Помощь крымы

Часть 6.1 I Па­ро­ход «Улисс» 30 сен­тяб­ря 1854 г. капитан-​лейтенант Белых.  Где дол­жен на­хо­дить­ся пред­во­ди­тель ка­пе­ров в пе­ре­ры­ве между ли­хи­ми абор­да­жа­ми и пе­ре­стрел­ка­ми с вра­же­ски­ми фре­га­та­ми? Ко­неч­но, на шкан­цах, рядом с за­го­ре­лым, бо­со­но­гим мо­лод­цом ру­ле­вым - сто­ять, обо­зре­вая го­ри­зонт в мед­ную, по­кры­тую па­ти­ной, под­зор­ную трубу да под­бад­ри­вать со­ле­ны­ми шу­точ­ка­ми мат­ро­сов. Или за­ни­мать­ся еще чем-​то, столь же под­хо­дя­щим к об­ра­зу. Но уж точно, не ва­лять­ся, за­ки­нув руки за го­ло­ву на грот-​люке, пре­да­ва­ясь раз­мыш­ле­ни­ям и на­блю­дая, как про­бе­га­ют по небу и тают вдали пав­ли­ньи плю­ма­жи об­ла­ков... Па­ро­ход бойко шле­па­ет на зюйд-​вест вдоль по­бе­ре­жья. Давно оста­лись за кор­мой Одес­са, дне­стров­ский лиман с Ак­кер­ма­ном и со­ло­но­ва­тое мел­кое озеро Али­бей, от­де­лен­ное от моря длин­ной, узкой пес­ча­ной пе­ре­сы­пью, и лег­кий теп­лый ве­те­рок как нель­зя лучше рас­по­ла­га­ет к от­ды­ху и рас­сла­бу­хе. Рядом, на краю люка устро­ил­ся Иван Ка­лян­джи - во­сем­на­дца­ти­лет­ний бол­га­рин, ко­то­ро­го дядя Спиро при­вел на «Улисс» за несколь­ко часов до вы­хо­да в море. «Этот нэарэ[9] доб­рый воин! - от­ре­ко­мен­до­вал он но­вич­ка. - При Си­ли­стрии был во­лон­те­ром. В июне, когда рус­ские ушли из Ва­ла­хии - силь­но за­бо­лел, ду­ма­ли, не жилец. Но слава Николе-​угоднику, вы­хо­ди­ли, при­вез­ли в Одес­су, ле­чить­ся. Те­перь по­пра­вил­ся, опять осма­на бить хочет! Возь­ми его, кирие, не по­жа­ле­ешь!» Капитан-​лейтенант долго не раз­ду­мы­вал: па­рень, хоть с виду и ти­пич­ный ин­тел­ли­гент, но все же был в армии, в стро­е­вых ча­стях - не то, что его бра­тель­ник, Петр Ка­лян­джи, про­си­дев­ший при штабе… Тем более, что дядя Спиро, по­ни­зив голос, со­об­щил: отец юноши, Стоян Ка­лян­джи, еще в войну 28-го - 29-го годов во­е­вал на сто­роне рус­ских про­тив турок с даже по­лу­чил за храб­рость орден. Сей­час он за­ни­ма­ет­ся при штабе Гор­ча­ко­ва ор­га­ни­за­ци­ей бол­гар­ских доб­ро­воль­че­ских чет и, глав­ное - за­ве­ду­ет бол­гар­ской раз­вед­кой. «Боль­шой че­ло­век! - го­во­рил дядя Спиро, на­ста­ви­тель­но под­няв уз­ло­ва­тый палец. - Очень боль­шой че­ло­век, бол­га­ры силь­но его ува­жа­ют. Я, кирие, хочу со стар­шим Ка­лян­джи зна­ком­ство све­сти, а этот нэарэ мне по­мо­жет!» Это был ар­гу­мент, про­тив ко­то­ро­го не по­спо­ришь, и Ваня Ка­лян­джи занял место в ко­ман­де «Улис­са». Его при­пи­са­ли к абор­даж­ной ко­ман­де, и те­перь, в про­ме­жут­ках между су­до­вы­ми ра­бо­та­ми, тюр­мо­ре­зов­ские ка­зач­ки вко­ла­чи­ва­ли в юного бол­га­ри­на пла­стун­ские ухват­ки. Сынок на­чаль­ни­ка бол­гар­ско­го ГРУ толь­ко что сме­нил­ся с вахты - упер­ся лок­тя­ми в ко­ле­ни и, дрем­лет, опу­стив на руки го­ло­ву, всю в угольно-​черных кудрях. Дядя Спиро стоит у под­вет­рен­но­го борта и при­слу­ши­ва­ет­ся. Эти несколь­ко дней труд­но да­лись и па­ро­хо­ду и ста­ро­му греку, а по­то­му он нет-​нет, да и за­мрет пол­ной непо­движ­но­сти: то вгля­ды­ва­ет­ся в го­ри­зонт, то пы­та­ет­ся уло­вить опас­ный скре­жет в ров­ных шлеп­ках греб­ных колес, то слу­ша­ет му­зы­ку ко­раб­ля - по­скри­пы­ва­ние на­бо­ра, шорох туго на­тя­ну­то­го сто­я­че­го та­ке­ла­жа, тро­сов, плеск воды под фор­штев­нем. Все эти звуки, ни­че­го не го­во­ря­щие уху оби­та­те­ля суши (мало ли что там может скри­петь?) для ста­ро­го чер­но­мор­ца столь же крас­но­ре­чи­вы, как стук серд­ца в сте­то­ско­пе для опыт­но­го те­ра­пев­та. *** Ве­зе­ние кон­чи­лось через две­на­дцать часов после того, как «Улисс» по­ки­нул Прак­ти­че­скую га­вань. С го­ро­дом по­про­ща­лись при лег­ком утрен­нем бризе, но уже к трем склян­кам небо на­ли­лось свин­цо­вой мутью, пред­ве­щая недоб­рое. Небе тем­не­ло на гла­зах; от об­ла­ков от­ры­ва­лись кло­чья, вер­хо­вые ветра несли их на ост. Дядя Спиро тре­вож­но хму­рил­ся: «вер­нем­ся в Одес­су, кирие[10], пе­ре­ждем, боль­шая буря идет!» Белых со­всем было, со­гла­сил­ся со ста­рым гре­ком, но по­смот­рел на Лютй­о­ган­на, со­сре­до­то­чен­но­го, мол­ча­ли­во­го, - и от­ри­ца­тель­но по­ка­чал го­ло­вой. Шквал на­ле­тел с норд-​веста, со сто­ро­ны бе­ре­га. Волны пе­ни­лись и кло­ко­та­ли, пену сры­ва­ло с греб­ней и швы­ря­ло в лица людям на па­лу­бе. «Улисс» со­дро­гал­ся под уда­ра­ми стихи; сла­бень­кая ма­ши­на не вы­гре­ба­ла про­тив ветра, па­ро­ход то и дело раз­во­ра­чи­ва­ло лагом к волне, и тогда от плиц ле­те­ли щепки. Же­лез­ный кар­кас ко­ле­са смял­ся, за­де­вал за об­шив­ку, от­ка­лы­вая куски досок. К пяти склян­кам «Улиcс» окон­ча­тель­но попал в цеп­кие объ­я­тия штор­ма. Волны, окан­то­ван­ные по­вер­ху рва­ным кру­же­вом пены, об­ру­ши­ва­лись на него с ре­гу­ляр­но­стью мет­ро­но­ма и мощью сте­но­бит­но­го та­ра­на. Судно чер­па­ло носом, под­вет­рен­ный пра­вый борт ухо­дил в воду так, что за­хле­сты­ва­ло це­ли­ком кожух ко­ле­са. Куб­рик за­ли­ло водой, его оби­та­те­лям при­шлось пе­ре­брать­ся под по­лу­ют. А смя­тое ко­ле­со все силь­нее ку­ро­чи­ло борт, и пре­кра­тить это не было ни­ка­кой воз­мож­но­сти - тогда судно окон­ча­тель­но пре­вра­ти­лось бы в иг­руш­ку сти­хий. Так бе­до­ва­ли двое суток. «Улисс» снес­ло да­ле­ко на ост, к ост­ро­ву Бе­ре­зань, к Кин­бурн­ской косе. Утром тре­тье­го дня ма­ши­ну за­сто­по­ри­ли. От­да­ли пла­ву­чий якорь, но дело обо­ра­чи­ва­лось сквер­но: до под­вет­рен­но­го бе­ре­га с кам­ня­ми и ко­вар­ны­ми пес­ча­ны­ми от­ме­ля­ми оста­ва­лось мень­ше мили. И тут шторм пре­кра­тил­ся. Кто еще дер­жал­ся на ногах - вы­бра­лись на­верх и при­ня­лась за ис­прав­ле­ние по­вре­жде­ний. Вме­сте со сту­ком мо­лот­ков, виз­гом пил над па­лу­бой но­си­лись мо­лит­вы Николаю-​Угоднику и спе­ци­фи­че­ские ре­че­вые кон­струк­ции, свой­ствен­ные мо­ря­кам любой эпохи. Боль­ше всего хло­пот было с по­вре­жден­ным греб­ным ко­ле­сом. С по­мо­щью чисто рос­сий­ских ин­стру­мен­тов - ку­вал­ды, лома и какой-​то ма­те­ри, - за сутки вы­пра­ви­ли по­гну­тый кар­кас ко­ле­са, за­ме­ни­ли раз­би­тые плицы, за­ла­та­ли раз­мо­ча­лен­ную об­шив­ку. Задул норд-​ост, и Ка­пи­та­на­ки (несколь­ко рас­те­ряв­ший за время штор­ма са­мо­уве­рен­ность) пред­ло­жил по­ста­вить в по­мощь ма­шине па­ру­са. На об­ру­бок мачты под­ня­ли пря­мой грот, вздер­ну­ли стак­сель. Ход сразу под­ско­чил до вось­ми узлов. Дядя Спиро улы­бал­ся во всю свою мор­щи­ни­стую фи­зио­но­мию, и даже Лютй­о­ганн скупо по­хва­лил судно и усер­дие ко­ман­ды. Одес­су ми­но­ва­ли ночью. Белых по­ра­до­вал­ся, что никто на борту не за­ик­нул­ся о том, чтобы зайти и по­чи­нить­ся. Даже дядя Спиро не на­ста­и­вал - «до­ро­ги не будет», ска­зал он и на­пра­вил «Улисс» на зюйд-​вест, дер­жась милях в трех от бе­ре­го­вой черты. Связь и ра­дио­ло­ка­цию капитан-​лейтенант по­ве­сил на Змея. Мич­ман Ко­ко­рин пол­дня про­тор­чал на грот-​марсе, под­прав­ляя по­тре­пан­ное штор­мом хо­зяй­ство, пока не отра­пор­то­вал, что все в по­ряд­ке. Япон­ское ка­че­ство не под­ве­ло: «Фу­ру­на» ис­прав­но ри­со­ва­ла на мо­ни­то­ре и бе­ре­го­вую черту и об­лач­ный фронт, и пят­ныш­ки ры­ба­чьих ша­ланд, вы­брав­ших­ся после штор­ма на про­мы­сел. *** Белых, при­то­мив­шись раз­гля­ды­вать небо, при­под­нял го­ло­ву и по­ко­сил­ся влево. Грин­го, Вий и Карел си­де­ли у мачты на пе­ре­вер­ну­тых бо­чон­ках и вы­пол­ня­ли оче­ред­ной рас­по­ря­же­ние Лютй­о­ган­на. Немец, вполне осво­ив­ший­ся в роли шки­пе­ра, взял­ся под­тя­ги­вать дис­ци­пли­ну - и делал это ис­пы­тан­ным ар­мей­ским спо­со­бом, следя, чтобы ни у кого на борту не оста­ва­лось ни еди­ной сво­бод­ной ми­ну­ты. Благо, дел хва­та­ло - после штор­ма по­всю­ду тре­бо­вал­ся мел­кий ре­монт, уме­лые мат­рос­ские руки. Но и тем, кто не вла­дел ис­кус­ством су­до­вых работ, быв­ший ка­пи­тан суб­ма­ри­ны UВ-7 не поз­во­лил пре­да­вать­ся празд­но­сти. Ка­зач­ки Тюр­мо­ре­зо­ва, ма­те­рясь по ад­ре­су «нерус­ско­го немца», скоб­ли­ли и сма­зы­ва­ли салом за­пас­ные блоки. Спец­на­зов­цев Лютй­о­ганн за­ста­вил вы­та­щить и про­те­реть га­зо­вой смо­лой якор­ную цепь, а когда это был сде­ла­но - уду­мал такое, что вся­ко­го по­ви­дав­ший Белых счел флот­ской раз­вод­кой вроде про­ду­ва­ния ма­ка­рон или за­точ­ки якоря. А что можно по­ду­мать, если кля­тый тев­тон рас­по­ря­дил­ся вы­та­щить на па­лу­бу ящик с об­ши­воч­ны­ми гвоз­дя­ми, пе­ре­брать и каж­дый - КАЖ­ДЫЙ! - от­дра­ить, по­кра­сить су­ри­ком и раз­ве­сить для про­суш­ки? Вий, услы­хав о таком из­де­ва­тель­стве, взблед­нул с лица и так оска­лил­ся, что Белых за­бес­по­ко­ил­ся за жизнь обер-​лейтенанта. Лютй­о­ганн же, ни­чуть не сму­тив­шись, разъ­яс­нил нера­див­цам смысл за­да­ния - если гвоз­ди не убе­речь от ржав­чи­ны, то они, попав в об­шив­ку, про­ржа­ве­ют окон­ча­тель­но и вы­ва­лят­ся, а дре­ве­си­на во­круг от­вер­стия, будет гнить. Так что двое бой­цов, ма­те­рясь впол­го­ло­са, пе­ре­би­ра­ли гвоз­ди, скоб­ли­ли их су­кон­кой с мел­ким пес­ком и по од­но­му оку­на­ли в банку с ко­ра­бель­ным су­ри­ком. А тре­тий на­ни­зы­вал «про­дукт» на длин­ный шпа­гат, рас­тя­ну­тый между грот-​мачтой и ле­е­ром, под­сте­лив ве­тошь, чтобы не за­ка­пать па­лу­бу су­ри­ком. - Ко­ман­дир, радио с «Вла­ди­ми­ра»! Змей вы­со­вы­вал­ся из ра­дио­руб­ки - со­ору­же­ния из реек и па­ру­си­ны, по­хо­же­го на ку­рят­ник. Ра­дио­руб­ка при­ткну­лась между ко­лес­ны­ми ко­жу­ха­ми хоть как-​то за­щи­щав­ши­ми от уда­ров волн. Преды­ду­щую на­чи­сто слиз­ну­ли волны; слава богу, неза­ме­ни­мую ап­па­ра­ту­ру преду­смот­ри­тель­но убра­ли под па­лу­бу. - Иду! - ото­звал­ся ка­пи­тан лей­те­нант и по­гля­дел на часы. По рас­пи­са­нию сеанс связи толь­ко через трид­цать семь минут. Что там у них стряс­лось, что по­на­до­би­лось вы­хо­дить в эфир в неуроч­ное время? II Па­ро­хо­до­фре­гат «Вла­ди­мир» 30 сен­тяб­ря 1854 г. Ан­дрей Митин - При­вет, кап­лей! Как жизнь пи­рат­ская? - Ва­ши­ми мо­лит­ва­ми, майор. По­чи­ни­лись, пол­зем по­ле­гонь­ку. Голос то и дело пе­ре­кры­вал­ся трес­ком ат­мо­сфер­ных помех. - Что у вас там за но­во­сти? На­ва­ля­ли фран­цу­зам? - Как могли. Ли­ней­ную эс­кад­ру упо­ло­ви­ни­ли, армию за­гна­ли на плац­дарм, в мешок. Сей­час сидят и ду­ма­ют горь­кую думу. Скоро, надо по­ла­гать, ло­ша­дей жрать нач­нут. Из ди­на­ми­ка раз­дал­ся ехид­ный. - Ло­ша­дей, го­во­ришь? Вот будет срам для Лег­кой бри­га­ды! Вме­сто того, чем ге­ро­и­че­ски из­дох­нуть от рус­ской кар­те­чи, пре­вра­тить­ся в кон­ных по пе­ше­му. Кар­ди­ган уда­вит­ся от яро­сти! - Пока у них там толь­ко ад­ми­рал Га­ме­лен за­стре­лил­ся. Не вынес, по­ни­ма­ешь, по­зо­ра... Вчера ка­за­ки плен­но­го при­во­лок­ли, так он много чего ин­те­рес­но­го по­рас­ска­зал. Ан­гли­чане с фран­цу­за­ми, что ни день, хле­щут друг друга по мордам; лаймы орут, что ля­гу­шат­ни­ки стру­си­ли и сбе­жа­ли после пер­вых вы­стре­лов, а те в ответ ко­с­те­рят их по такой-​то ма­те­ри за пре­да­тель­ство - зачем, мол, ан­глий­ская эс­кад­ра с пол­пу­ти в Варну вер­ну­лась? Дело до того дошло, что Сент-​Арно по­ста­вил турок по­ря­док в ла­ге­ре на­во­дить, при­кинь! - Да ладно? Турок? - рас­сто­я­ние и по­ме­хи не могли скрыть изум­ле­ние в го­ло­се Белых. - И что, наглы с ля­гу­шат­ни­ка­ми им под­чи­ня­ют­ся? - Под­чи­нишь­ся, если Сент-​Арно при­ка­зал за­чин­щи­ков драк рас­стре­ли­вать! Кста­ти, мы скоро встре­тим­ся - наш отряд вы­хо­дит в крей­сер­ство на линии Варна-​Босфор. Кор­ни­лов по­ста­вил стар­шим Бу­та­ко­ва, а сам пе­ре­брал­ся на «Им­пе­ра­три­цу Марию». На­хи­мов ранен, и рань­ше, чем неде­ли черед три не под­ни­мет­ся, над ним сей­час ша­ма­нят Пи­ро­гов и наш медик. Даст бог - вы­ка­раб­ка­ет­ся ад­ми­рал. Они, кста­ти, и за Груз­де­ва взя­лись: пе­ре­пра­ви­ли его с «Ада­ман­та» в гос­пи­таль, авось что и по­лу­чит­ся... - Авось, небось, да на­ко­си вы­ку­си... - вздох­нул Белых. - Три кита ра­сей­ско­го ми­ро­ощу­ще­ния... Ан­дрюх, ты прав­ду скажи - есть шанс, что проф в себя при­дет и домой нас вер­нет? Про­сто хо­чет­ся по­ни­мать, на что рас­счи­ты­вать. Да и ре­бя­та спра­ши­ва­ют... Ан­дрей мол­чал. Что он мог от­ве­тить? - Ясно... - от­ре­а­ги­ро­вал на за­тя­нув­шу­ю­ся паузу ди­на­мик. - Ладно, будем дей­ство­вать по об­ста­нов­ке. Что ты там го­во­рил на­счет крей­сер­ства? - Да вот, ре­ши­ли, что при­шла пора немно­го по­пор­тить кровь ан­гли­ча­нам. А за­од­но вы­яс­нить, что они там, в Варне, за­те­ва­ют. И для вас есть за­да­ние: по­го­няй­те ту­рец­ких ка­бо­таж­ни­ков в рай­оне Кон­стан­цы, хоть на юг гля­деть мень­ше будут. Мы под шумок и вый­дем в район. - А не по­хрен? - хмык­нул Белых. - С ра­да­ром вы любой дозор обой­де­те! - То-то ж и оно, что нет. «Ада­мант» оста­ет­ся, обес­пе­чи­вать связь и дер­жать бло­ка­ду Ев­па­то­рии. Пока он там - ни в бухту никто не про­бе­рет­ся, ни от­ту­да не сбе­жит. Вон, тре­тье­го дня фран­цуз­ский шлюп по­пы­тал­ся ночью уйти, так Ни­кит­ка его засек, навел «Алмаз». Даже сна­ря­дов тра­тить не при­шлось - при­че­са­ли шкан­цы из пу­ле­ме­та, ля­гу­шат­ни­ки белый флаг и вы­ки­ну­ли. - То есть, пой­де­те без ло­ка­то­ра и авиа­раз­вед­ки? - уточ­нил Белых. - Хре­но­вень­ко... - Ло­ка­то­ра точно, не будет, это вам на «Улис­се» лафа. А воз­душ­ная раз­вед­ка есть: «Хер­со­нес» пе­ре­де­ла­ли в авиа­тен­дер, так что у нас аж две эта­жер­ки. Авиа­то­ра­ми ко­ман­ду­ет Эссен - от­лич­ный, кста­ти, мужик, скоро по­зна­ко­мишь­ся. - Это каж­дый раз спус­кать на воду и ждать пока взле­тит? - голос Белых был полон скеп­си­са. - Не, ну не жлоб ли Кре­мень? Мог бы вам Леху с «Го­ри­зон­том» от­стег­нуть, для на­фи­га он в бло­ка­де? Много вы на­во­ю­е­те с эта­жер­ка­ми! - Немец­кий рей­дер «Вольф» во время Пер­вой Ми­ро­вой в Тихом Оке­ане очень даже непло­хо на­во­е­вал. А Чер­ное море по­мень­ше будет. Ко­неч­но, с бес­пи­лот­ни­ком оно спо­соб­нее, но Фомич ни в какую - нужен и все! Да и Кре­мень упер­ся. - Еще бы! Чтобы наш кап-​два ко­ра­бель­ное иму­ще­ство отдал? Толь­ко не по­ни­маю, зачем им бес­пи­лот­ник? Плац­дарм можно и с ле­та­ю­щих лодок рас­смот­реть... - Да по­ни­ма­ешь, не хотят они устра­и­вать штурм. Под­тя­нут из Се­ва­сто­по­ля тя­же­лые мор­ти­ры и рас­ка­та­ют с за­кры­тых по­зи­ций. Для кор­рек­ти­ров­ки «Го­ри­зонт» - в самый раз, это тебе не до­по­топ­ная «эмка»! Несколь­ко се­кунд рация мол­ча­ла. Когда Белых снова за­го­во­рил, голос у него был недо­воль­ный: - Ну и на кой нужны эти мор­ти­ры? Вре­зать шрап­не­ля­ми, толку всяко боль­ше толку, чем от чу­гун­ных бомб. Слу­шай, майор, что у вас там тво­рит­ся, а? То Кре­мень с Фо­мчен­кой сопли две неде­ли же­ва­ли: «вме­ши­вать­ся - не вме­ши­вать­ся», то какие-​то под­дав­ки за­те­я­ли. Делов-​то: «Алмаз», «За­вет­ный» и «Ада­мант» втро­ем всю эс­кад­ру могут на дрова разо­брать, а армия сама лапки квер­ху. Но нет - мины какие-​то, ли­ней­ный бой, бло­ка­да, мор­ти­ры... Де­лать нече­го? Ан­дрей усмех­нул­ся. За три дня, про­ве­ден­ных на «Ада­ман­те» и «Ал­ма­зе» он и не та­ко­го на­слу­шал­ся. - Все бы вам паль­бу устро­ить! Трах-​бах, вдребезги-​пополам, а что даль­ше де­лать - по­ду­ма­ли? - А что? - уди­вил­ся Белых. - Даль­ше война за­кон­чит­ся. - А то, что арт­по­гре­ба не без­дон­ные. Я по­ни­маю, что пять-​шесть сто два­дцать мэмэ - и все, капец любой здеш­ней по­су­дине. На «Ал­ма­зе» их де­сят­ков по во­семь на ствол, счи­тая шрап­не­ли и бэб­э­хи, эс­кад­ре хва­тит с лих­вой. А потом что - оста­вать­ся с пу­сты­ми по­гре­ба­ми? А если еще одну эс­кад­ру при­шлют? - Да с какой стати? Сам же го­во­рил: фран­цу­зы с ан­гли­ча­на­ми в нашей ис­то­рии из-за по­терь под Се­ва­сто­по­лем хай под­ня­ли в пар­ла­мен­тах и га­зе­тах! А тут - целая эс­кад­ра и армия в при­да­чу! Нет, слабо им в ко­лен­ках... - Им-то может и слабо, - не стал спо­рить Ан­дрей. - а вот нам как? Со­гла­сись, ко­раб­ли, спо­соб­ные раз­не­сти вдре­без­ги любую эс­кад­ру, и те же самые ко­раб­ли, но с пу­сты­ми по­гре­ба­ми - это, как го­во­рят в твоей лю­би­мой Одес­се, две боль­шие раз­ни­цы. По­до­зре­ваю, ни Кре­мень, ни Фомич, ни Зарин не очень-​то хотят пре­вра­щать­ся в ста­ти­стов в здеш­них рас­кла­дах. Се­ре­га Ве­ле­сов на со­ве­те так и ска­зал: «пока есть сна­ря­ды, с нами будут счи­тать­ся. И здеш­нее на­чаль­ство, и Пе­тер­бург. А как за­кон­чат­ся, еще боль­шой во­прос, какое к нам будет от­но­ше­ние. - Да брось! Мы им войну вы­иг­рать по­мо­жем, они нам по гроб жизни... Ан­дрею оста­ва­лось толь­ко удив­лять­ся. Вроде, не маль­чиш­ка, взрос­лый, битый жиз­нью мужик, офи­цер спец­на­за. А вот, поди ж ты - ил­лю­зии, хруст фран­цуз­ской булки... - Ока­зан­ные услу­ги быст­ро за­бы­ва­ют­ся. И потом, не за­бы­вай: у ал­ма­зов­цев, что у офи­це­ров, что у ниж­них чинов, взгля­ды, по мест­ным по­ня­ти­ям, не про­сто ли­бе­раль­ные, а прямо-​таки кра­моль­ные. Здесь ведь еще кре­пост­ное право, не забыл? А ну, как нач­нут бол­тать, чего не надо? Уве­рен, что это об­ра­ду­ет здеш­них жан­дар­мов, да и Го­су­да­ря? Белых вы­ру­гал­ся. Эта мысль ока­за­лась для него неожи­дан­ной. - Ладно, будем ре­шать про­бле­мы по мере по­яв­ле­ния, - Ан­дрей ве­ли­ко­душ­но сме­нил тему. - Когда, го­во­ришь, "Улисс" вый­дет в район Кон­стан­цы? Надо бы со­гла­со­вать дей­ствия. Да, и вот еще что... - вспом­нил Белых. - Не на­ве­дешь для меня кой-​какие справ­ки? Есть при штабе князя Гор­ча­ко­ва, - это Ду­най­ская армия, - такой пер­со­наж, Стоян или Цани Ка­лян­джи. За­ни­ма­ет­ся доб­ро­воль­ца­ми, лазучтиков-​болгар го­то­вит. По­ни­маю, дан­ные со­все­к­рет­ные, но вдруг? - Ин­те­рес­ный дя­деч­ка. - ото­звал­ся Ан­дрей. - По­про­бую раз­уз­нать. Тут, зна­ешь, к сек­ре­там от­но­ше­ние такое... свое­об­раз­ное. А тебе он зачем? Ду­ма­ешь, пе­ре­ква­ли­фи­ци­ро­вать­ся в реч­ные пи­ра­ты? - Нет, тут дру­гое. Дядя Спиро со­сва­тал на»Улисс» его сынка. Па­рень тол­ко­вый, храб­рый, турок до дрожи нена­ви­дит. Вот я и по­ду­мал - непло­хо бы справ­ки о его бате на­ве­сти. Мало ли, при­го­дит­ся? III Авиа­тен­дер «Хер­со­нес» 1 ок­тяб­ря 1854 г. Рей­монд фон Эссен Такой авиа­мат­ки Рей­монд фон Эссен еще не видел. Хотя по­ви­дал он их нема­ло - его стаж мор­ско­го лет­чи­ка пре­вы­шал три года, при­шлось по­слу­жить на всех чер­но­мор­ских гид­ро­транс­пор­тах, прой­ти ста­жи­ров­ку на бал­тий­ской «Ор­ли­це», об­щать­ся с фран­цуз­ски­ми мор­ски­ми лет­чи­ка­ми, ле­тав­ши­ми с«Ла Фудра» во время Дар­дан­нель­ской опе­ра­ции. Но чтоб такое?! Ве­ле­сов, пред­ло­жив­ший пе­ре­обо­ру­до­вать «Хер­со­не­са» в авиа­тен­дер, рас­ска­зы­вал об опы­тах с реч­ны­ми авиа­тен­де­ра­ми на Волге. В общем-​то, ни­че­го муд­ре­но­го: взяли баржу, из числа тех, что во­зи­ли нефть с ба­кин­ских про­сыс­лов, сре­за­ли неф­те­на­лив­ные трубы и мачты, до­ба­ви­ли до­ща­тые слипы и ле­бед­ки для подъ­ема и спус­ка ап­па­ра­тов. На одной из барж даже со­ору­ди­ли при­спо­соб­ле­ние, поз­во­ляв­шее под­тап­ли­вать корму, чтобы проще было ра­бо­тать с гид­ро­пла­на­ми. Эссен этим за­ин­те­ре­со­вал­ся, тем более, что на «гид­ро­баржах» ба­зи­ро­ва­лись те же ле­та­ю­щие лодки кон­струк­ции Гри­го­ро­ви­ча, что со­сто­я­ли в авиа­от­ря­де. Но уж очень не по­хо­дил чер­но­мор­ский па­ро­хо­до­фре­гат на волж­скую ло­хан­ку! Во-​первых, ко­ле­са. В се­ре­дине кор­пу­са над па­лу­бой гро­моз­ди­лись при­плюс­ну­тые горбы ко­жу­хов, скры­вав­ших ко­ле­са - ре­шет­ча­тые кон­струк­ции из же­лез­ных балок с де­ре­вян­ны­ми пли­ца­ми. Между ко­жу­ха­ми, вы­си­лись тон­кая труба и мо­стик. Во-​вторых, «Хер­со­нес» нес па­рус­ное во­ору­же­ние барка - ран­го­ут при­шлось убрать, а по бор­там уста­но­вить кран-​балки. И в-​третьих, па­ро­хо­до­фре­гат, имел до­воль­но вы­со­кий над­вод­ный борт, не чета бар­жам, тас­кав­шим­ся по Волге да в при­бреж­ных водах Кас­пия, и име­лось опа­се­ние, что де­ре­вян­ный на­стил из­ряд­но по­пор­тит цен­тров­ку. Опа­се­ния ока­за­лись на­прас­ны­ми. Лег­кие кон­струк­ции и уж тем более, неве­со­мые «эмки» можно было не брать в рас­чет, ли­шив­ший­ся части ар­тил­ле­рии и мачт, «Хер­со­нес» даже вы­иг­рал в остой­чи­во­сти. А вот от бы­ло­го изя­ще­ства не оста­лось ни следа - авиа­тен­дер мог те­перь счи­тать­ся самым урод­ли­вым ко­раб­лем Чер­но­мор­ско­го Флота. От ко­лес­ных ко­жу­хов до око­неч­но­стей про­тя­ну­лись сплош­ные на­сти­лы, ко­то­рые Ве­ле­сов име­но­вал на ан­глий­ский манер - «флай­де­ка­ми». Для того, чтобы вме­стить гид­ро­пла­ны, «по­лет­ные па­лу­бы» при­шлось вы­во­дить за га­ба­ри­ты кор­пу­са и под­креп­лять де­ре­вян­ны­ми рас­ко­са­ми. Боль­шую часть «флай­де­ков» за­ни­ма­ли по­хо­жие на сараи ан­га­ры - без них пер­вый же шторм по­кон­чил бы с хруп­ки­ми ап­па­ра­та­ми. По­на­ча­лу ан­га­ры хо­те­ли сде­лать раз­бор­ны­ми, из досок и па­ру­си­ны, но во­вре­мя от­ка­за­лись от этой затеи: чер­но­мор­ские ветра вмиг раз­нес­ли бы вре­мян­ки вме­сте с дра­го­цен­ным со­дер­жи­мым. После пе­ре­де­лок «Хер­со­нес» при­об­рел чу­до­вищ­ную па­рус­ность, и ста­но­вить­ся лагом к сколько-​нибудь силь­но­му ветру те­перь не ре­ко­мен­до­ва­лось ка­те­го­ри­че­ски. Управ­ля­е­мость тоже ис­пор­ти­лась, зато гид­ро­пла­ны по­лу­чи­ли на­деж­ные укры­тия: стены ан­га­ров, об­ши­тые ти­ко­вы­ми дос­ка­ми (их обо­дра­ли с палуб ста­ро­го лин­ко­ра «Сул­тан Ма­хмуд») уве­рен­но про­ти­во­сто­я­ли уда­рам штор­мо­вых волн. Из ар­тил­ле­рии на «Хер­со­не­се» оста­ви­ли одну-​единственную 24-х фун­то­вую кар­ро­на­ду. Она иг­ра­ла роль сиг­наль­но­го ору­дия - ни о каком бое даже с мел­ки­ми ко­раб­ля­ми и речи быть не могло. К авиа­тен­де­ру на по­сто­ян­ной ос­но­ве при­пи­са­ли его быв­ше­го близ­не­ца, «Одес­су». Един­ствен­ной ее за­да­чей в пред­сто­я­щей опе­ра­ции ста­нет ока­за­ние по­силь­ной по­мо­щи и, при необ­хо­ди­мо­сти, за­щи­та уни­каль­ной бо­е­вой еди­ни­цы. Для этого на «Одес­су» во­ткну­ли сня­тый с «За­вет­но­го» пу­ле­мет. Опыт по­гонь за фран­цуз­ски­ми па­ро­хо­до­фре­га­та­ми по­ка­зал: «Мак­сим» на тум­бо­вой уста­нов­ке - до­ста­точ­но дей­ствен­ное в мор­ском бою ору­жие. Его оче­ре­ди спо­соб­ны на боль­шой ди­стан­ции сме­сти с па­лу­бы и ору­дий­ную при­слу­гу и офи­це­ров, не до­во­дя дело до ар­тил­ле­рий­ской дуэли. Осталь­ное во­ору­же­ние ис­ка­ле­чен­но­го ми­но­нос­ца пе­ре­ста­ви­ли на «Вла­ди­мир», и те­перь флаг­ман Бу­та­ко­ва, кроме соб­ствен­ной ар­тил­ле­рии (два 10-​дюймовых, три 68-​фунтовых, че­ты­ре 24-​фунтовых пушко-​карронады, две 24-​фунтовых кар­ро­на­ды) нес две 75-ти мил­ли­мет­ро­вых пушки Канэ и пу­ле­мет. Ра­бо­ты ве­лись «удар­ны­ми тем­па­ми», как го­во­ри­ли гости из XXI-​го века. Если бы не их элек­три­че­ский ин­стру­мент, пе­ре­нос­ные сва­роч­ные ап­па­ра­ты и про­чие при­спо­соб­ле­ния, об­лег­чав­шие ра­бо­ту, ни за что не уда­лось бы уло­жить­ся в два дня. Зато те­перь «Мак­сим» стоял на бо­е­вом марсе грот-​мачты, от­ку­да он га­ран­ти­ро­ван­но до­ста­вал шкан­цы и опер-​деки вы­со­ко­борт­ных ли­ней­ных ко­раб­лей. Кроме пу­ле­ме­та, на марсы под­ня­ли про­жек­то­ра с «За­вет­но­го» - отряд го­то­ви­ли к ноч­но­му бою. Бу­та­ков раз­де­лил ко­раб­ли на две груп­пы: в первую вошел «Вла­ди­мир», на­спех от­ре­мон­ти­ро­ван­ный «Гро­мо­но­сец» и «Крым», во вто­рую - «Мор­ской бык», «Бес­са­ра­бия» и тро­фей­ный «Вобан». Имея на­рез­ные ору­дия, про­жек­то­ра и ра­дио­связь, капитан-​лейтенант по­лу­чал два мо­гу­чих ку­ла­ка, спо­соб­ных со­кру­шить любое со­про­тив­ле­ние. Гла­за­ми от­ря­да слу­жи­ли гид­ро­пла­ны с «Хер­со­не­са». Фон Эссен пом­нил дис­кус­сии по по­во­ду со­ста­ва крей­сер­ско­го от­ря­да. Кор­ни­лов на­ста­и­вал на том, чтобы вме­сте с па­ро­хо­до­фре­га­та­ми Бу­та­ко­ва к ту­рец­ким бе­ре­гам на­пра­вил­ся «Алмаз» или «Ада­мант» - вице-​адмирал хотел иметь ко­зырь, спо­соб­ный по­бить любую став­ку Ко­ро­лев­ско­го флота. Но Ве­ле­сов, Зарин и ге­не­рал Фо­мчен­ко твер­до сто­я­ли на своем: «Ада­мант» нужен для связи и раз­вед­ки, «Алмаз» же - ре­зерв, к ко­то­ро­му сле­ду­ет при­бег­нуть лишь в край­нем слу­чае. Да, непри­я­тель­ская эс­кад­ра ослаб­ле­на, но ведь и и Чер­но­мор­ский флот тоже понес се­рьез­ные по­те­ри! Неиз­вест­но, какую шутку спо­сбен вы­ки­нуть пре­ем­ник Га­ме­ле­на, граф Буа-​Вильомэз, име­ю­щий ре­пу­та­цию од­но­го из луч­ших ко­ман­ди­ров фран­цуз­ско­го флота, а «Алмаз», если что, в оди­ноч­ку спо­со­бен пе­ре­ло­мить ход лю­бо­го сра­же­ния. IV Се­ва­сто­поль, Мор­ское со­бра­ние 1 ок­тяб­ря 1854 г. Сер­гей Ве­ле­сов, по­па­да­нец Ве­ли­кий князь при­был на со­ве­ща­ние прямо из-​под оса­жден­ной Ев­па­то­рии. При­был с ве­тер­ком - Эссен лично до­ста­вил его на гид­ро­плане. Осо­бой спеш­ки не было, хо­ро­ший ка­ва­ле­рист мог по­крыть это рас­сто­я­ние мень­ше, чем за сутки вер­хом, меняя ло­ша­дей. Но мы уже до­го­во­ри­лись о том, как будем об­ра­ба­ты­вать Ве­ли­ко­го князя, и полет вхо­дил в про­грам­му пер­вым пунк­том. От Граф­ской при­ста­ни, куда ле­та­ю­щая лодка под­ру­ли­ла с шиком, вы­звав бурю вос­хи­ще­ния зевак, до Мор­ско­го со­бра­ния ехали в эки­па­же. Ум­ни­ца Лобанов-​Ростовский по­бес­по­ко­ил­ся обо всем за­ра­нее: пас­са­жи­ра из­влек­ли из ка­би­ны два дюжих мат­ро­са и уса­ди­ли в про­лет­ку, не дав про­хо­жим за­ме­тить блуж­да­ю­щий взгляд и необыч­но блед­ную фи­зио­но­мию цар­ско­го от­прыс­ка. И в зда­ние Мор­ско­го со­бра­ния Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич всту­пил сво­и­ми но­га­ми - прав­да, ко­ле­ни его слег­ка под­ги­ба­лись, а в дви­же­ни­ях уга­ды­ва­лась неко­то­рая су­до­рож­ность. До­брав­шись до биб­лио­те­ки, он рух­нул в крес­ло и обе­и­ми ру­ка­ми вце­пил­ся в боль­шую круж­ку с креп­чай­шим чаем. На рюмку ко­нья­ка даже не взгля­нул. Адъ­ютан­ты, ожи­дав­шие па­тро­на здесь, недо­умен­но пе­ре­гля­ну­лись: Ве­ли­кий князь, обыч­но скру­пу­лез­но сле­ду­ю­щий лейб-​гвардейскому эти­ке­ту, не толь­ко не от­стег­нул палаш, но даже не снял ко­жа­ный лет­ный шлем - толь­ко очки-​консервы сдви­нул на лоб. Я усмех­нул­ся - угол­ком рта, чтобы никто, упаси бог, не за­ме­тил. Вид у Ни­ко­лая Ни­ко­ла­е­ви­ча был непе­ре­да­ва­е­мый. - Бол­та­ло на под­ле­те к го­ро­ду, - шеп­нул по­до­шед­ший Эссен. - Он, бед­ня­га, уж как кре­пил­ся, а все одно не вы­дер­жал, два раза за борт тра­вил. Как бы наша затея не обер­ну­лась своей про­ти­во­по­лож­но­стью, за­бес­по­ко­ил­ся я. Из­му­чен­ный пе­ре­ле­том Ве­ли­кий князь может вос­пы­лать недо­ве­ри­ем к тех­ни­ке во всех ее по­яв­ле­ни­ях... Опа­сал­ся я зря. От­лич­ная фи­зи­че­ская форма и опыт мор­ских пу­те­ше­ствий сде­ла­ли свое дело: после двух кру­жек чая и лег­ко­го зав­тра­ка, со­сто­я­ще­го из ом­ле­та с зе­ле­нью (от жар­ко­го ав­гу­стей­ший гость от­ка­зал­ся с по­до­зри­тель­ной по­спеш­но­стью), со­ве­ща­ние на­ча­лось. Все уже были в курсе по­след­них но­во­стей: радио до­ста­ви­ло их куда быст­рее гид­ро­пла­на. Фран­цуз­ский сер­жант, сдав­ший­ся ночью ка­за­чье­му разъ­ез­ду, в числе про­че­го, по­ве­дал, что лорд Раглан, дер­жит при себе каких-​то за­га­доч­ных штат­ских. В ла­ге­ре ходят слухи, что эти двое бе­жа­ли из Се­ва­сто­по­ля на за­хва­чен­ной кры­ла­той лодке, и те­перь их до­пра­ши­ва­ют, чтобы найти спо­соб бо­роть­ся с воз­душ­ной угро­зой. Пер­вым слово взял князь Мень­ши­ков: - Это непри­ят­ное из­ве­стие, гос­по­да. Ваши ко­раб­ли сами по себе боль­шая сила, но они сто­крат важ­нее, как сред­ство, сдер­жи­ва­ю­щее наших вра­гов! При­знать­ся, я не был со­гла­сен с его вы­со­ко­пре­вос­хо­ди­тель­ством (кивок в сто­ро­ну Фо­мчен­ко, на ко­то­рый тот от­ве­тил сдер­жан­ным по­лу­по­кло­ном), и гос­по­ди­ном Ве­ле­со­вым (это уже мне, но без преж­не­го пи­е­те­та), когда они со­ве­то­ва­ли по­ре­же при­ме­нять ар­тил­ле­рию новых ко­раб­лей. Вы­нуж­ден при­знать: вы, были правы. Непри­я­тель всего несколь­ко раз стал­ки­вал­ся с ее мощью и воз­мож­но­стя­ми ле­та­тель­ных машин, мало что о них знает и на­вер­ня­ка пре­уве­ли­чи­ва­ют опас­ность! Но те­перь есть кому по­дроб­но все разъ­яс­нить... - Вот имен­но!- Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич при­шел в себя и успел из­ба­вить­ся от па­ла­ша и пи­лот­ских ак­сес­су­а­ров. Есте­ствен­ный цвет лица сме­нил преж­ний зе­ле­но­ва­тый от­те­нок, и Ве­ли­кий князь вновь чув­ство­вал себя уве­рен­но. - Эти двое могут спу­тать нам рас­че­ты. Я слы­хал об одной кар­точ­ной игре, весь­ма по­пу­ляр­ной в Се­ве­ро­аме­ри­кан­ских Шта­тах. Там есть по­ня­тие «блеф» - это когда игрок де­ла­ет вид, что у него на руках вы­иг­рыш­ная ком­би­на­ция и под­ни­ма­ет став­ки, вы­нуж­дая парт­не­ров бро­сить карты. Но это лишь в том слу­чае, если никто не знает, что у него на самом деле. Стоит прав­де от­крыть­ся - блефу конец. Про­тив­ник сумел за­гля­нуть в наши карты, и если он сде­ла­ет пра­виль­ные вы­во­ды... - Это не так-​то легко госпо.. про­сти­те, Ваше Вы­со­че­ство! - непо­чти­тель­но встрял Фо­мчен­ко. - Чтобы со­ста­вить внят­ную кар­ти­ну, ан­гли­ча­нам при­дет­ся долго до­пра­ши­вать Фи­би­ха, а потом про­ана­ли­зи­ро­вать по­лу­чен­ные све­де­ния. Тем более, он, ка­жет­ся, ранен? - И все равно, слиш­ком боль­шой риск. - по­ка­чал го­ло­вой Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич. - Я думаю, надо как можно быст­рее по­кон­чить с плац­дар­мом, пока бег­ле­цов не вы­вез­ли в Варну. Сей­час непри­я­тель не пред­став­ля­ет себе наших ис­тин­ных воз­мож­но­стей, а зна­чит, мно­го­крат­но их пре­уве­ли­чат. Но стоит ва­ше­му док­то­ру по­дроб­но все рас­ска­зать... он ведь хо­ро­шо осве­дом­лен, не так ли? - Так. - кив­нул ко­ман­дир «Ал­ма­за». Он при­сут­ство­вал на со­ве­ща­нии вме­сте с Кре­ме­нец­ким и ко­ман­ди­ром ис­ка­ле­чен­но­го ми­но­нос­ца. - Фибих, хоть и шта­фир­ка, кли­стир­ная труб­ка, - из­ви­ни­те, Ваше Вы­со­че­ство, вы­рва­лось, - а на «Ал­ма­зе» про­слу­жил боль­ше года. К тому же он сам авиа­тор, в тех­ни­ке раз­би­ра­ет­ся. Об «Ада­ман­те» и ваших хит­рых штуч­ках не знает, но все, что ка­са­ет­ся наших ко­раб­лей - из­ло­жит в де­та­лях, не со­мне­вай­тесь! - Вы поз­во­ли­те мне вы­ска­зать неко­то­рые со­об­ра­же­ния, гос­по­да? Голос ка­пи­та­на вто­ро­го ранга Кре­ме­нец­ко­го был, как все­гда, сух и невы­ра­зи­те­лен. На общих с се­ва­сто­поль­ца­ми и ал­ма­зов­ца­ми со­ве­ща­ни­ях он пред­по­чи­тал от­мал­чи­вать­ся, всту­пая в раз­го­вор, толь­ко когда дело ка­са­лось «Ада­ман­та». Во­про­сы стра­те­гии и, тем более, по­ли­ти­ки наш кап-​два охот­но спих­нул на Фо­мчен­ко. - Если я пра­виль­но понял, вы, Ваше...м-м-м.. Вы­со­че­ство, пред­ла­га­е­те ско­рее штур­мо­вать плац­дарм, чтобы не до­пу­стить утеч­ки све­де­ний? Ве­ли­кий князь со­глас­но на­кло­нил го­ло­ву. _ Я пред­ла­гаю не столь ра­ди­каль­ный ва­ри­ант. На «Ада­ман­те» есть груп­па ОМРП СпН Чер­но­мор­ско­го флота. Это от­дель­ный мор­ской раз­ве­ды­ва­тель­ный пункт спе­ци­аль­но­го на­зна­че­ния, осо­бое под­раз­де­ле­ние для про­ве­де­ния раз­вед­ки и ди­вер­сий в. Всего - де­сять че­ло­век; прав­да, пя­те­ро сей­час вы­пол­ня­ют спе­ци­аль­ное за­да­ние, но осталь­ные на борту. Пред­ла­гаю ис­поль­зо­вать их по пря­мо­му на­зна­че­нию. - Точно! - вос­клик­нул Фо­мчен­ко. Мне по­ка­за­лось, что он едва не хлоп­нул себя по лбу на самый пле­бей­ский манер. - Эх, жаль, Белых нет... кто там у тебя ими ко­ман­ду­ет? - Стар­ший лей­те­нант Ма­ли­ков. - от­ве­тил Кре­ме­нец­кий. - От­лич­ный офи­цер, самые луч­шие ха­рак­те­ри­сти­ки... - По­го­ди­те, гос­по­да офи­це­ры, - пе­ре­бил Ве­ли­кий князь. - Как я понял, вы хо­ти­те по­слать в непри­я­тель­ский ла­герь ла­зут­чи­ков? - Не про­сто ла­зут­чи­ков, князь! - от­ве­тил Фо­мчен­ко. Те­перь ге­не­рал ши­ро­ко улы­бал­ся. - Пя­те­ро спец­на­зов­цев - да они там все на уши по­ста­вят, а Фи­би­ха при­во­ло­кут, не по­пор­тив упа­ков­ки! Толь­ко им нужен кто-​то, вла­де­ю­щий об­ста­нов­кой, и, если можно, язы­ка­ми. А то при­хва­тят в су­ма­то­хе не того, потом снова при­дет­ся идти. А время, как вы сами ска­за­ли, до­ро­го... Я уви­дел, как во взгля­де си­дя­ще­го в сто­рон­ке Лобанова-​Ростовского вспых­ну­ла на­деж­да. - Я знаю под­хо­дя­ще­го че­ло­ве­ка, това... гос­по­дин ка­пи­тан вто­ро­го ранга. Кре­ме­нец­кий кив­нул. - Что ж, тогда я, с ва­ше­го раз­ре­ше­ния, от­прав­люсь на ко­рабль. Надо по­ста­вить за­да­чу груп­пе и опре­де­лить­ся, как до­ста­вить их к месту. И, кста­ти, кого вы пред­ла­га­е­те, Сер­гей Бо­ри­со­вич? Надо по­зна­ко­мить его с лич­ным со­ста­вом, пусть при­смот­рят­ся - а вдруг не по­дой­дет? Я по­ко­сил­ся на пра­по­ра - он на­сто­ро­жил­ся и те­перь по­жи­рал меня гла­за­ми. - Не со­мне­вай­тесь, Ни­ко­лай Ива­но­вич, по­дой­дет. И языки знает, и фи­зи­че­ски под­го­тов­лен не хуже наших Рэмбо, и ору­жи­ем вла­де­ет пре­вос­ход­но. Пра­пор­щик Лобанов-​Ростовский, пилот-​наблюдатель; успел от­ли­чить­ся, ко­ман­дуя при Альме пу­ле­мет­ной ротой. Помни­те свод­ку? Это он устро­ил такой раз­гром зу­а­вам. И прин­ца На­по­лео­на в плен взял, вме­сте с Вашим Вы­со­че­ством, ра­зу­ме­ет­ся, - я по­кло­нил­ся в сто­ро­ну Ве­ли­ко­го князя. - Костя, по­ка­жи­тесь, не стес­няй­тесь. Не гим­на­зист­ка, чай... ГЛАВА ВТО­РАЯ I Па­ро­ход «Улисс» 2 ок­тяб­ря 1854 г. Игорь Белых, капер  Оплыв­шая саль­ная свеч­ка коп­ти­ла перед об­ра­зом свя­то­го Ни­ко­лая. Дядя Спиро дер­жал от­кры­той дверь «шки­пер­ской» - кро­шеч­но­го ку­рят­ни­ка на по­лу­ба­ке, где он поз­во­лял себе при­кор­нуть на часок-​другой между вах­та­ми. Белых за­ме­чал, как члены ко­ман­ды «Улис­са» - и греки, и ка­зач­ки, даже его спец­на­зов­цы, - кре­стят­ся, про­бе­гая мимо. Свя­той по­кро­ви­тель судна, иначе нель­зя! Капитан-​лейтенант думал, что ста­рик Ка­пи­та­на­ки под­бе­рет на эту вы­со­кую долж­ность су­гу­бо гре­че­ско­го свя­то­го, но дядя Спиро об­сто­я­тель­но объ­яс­нил: «на ва­по­ре[11] вся­кие люди есть - рус­ские, греки, бол­га­рин, даже немец. Свя­то­го Ни­ко­лая все знают, всем он в со­ле­ных вол­нах за­ступ­ник, за всех мо­лит­вен­ник!». Белых не был уве­рен, что лю­те­ра­нин Лютй­о­ганн по­чи­та­ет хоть каких-​то свя­тых, но спо­рить не стал. Ста­ри­ку вид­нее. Дядя Спиро учил Вань­ку Ка­лян­джи бро­сать лаг. Белых ле­ни­во на­блю­дал, как па­рень за­ки­ды­ва­ет по­даль­ше тре­уголь­ную до­щеч­ку и, ше­ве­ля гу­ба­ми, счи­та­ет узлы на сбе­га­ю­щем с де­ре­вян­ной вьюш­ки ла­глине. Сколь­ко на­счи­та­ет за пол­ми­ну­ты - та­ко­ва и ско­рость в узлах. Время за­се­ка­ли по ма­лень­ким пе­соч­ным часам. Вме­сте с вьюш­кой лага, они со­став­ля­ли по­ло­ви­ну на­ви­га­ци­он­ных ин­стру­мен­тов «Улис­са»; еще был хро­мой, зе­ле­ный от ста­ро­сти ла­тун­ный цир­куль, по­за­им­ство­ван­ный из до­по­топ­ной штур­ман­ской го­то­валь­ни (Белых раз­гля­дел на его ножке по­лу­стер­тое клей­мо гам­бург­ско­го ма­сте­ра и год вы­пус­ка, 1743-й) и де­ся­ти­фу­то­вый лот. Этот нехит­рый ин­стру­мент по­мо­гал ста­ри­ку Ка­пи­та­на­ки опре­де­лять­ся с уди­ви­тель­ной точ­но­стью. Грек по­дол­гу рас­смат­ри­вал об­ра­зец грун­та, при­лип­ший в салу, вма­зан­но­му в донце лота, нюхал его. Потом вы­тас­ки­вал склад­ной нож, ак­ку­рат­но сре­зал «пробу» и вы­кла­ды­вал на люк. Пять-​шесть таких «об­раз­цов» - и, немно­го по­же­вав гу­ба­ми, дядя Спиро без­оши­боч­но опре­де­лял по­ло­же­ние судна. Белых уже три дня на­блю­дал за этим свя­щен­но­дей­стви­ем. Стоял мерт­вый штиль, над море лег гу­стой туман, па­ро­ход по-​черепашьи полз вдоль близ­ко­го бе­ре­га. До­ве­рять кар­тин­ке на экране «Фу­ру­ны» ста­рик от­ка­зы­вал­ся ка­те­го­ри­че­ски. Белых из­вле­кал из ящика, об­би­то­го от сы­ро­сти медью, ста­рую, за­са­лен­ную карту, на­хо­дил по­хо­жий кон­тур бе­ре­го­вой линии и изум­лен­но качал го­ло­вой: за три дня дядя Спиро не ошиб­ся ни разу! Лютй­о­ганн, не раз­де­ляв­ший скеп­ти­че­ско­го от­но­ше­ния грека к элек­тро­ни­ке, пред­ла­гал дви­гать­ся в трех-​четырех милях мо­ри­стее. Но дядя Спиро и слу­шать не хотел: «туман, штиль, турок к бе­ре­гу жмет­ся, здесь ло­вить его будем!» И снова ока­зал­ся прав - на экране то и дело вспы­хи­ва­ли от­мет­ки от мел­ких по­су­дин. По боль­шей части, это были ры­ба­чьи ша­лан­ды, по­па­да­лись и ка­бо­таж­ные суда, хо­див­шие между Вар­ной в Кон­стан­цей. Их ло­ви­ли и обыс­ки­ва­ли. До стрель­бы не дошло ни разу: пе­ре­пу­ган­ные турки и греки, из ко­то­рых в-​основном, и со­сто­я­ли ко­ман­ды, не по­мыш­ля­ли о со­про­тив­ле­нии. Ка­пи­та­на­ки с Тюр­мо­ре­зо­вым про­смат­ри­ва­ли су­до­вые бу­ма­ги, бе­се­до­ва­ли со шки­пе­ром. Порой для до­про­са при­вле­ка­ли мо­ло­до­го Ка­лян­джи - па­рень от­лич­но знал ту­рец­кий, и к тому же де­мон­стри­ро­вал остро­ту ума, по­лез­ную в ре­мес­ле до­зна­ва­те­ля. Белых, не по­ни­мав­ший ни слова, осмат­ри­вал груз (пше­ни­ца, овес, яч­мень, мешки с мукой, солью, бо­чон­ки с мас­лом или со­ле­ной рыбой). Когда до­прос за­кан­чи­вал­ся, кон­си­ли­ум в лице Белых, Ка­пи­та­на­ки и Лютй­о­ган­на при­ни­мал ре­ше­ние от­но­си­тель­но судь­бы приза. Тут было три ва­ри­ан­та: если груз пред­став­лял ком­мер­че­ский ин­те­рес, на «тро­фее» под­ни­ма­ли рус­ский трех­цвет­ный ком­мер­че­ский флаг, са­жа­ли пару-​тройку одес­ских гре­ков, устра­ша­ю­ще уве­шан­ных те­са­ка­ми и пи­сто­ле­та­ми, и под их при­смот­ром плен­ные мат­ро­сы уво­ди­ли судно в Одес­су. Если до­бы­ча не пред­став­ля­ла осо­бой цен­но­сти, то по ко­ман­де дяди Спиро дюжие мо­лод­цы с «Улис­са» про­ру­ба­ли то­по­ра­ми днище об­ре­чен­ной по­су­ди­ны, и через чет­верть часа она пус­ка­ла пу­зы­ри под го­рест­ные вопли вы­гре­ба­ю­щей к бе­ре­гу ко­ман­ды. Тюр­мо­ре­зов кро­во­жад­но пред­ло­жил при­кан­чи­вать хотя бы шки­пе­ров, но Белых не одоб­рил - не хотел отя­го­щать карму ненуж­ным ду­ше­губ­ством. Таких плен­ни­ков дер­жа­ли в трюме па­ро­хо­да, в спе­ци­аль­но от­го­ро­жен­ном за­гон­чи­ке. За три дня су­ме­ли из­ло­вить во­семь ту­рец­ких по­су­дин. Две после осмот­ра от­пу­сти­ли, по­сколь­ку они были полны пас­са­жи­ров, на­смерть пе­ре­пу­ган­ных румын, татар, турок, жен­щин, детей. Еще две уто­пи­ли, осталь­ные от­пра­ви­лись в «Одес­су», и те­перь но­во­яв­лен­ные джентль­ме­ны удачи под­счи­ты­ва­ли гря­ду­щие ба­ры­ши - ко­ман­де по­ла­га­лась су­ще­ствен­ная доля при­зо­вых денег. *** Белых устро­ил Фро в каюте, ранее при­над­ле­жав­шей ка­пи­та­ну «Саюк-​Ишаде». Это было един­ствен­ное по на­сто­я­ще­му удоб­ное по­ме­ще­ние на па­ро­хо­де, и капитан-​лейтенант занял его без ма­лей­ше­го за­зре­ния со­ве­сти, предо­ста­вив осталь­ным своим спут­ни­кам трюмы и куб­рик. Сам же вме­сте со спе­на­зов­ца­ми устро­ил­ся в над­строй­ке под мо­сти­ком, между ко­лес­ны­ми ко­жу­ха­ми. «Непре­рыв­ное «шлеп-​шлеп-шлеп» ши­ро­ких плиц об воду было здесь осо­бен­но гром­ким и по­на­ча­лу силь­но раз­дра­жа­ло. На па­ро­хо­де неку­да де­вать­ся от ме­ха­ни­че­ских зву­ков: пых­те­ния па­ро­вой ма­ши­ны, скри­па греб­ных колес, кло­ко­та­ния пара в мед­ном котле, до по­ло­ви­ны тор­ча­щем из па­лу­бы. Это со­ору­же­ние вы­зы­ва­ло у Белых ото­ропь - он много читал о взры­вах па­ро­ход­ных кот­лов. Ганс Лютй­о­ганн раз­де­лял опа­се­ния спец­на­зов­ца, а вот чле­нов ма­шин­ной ко­ман­ды ни­чуть не сму­ща­ла нена­деж­ность этого ше­дев­ра стим­пан­ка. Вот что зна­чит тех­ни­че­ский про­гресс - пред­став­ле­ния о без­опас­но­сти, что у Белых, что у немца, ра­зи­тель­но от­ли­ча­ют­ся от при­ня­тых в се­ре­дине XIX-​го века. *** Фро встре­ти­ла его, как и по­до­ба­ет пи­рат­ской по­дру­ге, в окру­же­нии ат­ри­бу­тов их но­во­го ре­мес­ла. Еф­ро­си­нья Ге­ор­ги­ев­на Ка­зан­ко­ва, лю­би­мая пле­мян­ни­ца графа Стро­га­но­ва, устро­и­лась на ши­ро­кой кро­ва­ти по­сре­дине ка­пи­тан­ско­го са­ло­на. Слева от ложа, на тум­боч­ке воз­ле­жал огром­ный ре­воль­вер «Кольт №2» туль­ско­го про­из­вод­ства, а рядом с ним - кар­ман­ный кап­сюль­ный пи­сто­ле­тик с пер­ла­мут­ро­вой ру­ко­ят­кой и по­во­рот­ным бло­ком из пяти ство­лов. В углу - се­ми­ли­ней­ный ка­ва­ле­рий­ский шту­цер, на пе­ре­бор­ке красуетсятемно-​малиновый пер­сид­ский ковер. На нем с изя­ще­ством раз­ве­ше­но до­ро­гое, в се­реб­ре, зо­ло­те и ка­ме­ньях, хо­лод­ное ору­жие - кав­каз­ские, йе­мен­ские и ин­дий­ские кин­жа­лы, ята­га­ны, дву­лез­вий­ные на­ва­хи из То­ле­до, вы­чур­ные да­мас­ские сабли. Белых, уви­дев впер­вые эту рос­кошь, уди­вил­ся, но Фро объ­яс­ни­ла, что это - часть ору­жей­ной кол­лек­ции по­кой­но­го су­пру­га, взя­тая в пла­ва­ние из чисто де­ко­ра­тив­ных со­об­ра­же­ний. «А кроме того, до­ро­гой, - до­ба­ви­ла жен­щи­на, - ты смо­жешь на­граж­дать своих во­и­нов этими клин­ка­ми за храб­рость и про­чие от­ли­чия. На во­ин­ской служ­бе они не со­сто­ят, ор­де­на и ме­да­ли им не по­ло­же­ны, так пусть будет хоть это! Я знаю гре­ков и ка­зач­ков - для них хо­ро­ший кли­нок лучше любой ме­да­ли!» По скром­но­му мне­нию Белых, от такой на­гра­ды не от­ка­зал­ся бы любой из его со­слу­жив­цев. Он долго осмат­ри­вал сабли и кин­жа­лы, при­ме­рял по руке - су­пруг Фро, знал толк в хо­лод­ня­ке. Да и сама она ока­за­лась непло­хо зна­ко­ма со смер­то­убой­ны­ми иг­руш­ка­ми. «Мой бед­ный муж, как и все кон­но­гвар­дей­цы, со­сто­ял вер­ным по­клон­ни­ком Белой Дамы». Так в Кон­ной Гвар­дии при­ня­то на­зы­вать хо­лод­ное клин­ко­вое ору­жие... Но не вы­став­ка хо­лод­но­го и ог­не­стрель­но­го ме­тал­ла при­тя­ги­ва­ла взор. На урож­ден­ной княжне Тру­бец­кой, а ныне - штат­ном пе­ре­вод­чи­ке «ком­мер­че­ско­го ко­пе­ра» «Улисс» был надет лег­ко­мыс­лен­ный дымчато-​голубой ши­фо­но­вый пе­нью­ар, ни­чуть не скры­вав­ший со­блаз­ни­тель­ных из­ги­бов вла­де­ли­цы. По­ки­дая салон, Фро на­ки­ды­ва­ла по­верх пе­нью­а­ра рос­кош­ный, виш­не­во­го шелка, халат, на мо­сти­ке же пред­по­чи­та­ла по­яв­лять­ся в муж­ском пла­тье. А как-​то раз она вышла на па­лу­бу в пыш­ном пла­тье с турн­юра­ми, фиж­ма­ми, или как там на­зы­ва­ют­ся эти рю­шеч­ки... И долго сто­я­ла у ле­е­ров, при­кры­ва­ясь от солн­ца бледно-​розовым кру­жев­ным зон­ти­ком. Слу­жан­ка при­нес­ла с кам­бу­за ча­шеч­ку го­ря­че­го шо­ко­ла­да на под­но­се и сто­я­ла рядом, пока хо­зяй­ка вку­ша­ла де­серт. Для этой де­ви­цы (Фро на­зы­ва­ла ее Анной) от­го­ро­ди­ли уго­лок прямо в са­лоне, и при по­яв­ле­нии Белых она немед­лен­но пря­та­лась. Как-​то раз, когда бе­се­да при­ня­ла несколь­ко иг­ри­вый ха­рак­тер, и Фро уже при­ня­лась гром­ко сто­нать, до его слуха до­нес­ся едва слыш­ный шорох за ки­тай­ской шир­мой. Белых по­ду­мал тогда, что Анна, долж­но быть, кре­пост­ная - неда­ром Фро со­вер­шен­но ее не стес­ня­ет­ся, слов­но рим­ская ари­сто­крат­ка, пре­да­ю­ща­я­ся лю­бов­ным уте­хам в при­сут­ствии неволь­ни­ков. Белых по­ни­мал, что их от­но­ше­ния давно ни для кого не со­став­ля­ют сек­ре­та. И до­га­ды­вал­ся, какие раз­го­во­ры ве­дут­ся в куб­ри­ках и на по­лу­ба­ке, возле бочки с водой, где раз­ре­ше­но ку­рить. Он, как мог, из­бе­гал оста­вать­ся на­едине со своей пас­си­ей, но негод­ни­ца Фро, на­роч­но про­во­ци­ро­ва­ла, вот, как сей­час - на­це­пи­ла пе­нью­ар и стро­ит глаз­ки... Ну уж нет! Во вся­ком слу­чае, не среди бела дня... Белых мыс­лен­но вы­ру­гал­ся (Фро не тер­пе­ла вуль­гар­но­стей, иначе как в по­сте­ли), и то­роп­ли­во за­хлоп­нул по­лу­при­кры­тую дверь. А за­од­но - по­гро­зил ку­ла­ком мат­ро­су, за­меш­кав­ше­му­ся на сту­пень­ках трапа. Вся­кий раз, когда он на­ве­щал салон, рядом «слу­чай­но» ока­зы­вал­ся кто-​то из мат­ро­сов. Слу­чай­но, так он и по­ве­рил... Пол­ное раз­ло­же­ние и крах дис­ци­пли­ны! Одно уте­ше­ние - на ка­пе­ре по­ряд­ки не такие стро­гие... Еф­ро­си­нья Ге­ор­ги­ев­на до­жда­лась, когда за­кро­ет­ся дверь, улыб­ну­лась, по­тя­ну­лась по-​кошачьи. При этом пра­вая ножка - то­че­ное нежно-​золотистое ве­ли­ко­ле­пие, - вы­тя­ну­лась из-​под ши­фон­но­го по­кро­ва. Белых сто раз го­во­рил, что на бо­е­вом ко­раб­ле ни о каких амур­ных играх и речи быть не может, и вся­кий раз она от­ве­ча­ла том­ным, с лег­кой хри­пот­цой, го­ло­сом: «Ах, оставь­те эти глу­по­сти Жорж! Ве­ли­кий Нель­сон при­во­дил на свой флаг­ман леди Га­миль­тон, и это не ме­ша­ло ему по­беж­дать!» Над го­ло­вой, по на­сти­лу по­лу­юта за­гро­хо­та­ли баш­ма­ки. Часто, гром­ко за­би­ла рында. Без стука рас­пах­ну­лась дверь: - Кирие, вас тре­бу­ют на мо­стик! Ва­по­ра осман­ская! Ожила ви­ся­щая на плече рация: - Снарк, это Вий. На «Фу­руне» две от­мет­ки, круп­ные суда. Ди­стан­ция пять­де­сят пять ка­бель­то­вых, только-​только вы­ре­за­лись из-за мыса. Наш фриц... в смыс­ле Ганс велел сыг­рать тре­во­гу, вы­би­рай­ся... - Иду. - ко­рот­ко бро­сил Белых и от­клю­чил­ся. Вы­хо­дя, он обер­нул­ся: ну ко­неч­но, Фро и не ду­ма­ла при­крыть­ся: про­каз­ли­во под­миг­ну­ла, сде­ла­ла руч­кой, не забыв при этом по­вер­нуть­ся так, чтобы во­шед­ший, сем­на­дца­ти­лет­ний парнишка-​грек, смог раз­гля­деть не толь­ко ее ножку. Капитан-​лейтенант едва не вза­шей вы­пих­нул соп­ля­ка из са­ло­на и по­то­пал на мо­стик, чув­ствуя себя пол­ным иди­о­том. II Се­ва­сто­поль 2 ок­тяб­ря 1854 г. мич­ман Крас­ниц­кий Федя Крас­ниц­кий, пошел в Мор­ской Кор­пус, сле­дуя се­мей­ной тра­ди­ции. А что де­лать, если не одно и не два по­ко­ле­ния семьи верой и прав­дой слу­жи­ли под Ан­дре­ев­ским фла­гом? Но серд­це у млад­ше­го сына ка­пи­та­на вто­ро­го ранга Крас­ниц­ко­го не ле­жа­ло к ка­рье­ре мор­ско­го офи­це­ра. С млад­ших клас­сов гим­на­зии он меч­тал об уни­вер­си­те­те, видя себя ар­хео­ло­гом, новым Шли­ма­ном или, на худой конец, ав­то­ром «Ис­то­рии го­су­дар­ства Рос­сий­ско­го». Но так уж сло­жи­лась жизнь - Санкт-​Петербург, млад­шие, потом спе­ци­аль­ные клас­сы Мор­ско­го Кор­пу­са, гар­де­ма­рин­ские на­шив­ки, палаш, впер­вые на­де­тый в город по слу­чаю те­зо­име­нит­ства... На ко­ра­бель­ной прак­ти­ке Федя увлек­ся галь­ва­ни­че­ской тех­ни­кой и мин­ным делом, но страсть к ис­то­рии оста­лась жить в быв­шем гим­на­зи­сте - а по­то­му од­но­каш­ни­кам по Кор­пу­су, а позже и со­слу­жив­цам не при­хо­ди­лось га­дать, что по­да­рить ему на день рож­де­ния или, ска­жем, на Рож­де­ство. Ко­неч­но, книгу! А лучше - аль­бом с ли­то­гра­фи­я­ми или фо­то­гра­фи­че­ски­ми сним­ка­ми, из­дан­ный к какому-​нибудь па­мят­но­му со­бы­тию. Так, на про­шлый день рож­де­ния та­ган­рог­ский дя­дюш­ка при­слал до­ро­го­му Фе­день­ке аль­бом, вы­пу­щен­ный Во­ен­ным ве­дом­ством по слу­чаю ше­сти­де­ся­ти­ле­тия Се­ва­сто­поль­ской осады. Тол­стен­ный том, пе­ре­пле­тен­ный в зе­ле­ный бар­хат, со­дер­жал сотни фо­то­гра­фий и да­ге­ро­ти­пов, сде­лан­ных фран­цуз­ски­ми и бри­тан­ски­ми ре­пор­те­ра­ми в Крыму. Ла­герь в Ев­па­то­рии, Ба­ла­кла­ва, поля сра­же­ний, осада... За­клю­чи­тель­ный раз­дел со­дер­жал виды Се­ва­сто­по­ля после па­де­ния го­ро­да. Об­ру­шен­ные стены, ра­зо­рен­ные ба­та­реи, из­би­тые яд­ра­ми дома, зи­я­ю­щие ок­на­ми без сте­кол, и снова - руины, руины, руины... И вот он едет в про­лет­ке по Се­ва­сто­по­лю, еще не под­верг­ше­му­ся бом­бар­ди­ров­ке, не сжа­то­му в тис­ках осады. Ко­ле­са сту­чат по брус­чат­ке, по сто­ро­нам, спра­ва и слева дома - опрят­ные, целые... ЖИВЫЕ. Живы и ко­раб­ли - эти мно­го­пу­шеч­ные кра­сав­цы, за­пол­нив­шие га­вань. И - люди. Они тоже живы, не ра­не­ны, ходят по тро­туа­рам, раз­го­ва­ри­ва­ют, сме­ют­ся. Город со­всем не узнать, хоть Федя и про­вел в нем нема­ло вре­ме­ни - но это был со­всем дру­гой Се­ва­сто­поль, 1916-го года от Рож­де­ства Хри­сто­ва. А вот лица про­хо­жих почти не из­ме­ни­лись, разве что, стало за­мет­но мно­го­люд­нее, да и одеж­да - будто из дет­ских кни­жек о Се­ва­сто­поль­ской стра­де. На ули­цах много мат­ро­сов. По­жа­луй, боль­ше чем в том, зна­ко­мом ему по 1916-му. Ну ра­зу­ме­ет­ся, со­об­ра­зил мич­ман, на здеш­них ко­раб­лях мно­го­чис­лен­ные ко­ман­ды - чтобы управ­лять­ся с па­ру­са­ми, плюс при­слу­га ору­дий, ко­то­рых может быть по­бо­лее сотни. На мат­рос­ских бес­ко­зыр­ках не видно при­выч­ных лен­то­чек, их вве­дут лет через пят­на­дцать, а то и позже. И на­зва­ний ко­раб­лей тоже нет - на око­лы­шах лишь про­рез­ные буквы и цифры, под­ло­жен­ные жел­тым сук­ном. Ниж­ние чины носят робы из гру­бой па­ру­си­ны, на ногах - то ли та­поч­ки, то ли мяг­кие туфли из той же ткани, с про­ши­той па­ру­си­но­вой по­дош­вой. При­чем мат­ро­сы неред­ко рас­ха­жи­ва­ли по го­ро­ду бо­си­ком, неся свои «та­поч­ки» в руках. Офи­це­ры все в длин­ных узких сюр­ту­ках, при саб­лях; на мно­гих - фу­раж­ки с ха­рак­тер­ны­ми «на­хи­мов­ски­ми» ко­зырь­ка­ми. Ну как же, флот­ская мо­ло­дежь под­ра­жа­ет лю­би­мо­му ком­фло­та. Кое-​кто из них узна­вал гостя из гря­ду­ще­го - сколь­ко раз Федя сму­щал­ся, когда перед ним, зе­ле­ным мич­ма­ном, брали под ко­зы­рек ка­пи­та­ны вто­ро­го ранга или дра­гун­ские рот­мист­ры! Слава богу что они не знают о его ужас­ной оплош­но­сти... Оч­нув­шись на гос­пи­таль­ной койке, Федя не сразу осо­знал всю глу­би­ну сво­е­го па­де­ния. А осо­знав, понял, что оста­лось одно - пу­стить себе пулю в лоб. Ведь это из-за его, мич­ма­на Крас­ниц­ко­го глу­по­сти, вышел из строя «За­вет­ный», по­гиб­ли люди! Ору­жие у Феди име­лось. Кар­ман­ный бра­у­нинг был там, где ему и над­ле­жа­ло - в кар­мане ки­те­ля, но чья-​то за­бот­ли­вая рука ста­ра­тель­но вы­лу­щи­ла из обой­мы мед­ные бо­чон­ки па­тро­нов. Федя пы­тал­ся скан­да­лить, спра­ши­вал про­па­жу с унтера-​чухонца, за­ве­до­вав­ше­го ве­ще­вым скла­дом. Но тот толь­ко мор­гал ко­ро­вьи­ми рес­ни­ца­ми и по­вто­рял: «Не м-​могу знат-​ть, вашброд-​дие, виноват-​т!» С от­ча­я­ния Федя стал при­ки­ды­вать, из чего со­ору­дить пе­тель­ку, но вско­ре оста­вил эту затею. Он слы­шал от од­но­го при­я­те­ля, сту­ден­та Пе­тер­бург­ско­го Уни­вер­си­те­та, меч­тав­ше­го о ка­рье­ре су­деб­но­го ме­ди­ка, ка­ки­ми яв­ле­ни­я­ми со­про­вож­да­ет­ся по­ве­ше­ние. Нет, никак не вя­за­лась с об­ра­зом мор­ско­го офи­це­ра гнус­ная кон­чи­на удав­лен­ни­ка, об­га­див­ше­го соб­ствен­ные под­штан­ни­ки. Надо было как-​то жить даль­ше. Благо, мич­ман почти не оста­вал­ся на­едине со сво­и­ми мыс­ля­ми - во­круг были ра­не­ные, врачи и... сест­ры ми­ло­сер­дия. За боль­ны­ми в гос­пи­та­ле уха­жи­ва­ли в-​основном, по­жи­лые мат­ро­сы, от­став­лен­ные за немо­щью, от служ­бы, но име­лись и доб­ро­воль­ные сест­ры. Ба­рыш­ни из семей флот­ских, ар­мей­ских офи­це­ров и го­род­ских чи­нов­ни­ков на­пе­ре­бой пред­ла­га­ли по­мощь в уходе за увеч­ны­ми и недуж­ны­ми за­щит­ни­ка­ми Оте­че­ства. Де­вуш­ка, хо­див­шая за мич­ма­ном, вы­де­ля­лась на фоне «бла­го­тво­ри­тель­ных ба­ры­шень». Такой, по­ду­мал Федя, место в ты­ло­вом гос­пи­та­ле, каких много было в Се­ва­сто­по­ле в 1914-м - 1916-м годах. Ти­пич­ная сест­ра ми­ло­сер­дия, вче­раш­няя гим­на­зист­ка или гор­нич­ная, лет де­вят­на­дца­ти от роду. Ма­лень­кая, ху­день­кая, с ост­рень­ким под­бо­род­ком и но­си­ком, во­ло­са­ми, укры­ты­ми ши­ро­ким плат­ком, Дарья Ми­хай­ло­ва была до­че­рью мат­ро­са 10-го ла­сто­во­го эки­па­жа, по­гиб­ше­го при Си­но­пе. Си­ро­та, она про­да­ла остав­ший­ся от отца до­миш­ко, об­ме­ня­ла на ло­шадь кормилицу-​коровенку. Со­се­ди объ­яви­ли си­ро­ту по­ме­шан­ной, а она на­ку­пи­ла де­ше­во­го по­лот­на, што­па­но­го ка­зен­но­го белья, какое за­де­ше­во про­да­ва­ли из флот­ских цейх­гау­зов, ук­су­са, де­ше­во­го вина для под­креп­ле­ния ра­не­ных, две дю­жи­ны гли­ня­ных кру­жек, и от­пра­ви­лась на войну. При­шлось, прав­да, пред­при­нять кое-​какие меры мас­ки­ров­ки: сре­зать косу и пе­ре­одеть­ся в ста­рые от­цов­ские робу и порт­ки. Близ та­тар­ско­го се­ле­ния Хаджи-​Булат Дарья при­би­лась к ли­ней­но­му по­ле­во­му гос­пи­та­лю. Но ее по­воз­ка так и не стала «ка­ре­той горя» - при Альме наши вой­ска почти не по­нес­ли по­терь, и Дарья Ми­хай­ло­ва вер­ну­лась в Се­ва­сто­поль с обо­зом ра­не­ных фран­цу­зов. Здесь де­вуш­ка упро­си­ла оста­вить ее при Мор­ском гос­пи­та­ле. Идти было неку­да; пе­ре­вя­зоч­ные ма­те­ри­а­лы и про­чее она сдала для ра­не­ных, ло­ша­ден­ка с те­леж­кой, един­ствен­ное ее иму­ще­ство, при­спо­со­би­ли к боль­нич­но­му хо­зяй­ству. Кто-​то из вра­чей, оце­нив ста­ра­тель­ность и неуто­ми­мость мат­рос­ской до­че­ри, стал обу­чать ее уходу за ра­не­ны­ми. Пока Дарье Ми­хай­ло­вой по­ру­ча­ли «лег­ких», и одним из них ока­зал­ся кон­ту­же­ный мич­ман с «За­вет­но­го». Слу­шая эти рас­ска­зы, Федя по­ду­мал, что эти ис­то­рия ему смут­но зна­ко­ма. Но вот от­ку­да? Мич­ман знал, что во время Се­ва­сто­поль­ской Обо­ро­ны про­сла­ви­лись врачи и мед­сест­ры с обеих сто­рон: хи­рург Пи­ро­гов, со­зда­тель военно-​полевой хи­рур­гии; Фло­ренс Най­тин­гейл, внед­ряв­шая в по­ле­вых гос­пи­та­лях прин­ци­пы са­ни­та­рии и сни­зив­шая смерт­ность среди ра­не­ных с 42-х до 2-х про­цен­тов. Ве­ли­кая кня­ги­ня Елена Пав­лов­на, ос­но­вав­шая Кре­сто­воз­дви­жен­скую об­щи­ну ми­ло­серд­ных се­стер. Но Дарья Ми­хай­ло­ва... И тут он вспом­нил. Ну ко­неч­но! Даша Се­ва­сто­поль­ская, ге­ро­и­ня дет­ских кни­жек, чей бюст, в числе про­чих, укра­шал зда­ние Се­ва­сто­поль­ской па­но­ра­мы! Та самая тихая, ост­ро­но­сень­кая де­вуш­ка, что уха­жи­ва­ет за мич­ма­ном Крас­ниц­ким! Но ведь это ужас­но! Зна­ме­ни­тая ге­ро­и­ня (ладно, еще не ге­ро­и­ня, но ведь этот тот же самый че­ло­век?), спа­са­ет его, здо­ро­во­го де­ти­ну - и от чего? От чер­ной ме­лан­хо­лии? Тра­тит силы, время, от­ни­мая их у дру­гих ра­не­ных? Срам, стыд... Беда в том, что мич­ма­ну со­всем не хо­те­лось по­ки­дать гос­пи­таль и рас­ста­вать­ся с Дашей. За три дня, что они были зна­ко­мы, он успел при­вя­зать­ся к ней и с нетер­пе­ни­ем ждал, когда «доб­ро­воль­ная сест­ра» вой­дет в па­ла­ту. Вой­дет, при­ся­дет, возь­мет за руку, и глу­хая тоска рас­се­ет­ся от звука ее го­ло­са... Оста­ва­лось одно - как можно ско­рее вы­здо­рав­ли­вать и бе­жать! Чтобы к по­зо­ру от преды­ду­ще­го про­ва­ла не до­бав­лять но­во­го. Прав­да, о нем никто не узна­ет, но ведь от этого не легче? Повод для бег­ства скоро на­шел­ся. Один из слу­жа­щих по про­ви­ант­ской части - гро­мо­глас­ный, очень пол­ный гос­по­дин с мяг­ким пол­тав­ским вы­го­во­ром, кол­леж­ский сек­ре­тарь, до войны со­сто­яв­ший в кан­це­ля­рии сим­фе­ро­поль­ско­го гра­до­на­чаль­ни­ка, за­гля­нул по­бол­тать со зна­ме­ни­тым па­ци­ен­том. Слово за слово - и Федя, внут­ренне тер­за­ясь от сму­ще­ния, стал рас­спра­ши­вать о Даше. Со­бе­сед­ник не уди­вил­ся - усмех­нул­ся, под­кру­тил ви­ся­чие ма­ло­рос­сий­ские усы и начал рас­ска­зы­вать. Вы­хо­ди­ло, что Даша по­да­лась на войну из чисто жен­ско­го мер­кан­тиль­но­го рас­че­та. В самом деле, куда деть­ся мат­рос­ской си­ро­те, остав­шей­ся без средств? В де­рев­ню, к род­ствен­ни­кам? Кре­стьян­ская об­щи­на, про­пи­тан­ная до­мо­стро­ев­ским духом, не при­мет го­ро­жан­ку. А если и при­мет - то лишь как ба­трач­ку, для горь­кой, бес­про­свет­ной жизни. Или и даль­ше жить в ма­зан­ке на окра­ине, тас­кать на базар мо­ло­ко и тво­рог, да ры­дать по ночам в на­би­тую со­ло­мой по­душ­ку, моля Бо­го­ро­ди­цу о каком ни есть муже? Но Дарья Ми­хай­ло­ва не стала ждать ми­ло­стей от выс­ших сил, а сама за­ня­лась устрой­ством своей жизни. Вы­рос­шая среди мат­ро­сов, она от­пра­ви­лась туда, где легче всего отыс­кать бу­ду­ще­го бла­го­вер­но­го - на войну. А по­воз­ка, бинты, вино для ра­не­ных - все это лишь сред­ство при­влечь к себе вни­ма­ние, а за­од­но, за­щи­тить­ся от неиз­беж­ных по­ся­га­тельств на де­ви­чью честь. «Вы бы по­осто­рож­нее с ней, ба­тень­ка, - усмех­нул­ся ви­зи­тер, за­кан­чи­вая свои от­кро­ве­ния. - Да­шень­ка де­ви­ца ушлая и да­ле­ко не глу­пая, а вы по всем ста­тьям за­вид­ный кан­ди­дат в же­ни­хи! Огля­нуть­ся не успе­е­те, как ока­же­тесь под вен­цом! Ваши ба­тюш­ка с ма­туш­кой да­ле­ко, по­со­ве­то­вать, убе­речь от опро­мет­чи­во­го шага неко­му...» Федя слу­шал и за­ки­пал. Ему нестер­пи­мо хо­те­лось за­орать: «Мол­чать! Да как вы сме­е­те!» А еще лучше - уда­рить этого непри­ят­но­го типа при всех. Потом, ра­зу­ме­ет­ся, тре­бо­ва­ние са­тис­фак­ции, вызов. Но даже ро­ман­ти­че­ски на­стро­ен­ный мич­ман по­ни­мал, что не дело ра­не­но­му офи­це­ру ду­э­ли­ро­вать с слу­жа­щим гос­пи­та­ля, да еще и во время бо­е­вых дей­ствий! Но сдер­жать­ся он не смог и на­го­во­рил чиновнику-​малороссу дер­зо­стей: об­ви­нил в ци­низ­ме, пош­ло­сти, и глав­ное, в неже­ла­нии, а то и неспо­соб­но­сти по­нять душу рус­ско­го че­ло­ве­ка, го­то­во­го по­стра­дать за Оте­че­ство. Кол­леж­ский сек­ре­тарь, опе­шив­ший от такой от­по­ве­ди, на­жа­ло­вал­ся на буй­но­го па­ци­ен­та Пи­ро­го­ву. Тот не стал вни­кать в суть раз­но­гла­сий, зато сде­лал един­ствен­но вер­ный с ме­ди­цин­ской точки зре­ния вывод: если у мич­ма­на хва­та­ет энер­гии скан­да­лить, то и для служ­бы силы най­дут­ся. На сле­ду­ю­щий день Федя Крас­ниц­кий рас­стал­ся с го­сте­при­им­ны­ми сте­на­ми гос­пи­та­ля, и те­перь катил по буль­ва­ру в сто­ро­ну порта. Его ждали ра­бо­ты в ма­стер­ских и ко­ман­ди­ров­ка в Ни­ко­ла­ев: при­дет­ся за­ме­нить по­гиб­ше­го во время зло­по­луч­но­го тра­ле­ния пра­пор­щи­ка Ку­да­со­ва и по­мочь ге­не­ра­лу Ти­зен­гау­зе­ну, до­стра­и­ва­ю­ще­му на та­мош­ней верфи пер­вый в Рос­сии мин­ный катер. III ПСКР «Ада­мант» 3-е ок­тяб­ря 1854 г Ан­дрей Митин  Ре­про­дук­тор ко­ра­бель­ной транс­ля­ции пик­нул че­ты­ре раза. Че­ты­ре склян­ки, два часа по­лу­но­чи - толь­ко бла­го­род­ный звон ко­ра­бель­ной рынды за­ме­ня­ет элек­трон­ный зву­чок. В ответ - шорох скры­тых от глаз вен­ти­ля­то­ров, раз­но­то­но­вое кур­лы­ка­нье сиг­на­лов, писки, щелч­ки помех и от­ры­ви­стые ре­пли­ки из ди­на­ми­ков. Вроде бы на рус­ском, но для непо­свя­щен­но­го слу­ша­те­ля пол­ней­шая та­ра­бар­щи­на: Пш-​ш-ш... тр-​р-р... - Вомбат, я Князь, чисто. - Князь, я Любер, от­счет до пяти и впра­во, на мяг­ких лапах! - При­нял, Любер.  