Миска с молочными хлопьями

Мягко проезжая по тихой ночной дороге, машина тихо шелестела плотной блестящей грязью под посеревшими от сырости и смога колесами. Километр неслышно уплывал за километром, пока повозка мчалась, обдавая сором, придорожной взвесью и мелкодисперсным песком дикие злачные колосья, да печально поникший ковыль, волнующийся под хлесткими налетами холодного северного ветра. Шины оседланной Масакриком кареты недовольно скрипели, словно автомобиль жаловался хозяину на здоровье своих копыт, изрядно потершихся от плохого асфальта, разомлевшего ли от дневной жары, озябшего ли под холодными мрачными вечерами, и ныне застывшего неровными колдобинами.       — Тьху. — Нервно выругался Масакрик, когда машину в очередной раз подбросило на чем-то, вроде острого камешка, обесценивая все усилия доктора вести ее как можно аккуратнее. — Черт бы побрал эти дороги. Наверняка, торговцы покрышками только за счет этого и наживаются. Однако возмущение доктора оборвалось неловким затишьем. К счастью для обоих, мирно свернувшаяся в клубок Ушко не стала возражать ему, промурлыкав сквозь сон что-то неразборчивое, и отвернувшись лицом в подушку, на другой бок. В руках она по прежнему держала блокнот, крепко обнимая угловатые страницы, прижимая его к себе за жесткий корешок. Масакрик бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида, замечая некоторое беспокойство на пассажирских местах. Тихо прокашлявшись, доктор дважды позвал Ушко по имени, нежно растягивая каждый сказанный слог, однако в ответ получил только ритмичный клокот мотора, вперемешку с безмолвием, нависшим над телом, завернутым в автомобильный плед. А значит, никакого скачка на камешке не было. Масакрик довольно улыбается, притормаживая на крутом повороте и плавно выводя машину на широкое шоссе. Здесь можно было набрать хорошую скорость, не боясь, что пассажир улетит на пол, ввиду экстренного торможения в первую же дорожную яму, что Масакрик и делает, внимательно следя за спидометром, равномерно отсчитывающим 30, 40, 60. Пожухшая сорная трава, редко поросшая вдоль кювета, покорно расступилась перед повозкой, колыхаясь вслед единственному, наполовину разбитому противотуманному фонарю, выступающему, скорее, в роли аварийной лампочки, нежели источника света. Темный силуэт далекого леса замер густой монументальной тенью, неровным краем обрезая высокое черное небо, усыпанное мириадами белых звезд, перед глазами разбегались бескрайние туманные дали, объятые флером разнотравья осоки и подорожника. Масакрик только удобнее поправился за штурвалом, крепко сжимая в ладонях теплую обивку рулевого колеса, вдохнул свежий ночной воздух, вместе с томными нотками радио, поющего о чем-то беззаботном, и азартно улыбнулся бесконечной дороге перед собой, уплывающей хлопковой серой лентой. Как же все-таки Масакрик любил ночь. Он мог бы ехать и ехать, не считая редких придорожных фонарей, не замечая, как часы сменяются часами, а он, плавно нажимая на педаль, переводит стрелку спидометра на отметку 70, 80, 90 километров в час, плавно въезжая в безмятежное утро, благоухающее ромашками и пением соловьев. Там, где граница времени стирается, начинается настоящее чудо, среди распевающихся при луне утренних пташек, среди еще не опочивших светлячков, мерцающими гирляндами украшающих пушистые головки репейника в полях, в прериях, в долинах. А когда этот романтический пейзаж еще и мелодично качался под нежными руками ветра, бережно оглаживающего сей дивный новый мир, Масакрик, бывало, притормаживал прямо посреди дороги, и выходил из кузова, чтобы забраться на крышу и безмятежно сим любоваться, пока приземленную красоту не прогонит прочь яркое восставшее солнце. Тем не менее, сейчас пункт его назначения