Роса

      До необходимого места они добираются к полуночи. Внешне это селение напоминает ту деревню, в которой они были вместе в первый раз: не самая шикарная и разнообразная местность, со скучными, идентичными домами, но здесь вполне себе опрятно и комфортно. Сюэ Ян лишь с сомнением осматривается, выискивая хоть что-то подозрительное, ведь, несмотря на то, что уже поздняя ночь, всегда находится какое-то заведение, в котором ночные гуляки ведут праздную жизнь. Здесь же полнейшая тишина, и свет не горит ни в одном из окон, что совсем не вписывается в привычный образ жизни. — Как-то здесь странно…       Сюэ Ян крепко сжимает в руке Цзян Цзай, в любой момент готовый пойти в атаку.       Сяо Синчэнь кивает: — Возможно, люди напуганы, потому даже ночные заведения не работают. — И куда же нам тогда идти?       Вопрос-то стоящий. Они здесь, так-то, впервые, и вовсе незнакомы с устройством общины. Однако любое селение имеет сердцевину. — В сторону храма, — кивает Даоджан вперёд, и Сюэ Ян, прищурившись, замечает небольшое строение, точно напоминающее по своему оформлению храм. Удивляться ли тому, что незрячий видит лучше, чем тот, кто глаза свои бережёт в сохранности? Сюэ Ян лишь кратко улыбается, отгоняя эти эмоции подальше. Сейчас точно не время поддаваться странному умилению и гордости.       Двигаясь по небольшой, мощёной улочке, невольно, Ченмэй проводит сравнение с кланом Чан, недовольно цокая. Вот ещё вспоминать это отребье не хватало для полной картины. Интересно, настолько же отвратительные люди живут здесь? С тем же высокомерием они будут смотреть на Даоджана, увидев, что тот слеп? Попытаются ли они надурить его с платой, как бывало ранее? Снова Сюэ Ян раздражённо цокает. Дайте ему волю, и он просто обезглавит каждого засранца, возомнившего себя не пойми кем. — Даоджан, — тихо обращается Сюэ Ян, — не нравится мне что-то здесь, — но сам не говорит прямо, что след тёмного заклинательства в городе очень чёткий и ощущаемый. Здесь не просто лютый мертвец, здесь нечто более тёмное и склизкое. — Я тоже чувствую… — полушёпотом подтверждает Сяо Синчэнь, крепче сжимая Шуанхуа. — Ты готов? — Шутишь? — фыркает Сюэ Ян. — Я всегда готов.       Кивнув, Сяо Синчэнь подходит к вратам храма, осторожно стуча в деревянные двери. Уловив тихий шелест с другой стороны, сомнений не остаётся, что там скрывается, по меньшей мере, один человек. — Я заклинатель, пришедший из города И, — поясняет Сяо Синчэнь, уверенный, что его слушают. — Торговец из города попросил меня помочь вашему селению.       Сразу же после этой фразы по ту сторону начинает доноситься шёпот, и Ченмэй ухмыляется, дёргая плечом. До чего же трусливые и банальные ублюдки — по своей воле он никогда не стал бы им помогать. Но двери приоткрываются, а из неё показывается седоволосая, мужская голова. — З-здравствуйте, добрый заклинатель. Прошу прощения, что встречаем Вас так… — Открой дверь шире, — холодно бросает Сюэ Ян, подходя ближе к Синчэню. Он изучающе осматривает перепуганного старика, но не находит в нём причин для негодования и злости. — И расскажи нам, — продолжает Ченмэй, как только им позволяет зайти на территорию храма, — что у вас творится. — Ох! — взмахивает руками старик, хватаясь за голову. — Ужасная напасть! Ужасная! — Этому нет конца… — Мы точно все умрём! — Оно найдёт нас!..       Со всех сторон слышатся голоса: напуганные и надломленные, они страшатся собственной участи. Сюэ Ян же выжидающе смотрит на Даоджана. — Успокойтесь, пожалуйста, — вежливо обращается к напуганным людям Сяо Синчэнь. — Расскажите, кто преследует вас и… — Демон! — Демон? — Сюэ Ян не скрывает в своём голосе неверия и насмешки. Едва ли демон ступал в эту деревушку, иначе он бы почувствовал это. — Оно невероятно сильное, — вновь заговаривает старик, присаживаясь на землю. Судя по его виду, он ужасно устал. — Оно непросто убивает человека, оно раздирает его в клочья, вырывает органы, дико крича… Святые талисманы и предметы не помогают. Единственное безопасное место — храм, но долго ли мы протянем такой жизнью?       