П-ш-ш... щелк-​щелк - Вомбат, двое из-за пра­во­го угла, замри! - Вижу, Абрек. Как прой­дут, меняй по­зи­цию. Князь, при­крой Аб­ре­ка, как понял? - Вомбат, при­ня­то.  Щелк-​щелк... пш-​ш-ш... На огром­ном, в по­ло­ви­ну стены, мо­ни­то­ре - серо-​зеленоватая кар­тин­ка с ка­ме­ры ноч­но­го ви­де­ния. Кон­тур кре­пост­но­го двора ис­пещ­рен раз­мы­ты­ми пят­на­ми: зе­ле­ные оре­о­лы с яркой серд­це­ви­ной, возле ка­ра­уль­ных будок и у входа в кор­де­гар­дию. Фа­ке­ла или мас­ля­ные фо­на­ри. Менее яркие, дви­жу­щи­е­ся пятна - люди. Вот один что-​то сде­лал ру­ка­ми, миг­ну­ла яркая точка. Труб­ку рас­ку­ри­ва­ет, понял Ан­дрей. Ну и дис­ци­плин­ка тут у них! Или мест­ный устав ка­ра­уль­ной служ­бы не про­тив ку­ре­ния на посту? - А где ваши бойцы? - негром­ко осве­до­мил­ся Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич. Ве­ли­кий князь стоял рядом с Фо­мчен­ко и Мень­ши­ко­вым и вгля­ды­вал­ся в серо-​зеленую су­мя­ти­цу пятен и полос на мо­ни­то­ре. Одно из пятен ви­до­из­ме­ни­лось, пре­вра­тив­шись в рас­пла­стан­ный си­лу­эт, и по­полз­ло, дер­жась возле стены. Рядом с пят­ном дро­жа­ла зе­ле­но­ва­тая цифра «3». - Об­ра­ти­те вни­ма­ние, ваша свет­лость. На уни­фор­ме бой­цов за­креп­ле­ны осо­бые бирки, ко­то­рые дают уни­каль­ную за­свет­ку в ИК-​диапазоне. Ап­па­ра­ту­ра у нас циф­ро­вая, на экране отоб­ра­жа­ют­ся иден­ти­фи­ка­ци­он­ные но­ме­ра... Брови князя Мень­ши­ко­ва по­полз­ли вверх. - Про­сти­те, Ни­ко­лай Ан­то­но­вич, боюсь, я не вполне уло­вил... - Хм... мы можем раз­ли­чать их от­сю­да. Ви­ди­те цифру «три»? Это глав­стар­ши­на Мир­зо­ев, по­зыв­ной «Абрек». - Во­ма­бт, я Абрек, готов. -​Принято, Абрек. Как прой­дут об­рат­но - ра­бо­та­ешь.  - Понял, жду. «Горизонт-​Эйр», с ко­то­ро­го шла кар­тин­ка, висел мет­рах в пя­ти­стах над Кон­стан­ти­нов­ской ба­та­ре­ей, и сла­бое жуж­жа­ние его вин­тов не до­но­си­лось до людей внизу. Леха, бес­смен­ный опе­ра­тор БПЛА дер­жал разыг­ры­ва­ю­щу­ю­ся сцену в фо­ку­се ка­ме­ры. - Из­во­ли­те ви­деть, Ваше Вы­со­че­ство, - ше­по­том по­яс­нил Фо­мчен­ко, - Боец с по­зыв­ным «Абрек» укрыл­ся за ка­ра­уль­ной буд­кой. Ви­ди­те, там брус­чат­ка тем­нее? Это по­то­му, что она мень­ше на­гре­лась за день, в тени стены. А ко­ман­дир груп­пы, его по­зыв­ной «Вомбат», скры­ва­ет­ся в нише возле ворот. - Чего же этот «Абрек» ждет? - По двору ходит пар­ный пат­руль. Сей­час они зашли за угол цейх­гау­за, но вот-​вот по­явят­ся снова. Если боец сни­мет ча­со­во­го сей­час - не успе­ет ута­щить тело. - Тело? Вы что, хо­ти­те ска­зать, он его... - Нет-​нет, что вы, толь­ко оглу­шит. Или усы­пит, есть у них спец... осо­бое сред­ство. Два пятна нето­роп­ли­во пе­ре­се­ка­ют двор. Ча­со­вой возле будки сде­лал дви­же­ние, зе­ле­ная ис­кор­ка по­гас­ла. «Ага, спря­тал но­со­грей­ку в рукав ши­не­ли. Зна­чит, все же нель­зя...» Пат­руль­ные свер­ну­ли, по­до­шли к будке, оста­но­ви­лись. По­сто­я­ли се­кунд трид­цать, мед­лен­но по­полз­ли даль­ше. - Абрек, я Вомбат. Что у них там? - Ни­че­го, вста­ви­ли пи...лей ча­со­во­му за ку­ре­ние на посту. Смеш­ки, про­ка­тив­ши­е­ся по рубке, стали от­ве­том хмы­ка­нью в ди­на­ми­ке. - Ладно, Абрек, жди ко­ман­ды. - Ни­ко­лай Ан­то­но­вич, вы ска­за­ли, что ко­ман­дир груп­пы... как его бишь..? - «Вомбат», Ваше Вы­со­че­ство. Стар­ший лей­те­нант Ма­ли­ков. - Без ти­ту­лов, прошу вас. Вы ска­за­ли, что он спря­тал­ся, верно? Тогда как он узнал, что пат­руль оста­но­вил­ся возле будки? - У него в ком­плек­те ап­па­ра­ту­ры связи есть неболь­шой мо­ни­тор, ваше... Ни­ко­лай Ни­ко­ла­ич. «Вомбат» видит то же, что и мы. И может по­про­сить опе­ра­то­ра осмот­реть ка­ме­рой любой уча­сток. - Абрек, по щелч­ку. Князь, Любер, го­тов­ность пять, два щелч­ка. - При­ня­то, Абрек. - При­ня­то, Любер.  - «Князь» - это пра­пор­щик Лобанов-​Ростовкий? - негром­ко осве­до­мил­ся Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич. - Так точно, он. Он тре­ни­ро­вал­ся вме­сте с груп­пой и вот, сами ви­ди­те - дей­ству­ет вполне уве­рен­но. Щелк... Сжав­ша­я­ся в комок фи­гу­ра рас­пря­ми­лась, мет­ну­лась, оги­бая будку, столк­ну­лась с пер­вой. Ярко-​зеленая точка от­ле­те­ла в сто­ро­ну, рас­ки­дав кро­шеч­ные ис­кор­ки. «Труб­ку уро­нил...» Фи­гу­ра мед­лен­но по­пя­ти­лась в серо-​зеленую тень. «Утас­ки­ва­ет ча­со­во­го...» Щелк-​щелк... Изоб­ра­же­ние скач­ком сме­сти­лось, кру­та­ну­лось, и Ан­дрей успел уви­деть лишь конец дви­же­ния - две бледно-​зеленые кляк­сы рух­ну­ли с ко­зырь­ка ка­зе­ма­та на пат­руль­ных. Ко­рот­кое мель­те­ше­ние, и бойцы уже во­ло­кут тела через двор. - Абрек, чисто. - Любер, чисто. - Так, разо­бра­лись по окнам. На счет «ноль» - за­хо­дим.  - Го­то­вят­ся штур­мо­вать домик ко­мен­дан­та, - по­яс­нил ге­не­рал, ука­зы­вая на стро­е­ние по­сре­ди кре­пост­но­го двора. - На этом уче­ние за­кан­чи­ва­ет­ся. В ка­би­не­те - про­ин­струк­ти­ро­ван­ный офи­цер, он про­сле­дит, чтобы не было недо­ра­зу­ме­ний. - Вы хо­ти­те ска­зать, Ни­ко­лай Ан­то­но­вич, что ча­со­вые не знали, что на­па­де­ние учеб­ное? Но они же могли... - Три, два, один, ПОШЛИ! Экран оза­рил­ся стро­ен­ным спо­ло­хом, в нем уто­ну­ли си­лу­эты при­та­ив­ших­ся у окон спец­на­зов­цев. - Ну вот и все, гос­по­да. - Фо­мчен­ко снял фу­раж­ку и при­нял­ся про­ти­рать лоб но­со­вым плат­ком. - Боль­ше смот­реть не на что. По­до­ждем ра­пор­та ко­ман­ди­ра груп­пы. *** Что же это за ба­ла­ган такой уду­ма­ли? - ки­пя­тил­ся ар­тил­ле­рий­ский пол­ков­ник, на­чаль­ник Кон­стан­ти­нов­ской ба­та­реи. - Нет, чтобы по-​людски ска­зать: «так мол, и так, Петр Ва­си­льич, уче­ния!» Я бы сол­да­ти­ков упре­дил, чтобы осте­рег­лись, да снял бы от греха ка­ра­у­лы. А то – на­ле­те­ли, как аб­ре­ки, ар­на­у­ты дикие! Ниж­ним чинам морды по­на­би­ва­ли, ка­пра­лу Еро­фе­е­ву два зуба вы­хле­ста­ли! А ежели бы кого те­са­ком пыр­ну­ли - кому от­ве­чать за ду­ше­губ­ство? Мне! Сто­яв­ший с краю спец­на­зо­вец с тру­дом сдер­жал улыб­ку. Да, по­ду­мал Ан­дрей, при всем ува­же­нии к храб­ро­сти се­ва­сто­поль­цев, опа­се­ния эти бес­поч­вен­ны. Ча­со­вые на ба­та­рее не то, что за тесак схва­тить­ся - ох­нуть не успе­ли. По­стра­дав­ше­му ка­пра­лу Еро­фе­е­ву офи­це­ры по соб­ствен­но­му по­чи­ну ком­пен­си­ро­ва­ли по­не­сен­ный ущерб - кто по два, кто по три рубля. А ко­ман­дир спец­на­зов­цев ода­рил без­вин­но по­стра­дав­ше­го фляж­кой с ко­нья­ком. - Вы не но­ви­чок в армии, гос­по­дин пол­ков­ник, - от­ве­тил Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич. - Долж­ны по­ни­мать, что бой­цам надо по­упраж­нять­ся, как неза­мет­но про­ни­кать во вра­жий стан. Уж ваша-​то ба­та­рея охра­ня­ет­ся по­луч­ше, чем фран­цуз­ский ла­герь! Ар­тил­ле­рист на­су­пил­ся, но про­мол­чал - не того по­ле­та птица, чтобы спо­рить с Ве­ли­ким кня­зем. Ав­гу­стей­шие особы неча­сто на­ве­ща­ют Крым, время ли­ва­дий­ских дач еще не на­сту­пи­ло. Ан­дрей по­смот­рел на вы­тя­нув­ше­го­ся в струн­ку бойца. Осталь­ные вы­стро­и­лись вдоль стен­ки и ста­ра­тель­но изоб­ра­жа­ли из себя ста­туи, лишь черно-​зеленые раз­во­ды на фи­зио­но­ми­ях пор­ти­ли тор­же­ствен­ность мо­мен­та. - Хвалю, стар­лей, груп­па с за­да­ни­ем спра­ви­лась. - ска­зал Фо­мчен­ко. - Вот, Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич, так они и будут дей­ство­вать. Возь­мут «объ­ект» и до­ста­вят к месту эва­ку­а­ции. Если груп­пу об­на­ру­жат - ко­ман­дир может вы­звать ар­тил­ле­рий­скую под­держ­ку. «Алмаз» будет сто­ять в трех милях от бе­ре­га, если надо - сразу, на­кро­ет любую цель. - А как они узна­ют, куда стре­лять? - уди­вил­ся Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич. - Ах да, я забыл, этот ваш са­мо­ле­та­ю­щий ме­ха­низм... -​Целеуказание будет с бес­пи­лот­ни­ка - под­твер­дил ге­не­рал. - Глав­ная за­да­ча груп­пы - до­ста­вить плен­но­го живым. А здесь мы с ним по­го­во­рим, долго и вдум­чи­во. - Я вот чего не по­ни­маю, Ни­ко­лай Ан­то­но­вич. А по­че­му вы так уве­ре­ны, что за­хва­чен­ный офи­цер ста­нет от­ве­чать на во­про­сы? Он может от­ка­зать­ся с вами го­во­рить, и тогда все это, про­сти­те, псу под хвост! Сзади раз­дал­ся сме­шок. Фо­мчен­ко обер­нул­ся - огром­ный, весь уве­шан­ный сна­ря­же­ни­ем, спец­на­зо­вец от­кро­вен­но ух­мы­лял­ся. - Смир-​рна, стар­ши­на! - взре­вел ге­не­рал. - Вы что себе поз­во­ля­е­те? - Нет-​нет, по­го­ди­те, - оста­но­вил Ве­ли­кий князь. - А ну-ка, мо­ло­дец, что тебя раз­ве­се­ли­ло? - Так то­ва­ри... про­сти­те, не знаю ва­ше­го зва­ния... куда ж он де­нет­ся? И не такие го­во­ри­ли! - Вы что, на­ме­ка­е­те, что силой за­ста­ви­те плен­но­го от­ве­чать? - недо­умен­но на­хму­рил­ся им­пе­ра­тор­ский сын. - Но это, про­сти­те, гадко - при­нуж­дать плен­но­го офи­це­ра! Фо­мчен­ко за спи­ной Ни­ко­лая Ни­ко­ла­е­ви­ча делал вы­ра­зи­тель­ные жесты. «Надо вы­ру­чать ребят, - по­ду­мал Ан­дрей, - Неза­чем этому чи­сто­плюю вни­кать в наши... хм... ме­то­ды. Еще за­пре­тит вы­лаз­ку, с него ста­нет­ся... Он на­щу­пал в кар­мане пе­ре­го­вор­ник, кру­та­нул ручку, вы­став­ляя на пре­дель­ную гром­кость, отжал тан­ген­ту. В ди­на­ми­ке за­хри­пе­ло, за­буль­ка­ло. Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич обер­нул­ся. - В чем дело, майор? - Про­сти­те, гос­по­да, - со всей воз­мож­ной де­ли­кат­но­стью вме­шал­ся Ан­дрей, - но нам пора. Надо об­го­во­рить дей­ствия с ко­ман­ди­ра­ми ко­раб­лей. А груп­па пусть го­то­вит­ся. Выход на­зна­чен на пять по­по­лу­дни, так что вре­ме­ни в обрез. Вы, Ваше Вы­со­че­ство, ка­жет­ся, со­би­ра­лись осмот­реть ору­дие «Ада­ман­та»? - Раз­ре­ши­те идти, тащ ге­не­рал? - бодро рявк­нул стар­ший лей­те­нант Ма­ли­ков. Фо­мчен­ко во­про­си­тель­но взгля­нул на Ве­ли­ко­го князя. Тот слабо мах­нул рукой, и спец­на­зов­цы один за дру­гим вы­ско­чи­ли из ра­зо­рен­ной ком­на­тен­ки. Сразу стало сво­бод­нее. - А Еро­фе­и­чу пе­ре­дай­те мои из­ви­не­ния пол­ков­ник, - ска­зал Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич, вы­кла­ды­вая на стол че­ты­ре зо­ло­тых по­лу­им­пе­ри­а­ла. - Вот, за каж­дый вы­би­тый зуб по пяти руб­лев. И еще два - осталь­ным ка­ра­уль­ным, пусть се­го­дня водки вы­пьют. И каж­до­го от меня лично по­бла­го­да­ри­те за служ­бу! ГЛАВА ТРЕ­ТЬЯ I Па­ро­ход «Улисс» 3 ок­тяб­ря 1854 г. Игорь Белых, капер  Белых опу­стил би­нокль. Мо­ни­тор, в крыш­ке «штур­ман­ской тумбы» ис­прав­но ри­со­вал бе­ре­го­вую линию, при­зрач­ный кон­тур упол­за­ю­ще­го к осту об­лач­но­го фона и, в самом цен­тре экра­на две чет­кие от­мет­ки. Радом с каж­дой строч­ка цифр - курс, ско­рость, ди­стан­ция до цели. - Дамп­фер... па­ро­хотт ист. - про­из­нес Лютй­о­ганн. - Ффто­рой - зи­гель­шифф.. парюс... - Точно, - кив­нул Вий. - Дядя Спиро го­во­рит - па­ро­ход не ту­рец­кий. - Боль­шой слиш­ком, - под­твер­дил грек. - У осма­нов в Кон­стан­це было два па­ро­хо­да. Один «Саюк-​Ишаде» мы его за­бра­ли. Вто­рой - со­всем ма­лень­кий, мачта одна. А этот - три мачты, боль­шой. Ан­гли­ча­нин, из Варны. - Ге­на­у­зо, - кив­нул Лютй­о­ганн. -- Три машта, грос­се… поль­шой ма­шине… Цвай… дфа труба хаст… - Пушки есть? - осве­до­мил­ся Белых. Сам он почти ни­че­го не раз­гля­дел, кроме пре­сло­ву­тых трех мачт. Точ­нее, шести - три дру­гие при­над­ле­жа­ли круп­но­му па­рус­ни­ку. - Долж­ны быть. - ото­звал­ся Ка­пи­та­на­ки. - Война, нель­зя ва­по­ре без пушек! Они, кирие, в Крым шли, да, ви­дать, шторм их по­тре­пал, вот и за­вер­ну­ли в Кон­стан­цу, чи­нить­ся. Те­перь снова в Крым идут. -А с ка­ко­го тогда пе­ре­ля­ху вдоль бе­ре­га? В Крым пря­ми­ком надо, на зюйд-​ост! Дядя Спиро пожал пле­ча­ми. - Рус­ские море креп­ко дер­жат, каж­дый день кого-​нибудь ловят. Может, хо­те­ли по­дой­ди к Ев­па­то­рии с се­ве­ра, вдоль бе­ре­га? - Ра­зум­но. - кив­нул капитан-​лейтенант. - Тогда тем более, надо их за вымя по­щу­пать. Есть пред­ло­же­ния? - Тше­рез айн тшасс зоф­сьем тем­но­та, - про­из­нес немец. -- Мо­шш­но… как это по-​рюсски… да, круг… кругом геен, от зее… от морье, ум чтобы зи­гель­шифф унс от дамп­фер за­го­ро­дийт. - Через час со­всем стем­не­ет, верно. Пред­ла­га­е­те ата­ко­вать па­рус­ник со сто­ро­ны моря, держа его в ство­ре с па­ро­хо­дом? - пе­ре­вел капитан-​лейтенант. - Что ж, ра­зум­но. Вий на­кло­нил­ся к дис­плею. - Семь узлов. Может, они в тем­но­те лягут в дрейф? Спу­стим «Ским­мер», по­дой­дем по-​тихому к ан­гли­ча­ни­ну, за­ми­ни­ру­ем - и при­вет! А с па­рус­ни­ком после раз­бе­рем­ся. - С чего им в дрейф ло­жить­ся? - свар­ли­во ото­звал­ся дядя Спиро. - Берег не близ­ко, да лоц­ма­на они на­вер­ня­ка взяли в Кон­стан­це. Нет, нэарэ, они не оста­но­вят­ся, всю ночь будут идти. Белых по­мол­чал, при­ки­ды­вая. - Так, слу­шай­те бо­е­вой при­каз. Герр обер-​лейтенант, при­ка­жи­те спус­кать «Ским­мер». Вий, Змей, сни­ма­е­те «Корд» с марса. Как катер сбро­сят - ставь­те на него, пой­дем втро­ем. Змей, при­хва­ти две шайтан-​трубы, мало ли... Дядя Спиро, под­ни­май подъ­е­са­у­ла с ка­зач­ка­ми, пусть го­то­вят­ся. Карел, бе­решь ПКМ и на марс, если что - ра­бо­тай по па­лу­бе. Грин­го у ло­ка­то­ра и на связи. Все, раз­бе­жа­лись! II Па­ро­хо­до­фре­гат «Вла­ди­мир» 4 ок­тяб­ря 1854 г. Ан­дрей Митин - Ин­те­рес­но мне, ба­тень­ка, какие ко­раб­ли будут стро­ить лет эдак через де­сять? - капитан-​лейтенант Бу­та­ков меч­та­тель­но со­щу­рил­ся. - Я ведь, Ан­дрей Ген­на­дье­вич, на­чи­нал мич­ма­ном на «Си­ли­стрии», она сей­час стоит блок­ши­вом у входа в Южную га­вань. По­хо­дил на шху­нах да тен­де­рах, по Чер­но­му морю, Эгей­ско­му, Сре­ди­зем­но­му. «Вла­ди­мир» по­лу­чил в пять­де­сят пер­вом, сам при­вел из «Ан­глии». Вот и ду­ма­ет­ся мне - на каких-​то ко­раб­лях еще хо­дить при­дет­ся? Как ваш кол­ле­га го­во­рил, бро­не­нос­цы? - Верно, - кив­нул Ан­дрей. - И ко­раб­ле­стро­и­те­ли уже идут по этому пути. Вы лучше меня зна­е­те, Гри­го­рий Ива­но­вич, уже есть ко­раб­ли, по­стро­ен­ные це­ли­ком из же­ле­за, и набор и об­шив­ка. - Верно. И на Чер­но­мор­ском флоте такой име­ет­ся - шхуна «Ар­го­навт». Мала, да и ходок неваж­ный, всего во­семь узлов под па­ра­ми. Од­на­ко ж, и кор­пус же­лез­ный и винт вме­сто колес. - Да и ваш «Вла­ди­мир» не це­ли­ком из де­ре­ва, верно? - Верно, он ком­по­зит­ной кон­струк­ции. Набор же­лез­ный, а об­шив­ка де­ре­вян­ная, толь­ко под­вод­ная часть медью об­ши­та, от об­рас­та­ния. Так же и «Гро­мо­но­сец» по­стро­ен, хотя он по­стар­ше - пер­вый па­ро­хо­до­фре­гат Чер­но­мор­ско­го флота! Голос Бу­та­ко­ва теп­лел, когда он го­во­рил о своем ко­раб­ле. - Во Фран­ции уже идут ра­бо­ты по бро­ни­ро­ва­нию ко­раб­лей. - ска­зал Ан­дрей. - Три пер­вых, «Лав», «Тон­нат» и "Де­ва­с­тасьон", скоро до­стро­ят и, надо по­ла­гать, при­шлют сюда. - Это и будут бро­не­нос­цы? - спро­сил Бу­та­ков. В его го­ло­се по­слы­ша­лось бес­по­кой­ство. - Наш-​то флот пока не готов к встре­че с та­ки­ми стра­ши­ли­ща­ми! - Нет, Гри­го­рий Ива­но­вич, это пока толь­ко пла­ву­чие ба­та­реи. Плос­ко­дон­ные ка­ло­ши с че­ты­рехуз­ло­вым па­рад­ным ходом. Де­ре­вян­ный кор­пус, ва­тер­ли­ния и стен­ки ка­зе­ма­тов за­щи­ще­ны ко­ва­ны­ми же­лез­ны­ми по­ло­са­ми тол­щи­ной в три с по­ло­ви­ной дюйма. Го­дят­ся толь­ко для бом­бар­ди­ров­ки при­мор­ских кре­по­стей. Но - шаг в вер­ном на­прав­ле­нии. По­го­ди­те, скоро на морях по­явят­ся оч-​чень ин­те­рес­ные ко­раб­ли. На­при­мер, аме­ри­кан­ский «Мо­ни­тор»: низ­кий, почти вро­вень с водой, кор­пус и два тя­же­лых ору­дия в по­во­рот­ной башне. Для от­кры­то­го моря не го­дит­ся, а вот в Фин­ском за­ли­ве, в шхе­рах, у фор­тов Крон­штад­та - дело дру­гое. Де­ся­ток таких урод­цев, и никто к Санкт-​Петербургу не су­нет­ся! - Что же, мо­ре­ход­ные ко­раб­ли с бро­ней стро­ить не будут? - уди­вил­ся Бу­та­ков. - Будут, и еще как! Спер­ва по ста­рин­ке - ста­нут об­ши­вать де­ре­вян­ные кор­пу­са же­ле­зом, а там и до сталь­ных кон­струк­ций дело дой­дет. Ору­дия по при­выч­ке, в ка­зе­ма­тах - то есть, в ба­та­рей­ных па­лу­бах, толь­ко за­бро­ни­ро­ван­ных и раз­де­лен­ных на от­се­ки, - а там и на башни пе­рей­дут. Лет через де­сять вы не узна­е­те ко­раб­лей линии! Хотя, ко­неч­но, и глу­по­стей на­де­ла­ют, не без этого... - Го­луб­чик, но, ежели вам эти глу­по­сти из­вест­ны, зачем их по­вто­рять? Рас­ска­же­те ко­раб­ле­стро­и­те­лям по­дроб­но, что да, гля­дишь, рос­сий­ские бро­не­нос­цы пер­вы­ми по морям за­пла­ва­ют! Ан­дрей сдер­жал неве­се­лую улыб­ку. Сколь­ко раз они с Се­ре­гой спо­ри­ли об аль­тер­на­тив­ном раз­ви­тии рус­ско­го флота! - Увы, Гри­го­рия Ива­но­вич, ан­гли­чане тоже не ста­нут си­деть, сложа руки. Если мы сей­час им хо­ро­шень­ко на­бьем - они будут очень вни­ма­тель­но сле­дить за тем, что де­ла­ет­ся в Рос­сии по части во­ен­но­го ко­раб­ле­стро­е­ния. А про­мыш­лен­ность у них, сами зна­е­те. Стоит им под­гля­деть, что мы стро­им - рань­ше нас бро­не­нос­цы на воду спу­стят! И снова ока­жет­ся рос­сий­ский флот в от­ста­ю­щих... - Что ж тогда де­лать, Ан­дрей Ген­на­дье­вич? - рас­те­рял­ся Бу­та­ков. - и так нелад­но, и эдак! Вроде, и знаем, как надо де­лать, а поди ж ты! - Ну, во-​первых, гос­по­дам в Санкт-​Петербурге сле­ду­ет по­ду­мать о со­хра­не­нии тайны. Об этом никто пока не бес­по­ко­ит­ся, даже ан­гли­чане - вот и надо стать пер­вы­ми. Пол­но­стью за­сек­ре­тить все, что свя­за­но с но­вы­ми раз­ра­бот­ка­ми, вплоть до этапа стро­и­тель­ства! И непло­хо бы под­су­нуть «про­све­щен­ным мо­ре­пла­ва­те­лям» па­роч­ку идей из тех, что не оправ­да­лись, пусть тра­тят силы на за­ве­до­мо про­валь­ные про­ек­ты! Свою про­мыш­лен­ность, ко­неч­но, раз­ви­вать, без этого никак. До сих пор в Рос­сии мощ­ных су­до­вых машин, не стро­ят, а ведь даль­ше и бро­не­вая сталь по­на­до­бит­ся, и новые ору­дия и уйма вся­ких ме­ха­низ­мов! Бу­та­ков со­брал­ся от­ве­тить, но тут медно звяк­нул ко­ло­кол. Семь уда­ров - семь скля­нок, одиннадцать-​тридцать. С по­след­ним уда­ром на мо­стик взле­тел ве­сто­вой: - Так что их бла­го­ро­дие лей­те­нант Ка­доч­кин пе­ре­дать ве­ле­ли: проба го­то­ва, ждут! - Ну ладно, пой­дем­те, Ан­дрей Ген­на­дье­вич, - за­то­ро­пил­ся Бу­та­ков. - А эту бе­се­ду нашу мы непре­мен­но про­дол­жим. Есть у меня несколь­ко мыс­лей по по­во­ду так­ти­ки таких бро­не­нос­ных ко­раб­лей, хотел бы с вами по­де­лить­ся... *** Каж­дый раз при подъ­еме флага Ан­дрей вспо­ми­нал стро­ки из лю­би­мой книги: «коли в во­семь часов не под­ни­мут флага, и гос­по­да офи­це­ры не отра­пор­ту­ют - то, зна­чит, в во­семь часов одну ми­ну­ту слу­чит­ся све­то­пре­став­ле­ние.»[12] Если су­дить по этой при­ме­те - пока апо­ка­лип­сис не гро­зил ни всему свету, ни от­дель­но взя­то­му па­ро­хо­до­фре­га­ту «Вла­ди­мир». Подъ­ем флага, как и про­чие ко­ра­бель­ные це­ре­мо­нии, про­ис­хо­дил точно в по­ло­жен­ный срок. После чего ко­ман­ду раз­во­ди­ли по су­до­вым ра­бо­там: по­чин­ки, при­бор­ки, бес­ко­неч­ная возня с та­ке­ла­жем, па­ру­са­ми, - все, что тре­бу­ет мат­рос­ских рук. Ра­бо­ты про­дол­жа­лись до один­на­дца­ти трид­ца­ти, то есть до седь­мой склян­ки. После чего на­сту­пал один из самых при­ят­ных мо­мен­тов ко­ра­бель­ной жизни - «пробы». Офи­це­ры со­би­ра­лись по­за­ди мо­сти­ка и с нетер­пе­ни­ем ожи­да­ли, когда кок при­не­сет на под­но­се осо­бую се­реб­ря­ную ка­стрюль­ку с кры­шеч­кой - щи, сва­рен­ные для ко­ман­ды. Пер­вым их про­бо­вал ко­ман­дир, и это тоже было ри­ту­а­лом: опо­ло­ви­нить рюмку водки, от­ку­шать две-​три ложки щей с лом­ти­ком чер­но­го хлеба, по­сы­пан­ным гру­бой солью, а остав­ша­я­ся водка сле­до­ва­ла за­на­ве­сом всей сцены. Потом к про­бам при­сту­па­ли осталь­ные офи­це­ры, и Ан­дрей с удо­воль­стви­ем при­со­еди­нял­ся к ним. Что и го­во­рить, тра­ди­ция по­лез­ная: и вкус­но, и при­гляд за пи­та­ни­ем ко­ман­ды. Любое упу­ще­ние кока сразу оче­вид­но, и ви­нов­ный по­лу­ча­ет на­хло­буч­ку. После того, как пробы сняты, боц­ма­на сви­ста­ют к обеду. Мат­ро­сы раз­бе­га­ют­ся по куб­ри­кам, где с по­тол­ков уже сви­са­ют длин­ные до­ща­тые сто­леш­ни­цы. Бачковые раз­но­сят с кам­бу­за щи, особо от­ря­жен­ные мат­ро­сы во­ло­кут хлеб. На­чи­на­ют с жир­ных щей либо борща, ко­то­рые ва­рят­ся на го­вя­дине, со­ло­нине или рыбе. По­на­ча­лу де­ре­вян­ны­ми лож­ка­ми (у каж­до­го своя) вы­хле­бы­ва­ют бу­льон и овощи. Когда на дне бака оста­ет­ся толь­ко мясо, его вы­ни­ма­ют, кро­шат на де­ре­вян­ных дос­ках и вы­сы­па­ют об­рат­но. После чего вся ар­тель, не спеша, не мешая друг другу, теми же лож­ка­ми ест “мяс­ное блюдо”. Если кто из мо­ло­дых спе­шит, ар­тель­щик, мат­рос ста­рой служ­бы, по­уча­ет то­ро­пы­гу де­ре­вян­ной лож­кой по лбу. Никто на такую «науку» не оби­жа­ет­ся - на­обо­рот, это слу­жит пред­ме­том шуток, одним их нехит­рых обе­ден­ных раз­вле­че­ний. Но перед дуд­кой, да­ю­щей сиг­нал «обе­дать» долж­на со­сто­ять­ся еще одна це­ре­мо­ния, особо лю­би­мая мат­ро­са­ми - вы­да­ча вин­ной пор­ции или «чарки». На па­лу­бу вы­но­сят лу­жё­ную ендову с вод­кой. Ее ста­вят на шкан­цах или, как на «Вла­ди­ми­ре» - по­за­ди мо­сти­ка. Затем по­яв­ля­ет­ся ба­та­лер с мер­ной по­лу­чар­кой, и на­чи­на­ет­ся свя­щен­но­дей­ствие. На де­ре­вян­ных судах «чарка» - на­сущ­ная необ­хо­ди­мость. Здесь нель­зя раз­во­дить огонь для спа­се­ния от сы­ро­сти, и еже­днев­ная пор­ция «бе­ло­го хлеб­но­го вина» слу­жит про­фи­лак­ти­ке от про­студ­ных хво­рей. Кроме того, это важ­ней­шая мера по­ощ­ре­ния ниж­них чинов, об­ще­при­ня­тая на­гра­да за ли­хость и мел­кие от­ли­чия по служ­бе. Ан­дрей, ко­неч­но, читал о по­ряд­ках, при­ня­тых на флоте, но, одно дело чи­тать, а дру­гое - са­мо­лич­но уви­деть, как раз­бе­га­ют­ся бочковые по свист­ку боц­ман­ской дудки, как вы­стра­и­ва­ет­ся воз­буж­ден­ная, пред­вку­ша­ю­щая оче­редь к за­вет­ной ен­до­ве, как кря­ка­ет, лихо опро­ки­нув чарку, со­ро­ка­лет­ний унтер, а потом вы­ти­ра­ет усы под за­вист­ли­вы­ми взгля­да­ми ожи­да­ю­щих. *** По­кон­чив с про­ба­ми, офи­це­ры спус­ка­ют­ся к обеду. Опаз­ды­вать к об­ще­му столу счи­та­ет­ся дур­ным тоном - рас­по­ря­ди­тель кают-​компании, стар­ший офи­цер ко­раб­ля, может от­пра­вить про­ви­нив­ше­го­ся во­сво­я­си за неува­же­ние к со­об­ще­ству. Это не озна­ча­ет ли­ше­ния обеда, «на­ка­зан­ный» может вер­нуть­ся после окон­ча­ния тра­пезы, но от­ку­ши­вать ему при­дет­ся в оди­но­че­стве. Ис­клю­че­ния де­ла­лись для тех офи­це­ров, кто ру­ко­во­дил сроч­ны­ми ра­бо­та­ми, а так же для Ан­дрея - как че­ло­ве­ка не мор­ско­го, гостя и во­об­ще, при­шель­ца из бу­ду­ще­го, незна­ко­мо­го со стро­ги­ми флот­ски­ми тра­ди­ци­я­ми. Ан­дрею не хо­те­лось снова ока­зы­вать­ся в числе опоз­дав­ших и ло­вить на себе снис­хо­ди­тель­ные взгля­ды - мол, что ожи­дать от су­хо­пут­ной крысы? Но он, все же, поз­во­лил себе за­дер­жать­ся на несколь­ко се­кунд и по­лю­бо­вать­ся видом ко­раб­лей, иду­щих в по­ход­ном строю. «Вла­ди­мир» воз­глав­лял ко­лон­ну. Вто­рым ма­те­ло­том шел «Крым», за ним - «Гро­мо­но­сец». На пра­вом крам­бо­ле у него резал чер­но­мор­скую волну «Мор­ской бык», имея в киль­ва­те­ре «Бес­са­ра­бию» и «Вобан». За «фран­цу­зом» при­стро­ил­ся «Хер­со­нес»; за­мы­ка­ла ко­лон­ну «Одес­са». - Пой­дем­те, Ан­дрей Ген­на­дьич! - до­нес­лось от трапа. - Бу­фет­чик к обеду от­крыл пре­вос­ход­ную ма­де­ру, за­зе­ва­е­тесь - на вашу долю не хва­тит, бу­де­те пить бес­са­раб­скую кис­ля­ти­ну! Да, по­ду­мал Ан­дрей, время ма­роч­ных крым­ских вин еще не при­шло. Граф Во­рон­цов не так давно начал раз­во­дить в своих име­ни­ях Алуп­ка, Мас­сандра, Ай-​Даниль и Гур­зуф от­бор­ные сорта ви­но­гра­да и слава его по­гре­бов не успе­ла еще про­гре­меть по всему миру. А вот ри­слинг с ви­но­град­ни­ков Шабо, воз­де­лы­ва­е­мых по­том­ка­ми швей­цар­цев и фран­цу­зов, при­гла­шен­ных в Бес­са­ра­бию Ека­те­ри­ной, име­ет­ся в из­быт­ке. Хотя до крым­ских сор­тов ему ох, как да­ле­ко... Он еще раз оки­нул взгля­дом киль­ва­тер­ную ко­лон­ну и по­спе­шил в кают-​компанию. III Крей­сер II ранга «Алмаз» 4 ок­тяб­ря 1854 г. мич­ман Крас­ниц­кий С тех пор, как ан­гли­ча­нин Чарльз Берд в 1815-м про­ка­тил ца­ри­цу по Фин­ско­му за­ли­ву на па­ро­хо­ди­ке, а потом взял­ся стро­ить суда на ме­ха­ни­че­ской тяге, про­шло около со­ро­ка лет. На боль­ших реках - Волге, Каме, Дону, Дне­пре, - воз­ник­ли пер­вые рост­ки па­ро­ход­но­го со­об­ще­ния. По Волге вовсю хо­ди­ли ка­бе­ста­ны и за­беж­ки[13], а в 1821-м году па­ро­хо­дик «Пчел­ка», пе­ре­та­щен­ный через дне­пров­ские по­ро­ги, при­шел и в хер­сон­ский порт. В Ни­ко­ла­е­ве, на ка­зен­ной верфи по­ма­лень­ку осва­и­ва­ли па­ро­ход­ное дело: бук­си­ры и ка­бо­таж­ные па­ро­хо­ди­ки бо­роз­ди­ли дне­стров­ский лиман, Чер­ное и Азов­ское моря. Ма­ши­ны и котлы «сун­дуч­но­го», бе­ре­го­во­го типа, а потом и га­ле­рей­ные, с ды­мо­гар­ны­ми тру­ба­ми, везли из­да­ле­ка, с Ижор­ско­го ка­зен­но­го за­во­да, с за­во­да Берда в Санкт-​Петербурге, из-за гра­ни­цы. В Ни­ко­ла­е­ве своих машин не про­из­во­ди­ли, зато могли от­ре­мон­ти­ро­вать любой аг­ре­гат, хоть