Природа свободы

      В нос ударил холодный, со сладковатыми нотками земли, запах, осел тающими кристалликами в носу, заставляя чихнуть с непривычки. Влада шумно выдохнула облако пара, наслаждаясь морозным воздухом так, будто обрела самое естественное своё состояние. Будто до того она была куклой, но вдруг ожила и порвала, наконец, свою пластиковую упаковку. Её серебристые, украшенные крупными черными кольцами бока гнали, как меха, лесной воздух, затихая, когда плоский кошачий нос распутывал незнакомые запахи. Сумрачная картинка обрела четкость и контраст — даже в облачную ночь отраженного света хватало, чтобы поймать в зеркала расширенных зрачков всё, что ей захотелось бы увидеть. Чуткие уши слышали, как возились мыши в их норках, как падали редкие снежинки, как скрипели, ворча на мороз, деревья, как ветер едва ласкал их верхушки. Она сделала шаг — рыхлый снег бесшумно прогнулся. Не отдав и толики холода, он ощущался как мягкое и податливое облако. Высокие кедры вокруг смыкали кроны, укрытые плюшевыми снеговыми шапками, кое-где их ветви опускались до земли, вместе со стволами создавая причудливый лабиринт. Сгруппировавшись, Влада резко вырвалась вперед, обогнула один толстый кедр, затем низкую ёлочку, оттолкнулась от ствола упавшего дерева, подпрыгнула и сбила лапой снег со свисающей ветки, приземлилась, вся в искристых блёстках, и вновь побежала. Упруго перемещаясь плавными прыжками, балансируя меж деревьев длинным хвостом, она с восторгом ощущала силу и ловкость своего великолепного тела. Настоящего тела, а не того хрупкого двуногого недоразумения, неспособного принести столько слепящей, опьяняющей свободы. Такой, как сейчас, свободы — будто на американских горках, невесомой и насыщенной, но не ломкой и мимолётной, а длящейся и длящейся, летящей на широких лапах. Кровь кипела магией, сокращались будто не знающие усталости мышцы, и Влада ловила по пути десятки интересных запахов и звуков. Ни один не принадлежал кому-то сильнее её, все эти существа были добычей, подвластной её силе. Она помнила правило не охотится в заповеднике, но подумала, что ничего страшного не случится, если она просто за кем-то побегает или даже немного потрогает лапой. Влада перемахнула тропу, оставленную, по-видимому, снегоходом, остановилась, взбивая снег и притихла, прислушиваясь к окружению, выбирая, какую ниточку запахов-звуков стоит преследовать.       Позади хрустнула ветка, прошелестел ряд быстрых шагов и мимо пронеслась большая серая тень. Влада торжествующе зарычала и приняла вызов. Вновь подобравшись, она выпрыгнула вперед и парой гигантских прыжков сократила расстояние с соперницей. Но и та будто ждала её выпада. Крутанувшись на одной лапе, волчица устремилась не вперед, по пологой земле, а свернула вбок, в гору. Влада обрадовалась — уж в прыжках-то она не уступит! — и воодушевлённо побежала следом, забираясь по ряду заснеженных валунов, спаянных между собой льдом. Ловкими прыжками она перемещалась с камня на камень, не сводя глаз с цели. Для барса груда камней, составляющих русло ручья, была ещё более приятным рельефом чем лесная чаща. Влада, мгновенно освоившись, испытывала свои возможности. Совершив головокружительный прыжок, она вцепилась когтями верхний край камня и забралась следом, затем в прыжке оттолкнулась от бока большого валуна, чтобы, взмахнув длинным хвостом, поменять направление прямо в воздухе. Кошка уже почти дышала в хвост своей сопернице, когда русло стало более пологим. Волчица устремилась вперед, готовая скрыться под ветвями деревьев, но Влада предчувствовала свой триумф, всего один прыжок… и она растянулась, проскользив на укрытом снегом замерзшем ручье, затормозила когтями, но всё равно больно ударилась о ствол дерева. Волчица исчезла в чаще, но Влада не собиралась сдаваться. Встряхнувшись, она вновь продолжила погоню.       