Сяо Синчэнь внимательно слушает, а следом коротко кивает. У него рождаются кое-какие мысли и образы о возможном существе, что поселилось близ деревеньки, однако, и сомнение присутствует. Ведь очень давно он не встречал ничего подобного. — Оставайтесь здесь. Мы же пойдём на его поиски, — строго, но вежливо и учтиво произносит Синчэнь, направляясь обратно к выходу. — Справятся ли?.. — А коли погибнут? — Так и нам не жить!       Сюэ Ян, слушая шёпот перепуганных жителей, делает глубокий вдох. Он смеряет их недовольным взглядом, но особого негодования не выражает. Понять их страхи он вполне в состоянии, ведь, в конце концов, это самые обычные люди, и едва ли они смогут противопоставить хоть что-то той твари, что обосновалась рядом с ними, так нахально хозяйничающая в их доме. — Что скажешь?       Ченмэй нагоняет Даоджана: — Это точно не демон. Но это порождение тьмы, и оно весьма сильно. Возможно, это Проклятый. — Я тоже ощущаю ужасную ярость, голод. Но мне не даёт покоя другое… — Что же? — Кто призвал его сюда? Разве такие существа сами по себе приходят к людям? Это же не просто лютый мертвец, бродящий в лесу.       Сюэ Ян прищуривается, задумчиво опуская глаза. Если подумать, он читал нечто похожее в библиотеке клана Лань Лин Цзинь, когда был его адептом. Настоящая кладезь знаний — о, если бы Синчень мог читать, Сюэ Ян разорил бы эту библиотеку, сложив драгоценные рукописи у ног единственного человека, который так противоречиво дорог сердцу. — Я слышал, — спешит пояснить Сюэ Ян, — что есть разного рода призывы грешных, изничтоженных душ, прямиком в живое тело против воли. Проклятыми их называют. Заклинания их несложны, однако, если допустить хоть одну ошибку, заклинатель теряет сознание, душу, впуская в себя ярость, хранимую в призванном духе.       Сяо Синчэнь поражённо смотрит на Ченмэя: — Да кто же осмелиться на подобное? Это же просто безумие!.. — он, разумеется, знает о таких существах, как и о последствиях подобного призыва — Проклятым становится не только невольник, но и сам заклинатель. Со временем, его душа иссыхает, а тело увядает на глазах. И единственный способ держать в себе жизнь дальше, позволить Проклятому утолять свой дикий голод. Но подобное крайне редко встречается по миру, так что…       Сюэ Ян ухмыляется. Он понимает, почему Сяо Синчэнь с таким негодованием относится к подобному, но с другой стороны, Сюэ Ян знает себя и не засомневался бы ни на секунду, если бы случилось так, что пришлось бы возвращать Сяо Синчэня… Одна мысль об этом ледяной дрожью пробегается по спине, обвивая весь позвоночник. Нет, даже предполагать не стоит. — Ты бы удивился, — тихо шепчет Сюэ Ян, вставая ближе к Даоджану. Оба успевают ощутить сгущающуюся тёмную, крайне нестабильную энергию вокруг них. Хорошо, что они успели уйти достаточно далеко от храма. — Сколько самоуверенных заклинателей существуют и теплят надежды превзойти Старейшину Илин. За создание Проклятых, может, и не возьмутся, но… Хах!       