рос­сий­ско­го, хоть ино­стран­но­го про­из­вод­ства. *** Рас­по­ря­же­ни­ем князя Мень­ши­ко­ва от Дне­пра, до Ак­кер­ма­на, по всему Азов­ско­му морю и по­бе­ре­жью Кав­ка­за сроч­но со­би­ра­ли малые па­ро­хо­ды, спо­соб­ные к ка­бо­таж­но­му пла­ва­нию. За­би­ра­ли в казну част­ные суда - на­при­мер, ше­сти­де­ся­ти­тон­ный «Ро­стов», до войны со­вер­шав­ший рейсы с пас­са­жи­ра­ми от Та­ган­ро­га до Ро­сто­ва, и со­ро­ка­ше­сти­тон­ный же­лез­ный «Луба», за­ни­мав­ший­ся бук­си­ров­кой судов между Одес­сой и Хер­со­ном. В Се­ва­сто­по­ле и Ни­ко­ла­е­ве два де­сят­ка под­хо­дя­щих по­су­дин спеш­но пе­ре­де­лы­ва­ли в «мин­ные та­ра­ны»: на­би­ва­ли но­со­вые от­се­ки пу­сты­ми боч­ка­ми, брев­на­ми, блин­ди­ро­ва­ли котел и ма­ши­ну меш­ка­ми с пес­ком, со­ору­жа­ли им­про­ви­зи­ро­ван­ную за­щи­ту мо­сти­ков - все для того, чтобы судно успе­ло под гра­дом пуль и ядер под­ве­сти под днище вра­же­ско­го ко­раб­ля кле­па­ный ци­линдр ше­сто­вой мины. На об­рат­ный «рейс» на­деж­ды было мало, а по­то­му эки­па­жи «мин­ных та­ра­нов» на­би­ра­лись из доб­ро­воль­цев - «охот­ни­ков», как их здесь на­зы­ва­ли. Во­ору­же­ние для этих па­ро­хо­ди­ков, ше­сто­вые и бук­си­ру­е­мые мины, толь­ко пред­сто­я­ло из­го­то­вить, для чего мич­ман Крас­ниц­кий вез с собой кое-​какие при­спо­соб­ле­ния, ма­те­ри­а­лы, сва­роч­ный ап­па­рат и около трех­сот пудов тро­ти­ла - на­чин­ку шести галь­ва­но­удар­ных мин, вы­тра­лен­ных и разору­жен­ных такой до­ро­гой ценой. К взрыв­чат­ке при­ла­га­лись про­во­да, сухие ба­та­реи и хит­ро­ум­ные галь­ва­ни­че­ские устрой­ства для взры­ва­те­лей. Ими дол­жен за­ни­мал­ся старшина-​электрик с «Ада­ман­та», ко­ман­ди­ро­ван­ный в Ни­ко­ла­ев вме­сте с мич­ма­ном. Кроме «мин­ных та­ра­нов» пред­по­ла­га­лось ис­поль­зо­вать и ка­те­ра. Федя сго­ря­ча пред­ло­жил со­ору­дить для них из ли­сто­вой меди и об­рез­ков труб ап­па­ра­ты для ме­та­тель­ных мин, вроде тех, что с 80-х годов XIX-​го века ста­ви­ли на ка­те­ра и ми­но­нос­ки, а позже в Порт-​Артуре пе­ре­де­лы­ва­ли в ми­но­ме­ты. Про­ект, увы, от­верг­ли - за остав­ши­е­ся полторы-​две неде­ли ни из­го­то­вить, ни до­ве­сти до ума эти кон­струк­ции не пред­став­ля­лось воз­мож­ным. Мичману-​рационализатору было ве­ле­но не ум­ни­чать и при­бе­речь идеи «на потом», а пока изу­чить все, что на­шлось в «за­по­ми­на­ю­щих ма­ши­нах» по­том­ков по пер­вым опы­там в об­ла­сти мин­но­го дела. А на­шлось нема­ло - Ве­ле­сов, как кро­ли­ков из ци­лин­дра, из­влек на свет божий и вос­по­ми­на­ния ад­ми­ра­ла Ма­ка­ро­ва о при­ме­не­нии мин­ных ка­те­ров в Бал­кан­ской кам­па­нии, и ста­тьи о ис­поль­зо­ва­нии мин­но­го ору­жия в войне Се­ве­ра и Юга, и чер­те­жи ше­сто­вых и бук­си­ру­е­мых мин. Позже дой­дет и и до ме­та­тель­ных, уте­шил юношу Крас­но­поль­ский, а там, даст Бог, и до са­мо­дви­жу­щих­ся. Ве­ле­сов, вы­слу­шав эти рас­суж­де­ния, усмех­нул­ся и со­слал­ся на некий «закон Мерфи». А когда Федя по­ин­те­ре­со­вал­ся что это за Мерфи, и в чем за­клю­ча­ет­ся на­зван­ный его име­нем закон, на­по­вал сра­зил мич­ма­на че­кан­ной фор­му­ли­ров­кой: «Если су­ще­ству­ют два спо­со­ба сде­лать что-​либо, при­чём один из них ведёт к пол­но­му краху, то кто-​нибудь из­бе­рёт имен­но этот спо­соб». Время для экс­пе­ри­мен­тов еще на­ста­нет, ска­зал «по­то­мок», а пока за­да­ча мич­ма­на Крас­ниц­ко­го - вы­пол­нить то, что ему по­ру­че­но, уло­жив­шись в сроки. Ведь, со­глас­но од­но­му из след­ствий того же по­до­зри­тель­но­го за­ко­на: «Вся­кая ра­бо­та тре­бу­ет боль­ше вре­ме­ни, чем вы пла­ни­ру­е­те на нее по­тра­тить». В отряд мин­ных ка­те­ров долж­ны были войти шесть еди­ниц: три гички с под­вес­ны­ми пя­ти­де­ся­ти­силь­ны­ми мо­то­ра­ми «Ямаха» на тран­цах, разъ­езд­ной ка­те­рок с га­зо­ли­но­вым мо­то­ром, по­за­им­ство­ван­ный на «Ал­ма­зе», а так же два ка­те­ра кон­струк­ции ге­не­ра­ла Ти­зен­гау­зе­на. Мич­ман знал, что в «про­шлый раз» един­ствен­ный катер за­то­нул во время хо­до­вых ис­пы­та­ний из-за малой мо­ре­ход­но­сти, и со­би­рал­ся во что бы то ни стало до­ве­сти кон­струк­цию до ума. Федя решил, что пой­дет в атаку на таком ка­те­ре, и если что-​нибудь пой­дет не так - сам за это и рас­пла­тит­ся. *** Даша при­шла про­во­жать Федю на Граф­скую при­стань. Мич­ман с утра за­гля­нул в гос­пи­таль, но с Дашей не уви­дел­ся - неулыб­чи­вая по­жи­лая доб­ро­воль­ная сест­ра ска­за­ла, что Дарья Ми­хай­ло­ва сей­час на кур­сах, устро­ен­ных Пи­ро­го­вым для жен­ско­го пер­со­на­ла гос­пи­та­ля. Про­сить, чтобы ее по­зва­ли, мо­ло­дой че­ло­век по­стес­нял­ся, а до­жи­дать­ся конца за­ня­тий не мог - его ждали в ар­тил­ле­рий­ских ма­стер­ских. Оста­вив для Даши за­пис­ку, он от­пра­вил­ся по своим делам, уже не на­де­ясь уви­деть ее до воз­вра­ще­ния из Ни­ко­ла­е­ва. И ка­ко­во же было его удив­ле­ние, когда на сту­пе­нях при­ста­ни мельк­ну­ли зна­ко­мые пла­ток и пе­ред­ник! К сча­стью, мич­ман воз­вра­щал­ся на ко­рабль один, иначе при­род­ная за­стен­чи­вость не поз­во­ли­ла бы ему за­дер­жать со­слу­жив­цев. Крик­нув шлю­поч­но­му стар­шине, «по­го­ди, бра­тец, я сей же час», он едва удер­жал­ся, чтобы не ки­нуть­ся на­встре­чу де­вуш­ке со всех ног, как в годы гар­де­ма­рин­ской юно­сти. Вме­сто этого Федя по­до­шел и сдер­жан­но (как ему пред­став­ля­лось) по­здо­ро­вал­ся. Даша, сму­щен­ная не мень­ше его, неуме­ло при­се­ла в кник­сене и про­тя­ну­ла юноше узе­лок с до­маш­ней сне­дью: гле­чик тво­ро­га, за­вер­ну­тые в тря­пи­цу пи­ро­ги, коп­че­ная рыбка, ло­моть сала, несколь­ко огур­цов и го­лов­ка чес­но­ку. Мич­ман пы­тал­ся от­не­ки­вать­ся, ссы­ла­ясь на обиль­ный стол кают ком­па­нии, но, раз­гля­дев непод­дель­ное огор­че­ние в Да­ши­ных гла­зах, сдал­ся. Де­вуш­ка немед­лен­но по­ве­се­ле­ла и при­ня­лась из­ла­гать по­след­ние гос­пи­таль­ные но­во­сти. Глав­ной из них был «обес­па­мя­тев­ший дох­тур» с «Ада­ман­та»: его до­ста­ви­ли в гос­пи­таль несколь­ко часов назад, и Пи­ро­гов уже успел осмот­реть но­во­го па­ци­ен­та. Федя знал, что «по­том­ки» (так с лег­кой руки Эс­се­на стали на­зы­вать ада­ман­тов­цев) воз­ла­га­ют на­деж­ды на воз­вра­ще­ние имен­но на Груз­де­ва, а по­то­му при­нял­ся рас­спра­ши­вать, что да как. Увы, Даше нечем было его по­ра­до­вать: «Пи­ро­гов долго щупал пульс, вы­во­ра­чи­вал веки, гля­дел в зрач­ки, слу­шал ды­ха­ние, а потом так-​то тя­же­ло вздох­нул да и пошел прочь». На во­про­сы хи­рург не от­ве­чал, де­лал­ся мра­чен и пе­ре­во­дил раз­го­вор на дру­гие темы. Дела у про­фес­со­ра об­сто­я­ли неваж­но. Но мо­ло­дость есть мо­ло­дость; мич­ман, об­ра­до­ван­ный неожи­дан­ным яв­ле­ни­ем пред­ме­та своих воз­ды­ха­ний, не мог долго ду­мать о груст­ном. Пи­ро­гов, как всем из­вест­но, зна­ме­ни­тый врач, а Груз­дев, в конце кон­цов, жив, дышит, не стра­да­ет и жаром, ни ча­хот­кой, ни каким-​либо дру­гим из из­вест­ных мич­ма­ну неду­гов. А что долго не при­хо­дит в себя - так они ни­ку­да не то­ро­пят­ся. Спер­ва надо по­мочь се­ва­сто­поль­цам разо­брать­ся с за­сев­ши­ми у Ев­па­то­рии фран­цу­за­ми и тур­ка­ми, а так же с бри­тан­ца­ми, сбе­жав­ши­ми в Варну и, несо­мнен­но, стро­я­щи­ми там козни. А к тому вре­ме­ни, как эти про­бле­мы раз­ре­шать­ся - и с Груз­де­вым как-​нибудь да на­ла­дит­ся... Мич­ман неожи­дан­но для себя, пылко по­про­щал­ся с Дашей, за­ве­рил сму­щен­ную де­вуш­ку, что будет счи­тать дни до встре­чи, и по­спе­шил к гичке. IV База гид­ро­пла­нов Кача 4 ок­тяб­ря 1854 г. Пат­рик О′Лири, бом­бар­дир Пат­рик вы­пря­мил­ся, отрях­нул с колен песок, скру­тил ру­ба­ху в тугой жгут и при­нял­ся от­жи­мать. Сте­кав­шие струй­ки уже не остав­ля­ли на воде мас­ля­ных пятен, но вонь го­ре­ло­го ка­сто­ро­во­го масла еще чув­ство­ва­лась. Его не мог пе­ре­бить даже яд­ре­ный дух дег­тяр­но­го мыла. Авиа­то­ры вер­ну­лись в Качу два дня назад в силь­но уре­зан­ном со­ста­ве. Два ап­па­ра­та из пяти фон Эссен за­брал на «Хер­со­нес» и уси­лен­но го­то­вил к по­хо­ду. В ан­га­ре была сей­час толь­ко «эмка» мич­ма­на Эн­гель­мей­е­ра После Альмы Петька-​Патрик при­об­рел ре­пу­та­цию луч­ше­го бом­бар­ди­ра авиа­от­ря­да. Сбро­шен­ные им фле­шет­ты и «ро­мо­вые бабы» с юве­лир­ной точ­но­стью ло­жи­лись на вра­же­ские па­лу­бы. И те­перь, когда тре­бо­ва­лось в оче­ред­ной раз по­тре­во­жить непри­я­те­ля, в ка­би­ну вме­сте с мич­ма­ном за­би­рал­ся и юный ир­лан­дец. В осталь­ное время он по­мо­гал уха­жи­вать за гид­ро­пла­ном с но­ме­ром «14», го­то­вить его к вы­ле­ту. Про­це­ду­ра за­пус­ка ро­та­тив­но­го дви­га­те­ля «Гном-​Рон Мо­но­су­пап» давно от­ра­бо­та­на. Пилот са­дит­ся в ка­би­ну; мо­то­рист спра­ши­ва­ет, его, есть ли кон­такт. Услы­хав «Кон­так­та нет», про­во­ра­чи­ва­ет про­пел­лер, ставя его на ком­прес­сию. После этого, ко­ман­ду­ет: «Кон­такт!», и обе­и­ми ру­ка­ми про­кру­чи­ва­ет де­ре­вян­ную ло­пасть. В этот мо­мент пилот дол­жен вклю­чить за­жи­га­ние. Если «Гном» не за­ра­бо­та­ет (что неред­ко слу­ча­лось с из­но­шен­ным движ­ком) все по­вто­ря­лось сна­ча­ла. Если в ци­лин­драх на­чи­на­лись вспыш­ки, мо­то­рист от­ска­ки­вал в сто­ро­ну, чтобы не по­пасть под винт. Так Пат­рик и по­сту­пил, но вот беда: рас­тя­нул­ся, спо­ткнув­шись о край до­ща­то­го слипа. И рас­кру­чи­ва­ю­щи­е­ся ци­лин­дры об­да­ли его во­ню­чим душем из го­ря­че­го ка­сто­ро­во­го масла. По­ле­тов на се­го­дня не на­ме­ча­лось, дви­га­тель за­пус­ка­ли для про­вер­ки, и Пат­рик, когда все уля­жет­ся, со­би­рал­ся схо­дить вме­сте с мо­то­ри­ста­ми на хутор. Авиа­то­ры су­да­чи­ли о «гар­ных див­чи­нах», под­би­вая юного ир­ланд­ца на зна­ком­ство с ху­то­рян­ка­ми. По этому слу­чаю, Пат­рик надел чи­стую по­лот­ня­ную ру­ба­ху, и как назло, имен­но ей и до­стал­ся смач­ный ка­сто­ро­вый пле­вок! Надо было как-​то вы­кру­чи­вать­ся. За­пас­ной ру­баш­ки ни у кого не на­шлось, и Пат­рик, сломя го­ло­ву, мет­нул­ся к кап­те­нар­му­су. Но когда он вер­нул­ся с кус­ком мыла в одной руке, и за­га­жен­ной ру­баш­кой в дру­гой, ока­за­лось, что мо­то­ри­сты ушли без него. Пат­рик, ко­неч­но, знал до­ро­гу, и мог бы дойти сам. Но ему стало так обид­но, что он чуть не рас­пла­кал­ся. И тут же взял себя в руки - в конце кон­цов, по­ду­ма­ешь, какая важ­ность, пей­зан­ки! Да стоит ему прой­ти по се­ва­сто­поль­ским буль­ва­рам в скри­пя­щей кожей пи­лот­ской курт­ке, шлеме и га­ли­фе... Ру­ба­ху в любом слу­чае, надо было от­сти­рать. Вре­ме­ни у Пат­ри­ка те­перь было полно: он на­це­пил на голое тело ко­жан­ку, по­ве­сил на шею пояс с ко­бу­рой, и за­ша­гал вдоль бе­ре­га. В по­лу­ми­ле от базы, там, где берег взды­ма­ет­ся кру­тым об­ры­вом, он давно за­при­ме­тил укром­ное ме­стеч­ко. Кро­шеч­ная бух­точ­ка у са­мо­го под­но­жья, пес­ча­ный пляж - что еще надо, чтобы в оди­но­че­стве спра­вить­ся с оби­дой, от­сти­рать ка­зен­ное об­мун­ди­ро­ва­ние, а за­од­но ис­ку­пать­ся? И вот, на тебе, оди­но­че­ство! Не успел Пат­рик от­жать ру­ба­ху, как его оклик­ну­ли. По троп­ке с от­ко­са спус­ка­лись трое маль­чи­шек. Стар­ше­му на вид лет пят­на­дцать, млад­ший не до­стиг и де­ся­ти. Босые, в до­мо­тка­ных порт­ках, длин­ных, до ко­ле­на, ру­ба­хах из ка­зен­но­го по­лот­на, они оста­но­ви­лись шагах в пяти от чу­жа­ка. Тот, что по­стар­ше, в упор рас­смат­ри­вал Пат­ри­ка. Юный ир­лан­дец по­до­брал­ся. Жизнь в тру­що­бах при­учи­ла его к тому, что чу­жа­ков не любят нигде. На­хо­дись он сей­час на окра­и­нах род­но­го Бел­фа­ста - драки было бы не ми­но­вать. Но здесь-​то все по-​другому, на­пом­нил себе маль­чик. Здесь он не при­ше­лец из со­сед­не­го квар­та­ла, ко­то­ро­го, со­глас­но улич­но­му ко­дек­су по­ве­де­ния, сле­ду­ет бить, а во­ен­ный, авиа­тор. К нему даже се­ва­сто­поль­ские офи­це­ры лин­ко­ров от­но­сят­ся с нескры­ва­е­мым по­чте­ни­ем. А по­то­му, маль­чик не стал при­ни­мать угро­жа­ю­щей позы - сло­жил руки на груди и, слег­ка от­ста­вив босую ногу, при­нял­ся на­блю­дать за го­стя­ми. - Это наше место! - за­явил млад­ший. - Ты чего при­пер­ся? Улич­ный эти­кет оди­на­ков что в Крыму, что в Трех Граф­ствах. Бе­се­ду на­чи­на­ет самый сла­бый, а те, что по­здо­ро­вее, слу­ша­ют и ждут, когда по­явит­ся повод при­це­пить­ся. Вот, как этот, стар­ший, ру­со­во­ло­сый, явно за­во­ди­ла - гля­дит ис­под­ло­бья, при­ки­ды­вая, каков чужак в драке. Пат­рик его знал - он был с Александрово-​Михайловского ху­то­ра. Во время про­шло­го ви­зи­та авиа­то­ров в Качу он, вме­сте с осталь­ной ху­то­рян­ской ре­бят­ней со­би­рал на «по­ли­гоне» фле­шет­ты, раз­бро­сан­ные во время тре­ни­ро­воч­ных вы­ле­тов. За­во­ди­ла тоже узнал Пат­ри­ка: - Слышь, робя, да это ж летун! Он не наш, ино­стран­ной, рус­ской речи не по­ни­ма­ет. Не по­ни­ма­ешь, да? - Ино­стран­ной, го­во­ришь? - с по­до­зре­ни­ем спро­сил дру­гой, по­ни­же и по­ши­ре в пле­чах. Он стоял, упе­рев в бока сжа­тые в ку­ла­ки руки, и недоб­ро щу­рил­ся. Пат­рик сразу при­знал в нем за­взя­то­го дра­чу­на. - Ежили ино­стран­ный - так, можа, из хран­цу­зов? Ко­то­рые Крым хотят у Расеи за­брать? - Не, - уве­рен­но ото­звал­ся пер­вый. - Он прус­сак. Тятя го­во­рил, что немцы за Рос­сию, про­тив турка и хран­цу­за. Тятя мой с самим ад­ми­ра­лом На­хи­мо­вым зна­ко­мый! Ты же прус­сак? - по­тре­бо­вал он под­твер­жде­ния у Пат­ри­ка. Тот еще не вы­учил­ся го­во­рить по-​русски - овла­дел тремя де­сят­ка­ми слов и обо­ро­тов, необ­хо­ди­мых в оби­хо­де. Мо­то­ри­сты, мат­ро­сы, пи­ло­ты его по­ни­ма­ли, но вся­кий раз, за­го­ва­ри­вая с кем-​то незна­ко­мым, Пат­рик те­рял­ся - его «рус­ская речь» порой ста­ви­ла со­бе­сед­ни­ков в тупик. А по-​английски го­во­рить не стоит, кто его знает, как от­ре­а­ги­ру­ют маль­чиш­ки, ведь Бри­та­ния воюет с Рос­си­ей... Пат­рик три раза под­ряд кив­нул и, ко­сясь на ребят, при­нял­ся на­де­вать га­ли­фе. Ху­тор­ские сле­ди­ли за его ма­ни­пу­ля­ци­я­ми с рас­ту­щим ува­же­ни­ем. Пат­рик на­тя­нул мок­рую ру­ба­ху, при­со­бран­ные в гар­мош­ку са­по­ги. А когда всу­нул руки в ру­ка­ва пи­лот­ской ко­жан­ки - за­во­ди­ла, тот, что обо­звал его прус­са­ком, охнул, не скры­вая вос­хи­ще­ния. - А енто у тя шо, ли­во­рверт? - по­ин­те­ре­со­вал­ся млад­ший, вих­ра­стый маль­чу­ган едва по плечо Пат­ри­ку. - Да­ве­ча на хутор дра­гуне за­ез­жа­ли, коней на­пу­вать - так у их­не­го офи­це­ра ли­во­рверт на боку висел. По­бо­ле чем у тебя! Петь­ке вдруг му­чи­тель­но за­хо­те­лось по­хва­стать­ся перед ре­бя­та­ми. Он вы­дер­жал паузу: за­тя­нул ре­мень на две дырки туже, чем обыч­но, надел шлем со сдви­ну­ты­ми на лоб очками-​консервами, окон­ча­тель­но добив этим за­во­ди­лу, потом мед­лен­но рас­стег­нул ко­бу­ру и вы­та­щил бра­у­нинг. Пе­ре­дер­нул за­твор, за­го­няя па­трон в па­трон­ник, по­ис­кал ми­шень. Нашел белый, с кулак раз­ме­ром, ка­мень при­стро­ил его на ка­мен­ную плиту, на ко­то­рой толь­ко что от­ти­рал ру­ба­ху. Же­стом велел маль­чиш­кам убрать­ся, сам ото­шел шагов на де­сять и вски­нул пи­сто­лет. Три­жды грох­ну­ло - визг ри­ко­ше­тов, искры, ка­мен­ное кро­ше­во брыз­ну­ло во все сто­ро­ны. В цель он попал лишь тре­тьей пулей. Маль­чиш­ки, не дыша, смот­ре­ли на ды­мя­щий­ся бра­у­нинг. Млад­ший, вих­ра­стый, вдруг ящер­кой мет­нул­ся в песок и при­нял­ся со­би­рать гиль­зы. Двое дру­гих явно хо­те­ли по­сле­до­вать за ним, но они вы­дер­жа­ли ха­рак­тер, лишь про­во­ди­ли мел­ко­го за­вист­ли­вы­ми взгля­да­ми. Впро­чем, тот не со­би­рал­ся при­сва­и­вать чужое иму­ще­ство - ста­ра­тель­но обдув ла­тун­ные ци­лин­дри­ки от песка, про­тя­нул их на ла­до­шке юному ир­ланд­цу. Пат­рик то­роп­ли­во по­ма­хал ла­до­нью - «не надо», - и об­ра­до­ван­ный малец при­нял­ся оде­лять до­бы­чей спут­ни­ков. А Пат­рик на­ло­жил за­вер­ша­ю­щий штрих: на­ро­чи­то мед­лен­но из­влек ма­га­зин, снова пе­ре­дер­нул за­твор, вщелк­нул вы­бро­шен­ный па­трон. Вста­вил ма­га­зин в ру­ко­ять и убрал бра­у­нинг в ко­бу­ру, не забыв по­ста­вить на предо­хра­ни­тель. Маль­чиш­ки за­во­ро­жен­но сле­ди­ли за этими ма­ни­пу­ля­ци­я­ми, сжи­мая в ку­ла­ках по­да­рен­ные гиль­зы. Пат­рик за­стег­нул ко­бу­ру, кив­нул на про­ща­нье и по­вер­нул­ся. - Ты, это... - го­ло­сом, слег­ка осип­шим от впе­чат­ле­ний, про­из­нес за­во­ди­ла. - Ты, зна­чить, сюда при­хо­ди, кады за­хо­чешь. Ку­пать­ся, али еще шо... А ежели по­ры­ба­лить - так мы самые луч­шие места знаем! А хо­чешь - и ша­лан­ду у тяти возь­мем! Зна­ешь, какие тут бычки? И по­ка­зал ру­ка­ми, какие. Здеш­ние бычки, по­хо­же, не усту­па­ли раз­ме­ра­ми ло­со­сю, что ло­вит­ся в про­зрач­ных, как хру­сталь, реч­ках граф­ства Корк. - Ты при­хо­ди на хутор, - под­дер­жал то­ва­ри­ща дра­чун. - Петь­ку спро­си, или Ва­сят­ку - это зна­чит, я буду. Мы те тут все по­ка­жем! Пат­рик кив­нул и ши­ро­ко улыб­нул­ся новым дру­зьям. После чего четко, как делал это фон Эссен, ко­зыр­нул, вы­звав в маль­чи­ше­ских душах бурю вос­тор­га, и по троп­ке полез вверх, на откос. ГЛАВА ЧЕТ­ВЕР­ТАЯ I Па­ро­ход «Улисс» 4 ок­тяб­ря 1854 года Игорь Белых, капер  - Здо­ро­вая хрень, - про­шеп­тал Вий. - За­го­ра­жи­ва­ет, а с дру­го­го ра­кур­са не до­стать... Белых при­ник к оку­ля­ру. Он понял, о чем го­во­рит пу­ле­мет­чик: Кор­пус па­ро­хо­да в рай­оне мидель-​шпангоута, там, где скры­ва­лась ко­че­гар­ка и ко­тель­ное от­де­ле­ние, све­ти­лась в ИК-​диапазоне, как Сверх­но­вая. Но увы, в бор­то­вой про­ек­ции цель на­прочь пе­ре­кры­ва­ли гро­мозд­кие ко­жу­ха греб­ных колес. А если стре­лять под дру­гим углом - пулям при­дет­ся про­бить сна­ча­ла чуть ли не треть кор­пу­са, и толь­ко потом по­про­бо­вать на проч­ность стен­ки котла. Вий прав, может и не про­бить. - Бей сквозь кожух, - решил капитан-​лейтенант. - Он толь­ко на вид гро­мозд­кий, а на самом деле внут­ри пу­сто­та. Ну, будут ри­ко­ше­ты с кар­ка­са ко­ле­са, так и пес с ними. Надо толь­ко по­бли­же по­дой­ти, мет­ров с трех­сот ты оче­ре­дью такую дыру про­де­ла­ешь - не то что до котла, до дру­го­го борта до­ста­нешь! Вий кив­нул и по­дви­гал ство­лом «Корда». Белых сде­лал знак Змею, дви­жок еле слыш­но за­ур­чал, «Саб Ским­мер» стал мед­лен­но со­кра­щать ди­стан­цию. Белых еще раз пе­ре­брал ды­мо­вые шашки: если вах­тен­ные за­се­кут незва­ных го­стей и ки­нут­ся к пуш­кам, при­дет­ся ста­вить за­ве­су и ухо­дить под ее при­кры­ти­ем. Не хва­та­ло еще схло­по­тать пор­цию кар­те­чи... *** Об­на­ру­жив ка­ра­ван, «Улисс» долго пря­тал­ся в ту­мане, не вы­пус­кая до­бы­чу из цеп­ких лучей ло­ка­то­ра. Благо, ветер окон­ча­тель­но стих, па­ро­ход с тя­же­ло гру­же­ным суд­ном на бук­си­ре, вы­жи­мал не боль­ше трех узлов. «Саб Ски­мер» на малых обо­ро­тах крал­ся на тра­вер­зе непри­я­те­ля, в вось­ми ка­бель­то­вых, «Улисс» дер­жал­ся да­ле­ко за кор­мой. Когда со­всем стем­не­ло, Белых при­ка­зал идти на сбли­же­ние. Пред­сто­я­ло по­ра­зить па­ро­вой котел из круп­но­ка­ли­бер­но­го пу­ле­ме­та, да так, чтобы вы­звать взрыв. А когда ко­ман­да зай­мет­ся соб­ствен­ным спа­се­ни­ем, по­до­шед­ший «Улисс» по­ло­жит па­роч­ку ядер под корму па­рус­ни­ка. После чего можно будет при­ни­мать ка­пи­ту­ля­цию. Для пу­ще­го эф­фек­та, жерт­ву пред­по­ла­га­лось осве­тить про­жек­то­ром. - Ди­стан­ция две­сти де­сять... две­сти семь.. две­сти... - негром­ко счи­тал Вий. - Пора, ко­ман­дир. Белых под­нял пе­ре­го­вор­ник: - Грин­го, на­чи­на­ем. До­жди­тесь, когда рва­нет - и по плану. Ра­бо­та­ем! «Корд» тяжко за­гро­хо­тал, от­да­ча кач­ну­ла катер. Струй­ка трас­се­ров впи­лась в кожух чуть выше ва­тер­ли­нии. Вий по­пра­вил при­цел и снова на­да­вил на спуск. Лента со зво­ном по­полз­ла в окош­ко при­ем­ни­ка, но Белых ни­че­го не слы­шал - уши за­ло­жи­ло мо­гу­чим ста­кат­то круп­ня­ка. Пули ка­либ­ра две­на­дцать и семь вгры­за­лись в ко­лес­ный кожух, вверх, в сто­ро­ны ле­те­ли щепки, вы­свер­ки сри­ко­ше­тив­ших трас­се­ров, и вдруг по ушам уда­рил прон­зи­тель­ный зме­и­ный шип. Па­ро­ход оза­ри­ла туск­лая вспыш­ка, грох­ну­ло, цель за­тя­ну­ло об­ла­ко пара, под­све­чен­ное из­нут­ри оран­же­вым. - Пре­кра­тить огонь! «Корд» за­молк, но мир во­круг оста­вал­ся немым - слов­но уши были за­ткну­ты ват­ны­ми там­по­на­ми. По­тя­ну­лись дол­гие, без­звуч­ные се­кун­ды, и вдруг из тем­но­ты вы­рвал­ся узкий слепяще-​белый луч, упер­ся в вы­со­кую корму па­рус­но­го судна. Белых под­нял дю­ра­ле­вый ци­лин­дрик, дер­нул шнур, и над гиб­ну­щим па­ро­хо­дом по­вис­ла мертвенно-​белая люст­ра осве­ти­тель­ной ра­ке­ты, до­бав­ляя в ми­зан­сце­ну ми­сти­че­ской жути. *** - Зна­чит, ан­гли­чане... ска­зал Белых. - Вы­хо­дит, прав ты, дядя Спиро! Грек са­мо­до­воль­но ух­мы­лял­ся всеми мор­щи­на­ми. - А я го­во­рил, кирие! У осма­нов - от­ку­да ва­по­ры? Все в Крым ушли, по­след­ний мы за­бра­ли! - Что па­ро­ход... - мах­нул рукой Белых. - Вот транс­порт - это да! Я, как узнал, какой у них груз, меня аж пот хо­лод­ный про­шиб. А ежели, когда мы к ним на па­лу­бу по­лез­ли, на­шел­ся бы на­сто­я­щий ту­рец­кий герой, да и паль­нул бы из пи­сто­ле­та в один из бо­чон­ков? Рыбам на корм - и то не оста­лось бы... За­хва­чен­ный барк, кроме про­чих гру­зов, вез в Крым шесть сотен пя­ти­де­ся­ти­фун­то­вых оби­тых медью бо­чон­ков с чер­ным по­ро­хом. - Да уж, хмык­нул Вий. Да и мы… я, вон, тоже дал оче­редь по па­лу­бе, тур­кам под ноги, чтобы не дер­га­лись. А про­ши­ло бы до трюма - что тогда? - Трын­дец ко­тен­ку, - со­гла­сил­ся Карел. - Это вам не па­ро­вой котел, до небес рва­нет... - Кста­ти, о котле... - встрял Тюр­мо­ре­зов. - С ко­ры­та аглиц­ко­го сколь­ко на­ро­ду по­до­бра­ли? Я это к тому, что их куда-​то де­вать на­доть! Ан­гли­чане так и не су­ме­ли спу­стить шлюп­ки с пы­ла­ю­ще­го от носа до кормы па­ро­хо­да, и по­до­шед­ше­му«Улис­су» при­шлось вы­лав­ли­вать уце­лев­ших из воды. - Фюнф унд цван­ци­хь… Два­дцать пьят мен­шен, -- от­ве­тил Лютй­о­ганн. -- Фиэр офи­ци­рен… че­ти­ре. Дер ка­пит­эн тот ист… уми­райт. - Точно, - под­твер­дил Змей. Он, как зна­ток языка ве­ро­ят­но­го про­тив­ни­ка, вел пред­ва­ри­тель­ный до­прос. - Два­дцать пять рыл, из них три офи­це­ра. Ка­пи­тан в мо­мент взры­ва был на мо­сти­ке, его пер­вым при­шиб­ло. - Обер­ма­ши­нист… как это по-​рюсски… глаф­ни мье­ха­рик. Эр загт… ска­заль - дер дамп­фер "Шпитт­фой­ер" фюнф ка­но­нен хат… пьят ка­но­нен иметь. - Во­ору­жен­ный па­ро­ход «Спит­файр» - при­выч­но пе­ре­вел Карел. - Пять ору­дий, сто сорок ин­ди­ка­тор­ных сил. Мы по­до­бра­ли стар­ше­го ме­ха­ни­ка, он все и вы­ло­жил. Звать Джо­зеф Чар­чер. Го­во­рит, кон­во­и­ро­ва­ли ту­рец­кий барк с ге­не­раль карго для экс­пе­ди­ци­он­ных сил в Крыму. Пра­виль­но мы уга­да­ли: они, хит­ро­за­дые, прямо к Ев­па­то­рии идти по­бо­я­лись, ре­ши­ли спу­стить­ся на юг вдоль по­бе­ре­жья. Вот и до­хит­ри­лись! А пошли бы на­прям­ки - гля­дишь, и про­нес­ло бы. - Я так думаю, ан­гли­чан от­пус­кать немож­но. - про­из­нес казак. - Это вам не турка-​каботажник, это враг на­сто­я­щий, гу­стоп­со­вый. Особ­ли­во, ко­то­рые офи­цера. Таких по­са­дишь в трюм - оне стен­ку про­ко­вы­ря­ют, ча­со­во­го при­ши­бут, да и сбе­гут! Я что пред­ла­гаю: от­та­щим ту­рец­кое ко­ры­то бук­си­ром к Ак­кер­ма­ну, а то у нас на него ко­ман­ды не хва­тит. А ан­гли­чан пока по­дер­жим в ка­нат­ном ящике. Мои мо­лод­цы их не упу­стят. Сда­дим - и снова в море, осма­на ло­вить! Капитан-​лейтенант за­ду­мал­ся. В сло­вах Тюр­мо­ре­зо­ва был резон: они уже недо­счи­та­лись двух де­сят­ков че­ло­век, от­ря­жен­ных в при­зо­вые ко­ман­ды. К тому же, никто на «Улис­се», даже дядя Спиро, не имел опыта управ­ле­ния таким боль­шим па­рус­ни­ком, а при­бе­гать к по­мо­щи турок, даже и при­ста­вив к ним над­зи­ра­те­лей, Белых не хотел. Рис­ко­ван­но. - Зря вы их из моря вы­ну­ли, вот что, - про­дол­жал подъ­е­са­ул. - По­топ­ли бы - вот и ладно, и нам забот, и им маеты мень­ше. В нево­ле - рази ж это жисть? - Ка­пи­тан... - негром­ко ска­зал Карел. - А может их... того? Наг­лов, я имею... Же­нев­ских кон­вен­ций мы не под­пи­сы­ва­ли, да и нет их тут еще. Чего с ними ва­лан­дать­ся? Ска­жем, что так и было... - О...ел? - опе­шил Белых. - Ты что, хо­чешь, чтоб нас по­всю­ду осла­ви­ли, как па­ла­чей и во­ен­ных пре­ступ­ни­ков? Это тебе не Сирия и не Дон­басс, тут по пра­ви­лам воюют, а не по по­ня­ти­ям! Два года назад Карел взял от­пуск «по се­мей­ным об­сто­я­тель­ствам» и семь ме­ся­цев про­вел в одном из доб­ро­воль­че­ских под­раз­де­ле­ний на юго-​востоке Укра­и­ны. Да и в Сирии успел от­ме­тить­ся - груп­па Белых осу­ществ­ля­ла там при­кры­тие са­пе­ров, раз­ми­ни­ро­вав­ших Паль­ми­ру. - А кто узнает-​то? - нехо­ро­шо со­щу­рил­ся глав­стар­ши­на. - До бе­ре­га никто не до­плыл, все тут. Ска­жем - по­то­ну­ли вме­сте с па­ро­хо­дом. - Не вый­дет, - с со­жа­ле­ни­ем по­ка­чал го­ло­вой Вий. - Нет, я вообще-​то не про­тив, а толь­ко наши же и раз­зво­нят. Я не про ка­зач­ков, те крем­ни, - по­пра­вил­ся он, пой­мав воз­му­щен­ный взгляд подъ­е­са­у­ла. - А вот греки и во­лон­те­ры - те точно не удер­жат­ся. Нам оно надо? - Ладно, пока их в ка­нат­ный ящик, а зав­тра решим. - вынес вер­дикт Белых. - Да смот­ри­те, чтоб офи­це­ров от­дель­но, и обы­щи­те хо­ро­шень­ко всех! А ты, дядя, ставь ка­ра­у­лы. Сам ска­зал, что ста­ниш­ни­ки ан­гли­чан не упу­стят, никто тя за язык не тянул. - Слово да­де­но - что пуля стре­ля­на, - кив­нул казак. - Не боись, Ива­ныч, все сде­ла­ем. От Тюр­мо­ре­зо­ва ишо не одна лярва не ухо­ди­ла! - А этого стар­ме­ха да­вай­те сюда, - ско­ман­до­вал Белых. - И по­зо­ви­те Фро... то есть Еф­ро­си­нью Ге­ор­ги­ев­ну. Зря, что ли, ее пе­ре­вод­чи­ком за­чис­ли­ли? Рас­спро­сим ан­гли­ча­ни­на по всей форме. А ты вы­тас­ки­вай ручку и блок­нот, - велел он Ка­ре­лу. - Бу­дешь про­то­кол до­про­са вести, раз такой умный... - Может, сразу пас­са­ти­жи? - оскла­бил­ся глав­стар­ши­на. - Чтобы, зна­чит, раз­го­во­рить? -​А-атстваить пре­ре­ка­ния! - взре­вел капитан-​лейтенант. - Шагом марш - испа-​а-алнять! II Из днев­ни­ка Ве­ле­со­ва С.