какой-то момент порки Андрей просто отключился. Было слишком больно, слишком обидно и страшно. Папа никогда бы так не сделал. Папа не ругал за плохие оценки, а наоборот пытался объяснить то, что они не понимали. С тех пор, всё это стало происходить так часто, что Андрей просто привык. Привык к боли, к обиде и к несправедливости. Когда им было девять лет, появилась Юля и это было настоящим счастьем, лучиком солнца среди тьмы. Айгуль ушла на второй план, просто Юля стала чем-то большим, более важным. Со временем мама забыла теперь и о ней. Отчим погряз в алкоголе, всё чаще поднимая руку на Андрея. Они остались совсем одни, всем людям было на них наплевать, было такое ощущение, что после смерти отца все, абсолютно все от них отвернулись, даже мама. Вернуться в прошлое хотелось всё больше и сильнее. Приступы Юли, избиения, крики, отсутствие нормального питания доводили. Они были всего лишь детьми, не готовыми ко взрослой жизни, приходилось вертеться и учиться. Отчим мог потратить и так недостающие деньги на выпивку и им иногда приходилось сидеть без электричества, а питаться исключительно едой из столовой в школе. С годами ситуация не менялась, а они росли. Мечты уехать и забыть о этом месте всё больше наполняли разум, а приступы Юли и пьянки Виталия повторялись непозволительно часто. Запах алкоголя и сигарет в квартире из раза в раз заставлял морщиться. Страх и тревога стали их постоянными спутниками. Надежды на нормальную жизнь потихоньку блекли и угасали. Айгуль было тяжело пережить все эти перемены. У неё не было никого, кроме Андрея, а тот стал всё своё время уделять Юле. Это казалось несправедливым. Эта девочка забрала всё внимание брата, на Айгуль теперь всем было всё равно.Чувство одиночество сжирало её изнутри. Она пыталась привлечь внимания мамы, Андрея, быть хоть кому-то нужной и интересной, но не получалось. Маме было плевать на них обоих, троих, для неё существовали только Виталий и работа. Она закрывала глаза на всё то, что делал её муж, она то ли жила в розовых очках, то ли её просто это не волновало и не интересовало. А потом мама вновь погасла. И Андрей тоже. Айгуль пыталась развеселить брата, сделать хоть что-то. Им было десять и она не понимала, что нужно делать, как вернуть прежнего Андрея. Мама почти не появлялась дома, отчим пил на кухне, Андрей всё время следил за Юлей, а Айгуль была совсем одна, никому не нужная и всеми брошенная. Ей так хотелось провести время с братом, но он был поглощён Юлей. Айгуль не понимала, что делает не так. Неужели она никогда больше не будет чем-то важным для брата? Неужели ему все равно на нее…? *** Что делать дальше непонятно. Плана «Б» Айгуль заранее не придумала, а зря. Теперь остаётся сидеть на лавочке и думать о том, как отгородить Андрея от Марата заново. Нужно давить на брата, а как — непонятно. Спустя несколько часов Айгуль вскакивает со скамейки и, чуть ли не падая, бежит домой. Вернее сказать, специально ударяясь о дома и падая — так нужно. В очередной раз повалившись на землю, она больно ударяется коленями, разбивая их в кровь. Слёзы невольно скапливаются в глазах от резкой боли, так даже лучше. Она не даёт слезам уйти, а наоборот, специально думает о плохом, о папе, о отчиме, о страхе. — Андрей… — всхлипывает она, внутреннее улыбаясь, когда видит обеспокоенного брата появившегося в коридоре. — Что случилось? — спрашивает он, видя заплаканное лицо сестры. Айгуль прижимается к нему и всхлипывает ему в футболку. — Он. Он приставал ко мне, Андрей… Марат… Он… хочет чтобы я была с ним…хочет… — сквозь слёзы, дрожащим голосом говорит она. Актёрская игра на высшем уровне. — Что? — Андрей отстраняется, смотря в глаза сестры. Неужели Марат домогался до Айгуль? Нет, это не может