We Fall Apart

Джима перевели в середине семестра. Джон помнил, как тот переступил порог, осмотрелся со странным выражением на лице. С портфелем, в рубашке и галстуке, в классическом костюме, словно выходец из какого-то элитного колледжа вроде Итона. И их учительница математики миссис Кроули отвлеклась от доски, на которой то и дело поскрипывающим мелом царапала тему урока. — О, ты должно быть… — начала было она, но тут же была перебита: — Джеймс Зукко. — Да, точно, Джеймс Зукко, — Джон помнил взгляд, которым окинула Джима миссис Кроули. Сложный. Тяжёлый. Так иногда она смотрела на него самого, когда он приходил с очередным синяком и говорил, что упал. И может быть все началось с этого. Взгляда. Или с того, что миссис Кроули сказала Джиму сесть к Джону. Или с того, что Джим забыл ручку, а Джон протянул ему свою. Единственную, которая у него была. Или все началось со случайного прикосновения, странного взгляда, разделенной бутылки… Джон не был до конца уверен, оно просто началось. И вдруг он осознал, что Джеймс давным-давно стал Джимом. И что Джим знает всё и обо всех. Он знал это ещё тогда, когда переступил порог их класса, вот почему у него было такое выражение лица. Он подвергался издевательствам в прошлой школе, вот почему миссис Кроули так посмотрела. Всё, что знал Джон: в прошлом классе Джима кто-то умер, как сказала полиция — несчастный случай. Но на шкафчике Джима всё равно намалевали: «Убийца». Джим перевёлся, потому что кто-то — слишком много людей на самом деле — считал его психопатом. А Джон смотрел и не мог понять. Джим был удивительным, на порядок умнее всех вокруг. Если бы не мать, он бы давно уже поступил в университет, и они с Джоном не встретились бы никогда. Это, кажется, было единственным общим. Если бы не мать... Если бы не мать, Джону бы не приходилось скрывать синяки. Джим знал — конечно он знал! — но ничего не говорил. Только накрывал словно случайно, отвернувшись, его руку своей. Точно обводил кончиками пальцев через одежду каждый его синяк.