Б. «4 ок­тяб­ря. Я на­дол­го за­бро­сил днев­ник. Ра­не­ние, Альма, зна­ком­ство с Ве­ли­ким кня­зем, бло­ка­да Ев­па­то­рии, под­го­тов­ка ко­раб­лей, мин­ные дела... В общем, обя­зу­юсь когда-​нибудь за­пол­нить про­пу­щен­ные стра­ни­цы а пока - к делам те­ку­щим. Со­юз­ни­ки носа не кажут с плац­дар­ма. Я ждал, что дня через два-​три после аль­мин­ской ре­ти­ра­ды они пред­при­мут новую по­пыт­ку. Но вме­сто этого они при­ня­лись воз­во­дить по­ле­вые ре­да­ны, рыть тран­шеи, обо­ру­до­вать ба­та­реи. Ну и кто кого, спра­ши­ва­ет­ся, будет оса­ждать? И ведь не могут не по­ни­мать, что ни­че­го пут­но­го из этого по­лу­чит­ся! Се­ва­сто­поль в те­че­ние всей осады имел су­хо­пут­ную связь с внеш­ним миром, по­лу­чал, хоть и скупо, про­до­воль­ствие, ог­не­при­па­сы, даже под­креп­ле­ния. Здесь же - глу­хой мешок: на море пи­рат­ству­ют се­ва­сто­поль­ские фре­га­ты, на суше плац­дарм охва­чен ка­за­чьи­ми разъ­ез­да­ми, а на ближ­них вы­со­тах рус­ские воз­во­дят лю­не­ты. На­кап­ли­ва­ют силы, под­во­зят строй­ма­те­ри­а­лы, шан­це­вый ин­стру­мент, ар­тил­ле­рию. Над плац­дар­мом сутки на­про­лет висит «Го­ри­зонт», то и дело в гости на­ве­ды­ва­ет­ся гид­ро­план из Качи. Авиа­то­ры не огра­ни­чи­ва­ют­ся раз­вед­кой - то ящик стре­лок вы­ва­лят на ряды па­ла­ток, то за­бро­са­ют за­жи­гал­ка­ми обоз­ные те­ле­ги. Ме­лочь, ко­ма­ри­ные укусы - но и они спо­соб­ны до­ве­сти до бе­шен­ства или на­обо­рот, по­да­вить волю к со­про­тив­ле­нию. 5 ок­тяб­ря. А мы-то га­да­ли, по­че­му фран­цу­зы сидят тише воды, ниже травы! Лар­чик про­сто от­кры­вал­ся: ока­зы­ва­ет­ся, они оста­лись без глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го! Мар­шал Сен-​Арно, стра­дав­ший, как и в нашей ре­аль­но­сти, раком в по­след­ней ста­дии, скон­чал­ся. Мы узна­ли об этом прак­ти­че­ски из пер­во­ис­точ­ни­ка: спец­на­зов­цы, от­прав­лен­ные на плац­дарм для сбора све­де­ния о моем доб­ром друге Фи­би­хе, при­во­лок­ли с собой ни много ни мало, адъ­ютан­та бри­гад­но­го ге­не­ра­ла Лу­ме­ля. Все про­шло тихо, без стрель­бы и по­но­жов­щи­ны: в тем­но­те вы­са­ди­лись на берег с на­дув­ной лодки, пре­одо­ле­ли ла­би­рин­ты из шта­бе­лей досок, бочек, тюков, обоз­ных по­во­зок, за­ряд­ных ящи­ков и бог знает еще ка­ко­го ба­рах­ла. Ред­кие ка­ра­у­лы, сле­див­шие за по­ряд­ком в ла­ге­ре, не пред­став­ля­ли для ма­те­рых ди­вер­сан­тов по­ме­хи. У пер­вой же па­лат­ки они при­хва­ти­ли оди­но­ко­го су-​лейтенанта. Бед­ня­гу за­та­щи­ли под те­ле­гу и на­ско­ро до­про­си­ли. Фран­цу­зик, пе­ре­пу­ган­ный по­яв­ле­ни­ем таких стра­ши­лищ (спец­на­зов­цы были в пол­ном бо­е­вом об­ве­се, в мас­ки­ру­ю­щей рас­крас­ке) и не по­ду­мал за­пи­рать­ся. При нем на­шлись пись­ма, на­пи­сан­ные ге­не­ра­лом жене, от­дан­ные адъ­ютан­ту для от­прав­ки на ро­ди­ну. Кв­ро­пу. Но не скла­лось: пись­ма, вме­сто су­пру­ги ге­не­ра­ла, про­чи­та­ли в штабе князя Мень­ши­ко­ва. «Мар­шал Сент-​Арно по­ки­нул нас! Он был в кри­зи­се, и хотя вчера ве­че­ром он немно­го бод­рее, врач уже не на­де­ял­ся на улуч­ше­ние. И вот - ужас­ный итог! Увы, же­сто­кое обостре­ние неду­га сов­па­ло с неви­дан­ным в ка­рье­ре мар­ша­ла фиа­ско - да еще и в ходе самой гран­ди­оз­ной из его во­ен­ных кам­па­ний! Что ка­са­ет­ся меня, того, кто осо­бен­но его любил, то пе­ре­но­шу это слиш­ком бо­лез­нен­но…». Пись­мо на­пи­са­но на сле­ду­ю­щий день после Альмы - вы­хо­дит, за целую неде­лю не на­шлось под­хо­дя­щей ока­зии! Да, связь с внеш­ним миром у со­юз­ни­ков хро­ма­ет... В нашей ре­аль­но­сти (ка­жет­ся, я зло­упо­треб­ляю этим обо­ро­том!) Сент-​Арно скон­чал­ся по пути в Варну, на борту судна. Здесь кор­вет ушел без мар­ша­ла, зато увез Фи­би­ха с его приятелем-​репортером и об­лом­ка­ми ле­та­ю­щей лодки. Что ж, из­ве­стие непри­ят­ное. После мор­ско­го сра­же­ния се­ва­сто­поль­цам было не до бло­ка­ды - они были за­ня­ты бук­си­ров­кой тро­фе­ев, сни­ма­ли с мелей по­би­тые ко­раб­ли, при­во­ди­ли в по­ря­док уце­лев­шие. Два дня спу­стя двер­ка за­хлоп­ну­лась, но позд­но - птич­ка упорх­ну­ла. Одно ра­ду­ет, бег­лый кор­вет был па­рус­ным. А зна­чит, штор­ма и на­сту­пив­шее потом без­вет­рие неиз­беж­но его за­дер­жат. И есть шанс, что ан­гли­ча­нин все еще бол­та­ет­ся в шти­ле­вой по­ло­се вбли­зи бол­гар­ско­го бе­ре­га. Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич силь­но пе­ре­жи­ва­ет по по­во­ду нашей неуда­чи. Я пы­та­юсь его уте­шить: соб­ствен­но, ни­ка­кой неуда­чи нет, а есть лишь несчаст­ли­вое сте­че­ние об­сто­я­тельств. В конце кон­цов, о том, что ско­ти­на Фибих жив, мы узна­ли уже после того, как он по­ки­нул плац­дарм и, в любом слу­чае, уже ни­че­го не могли сде­лать. Но и сей­час не все по­те­ря­но: где-​то в рай­оне Кон­стан­цы ка­пер­ству­ет Белых, да и отряд Бу­та­ко­ва уже сутки, как по­ки­нул Се­ва­сто­поль. Если по­ве­зет, они пе­ре­хва­тят бег­ле­цов. Об этом при­дет­ся до­ло­жить на во­ен­ном со­ве­те у Мень­ши­ко­ва. Кста­ти, будет под­ня­та еще одна тема: Ве­ли­кий князь ко­то­рый день об­ха­жи­ва­ет прин­ца На­по­лео­на и, судя по всему, у них на­ме­ти­лось нечто лю­бо­пыт­ное...» III Гид­ро­план М-5 Бор­то­вой номер 14 5 ок­тяб­ря 1854 г. Пат­рик О΄Лири - Давай! - крик­нул мич­ман и ткнул паль­цем вниз. Пат­рик кив­нул и вы­во­лок из-​под ног первую пачку. Всего их было пять - пе­ре­вя­зан­ные крест-​накрест бе­чев­кой стоп­ки лист­ков сквер­ной серовато-​желтой бу­ма­ги. Пачки при­вез­ли в Качу из Се­ва­сто­по­ля, на про­лет­ке под охра­ной трех ка­за­ков. Пат­рик не умел чи­тать по-​французски, но кроме круп­но­го пе­чат­но­го тек­ста, каж­дый из лист­ков укра­ша­ла кар­тин­ка. Кар­тин­ки были раз­ны­ми. На одной изоб­ра­жен сто­я­щий во весь рост ске­лет, уку­тан­ный в дра­ную ши­нель. На ко­стя­ных ногах - сол­дат­ские са­по­ги, ска­ля­щий­ся череп укра­шен тон­ки­ми уси­кам и бо­род­кой. Пат­рик хи­хик­нул, узнав эти ат­ри­бу­ты, ко­то­ры­ми бри­тан­ские га­зе­ты неиз­мен­но снаб­жа­ли ка­ри­ка­ту­ры на фран­цуз­ско­го им­пе­ра­то­ра На­по­лео­на III-​го. В руках ске­лет сжи­мал шпагу, череп укра­ша­ла офи­цер­ская шляпа - зна­ко­мый всей Ев­ро­пе го­лов­ной убор На­по­лео­на. Того, пер­во­го, - «на­сто­я­ще­го», как ска­зал мич­ман Эн­гель­мей­ер. Пат­рик уди­вил­ся - разве ны­неш­ний фран­цуз­ский им­пе­ра­тор какой-​то нена­сто­я­щий? Пилот снис­хо­ди­тель­но объ­яс­нил, что будь он на­сто­я­щий - не от­си­жи­вал­ся бы в Па­ри­же, а лично воз­гла­вил бы экс­пе­ди­цию в Рос­сию. Где его, несо­мнен­но, ожи­да­ло бы то же самое, что и его ве­ли­ко­го пред­ка. Кар­тин­ка на дру­гой ли­стов­ке была еще смеш­нее. На этот раз им­пе­ра­то­ра изоб­ра­зи­ли в виде ди­коб­ра­за, толь­ко вме­сто иго­лок ще­ти­ни­лись штыки, из-​под ко­то­рых вы­гля­ды­ва­ли ге­не­раль­ские эпо­ле­ты. На­по­ле­он III-й стоял на чет­ве­рень­ках; его про­филь, укра­шен­ный зна­ме­ни­ты­ми усами и бородкой-​эспаньолкой, узнать было куда проще, чем на кар­тин­ке со ске­ле­том. Текст ли­сто­вок был очень до­ход­чи­вый. В нем разъ­яс­ня­лось, что ждет оса­жден­ных: голод, жажда, бо­лез­ни, непре­рыв­ные об­стре­лы. А даль­ше: «им­пе­ра­тор за­хва­тил власть об­ма­ном и, чтобы упро­чить свое по­ло­же­ние, за­те­ял войну с Рос­си­ей. А вы, фран­цуз­ские сол­да­ты рас­пла­чи­ва­е­тесь за это своей кро­вью.» За­кан­чи­вал­ся текст при­зы­вом не уми­рать за узур­па­то­ра, а сда­вать­ся в плен, или «брать соб­ствен­ную судь­бу в свои руки». Рас­смот­рев «фран­цуз­ские» кар­тин­ки, Пат­рик по­ин­те­ре­со­вал­ся - а по­че­му нет лист­ков с ка­ри­ка­ту­ра­ми на ту­рец­ко­го сул­та­на и ко­ро­ле­ву Вик­то­рию? А так же об­ра­ще­ний к тур­кам и ан­гли­ча­нам? Штабс-​капитан, до­ста­вив­ший необыч­ный груз, по­яс­нил: среди ту­рец­ких сол­дат почти нет гра­мот­ных, так что пи­сать для них такие лист­ки - на­прас­но пе­ре­во­дить бу­ма­гу. Ан­гли­чане же верны ко­ро­ле­ве, на них это не по­дей­ству­ет. Пат­рик со­гла­сил­ся: да, нравы в Ройял Нэви ужас­ные, куда там Со­до­му и Го­мор­ре, но пред­ста­вить себе, чтобы сол­да­ты и мат­ро­сы Ее Ве­ли­че­ства взбун­то­ва­лись из-за каких-​то бу­ма­жо­нок, пусть и с кар­тин­ка­ми? Вот если бы с неба сбра­сы­ва­ли зо­ло­тые со­ве­ре­ны или бу­тыл­ки с джи­ном... Под кры­лья­ми мель­ка­ли ряды па­ла­ток, между ко­то­ры­ми ме­та­лись фи­гур­ки в сине-​красных мун­ди­рах. Кое-​где взви­ва­лись дымки вы­стре­лов, но авиа­то­ры не об­ра­ща­ли на них вни­ма­ния. Стре­ля­ли редко - пока раз­бе­рут ружья из пи­ра­мид, пока за­бьют за­ря­ды, гид­ро­план будет уже да­ле­ко. Из­ред­ка стрел­кам везло, и тогда гид­ро­план при­во­зил до­ка­за­тель­ства их удачи - дырки от пуль в пер­ка­ли плос­ко­стей. Пат­рик видел, как сол­да­ты ки­да­ют­ся землю, пря­чут­ся под те­ле­ги, за­ряд­ные ящики, ла­фе­ты. Ага, зло­рад­но ух­мыль­нул­ся он, не нра­вит­ся? Доб­лест­ные лю­би­те­ли ля­гу­шек и сидра на своей шкуре узна­ли, что биб­лей­ское «...и стре­лы с небес по­ра­зят бе­гу­щих» - это не толь­ко стих из Апо­ка­лип­си­са. За эти три дня Эн­гель­мей­ер и Пат­рик семь раз вы­ле­та­ли на сброс фле­шетт. Се­го­дня фран­цу­зам по­вез­ло: бу­маж­ки со смеш­ны­ми кар­тин­ка­ми - это все же не ко­ва­ные острия, на­вы­лет про­ши­ва­ю­щее че­ло­ве­че­ское тело. Пат­рик пе­ре­хва­тил мат­рос­ским ножом (он за­ра­нее рас­крыл его и дер­жал в зубах) бе­чев­ку, стя­ги­ва­ю­щую пачку и столк­нул груз за борт. И вы­вер­нул шею, чтобы уви­деть, как лист­ки белым об­ла­ком раз­ле­та­ют­ся над па­лат­ка­ми. - Давай сле­ду­ю­щий! - про­орал, пе­ре­кры­вая треск "Гнома", мич­ман и ткнул на­пар­ни­ка в бок. Петька-​Патрик ото­рвал­ся от зре­ли­ща ру­ко­твор­ной бу­маж­ной ме­те­ли и по­та­щил из-​под си­де­нья новую пачку «на­гляд­ной аги­та­ции». Бо­е­вые дей­ствия в Крыму пе­ре­шли в неви­дан­ную до­се­ле фазу пси­хо­ло­ги­че­ской войны, и юный ир­лан­дец, сам того не зная, толь­ко что сде­лал в ней пер­вый вы­стрел. IV Па­ро­хо­до­фре­гат «Вла­ди­мир» 5 ок­тяб­ря 1854 г. Ан­дрей Митин Бу­та­ков все-​таки мо­лод­чи­на, по­ду­мал Ан­дрей. Не зря в нашей ис­то­рии он стал тео­ре­ти­ком так­ти­ки па­ро­вых ко­раб­лей: смот­рит в ко­рень, вы­де­ля­ет воз­мож­но­сти, на­хо­дит, как их при­ме­нить. Со­глас­но его идее, це­ля­ми для осколочно-​фугасных сна­ря­дов долж­ны стать в первую оче­редь, ко­лес­ные ко­жу­ха а так же корма - чтобы раз­ру­шить рум­пель­ное от­де­ле­ние и, если по­ве­зет, по­вре­дить винт. У здеш­них ко­раб­лей он один, так удач­ное по­па­да­ние может ли­шить непри­я­те­ля и хода и спо­соб­но­сти управ­лять­ся. После чего надо за­нять по­зи­цию по носу или корме жерт­вы и до­ла­мы­вать ее про­доль­ным огнем глад­ко­стволь­ных ору­дий до пол­ной небое­спо­соб­но­сти. На прак­ти­ке идею пока не про­ве­ря­ли, даже учеб­ных стрельб не про­во­ди­ли, бе­рег­ли дра­го­цен­ные уни­та­ры. Рас­че­ты, знают свое дело, на­учи­лись еще в «той» ре­аль­но­сти, так что огра­ни­чи­лись тем, что вы­пу­сти­ли пяток прак­ти­че­ских бол­ва­нок, де­мон­стри­руя се­ва­сто­поль­цам воз­мож­но­сти про­ти­во­аэро­план­ных пушек Лен­де­ра, сто­я­щих на «Мор­ском быке» и се­ми­де­ся­ти­пя­ти­мил­ли­мет­ро­вок Канэ, пе­ре­став­лен­ных на «Вла­ди­мир» с ми­но­нос­ца. Ан­дрей не от­ка­зал себе в удо­воль­ствии вспом­нить мо­ло­дость и разыг­рал с Бу­та­ко­вым и парой офи­це­ров несколь­ко ва­ри­ан­тов боя на столе - с ку­би­ка­ми и кар­тон­ны­ми ко­раб­ли­ка­ми. Вы­хо­ди­ло, что «Вла­ди­мир» и «Мор­ской бык», в со­сто­я­нии осо­бен­но не рискуя, спра­вить­ся с вин­то­вым лин­ко­ром вроде «На­по­лео­на» или ныне по­кой­но­го «Ага­мем­но­на». А что? Огонь на «обез­дви­жи­ва­ние» ве­дет­ся с за­пре­дель­ной для мест­ной ар­тил­ле­рии ди­стан­ции до ре­ши­тель­но­го ре­зуль­та­та, после чего «ин­ва­ли­ду» оста­ет­ся от­би­вать­ся по­гон­ны­ми пуш­ка­ми от бом­би­че­ских ору­дий па­ро­хо­до­фре­га­та. С оче­вид­ным ре­зуль­та­том. При этом невос­пол­ни­мый ре­сурс будет рас­хо­до­вать­ся мак­си­маль­но эко­ном­но и по делу. Оста­вал­ся пу­стяк - опро­бо­вать все это в бою. Но отряд про­шел по­ло­ви­ну рас­сто­я­ния до Варны, не встре­тив ни од­но­го ко­раб­ля. То есть со­всем ни од­но­го! Эссен даже под­ни­мал гид­ро­пла­ны, благо, шти­ле­вая по­го­да спо­соб­ство­ва­ла. Но сек­тор­ный поиск ни­че­го не дал - море будто вы­мер­ло, ни па­ру­са, ни дымка, ни мачты. По­хо­же, ан­гли­чане так на­пу­га­ны дей­стви­я­ми Чер­но­мор­ско­го флота, что сидят в га­ва­ни и даже под­креп­ле­ния не шлют по­пав­шим в пе­ре­плет со­юз­ни­кам! Бу­та­ков уже со­брал­ся сме­нить район крей­сер­ства и, вме­сто того, чтобы ло­вить непри­я­те­ля между Вар­ной и Ев­па­то­ри­ей, пе­ре­крыть пути к Бос­фо­ру. Но тут на связь вышел «Ада­мант»; вы­слу­шав ра­порт Ан­дрея, капитан-​лейтенант вы­звал штур­ман­ско­го офи­це­ра и через час обе ко­лон­ны, вы­пол­нив «по­во­рот по­сле­до­ва­тель­но», легли на преж­ний курс, к Варне. *** - При­вет, пи­са­тель! - При­вет, майор. По­бе­се­до­вал тут я с Белых, за­нят­ные у них вещи тво­рят­ся. Ты бы по­ин­те­ре­со­вал­ся, надо бы сов­мест­но об­су­дить... - Непре­мен­но по­ин­те­ре­су­юсь, у меня через пол­ча­са сеанс связи с «Улис­сом». Так что там кап­лей на­пор­та­чил? - - Да вроде ни­че­го та­ко­го. Пой­мал, по­ни­ма­ешь, оче­ред­ной транс­порт - да не транс­порт даже, а целый кон­вой. Барк на пять­сот тонн, в со­про­вож­де­нии ан­глий­ско­го па­ро­хо­да. Ре­ши­ли, по­ни­ма­ешь, в Ев­па­то­рию про­со­чить­ся, а тут, как назло, «Улисс». Ко­рабль, по­ни­ма­ешь, его Ве­ли­че­ства... Па­ро­ход они из­на­хра­ти­ли, из круп­ня­ка котел рас­стре­ля­ли, а па­рус­ник взяли на бук­сир. А тут мы со сво­и­ми но­во­стя­ми! - Так, с этого места по­дроб­нее. Что за но­во­сти? - А я что, не ска­зал? Про­сти, за­бол­тал­ся. Вот какое дело: ре­бя­та Белых, те, что оста­лись на «Ада­ман­те», по­ра­бо­та­ли немно­го по спе­ци­аль­но­сти - сла­зи­ли в гости к со­юз­нич­кам. И вот что вы­яс­ни­лось: Фибих, пас­ку­да, из Ев­па­то­рии того-​с, сбе­жал. Еще давно, два­дцать де­вя­то­го.  - Так это ж почти неде­ля про­шла! Те­перь ищи ветра в поле, он, небось, уже в Варне, а то и в Стам­бу­ле! - В Кон­стан­ти­но­по­ле, герр майор, в Кон­стан­ти­но­по­ле. На­сто­я­щие рус­ские люди не го­во­рят «Стам­бул», а толь­ко про­даж­ные ли­бе­ра­лы, от­ра­ба­ты­ва­ю­щие аглиц­кие гран­ты. При­вы­кай к пра­виль­ным на­зва­ни­ям, а то могут и не по­нять.  - Да знаю я, знаю, до­стал со сво­и­ми шу­точ­ка­ми. Про дис­ци­пли­ну ра­дио­об­ме­на слы­шать не при­хо­ди­лось? _ А кому она тут нужна? Кроме нас в эфире ни­ко­го нет. - Ну ты... шпак! Я слов не могу по­до­брать, какой ты шпак!  - Хе-хе, су­ро­вый воин... ты лучше вот что при­кинь своим дис­ци­пли­ни­ро­ван­ным эфир­ным моз­гом: Фибих дал деру на па­рус­ной ка­ло­ше, а какие по­го­ды сто­я­ли по­след­ние че­ты­ре дня - сам зна­ешь. Так что вам с бу­та­ков­ским штур­ма­ном за­дач­ка: где они могут быть сей­час? - Так во-​о-от зачем вам «Улисс» по­на­до­бил­ся... хо­ти­те его ло­ка­тор к по­ис­ку при­прячь?  - В ко­рень зришь. При всем ува­же­нии к Эс­се­ну, «эмки» - это да­ле­ко не «Ка­та­ли­ны» и даже не «КОРы». А по­то­му кап­лею ве­ле­но, как и вам, сроч­но идти, к Варне и вклю­чать­ся. - И что, пой­дет? - А куда он де­нет­ся? Нет, ко­неч­но, пы­тал­ся про­те­сто­вать - на­ро­ду у него, вишь, для при­зо­вой пар­тии мало, чтобы тро­фей в Одес­су от­пра­вить. А бро­сать жалко: груз, го­во­рит, бо­га­тый. - Он там что, вко­нец в пи­ра­тов за­иг­рал­ся? Или это дядя Спиро на него так вли­я­ет? - Может и он. Но ты по­слу­шай, что пред­ла­га­ет кап­лей. Этот самый па­ро­ход, ко­то­рый они по­то­пи­ли, «Спит­файр» на­зы­ва­ет­ся, кста­ти - так вот, он один-​в-один ваша «Одес­са». Ка­пи­та­на­ки уве­ря­ет - братья-​близнецы. То есть сест­ры - у брит­тов сам зна­ешь, ко­раб­ли жен­ско­го рода, даже те, что с муж­ски­ми име­на­ми. Си­стер­ши­пы, одним сло­вом. Кста­ти, «Одес­са» тоже аглиц­кой по­строй­ки... Ко­ро­че, упу­стим Фи­би­ха - при­дет­ся лезть за ним в Варну. Так по­че­му бы не ис­поль­зо­вать для этого тро­фей? Тем более, груз на этом барке очен­но ин­те­рес­ный. Пер­спек­тив­ный, я бы ска­зал, с уче­том за­да­чи. - Лезть? Как это? - Каком квер­ху! Ле­ген­да такая: по­па­ли в шторм, по­лу­чи­ли по­вре­жде­ния, а потом под­верг­лись на­па­де­нию. Под­кра­сить кое-​что, под­нять «Юнион Джек», барк при­ве­сти в со­от­вет­ству­ю­щий вид - ничо, про­ка­тит. Всего-​то делов - зайти в бухту, встать на якорь, а там уж...  - Это ты, Серег, сам при­ду­мал, или еще какой при­ду­рок под­ска­зал? - Сам, все сам. Ко­ро­че, из­ла­гай Бу­та­ко­ву и ду­май­те. Связь - по гра­фи­ку, там и об­су­дим. - Ладно, по­ду­ма­ем... - Тогда до связи, майор. И свя­жись с Белых, может еще какие мысли воз­ник­нут?  - Свя­жусь. Слу­шай, а если се­рьез­но - что это ты раз­ду­ха­рил­ся? Я по­ни­маю, никто нас не слы­шит, но все же - пе­ре­бор... - Ну из­ви­ни, Ан­дрюх, что-​то я и прав­да того... По­ни­ма­ешь, мы тут такую штуку со­би­ра­ем­ся за­му­тить... нет, рас­ска­зы­вать не буду, про­сти. Уж очень затея за­ко­вы­ри­стая, боюсь сгла­зить. - Ну ладно-​ладно. До связи... за­тей­ник! ГЛАВА ПЯТАЯ I Па­ро­ход «Улисс» 8 ок­тяб­ря 1854 года Игорь Белых, капер  Белых стра­дал. Чужой мун­дир резал под мыш­ка­ми, жал в паху, дико раз­дра­жая спец­на­зов­ца, при­вык­ше­го к нор­маль­ной, ком­форт­ной по­ле­вой форме. А эту пе­ре­ши­ва­ла ка­ме­рист­ка Фро, при­чем изо всех сил ста­ра­лась под­черк­нуть ат­ле­ти­че­ское сло­же­ние лю­бов­ни­ка хо­зяй­ки. Для этого де­ви­ца сверх вся­кой меры за­узи­ла и без того неудоб­ный сюр­тук и урод­ли­вые, от­ви­са­ю­щие на заду штаны с вы­со­чен­ной, выше жи­во­та, та­ли­ей и па­ру­си­но­вы­ми по­мо­ча­ми. При­дет­ся те­перь рас­па­ры­вать и под­го­нять са­мо­му, а то ведь этой овце не объ­яс­нить, что глав­ное - это сво­бо­да дви­же­ний, а не чтобы «ко­стюм­чик сидел»! А ду­рац­кие баш­ма­ки вме­сто при­выч­ных бер­цев! Белых еле удер­жал­ся, чтобы не сплю­нуть на па­лу­бу, и с нена­ви­стью по­смот­рел за корму, на пе­ре­ва­ли­ва­ю­щий­ся с боку на бок ту­рец­кий па­рус­ник. Три дня, про­шед­шие после по­лу­че­ния при­ка­за к Варне со­сто­я­ли из непре­рыв­ных ав­ра­лов, уси­лий, му­че­ний. То тя­же­лое судно рвало бук­сир­ные тросы, то ло­па­лись румпель-​тали, и па­рус­ник рыс­кал, дер­гая из сто­ро­ны в сто­ро­ну корму «Улис­са». То на «призе» вспы­хи­ва­ли кро­ва­вые стыч­ки между матросами-​турками и их кол­ле­га­ми гре­че­ско­го про­ис­хож­де­ния. И для того чтобы унять по­бо­и­ще, ка­за­кам при­хо­ди­лось пус­кать в ход на­гай­ки. Белых с тру­дом по­да­вил же­ла­ние по­ве­сить за­чин­щи­ков на ноках рей - чтобы со­от­вет­ство­вать зва­нию ка­пе­ра. Идея встре­ти­ла пол­ное по­ни­ма­ние и со­чув­ствие, как у Тюр­мо­ре­зо­ва, так и у Лютй­о­ган­на, а дядя Спиро прямо так и за­явил, что не по­ни­ма­ет, по­че­му «кирие ка­пи­тан» от­кла­ды­ва­ет такое по­лез­ное дело. Тер­пе­ние капитан-​лейтенанта лоп­ну­ло к концу вто­ро­го дня, после того, как при­шлось вы­бра­сы­вать в море сразу три трупа - двоих турок, и грека, при­ре­зан­ных во время драки в мат­рос­ском куб­ри­ке. Узнав об этом, Белых при­ка­зал вы­са­дить турок в шлюп­ку и велел им уби­рать­ся подобру-​поздорову. До бе­ре­га три мили, не до­гре­бут - их про­бле­мы. В шлюп­ку по­са­ди­ли не всех. На па­рус­ни­ке оста­лись на­чаль­ствен­ный со­став и несколь­ких мат­ро­сов, из тех, что по­смир­нее. Им было до­ход­чи­во разъ­яс­не­но, что един­ствен­ный спо­соб из­бе­жать петли - это во всем слу­шать­ся новых хо­зя­ев судна. Белых даже по­су­лил вер­нуть его после дела, умол­чав, что шан­сов уце­леть у несчаст­ной по­су­ди­ны нет ни еди­но­го. Ан­глий­ских мат­ро­сов со «Спит­фай­ра» дер­жа­ли в ка­нат­ном ящике на «Улис­се». Но сна­ча­ла к плен­ным при­ме­ни­ли меры мо­раль­но­го воз­дей­ствия - по од­но­му про­гна­ли по па­лу­бе, на ко­то­рой в тща­тель­но про­ду­ман­ном бес­по­ряд­ке рас­по­ло­жи­лись тюр­мо­ре­зов­ские ста­нич­ни­ки, спец­на­зов­цы Белых и во­лон­те­ры. Ми­зан­сце­на была вы­стро­е­на с боль­шим зна­ни­ем пси­хо­ло­гии: ка­за­ки и мор­пе­хи, кто голый по пояс, кто с за­ка­тан­ны­ми ру­ка­ва­ми, то­чи­ли стра­хо­вид­ные но­жи­ки, по­иг­ры­ва­ли на­гай­ка­ми или про­сто си­де­ли, как Ваня Ка­лян­джи, с чем-​нибудь ог­не­стель­ным в руках и нехо­ро­шо ко­си­лись на плен­ни­ков. Возле люка, куда по од­но­му спус­ка­ли плен­ни­ков, Вий с Ка­ре­лом по­ка­за­тель­но об­ра­ба­ты­ва­ли Змея - вдво­ем, с хэ­ка­ньем, кро­во­жад­ны­ми воп­ля­ми, вовсю ис­поль­зуя при­е­мы из ар­се­на­ла ре­слин­га. На ан­гли­чан это про­из­ве­ло неиз­гла­ди­мое впе­чат­ле­ние: Белых раз­гля­дел ужас в их гла­зах при виде по­лу­го­лых вар­ва­ров, мор­ду­ю­щих друг друга так, что про­би­ра­ло даже ма­те­рых ве­те­ра­нов драк в пор­то­вых ка­ба­ках. Вы­дум­ка по­мог­ла - не было ни одной по­пыт­ки по­бе­га. К тому же Белых рас­по­ря­дил­ся не от­ка­зы­вать плен­ни­кам в про­стых ра­до­стях жизни, вроде рома, взя­то­го в ба­та­лер­ке приза. В итоге, лаймы не про­сы­ха­ли уже тре­тьи сутки, по­треб­ляя в ка­че­стве за­кус­ки тро­фей­ную со­ло­ни­ну, сыр и мор­ские су­ха­ри. С офи­це­ра­ми «Спит­фай­ра» по­ра­бо­та­ла Фро на пару с Лютй­о­ган­ном. В итоге, ко­ра­бель­ный ме­ха­ник по фа­ми­лии Чар­чер охот­но со­гла­сил­ся по­мочь за­хват­чи­кам, но по­ста­вил во­прос об опла­те. О цене сго­во­ри­лись; осталь­ных за­пер­ли в раз­ных по­ме­ще­ни­ях, на­стро­го пре­ду­пре­див, что в слу­чае непо­ви­но­ве­ния це­ре­мо­нить­ся не ста­нут. Ко­вар­ная Фро ухит­ри­лась взять с них «чест­ное слово», что ни по­бе­гов, ни по­пы­ток са­бо­та­жа не будет. В ка­че­стве по­ощ­ре­ния, плен­ных офи­це­ров по од­но­му вы­во­ди­ли на про­гул­ки на па­лу­бу «Улис­са» - ра­зу­ме­ет­ся, под при­смот­ром. Кроме со­гла­сия со­труд­ни­чать, офицер-​машинист выдал массу цен­ной ин­фор­ма­ции. Этим за­ня­лись Фро, Лютй­о­ганн и Змей. Ан­глий­ский знали все трое, а плен­ник, как вы­яс­ни­лось, непло­хо вла­дел немец­ким. По­лу­чен­ные све­де­ния сле­до­ва­ло про­ве­рить - для этого «след­ствен­ная бри­га­да» до­пра­ши­ва­ла офи­це­ров и мат­ро­сов «Спи­та­фай­ра» по всем пра­ви­лам, тща­тель­но вы­ис­ки­вая несты­ков­ки в по­ка­за­ни­ях. Та­ко­вых не на­шлось - по­хо­же, «бе­ре­го­вая ма­зу­та» все­рьез на­стро­ил­ся на со­труд­ни­че­ство. *** Дело пла­ни­ро­ва­лось от­ча­ян­ное. Пред­по­ла­га­лось, ни много, ни мало, зайти прямо в га­вань Варны и стать на якорь. Ко­ман­ды обоих судов якобы по­нес­ли по­те­ри в стыч­ке с рус­ски­ми, и един­ствен­ный остав­ший­ся в живых офи­цер - этот самый Джо­зеф Чар­чер, - не риск­нул про­дол­жать рейс и пред­по­чел вер­нуть­ся в Варну. Затея, при всей бре­до­во­сти, вполне могла вы­го­реть. «Спит­файр» при­был в Варну в конце ав­гу­ста, перед самой от­прав­кой экс­пе­ди­ции в Крым. Ко­ман­да была на­бра­на с бору по со­сен­ке, из мо­би­ли­зо­ван­ных мо­ря­ков тор­го­во­го флота. Ни Чар­чер, ни дру­гие мо­ря­ки ни­ко­го в Варне не знали, их сразу от­ря­ди­ли кон­во­и­ро­вать транс­пор­та с во­ен­ны­ми гру­за­ми в Крым. Ан­гли­ча­нин с оби­дой за­явил, что джентль­ме­ны из Ройял Нэви не за­хо­те­ли рис­ко­вать сво­и­ми ари­сто­кра­ти­че­ски­ми зад­ни­ца­ми и сва­ли­ли опас­ное дело на них - «тор­га­шей», чер­ную кость, людей вто­ро­го сорта. А пока надо было по­за­бо­тить­ся о мат­ча­сти. Спец­на­зов­цы, ка­за­ки и ото­бран­ные во­лон­те­ры под­го­ня­ли под себя блузы бри­тан­ских мо­ря­ков. Белых, Лютй­о­ганн и Змей осва­и­ва­лись в офи­цер­ских мун­ди­рах, а осо­бая ко­ман­да при­во­ди­ла облик судна в со­сто­я­ние, со­от­вет­ству­ю­щее ле­ген­де: ру­би­ли мачту, сни­ма­ли стень­ги, при­во­ди­ли в бес­по­ря­док та­ке­лаж, за­од­но со­зда­вая на па­лу­бе тща­тель­но про­ду­ман­ный бар­дак. То же самое пред­сто­я­ло про­де­лать и на «Одес­се», с по­прав­кой на «бо­е­вой ха­рак­тер по­вре­жде­ний. Но для этого сна­ча­ла надо встре­тить­ся. Пока «Улисс» вы­би­вал­ся из своих неве­ли­ких ин­ди­ка­тор­ных сил, бук­си­руя тро­фей на трех узлах про­тив ветра, бу­та­ков­ский отряд крей­си­ро­вал на под­хо­дах к Варне. Увы, пе­ре­хва­тить кор­вет с Фи­би­хом на борту не уда­лось - он либо успел до­брать­ся до Варны рань­ше, либо про­скольз­нул в га­вань под по­кро­вом ночи. Окон­ча­тель­ную яс­ность внес­ли плен­ные с за­хва­чен­ной ту­рец­кой шхуны: по их сло­вам, бри­тан­ский кор­вет при­был из Ев­па­то­рии три дня назад, менее чем за сутки до того, как Бу­та­ков раз­вер­нул свою лов­чую сеть. Что ж, усмех­нул­ся Белых, опять все на­деж­да на спец­наз. Но ни­че­го, груп­па го­то­ва ко всем мыс­ли­мым и немыс­ли­мым неожи­дан­но­стям. - Тащ ко­ман­дир, от­мет­ки на ра­да­ре! - подал голос Карел. - По ходу - наши! За­про­сить по рации? Белых встал с люка, по­мор­щил­ся - жмет, за­ра­за, что ты бу­дешь де­лать! - и полез на мо­стик. Про­гул­ка за­кон­чи­лась, на­чи­на­лась на­сто­я­щая ра­бо­та. II Из днев­ни­ка Ве­ле­со­ва С.Б. «9 ок­тяб­ря. Время, ка­за­лось, за­мед­лив­шее свой бег после Альмы, снова на­би­ра­ет обо­ро­ты. Вот по­вест­ка се­го­дняш­не­го со­ве­ща­ния у князя Мень­ши­ко­ва: - по­пыт­ка про­ры­ва су­хо­пут­ной бло­ка­ды, пред­при­ня­тая ан­гли­ча­на­ми; - под­го­тов­ка к бом­бар­ди­ров­ке Ев­па­то­рий­ско­го ла­ге­ря; - дей­ствия наших крей­се­ров близ Варны; - ра­порт мич­ма­на Крас­ниц­ко­го об успеш­ном ис­пы­та­нии мин­но­го ка­те­ра; - до­клад лей­те­нан­та Крас­но­поль­ско­го о под­го­тов­ке пер­вой мин­ных та­ра­нов; И на де­серт - про­стран­ное рас­суж­де­ние Е.И.