Покрепче сжав Цзян Цзай, Ченмэй хищно ухмыляется, с замиранием сердца ожидая схватки с чем-то необузданным, тёмным — ох, да сказать откровенно, лишь единожды Сюэ Ян встречал это существо, и убить его не так уж и просто! С другой стороны, юный заклинатель с душой оторвался на несчастном, вымещая свои потребности в жестокости и кровопролитье. — Губит ли их гордыня? — Сяо Синчэнь направляет Шуанхуа в сторону Проклятого, стремительно мчащегося на них. Он встречал подобных ему чаще, чем единожды, но встречи эти были кровавы и мучительны. Будучи праведным и добросердечным, Синчэнь надеялся, что ещё можно спасти пленённую человеческую душу, однако, когда заклинание касается души, проникая в её нутро, от человека, отныне, не остаётся ничего. Спасать тем более нечего. — О! Несомненно! — издаёт ехидный смешок Сюэ Ян, прежде чем злобная тварь кидается в его сторону, стремясь когтистыми руками сорвать голову с шеи, но Даоджан отбивает первую атаку. Едва сдерживая смех, Сюэ Ян отбегает чуть дальше от места столкновения Сяо Синчэня и Проклятого, с интересом наблюдая за этим поединком. Никаких сомнений или переживаний насчёт победы Даоджана не возникает — здесь даже думать нечего, но с каким трепетом и замиранием сердца ластятся взглядом точные, плавные и непревзойдённые движения и манёвры Сяо Синчэня! У Сюэ Яна даже уста слегка приоткрываются, а сам парень и не моргает уже вовсе, лишь краем уха ухватывая звуки струящейся по воздуху ткани и звучание боевого пения Шуанхуа.       «А-Цин правильно говорила, что даже на слух этот меч воспринимается невероятно…»       Остаться подле Сяо Синчэня было одним из лучших решений Сюэ Яна! Не считая маленькой лжи, совсем небольшого нюанса, их союз воистину может стать невероятно гармоничным и правильным.       Чёрные, как смоль волос, так плавно скользят по воздуху. Сосредоточенное белёсое лицо вызывает дрожь очарования по сердцу Сюэ Яна. Он помнит этот прекрасный лик, не покрытый тканью, и помнит твёрдость и силу в некогда изумительных глазах.       Грозный рёв вырывает Ченмэя из мыслей, и он, достав один из тёмных талисманов, предпринимает попытку заговорить Проклятого — хотя подобное ещё никому не удавалось. Они будут служить лишь создателю, тому, кто обрёк их на вечный голод и скитания во благо собственных потребностей. Грешные души будут очень страдать после смерти. Ха-ха.       Сколько нюансов стоит учесть в Пути Тёмного Заклинательства! Чёрт возьми! Сюэ Ян далеко не слабый заклинатель — напротив, он, безусловно, талантливый и не по возрасту силён, но подчинить себе эту тварь не может: совладать с телом, что Проклятому даже не принадлежит — возможно, но никакими силами не взять в узду голод и ярость, которые из существа исходят адским пламенем. Они ведь и являются источником его, так выразиться, жизни.       «Справился бы Старейшина Илин?..»       Так часто вспоминает он великого заклинателя, так многому он хотел бы обучиться у него!       В тот раз, когда Ченмэй столкнулся с другим Проклятым, будучи ещё адептом клана Лань Линь Цзинь, Сюэ Ян видел, как один из соклановцев попытался взять под контроль яростную тварь, однако, хотя изначально и сложилось впечатление, что процесс проходит удачно, буквально пару минут спустя, ярость, голод и другие негативные эмоции, поселившиеся в Проклятом, поглотили несчастного, иссушив всю энергию ци, раздробив до пылинок золотое ядро. Неистовый вопль посейчас, порой, эхом разносится в ушах, а ведь Сюэ Яна не так уж и просто впечатлить!       Сяо Синчэнь же уверенно сражается с Проклятым, чуть хмурясь от звучащих рычаний и вскриков. Лишённое сознания и выбора, это существо даже не может понять, что страдает, и может лишь бездумно вымещать свою злобу на всех и всём, что попадается на пути — что отличает его от предыдущих Проклятых, факт, что он не пытается питаться их энергией и силой жизни. Он попросту хочет их убить, заставить мучиться, погрузить в собственную агонию — двигаясь на основе инстинктов. А это очень странно.       Сюэ Ян резко взмахивает Цзян Цзаем, со всей силы опуская его на камень. Используя момент заминки существа, что теряется в пространстве, Шуанхуа вонзается прямиком в сердце Проклятого, но одним взмахом руки он отталкивает Даоджана, да с такой силы, что тот отлетает на пару метров.       