быть правдой… Марат же не такой. Но Айгуль ведь не соврала бы ему. О таком не шутят. Нужно всё выяснять у Марата, как бы он не любил сестру и как бы ей не доверял, но с Маратом разобраться всё равно надо. — Марат домогался до меня! — хрипит она. Андрей ей поверил. Теперь он перестанет общаться с Суворовым. Теперь всё хорошо будет. — Тише, не переживай… — Андрей не понимал как можно так поступать с девушкой, гнев и ещё какое-то странное, незнакомое ему ранее чувство вспыхнули в нём. Нет, он должен во всем разобраться сейчас, тянуть смысла нет. Айгуль показывает ему синяки на руках, говоря о том, что Марат держал её и пытался поцеловать и… залезть под сарафан. Успокоив Айгуль он выходит из квартиры, сказав, что скоро придёт. Юля спала, до сих пор немного плохо себя чувствуя. Андрей не помнит, как дошёл до квартиры Суворова, не помнит как позвонил в звонок. Он был полностью поглощён этим странным чувством, которого всё не мог понять. Игнорировать его было сложно, и как бы он не пытался у него не получалось. На самом деле Марат не очень любит всё это: группировки, разборки. Иногда бить морды чушпанам и другим пацанам из группировок и вправду весело, иногда очень нужно, но иногда, в такие моменты, как сейчас, этого не хочется. В первую очередь из-за того, что пизды получают не только они. Не поделив между собой какой-то магазин на границе территорий двух группировок, пацаны столкнулись в схватке. Как итог — у Марата разбиты костяшки и губы. Он бы и не вступал в Универсам, но во-первых, это было престижно, тем более так становилось безопасно ходить по улицам, во-вторых, там Вова. А он за братом хоть в ОПГ, хоть в преисподнюю. Хотя с другой стороны, его жизнь была бы скучной без вот этого всего. Так что Марат не жалуется. Поднимаясь в свою квартиру, парень вытирает ладонью кровь с губ, когда видит возле двери Андрея. Какого-то злого и даже поникшего Андрея. Странно. — Заблудился? — шутит Суворов младший, слегка улыбаясь, но даже из-за этого снова хлынула кровь. Он тут же вытирает её снова. — Что случилось? — Андрей, видя разбитую губу на секунду — другую забывает о том, что Марат сделал. Почему-то этот вопрос стал волновать больше и стал главным. Почему — непонятно. Но непонятно откуда взявшееся беспокойство за Суворова поглотило его целиком, заставляя забыть о сестре. Всё было напрасно, все эмоции, чувства были в новинку и Андрей не знал, как их описать и чем назвать. — Да так, на улице сплошные браконьеры. Дикий народ, дикий, — наигранно вздыхает Марат и качает головой. Он достает ключи и открывает дверь. — Проходи. Он пропускает сначала гостя, потом сам заходит. — Чай будешь? — он снимает куртку и обувь, дожидается Андрея и идёт на кухню. — Мама вчера такой ахуенный борщ приготовила. Ща как пожрём! Айгуль мигом вылетает из головы, важным остаётся лишь сам Марат. Почему-то о сестре не хочется думать сейчас, вообще никогда, Андрей словно наполняется Маратом, весь, безвозвратно, полностью. Он поглощён этим странным чувством тепла, спокойствия, уюта и чего-то странного, заставляющего сердце биться чаще. И так только с ним. Только с Маратом. Андрей никогда не испытывал этого ранее. — Надо сначала губу обработать, — как-то скомкано, сдавленно отвечает он, пытаясь понять, что чувствует, пытаясь держать контроль. Не получается. Он всё больше утопает в этом, утопает в Марате и не понимает почему, зачем и как. — Ай, — отмахивается темноволосый, ставит кастрюлю на плиту и включает газ. — Ща просто сполосну и всё. В первый раз что ли. А потом правда идёт в ванную и под тёплой водой споласкивает лицо и моет руки. Марат не знает, зачем пришел Андрей, но хочется думать, что он сам захотел проведать, а ещё лучше просто увидеть. После той встречи