Они забирались выше, петляя меж деревьев. Кедры размыкали ветви, снежный покров становился тоньше, а ветер гудел сильнее. Облака истаяли и тени стали гуще, а снег — ослепляюще ярким в свете луны. Скоро деревья уступили холмикам покрытого инеем можжевельника — они приближались к вершине горы. Здесь земля снова превратилась в груду крупных валунов, даже не прикрытых снегом — ветер задувал его в промежутки между камнями. Влада наконец догнала волчицу, но лишь пронеслась мимо — ей теперь не терпелось добраться до вершины.       Ветер тугими ударами трепал шерсть, заставляя её идти рябью на вздымающихся боках, но Влада стояла на гребне и ощущала себя будто омываемой волной какой-то знакомой, дружеской энергии. Она оглядывала простирающуюся перед ней черно-белую тайгу, горы и сверкающее внизу озеро и чувствовала радость — не свою, а будто идущую извне, из окружающей природы, готовой принять её как одну из своих детей, подарить свободу, смысл, счастье — только руку протяни, будь взамен бережливой и благодарной. Окружающая Владу мощь древнейшей из магических явлений была далека от оставшейся за спиной жизни с её пустотой, долгами, сомнениями, и щедро предлагала даже больше, чем просто возможность иметь более сильное и ловкое тело. Её дыхание стало одним с ветром и дыханием тысяч животных, угадывающихся вокруг горы, чувства сплетались и плавились в котле с кедровой живицей. Мышцы напряглись, как трескучий лёд на кромке припая и кошачьи когти, сжимаясь, процарапали в камне глубокие борозды. Влада выгнулась отрогом горы на вершине и зарычала. Почувствовала, как вздрогнули зверьки, обитающие на склонах, но её глаза отражали звёзды и больше не горели азартом погони. Мир был глубок, как озеро, бесконечно силён, но хрупок перед многими бедами, и всё же доверял ей, безусловно убежденный, что Влада станет единой с природой и вольётся в её ритм, не нарушая, а лишь защищая естественный порядок вещей. А она, беззащитная перед таким доверием, приняла этот смысл, впервые ощутив не только свободу, но и причастность к чему-то большему, великому, что ощущалось как скала под лапами, опора из целой гряды горных хребтов. Это привело её в восторг, взрываясь искрящей радостью, не способной отразиться в кошачьей ипостаси.       Влада скатилась с валуна, раскинув руки в снегу у его подножия и засмеялась. Ветер внезапно упал в штиль и выдохи поднимались вверх облачками. Взамен ликованию пришла безмятежность существа, нашедшего смысл в жизни и Влада прикрыла глаза. Над ней выросла человеческая тень — Алиса тоже обратилась. Она стояла близко, от её тела стекали в воздух тонкие вуали пара, а на черном небосводе за её спиной с игольной резкостью горели звёзды и мерцали росчерки метеоров — первых геминид. Владе вдруг показалось, что Алиса соткалась, такая красивая и настоящая, прямо здесь из той же поразившей её силы, и теперь возвышалась её воплощением, загадочно улыбаясь, и Влада потрясённо выдохнула.       — Алиса? Ты… ты об этом говорила? Что это такое… откликается внутри? Какая-то богиня природы? Или это Зверь? Это гораздо больше чем… Анималы — нечто гораздо большее… чёрт, ты, наверное, всю жизнь это ощущала, нет?       Алиса улыбнулась, отвернув взгляд.       — Как бы я объяснила?       Ветер поднялся снова, и Алиса пригнулась, защищаясь от его ударов. Аура божественности рассеялась и Влада вновь видела перед собой всю ту же Алису, но всё равно другую, потому что изменилась сама Влада. Их целью, поняла она вдруг с ясностью, не был просто побег от старого клана из чувства противоречия его законам. Алиса не бежала, Алиса возвращалась к своей природе, к природе свободного анимала. Владе вдруг ужасно захотелось взять её за руку, но Алиса сказала, уже начиная превращение:       — Побежали?       Не дожидаясь ответа, волчица начала неторопливо спускаться с гребня. Обратившись, Влада ещё раз посмотрела вдаль, на переливающееся лунным светом озеро, и мягкими прыжками побежала вниз.