Удивлённо вскинув брови, злобно оскалившись, Сюэ Ян в несколько прыжком настигает раненую тварь, с воздуха нанося ещё один удар прямо в шею: ещё более дикие крики начинают терзать уши. Неопытному заклинателю никогда не заметить различий, однако оба молодых человека отчётливо видят расхождения. — Что с ним такое? Оно ведёт себя странно!.. — Ченмэй, — глубоко дыша, Сяо Синчэнь кладёт ладонь на чужое плечо. — Позволь я кое-что попробую… — опустивший вниз Шуанхуа, Даоджан доверия не внушает.       «Не иначе очередная милость», — ёрничает Сюэ Ян про себя, однако свой меч покрепче сжимает, готовясь отбивать Даоджана, в случае внезапной атаки. Но раненное существо лишь вымученно стонет и кричит, стараясь закрыть раны уродливыми руками. Внешний облик Проклятого меняется по мере проникновения заклинания в душу — некогда человек теряет человечье обличье. Отныне руки его отвратительно длинные и худощавые, пальцы когтисты и остры, весь облик словно покрыт густой, чёрной смолой, а вонь разящая способна пробить на слёзы.       Сяо Синчэнь же достаёт талисман, с написанными на нём заклинаниями. С любопытством на них поглядывает Сюэ Ян, но не может разобрать ни одного знакомого слова, однако понять действие незнакомого объекта удаётся почти что сразу: сопротивляясь исходящей ауре от существа, Даоджан подходит буквально вплотную, несколькими быстрыми жестами прижигая талисман к груди существа. Ченмэй внимательно следит за дальнейшим: тварь замирает, переставая кричать, а затем начинает раскачиваться из стороны в сторону, отхаркивая кровь. — Даоджан… — осторожно зовёт его Ченмэй, и Синчэнь возвращается к Сюэ Яну. — Что это такое? — Очищение.       Ченмэй переводит заинтересованный и непонимающий взгляд на невозмутимого Сяо Синчэня. — Что ещё за Очищение?..       А затем снова смотрит на Проклятого, что очень медленно начинает приобретать человеческий облик. Тёмная энергия буквально рассеивается вокруг него, освобождая душу, попавшую в плен чужой ярости и боли. Никогда и ничего подобного Сюэ Ян не видел! — Очищение способно даровать пленённой душе освобождение. Если разум и сердце человека чисты помыслом и сутью, то, возможно, получится вырвать несчастного из лап Тьмы. — Значит, этот человек был праведным при жизни? — уточняет Сюэ Ян, недоверчиво приподнимая бровь. Он никогда не слышал ничего подобного, ни разу не видел, чтобы отравленный смертью человек, смог обрести покой и получить шанс на перерождения. Хороший он или злодей — всё роли не играет. А здесь он собственными глазами видит, как таинственное заклинание буквально освобождает душу! — Как-то это странно, не думаешь? — Ты же тоже заметил, что он слегка отличается от других? Я просто предположил, что, возможно, по какой-то причине заклинание было совершено с ошибками. Возможно, взятый в плен человек осознавал в полной мере тот ужас, что с ним совершается, и в тот момент, когда трансформация не была окончена, смог сразить своего навязанного Господина, лишив себя источника мысли, решений, силы. — Ты предположил, что он никем не управляется? — Синчэнь кивает. — Значит ли это, что убийство того, кто создал Проклятого, дарует ему очищение? — Такое возможно, — не сразу отвечает Даоджан, — но отыскать создателя практически невозможно. А оставлять в живых столь опасных существ никто не будет…       Сюэ Ян лишь приподнимает брови, ничуть не удивлённый таким выводом. Метод Очищения не то что непопулярен, он едва ли известен среди заклинателей. Однако, будь он узнан, сколько бы благочестивых мужей согласились бы убивать существ, души которых можно спасти? Покосившись на Сяо Синчэня, молча ожидающего, когда закончится очищение, Ченмэй приподнимает уголок губ в едкой ухмылке. Сяо Синчэнь продолжает помогать людям, зная о том, сколько лжи и пороков стоят во главе всего общественного устоя. Растёт ли его разочарование? Крепнет ли его страх перед миром, покрытым во тьму? Нет никакой справедливости, нет того, кто будет открыто сражаться за правду и мир — единичные случаи лишь блики света в нескончаемой темноте, выбраться из которой невозможно.       