значился немногим раньше, раньше где-то на пару-тройку часов. Масакрик тормозит у светящейся покосившейся вывески, с полустертым названием магазинчика, делящего территорию с автомобильной заправкой. Обычно, более сговорчивые владельцы подобных заведений кооперируются друг с другом, устраивая маленькую торговую площадку с продуктовыми полками и несколькими бензоколонками под рваным, трижды штопанным навесом. Но в случае этих двоих, Билли и Джо соответственно, магазин и заправка существовали порознь, умудрившись даже дорожную вывеску поделить на две симметричные части: часть только заправки и часть только магазинчика, со сплошной линией посреди. Масакрик давно знал этих ребят, и быть может поэтому так любил заезжать сюда, в тот час, когда хозяин скорее встретит гостя с заряженным ружьем наперевес, а не с радушно протянутой рукой навстречу. Однако спустя некоторое время, появление черного пикапа за изрисованными окнами перестало вызывать удивление как у Билли, так и у Джо. Они так забавно делили всех подъезжающих клиентов, что одно только это зрелище стоило того, чтобы хоть раз на него взглянуть, расслышать, увидеть в рамках хроники реального времени. Быть может потому доктор Масакрик заглядывал сюда всякий раз, когда оказывался неподалеку, дабы вдоволь усладившись жаждой человеческих страданий, с новым дыханием вернуться в лечебницу, к Лютику и Клубничке, и взять в руки скальпель со взглядом художника, не дилетанта. Иногда он даже брал сюда эту хорошенькую медсестричку в белой кошачьей шапочке, но она, мягко говоря, не разделяла вместе с доктором всех его увлечений, и потому, большую часть времени, просто скучала на сиденье штурмана. Масакрик же в этот момент брал на себя роль той самой зловещей машины черного цвета, которая по несколько часов просто стоит на ближайшем к сцене парковочном месте и чего-то ждет. Но на сей раз, компания доктора была в более зависимом от него положении. Масакрик медленно припарковался прямо на одной из свободных бензоколонок Джо, заглушил мотор, давая невербальные сигналы к действию, и, выходя из машины, вежливо улыбнулся помахавшему рукой приятелю.       — Эй, как поживаешь, док? — Владелец маленькой заправочной станции дружелюбно приподнял соломенную шляпу, ловко подхватывая ею крупную монету, брошенную куда-то в его сторону. — Ай-да! Тебя полностью, как обычно?       — Да, да, — Отмахиваясь, подтвердил Масакрик, роясь в приборной панели рядом с бардачком. — И тебе привет. Только подожди, убери это пока. Владелец предприятия, по совместительству уборщик, консультант, кассир и заправщик, в недоумении замер с подкапывающим шлангом в руке.       — Что такое?       — Сначала я вытащу Ушко. — Пренебрежительно ответил Масакрик, так, будто пояснял совсем очевидные вещи. — Не хватало еще, чтобы после твоего обращения с моей малышкой, здесь все взлетело на воздух.       — Что? Скажешь тоже, я уже черти сколько заливаю развалюхи вроде твоей. — Обиженно парировал Джо, привыкший к выходкам грубоватого, но очевидно обеспеченного и хорошенького клиента.       — И куришь на заправочной станции. — Насмешливо вставил доктор, снисходительным взглядом ощупывая сначала кончик дымящейся папиросы, а затем, и лицо виноватого. — Мне продолжать, или ты по-хорошему сигару выплюнешь?       — Да я тыщу раз так делал- — Все оправдывался Джордан, не желая уступать беспардонному собеседнику. — Вон, целехонький перед тобой стою.       — Не факт, что повезет на тысяча первый. — Колко заметил доктор, выключая радио, аккомпанирующее распре в полупустом салоне. В свете веселых наигрышей на пианино, их диалог звучал как комедийная ссора старой женатой пары. — А мне потом опять откачивать Ушко.       — Ушко, ушко. — Насмешливо передразнил Масакрика хозяин заведения, пальпируя холодный корпус заправочного пистолета в уставшей руке. — Ты про свое правое, или девчонку с такой кличкой снял на вечер, а теперь все перед ней бравируешь?       — Ну, очевидно нет. — Ответил Масакрик с нотками самоиронии в голосе, наблюдая, как его добрый оппонент пытается курить быстрее. — И я не хочу, чтобы что-нибудь случилось. Так что будь добр немного постоять поодаль, и подождать, пока я не скажу обратного.       — Что-то ты сегодня не в духе. — Заметил Джо, едва удерживая еще одну язвительную шутку про проституцию глубоко в горле, и вытаскивая блестящую монетку со дна шляпы, украшенной небольшими бычьими рожками.       — Сдачу можешь оставить себе. — Глухо ответил на это Масакрик, наклоняясь к двери, ведущий к пассажирским сидениям.       — Ах. Другое дело. — Азартно улыбнулся Джордан, небрежно засовывая деньги в карман. Отразив желтые блики электрического прожектора, тяжелая монета с металлическим звоном упала к остальным почти на глубину колена, и осталась недвижной. Масакрик аккуратно отстегнул ремень безопасности, наблюдая, как тот автоматически залезает обратно в паз, и наклонился к мирно спящей Ушко, ненавязчиво целуя ее в уголок спокойно опущенных губ. Однако следующая попытка пробуждения была куда более бесцеремонной. Масакрик схватил Ушко под коленями, другой рукой придерживая за плечо, и поднял ее в воздух, спокойным взглядом провожая полет блокнота, карандаша, ластика и точилки на автомобильный коврик. Резко согнав с ресниц сладкие грезы, Ушко испуганно вскрикнула, крепко вжимаясь в плечо белого халата доктора, однако запах его духов мгновенно успокоил ее нарастающую тревогу. Ушко осознала, что летает не во снах, когда посмотрела наземь с высоты человеческого роста, наблюдая, как разноцветные камешки двоятся на обочине.       — Мы приехали, Ушко. — Сказал Масакрик, отходя с ношей от машины на несколько шагов, и блокируя двери намертво.       — Ох... Т-так быстро? — Удивилась она, зябко прижавшись к теплой груди Масакрика, пригреваясь к нему сквозь предутренний холод.       — Не то, что бы. — Рассудил он, заглядывая Ушко в лицо, обрамленное электрическим свечением разделенной надвое вывески. — Просто ты спала всю дорогу.       — Ой, док, какая хорошенькая. — Сально улыбнулся Джо, когда подошел к Масакрику с мокрой от бензина, но свободной рукой. — Кто это там у тебя?       — Это? — Масакрик надменно приподнял Ушко за шиворот, будто она для него ничего не значила. — Мой ассистент, Ушко.       — З-здравствуйте... — Ушко мирно подняла вверх ладошку, чтобы ее заметили, но спустя мгновение, оказалась уже на земле.       — Пойдем. — Коротко командовал Масакрик, уводя ассистента за руку. Она только смущенно оглянулась через плечо, наблюдая, как голодные глаза Джордана смотрят ей вслед, и крепче сжала пальцы, стараясь не отставать от Масакрика ни на шаг. А он шел чуть впереди, такой красивый и властный, и вел ее за руку, помогая удерживать равновесие. Ушко отвернулась обратно вперед, но тут же замерла как вкопанная, едва не врезавшись в какого-то джентльмена.       — Что... — Смущенно промямлила Ушко, резко отскочив назад.       — Приветствую, Доктор! — Раздался сверху грозный тенор, принадлежавший высокому человеку крупного телосложения. — Снова хлопья?       — Что? Нет. — Улыбнулся Масакрик, бодрее подхватывая Ушко под руку. — На сей раз что угодно, но только не хлопья. Моему ассистенту нужны силы, а не ароматизаторы и кукурузный крахмал.       — А? Да я тебя умоляю, в моем магазине все самое натуральное! — Однозначно не понял тот, ворча, но все же следуя за покупателями к кассовому прилавку. И пусть оскорбление Масакрика не было ничем иным, как кратким обозначением состава, его собеседник не упустил возможности тихо выругаться себе под нос, недовольно бурча что-то о том, что из-за таких как они у него и падают продажи, однако в лицо владелец магазина так и остался безмолвным, когда удалился к прилавку и оставил покупателей одних. Ушко и Масакрик вошли в магазин, покидая необузданную прохладу ночи, променяв ее на синтетический холод помещения, пахнущий ледяным пластиком и конденсатом безвкусного снега. Отражения единственных посетителей размытыми пестрыми пятнами расплывались в красно-белых напольных плитках, блестящих от воды — пол недавно мыли. Вернее, пытались мыть. Как только Ушко оказалась здесь, она поежилась, почувствовав ветер открытой морозильной камеры. Прижавшись ближе к Масакрику, Ушко сцепила руки на его талии, не желая отпускать от себя единственный источник тепла. Доктор только презрительно фыркнул и недовольно поморщился, но вслух ничего не сказал, направившись к торговым рядам. Не считая очевидного, в магазине было очень тихо, разве что, беспокойное жужжание кружащей под потолком мухи нарушало безмолвие. Масакрик мечтательно двигался вдоль длинных полок к парковке глубоких деревянных ящиков на колесах, и взяв один из них, возмущенно вздохнул, понимая, что невыносимое дребезжание сикось-накось прикрученных шарниров будет преследовать его вплоть до кассового аппарата. Однако, скрипя самообладанием, виду не подал, когда, сбагрив тележку на Ушко, помахал ей вслед рукой, отправив ее покупать все, что захочется. Кто бы мог подумать, что именно эта невинная просьба вселит в невинную Ушко жуткий, едва ли не панический страх. Покупать что хочет? Что? Она? Ушко в нерешительности замерла перед огромным стеллажом, заставленным красивыми упаковками, половину из которых Ушко видела впервые, а другую половину просто не помнила. С минуту она простояла молча, окидывая стеллаж сверху вниз, и снова наверх, до тех пор, пока коленки не начали подламываться, сердце не ускорило ритм, а горькие слезы не затуманили лихорадочно трясущиеся зрачки. Ее ноги слабо дрогнули, подкашиваясь на ровном месте, и Ушко, с трудом удержавшись за ящик, со страшным лязгающим звоном побежала искать доктора, изо всех сил стараясь не закричать, пролетая по лабиринту один поворот за другим верхом на плохо управляемой тележке, то подскакивая за нею, то вновь опираясь ладонями на скрипящую ручку, облезающую от касания рук. Она не врезалась в стеллажи только каким-то чудом, имея все шансы нанести магазину финансовый ущерб и быть с головой заваленной товарами, каждый раз вписываясь в повороты, сдержанно останавливаясь рядом с хрупкими бутылками, в тщетных попытках разыскать того, кто был рядом еще несколько минут назад. Впрочем, Ушко нашла его достаточно быстро, когда на полном ходу врезалась Масакрику в ногу, и, отскочив от импульса, упала бы спиной, если бы не рука, мгновенно схватившая Ушко за талию. Доктор безмолвно смотрел на нее пронзительным, заживо пожирающим взглядом, ожидая самого откровенного объяснения, что только можно было придумать в этой ситуации. На дне его зрачков замерли искорки холодного света, дыхание стало глубоким и порывистым, и ощутимым на шее, так как Масакрик находился всего в нескольких сантиметрах от ее лица.       — Ох... Прости пожалуйста, я очень растерялась, я не знаю что купить... — Смущенно выдавила из себя Ушко, понимая, что на последнем слове ее голосовые связки почти не смыкаются. — Н-ну и... и...       — Что? — Масакрик в недоумении осмотрелся по сторонам, презрительно хмыкнув, сим жестом выражая, что дома он бы точно разговаривал с нею по другому. — Что именно во фразе "что хочешь" тебе не понятно? Отчеканил он суровым уставшим тоном.       — Нет... — Ушко смущенно всхлипнула, не зная, как продолжить далее. — Я... я...       — Ох. Вижу, ты расстроена. — Наконец смягчился доктор, ласково потрепав Ушко по волосам. — Все в порядке, ты могла сразу сказать. Масакрик мило улыбнулся своему ассистенту, одарив косым взглядом скучающего за прилавком Билли, что, якобы, вообще не участвовал в этой истории.       — Прости, просто я испугалась, я, и я... — Мялась Ушко, размазывая слезы по лицу.       — Не нужно паники. Пойдем, я все объясню. Доктор поудобнее взял собеседницу и нежно повел ее под руку обратно к продуктовым рядам. Снимая с полки первый попавшийся шарфик белого цвета, Масакрик накинул его Ушко на шею, подводя спутницу к холодильникам, где, на самом деле, лежало много чего интересного, если смотреть под правильным углом. Однако в амплитуду этого угла никак не вписывались знания Ушко, что рассредотачивали перед нею изображения и буквы на кусочки и цвета.       — Ты там вроде сладкое любишь. — Отозвался доктор, доставая из мерзлоты несколько последних пачек пельменей. — Сейчас купим то, что не даст умереть нам с голоду, а потом начнем развлекаться. Сначала Ушко никак не могла разделить этого увлечения, виновато придерживая за халат доктора и просто наблюдая со стороны за тем, что он делает, но в конце концов, его живая грация кладоискателя рассмешила ее. Масакрик был так прекрасен в этом образе, так естественен, так уверен, что им хотелось любоваться и любоваться, позабыв про сон и еду. Среди сей радостной суматохи, однажды, доктор заметил, как повеселела Ушко, и мило улыбнулся ей, вводя собеседницу в легкое, приятное смущение. Таким образом, продуктовую корзину в скором времени наполнили несколько пачек муки, мясо, литровая бутылка растительного масла, пакет различных овощей, связанных вместе, красивые фрукты, натертые воском, молоко, ванильный сахар, печенье, и множество приправ, в которых Масакрик видел апофеоз кулинарного творчества, едва ли ему стоило вообще прикоснуться к готовке. Ушко часто тайком наблюдала за тем, как доктор воплощает в действительность свои смелые шедевры в голове, не в силах отвести взгляда от этой чудесной грации, от этих эмоций и чувств, вложенных в любое дело с неподдельной искренностью, тая за стеной в коридоре, или на холодных ступеньках лестницы. Но в конце концов, в ящике просто кончилось место. Масакрик оглядел его довольным взглядом, облизываясь от предвкушения идей, посетивших его разум еще до момента их покупки, и уже собирался пойти навестить кассира, как вдруг заметил, что Ушко держала его за край халата и никуда не двигалась.       — Ушко? — В недоумении переспросил он, оттягивая ассистента за руку.       — М... Мас... — Неловко замялась она, пристыженно отводя взгляд.       — Да? Что такое? — В его голосе чувствовалось некоторое нетерпение.       — М-можно мне мороженное?       — Конечно, бери. — Пожал плечами тот. — Только быстро, и долго в руках не держи, а то растает. Пошатываясь, Ушко нырнула в холодильник, рассматривая картинки. Ванильное с карамелью, ванильное с карамелью... Ах, вот же оно. Ушко перевесилась через бортик, неприятно напрягая поясницу, чтобы достать два из них, и поудобнее зажав добычу между пальцами, поспешила к Масакрику, уже спорящему с кассиром по поводу разнообразия в одном пакете овощей. Ушко хотела молча положить купленное в ящик, и, от греха подальше, отойти к торговым рядам, как вдруг холодный взгляд Масакрика поймал ее в движении, перехватив за запястье на половине пути. Ушко только крепче сжала гостинцы в ладони, чтобы случайно не выронить их, и сбилась в комочек, пытаясь не заплакать при чужих. Пользуясь моментом, довольный Билли вывалил все овощи на прилавок, с наслаждением проводя опись каждого пучка брокколи.       — Что там у тебя? — Надменно спросил Масакрик, испытывая легкое раздражение, но не повышая тона. — Зачем тебе два?       — Ох, ну... ну... — Ушко мяла упаковку в руке, пытаясь придумать этому достойное объяснение. — это для мальчика, который, который... И пусть Ушко не договорила фразы, заставив незаконченное окончание неловко повиснуть в воздухе, она заметила, что холод в глазах доктора сменил безмолвный страх.       — А. Так... Что же ты не сказала, что Матиас тоже будет! — Воодушевленно скандировал Масакрик, едва ли не на языке жестов показывая, что сейчас Ушко как никогда нужно держать слова за зубами. — Хорошо, но только одно. Тетушка Олли не простит, если мы с тобой заморозим ему горло.       — Еще и тетушка? — Вскрикнула Ушко, визуализируя почтенную леди, примотанную к койке также, как и названного Матиаса.       — Конечно! Она сегодня только приедет за ним. Извини, что не сказал тебе раньше. — Улыбнулся доктор, подталкивая Ушко к выходу. К счастью, их кассир был слишком занят, чтобы счесть диалог двух близких людей неискренним. Ушко обиженно замолчала, прижимаясь к белому, пропахшему чистотой и медикаментами, халату, наблюдая, как Масакрик нервно пытается расплатиться мятыми, достаточно крупными купюрами и наскоро сложить все добытое в тканевую сумку, сшитую из черти чего. Жаль, что процесс ускоренной сборки был прерван неожиданным вмешательством третьей стороны. Доселе скучающий кассир внезапно смерил Масакрика самым внимательным образом, и обратился к нему по дозволенному имени, как бы, невзначай. Доктор панически вздрогнул, улыбаясь ему столь приветливо, но мысленно умоляя Билла не заговорить ни о тетушке Олли, ни о ее племяннике Матиасе. Если это, конечно, были их настоящие имена.       — Слушай, док. Подожди-ка, — Подозрительно прищурился мужчина за столешницей, наблюдая, как Масакрик запихивает мясо поверх смятого вдвое теста. — не ты ли однажды привозил сюда ту сладенькую докторшу?       — Кого? — Не понял Масакрик, с большим облегчением останавливая спешные механические движения. — А, Клубничку?       — М... Ну да, наверное. — Ухмыльнулся тот, пересчитывая сдачу. — Классный розовый прикид, почти такой же женственный, как у тебя. Видел ее на днях, она садилась в машину к какому-то парню.       — Она не моя проблема. — Равнодушно хмыкнул Масакрик, собирая с прилавка раскатившийся по углам виноград. — Хотя, постой. Она что-нибудь говорила ему?       — Назвала цену.       — Ха-ха, что? И сколько?       — Уже не помню, — Билли встретился взглядом с Масакриком, всем своим видом выражая полное безразличие к его делу. Эти полуприкрытые веки вряд ли хоть на миллиметр бы дернулись, даже если бы доктор принялся кромсать кого-то заживо прямо на этом прилавке, безумно смеясь и пуская в ход все подручные инструменты, горюя только, что теперь кассовую ленту придется целый день отмывать. Однако в его рассказе доктору чувствовалась некоторая подозрительная заинтересованность, что в конечном счете и насторожило его. — Но думаю, она была слишком хороша для таких копеек.       — Вот как. И когда ты ее видел? — Масакрик грубо пихнул сверху покупок пакетик ванильного сахара.       — Да вот буквально вчера. Ошивалась тут с каким-то... или какой-то... В общем, я бы, на твоем месте, за нею бы присматривал.       — Спасибо за информацию, Билли. — Азартно улыбнулся доктор, в завершение закидывая в сумку мороженное и подхватывая растерявшуюся Ушко поудобнее под локоток. — Мы пойдем. И доброго утра.       — Чудак. — Отозвался вслед Билл, насмешливым взглядом окидывая образ электрического будильника. Но каково же было его удивление, - действительно, раз даже у такого флегматика изо рта выпала едва подожженная сигарета - когда блеклые светящиеся цифры оного действительно показали пять часов утра.