В. Ни­ко­лая Ни­ко­ла­е­ви­ча о до­го­во­рен­но­стях, до­стиг­ну­тых его им­пе­ра­тор­ским Вы­со­че­ством с дру­гой ав­гу­стей­шей осо­бой - Наполео́ном Жозе́фом Шар­лем Полем Бонапа́ртом (прин­цем Фран­ции, гра­фом Мё­до­ном, гра­фом Мон­ка­лье­ри но более из­вест­ным ши­ро­кой пуб­ли­ке как принц На­по­ле­он или Плон-​Плон) ныне пре­бы­ва­ю­щим в ве­ли­ко­кня­же­ской ре­зи­ден­ции в Се­ва­сто­по­ле... Итак, пункт пер­вый. Ге­ро­и­че­ская по­пыт­ка про­ры­ва бло­ка­ды ев­па­то­рий­ско­го плац­дар­ма, пред­при­ня­тая - кем? Да-да, ими са­мы­ми, ге­ро­я­ми Лег­кой бри­га­ды. Что ха­рак­тер­но, прак­ти­че­ски с тем же ре­зуль­та­том. Прав­да, в от­ли­чие от нашей ре­аль­но­сти (опять! Сколь­ко еще будет меня пре­сле­до­вать эта ду­рац­кая при­сказ­ка?) лорд Кар­ди­ган остал­ся на поле брани вме­сте со сво­и­ми гу­са­ра­ми. И бла­го­да­рить за это надо ни кого иного, как на­ше­го ге­не­ра­ла Фо­мчен­ко. Вни­кая в осо­бен­но­сти крым­ско­го ТВД, Фомич вы­яс­нил, что та­тар­ское на­се­ле­ние встре­ти­ло ин­тер­вен­тов хлебом-​солью (или их мест­ны­ми ана­ло­га­ми) и во­об­ще ока­зы­ва­ет им по­силь­ную по­мощь. Ни­че­го иного от крым­ча­ков не ждали: ста лет не про­шло с тех пор, как вла­де­ния по­след­не­го крым­ско­го хана Шахин-​Гирея были объ­яв­ле­ны ча­стью Рос­сий­ской Им­пе­рии. А один из по­том­ков хана со­сто­ит при фран­цуз­ском штабе и вре­ме­ни даром не те­ря­ет - сразу после вы­сад­ки, к Ев­па­то­рии по­тек­ли стада, обозы с фу­ра­жом и про­ви­зи­ей, а глав­ное, сотни во­ору­жен­ных крым­ча­ков, го­то­вых сра­жать­ся про­тив рус­ских «ок­ку­пан­тов». Прав­да, долго это не про­дол­жи­лось - ка­за­ки и до Альмы ре­гу­ляр­но пе­ре­хва­ты­ва­ли «доб­ро­хо­тов», а те­перь и вовсе за­мкну­ли ко­леч­ко. Но эта бло­ка­да не была сплош­ной - ни тран­шей, ни ре­ду­тов с ба­та­ре­я­ми, лишь ред­кая це­поч­ка ка­за­чьих разъ­ез­дов. Та­та­ры, мест­ные жи­те­ли, зна­ю­щие в этих ме­стах каж­дую сухую балку, каж­дый куст по­лы­ни, то и дело про­би­ра­лись к со­юз­ни­кам, ко­то­рые, не по­лу­чая под­во­за с Боль­шой Земли, от­ча­ян­но нуж­да­лись в про­до­воль­ствии и фу­ра­же. И это пре­крас­но по­ни­мал Фомич. Об­лег­чив душу парой сен­тен­ций типа «Пра­виль­но их, тва­рей, Ста­лин гно­бил!», ге­не­рал, при­вык­ший мыс­лить в ци­нич­ных ка­те­го­ри­ях два­дца­то­го века, пред­ло­жил план. Ка­за­чьи разъ­ез­ды вре­мен­но пе­ре­ста­ют об­ра­щать вни­ма­ние на татар, стя­ги­ва­ю­щих к окрест­но­стям Ев­па­то­рии обозы, про­дол­жая при том, охра­нять пе­ри­метр. Про­рвать бло­ка­ду сами та­та­ры не смо­гут, си­лен­ки не те, а зна­чит, об­ра­тят­ся за по­мо­щью. И ее им, ко­неч­но, ока­жут, ско­рее всего - си­ла­ми име­ю­щей­ся у со­юз­ни­ков ка­ва­ле­рии. Ты­ся­ча са­бель, Тя­же­лая и Лег­кая бри­га­ды, на­след­ни­ки славы серых шот­ланд­цев, от­ли­чив­ших­ся при Ва­тер­лоо! Со­мни­тель­ная слава, если вду­мать­ся... Осталь­ное было делом раз­вед­ки и ор­га­ни­за­ции. На­блю­де­ни­ем с воз­ду­ха было уста­нов­ле­но место бу­ду­ще­го про­ры­ва. Это под­твер­жда­лось и до­не­се­ни­я­ми разъ­ез­дов, ко­то­рые за­сек­ли, как та­та­ры сни­ма­ют­ся с места и всем та­бо­ром пол­зут на­встре­чу своим по­кро­ви­те­лям. И когда ка­ва­ле­ри­сты лорда Кар­ди­га­на вы­дви­ну­лись к линии пат­ру­лей, чтобы лихой ата­кой смять ка­за­ков, их ожи­дал сюр­приз. Не вда­ва­ясь в по­дроб­но­сти, скажу: в ла­герь не вер­нул­ся ни один. При том, что уби­тых было за­мет­но мень­ше: уце­лев­шие схва­че­ны, скру­че­ны, уве­де­ны в полон. Тело са­мо­го Кар­ди­га­на, про­би­тое аэро­план­ной стрел­кой, нашли на поле боя; ка­за­ки за­хва­тив­шие табор крым­ча­ков, при­гна­ли в Се­ва­сто­поль несколь­ко тысяч голов раз­но­об­раз­но­го скота, сотни ло­ша­дей и вер­блю­дов, бес­чис­лен­ные арбы с фу­ра­жом и про­ви­ан­том. По­пыт­ка по­пра­вить дела со снаб­же­ни­ем обер­ну­лась для войск ко­а­ли­ции по­те­рей по­ло­ви­ны бое­спо­соб­ной ка­ва­ле­рии. Фо­мчен­ко при­ни­ма­ет по­здрав­ле­ния, а вот Лобанов-​Ростовский запил - так силь­но по­дей­ство­ва­ла на пра­по­ра жут­кая бойня, устро­ен­ная его пу­ле­ме­та­ми бри­тан­ской ка­ва­ле­рии. Пункт вто­рой. Тут рас­ска­зы­вать осо­бен­но нече­го. Зав­тра на­чи­на­ем об­стрел ла­ге­ря. Он будет ве­стись с двух лю­не­тов, воз­ве­ден­ных на со­сед­ству­ю­щих с Ев­па­то­ри­ей вы­сот­ках для при­кры­тия ба­та­рей тя­же­лых мор­тир. Еще на лю­не­тах будут сто­ять бом­би­че­ские пушки, сня­тые с по­вре­жден­ных ли­ней­ных ко­раб­лей. Сей­час их тянут на быках из Се­ва­сто­по­ля, и в бли­жай­шие три-​четыре дня они ска­жут свое вес­кое слово. Бом­бар­ди­ров­ка пой­дет не по стра­ин­ке - на гла­зок, по пло­ща­дям, - а с ис­поль­зо­ва­ни­ем воз­душ­но­го кор­рек­ти­ров­щи­ка. Дело это новое, непри­выч­ное - ну так ведь мы ни­ку­да не то­ро­пим­ся, время ра­бо­та­ет про­тив оса­жден­ных. Пункт тре­тий. Со­глас­но со­об­ще­ни­ям капитан-​лейтенанта Бу­та­ко­ва, его отряд вышел в район Варны. Пе­ре­хва­че­но столько-​то транс­порт­ных судов про­тив­ни­ка, часть за­топ­ле­на, осталь­ные от­прав­ле­ны в Се­ва­сто­поль, бла-​бла-бла. Глав­ная за­да­ча, по­им­ка док­то­ра Фи­би­ха со то­ва­ри­щи, с блес­ком про­ва­ле­на. Кто бы со­мне­вал­ся... Бу­та­ков ожи­да­ет ран­де­ву с «Улис­сом», после чего при­сту­пит к вы­пол­не­нию плана «Б». Пункт чет­вер­тый. Нам пишут из Ни­ко­ла­е­ва: мич­ман Крас­ниц­кий ра­пор­ту­ет об успеш­ном ис­пы­та­нии мин­но­го ка­те­ра. На этот раз ин­но­ва­ци­он­ное плав­сред­ство не за­то­ну­ло, а на­обо­рот, успеш­но сыми­ти­ро­ва­ло атаку ше­сто­вой миной на непри­я­тель­ский ко­рабль. На верфи спеш­но за­кан­чи­ва­ют вто­рой катер, а мич­ман тем вре­ме­нем осна­ща­ет «мин­ные та­ра­ны» - дю­жи­ну мел­ких па­ро­хо­ди­ков, со­бран­ных в Ни­ко­ла­ев с Дне­пра, из Одес­сы, с Дне­стров­ско­го ли­ма­на. Вто­рую «мин­ную бри­га­ду» го­то­вят в Се­ва­сто­по­ле, под чут­ким ру­ко­вод­ством лей­те­нан­та Крас­но­поль­ско­го. Дед­лайн - неде­ля от сего мо­мен­та. Долж­ны успеть. И глав­ное на се­го­дняш­ний день из­ве­стие. После того, как мы с Фо­мчен­ко и За­ри­ным по­ки­ну­ли особ­няк на Ека­те­ри­нин­ской, рация в моем кар­мане ожила. Вы­зы­вал ада­ман­тов­ский стар­ши­на, де­жу­рив­ший в Мор­ском Гос­пи­та­ле. С тех пор, как туда пе­ре­пра­ви­ли про­фес­со­ра Груз­де­ва, Кре­ме­нец­кий рас­по­ря­дил­ся вы­ста­вить в гос­пи­та­ле во­ору­жен­ный пост, с при­ка­зом немед­лен­но до­кла­ды­вать о любых, даже самых незна­чи­тель­ных из­ме­не­ни­ях со­сто­я­ния па­ци­ен­та. Но утром «Ада­мант» вышел в море и на­хо­дил­ся вне зоны дей­ствия кар­ман­ной рации, так что пер­вым эту ин­фор­ма­цию по­лу­чил ваш по­кор­ный слуга...» III близ Ев­па­то­рии 9 ок­тяб­ря 1854 г. пра­пор­щик Лобанов-​Ростовский Грох­ну­ло. Воз­дух упру­го толк­нул в лицо. Пра­пор­щик по­мор­щил­ся - вы­стрел бо­лез­нен­но ото­звал­ся в ба­ра­бан­ных пе­ре­пон­ках. Кур­гу­зая мор­ти­ра вы­бро­си­ла почти вер­ти­каль­ный плот­ный столб бе­ло­го дыма, чер­ный мячик бомбы по­нес­ся ввысь по кру­той дуге. В верх­ней точке на миг замер, а потом по­ка­тил­ся с горки и про­пал из глаз. Осад­ная ба­та­рея с утра на­ча­ла бом­бар­ди­ров­ку. Со­юз­ни­ки от­ве­ча­ли вяло: то ли ска­зы­ва­лась общая по­дав­лен­ность, то ли не же­ла­ли жечь зря порох и пе­ре­во­дить бомбы, об­стре­ли­вая неви­ди­мо­го про­тив­ни­ка. Пер­вы­ми це­ля­ми рус­ских мор­тир стали не обо­ро­ни­тель­ные со­ору­же­ния, спеш­но воз­во­ди­мые фран­цуз­ски­ми са­пе­ра­ми, а скоп­ле­ния обоз­ных телег и ар­тил­ле­рий­ские парки в глу­бине ла­ге­ря. Кор­рек­ти­ров­ка с воз­ду­ха де­ла­ла свое дело: двух- и трех­пу­до­вые бомбы то и дело рва­лись среди тесно со­став­лен­ных по­во­зок и за­ряд­ных ящи­ков. - Жаль, мало у нас мор­тир, - по­се­то­вал Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич. - На всю кре­пость не более де­сят­ка, да и те ста­рые, по­лу­пу­до­вые. При­шлось, сами ви­ди­те, про­ве­сти ре­ви­зию флот­ских ар­се­на­лов и разору­жить бом­бар­дир­ские ко­раб­ли. И все равно - мало, мало! - Да, - кив­нул Ве­ле­сов, - У со­юз­ни­ков мор­тир чуть ли не втрое боль­ше. Ну так они и го­то­ви­лись, а наши ар­хи­стра­ти­ги даже не по­ду­ма­ли, что при­дет­ся вести осад­ную войну! - Ни­че­го, вот под­тя­нут бом­би­че­ские ору­дия, тогда по-​другому по­го­во­рим! - по­су­дил Ве­ли­кий князь. - А во­об­ще я, чем даль­ше, тем мень­ше по­ни­маю со­юз­ни­ков. Сидят в ла­ге­ре и ждут неиз­вест­но чего! Лю­бо­му юн­ке­ру ясно, что един­ствен­ный шанс - про­ры­вать бло­ка­ду и... - ...и что? - по­ин­те­ре­со­вал­ся Ве­ле­сов. - Ладно бы, сна­ру­жи их ждала по­ле­вая армия! Тогда да, про­рыв имеет смысл. Фиа­ско Лег­кой бри­га­ды ясно по­ка­за­ло, что таким спо­со­бом даже про­ви­ан­та не раз­до­быть! Осо­бен­но те­перь, когда Мень­ши­ков при­ка­зал ка­зач­кам не цац­кать­ся и разо­рять та­тар­ские села на три де­сят­ка верст во­круг, уго­нять стада, вы­во­зить зерно, фураж. Ну, до­пу­стим, про­рвут­ся со­юз­ни­ки - а даль­ше что? Пой­дут на Се­ва­сто­поль? Смеш­но. На Сим­фе­ро­поль? Еще смеш­нее. Един­ствен­ная на­деж­да у них на ан­гли­чан. Если те не при­дут в самом ско­ром вре­ме­ни - все, крыш­ка гос­по­дам ин­тер­вен­там! *** Пра­пор­щи­ка Лобанова-​Ростовского мало ин­те­ре­со­ва­ли во­про­сы стра­те­гии. Пред его гла­за­ми сто­я­ло страш­ное поле, за­ва­лен­ное люд­ски­ми и ло­ша­ди­ны­ми те­ла­ми, уши бу­ра­ви­ли стоны, крики, ржа­ние уми­ра­ю­щих жи­вот­ных. Он вспом­нил, как за­пе­ли трубы ан­гли­чан, и как вздрог­ну­ла земля от ты­сяч­но­го ко­пыт­но­го грома. Лег­кая бри­га­да - все пять пол­ков, 4-й и 13-й лёг­кие дра­гун­ские , 17-й улан­ский , 8-й и 11-й гу­сар­ские полки, - раз­во­ра­чи­ва­лась в де­фи­ле, пе­ре­кры­том с северо-​востока немно­го­чис­лен­ной рус­ской ка­ва­ле­ри­ей. Сей­час на­ле­тят, со­мнут, рас­топ­чут - а как иначе, если рус­ские, и без того, усту­па­ю­щие в числе чуть ли не втрое, со­би­ра­лись встре­чать атаку, стоя на месте? Неиз­вест­но, что по­ду­ма­ли уланы и гу­са­ры Кар­ди­га­на, когда рус­ские эс­кад­ро­ны по­да­лись назад, раз­вер­ну­лись и, не тратя вре­ме­ни на пе­ре­стро­е­ния, по­ска­ка­ли в тыл, об­те­кая раз­вер­ну­тые в их тылу кон­ные ба­та­реи? Да, залп по­лу­то­ра де­сят­ков ше­сти­фун­то­вок в упор - это непри­ят­но. Виз­жа­щая кар­течь со­бе­рет кро­ва­вую жатву в рядах пе­ре­до­вых эс­кад­ро­нов, но вряд ли их оста­но­вит - ар­тил­ле­ри­сты будут из­руб­ле­ны прямо на ла­фе­тах пушек, а потом дело дой­дет и до сossacks, трус­ли­во по­ка­зы­ва­ю­щих бри­тан­цам хво­сты своих ло­ша­дей. Пу­ле­ме­ты, все шесть, уда­ри­ли ко­со­при­цель­ным огнем, с обоих флан­гов. На пра­вом Лобанов-​Ростовский по­ста­вил три «Мак­си­ма» на кре­пост­ных ла­фе­тах; на левом рас­по­ла­га­лись осталь­ные пу­ле­ме­ты на па­ро­кон­ных брич­ках. Па­тро­нов не жа­ле­ли - стоит ка­ва­ле­ри­стам до­ска­кать до по­зи­ций, и все будет кон­че­но. Пе­ре­до­вые эс­кад­ро­ны легли це­ли­ком, ско­шен­ные свин­цо­вым лив­нем. Осталь­ные за­мед­ли­лись, оста­но­ви­лись - на пути у плот­ных, стре­мя к стре­ме­ни, ше­ренг, иду­щих ка­рье­ром, вы­рос­ли горы окро­вав­лен­ных, недвиж­ных или бью­щих­ся в аго­нии тел. Кто-​то пы­тал­ся пе­ре­прыг­нуть пре­пят­ствие и падал, кто-​то оса­жи­вал коней и сам по­па­дал под ко­пы­та зад­них, иду­щих в пред­пи­сан­ных уста­вом двух ло­ша­ди­ных кор­пу­сах за пер­вой ше­рен­гой. А пу­ле­ме­ты мо­ло­ти­ли, пре­вра­щая де­фи­ле в сосуд, на­пол­нен­ный жи­вот­ным ужа­сом, мукой, смер­тью. *** За спи­ной за­гро­хо­та­ли ко­пы­та, за­ляз­га­ли по сухой земле же­лез­ные обо­дья: на рысях про­хо­ди­ла ра­кет­ная ба­та­рея. Связ­ки по шесть мед­ных труб-​направляющих на пу­шеч­ных ла­фе­тах ве­се­ло плес­ка­лись во все сто­ро­ны сол­неч­ны­ми зай­чи­ка­ми, ез­до­вые ловко си­де­ли на здо­ро­вен­ных би­тю­гах, но­ме­ра ско­рым шагом, то и дело пе­ре­хо­дя на бег, по­спе­ва­ли за тя­же­лы­ми за­пряж­ка­ми. - Хо­ро­ши, черти! - по­хва­лил ра­кет­чи­ков Ве­ли­кий князь. - Дадут при­ку­рить ля­гу­шат­ни­кам! Я, Сер­гей Бо­ри­со­вич, не раз при­сут­ство­вал при стрель­бе с ра­кет­ных стан­ков, но этот ваш зал­по­вый пуск - при­зна­юсь, до пе­че­нок про­бра­ло! А ка­ко­во тем, в кого они летят! - Да, Ваше Вы­со­че­ство, пока что ра­ке­ты - ору­жие, ско­рее пси­хо­ло­ги­че­ское, хотя и с хо­ро­ши­ми пер­спек­ти­ва­ми. Мы ста­ра­ем­ся об­стре­ли­вать ими скоп­ле­ния па­ла­ток и телег. Оско­лоч­ное дей­ствие ракет крайне сла­бое, а вот за­жи­га­тель­ное - вполне при­лич­ное. И ука­зал на грязно-​серые дым­ные хво­сты, рас­пол­за­ю­щи­е­ся от го­ря­щих скла­дов. - Я об­ра­тил вни­ма­ние, гос­по­дин Ве­ле­сов, что на со­ве­те вы тре­бо­ва­ли со­сре­до­то­чить об­стрел не на ба­та­ре­ях и укреп­ле­ни­ях, а имен­но на скла­дах. От­че­го так? - Счи­тай­те, что я таким об­ра­зом вы­ра­жаю уве­рен­ность в успе­хе нашей затеи с прин­цем На­по­лео­ном. Если мы, Ваше Вы­со­че­ство, на­ме­ре­ны скло­нить фран­цу­зов не про­сто к ка­пи­ту­ля­ции, а к бунту про­тив ны­неш­не­го им­пе­ра­то­ра - нера­зум­но озлоб­лять их чрез­мер­ны­ми по­те­ря­ми. Голод, страх, неуве­рен­ность - это одно, но когда рядом по­ги­ба­ют то­ва­ри­щи, это со­всем дру­гое. Тогда война очень быст­ро пре­вра­ща­ет­ся из тяж­кой по­вин­но­сти в лич­ное дело, и люди на­чи­на­ют просто-​напросто мстить. А нам с вами нужно чтобы мусью хо­ро­шень­ко озло­би­лись на того, кто втя­нул их в эту аван­тю­ру и бро­сил здесь без по­мо­щи! - Так что и ра­ке­ты и ваши ли­стов­ки бьют в одну цель? - улыб­нул­ся Ве­ли­кий князь. - Что ж, хитро. Толь­ко за про­шлую ночь к нам пе­ре­бе­жа­ло не мень­ше по­лу­сот­ни че­ло­век, из них два офи­це­ра. И почти все фран­цу­зы! - Я в курсе, Ваше Вы­со­че­ство. Пе­ре­беж­чи­ки го­во­рят, что в ла­ге­ре сплош­ной бар­дак, осо­бен­но после бойни, ко­то­рую наш кня­зинь­ка устро­ил бри­тан­ской ка­ва­ле­рии. Ля­гу­шат­ни­ки винят ан­гли­чан в том, что из-за них не уда­ет­ся по­лу­чить про­до­воль­ствие, а те в ответ за­яви­ли, что будут стре­лять в лю­бо­го фран­цу­за, ко­то­рый по­дой­дет к их па­лат­кам. Один из плен­ных рас­ска­зал: толь­ко за один день в дра­ках убито и ис­ка­ле­че­но около ше­сти­де­ся­ти че­ло­век! - При­бавь­те к по­лу­сотне пе­ре­беж­чи­ков - по­лу­ча­ет­ся непло­хой итог! Эдак, они сами друг друга пе­ре­бьют, нам и де­лать ни­че­го не при­дет­ся. - Вы же по­ни­ма­е­те, что нам нужны не их трупы. Шляпа ве­ли­ко­го Бо­на­пар­та непроч­но сидит на го­ло­ве На­по­лео­на III-​го. Во Фран­ции мно­гие озлоб­ле­ны на него из-за пре­да­тель­ства рес­пуб­ли­ки. Помни­те его ло­зунг: «Им­пе­рия это мир»? Вот вам и мир: целая армия на краю ги­бе­ли, и к тому же, снова в Рос­сии! Ду­ма­е­те, га­зет­чи­ки и по­ли­ти­ка­ны про­стят ему такое? - И все же, рас­счи­ты­вать, что принц На­по­ле­он, этот тол­стяк со смеш­ным про­зви­щем, су­ме­ет воз­гла­вить пе­ре­во­рот - не слиш­ком ли это смело? Да и ба­тюш­ка, боюсь, не одоб­рит. Он слы­шать не может этих слов - «ре­во­лю­ция», «рес­пуб­ли­ка»... - На­вер­ное, сразу вспо­ми­на­ет, как от­бла­го­да­рил Рос­сию Франц-​Иосиф за спа­се­ние его Им­пе­рии? - по­ин­те­ре­со­вал­ся Ве­ле­сов. Ве­ли­кий князь вски­нул го­ло­ву, лицо его стало непро­ни­ца­е­мым, в гла­зах плес­нул­ся гнев. - Ну-ну, Ваше Вы­со­че­ство, не надо так! Никто не со­би­ра­ет­ся ста­вить под со­мне­ние го­су­дар­ствен­ную муд­рость ва­ше­го ав­гу­стей­ше­го отца. И потом - мы же не пла­ни­ру­ет при­во­дить к вла­сти какой-​нибудь ко­ми­тет об­ще­ствен­ной без­опас­но­сти, или, не при­ве­ди Гос­подь, пар­ла­мент! Речь идет о за­кон­ном на­след­ни­ке са­мо­го Бо­на­пар­та! Вот вы из­во­ли­ли иро­ни­зи­ро­вать на­счет фи­гу­ры прин­ца, а ведь и его ве­ли­кий пре­док от­нюдь не был сло­жен как Апол­лон. Что не ме­ша­ло ему дер­жать в ку­ла­ке всю Ев­ро­пу! Так вот что они за­те­я­ли, по­ду­мал пра­пор­щик. Не ис­треб­лять фран­цу­зов, за­пер­тых на плац­дар­ме, а до­ве­сти их до бунта ли­ше­ни­я­ми, стра­хом, неуве­рен­но­стью в соб­ствен­ной судь­бе. А когда мятеж вспых­нет - по­ста­вить во главе под­хо­дя­ще­го ли­де­ра и на­пра­вить штыки вос­став­ших на ны­неш­не­го вла­ды­ку Фран­ции. Что ж, во­ис­ти­ну иезу­ит­ский рас­чет. Не все ино­зем­цам свер­гать и уби­вать рус­ских го­су­да­рей, пора им на своей шкуре ис­про­бо­вать, ка­ко­во это. IV До­ку­мен­ты про­ек­та  «Крым 18-54» Папка 11/14 Вы­держ­ки из рас­шиф­ров­ки ауди­о­за­пи­си со­ве­ща­ния груп­пы «Ада­мант». 0т 9.10.1854. *** При­ме­ча­ние от руки: Фм - генерал-​лейтенант Фо­мчен­ко Н.А.  Кмн - ка­пи­тан 2 ранга Кре­ме­нец­кий Н.И.  Вл - чл. коорд. шт. Ве­ле­сов С.Б.  Рг- с. н.с. Ро­га­чев В.А. Кмн:       У нас со­бы­тие пер­во­сте­пен­ной важ­но­сти, то­ва­ри­щи. Вчера ве­че­ром на­ко­нец при­шел в себя про­фес­сор Груз­дев. Мы в этот мо­мент на­хо­ди­лись в море и не могли от­ре­а­ги­ро­вать долж­ным об­ра­зом. По­лу­чив ин­фор­ма­цию от Ни­ко­лая Ан­то­но­ви­ча, я немед­лен­но взял курс на Се­ва­сто­поль. Сей­час ко­ра­бель­ный врач «Ада­ман­та» в Мор­ском гос­пи­та­ле, возле про­фес­со­ра. Фм: Что он со­об­ща­ет? Ка­ко­во со­сто­я­ние Груз­де­ва? Вл: Поз­воль­те, Ни­ко­лай Ива­но­вич? Да, бла­го­да­рю... Со­глас­но по­лу­чен­ной ин­фор­ма­ции, со­сто­я­ние здо­ро­вья про­фес­со­ра не вы­зы­ва­ет опа­се­ний - если не счи­тать общей сла­бо­сти, он пре­крас­но себя чув­ству­ет. Сам при­ни­ма­ет пищу, охот­но под­дер­жи­ва­ет бе­се­ду. Пока, ко­неч­но, не вста­ет, хотя уже делал по­пыт­ки. Фм: А как он во­об­ще при­шел в себя - об этом ваш врач не до­кла­ды­вал? Кмн: Да, если можно, Сер­гей Бо­ри­со­вич, в двух сло­вах... Вл: В двух сло­вах: никто не по­ни­ма­ет. Пи­ро­гов уве­ря­ет, что ни­че­го не пред­при­ни­мал - при­ста­вил к про­фес­со­ру си­дел­ку и сле­дил, чтобы его во­вре­мя кор­ми­ли. Этим за­ни­мал­ся наш фельд­шер. Фм: Вот фельд­ше­ра и рас­спро­си­ли бы! Вы что, ма­лень­кие, за ручку во­дить надо, сопли вы­ти­рать? Вл: Его и рас­спро­си­ли, как толь­ко убе­ди­лись, что со­сто­я­ние Груз­де­ва не вну­ша­ет опа­се­ний. По­лу­ча­ет­ся, что кроме Пи­ро­го­ва и си­дел­ки, с про­фес­со­ром никто не кон­так­ти­ро­вал, про­це­дур, за ис­клю­че­ни­ем ре­гу­ляр­но­го ухода, не про­во­дил. Речь идет о про­стей­ших мерах по борь­бе с про­леж­ня­ми плюс корм­ле­ние через же­лу­доч­ный зонд. Ни­че­го та­ко­го, что могло бы по­вли­ять на его со­сто­я­ние. Кмн: И, тем не менее, он при­шел в себя! Вл: Да, при­шел. По­вто­рюсь, наш врач в недо­уме­нии. Как, впро­чем, и Пи­ро­гов. Фм: Ладно, с при­чи­на­ми раз­бе­рем­ся потом. Сей­час глав­ное - когда про­фес­сор смо­жет за­нять­ся своей хро­но­фи­зи­кой? Кмн: Валя... про­сти­те, Ва­лен­тин Ана­то­лье­вич, что ска­же­те? Рг: Можно про­сто Ва­лен­тин, Ни­ко­лай Ива­ныч. Я по­бы­вал се­го­дня у про­фес­со­ра. Толь­ком по­го­во­рить нам не дали, он и прав­да, очень слаб. Но я уве­рен, что Груз­дев в бли­жай­шее время смо­жет ор­га­ни­зо­вать нашу пе­ре­брос­ку домой. Вл: Нашу? А как быть с «Ал­ма­зом» и его мо­ря­ка­ми? Со­гла­си­тесь, мы обя­за­ны по­ду­мать и о них. Рг: А вот тут слож­нее. Я могу пред­по­ло­жить, что они вер­нут­ся вме­сте с нами. В смыс­ле - в два­дцать пер­вый век. Фм: Вы же го­во­ри­ли про этот... ка­рам­боль? Рг: Клап­штосс. Сей­час, к со­жа­ле­нию, кар­ти­на иная. В тот раз мы по­лу­чи­ли... как бы это ска­зать... удар, при­дав­ший нам ско­рость, как удар кием по шару. Фм: Го­во­ри­те уж прямо: пинок под зад. Рг: Можно и так ска­зать. А на этот раз нас как бы при­тя­нет, слов­но маг­ни­том. Все, кто по­па­дет в зону дей­ствия «Про­боя», пе­ре­ме­стит­ся к уста­нов­ке - и в гео­гра­фи­че­ском и в э-э-э... хро­но­фи­зи­че­ском смыс­ле. Вл: Пом­нит­ся, шла речь о тож­де­ствен­но­сти пе­ре­не­сен­ной массы? Нам, ве­ро­ят­но, сле­ду­ет за­брать с собой «Мор­ской бык» и «За­вет­ный»? Рг. По­жа­луй, это было бы ра­зум­но. Фм: Но он же без хода? Кмн: Ерун­да, на бук­си­ре по­та­щим... Фм: Дол­жен при­знать­ся, что мне не очень-​то им­по­ни­ру­ет мысль бро­сать наших се­ва­сто­поль­ских дру­зей в раз­гар бо­е­вых дей­ствий. Я по­ни­маю, нас ждут дома с ре­зуль­та­та­ми. Но вот ли­шать людей того, без чего они не смо­гут по­бе­дить... Вл: Госпо... то­ва­ри­щи, по-​моему, мы пы­та­ем­ся бе­жать впе­ре­ди па­ро­во­за. Надо до­ждать­ся, когда Груз­дев окон­ча­тель­но при­дет в себя и смо­жет взять­ся за дело. А пока это все, про­сти­те, га­да­ние на ко­фей­ной гуще. Кмн: Со­гла­сен. И тем не менее - надо при­ни­мать ре­ше­ние. Пред­по­ла­га­ет­ся, что «Ада­мант» от­пра­вить­ся к Варне. Да и осталь­ные ко­раб­ли раз­дер­га­ны - «Алмаз» в Ни­ко­ла­е­ве, «Мор­ской бык» во­об­ще у бе­ре­гов Бол­га­рии... то есть Тур­ции. Фм: Как я по­ни­маю, вы долж­ны встре­тить­ся с от­ря­дом Бу­та­ко­ва возле Варны? Вл: Со­вер­шен­но верно. Фм: Тогда не вижу про­бле­мы. Про­дол­жа­ем сле­до­вать на­ме­чен­но­му плану. Кмн: Да, но про­фес­сор... Фм: Если к мо­мен­ту вы­хо­да «Ада­ман­та» он в до­ста­точ­ной мере при­дет в себя - возь­ме­те его на борт и ре­ши­те про­бле­му с пе­ре­но­сом на месте. Если нет - то во­прос от­па­да­ет, так и так при­дет­ся ждать. Кмн: Что ж, это ра­зум­но. (длин­ная пауза, шум сдви­га­е­мых сту­льев) Кмн: Поз­воль­те за­дать лич­ный во­прос, то­ва­рищ генерал-​лейтенант? Фм: Что это вы так офи­ци­аль­но, Ни­ко­лай Ива­ныч? Да­вай­те без чинов. Вл: Про­сти­те, я вам не по­ме­шаю? Раз уж во­прос лич­но­го свой­ства... Кмн: Со­всем на­про­тив, Сер­гей Бо­ри­со­вич. Я бы даже на­ста­и­вал на вашем при­сут­ствии, если то­ва­рищ ге­не­рал, ра­зу­ме­ет­ся, не про­тив. Фм: Вот даже как? Что ж, я не про­тив, оста­вай­тесь. Так что у вас, Ни­ко­лай Ива­ныч? Кмн: При­знать­ся, я удив­лен, что вы при­ни­ма­е­те дела наших пред­ков так близ­ко к серд­цу. Я не со­мне­вал­ся, что вы бу­де­те ра­то­вать за ско­рей­шее воз­вра­ще­ние. Фм: А вы по­ча­ще со­мне­вай­тесь, то­ва­рищ ка­пи­тан вто­ро­го ранга. Ино­гда это по­лез­но. (Пауза, звон раз­би­то­го стек­ла) Вл: Про­сти­те, я... Кмн: Ни­че­го, ни­че­го, Сер­гей Бо­ри­сыч, бы­ва­ет. Фм: Го­во­рят, ста­ка­ны бьют­ся к сча­стью. Верно, гос­по­дин пи­са­тель? Вл. Я... да, ко­неч­но.. но я не со­всем понял... Фм: Пред­ставь­те себе, я тоже. Про­сти­те, то­ва­ри­щи, на этом бе­се­ду я по­ла­гаю за­кон­чен­ной. Да, и рас­по­ря­ди­тесь о ка­те­ре, меня ждут на бе­ре­гу. Вл: Да , но я не... Фм: (очень гром­ко, с раз­дра­же­ни­ем) я же ска­зал, гос­по­дин аль­тер­на­тив­ный ис­то­рик, раз­го­вор окон­чен! Во вся­ком слу­чае - на эту тему! (конец за­пи­си) ГЛАВА ШЕ­СТАЯ I Па­ро­хо­до­фре­гат «Вла­ди­мир» 14 ок­тяб­ря 1854 г. Капитан-​лейтенант Белых - Лю­бо­пыт­ная ста­тей­ка, - ска­зал Ан­дрей, скла­ды­вая по­по­лам га­зет­ный лист. - Вы­хо­дит, фан­та­зии Сер­гея и Ни­ко­лая Ни­ко­ла­е­ви­ча - не такие уж и фан­та­зии. Белых кив­нул. Га­зе­ту, па­риж­ский «Journal des Débats Politiques et Littéraires» недель­ной дав­но­сти, он сам до­ста­вил с бе­ре­га этой ночью. То, что за­ду­мы­ва­лось, как ко­рот­кая вы­лаз­ка, неожи­дан­но пре­вра­ти­лось в пол­но­цен­ную раз­ве­до­пе­ра­цию. Капитан-​лейтенант не был сто­рон­ни­ком экс­пром­тов и слабо раз­би­рал­ся в тон­ко­стях неле­галь­ной ра­бо­ты в непри­я­тель­ском тылу, и стре­ми­тель­ность, с ко­то­рой раз­ви­ва­лись со­бы­тия, вы­зы­ва­ла у него ото­ропь. 9-го числа «Улисс» с па­рус­ни­ком на бук­си­ре вышли в точку ран­де­ву на тра­вер­зе ост­ро­ва Зме­и­ный и встре­ча­ет­ся с «Гро­мо­нос­цем». Двумя ча­са­ми позже ко­раб­ли при­со­еди­ни­лись к от­ря­ду Бу­та­ко­ва, а через каких-​то во­семь часов раз­ве­ды­ва­тель­ная груп­па в со­ста­ве Белых, Змея, Ка­ре­ла, Вани Ка­лян­джи, Фро и обер-​лейтенанта цур зее Ганса Лю­той­ган­на вы­са­ди­лась на берег. Бес­печ­ность, с ко­то­рой ан­гли­чане от­но­си­лись к ка­ра­уль­ной служ­бе, по­ра­жа­ла. Они по­ня­тия не имели о контр­раз­вед­ке и про­ти­во­ди­вер­си­он­ных ме­ро­при­я­ти­ях - как, впро­чем, и о самых обык­но­вен­ных про­вер­ках до­ку­мен­тов. И это на важ­ней­шей, стра­те­ги­че­ской базе в раз­гар войны! Да тут на каж­дом углу долж­ны сто­ять пат­ру­ли с со­ба­ка­ми, а аусвай­сы про­ве­рять через каж­дые сто шагов! Но ни­че­го по­доб­но­го, ра­зу­ме­ет­ся, нет. Окрест­но­сти Варны и улоч­ки города-​крепости, пат­ру­ли­ру­ют мор­ские пе­хо­тин­цы Ее Ве­ли­че­ства, а ту­рец­ким страж­ни­кам оста­ют­ся тру­що­бы вроде Цы­ган­ско­го рынка. Крас­ные мун­ди­ры пре­се­ка­ют драки, гра­бе­жи, ула­жи­ва­ют кон­флик­ты с мест­ным на­се­ле­ни­ем, со­би­ра­ют упив­ших­ся до изум­ле­ния и по­ка­ле­чен­ных в по­та­сов­ках Томми Ат­кин­сов[14] Могут до­мо­тать­ся к какому-​нибудь чер­ке­су или албанцу-​арнауту, слиш­ком уж бес­це­ре­мон­но раз­гу­ли­ва­ю­ще­му со своим кар­муль­ту­ком и кри­вой саб­лей, могут шу­га­нуть по­до­зри­тель­ных обо­рван­цев. Но чтобы тре­бо­вать какие-​то бу­маж­ки у при­лич­но оде­то­го ев­ро­пей­ца, со­про­вож­да­ю­ще­го даму? Полно, что за вздор, ан­гли­чане - куль­тур­ные люди... «Тут-​то мне карта и по­пер­ла...» - вспом­нил Белых за­тас­кан­ный анек­дот. Си­ту­а­ция, в общем, ясна: двое раз­вед­чи­ков (Фро и еще один, оде­тый в ев­ро­пей­ское пла­тье) от­кры­то про­ни­ка­ют в кре­пость и ведут на­блю­де­ние. Еще трое, в пол­ном бо­е­вом сна­ря­же­нии, на­хо­дят укром­ный уго­лок и ждут сиг­на­ла. Если та­ко­вой по­сту­пит - на месте опре­де­ля­ют­ся с пла­ном дей­ствий. Если нет - обес­пе­чи­ва­ют без­опас­ное воз­вра­ще­ние раз­вед­чи­ков. Оста­ва­лось найти под­хо­дя­ще­го че­ло­ве­ка – стар­ше­го груп­пы. Сам Белых не го­дил­ся по при­чине сла­бо­го зна­ния языка и мест­ных ре­а­лий; по тем же со­об­ра­же­ни­ям не под­хо­дил и Ан­дрей Митин. ФСБ-​шник непло­хо вла­де­ет язы­ком по­тен­ци­аль­но­го про­тив­ни­ка, но вот ак­цент... Фро, по­слу­шав его, мило смор­щи­ла носик и за­яви­ла: «Ах, милый André, ваша смесь ан­глий­ско­го с ни­же­го­род­ским не об­ма­нет даже пья­но­го вал­лий­ско­го ка­пра­ла». У Змея от­лич­ный шот­ланд­ский вы­го­вор, в тур­по­езд­ках он ухит­рял­ся сойти за жи­те­ля Эдин­бур­га, но вот ак­тер­ские спо­соб­но­сти не вну­ша­ют ни­ка­ко­го до­ве­рия. А пред­ло­жен­ные Бу­та­ко­вым кан­ди­да­ту­ры офи­це­ров, хо­ро­шо вла­де­ю­щих и ан­глий­ским и фран­цуз­ским, Белых от­верг - не желал по­ру­чать столь от­вет­ствен­ное дело непро­ве­рен­ным людям. Оста­вал­ся один кан­ди­дат. Обер-​лейтенанту цур зее Гансу Лютй­о­ган­ну пред­сто­я­ло изоб­ра­жать дель­ца из Три­е­ста, при­е­хав­ше­го в Варну по тор­го­вой на­доб­но­сти. Байку о якобы за­вис­ших на ар­хи­пе­ла­ге де­ся­ти ты­ся­чах пудов муки из от­бор­ной си­рий­ской пше­ни­цы со­чи­ни­ли с по­мо­щью дяди Спиро. Ста­рый грек уве­рял, что в го­ро­де полно ком­мер­сан­тов любых на­ци­о­наль­но­стей, и все хотят урвать свой кусок во­ен­ных по­ста­вок. А Фро будет иг­рать роль су­пру­ги све­же­ис­пе­чен­но­го тор­гов­ца. На нее у Белых осо­бая на­деж­да: живой ум и аван­тюр­ный ха­рак­тер Еф­ро­си­ньи Ге­ор­ги­ев­ны как нель­зя лучше под­хо­ди­ли для рис­ко­ван­ной затеи. Змея пе­ре­ква­ли­фи­ци­ро­ва­ли в «слугу джентль­ме­на» и ве­ле­ли дер­жать язык за зу­ба­ми. Дру­гим слугой-​посыльным гру­мом, маль­чи­ком на по­бе­гуш­ках, «на­зна­чи­ли» Ваню Ка­лян­джи. Его взяли на берег за ве­ли­ко­леп­ное зна­ние язы­ков - гре­че­ско­го, ту­рец­ко­го и фран­цуз­ско­го, не счи­тая род­но­го бол­гар­ско­го. Все про­шло, как по маслу. Спу­стя три часа после вы­сад­ки, Фро свя­за­лась по рации с Белых и пред­ло­жи­ла вне­сти неко­то­рые из­ме­не­ния в план. Вме­сто того, чтобы воз­вра­щать­ся, они сни­ма­ют в Варне дом (ока­за­лось, сде­лать это со­всем про­сто), и рас­по­ла­га­ют­ся там. Таким об­ра­зом, отряд при­об­ре­та­ет базу, а сами раз­вед­чи­ки до из­вест­ной сте­пе­ни ле­га­ли­зу­ют­ся. Белых, рас­те­ряв­ший­ся от такой наг­ло­сти, с тру­дом удер­жал­ся от того, чтобы не по­тре­бо­вать воз­вра­ще­ния су­ма­сшед­шей да­моч­ки. Вме­сто этого, он свя­зал­ся с Ан­дре­ем Ми­ти­ным, а тот затею одоб­рил. В ре­зуль­та­те, раз­вед­чи­ки уже тре­тий день под­ряд изоб­ра­жа­ли су­пру­же­скую чету. Съем­ный до­миш­ко рас­по­ла­гал­ся в ку­пе­че­ской «Гръц­кой ма­хал­ле» (гре­че­ский квар­тал, где обыч­но се­ли­лись нему­суль­мане); кроме «герра и фрау Лю­той­ганн» в нем устро­и­лись их «слуги» - юный Ка­дян­жи и бо­е­вая груп­па в со­ста­ве Змея, Ка­ре­ла и са­мо­го Белых. При необ­хо­ди­мо­сти любой из них мог вер­нуть­ся назад - про­брать­ся неза­ме­чен­ны­ми по ноч­но­му го­ро­ду было дет­ской за­дач­кой. Фро сочла нуж­ным озна­ко­мить своих дру­зей с но­вин­ка­ми па­риж­ской прес­сы, и Белых лиш­ний раз убе­дил­ся, что не ошиб­ся в по­дру­ге. - Зна­чит, в Па­ри­же бес­по­ряд­ки... - про­из­нес Бу­та­ков. - Не удив­лен. Из того, что я знаю о фран­цуз­ском им­пе­ра­то­ре, можно сде­лать вывод: по­ра­же­ния в этой войне ему не про­стят. Сорок тысяч на­ро­ду на ули­цах, на­ци­о­наль­ная гвар­дия гро­зи­лась стре­лять, сотни аре­сто­ван­ных... Ан­дрей снова раз­вер­нул «Журна́ль де Деба́» - Да, это се­рьез­но. У нас На­по­ле­он Тре­тий ли­шил­ся пре­сто­ла после того, как уго­дил в плен при Се­дане. Тогда дело, как вы помни­те, за­кон­чи­лось Па­риж­ской Ком­му­ной. Альма, ко­неч­но, да­ле­ко от па­риж­ских пред­ме­стий, но ведь и по­ло­же­ние ны­неш­не­го вла­сте­ли­на La belle France до­ста­точ­но шат­кое. Он не так давно про­воз­гла­сил себя им­пе­ра­то­ром, и во Фран­ции хва­та­ет же­ла­ю­щих вер­нуть Вто­рую рес­пуб­ли­ку. Он и войну-​то за­те­ял для того, чтобы влезть в са­по­ги сво­е­го ве­ли­ко­го дя­дюш­ки. И тут - такое фиа­ско! Ра­зу­ме­ет­ся, будет смута, в Па­ри­же это не за­ржа­ве­ет. - Се­го­дня же надо пе­ре­дать со­дер­жи­мое ста­тьи в Се­ва­сто­поль. - поды­то­жил Белых. - Что ка­са­ет­ся наших дел: Фи­би­ха пока найти не уда­лось. Ви­ди­мо, еще нездо­ров и не вы­хо­дит на улицу. А вот его при­я­те­ля Бл­экс­тор­ма, ре­пор­те­ра из «Ман­че­стер Гар­диан», мы вы­чис­ли­ли. Да он и не скры­ва­ет­ся, рас­ха­жи­ва­ет по го­ро­ду. - Что ж, бу­де­те го­то­вить опе­ра­цию за­хва­та? - спро­сил Ан­дрей. - Хо­ро­шо бы взять ан­гли­ча­ни­на по­бли­же к ве­че­ру. Вы­бить из него све­де­ния о том, где Фибих, и сразу на­не­сти визит. - А как же с об­лом­ка­ми ле­та­ю­щей лодки, ко­то­рые вме­сте с Фи­би­хом при­та­щи­ли из Ев­па­то­рии? Их непре­мен­но надо уни­что­жить - даже неис­прав­ный мотор, не го­во­ря уже о пу­ле­ме­те, здо­ро­во по­мо­жет бри­тан­ским ин­же­не­рам. При их уровне про­мыш­лен­но­сти, через пару лет у ан­гли­чан по­явит­ся и ав­то­ма­ти­че­ское ору­жие и аэро­пла­ны. - Вы, ка­пи­тан, на­чи­та­лись кни­жек про по­па­дан­цев, - улыб­нул­ся Ан­дрей. - ни через год, ни через пять лет ан­гли­чане не су­ме­ют по­вто­рить эти... хм... из­де­лия. Но поль­зу из них, несо­мнен­но, из­вле­кут. Так что вы правы, неза­чем остав­лять такие под­сказ­ки. *** Со­ве­ща­ние за­кон­чи­лось. Ан­дрей Митин и Белых устро­и­лись на пло­щад­ке, по­верх ко­лес­но­го ко­жу­ха. Обыч­но здесь сто­я­ла греб­ная шлюп­ка, но сей­час ее не было, а с вы­со­ко­го горба от­кры­вал­ся от­лич­ный вид. Па­лу­ба под но­га­ми виб­ри­ро­ва­ла, снизу до­но­си­лись плеск воды и шлеп­ки плиц. «Вла­ди­мир» на­би­рал ход. - А ты не бо­ишь­ся остав­лять свою даму с Лютй­о­ган­ном? - по­ин­те­ре­со­вал­ся Ан­дрей. - Все же офи­цер Кай­зер­ма­рине, дво­ря­нин, не нам, раз­но­чин­цам, чета. А то изоб­ра­жа­ют при­мер­ных су­пру­гов, так и до греха неда­ле­ко. - Во-​первых, - об­сто­я­тель­но от­ве­тил спец­на­зо­вец, - за­висть дур­ное чув­ство. Во вто­рых, если кто тут из раз­но­чин­цев, так это ты. А мои пред­ки - при­род­ные ураль­ские ка­за­ки. А в