Заклинатели проводят на месте ещё несколько часов, прежде чем светом озарившаяся душа рассеивается по ветру. Вероятно, когда-то этот человек сможет переродиться, но душу его всё ещё ждут испытания в другом мире. За грехи и ошибки нужно платить, ведь, как не было бы это порочно, запятнанные руки кровью даже против своей воли и вопреки своему сознанию и желанию, всё ещё остаются кровавыми. И даже такой грех придётся искупить.       В размышление об этом, расходятся взгляды Сюэ Яна и Сяо Синчэня. Пока один считает это справедливым и праведным, другой же отказывается признавать свои грехи за поступки и следствие того, что было совершенно во зло другими людьми. Став оружием в чьих-то руках, человек не может отвечать по всей строгости законов, ведь он такая же жертва.       Но они не начинают говорить об этом, лишь каждый размышляет про себя о том, как следовало бы поступить, какое наказание он заслужил бы, останься в живых и… Что бы сделали с тем, кто проклял человека? Лишь к обеду нового дня окончательно пропадают следы Проклятого, лишь к обеду Синчэнь и Ченмэй возвращаются к храму, где сообщают всем жителям деревни, что существо изничтожено и более никогда не потревожит их. С сомнениями и неверии, люди выходит за стены храма, опасаясь неведомо чего. Страх любого шороха, страх внезапности, страх скорой кончины — но, выйдя, они лишь поражённо вздыхают. Даже воздух стал чище, атмосфера стала теплее. — Спасибо вам огромное, великие заклинатели! — рвётся в благодарности один из старейшин деревни.       Сяо Синчэнь со скромной улыбкой принимает благодарность, сжимая в ладони протянутый мешочек с монетами. Но Сюэ Ян с холодным и надменным взглядом подходит ближе, небрежно развязывая его. Видимо, оставшись удовлетворённым количеством монет, Ченмэй смягчается во взгляде, приободряюще похлопывая Даоджана по спине. В этом аспекте они с А-Цин похожи: их до белого каления доводят люди, которые пытаются надурить Сяо Синчэня, воспринимая его за калеку.       Благодарственные восклики начинают доноситься со всех сторон. — Не стоит… Правда, мы не сделали ничего такого… — Сяо Синчэнь не привык к такой реакции на совершённые им дела, потому сейчас очень растерян и не знает, как правильно себя вести. — Нам не помешало бы отдохнуть, — вставляет своё слово в этот торжественный балаган Сюэ Ян. Он кидает взгляд на старейшину, и тот, хлопнув в ладоши, с волнением затараторил: — И что же мы, в самом деле? Господа несколько часов были в пути, а потом несколько часов сражались с чудовищем! Нам стоит предоставить им комнату на ночлег! — а затем резко кивает. — Яо Мин?.. — Конечно-конечно!.. — подскакивает к ним щуплый мужчина среднего возраста. — Наша гостиница далека от престижных постоялых домов, но всё же кров, тепло и еду вы там получите! — почему-то он говорит всё это Сюэ Яну, от чего парню чертовски некомфортно. Обычно, вопросы связанные с общением с людьми решает Даоджан. — Веди.       Под взглядом Сюэ Яна Яо Мин жмётся в плечах, но мельтешит ногами, слегка прихрамывая. Очевидно, боится, уважает и желает угодить. Сюэ Ян усмехается. Что ж. Такое обращение ему вполне нравится. — Тебе не стоило этого просить… — шёпотом обращается к нему Даоджан, оставшийся недовольным просьбой-требованием Ченмэя. В его планы не входило оставаться здесь дольше положенного, к тому же таким способом. — Да брось, Даоджан, — фыркает Сюэ Ян, закидывая руки за голову. — Может, плата и немала, но и недостаточно велика! Ты слишком добр и мягок! — Мы помогаем людям не из-за денег и удобств, — чуть вскидывает он рукой, намекая на гостиницу.       