в больнице они пару дней не виделись, но зато хоть сейчас Васильев пришёл. Марату приятно. — Как Юля? Её уже выписали? Юля? Кто это? Андрей кажется забывает всё и всех, оставляя в своём мире одного лишь Суворова. Больше никого нет. Андрея тоже нет. Всё неважно, всё, кроме Марата. — Юля? — переспрашивает он и в ту же секунду вспоминает кто она. Голова была пуста, но одновременно забита мыслями и эмоциями. Он увязал в этих странных, незнакомых чувствах. Он словно был под чем-то, под наркотиками может быть, хотя вроде не употреблял. — Юля нормально, выписали уже. Да, забрал её сегодня, она ещё неважно себя чувствует, но а так всё хорошо. — Её же так зовут? — Марат сам аж засомневался из-за запинки блондина. Странный он какой-то. Но всё равно милый. Ого, какие мысли. — Она любит сладкое? У меня тут шоколадное пирожное есть. Возьми с собой, когда домой пойдешь. Щас тоже покушаешь. Оно ебать какое вкусное. Отказы не принимаю. Суворов видит, как похудел Андрей. И хочет его накормить до отвала. Он же парень, ему надо много есть. Марат об этом позаботится. — А можно? — он спрашивает быстрее, чем успевает подумать. Осознание того, что он сказал приходит не сразу, но всё же приходит. От этого хочется прямо сейчас исчезнуть или ударить себя посильнее. Но ведь правда нельзя так чужую еду забирать, это не его. — Пфф, конечно можно. Я слов на ветер не бросаю. Но! Сначала борщ, потом сладкое. Это закон, — с умным видом произносит Марат. Суп подогревается и он разливает большие порции по двум тарелкам. Одну парень ставит перед Андреем, вторую ближе к себе. Потом тяп-ляп делает бутерброды с колбасой и тоже ставит на стол. — Обед реальных пацанов. А, бля, ложки забыл, ща. Он встаёт, берёт ложки и кладёт перед гостем. А потом ставит ещё чайник на плиту разогреваться. — Во. Ешь, — и сам с огромным аппетитом начинает уплетать борщ. Происходящее вообще доходит до Андрея с огромным отрывом. И Андрей не знает почему. Это ему не нравится, он не контролирует себя, он не понимает, что происходит, что чувствует и что должен делать. — Куда так много? — единственное, на что хватило ума. — В смысле много? Это мало! — усмехается Марат и забавляется от растерянного вида Андрея. Прям так и тянется улыбаться, но он держится. — Ешь давай. Или тебя с ложечки кормить? — и он даже против не будет. «С ложечки кормить» — на повторе, словно заевшая пластинка крутится в голове. Как маленького что ли? Но он ведь уже не маленький, так только детей кормят, так он вот Юльку кормит. Андрей сидит и глазами хлопает. Пытаясь понять всю суть слов, парень окончательно теряется в восприятии происходящего Он точно ничего не употреблял? Тишина затягивается на минуты две точно. Они смотрят друг на друга в абсолютном молчании. — Ты вообще в порядке? — на всякий случай уточняет Марат. Он уже начинает переживать, не стукнули ли его по голове где-то на улице. Потому что Андрей ну… пиздец в общем-то. — Может воды? В порядке ли он? Нет. Точно нет. Он ничего не понимает, он не контролирует себя и происходящее. — Всё хорошо, просто…— просто что? Андрей не знает, надо поесть. Хватит. Нужно вздохнуть, выдохнуть и вести себя нормально. Нужно… — Просто…? Марат хочет услышать продолжение. Может ему нужна помощь, а он стесняется спросить? — Но ты всё равно ешь, — напоминает парень, указывая на тарелку с борщом. Откормить в любом случае надо. — Всё нормально, — уверяет он, всё-таки начиная есть. Нужно наконец понять, что он чувствует или просто отвлечься от всего, забыть обо всём и продолжить тонуть в ощущениях, в Марате. — Как твоя голова? Если он не готов ещё поделиться, то ничего страшного. Напирать он не будет. Успокоившись, что блондин начинает есть, он сам приступает к еде. Правда, ест он