тре­тьих, не хо­чешь ли, мил-​друг в рыло схло­по­тать за такие пред­по­ло­же­ния? Фро - жен­щи­на при­лич­ная, чтобы с ка­ки­ми глу­по­стя­ми - ни-ни! - Я что, я - ни­че­го, ваш­со­ко­ро­дие! - Ан­дрей при­нял шут­ли­вый тон. - Да и стоит ли пе­ре­жи­вать, ежели что - мы, если ве­рить Се­ре­ге, скоро сде­ла­ем этому миру руч­кой, надо же да­моч­ке как-​то устра­и­вать­ся? А Лютй­о­ганн - чем не ва­ри­ант? Не думаю, что он от­пра­вит­ся с нами, здесь ему све­тит ка­рье­ра пер­во­го в мире под­вод­ни­ка. - Не по­ни­ма­ешь ты жен­ской души, Ан­дрю­ха. Для Фро все это, вклю­чая мою особу - при­клю­че­ние в стиле лорда Бай­ро­на. Она по на­ту­ре аван­тю­рист­ка, ей хо­чет­ся чего-​то неви­дан­но­го. А Лютй­о­ганн - он, хоть и из бу­ду­ще­го, но по самую ма­куш­ку полон такой уны­лой бюр­гер­ской по­ря­доч­но­стью, что она с ним неде­ли не вы­дер­жит. Уже жа­ло­ва­лась, что наш оберст на­до­ел ей хуже горь­кой редь­ки. - Оберст - это пол­ков­ник. - на­ста­ви­тель­но за­ме­тил Ан­дрей. - А наш Ганс всего-​то обер-​лейтенант, до таких высот ему еще слу­жить и слу­жить. - Да хоть ге­не­рал, на­пле­вать! Фро нужны яркие со­бы­тия, по­ни­ма­ешь? Чтобы ин­три­га, опас­ность, если немнож­ко без­нрав­ствен­но­сти - тоже непло­хо. А этот толь­ко и меч­та­ет, как ста­нет ад­ми­ра­лом От­кры­то­го Моря у но­во­го гер­ман­ско­го кай­зе­ра. - А ни­че­го, что Гер­ма­нии тут и в по­мине нет? И не будет еще лет эдак пят­на­дцать? Если, ко­неч­но, не по­то­ро­пят. - Вот на это он и рас­счи­ты­ва­ет! Мы с ним как-​то раз­го­во­ри­лись - так он, ока­зы­ва­ет­ся, со­би­ра­ет­ся разыс­кать Бисмар­ка и рас­ска­зать ему по Ав­стрию, Седан и все осталь­ное. Ан­дрей хо­хот­нул. По­хо­же, ло­ги­ка по­па­дан­цев за­раз­на. - А но­ут­бук он где возь­мет? Или про­сто так на­ме­рен за­явить­ся - вот он я, такой кра­си­вый, и все знаю про гря­ду­щие вре­ме­на? - Ну, марк­тве­нов­ский янки как-​то обо­шел­ся - воз­ра­зил Белых. - А наш обер знает не мень­ше, ста­рая гер­ман­ская школа! А если се­рьез­но - нам это надо? Мы Фи­би­ха зачем ловим? Чтобы со­все­к­рет­ная ин­фор­ма­ция не утек­ла за кор­дон. А чем, если по­ду­мать, немцы так уж лучше ан­гли­чан? - По мне, так лучше. А во­об­ще, давай ре­шать про­бле­мы по мере их воз­ник­но­ве­ния. Ты хотел пе­ре­дать на «Ада­мант» со­дер­жа­ние этой га­зе­тен­ки? Вот и пошли за штур­ма­ном. Он по-​французски шпа­рит, как ты на рус­ском ко­манд­ном - пе­ре­ве­дет, дадим в эфир. Пусть Се­ре­га по­ра­ду­ет­ся, что он ока­зал­ся такой умный и про­зор­ли­вый. II  Се­ва­сто­поль 15 ок­тяб­ря 1884 года мич­ман Крас­ниц­кий. - Не возь­му в толк, ба­тень­ка, как вы ре­ши­лись оста­вить ра­бо­ты в самый разгар-​с? Неде­ля до пол­ной го­тов­но­сти, а вы, изволите-​с ви­деть, при­е­ха­ли в Се­ва­сто­поль! Неаккуратно-​с! Ворч­ли­вый тон лей­те­нан­та Крас­но­поль­ско­го за­ста­вил Федю по­чув­ство­вать себя нера­ди­вым уче­ни­ком. Вот так пре­по­да­ва­тель ма­те­ма­ти­ки вы­го­ва­ри­вал ему, гар­де­ма­ри­ну вто­ро­го спе­ци­аль­но­го клас­са за невы­пол­нен­ное за­да­ние. Но ведь он уже не гар­де­ма­рин, верно? - От Ни­ко­ла­е­ва до Се­ва­сто­по­ля чуть боль­ше трех­сот верст, Ни­ко­лай Алек­сан­дро­вич. - по­чти­тель­но, но твер­до от­ве­тил Федя. - «Ал­ма­зу» с его боевыми-​экономическими пят­на­дца­тью уз­ла­ми туда-​обратно ходу двое суток. Ра­бо­ты идут, ма­сте­ра в Ни­ко­ла­е­ве тол­ко­вые. А со­гла­со­вать про­ек­ты по радио никак не по­лу­ча­ет­ся... *** После за­вер­ше­ния ис­пы­та­ний мин­но­го ка­те­ра мич­ман со всем пылом взял­ся за пе­ре­дел­ку дне­стров­ских и дне­пров­ских па­ро­хо­ди­ков в «мин­ные та­ра­ны». Они долж­ны будут ата­ко­вать цели цель двумя спо­со­ба­ми: либо вы­дви­ну­ты­ми на ше­стах тро­ти­ло­вы­ми за­ря­да­ми, либо, оги­бая ко­рабль, под­во­дить под нос или корму мину-​крылатку на длин­ном тросе. Если, ко­неч­но, уце­ле­ют к тому мо­мен­ту под огнем непри­я­тель­ских пушек. Сразу вы­яс­ни­лось, что кон­струк­ция бук­си­ру­е­мых мин-​крылаток ни­ку­да не го­дит­ся. То что под­хо­ди­ло для вин­то­вых судов, со­вер­шен­но не го­ди­лось для ко­лес­ных: за­вих­ре­ния воды от греб­ных колес де­ла­ли дви­же­ние сна­ря­да непред­ска­зу­е­мым, и вы­ве­сти его на по­зи­цию для под­ры­ва судна было крайне слож­но. Всплы­ли и дру­гие про­бле­мы, на­при­мер, с ра­бо­той элек­тро­за­па­ла. Убив три дня на возню с непо­кор­ны­ми устрой­ства­ми, Федя Крас­ниц­кий по­пы­тал­ся объ­яс­нить суть своих за­труд­не­ний по радио, но ни­че­го не до­бил­ся. Тогда он насел на ко­ман­ди­ра "Ал­ма­за", ка­пи­та­на пер­во­го ранга За­ри­на - мол, для вы­пол­не­ния за­да­ния необ­хо­ди­мо сроч­но от­пра­вить­ся в Се­ва­сто­поль и по­смот­реть, как там спра­ви­лись с про­бле­мой. А за­од­но, про­де­мон­стри­ро­вать пер­вый в Рос­сии бо­е­го­то­вый мин­ный катер - несо­мнен­ное до­сти­же­ние! Катер ока­зал­ся слиш­ком велик для шлю­поч­ных ро­ст­ров крей­се­ра; для него со­ору­ди­ли спе­ци­аль­ные киль-​блоки на том месте, где рань­ше рас­по­ла­га­лись гид­ро­пла­ны. С подъемом-​спуском при­шлось по­во­зить­ся, су­де­ныш­ко ока­за­лось куда тя­же­лее ко­ра­бель­ных шлю­пок. Зарин хму­рил­ся, вор­чал, пред­ре­кал по­лом­ки па­ро­вых ле­бе­док и вы­стре­лов. К сча­стью, обо­шлось: на па­лу­бе хва­ти­ло места для двух мин­ных ка­те­ров, и мич­ман рас­счи­ты­вал до­ста­вить их к Варне прямо на «Ал­ма­зе». Там их пе­ре­гру­зят на «Мор­ско­го быка» - быв­ший су­хо­груз, обо­ру­до­ван­ный мощ­ны­ми гру­зо­вы­ми стре­ла­ми, боль­ше под­хо­дит на роль но­си­те­ля. Пока же крей­сер с его изящ­ным ях­тен­ным си­лу­этом и «кли­пер­ским» фор­штев­нем на­по­ми­нал мич­ма­ну зна­ме­ни­тый «Ве­ли­кий князь Кон­стан­тин», на ко­то­ром во время Бал­кан­ской войны ба­зи­ро­ва­лись мин­ные ка­те­ра. *** Осмот­рев катер, лей­те­нант Крас­но­поль­ский сме­нил гнев на ми­лость. С минами-​крылатками и элек­тро­за­па­ла­ми разо­бра­лись быст­ро, для чего при­шлось про­ве­сти пол­дня в пор­то­вых ма­стер­ских. И те­перь офи­це­ры сто­я­ли на сту­пе­нях Граф­ской при­ста­ни, на­сла­жда­ясь неожи­дан­ным от­ды­хом. Соб­ствен­но, от­ды­хал толь­ко Федя, у лей­те­нан­та же хва­та­ло дел: за­кан­чи­ва­лись ра­бо­ты по осна­ще­нию вто­рой фло­ти­лии «мин­ных та­ра­нов». Но Крас­но­поль­ский, из­му­чен­ный мно­го­днев­ным на­пря­же­ни­ем, поз­во­лил себе вос­поль­зо­вал­ся под­хо­дя­щим пред­ло­гом и немно­го вос­ста­но­вить силы. Гички с «Ал­ма­за» Федя у при­ста­ни не нашел. На крей­се­ре шла уголь­ная по­груз­ка, аврал: боц­ма­на сви­реп­ство­ва­ли, гоняя туда-​сюда чу­ма­зых, по­хо­жих на ве­се­лых чер­тей мат­ро­сов. На сто­я­щей у борта барже-​грязнухе на­пол­ня­ли углем ро­гож­ные мешки, под­ни­ма­ли на па­лу­бу в сет­ках, по десять-​пятнадцать штук. Потом эти мешки опо­рож­ня­ли в уголь­ные ямы и коф­фер­да­мы. Чер­ная пыль сто­я­ла стол­бом, и Федя знал, что после того, как за­кон­чит­ся по­груз­ка, на крей­се­ре объ­явят новый аврал - чи­стить, мыть, при­во­дить в по­ря­док. Так что то­ро­пить­ся не было ни­ка­ко­го ре­зо­на. Нет шлюп­ки - по­до­ждем; можно, ко­неч­но, на­нять какую-​нибудь по­су­дин­ку и добраться-​таки до крей­се­ра, но что за ра­дость ды­шать уголь­ной пылью и ша­ра­хать­ся от струй воды, смы­ва­ю­щих за борт вез­де­су­щую чер­ную га­дость? До от­хо­да крей­се­ра оста­ва­лось часа три. Ро­ман­ти­че­ская при­вя­зан­ность мич­ма­на к доб­ро­воль­ной сест­ре Ме­ди­цин­ско­го гос­пи­та­ля - то самой Даше Се­ва­сто­поль­ской! - не были ни для кого сек­ре­том, и Крас­но­поль­ский со­би­рал­ся от­пу­стить юношу к пред­ме­ту его воз­ды­ха­ний. Но неожи­дан­но они раз­го­во­ри­лись, благо, тема была самая жи­во­тре­пе­щу­щая. - Слы­хал, Ни­ко­лай Алек­сан­дро­вич, по­том­ки нас об­на­де­жи­ли? Будто бы скоро будем дома? Лей­те­нант по­мол­чал. Мысли о воз­вра­ще­нии не остав­ля­ли его с того мо­мен­та, как он услы­шал эту по­тря­са­ю­щую но­вость. И мысли эти на­вер­ня­ка из­ряд­но уди­ви­ли бы кают-​компанейское об­ще­ство. Очень хо­те­лось с кем-​нибудь по­де­лить­ся с кем-​то, и юноша-​минер под­вер­нул­ся как нель­зя более кста­ти. - Ви­ди­те ли, Федор Гри­го­рье­вич... прямо и не знаю, как вам сказать-​с. В общем, я не уве­рен, что хочу возвращаться-​с! В гла­зах мич­ма­на, не ожи­дав­ше­го та­ко­го при­зна­ния, мельк­ну­ло недо­уме­ние - и сразу сме­ни­лось ра­до­стью. - Гос­по­дин лейте... да Гос­по­ди, Ни­ко­лай Алек­са­ныч, я ведь то же самое хотел ска­зать! Ви­ди­те ли, я... - Ба­рыш­ня из гос­пи­та­ля? - улыб­нул­ся Крас­но­поль­ский. Мо­ло­дость, по­ни­маю вас. Но ведь это не един­ствен­ная причина-​с? - Верно, - кив­нул мич­ман. - Мне ка­жет­ся, что здесь я... нуж­нее, что ли? Там, дома, мы тоже де­ла­ли важ­ное дело, но... Сами по­су­ди­те, мич­ма­нов в Се­ва­сто­по­ле - как блох на бар­бо­с­ке! Вер­нем­ся без на­ше­го «За­вет­но­го» - спи­шут на берег, или за­ко­но­па­тят на какую-​нибудь баржу! А тут... - Со­вер­шен с вами согласен-​с. - от­ве­тил лей­те­нант. - Да, здесь мы можем при­не­сти куда больше-​с поль­зы. Ведь мы с вами, Федор Гри­го­рье­вич, знаем и умеем то, о чем тут по­ня­тия не имеют-​с! Войну эту Рос­сия, по­хо­же, вы­иг­ра­ет, а даль­ше - стро­и­тель­ство бро­не­нос­но­го флота, выход в океан-​с! Неуже­ли мы не поможем-​с из­бе­жать оши­бок, ко­то­рые ко­раб­ле­стро­и­те­ли и ад­ми­ра­лы на­де­ла­ли в из­вест­ной нам ис­то­рии? - Да-да, ко­неч­но, - быст­ро за­ки­вал Федя. - Та­ра­ны, низ­ко­борт­ные бро­не­нос­цы, без­брон­ные крей­се­ра, раз­но­бой в ка­либ­рах. И то, что с ба­шен­ны­ми уста­нов­ка­ми ору­дий так долго тя­ну­ли... - Не со­мне­ва­юсь, что вы зна­ко­мы с ис­то­ри­ей ко­раб­ле­стро­е­ния. - мягко пе­ре­бил юношу Крас­но­поль­ский. - Вы правы-​с, и это, и мно­гое дру­гое. Что же, в таком слу­чае, вас останавливает-​с? А про себя по­ду­мал, что му­чи­тель­но жаж­дет чтобы мич­ман опро­верг его соб­ствен­ные со­мне­ния. И никак не ре­ша­ет­ся при­знать, что не хочет воз­вра­щать­ся из этого по­хо­да без сво­е­го ко­раб­ля, ко­то­ро­му суж­де­но сги­нуть в пу­чине вре­ме­ни. А может, и нет? При­ве­сти в по­ря­док ми­но­но­сец будет непро­сто, но - как там го­во­рят ки­тай­цы? «Путь в ты­ся­чу ли на­чи­на­ет­ся с од­но­го шага…» - Ну, вы же по­ни­ма­е­те... - за­мял­ся Федя. - Там, у нас, тоже война, а мы при­ся­гу да­ва­ли. Как же можно вот так, взять и остать­ся? Это ведь будет... - ...де­зер­тир­ство? Полно, друг мой, здесь мы служим-​с той же Рос­сии и даже той же ди­на­стии Ро­ма­но­вых. Помни­те текст при­ся­ги? И лей­те­нант тор­же­ствен­но про­из­нес: «Обе­ща­юсь и кля­нусь Все­мо­гу­щим Богом, перед Свя­тым Его Еван­ге­ли­ем в том, что хочу и дол­жен Его Им­пе­ра­тор­ско­му Ве­ли­че­ству Са­мо­держ­цу Все­рос­сий­ско­му и Его Им­пе­ра­тор­ско­го Ве­ли­че­ства Все­рос­сий­ско­го Пре­сто­ла На­след­ни­ку верно и нели­це­мер­но слу­жить, не щадя жи­во­та сво­е­го, до по­след­ней капли крови и все к Вы­со­ко­му Его Им­пе­ра­тор­ско­го Ве­ли­че­ства Са­мо­дер­жав­ству силе и вла­сти при­над­ле­жа­щие права и пре­иму­ще­ства, уза­ко­нен­ные и впредь уза­ко­ня­е­мые, по край­не­му ра­зу­ме­нию, силе и воз­мож­но­сти ис­пол­нять. Его Им­пе­ра­тор­ско­го Ве­ли­че­ства го­су­дар­ства и зе­мель Его вра­гов телом и кро­вью, в поле и кре­по­стях, водою и сухим путем, в ба­та­ли­ях, пар­ти­ях, оса­дах и штур­мах и в про­чих во­ин­ских слу­ча­ях храб­рое и силь­ное чи­нить со­про­тив­ле­ние и во всем ста­рать­ся спо­спе­ше­ство­вать, что к Его Им­пе­ра­тор­ско­го Ве­ли­че­ства служ­бе и поль­зе го­су­дар­ствен­ной во вся­ких слу­ча­ях ка­сать­ся может...» Федя мол­чал, при­дав­лен­ный брон­зо­вой че­кан­но­стью этих строк. Он вспом­нил, как при­но­сил при­ся­гу - это было на па­лу­бе учеб­но­го судна Мор­ско­го Кор­пу­са, на рейде Крон­штад­та. Небо было низ­ким, свинцово-​серым - не то что про­ни­зан­ная ча­я­чьи­ми кри­ка­ми го­лу­биз­на над Южной бух­той... - Нет, при­ся­ги вы не нарушаете-​с, - про­дол­жал Крас­ниц­кий. - Есть здесь и Са­мо­дер­жец и Все­рос­сий­ско­го пре­сто­ла На­след­ник, и служ­ба ваша им куда как понадобится-​с! А что не Ни­ко­лаю Вто­ро­му, а Пер­во­му - какая-​с раз­ни­ца? Может быть, наши дей­ствия во­об­ще предот­вра­тят Ми­ро­вую Войну? Да-да, по­че­му бы и нет-с? Мне слу­чи­лось по­бе­се­до­вать на эту тему с гос­по­ди­ном Ве­ле­со­вым - ока­зы­ва­ет­ся, в бу­ду­щем, целая наука есть, на­зы­ва­ет­ся «аль­тер­на­тив­ная ис­то­рия». Так он счи­та­ет, что и не такое возможно-​с! Так что, какое уж де­зер­тир­ство, го­луб­чик... Федя вздох­нул. Ему очень хо­те­лось по­ве­рить, но... - Если вас это успо­ко­ит, мо­ло­дой че­ло­век: я, как ваш на­чаль­ник, даю вам раз­ре­ше­ние остать­ся здесь и слу­жить Рос­сии. А даль­ше ре­шать вам-с. А я, про­сти­те, от­кла­ня­юсь, дела-​с! Да и вам, как я понимаю-​с, пора? Вы уж не рас­стра­и­вай­те ба­рыш­ню, они, зна­е­те ли, ждать не любят-​с... III ПСКР «Ада­мант» 15 ок­тяб­ря 1854 года С. Ве­ле­сов, по­па­да­нец Что-​то пусто у нас стало, - по­се­то­вал Ва­лен­тин, от­хле­бы­вая из боль­шой круж­ки. - Неде­лю назад было не про­толк­нуть­ся, а те­перь, будто раз­бе­жа­лись! - По­че­му «будто»? - уди­вил­ся Ве­ле­сов. - Так и есть, раз­бе­жа­лись! Зарин толь­ко на сутки вер­нул­ся из Ни­ко­ла­е­ва, Ан­дрю­ха у Варны, ухо­ре­зы - и те нас по­ки­ну­ли, и по ночам к со­юз­нич­кам пол­за­ют, ду­ше­губ­ству­ют. Треть ко­ман­ды в раз­гоне! Он долил из фа­ян­со­во­го чай­нич­ка за­вар­ки, чер­ной, как смоль, креп­чай­шей. Чай на «Ада­ман­те» был на­ту­раль­ный, ки­тай­ский, за­куп­лен­ный на бе­ре­гу - здесь, слава богу, еще не до­ду­ма­лись до па­ке­ти­ков. На­пол­нил круж­ку на две трети, опу­стил доль­ку ли­мо­на, долил до­вер­ху из тем­ной бу­тыл­ки. - «Если над­зи­ра­тель пьет чай - пре­кра­ти­те.» - с ехид­цей про­ци­ти­ро­вал Ва­лен­тин, прин­ци­пи­аль­но не упо­треб­ляв­ший спирт­но­го. - «Были сиг­на­лы - не чай он там пьет...» Ве­ле­сов в ответ оска­лил­ся, изоб­ра­зил гу­ба­ми чмокающе-​сосущие звуки, ста­ра­ясь, чтобы они зву­ча­ли по­от­врат­нее[15]. - Как есть, вур­да­лак! - до­воль­но про­из­нес ин­же­нер, а Ве­ле­сов по­ду­мал, что Ро­га­чев - вы­ли­тый про­грам­мист При­ва­лов из «По­не­дель­ни­ка», и даже внешне он похож на бо­ро­да­то­го, несклад­но­го парня с ил­лю­стра­ций Ми­гу­но­ва. И такой же вос­тор­жен­ный иде­а­лист от науки. К «ад­ми­раль­ско­му чаю» Сер­гей при­охо­тил­ся на «Ал­ма­зе». Ре­цепт этого на­пит­ка прост: сле­ду­ет от­пи­вать чет­верть круж­ки, после чего каж­дый раз до­ли­вать, и от­нюдь не из са­мо­ва­ра. На­пи­ток при­жил­ся на сто­ро­же­ви­ке, несмот­ря на то, что Кре­ме­нец­кий недоб­ро ко­сил­ся на неустав­ной ал­ко­голь. Но и он сдал­ся, когда фон Эссен пре­зен­то­вал «по­том­кам» боль­шую кор­зи­ну, до­вер­ху на­пол­нен­ную бу­тыл­ка­ми с чер­ным ямай­ским ромом - тро­фей, взя­тый на «Фью­риосе». К тому же, никто не со­би­рал­ся скру­пу­лез­но сле­до­вать тра­ди­ции: Ро­га­чев тео­ре­ти­че­ски под­счи­тал, что пра­виль­ное упо­треб­ле­ние одной круж­ки та­ко­го «кок­тей­ля» тре­бу­ет от пя­ти­де­ся­ти до ста ите­ра­ций типа «отпил-​долил», и при этом будет вы­пи­то около по­лу­то­ра лит­ров рома. При­чем его про­цент­ное со­дер­жа­ние в круж­ке под­чи­ня­ет­ся экс­по­нен­ци­аль­ной за­ви­си­мо­сти, асимп­то­ти­че­ски стре­мясь к ста про­цен­там. По­ряд­ки Рос­сий­ско­го Им­пе­ра­тор­ско­го флота неот­вра­ти­мо про­ни­ка­ли в кают-​компанию ПСКР. Чего стоил, на­при­мер, по­да­рок За­ри­на: кар­ти­на, изоб­ра­жа­ю­щая «Алмаз», «Вла­ди­мир» и «Ада­мант» на се­ва­сто­поль­ском рейде. Скром­ная под­пись в углу, «И. Ай­ва­зов­ский», го­во­ри­ла сама за себя. - Кста­ти, Валь, что там у профа? - спро­сил стар­ший лей­те­нант Ба­бен­ко. - Слы­шал, он от­ка­зал­ся по­ки­дать гос­пи­таль? Ин­те­рес­но, с чего бы? Ко­ман­дир БЧ-4 редко по­ки­дал сто­ро­же­вик - на нем было под­дер­жа­ние на­ско­ро слеп­лен­ной ра­дио­се­ти, ло­ка­то­ры, ре­монт элек­тро­ни­ки. - Да я и сам не по­ни­маю, - ле­ни­во ото­звал­ся ин­же­нер. - Пи­ро­гов за­пре­тил Груз­де­ву вста­вать, тот в ответ устро­ил скан­дал, а потом успо­ко­ил­ся и по­тре­бо­вал меня, с но­ут­бу­ком и всеми дан­ны­ми с при­бо­ров. С тех пор не от­ры­ва­ет­ся от мо­ни­то­ра, а об «Ада­ман­те» и слы­шать не хочет. Го­во­рит - на борту ему не ра­бо­та­ет­ся! - И что, вы­яс­нил он что-​нибудь? - по­ин­те­ре­со­вал­ся Ан­дрей. Круж­ка уже опу­сте­ла при­мер­но на треть, и он при­ки­ды­вал: до­ли­вать ли ее ромом или смо­шен­ни­чать и обой­тись ки­пят­ком? Вроде, дела на се­го­дня за­кон­че­ны, можно рас­сла­бить­ся... По­ду­мал, вздох­нул и по­тя­нул­ся к кра­ни­ку са­мо­ва­ра. - Кое-​что вы­яс­нил. Об­су­ди­ли мою кон­цеп­цию "клап­штос­са", проф со­гла­сил­ся. Вы бы слы­ша­ли, что он выдал, когда до него дошло, что ко­раб­ли экс­пе­ди­ции сей­час в 1916-м! Да вот, я за­пи­сал... И вы­та­щил из кар­ма­на за­мыз­ган­ный ли­сток . - «Вы­ва­ли­лись бе­до­ла­ги в шест­на­дца­том году, по­слу­ша­ли эфир: чего там есть, Эй­фе­ле­ва башня, ар­мей­ские и ко­ра­бель­ные ис­кро­вые стан­ции? И все мор­зян­кой... Сори­ен­ти­ро­ва­лись, за­сек­ли ло­ка­то­ром при­блуд­но­го... да кого угод­но, а тот в ответ че­тырь­мя или пятью дюй­ма­ми! А как иначе - война, по Чер­но­му морю «Гебен» ша­ста­ет, бди­тель­ность на вы­со­те! Ну, зна­чит, пошли в Се­ва­сто­поль или Одес­су. И пусть даже не на­рва­лись по до­ро­ге на мин­ное поле или под­лод­ку... Вста­ли на рейд под фла­гом ней­тра­ла, пред­ста­ви­лись, из­ло­жи­ли, что знают. А чего, спра­ши­ва­ет­ся, скры­вать? Пе­ре­нос нештат­ный, до­ро­га назад ско­рее всего, за­кры­та. Как ре­зуль­тат - весь мир немед­лен­но ду­ре­ет от таких но­во­стей, ибо с со­хра­не­ни­ем го­стай­ны в те вре­ме­на дела со­всем плохи.  Рус­ские ли­бе­ра­лы ли­ку­ют по по­во­ду ско­ро­го па­де­ния ца­риз­ма, Ленин в Швей­ца­рии узна­ёт о себе много но­во­го. Ста­лин на­чи­на­ет ис­кать од­но­фа­миль­ца с такой же пар­тий­ной клич­кой и лю­до­ед­ски­ми на­клон­но­стя­ми.  Ни­ко­лай Вто­рой вы­зы­ва­ет на ковер шефа жан­дар­мов и тре­бу­ет лик­ви­ди­ро­вать боль­ше­ви­ков, как яв­ле­ние. Тот пы­та­ет­ся вспом­нить, кто это такие, и где их ис­кать. Гес­сен­ская муха ищет уте­ше­ния у стар­ца Гри­го­рия. Ста­рец, так же узнав­ший про себя до­хре­на но­во­стей, апо­ка­лип­ти­че­ски ве­ща­ет из те­ку­ще­го запоя.  Что еще? Пре­зи­дент Виль­сон висит на те­ле­гра­фе, вы­яс­няя адек­ват­ность посла САСШ в Рос­сий­ской Им­пе­рии, а в про­ме­жут­ках за­пи­вая но­во­сти бур­бо­ном. Мар­шал Петэн, узнав о себе много но­во­го, объ­яв­ля­ет, что будет вести войну до под­пи­са­ния ка­пи­ту­ля­ции в Бер­лине. Но ему не верят. Вилли Вто­рой, Франц-​Иосиф и ком­па­ния спеш­но на­хо­дят од­но­го без­вест­но­го, но ста­ра­тель­но­го еф­рей­то­ра, и са­жа­ют его под замок, а сами при­ни­ма­ют­ся ду­мать горь­кую думу. Без­вест­ный еф­рей­тор читая га­зе­ты, бьёт­ся челом об стену и орёт, что не делал этого, и во­об­ще он ху­дож­ник.И при­хо­дит к вы­во­ду, что во всём ви­но­ва­ты аме­ри­кан­цы и негры. Ко­роль Георг сна­ча­ла на­зна­ча­ет Чер­чил­ля пре­мье­ром в счёт бу­ду­щих за­слуг, а потом са­жа­ет за то же самое за ре­шет­ку, Фран­клин Ру­звельт вкла­ды­ва­ет бабки в раз­ра­бот­ку вак­ци­ны от по­лио­ми­е­ли­та. На по­ли­ти­ку денег оста­ёт­ся мень­ше, но его вы­но­сит на­верх ре­пу­та­ция спа­си­те­ля детей. Без­вест­ный лей­те­нант Де Голль, попав ра­не­ным в плен под Вер­де­ном, прямо из гос­пи­та­ля от­прав­ля­ет­ся в уют­ную ка­ме­ру, по со­сед­ству с упо­мя­ну­тым еф­рей­то­ром. Там он узна­ёт много но­во­го про себя. Между со­се­дя­ми по за­стен­ку за­вя­зы­ва­ет­ся об­ще­ние, в том числе и на военно-​теоретические темы. В плену де Голль чи­та­ет немец­ких ав­то­ров, узна­ёт нема­ло о Гер­ма­нии, и это в даль­ней­шем очень по­мо­жет ему в во­ен­ной ка­рье­ре. Скром­ный ка­пи­тан Хид­эки Тод­зио, на­чаль­ник Тре­тье­го полка им­пе­ра­тор­ской стра­жи, пока не уве­рен, что длин­но­но­сые вар­ва­ры рас­ска­зы­ва­ют стра­шил­ки имен­но про него, но уже на­сто­ро­жил­ся...» К концу тек­ста Ни­ки­та скис от смеха; Сер­гей почти рыдал, то и дело тре­буя по­вто­рять особо по­нра­вив­ши­е­ся фразы. А под конец взял с Ва­лен­ти­на клят­ву от­ска­нить ли­сток и со­хра­нить - как ред­кий слу­чай про­ро­че­ства, легко под­да­ю­ще­го­ся про­вер­ке. Успо­ко­и­лись, до­пи­ли чай. Ве­ле­сов и стар­лей уполовинили-​таки бу­тыл­ку рома, и раз­го­вор пе­ре­шел на дру­гое. Ни­ки­та при­пом­нил, что не далее, как се­го­дня утром ге­не­рал Фо­мчен­ко свя­зал­ся с «Ада­ман­том» и долго бе­се­до­вал с ко­ман­ди­ром. О чем шел раз­го­вор - стар­лей не знал, Кре­ме­нец­кий вы­гнал его из ра­дио­руб­ки, но после се­ан­са связи вы­гля­дел за­дум­чи­вым. И отдал боц­ма­ну при­каз: от­пра­вить на берег все иму­ще­ство ге­не­ра­ла. Ве­ле­сов в свою оче­редь, при­вел све­де­ния, по­лу­чен­ные от адъ­ютан­та Ве­ли­ко­го князя: Фо­мчен­ко снял дом в го­ро­де, и не где-​нибудь, а на Ека­те­ри­нин­ской, по со­сед­ству с особ­ня­ком На­хи­мо­ва. Якобы, как ре­зи­ден­цию для лич­но­го со­ста­ва «Ада­ман­та», но, на­сколь­ко было из­вест­но Ве­ле­со­ву, ни один из по­па­да­нец пока туда не при­гла­шен. - А бабки-​то у него от­ку­да? - спро­сил Ва­лен­тин. - Такая квар­тир­ка неде­ше­во стоит. Война, ко­неч­но, недви­жи­мость долж­на про­сесть, но все равно, особ­няк в цен­тре го­ро­да - это не од­нуш­ка в Би­ри­ле­во... - Есть мне­ние, что князь Мень­ши­ков весь­ма вы­со­ко ценит на­ше­го Фо­ми­ча. И сумел устро­ить так, чтобы тот не за­ду­мы­вал­ся о таких низ­мен­ных ма­те­ри­ях, как сред­ства к су­ще­ство­ва­нию. Стар­лей удив­лен­но по­смот­рел на Ве­ле­со­ва. - Вы, Сер­гей Бо­ри­сыч, по­хо­же, не слиш­ком этому рады? - Верно, Никит, не слиш­ком. Мень­ши­ков во­об­ще фи­гу­ра неод­но­знач­ная, и к тому же, у него на­ме­ти­лись кон­тры с Ве­ли­ким кня­зем. А у того с Фо­мчен­ко что-​то не за­да­лось. Когда мы об­суж­да­ли гря­ду­щую по­езд­ку в Питер, Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич мягко так на­мек­нул, что лучше был обой­тись без Фо­ми­ча. Какие-​то при­двор­ные рас­кла­ды - не знаю, и га­дать не хочу. Да и са­мо­го Фо­ми­ча я в по­след­нее время ре­ши­тель­но не по­ни­маю. Ты бы по­слу­шал, что он го­во­рил недав­но на со­ве­ща­нии у Крем­ня... Да вот, Валя не даст со­врать... - Что верно, то верно, - ото­звал­ся ин­же­нер. - Мутит что-​то Фомич, недо­го­ва­ри­ва­ет... Но я вот чего не по­ни­маю: о какой по­езд­ке вы твер­ди­те? Я же до­кла­ды­вал: самое позд­нее, неде­ли через две про­фес­сор на­ла­дит ап­па­ра­ту­ру и можно воз­вра­щать­ся! А за это время вы не то что до Пи­те­ра и об­рат­но - до Моск­вы до­брать­ся не успе­е­те! Что ж, по­ду­мал, Ве­ле­сов, ска­зав­ши «А» надо го­во­рить и «Б». В конце кон­цов, пока нет Ан­дрея, ему боль­ше не с кем здесь от­кро­вен­ни­чать. - А это, му­жи­ки, как раз и есть самое за­нят­ное. С чего вы взяли, что все наши рвут­ся домой? При­чем за­меть­те, я имею в виду не толь­ко наших, из XXI-​го века, но и ал­ма­зов­цев? И с удо­воль­стви­ем уви­дел, как от­вис­ла че­люсть стар­лея, а вслед за ней округ­ли­лись за стек­ла­ми очков Валь­ки­ны глаза. ГЛАВА СЕДЬ­МАЯ I Варна,  15 ок­тяб­ря 1854 г. Капитан-​лейтенаант Белых А непло­хой до­миш­ко подыс­ка­ла Фро, при­знал Белых. Два этажа: пер­вый сло­жен из ди­ко­го камня на из­вест­ке, вто­рой, на­ви­са­ю­щий над мо­сто­вой - из те­са­ных брусьев, чер­ных от дегтя. Там рас­по­ла­га­лись жилые по­ме­ще­ния, а на пер­вом - амбар, кухня и нечто сред­нее между за­пу­щен­ной го­сти­ной и ме­лоч­ной лав­чон­кой. Хо­зяй­ская го­сти­ная на­вер­ху: мас­сив­ная вен­ская ме­бель из дуба вы­ши­тые сал­фе­точ­ки на сте­нах - Лютй­о­ганн рас­плыл­ся в улыб­ке, когда уви­дел это бюр­гер­ское бла­го­по­лу­чие. Лест­ни­ца на вто­рой этаж, неми­ло­серд­но скри­пе­ла под баш­ма­ка­ми, что капитан-​лейтенант не мог не одоб­рить: ни один нин­дзя, если он весит боль­ше кошки, не смо­жет под­нять­ся по ней без­звуч­но. Столы по­кры­ты ска­тер­тя­ми из небе­ле­но­го по­лот­на с узор­ча­той вы­шив­кой. На тем­ных от вре­ме­ни пол­ках - по­су­да из ко­рич­не­вой об­лив­ной ке­ра­ми­ки, рас­пи­сан­ная жел­ты­ми и си­ни­ми зиг­за­го­об­раз­ны­ми узо­ра­ми. В доме пах­нет пря­ны­ми тра­ва­ми, в углу го­сти­ной стоит глав­ное укра­ше­ние: вен­ские, в рост че­ло­ве­ка, часы в рез­ном фу­тля­ре тем­но­го дуба. Из-за них до­мо­вла­де­лец, на­по­ло­ви­ну грек, на­по­ло­ви­ну бол­га­рин, пы­тал­ся вздуть цену - как же, нигде во всей «Гръц­кой ма­хал­ле» не най­дет­ся такой рос­ко­ши! Пе­ре­го­во­ры вела Фро, снос­но вла­дев­шая гре­че­ским. Порой Лютй­о­ганн встав­лял пару фраз по-​болгарски - вы­учил, пока стоял в Варне со своей суб­ма­ри­ной. Фро уве­ря­ла что из-за этого хо­зя­ин и усту­пил: ему по­льсти­ло, что ев­ро­пей­ские пу­те­ше­ствен­ни­ки вла­де­ют и гре­че­ским и бол­гар­ским. Белых, Вий, Карел были пред­став­ле­ны как на­ем­ные мат­ро­сы - со­глас­но ле­ген­де, Лютй­о­ганн со­би­рал­ся, ку­пить в Варне шхуну и на ней во­зить из Ар­хи­пе­ла­га муку. Мат­ро­сы были нераз­го­вор­чи­вы, и лишь угрю­мо зыр­ка­ли в ответ на во­про­сы че­рес­чур сло­во­охот­ли­во­го до­мо­вла­дель­ца. Мест­ную при­слу­гу - мальчишку-​грека и старика-​болгарина, - от­пра­ви­ли в крат­ко­сроч­ный от­пуск с на­ка­зом не по­яв­лять­ся, пока гости не съе­дут. «Мат­ро­сы» по­се­ли­лись на пер­вом этаже, верх ото­шел Лютй­о­ган­ну и Фро. Немец де­мон­стра­тив­но устро­ил­ся в бо­ко­вой ком­нат­ке, предо­ста­вив хо­зяй­скую спаль­ню в без­раз­дель­ное вла­де­ние на­пар­ни­цы. Фро тут же за­тре­бо­ва­ла с "Улис­са" Анну (бо­га­той даме непри­лич­но пу­те­ше­ство­вать без слу­жан­ки!) и на­стро­го за­пре­ти­ла ей по­ки­дать дом. Это было лиш­ним - де­ви­ца, пе­ре­пу­ган­ная со­сед­ством «нехри­стей» и сама не рва­лась на волю. Карел обо­ру­до­вал до­миш­ко кое-​какими сред­ства­ми сиг­на­ли­за­ции, вклю­чая ка­ме­ры ви­део­на­блю­де­ния. Пост кон­тро­ля рас­по­ло­жи­ли тут же, в по­ме­ще­нии быв­шей ла­воч­ки. Здесь груп­па и со­бра­лась ве­че­ром, чтобы под­ве­сти итоги оче­ред­но­го дня опе­ра­ции. - Что ж, Бл­экс­тор­ма мы нашли. - до­кла­ды­вал Белых, при­хле­бы­вая рас­ка­лен­ный кофе из кро­шеч­ной ча­шеч­ки. Кофе варил Ваня Ка­лян­джи, ока­зав­ший­ся зна­то­ком изыс­кан­но­го на­пит­ка. На кухне на­шлось все, необ­хо­ди­мое для его при­го­тов­ле­ния, вклю­чая мед­ные джез­вы, про­ти­вень с пес­ком и целый набор пря­но­стей, и те­перь груп­па на­сла­жда­лась этим по­ис­ти­не во­сточ­ным удо­воль­стви­ем. - Ан­гли­ча­нин взял ма­не­ру ша­стать по тру­що­бам, при­чем об­ря­жа­ет­ся для этого в какие-​то об­нос­ки... - Что, под турка косит? - уди­вил­ся Карел. Он уже два дня не по­ки­дал го­сте­при­им­но­го жи­ли­ща. - Тоже мне, Ло­уренс Ара­вий­ский! - Для этого у него внеш­ность непод­хо­дя­щая. Он и за грека не сой­дет со своей вес­нуш­ча­той ан­гло­сак­сон­ской фи­зио­но­ми­ей. Бл­экс­торм ходит в со­про­вож­де­нии какого-​то ир­ланд­ско­го мор­до­во­ро­та - мы ви­де­ли, как тот рас­швы­рял пя­те­рых обо­рван­цев, по­пы­тав­ших­ся взять чу­жа­ков на гоп-​стоп. Да и сам ре­пор­тер малый не про­мах: носит тя­же­лую трость, вроде ир­ланд­ской баты, и ловко с ней управ­ля­ет­ся. - Ну и где вы со­би­ра­е­тесь его ло­вить? - спро­си­ла Фро. - Бл­экс­торм с этим ир­ланд­цем - Он что, бы­ва­ет в одних и тех же ме­стах? - Так и есть. Какая-​то дыра возле Цы­ган­ско­го ба­за­ра. За­хо­дят - и про­па­да­ют на несколь­ко часов. -​Лассен зи мир заген… поз­воль­те го­во­илль? -- спро­сил Лютй­о­ганн. -- Я, ка­шет­ся, знайт. Это есть как это по-​русски… ди хёлле… плё­хой дом. Там ку­рийт… не знайт как ска­зат… хашиш одер опиум. - При­тон. - ух­мыль­нул­ся