Сюэ Ян цокает: — Однако нам тоже нужно питаться, правильно? И где-то спать?       Синчэню не находится, что ответить. Разумеется, он всё это понимает, но отказывается принимать настойчивые просьбы со стороны А-Цин и Ченмэя, а также методы буквального выбивания! Поступки должны быть искренними и чистыми, а не сделанными из-под палки… — Нет сил спорить… — одними губами произносит Синчэнь, не думая, что Сюэ Ян услышит, однако проказник всё улавливает своим тонким слухом. — Что же это? — хватается он за руку Даоджана, когда они доходят до небольшого постоялого двора. — Наш Даоджан обижается? — Ченмэй, непривычно, широко улыбается каждому человеку, мимо которого они проходят. Вот только тепло и искренность направлены лишь одному человеку — Синчэню. — Молодые господа, — Яо Мин резко поворачивается к ним. — Это малая благодарность, что мы можем выказать вам за помощь! Сюда, — ведёт он их на второй этаж, внезапно разойдясь на комплименты. — Я ни секунды не сомневался, когда увидел вас! Сразу видно, что вы сильны! Мы же можем рассчитывать на вашу помощь в будущем, если что-то случится?       Сюэ Ян закатывает глаза, пряча лицо в плече Синчэня. А Даоджан лишь с улыбкой отвечает: — Конечно же. — Благодарю! Ещё раз благодарю! Вот ваша комната, — указывает мужчина на самую дальнюю дверь. — Мы приготовим вам бочки с водой, а также подадим ужин! — И вино! — бурчит Сюэ Ян, косо посматривая на Яо Мина. — Конечно-конечно! Всё будет подано в лучшем виде!       Дождавшись, когда мужчина отойдёт дальше от их временной комнаты, Ченмэй первым вбегает в помещение, оценивающее осматриваясь вокруг. К его удивлению, несмотря на то, что селение здесь и в самом деле небольшое, по крайней мере, комната, выделенная им, выглядит весьма сносно и достойно. Возможно, постоялый двор здесь необходим и выгоден потому, что это проходящая торговая точка по маршрутному пути заклинателей. Здесь бывает много гостей. — Ты доволен? — снисходительно спрашивает Даоджан, закрывая за собой дверь. — Более чем, — удовлетворённо кивает Сюэ Ян, радостно кружась по комнате. Чистое, с новым ремонтом — здесь явно лучше, чем в похоронном доме. — А ты так и будешь дуться на меня?       Сяо Синчэнь лишь глубоко вздыхает, присаживаясь за стул. Он же не зол и не обижен, просто никак не может понять, от чего его представление мира так отличается от тех, кто его окружает. — Я не обижаюсь, просто не понимаю… — Получать плату за труд — нормальное явление. — Когда оно идёт от чистого сердца. — С чего ты взял, что Яо Мин не от чистого сердца предоставил нам покои? — устало вздыхает Сюэ Ян, скрестив руки на груди. Он даже не догадывался раньше, что Сяо Синчэнь настолько правильный. Только вот его «правильностью» совершенно неправильно пользуются, зачастую, другие люди. И его это почему-то не злит, хотя в корне противоречит всем его суждениям. — …потому что ты его сам попросил об этом… — не сразу отвечает Синчэнь, внезапно уловив себя на мысли, что, кажется, он и правда слегка перегибает палку. Так он жил — идя туда, где был необходим, а затем покидал место, где был никому не нужен. Едва ли он думал когда-то о деньгах и удобствах, которые мог бы получить. Всё, что ему было нужно, это убедиться в том, что посещённое им место отныне безопасно. Теперь же он не одинок, и Синчэню придётся учитывать потребности А-Цин и Ченмэя.       Сюэ Ян хитро улыбается, подходя ближе к Синчэню: — А вот и нет, мой дорогой Даоджан, — словно ребёнок перед взрослым, сладко и заискивающе отвечает Сюэ Ян, — я лишь указал им на то, что мы нуждаемся в отдыхе. Разве я хоть слово сказал, что мы не будем платить, что требуем бесплатной комнаты? — брови Синчэню задумчиво хмурятся. — Вот видишь, Даоджан! Всё по их воли, по их желанию!       