аккуратно, стараясь не задеть рану. — Как скажешь, — хмыкает темноволосый. — Да нормально, иногда побаливает, но при сотрясении это ещё ничего. Повязку сняли и на том заебись. — У тебя сотрясение? — искренне удивляется Андрей, он и не думал, что всё может быть так… серьёзно что ли? Почему Марат не в больнице тогда? Это же всё из-за Айгуль или из-за него самого? Он мог пойти за сестрой вместо Марата, это ведь была обязанность Андрея, это он должен следить и оберегать сестру и получить сотрясение тоже должен был он. Хотя был бы там Андрей, он бы вряд ли отделался простым сотрясением. — Вроде того, — отмахивается от разговора Марат, так как не хочет об этом говорить. Но ему всё же интересно почему Андрей здесь. — Так… ты по делу или навестить пришел по законам дружбанов? Андрей хлопает глазами, задумываясь зачем он здесь. А, Айгуль, точно. Он прокручивает всё, что сказала ему сестра, нужно просто узнать правда или нет. Хотя Андрей больше склоняется к тому, что всё это ложь. Но узнать всё равно надо, вдруг он ошибся в Марате. — Э… Айгуль сказала… что ты… — он говорит с запинками и паузами, начать сложно, продолжить —ещё сложней. Это ведь серьёзное обвинение. — Она сказала, что ты до неё домогался, это правда? Ой блять, опять эта Айгуль. Марат все свои силы применяет, чтобы сдержаться от закатывания глаз. И чёрт его дернул в это время засунуть в рот ложку с борщом. Ведь в следующую секунду он давится и выплевывает это всё обратно. Что блять за пиздец? Она там ахуела? — Чего блять? — откашлявшись, спрашивает парень. — Скажи мне, я похож на насильника? Посмотри мне в глаза и ответь, блять я похож? Марат заводится не на шутку. Это пиздец. Обвинять его в растлении девчонки, да и тем более Айгуль. Это ёбаный абсурд! Стоп. Андрей что, поверил ей? Раз он здесь, то… Марат не знает что ему чувствовать. — Ты ей поверил. Не спрашивает, а утверждает. Марат закрывает свои эмоции, оставляя на лице лишь пустой взгляд. Да как он смеет! На секунду в нём вспыхивает желание его ударить. Хотя нет, это желание всё ещё присутствует, просто он сдерживается. Обвинять его в таком! Был бы на месте Андрея кто-то другой, Марат давно бы отпиздил за то, что посмел даже подумать об этом. Если Марат так завёлся значит Айгуль точно соврала, но зачем? — Я…— он мнётся и отводит взгляд не в силах смотреть на Суворова, — Я не знаю кому верить, ты не похож на насильника, но я просто не знаю… Над таким ведь не шутят и… Я видел вас, разговаривающими возле школы, и подумал, что может быть тогда… — Ну видел ты нас разговаривающими, и что? Я к ней прикасался? Или может у меня на лице сальная улыбка была? — Марат тяжело вздыхает. Это такой пиздец, что за считанные секунды в душе у него полный раздрай. Но следующее, что вылетает из его губ, он не контролирует. — И к тому же, зачем мне Айгуль, когда мне интересен её брат? Чего? Её брат? Андрей застывает на месте, ложка вываливается из рук, ударяясь о пол с характерным звоном. Он правильно всё понял? Или ошибся? Так нельзя… Или можно? — Что? — переспрашивает он шёпотом. Ему послышалось? — Что слышал, — просто отвечает Марат и пожимает плечами. Он свои слова назад не заберёт. — А то ты не заметил. Так значит… Нет, это не может быть правдой, только не сейчас, точно не сейчас и никогда либо ещё. Это неправильно, так нельзя. Это невозможно. Надо уходить сейчас, иначе потом точно не сможет. Нужно всё закончить сейчас, иначе потом не получится. — Мне надо идти, — шепчет он и срывается с места, вылетая из квартиры на улицу. Так будет лучше им обоим. Так нужно. Так правильно. — Ну иди… — шепчет он в пустоту, смотря на место, где ранее сидел Андрей. Оставшись одному, он позволяет разочарованию вылиться наружу. А пирожное он так и не забрал…