***

      Алиса грела руку о пластиковый стаканчик с чаем и рассеянно размазывала вилкой по тарелке шакшуку. Рано утром лодочник доставил их в Яйлю, предупредив, что озеро будет судоходным только несколько ближайших дней. «Верховка шугу гонит, вот озеро ещё и не встало, но ночью зазвездило, так что припай у Артыбаша скоро бухту закроет» — непонятно пояснил он. Влада попыталась зачерпнуть с борта озёрной воды и выудила, смеясь, целые горсти прозрачных ледяных игл. Алиса щурилась на неё сквозь сверкающее в волнах солнце. Утро было ясное и залитое золотым светом, ослепительно преломляющимся в каждой льдинке и владиных волосах. Синие тени на снегу, белые льдины, синева неба и самого озера — Влада смотрела на неё их отражением, как будто ей и не нужно было быть ирбисом, чтобы сродниться с местной природой. Они зашли позавтракать в очередной гостевой дом, уже в Яйлю, а Алиса всё ещё думала о том, как перестать думать, что Влада красивая.       Вообще-то, в этой мысли не было ничего неправильного, сам факт чьей-то красоты казался обыденно объективным. Она часто говорила комплименты подругам, а в хорошем настроении — даже зеркалу. Алиса считала тему эстетики интуитивно понятной, но проблема была в том, что ночью она смотрела на девушку и любовалась ей не так, как окружающей природой. Было весело утереть барсу нос в пробежке по лесу, вернувшись, наконец, в то всеобъемлющее чувство единства со стихией и было удачей, что Влада так быстро почувствовала то, что она тщетно пыталась объяснить Руслану словами. А затем Влада обратилась и упала в сугроб, раскинув руки, её бока вздымались от бега, а кожа своей белизной сливалась со снегом. Её светлые волосы блестели так же ярко, как окружающие снежинки, окружая её голову мерцающим ореолом. Она едва сфокусировала взгляд, облизала губы, выдохнула облако пара и что-то сказала, но в этот момент Алисин взгляд опустился ниже и ей стало так стыдно, что она лишь автоматически пробормотала что-то в ответ и поторопилась обратиться. И теперь Влада сидела напротив в уютном бревенчатом уголке кафе и увлечённо шуршала листами Руслановых блокнотов, а Алиса почти злилась на неё за выбор сесть у окна — злосчастное солнце падало на блондинистые пряди под самым правильным углом и одно это напоминало о ночи и мешало думать. Она отклонилась на спинку стула и повернулась к залу — в кафе только что зашли новые посетители.       К витрине с пирожками и булочками прошёл невысокий черноволосый мужчина. Азиатские черты выдавали в нём местного, а шевроны на затасканной куртке — представителя какой-то официальной структуры. Девочка лет восьми в шапке с огромным помпоном стояла рядом и теребила его за рукав.       — Говорю тебе, кошачьи! Если бы ты нормальный телефон мне купил, я бы сфотографировала, а теперь, я говорю, надо туда сходить! Это же… пап, ну, ты сам знаешь!       — Да чтоб ты в следах понимала, — отмахнулся от неё отец.       — Это точно барс!       — Гдеж ты барсовы следы видела, Наташенька? — умилительно улыбнулась ей продавщица и засмеялась.       — Много где видела! — Надулась девчонка, уперев руки в бока. — А те вы сами можете посмотреть, на буранке в паре километров от Артыбаша!       — Оль, подогрей их, пожалуйста.       Пока продавщица устраивала булочки в микроволновке, а девочка всё продолжала обиженно ворчать про следы, мужчина повернул голову и встретился взглядом с Алисой. Глаза его были узкие, до того прицельно-проницательные, настороженные, что та не сразу осознала, что крайне невежливо пялится в ответ, но вдруг явно почувствовала…       — Анималы, — одними губами прошептала Алиса, а Влада, смотрящая на неё, вскочила и обернулась.       Микроволновка пропищала, алтаец отвернулся, медленно взял одной рукой пакет, а другой — капюшон дочкиной куртки и, абсолютно одинаковым жестом держа обе руки, направился к выходу, совершенно спокойно пожелав Оле доброго дня. Как только за ними захлопнулась дверь, Алиса вскочила и понеслась следом.       — Тата, домой иди, — настойчиво увещевал мужчина, — я сигареты забыл, схожу до магазина вернусь.       Наташа на уговоры не поддалась — она в упор смотрела на Алису и не собиралась пропускать ничего интересного. Отец обернулся, увидел двух вышедших за ним девушек, тяжко вздохнул и поманил их за собой к лавочкам перед кафе. Отсюда открывался идиллический вид на берег озера и даже доносились звуки мерного прибоя. Летом, вероятно, это была веранда кафе, сейчас же со столика и сидений пришлось сметать снег.        — Начын, — сразу представился алтаец.       — Алиса из рода Серых Волков, — кивнула в ответ Алиса, присаживаясь напротив.       — Наташа из… — запнулась девочка, получив предупреждающий тычок от отца.       — Влада из Снежных Барсов, — поторопилась замять неловкость Влада.       Брови Начына поползли вверх, а Наташа, тоже удивившись сперва, затем, казалось, расстроилась.       — Так это ваши следы были…       — Где бегали ночью? — перебил её отец.       — На гору забирались, — безошибочно указала направление рукой Алиса. — Мы не охотились.       — Вот там и бегайте, дальше в заповедник не заходите, — неприязненно, но будто с облегчением ответил Начын. — В заповеднике камеры, поднимете переполох.       — То есть, как, камеры? — удивилась Алиса. На миг промелькнула мысль о вездесущем министерстве.       — Мы, — он ткнул на шеврон с полустёртой аббревиатурой, — на всех звериных тропах камеры ставим с видеофиксацией. Отслеживаем, что в заповеднике за звери ходят, для научных и охранных нужд. Появление барса в этих местах — повод для сотни-другой научных работ. Кошки, вообще-то, на гривах хребта южнее гуляют, у нас там для них другие камеры стоят, — он взглянул с усмешкой. — Отдыхать приехали? Вы же московские, если меня слух не подводит? Каким образом с поводка сдёрнули, или вас тамошний вожак послал?       Алиса с Владой переглянулись. Начын смотрел с иронией и вызовом, но Алиса, всё же, чувствовала, что его неприязнь направлена на московские клановые порядки, а не на них конкретно. Ей нужна была информация, а потому Алиса решила попробовать получить её в обмен на откровенность. Она коротко рассказала о последних событиях и судьбе московского клана, постаравшись, впрочем, говорить сухо и меньше касаться своей личной истории. Начын слушал сосредоточенно, не перебивая и не меняясь в лице, только на моменте союза с колдунами тихо выругался. Наташа тем временем приманила на колени проходившую мимо толстую кошку.       — И что в итоге вам нужно здесь? — спросил Начын, задумчиво проводя рукой по гладко выбритому подбородку.       — Мы ищем Станислава Синицына.       Наташа встрепенулась, округлив глаза. Начын долго молчал, затем обратился почему-то именно к Владе.       — Станислава вы не встретите… он ушёл.       Фраза прозвучала грустно, очевидно, речь шла о смерти. Дочь укоризненно посмотрела на отца.       — Ушёл не значит что не вернётся!        — Два… нет, три уже месяца назад ушёл в горы умирать как достойный зайсан! — вскинулся Начын, упрямо обернувшись к ней, затем снова обратился к девушкам. — А нового выбрать некому, да и незачем, на весь край, почитай, несколько сёоков всего, годами не пересекаемся.       — Он не умирать ушёл, а на охоту за браконьерами!       — Ага, он так о любой прогулке шутил.       Спор этот, похоже, был между ними уже не первый и Наташа упрямо нахохлилась, прямо как сидящая на её коленях кошка, всем своим видом выражая несогласие. Начын повернулся к Владе.       — Он уже совсем старый был, забывал всё, из дома не мог выйти, кроме как обратившись. Дух-защитник наш со временем не слабеет, чего не скажешь о человеческом теле. Ушёл в сторону Кош-Агача, и с тех пор не возвращался.       — И вы его не искали?       — Оглядывался, когда в тот район со стороны заповедника заходил. Но я-то по тропам хожу, а барсы больше перевалы да хребты предпочитают. — он, видимо, заметил что-то в Алисином лице. — Что? Это нормально, я бы тоже предпочёл умереть в горах, любуясь короной Белухи, чем просить мелкую с уткой к постели бегать. Скажешь, ты — нет?       Алисе нечего было ответить. Она вновь переглянулась с Владой, взглядом будто прося прощения в том, что притащила её сюда ради тупиковой зацепки. Впрочем, почему же тупиковой? Изначальной целью был вовсе не поиск конкретного человека.       — Мы хотели найти Станислава, чтобы узнать, как устроен ваш клан, на чём он держится, если его воля, как о вас написано, не управляет никем, если…       — Если нет Оков? — понимающе подсказал Начын.       — Что?       — Оковы. Так мы называем договор со Зверем, связывающий каждый сёок с самым сильным анималом. Сильный выбирается поединком. Считается, что так делали в войну.       — Московский клан всегда так жил.       — Московский клан всегда воевал, — пожал плечами Начын. — Не мне судить, но так он, вероятно, выживал всё это время. У нас такой нужды не было. Байлу ап не глуп. Как с ним договоришься, так оно и будет.       — И Станислав… сам говорил со Зверем?       Начын посмотрел на неё, будто она сморозила какую-то чушь.       — И ты с ним каждый день общаешься.       — Я не о том! Как, например, появлялись новые анималы? Кто их выбирал, кто звал Зверя? Кто призывал духов?       — Моего позвала тётя Таня, — как бы между делом ответила Наташа, отвлечённо играя с кошкой шнурком, свисающим с шапки.       — Наш кам… шаманка, по-вашему, — ответил Начын. — Она раньше к сёоку Серого Журавля принадлежала.       — Раньше?       — Да. Отпустила духа, живёт сейчас в городе.       — Чредимая отреклась?! — вскричала Алиса, едва не вскочив. Всю её жизнь она слушала, как бабушка проклинает дочь за то, что та отринула свою Волчицу. Сама смутная память Алисы о маме была запятнана её позором. А уж представить, что чредимая отвернулась от Зверя? Владино лицо тоже скривилось в недоумении, как можно отказаться от такого подарка…       Глаза Начына сверкнули усмешкой. Кажется, его забавляло, как москвички приняли его слова.       — Рассудила, что более недостойна духа и доживает старость среди внуков и внучек. Вы не переживайте, — с ироничной, но добродушной улыбкой добавил он, — Зверь найдёт духу нового подходящего человека, как это всегда бывает, когда анимал умирает или отрекается.       Алиса нахмурилась. Почти каждая фраза алтайца показывала ей, насколько разнятся их понятия о природе анималов и самого Зверя. Так сильно, что она даже затруднялась, какие должна задать вопросы, чтобы узнать что-нибудь полезное. А ещё ей казалось, что от неё ускользает что-то важное, и что Начын всё равно не сможет подсказать ей верный путь.       — Я всё же хочу найти Станислава, — тихо проговорила Влада.       Все повернулись к ней. Алиса кивнула. Они приехали именно за ним и чутьё подсказывало, что «ушёл» — недостаточно окончательная точка для этой истории и они смогут узнать что-то ещё.       — Алдырбас, — вздохнул Начын. Наташа взглянула на него с изумлённым восторгом. — У вас на это всяко больше шансов чем у любого другого…       Он вдруг приобрёл деловой вид, выкладывая в середину стола небольшой планшет в кожаном чехле. Включив его, он быстро что-то настроил и они увидели перед собой топографическую карту района южнее Телецкого озера.       — Вот здесь, — он пальцем обвёл несколько хребтов, — ещё в прошлом году браконьеры объявились, неуловимые какие-то. Мы не досчитались барсов по камерам, а они у нас все наперечет, даже имена носят. Сюда Станислав и отправился. Вот тут, — он вновь переместил карту, — есть старое зимовье, где ранее кам жила, может быть вашим лагерем, правда от нужных мест через перевал отстоит, ну да для барса и волка не будет препятствием…       Начын будто оживился в процессе инструктажа и теперь, видимо, сам начал верить в успех их предприятия.       — Прямо отсюда вам добираться будет очень долго. Разумнее всего по Чуйскому доехать до Кош-Агача, а там наша фото-корреспондентка может показать путь до зимовья. Вы не смотрите, что на карте так просто выглядит, я сам по тамошним отрогам не раз тропой промахивался… Я дам вам все нужные контакты, а вы, если что-то узнаете, сообщите мне, а ещё, если найдете тел… — он опасливо покосился на дочь, — технику Станислава, передайте её нам, он мог сфотографировать или записать на диктофон хоть что-нибудь по поводу браконьеров…       Он почесал подбородок, раздумывая, что ещё мог бы добавить.       — У Айлы нет защитника, — подсказала Наташа.       — Да, — спохватился Начын, похвалив дочь похлопыванием по плечу, — она не анимал и ничего не знает про анималов, просто внештатный фотограф в заповеднике. Я придумаю, как объяснить ей ваше появление, но она единственная, кто может показать вам дорогу.       Алиса с Владой обменялись с Начыном рукопожатиями, вежливо отказавшись разделить завтрак в их с дочкой компании, сходили забрать свои вещи из кафе и вновь вернулись к причалу, чтобы начать свой путь до Кош-Агача. Лодочник при их приближении пробормотал что-то очень похожее на «опять отвязывать» и попытался продать им тур по озеру («последний шанс сплавать к водопадам перед ледоставом!»), но всё же согласился просто отвезти их обратно в Артыбаш. У Влады не выходило из головы лицо Наташи, глядевшей на них напоследок с такой надеждой, что щемило сердце. Теперь ей очень не хотелось разочаровать эту девочку. Алиса явно ждала шанса обсудить планы без свидетелей, но, едва добравшись до посёлка, им пришлось поторопиться — в этот раз удалось поймать нужный автобус прямо перед тем, как он тронулся в путь.       Они заняли два места рядом в середине небольшой тесной маршрутки, положив на колени рюкзаки. Влада забилась ближе к окну. Светлая прядь, выбившаяся из-под шапки, перелилась золотом, когда транспорт двинулся и повернулся на выезд из посёлка. Алиса который раз за это утро мысленно чертыхнулась.