Даоджан ощущает себя слегка потерянным от такой прямолинейности, а главное — логичности. Нет ведь никаких сомнений, что Сюэ Ян понимал, о чём говорит ему Синчэнь, но всё равно смог всё переиграть, да так, что не к чему и придраться! — До чего же ты хитрый, — начинает посмеиваться Сяо Синчэнь, признавая поражение. — Что же… Думаю, отдых и правда не повредит.       Ченмэй активно качает головой, с желанием смотря на большую, мягкую постель. Он не избалован, однако скучает по такой роскоши, чего греха таить! — Конечно-конечно! Тут та-а-а-а-а-акая кровать! — а затем хватает Даоджана за руку, резко тяня на себя. — Давай я покажу тебе! — Но… — Сяо Синчэнь даже возразить ничего не успевает, как оказывается на постели, осторожно сидя на краю. — Мягкая… — осторожно проводит он ладонью, даже не припоминая, когда последний раз спал на чём-то подобном. Последние годы в его жизни было немало трудностей, так что мысли о комфортной постели не являются даже последними из всего огромного списка. Увы.       Сюэ Ян, как никогда довольный собой, опускается рядом с Сяо Синчэнем, но сразу же ложится на спину, сцепляя руки в замок на животе. Сейчас ему кажется, что мир неправильно красочен и глубок, и кружит голову их особый, маленький мир, в котором Ченмэю открываются незнакомые доселе чувства и эмоции, а также желания и потребности. Огромный, ледяной и жестокий мир — отвратителен и порочен, никогда не нравился Сюэ Яну, и никогда не приносил ему даже отдалённого ощущения покоя. Брошенный, ненужный, оболганный, избитый, преданный, лишённый, наказанный, искалеченный, недолюбленный — ему хватит и небольшой комнатки, в которой будут править потребности, нужда, страсть и желание, понимание, прощение, любовь… К чему весь этот проклятый мир ему сдался, когда рядом находится человек, отождествляющий целую вселенную? Внезапно пробегает в голове мысль, что Сюэ Ян не так уж много и знает о Сяо Синчэне. — А-Синчэнь, — тихо обращается к нему Сюэ Ян, и Даоджан поворачивается полубоком. — Приляг рядом со мной… — на самом деле, каждый жест в сторону Ченмэя, каждое касание, каждое действие и ответная эмоция воспринимаются Сюэ Яном как нечто глубокое и хрупкое. Пусть Даоджан не знает, что на самом деле перед ним Сюэ Ян, но это не меняет того факта, что Синчэнь заинтересован именно в нём — разве Ченмэй хоть единожды обманул его? Всё, что он ему говорит, всё, чем делится с ним, всё, что испытывает к нему — настоящее, как любит говорить Синчэнь, от сердца. Замёрзшего, затуманенного пороком, покрытого колким ядом сердца, в глубине которого скрыт нежный, невинный жар.       На секунду замешкавшись, Сяо Синчэнь ложится рядом с Сюэ Яном. Странное чувство… вновь лежать на постели. Но весьма приятное, к тому же рядом с не менее приятным человеком. — Какой твой любимый цвет? — Сюэ Ян сам не верит, что на самом деле спрашивает нечто настолько глупое! Но как быть? Его знания о Сяо Синчэне ничтожно малы, а стоит только вспомнить, что отвратный Сун Лань знает о Даоджане всё, Ченмэя пронзает чувство, которое он ненавидит больше всего на свете — неполноценность. — Белый… Тёмно-зелёный… — неуверенно отвечает Синчэнь, ведь не особо задумывался над подобным ранее. — А твой? — Чёрный, — Сюэ Ян и сам не знает, что ответить. — Мне безумно нравится, — с интересом начинает рассказывать Ченмэй, поворачиваясь набок, лицом к Синчэню, подперев голову рукой, — смотреть на ночное небо. Когда миллионы звёзд украшают чёрный небосвод — холодные и далёкие, они непонятным образом поселяют в душе такие мягкие и трепетные ощущения, — а сам с блестящими глазами пожирает красоту человека, лежащего рядом с ним.       Сяо Синчэнь с интересом слушает Сюэ Яна, ведь узнать о Ченмэе больше, чем сейчас — очень волнительно и желанно. — Раньше… — внезапно произносит Даоджан, и Сюэ Ян замирает. — Я очень любил встречать рассвет. Когда полумрак нежно уступает встающему из-за горизонта солнцу, когда ароматом и прохладой росы наполняется воздух…       «Раньше…»       Это раньше вынуждает что-то в Сюэ Яне сжаться до тошноты. — Но и звёздное небо я любил смотреть, — Сяо Синчэнь же, не видя, как меняется выражение лица Ченмэя, с тёплой улыбкой ностальгии делится своими воспоминаниями, — в нём и правда отражается покой. — Стоит ли мне вырвать глаза тому ублюдку, кто ослепил тебя? — с полной серьёзностью спрашивает Сюэ Ян, покусывая губу.       Сяо Синчэнь лишь тихо смеётся: — Некому вырывать, Ченмэй. Всё случилось так, как должно было быть. — О чём ты мечтаешь? — не менее волнующий вопрос, учитывая, что Сюэ Ян знал про первоначальную мечту двух заклинателей. Как и о том, что она разбилась вдребезги из-за предательства Сун Ланя. Рука Ченмэя ложится на спокойно поднимающуюся грудь, игриво постукивая по ней пальцами. — Я не знаю, — даже не задумываясь, отвечает Синчэнь, концентрируясь на пальцах Ченмэя. — Я жил лишь одним днём, не думая о том, чего хотел бы… Чего хочу… — однажды потеряв нечто важное, травмировав душу, Сяо Синчэнь не мог допустить повторения этой истории, ведь ещё одного разочарования он попросту не вынесет. Но сейчас в его жизни есть А-Цин, о которой он может заботиться, которая так доверяет и любит его, появился и Ченмэй — брошенный миром заклинатель, который так нравится сердцу Синчэня… Может, и мечта не нужна? Может, реальность окажется краше? — Мечтаешь лишь о чём-то ты? — вдруг поворачивает голову Даоджан к задумавшемуся Сюэ Яну.       Тот даже вздрагивает. — Мечтаю ли… — сам задаёт эти вопросы Синчэню, но и самому ответить на них невероятно сложно. — Мечтал когда-то… В детстве. Стать сильным, богатым, отомстить своим обидчикам. Мечтал ли после? Даже не знаю… Скорее, я чего-то хотел — как следствие, получал, — Сюэ Ян усмехается, — если подумать, наши с тобой жизни не столь красочны, раз мы даже мечтать о чём-то не можем полноценно. — Есть и в этом правда, — улыбается Даоджан, — но маленькие мечты ничем не хуже… — Даоджан тоже поворачивается набок, занимая зеркальную позицию Ченмэя. Какая-то личная близость перестаёт казаться чем-то важным, беспокоящим — вот так вот смело вторгаться в личное пространство могут только очень близкие люди. — Не больше ли счастья в одной большой мечте, ради которой ты готов уничтожить всё на своём пути? — воодушевляется Сюэ Ян, едва заметно склоняя голову ближе к Синчэню. Тёплый аромат шалфея и прохлада чистоты проникают внутрь Сюэ Яна с каждым вдохом, с каждым новым вдохом.       Синчэнь умилённо смеётся, оголяя белоснежный ряд ровных зубов: — В таком случае, не больше ли счастья в одной большой мечте, ради которой ты готов стать лучше, помогая другим на пути?       Сюэ Ян фыркает, но сам ответно улыбается, невольно засматриваясь на столь красивую, мягкую улыбку Даоджана. Сейчас они как никогда близки, всего одно движение… только наклонись и…       Стук в дверь привлекает внимание за секунду. Даоджан приподнимается и, встав на ноги, поправив ханьфу, направляется к пришедшему гостю. Сюэ Ян, недовольно надув губы, снова ложится на спину, широко раскинув руки. Как же всё-таки замечательно, порой, бывает поговорить на такие, казалось бы, незначительные темы. — Первым помоешься? — вежливо уточняет Сяо Синчэнь. — Да!       Вот же бытовые вопросы, правда? Первым пойдёшь мыться, а что бы ты хотел на ужин, а нравится ли тебе тушённые овощи, — это даже несерьёзно, но каким-то поразительным для Сюэ Яна образом, из этих несерьёзностей получается вполне себе полноценная картина выстраемого счастья. Счастья в его ощущение. И это действительно поражает.