Змей. - Уку­рок этот ан­гли­ча­нин! - Яа-а, прьи­тонн. - кив­нул под­вод­ник. - Когда мы сто­ялль Фарр­на на лецтн крейг... про­шлий фойна... кай­зер­ма­рине мат­ро­зен хо­дилль такой прьи­тонн. Ф-​фозле ци­гё­не­ш­прай­хе... - Я и го­во­рю - около Цы­ган­ско­го ба­за­ра! - под­твер­дил Змей. Место удоб­ное, мы его там без шума упа­ку­ем. - Стан­но, зачем это Бл­экс­тор­му тра­вить себя нар­ко­той? - хмуро спро­сил Карел. - Что ре­пор­тё­ру, что тай­но­му аген­ту трез­вость и бди­тель­ность необ­хо­ди­мы. Может, по­чув­ство­вал себя в без­опас­но­сти и рас­сла­бил­ся? Или на­след­ство по­лу­чил, по­слал на­чаль­ство и решил от­тя­нуть­ся по пол­ной? Спец­на­зов­цы знали, что мич­ман до дрожи нена­ви­дит любую дурь. Од­на­жды, еще в Чечне ему при­шлось стать сви­де­те­лем ги­бе­ли це­ло­го от­де­ле­ния из за од­но­го иди­о­та, на­ку­рив­ше­го­ся анаши. Белых пожал пле­ча­ми. - А зачем Шер­лок Холмс тра­вил­ся кок­сом? А зачем Ло­уренс Ара­вий­ский курил гашиш и ко­лол­ся мор­фи­ем? Мода и порок... на­ту­ра че­ло­ве­че­ская. Ну и рас­сла­бил­ся, ко­неч­но. Что до на­след­ства, то по ан­глий­ским мер­кам здеш­няя дурь стоит сущие гроши. - А ир­лан­дец - он что, тоже курит гашиш? - осве­до­ми­лась Фро. - Нет, - по­ка­чал го­ло­вой Белых. - Вчера, пока Бл­экс­торм тор­чал внут­ри, он пару раз вы­хо­дил на улицу. А когда об­рат­но шли, ре­пор­те­ра слег­ка ша­та­ло, а этот тип его при­дер­жи­вал. Я так по­ла­гаю, ан­гли­ча­нин его для того и нанял - до­став­лять соб­ствен­ную об­ку­рен­ную тушку домой в со­хран­но­сти. - Что ж, весь­ма ра­зум­но с его сто­ро­ны. Тогда, Жорж, я бы со­ве­то­ва­ла за­хва­тить Бл­экс­тор­ма после по­се­ще­ния этого шал­ма­на. Белых не сдер­жал улыб­ки: Фро ста­но­ви­лась на­сто­я­щей по­дру­гой если не кор­са­ра, то спец­на­зов­ца. - Так и по­сту­пим. Фро, Карел, вы на базе. Ганс, вы со Змеем и Вань­кой гу­ля­е­те по ули­цам - типа герр ком­мер­сант осмат­ри­ва­ет мест­ные до­сто­при­ме­ча­тель­но­сти. За­да­ча - сесть на хвост Бл­экс­тор­му. Вий, мы на под­стра­хов­ке. Как пред­ста­вит­ся под­хо­дя­щий мо­мент - берем кли­ен­та и экс­трен­но по­тро­шим. А там видно будет. *** Се­го­дняш­ний бак­шиш ока­зал­ся ни­чтож­ным, жал­кие трид­цать семь пара! Из них по­ло­ви­ну надо от­дать эфен­ди[16], да и с ре­ди­фа­ми по­де­лить­ся. Вон как жадно ко­сят­ся на кушак, куда за­пря­тан ко­шель! Хоть эти трое и не дикие курды, как преж­ние его под­чи­нен­ные, но в жад­но­сти им не усту­пят. Пусть их всех про­кля­нет Аллах все­ми­ло­сти­вей­ший и ми­ло­серд­ный... А что оста­нет­ся ему, на­чаль­ни­ку этих ско­тов, да по­ра­зит их про­ка­за? О, Про­рок, да будет три­жды бла­го­сло­вен­но его имя, за что судь­ба так же­сто­ка? Разве он, как по­ло­же­но пра­во­вер­но­му, не рас­сти­ла­ет пять раз в день мо­лит­вен­ный ков­рик? Мест­ные райя[17] со­всем об­ни­ща­ли - даже после пле­тей вы­тас­ки­ва­ют из-за щеки какие-​нибудь жал­кие три пара! И ло­по­чут что-​то про го­лод­ных детей! Что же, ему, баш-​чаушу, вер­но­му слуге на­мест­ни­ка Про­ро­ка, из-за каких-​то бол­гар­ских ублюд­ков хо­дить в дра­ных ша­ро­ва­рах? Впро­чем, не стоит гне­вить Ал­ла­ха - могло быть и хуже. После того, когда из его от­ря­да уце­ле­ло не боль­ше трех че­ло­век, впору было ро­щать­ся с жиз­нью. За такие оплош­но­сти могут и го­ло­ву от­де­лить от тела! Но по­вез­ло - баш-​чауш во­вре­мя со­об­щил о необыч­ной на­ход­ке и про­вел на бе­ре­гу два страш­ных дня, от­го­няя во­ро­ва­тых ры­ба­ков от тру­пов фран­ки­ста­ни и осто­ва же­лез­ной ры­би­ны. И когда явил­ся на­ко­нец за­бтие мюши[18] - упал перед ним на песок и за­при­чи­тал, рас­ска­зы­вая об иб­ли­сах, по­вы­ле­зав­ших из нутра чу­до­ви­ща. Но он, баш-​чауш, не стру­сил, не убе­жал, остал­ся верен долгу! В итоге, героя спла­ви­ли с глаз долой. Можно счи­тать, ему по­вез­ло - могли от­пра­вить куда-​нибудь в Сирию или Ара­вию, го­нять гряз­ных бе­ду­ин­ских раз­бой­ни­ков, а то и во­об­ще в Кырым, от­ку­да, как го­во­рят зна­ю­щие люди, ни один из слуг По­ве­ли­те­ля Пра­во­вер­ных живым не вер­нет­ся. Но Аллах ми­ло­сти­вый и ми­ло­серд­ный не до­пу­стил его по­ги­бе­ли; он, как и на преж­нем месте, в про­вин­ции Зон­гул­дак, ко­ман­ду­ет сто­ро­же­вым от­ря­дом. Варна - место хлеб­ное: знай, об­хо­ди до­зо­ром квар­та­лы во­круг Цы­ган­ско­го рынка, со­би­рай бак­шиш. Если по­ве­зет, можно в тем­ном пе­ре­ул­ке ткнуть ножом за­зе­вав­ше­го­ся гре­че­ско­го купца или матроса-​англеззи, а у тех кар­ма­ны все­гда полны се­реб­ра. Толь­ко давно что-​то не слу­ча­лось та­ко­го ве­зе­ния. Гяуры редко ходят по­оди­ноч­ке и сами могут дать отпор. Как те двое - один ша­та­ет­ся, на­вер­ное на­ку­рил­ся ха­ши­ша в одном из здеш­них при­то­нов. Дру­гой, здо­ро­вен­ный, с жел­ты­ми во­ло­са­ми, за­бот­ли­во при­дер­жи­ва­ет его, а сам так и зыр­ка­ет по сто­ро­нам. Глаза - злые, недо­вер­чи­вые, та­ко­го поди, тронь... За ними, шагах в де­ся­ти, идут еще трое. Один обык­но­вен­ный бол­гар­ский щенок, двое дру­гих - то ли ан­гле­зи, то ли фран­ки­ста­ни, но не сол­да­ты или мат­ро­сы. У того, что идет по­за­ди, рука под полой, на ру­ко­я­ти ножа. А пер­вый... Баш-​чауш спо­ткнул­ся. Он узнал уз­ко­ли­це­го невер­но­го. Ну ко­неч­но - это блед­ное, в от­вра­ти­тель­ной рыжей сыпи лицо, он видел в тот страш­ный день, на бе­ре­гу возле же­лез­ной рыбы! Моряк-​франкистани пы­тал­ся что-​то ло­по­тать, но баш-​чауш уда­рил его ру­ко­я­тью сабли по го­ло­ве и за­брал нема­ло цен­ных вещей. Одна из них до сих пор лежит за па­зу­хой, бе­реж­но за­вер­ну­тая в тря­пи­цу... Ев­ро­пей­цы ми­но­ва­ли пат­руль и свер­ну­ли в пе­ре­улок. Баш-​чауш про­во­дил их взгля­дом, по­мед­лил и за­ши­пел под­чи­нен­ным: - Вы, сыны ша­ка­ла, за мной! И если хоть один из­даст хоть звук -​лично на­мо­таю его смрад­ные кишки на забор, а в брюхо на­сып­лю тол­че­но­го перца! Сыны ша­ка­ла угод­ли­во за­ки­ва­ли. На­чаль­ни­ку вид­нее - раз го­во­рит идти тихо, зна­чит так надо. Они и шли, дер­жась в двух де­сят­ках шагов за по­до­зри­тель­ны­ми гя­у­ра­ми, и когда в узком пе­ре­ул­ке на плечи им сва­ли­лись две тени, толь­ко один из ре­ди­фов успел схва­тить­ся за саблю. Но вы­та­щить не успел - мельк­ну­ло туск­лое лез­вие ножа и все за­кон­чи­лось. «Зря я по­льстил­ся на же­лез­ную ры­би­ну, - успел по­ду­мать баш-​чауш, за мгно­ве­ние до того, как бритвенно-​острое лез­вие вошло под ребра. - А мог бы...» Мир взо­рвал­ся вспыш­кой непе­ре­но­си­мой боли, и все по­гло­ти­ла тьма. На этот раз - окон­ча­тель­но. *** Карел взве­сил на­ход­ку на ла­до­ни. - Ни хрена себе сюр­приз! Это что же, мы тут не одни? - А пес его знает. - мич­ман пожал пле­ча­ми. - Ствол был у моего турка за па­зу­хой. Я его при­дер­жал, хотел ак­ку­рат­нень­ко на мо­сто­вую уло­жить, чтобы, зна­чит, не звяк­ну­ло. А во­лы­на и вы­па­ла! Все же на­шу­мел, пас­ку­ди­на... Было видно, что мич­ман счи­та­ет это своим про­ко­лом. Белых взял пи­сто­лет, двумя паль­ца­ми от­тя­нул ко­лен­ча­тый за­твор, за­гля­нул в па­трон­ник. Пусто. - Три мас­ли­ны. Вот, гляди, ко­ман­дир... В про­ре­зи плос­ко­го, с ци­лин­дри­че­ски­ми вы­сту­па­ми ма­га­зи­на, по­блес­ки­ва­ли ла­ту­нью па­тро­ны. - «Па­ра­бел­лум». - опре­де­лил Белых. - Класс­ная пушка, толь­ко что-​то ствол длин­но­ват. Я как-​то в тире стре­лял из лю­ге­ра, так он был ко­ро­че. Вот такой при­мер­но... И по­ка­зал паль­цем, какой. Лютй­о­ганн про­тя­нул руку, капитан-​лейтенант отдал ему пи­сто­лет. Немец по­вер­тел ору­жие в руках, пе­ре­дер­нул за­твор и ко­выр­нул ног­тем скол на оре­хо­вой щечке ру­ко­я­ти. - Ма­ри­не­пишто­ле Люгер нулль-​фиар… че­т­ир­ре, я-а. Дас ист майне пишто­ле ди ди тюр­ки­ше золь­да­тен у меня от­би­райт хэтте… - Да ладно? - уди­вил­ся Карел. Он, как и осталь­ные спец­на­зов­цы, был зна­ком с груст­ной ис­то­ри­ей «по­па­дан­ства» обер-​лейтенанта. - Вы­хо­дит, тот козел в феске - это и был тот, что тебя огра­бил? Вот ведь, шарик круг­лый... - Ну, слава богу, - вы­дох­нул Белых. А я уж во­об­ра­зил, что тут еще один немец­кий ко­рабль оши­ва­ет­ся. Лютй­о­ганн по­ко­сил­ся на спец­на­зов­ца - Дас вэре отшен гут… ка­ра­шьё. Абер дизе пишто­ле ист майн… мой. Кайне Кай­зер­ма­рине хир… здьес. Плёхо. - А по мне - так и нор­маль­но. - от­ве­тил Белых. Ты, Ганс, не оби­жай­ся, а толь­ко не надо нам тут ва­ше­го Кай­зер­ма­рине. Нет, я ни­че­го про­тив кай­зе­ра и нем­цев не имею, а толь­ко сюр­при­зов и без того до­ста­точ­но. И давайте-​ка под­на­жмем, а то Бл­экс­тор­ма упу­стим. Как раз сле­ду­ю­щая улоч­ка очен­но удоб­ная... II Крым, окрест­но­сти Ев­па­то­рии. 15 ок­тяб­ря 1854 года. пра­пор­щик Лобанов-​Ростовский. Су-​лейтенант пра­виль­но го­во­рил по-​русски; его ак­цент, ха­рак­тер­ный для вы­ход­ца из Цар­ства Поль­ско­го, за­бав­но на­кла­ды­вал­ся на галль­ский про­нонс. Офи­цер со­сто­ял в пе­ре­вод­чи­ках при пар­ла­мен­те­ре, со­ро­ка­лет­нем пол­ков­ни­ке в мун­ди­ре ар­тил­ле­ри­ста. На­вер­ное, по­ду­мал Лобанов-​Ростовский, су-​лейтенант - из по­том­ков тех по­ля­ков, что сра­жа­лись в армии Бо­на­пар­та. В кам­па­нию 1812-го года фран­цу­зы счи­та­ли по­ля­ков са­мы­ми луч­ши­ми про­вод­ни­ка­ми и раз­вед­чи­ка­ми - и язык знают, и в нра­вах мест­ных раз­би­ра­ют­ся, и с ка­за­чьи­ми улов­ка­ми зна­ко­мы. Вид у пар­ла­мен­те­ра был неваж­ный: блед­ное, с зем­ли­стым от­тен­ком лицо, про­пы­лен­ный мун­дир. И руку бе­ре­жет: когда адъ­ютант князя Мень­ши­ко­ва пред­ло­жил го­стям сесть - взял­ся за спин­ку стула, но по­мор­щил­ся и усту­пил эту за­бо­ту су-​лейтенанту. По­хо­же, фран­цу­зам и прав­да, при­хо­дит­ся неве­се­ло... - Ко­ман­до­ва­ние фран­цуз­ских войск на­де­ет­ся, что их про­тив­ник про­явит че­ло­ве­ко­лю­бие и со­гла­сит­ся на пе­ре­ми­рие. Со своей сто­ро­ны мы за­ве­ря­ем, что ни­ка­ких вы­ла­зок, об­стре­лов и иных враж­деб­ных дей­ствий не будет. А как толь­ко мы спра­вим­ся с недо­ра­зу­ме­ни­я­ми, воз­ник­ши­ми между нами и на­ши­ми союзниками-​ смо­жем про­дол­жить пе­ре­го­во­ры. - Хва­тит юлить, мон ко­ло­нель, - пре­зри­тель­но бро­сил Мень­ши­ков. - Мы знаем, что ваши сол­да­ты взбун­то­ва­лись, пе­ре­ко­ло­ли по­ло­ви­ну офи­це­ров, и те­перь вы рас­счи­ты­ва­е­те по­да­вить бес­по­ряд­ки ту­рец­ки­ми и ан­глий­ски­ми шты­ка­ми. Не рас­счи­ты­вай­те, на это мы вам вре­ме­ни не дадим. Хо­ти­те остать­ся в живых - сда­вай­тесь на ак­корд, без усло­вий. Ору­жие офи­це­рам, так и быть, оста­вим. Су-​лейтенант рас­те­рян­но по­смот­рел на пол­ков­ни­ка - не знал, как пе­ре­во­дить столь бес­це­ре­мон­ный уль­ти­ма­тум. Мень­ши­ков, уло­вив рас­те­рян­ность пе­ре­вод­чи­ка, по­вто­рил ска­зан­ное по-​французски. Пол­ков­ник резко вы­пря­мил­ся (лицо его скри­ви­лось от боли), и быст­ро за­го­во­рил. Су-​лейтенант недо­умен­но гля­дел то на па­тро­на, то на рус­ских, не по­ни­мая, что де­лать, пока Мень­ши­ков не сде­лал ему знак - «пе­ре­во­ди». - Ваша свет­лость невер­но судит о том, что у нас про­ис­хо­дит. Не буду скры­вать, бес­по­ряд­ки имели место. Мя­теж­ни­ки убили мно­гих, в том числе ко­ман­ди­ров пер­вой и чет­вер­той ди­ви­зий, ге­не­ра­лов Канобера и Форе. Но новый глав­но­ко­ман­ду­ю­щий, ди­ви­зи­он­ный ге­не­рал Пе­лисье... - Это то, что за­со­вы­ва­ет под сукно все при­ка­зы ва­ше­го им­пе­ра­то­ра? - со смеш­ком спро­сил Фо­мчен­ко. - Осве­дом­ле­ны, как же. Так что, этот Пе­лисье, спра­вил­ся со сво­и­ми сол­да­та­ми? Ве­ли­кий князь, си­дев­ший спра­ва от ге­не­ра­ла, по­мор­щил­ся. Пра­пор­щик видел, что ему не по душе тон, взя­тый Мень­ши­ко­вым и охот­но под­дер­жан­ный пред­ста­ви­те­лем «по­том­ков». Тем более, что у Ни­ко­лая Ни­ко­ла­е­ви­ча свое мне­ние на­счет судь­бы фран­цу­зов... Пол­ков­ник снова за­го­во­рил, но на этот раз Лобанов-​Ростовский не мог уло­вить смыс­ла - фран­цуз го­во­рил негром­ко, об­ра­ща­ясь толь­ко к су-​лейтенанту. - Ге­не­рал Пе­лисье не в вос­тор­ге от рас­по­ря­же­ний, ко­то­рые мы по­лу­ча­ем из Па­ри­жа. - пе­ре­вел тот. - И, тем не менее, он на­де­ет­ся вос­ста­но­вить по­ря­док. - С по­мо­щью турок и ан­гли­чан? - по­вто­рил Мень­ши­ков. - А Пе­лисье не бо­ит­ся, что и его взде­нут на штыки? Ваши сол­да­ты не горят же­ла­ни­ем во­е­вать! - И млад­шие офи­це­ры с ними со­глас­ны. - до­ба­вил Ве­ли­кий князь. Это были его пер­вые слова с на­ча­ла пе­ре­го­во­ров. - В самом деле, мсье, пора при­знать, что ваши сол­да­ты не же­ла­ют уми­рать за Луи-​Наполеона! Фран­цуз за­ка­ме­нел лицом, вздер­нул под­бо­ро­док. Голос его был сухим, над­трес­ну­тым, под стать вы­ра­же­нию лица. - Есть при­ся­га - пе­ре­во­дил су-​лейтенант. - Наши офи­це­ры верны долгу, в чем может убе­дить­ся любой... - Хва­тит вань­ку ва­лять! - неди­пло­ма­тич­но взре­вел Фо­мчен­ко. - У нас за лю­не­та­ми пять мор­тир­ных ба­та­рей в пол­ной го­тов­но­сти. Хо­ти­те долг ис­пол­нять? Будет вам долг, с утра и нач­нем... Су-​лейтенант по­перх­нул­ся от неожи­дан­но­сти. Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич на­кло­нил­ся и что-​то негром­ко ска­зал Мень­ши­ко­ву. Тот, в свою оче­редь, по­вер­нул­ся к Фо­мчен­ко. Ге­не­рал вы­слу­шал и за­молк, с раз­дра­же­ни­ем ко­сясь на Ве­ли­ко­го князя. - Боюсь mon colonel, это не мы, а вы невер­но су­ди­те о своем по­ло­же­нии. - мягко ска­зал сын Ни­ко­лая Пер­во­го. - По­верь­те, мы хо­ро­шо осве­дом­ле­ны о на­стро­е­ни­ях ваших под­чи­нен­ных. А сей­час - не оста­ви­те ли нас нена­дол­го? Нам надо об­ме­нять­ся мне­ни­я­ми, а вы пока смо­же­те слег­ка пе­ре­ку­сить и уто­лить жажду. Я слы­шал, в Ев­па­то­рии боль­шая нехват­ка пи­тье­вой воды? *** - Я вас ре­ши­тель­но не по­ни­маю, Ваше Вы­со­че­ство! - нерв­но по­вто­рял Мень­щи­ков. Он ком­кал в руках белые пер­чат­ки; длин­ные, хо­ле­ные паль­цы по­дра­ги­ва­ли. - Вы же ви­ди­те, стоит немно­го на­жать - и они по­бро­са­ют ору­жие! - Не со­гла­сен с вами, князь, - лю­без­но ото­звал­ся Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич. - Ра­зу­ме­ет­ся, вой­ска на плац­дар­ме об­ре­че­ны, но сра­жать­ся еще могут. И если вы и даль­ше бу­де­те пе­реть, про­сти­те, как мед­ведь на ро­га­ти­ну - они так и сде­ла­ют. Это от­лич­ные сол­да­ты, вспом­ни­те Бо­ро­ди­но и Ва­тер­лоо! Когда фран­цу­зы верят своим ко­ман­ди­рам, они спо­соб­ны тво­рить чу­де­са! - К тому же, не стоит за­бы­вать о флоте. - до­ба­вил Кор­ни­лов. Он тоже при­сут­ство­вал при бе­се­де с пар­ла­мен­тё­ра­ми. - Луч­шие ко­раб­ли сей­час у Варны, бло­ка­ду дер­жат па­рус­ные фре­га­ты. Да, мы силь­нее в ко­раб­лях и пуш­ках, но для пол­но­го ис­прав­ле­ния ран­го­у­та нужна еще неде­ля. - Да, - со­гла­сил­ся с вице-​адмиралом Ве­ли­кий князь. - Если со­юз­ни­ки сей­час по­пы­та­ют­ся вы­рвать­ся из Ев­па­то­рии в от­кры­тое море - не уве­рен, что мы смо­жем им по­ме­шать. - Так чего вы бо­и­тесь? - яз­ви­тель­но осве­до­мил­ся Фо­мчен­ко. - Того, что они будут драть­ся, или того, что сбе­гут? Вы уж опре­де­ли­тесь, гос­по­да, у нас тут война, а не сеанс га­да­ний на ко­фей­ной гуще! А вот это он зря, по­ду­мал пра­пор­щик, уви­дав как дрог­нул уго­лок рта Ве­ли­ко­го князя. Та­ко­го Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич не про­стит. А ведь Фо­мчен­ко, ка­жет­ся, со­би­рал­ся в Санкт-​Петербург... Впро­чем, виду цар­ский сын не подал. - Мой вен­це­нос­ный отец же­ла­ет, чтобы эта война пре­кра­ти­лась как можно ско­рее. И чем мень­ше про­льет­ся при этом рус­ской крови - тем лучше. И я на­ме­рен при­ло­жить для этого все уси­лия. Ве­ли­кий князь об­ра­щал­ся к Мень­ши­ко­ву, де­мон­стра­тив­но иг­но­ри­руя Фо­мчен­ко. Тот на­бы­чил­ся, лицо и шея его мед­лен­но на­ли­ва­лись баг­ро­вым. - Я не счи­таю воз­мож­ным, чтобы вы вме­ши­ва­лись в ру­ко­вод­ство кам­па­ни­ей! - вы­со­ко­мер­но от­ве­тил Мень­ши­ков. - В конце кон­цов, на меня воз­ло­же­но... - Мне из­вест­ны гра­ни­цы ваших пол­но­мо­чий, князь. Но в дан­ном - по­вто­ряю, в дан­ном слу­чае вы их пе­ре­хо­ди­те. Речь идет не о по­бе­де в одной кам­па­нии, а о том, что может по­вли­ять на всю ев­ро­пей­скую по­ли­ти­ку. И да­вай­те оста­вим этот спор. Вы, ра­зу­ме­ет­ся, мо­же­те на­пи­сать обо всем в сто­ли­цу, но сей­час прошу не чи­нить мне пре­пят­ствий. Ве­ли­кий князь по­вер­нул­ся к пра­пор­щи­ку. - Прошу вас, Дмит­рий Ва­си­лье­вич, при­гла­си­те пар­ла­мен­те­ров. И по­шли­те моего адъ­ютан­та за прин­цем На­по­лео­ном. Пора озна­ко­мить этих гос­под с на­ши­ми пла­на­ми. III До­ку­мен­ты про­ек­та  «Крым 18-54» Папка 11/22 Вы­держ­ки из рас­шиф­ров­ки ауди­о­за­пи­си 0т 16.10.1854. Ауди­о­за­пись сде­ла­на во ис­пол­не­ние ин­струк­ции 265\АС-12 (о неглас­ной фик­са­ции ма­те­ри­а­лов по теме «Крым 18-54»).  При­ме­ча­ние от руки: Рг - с. н.с. Ро­га­чев В.А. Гр. - науч. руков. темы «Про­бой». Груз­дев П.М. Гр: Что ж, юноша, мои вы­во­ды под­твер­жда­ют­ся. Мы можем по­дать сиг­нал опе­ра­то­рам «Про­боя». Рг: Сна­ча­ла надо до­ждать­ся воз­вра­ще­ния «Ада­ман­та», про­фес­сор. Гр: Да, имен­но это я имею в виду. Рг: То есть, нас могут вер­нуть в любой мо­мент? Гр: Прак­ти­че­ски да. Но есть кое-​что ка­са­тель­но... как вы на­зва­ли это яв­ле­ние? Рг: Клап­штосс. Гр: Да-да... не луч­ший тер­мин, но вы, как от­кры­ва­тель, без­услов­но впра­ве... (смех) Рг: Я вовсе не пре­тен­дую, про­фес­сор. Если со­чте­те нуж­ным - на­зо­ви­те по дру­го­му. Гр: Ну-ну, юноша, в вашем воз­расте неко­то­рое тще­сла­вие вполне есте­ствен­но и из­ви­ни­тель­но. Так о чем это я? Рг: О клап­штос­се. Гр: Да, спа­си­бо. Дол­жен ска­зать, вы были правы: сту­пен­ча­тость пе­ре­но­са - пря­мое след­ствие той пред­стар­то­вой ано­ма­лии. При­ро­да ее нам непо­нят­на, а сле­до­ва­тель­но, про­гно­зи­ро­вать по­вто­ре­ние этого яв­ле­ния мы не можем. Ско­рее всего, «Про­бой» на этот раз сра­бо­та­ет штат­но и ни­ка­ко­го «клап­штос­са» не будет. Рг. То есть, все, кто от­пра­вят­ся от­сю­да... Гр: ...по­па­дут пря­ми­ком в вами XXI-й век. По пред­ва­ри­тель­ным при­кид­кам - с люф­том от одной до ста се­кунд Рг: То есть, мы ока­жем­ся дома через две ми­ну­ты после на­ше­го ис­чез­но­ве­ния. Гр. Верно. И не одни, а с на­ши­ми неволь­ны­ми по­пут­чи­ка­ми из 1916-го. В свое время они увы, не по­па­дут. И я на вашем месте по­ду­мал - го­во­рить им об этом или нет. (пауза, около 10-ти се­кунд). Что же вы за­мол­ча­ли? Рг: Я не со­гла­сен... мы же об­ра­до­ва­ли их, что скоро можно будет вер­нуть­ся домой! Так что же, об­ма­ны­вать их на­деж­ды? Воля ваша, про­фес­сор, а я все рас­ска­жу... Гр: (раз­дра­же­ние в го­ло­се) Вы в своем уме, мо­ло­дой че­ло­век? Я ваш ру­ко­во­ди­тель, и мне ре­шать... Рг: Да, вы мой ру­ко­во­ди­тель во всем, что ка­са­ет­ся науки. Но вы не за­ста­ви­те меня сде­лать гнус­ность! Гр: Гнус­ность? О чем вы? Рг: О вашем пред­ло­же­нии скрыть эту ин­фор­ма­цию от наших дру­зей! Толь­ко пред­ставь­те: люди будут ждать, что ока­жут­ся дома, а вме­сто этого - бац, и на сто лет впе­ред! Нет, это по мень­шей мере, без­нрав­ствен­но! Они долж­ны знать, на что идут! Гр: Вы не так меня по­ня­ли юноша... я, соб­ствен­но, и не со­би­рал­ся, про­сто пока нет уве­рен­но­сти... Рг: Тем более! Люди долж­ны знать, на что идут! Гр: Ну... по­жа­луй, я готов с вами со­гла­сить­ся. Тем более, что ма­те­ма­ти­че­ская мо­дель, ко­то­рую я раз­ра­бо­тал для дан­но­го кон­крет­но­го слу­чая нуж­да­ет­ся в уточ­не­нии. Да, мы не можем вер­нуть наших «по­пут­чи­ков» в 1916-й год прямо от­сю­да. А вот когда по­па­дем домой - тогда со­всем дру­гое дело. Кста­ти, это во мно­гом, бла­го­да­ря вам: со­бран­ные дан­ные дан­ные в корне ме­ня­ют наши пред­став­ле­ния о при­ро­де вре­ме­ни! Рг: Зна­чит, про­фес­сор, не все так без­на­деж­но для наших дру­зей? Гр: Ра­зу­ме­ет­ся, нет. Тем более, что все равно надо вер­нуть в XXI-й век ос­нов­ную груп­пу экс­пе­ди­ции. У меня есть со­об­ра­же­ния на этот счет. Пред­ставь­те себе, что... Рг: Се­кун­доч­ку, про­фес­сор. Я я, с ва­ше­го поз­во­ле­ния от­клю­чу но­ут­бук. Элек­тро­се­ти здесь нет, а за­ря­жать­ся от сол­неч­ных па­не­лей - дело хло­пот­ное, Так что, по­бе­ре­жем ба­та­реи. Гр: Ра­зу­ме­ет­ся, де­лай­те как счита... (конец за­пи­си, от­клю­че­ние зву­ко­за­пи­сы­ва­ю­щей ап­па­ра­ту­ры) При­ме­ча­ние от руки: По­че­му не были при­ня­ты меры для обес­пе­че­ния про­дол­же­ния за­пи­си при от­клю­че­нии но­ут­бу­ка? Вы­яс­нить, кто ви­но­ват и до­ло­жить. IV Из днев­ни­ка Ве­ле­со­ва С.Б. «15 ок­тяб­ря. Вот она, жизнь: ухо­дишь с го­ло­вой в ра­бо­ту, пла­ни­ру­ешь, спо­ришь, во­пло­ща­ешь... И в ре­ша­ю­щий мо­мент вы­па­да­е­шьиз по­то­ка со­бы­тий, и оста­ет­ся лишь на­блю­дать и стро­ить до­мыс­лы, не имея воз­мож­но­сти по­лу­чить сколько-​нибудь до­сто­вер­ную ин­фор­ма­цию... То есть, информации-​то у меня на­ва­лом. Фо­мчен­ко со­об­ща­ет, что фран­цуз­ский глав­но­ко­ман­ду­ю­щий через пар­ла­мен­те­ров за­про­сил пе­ре­ми­рия и готов на­чать пе­ре­го­во­ры о ка­пи­ту­ля­ции. Пра­пор­щик Лобанов-​Ростовский, то и дело сры­ва­ясь на вос­тор­жен­ные пе­ри­о­ды, ве­ща­ет, что Ве­ли­кий князь Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич скло­нил к со­труд­ни­че­ству не кого-​нибудь, а са­мо­го прин­ца На­по­лео­на! Со­би­ра­ет­ся сде­лать его им­пе­ра­то­ром, и вой­ска го­то­вы ему при­сяг­нуть, если бы не твер­до­ка­мен­ная по­зи­ция глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го, все­це­ло раз­де­ля­е­мая генерал-​лейтенантом Фо­мчен­ко... Я мно­гое готов спи­сать на мо­ло­дость и го­ряч­ность пра­по­ра, но ведь дыма без огня не бы­ва­ет? Ну не мог он это со­чи­нить, тем более, что опре­де­лен­ные при­зна­ки того, что за­мыс­лил Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич, я и рань­ше за­ме­чал. Тогда во­прос - по­че­му Фо­мчен­ко ни сло­вом об этом не упо­мя­нул? Не счел важ­ным? Бред, Фомич не дурак, и по­ни­ма­ет, на­сколь­ко важны по­доб­ные игры. Не раз и не два за­го­во­ры и ин­три­ги поз­во­ля­ли по­бе­дить там, где не сра­ба­ты­ва­ли пушки. Да вот, хоть ис­то­рия с Пав­лом Пер­вым... Нехо­ро­шая ана­ло­гия, непра­виль­ная. В чем это я по­до­зре­ваю Фо­ми­ча? А за­од­но, и князя Мень­ши­ко­ва? Нет, он, ко­неч­но, та еще фи­гу­ра, в нашей ис­то­рии (опять!) вина за крым­ские неуда­чи во мно­гом на нем. Но чтобы пойти на пря­мой за­го­вор? А если по­ду­мать, за­го­вор - про­тив кого? Про­тив Ве­ли­ко­го князя? Так Ни­ко­лай Ни­ко­ла­е­вич фор­маль­но не об­ла­да­ет ни­ка­ки­ми пол­но­мо­чи­я­ми, вен­це­нос­ный па­па­ша по­слал его в Крым под­ни­мать дух армии, а не лезть в по­ли­ти­ку. И, тем не менее, он - Ве­ли­кий князь, сын сво­е­го отца. А зна­чит - фи­гу­ра более чем ве­со­мая во внут­ри­по­ли­ти­че­ских рас­кла­дах. Так ведь и Мень­ши­ков да­ле­ко не пешка, осо­бен­но с уче­том того, что из Пе­тер­бур­га крым­ские по­бе­ды вы­гля­дят, как его до­сти­же­ния? Что ж, в таком слу­чае по­нят­но, зачем ему аль­янс с Фо­ми­чом. Ге­не­рал, стар­ший во­ин­ский на­чаль­ник го­стей из бу­ду­ще­го, ло­яль­ный к пер­соне Мень­ши­ко­ва крайне тому по­ле­зен. Хотя бы для того, чтобы под­твер­дить ре­ша­ю­щую роль князя в одер­жан­ных по­бе­дах. И если Фомич будет пред­став­лен Го­су­да­рю им, а не Ве­ли­ким кня­зем... Не го­то­вы мы к игре в здеш­нем тер­ра­ри­уме, вот что. Ни диа­лек­ти­че­ский ма­те­ри­а­лизм, ни элек­тро­ни­ка, ни багаж ис­то­ри­че­ских зна­ний, не спо­соб­ны за­ме­нить за­кал­ки, по­лу­чен­ной при дворе, в выс­шем пе­тер­бург­ском свете, на­сквозь про­пи­тан­ном ин­три­га­ми, ком­про­мис­са­ми и вза­им­ны­ми ин­те­ре­са­ми. При­чем Фомич готов к этому боль­ше, чем любой из нас. Пусть его опыт ад­ми­ни­стра­тив­ных под­ко­вер­ных игр по­лу­чен в пост-​ельцынские годы, но это лучше чем ни­че­го, как у осталь­ных по­па­дан­цев... Сюда бы хар-​рошего ап­па­рат­чи­ка с «Це­Ков­ской» за­кал­кой года, эдак из 1985-го. Но чего нет, того нет. Может и хо­ро­шо, что нет - с таким зуб­ром, слу­чись что, не спра­вить­ся. Со­жрет и ко­сто­чек не оста­вит. Кроме Фо­мчен­ко и Лобанова-​Ростовского у меня есть в Се­ва­сто­по­ле еще один «ис­точ­ник», име­ю­щий до­ступ к ра­дио­пе­ре­дат­чи­ку. Но увы, Валь­ка Ро­га­чев далек от власть пре­дер­жа­щих. С тех пор, как про­фес­сор Груз­дев от­ка­зал­ся пе­ре­би­рать­ся на «Ада­мант» («У меня есть дела по­важ­нее ваших войн!»), наш ин­же­нер про­па­да­ет во фли­гель­ке Мор­ско­го гос­пи­та­ля, вы­де­лен­но­го Пи­ро­го­вым для наших нужд. Хо­ро­шая но­вость - На­хи­мов по­прав­ля­ет­ся и вот-​вот воз­гла­вит Чер­но­мор­скую эс­кад­ру. Ра­не­ние ока­за­лось не таким уж се­рьез­ным, за­ра­же­ния, спа­си­бо ан­ти­био­ти­кам, не слу­чи­лось. К Варне Павел Сте­па­но­вич, ко­неч­но, не по­спе­ет, зато ото­бьет у со­юз­ни­ков охоту про­бо­вать на проч­ность мор­скую бло­ка­ду. Под за­на­вес - со­об­ще­ние с «Улис­са». Белых взял Фи­би­ха. Это хо­ро­шая но­вость. Бл­экс­торм, ан­гли­ча­нин, что под­стре­лил меня и под­бил нашу с Эс­се­ном «эмку», сумел скрыть­ся. Это пло­хая но­вость. Об­лом­ки ле­та­ю­щей лодки ан­гли­чане дер­жат на лин­ко­ре «Санс-​Парейль», и до­брать­ся до них нет ни­ка­кой воз­мож­но­сти. Это вто­рая пло­хая но­вость. По­дроб­но­сти - после встре­чи с бу­та­ков­ским от­ря­дом, благо, ждать оста­лось недол­го... 16 ок­тяб­ря. Сен­са­ция! Во время оче­ред­но­го ра­дио­се­ан­са Ва­лен­тин выдал оглу­ши­тель­ную но­вость: можно ехать домой! А ведь я со­би­рал­ся в Питер с Ве­ли­ким кня­зем. А ведь... ко­ро­че, надо ду­мать. При­чем, не мне од­но­му. Чего тут ду­мать, спро­си­те вы? Про­фес­сор по­ку­ме­кал и нашел спо­соб воз­вра­ще­ния - так не зевай, ноги в руки и назад, в бу­ду­щее! Если бы все было так про­сто... Дрон уже в курсе. Я с тру­дом уго­во­рил Ро­га­че­ва не со­об­щать на «Вла­ди­мир», а предо­ста­вить эту честь мне. Ан­дрю­ха аж мик­ро­фон уро­нил, когда я ого­ро­шил его. И пер­вый же во­прос: «и что те­перь де­лать?» Кре­мень велел иг­рать «боль­шой сбор». И объ­явил, что наши при­клю­че­ния скоро по­дой­дут к концу, «но сна­ча­ла надо до конца вы­пол­нить свой долг перед слав­ны­ми пред­ка­ми». Трое­крат­ное «ура». И «Про­ща­ние сла­вян­ки» по ко­ра­бель­но­му ве­ща­нию. Хоть здесь ни­ка­ких сюр­при­зов... Ин­те­рес­но, как от­ре­а­ги­ру­ют на это «по­пут­чи­ки»? Дрон по­при­дер­жит ин­фор­ма­цию до ран­де­ву с «Ал­ма­зом», ко­то­рое долж­но со­сто­ять­ся на тра­вер­зе ост­ро­ва Зме­и­ный (тоже иро­ния - имен­но там со­би­ра­лись со­юз­ные эс­кад­ры перед по­хо­дом в Крым.) Но уж тогда при­дет­ся вы­ло­жить все на­чи­сто­ту...» ГЛАВА ВОСЬ­МАЯ I ПСКР «Ада­мант» 17 ок­тяб­ря 1854 г. Ан­дрей Митин - Клас­си­ку надо чи­тать, Иго­ре­ша. - на­ста­ви­тель­но про­из­нес Ан­дрей. - «В ав­гу­сте 44-го», Бо­го­мо­ло­ва. Там как раз про такой по­ро­шо­чек есть. А то, по­ни­ма­ешь, раз­ба­ло­ва­лись: бал­лон­чи­ки, элек­тро­шо­ке­ры нано, мать их, тех­но­ло­гии... Ос­но­вы за­бы­ва­е­те! - Не трави душу! - скри­вил­ся Белых. - И ведь знал я! Сам при­ме­нял как-​то, в учеб­ном вы­хо­де, от собак до­рож­ку сле­дов при­сы­пал. Нашли в лесу охот­ни­чью за­им­ку, а там па­ке­тик крас­но­го мо­ло­то­го перца и пачка «Бе­ло­мо­ра». Все за­ка­ме­нев­шее, на­вер­ное, лет пят­на­дцать про­ле­жа­ло. Ну, мне это добро не ку­рить... Пе­ре­тер табак из па­пи­рос в пыль, сме­шал с этой дря­нью и вос­поль­зо­вал­ся. Все, как учили! - Плохо, вы­хо­дит, учили! Не оправ­да­ли то­ва­рищ капитан-​лейтенант, до­ве­рия, ока­зан­но­го пар­ти­ей... - Хорош его трол­лить, Дрон! - не вы­дер­жал Ве­ле­сов, раз­гля­дев­ший ве­се­лую хит­рин­ку в гла­зах друга. - Ну, не со­об­ра­зил, бы­ва­ет. А тебе, кап­лей, урок: пред­ки не ду­ра­ки и не лохи. «Кай­ен­скую смесь» лон­дон­ские гоп­ни­ки еще в конце во­сем­на­дца­то­го века при­ме­ня­ли. Ве­ле­сов по­сту­чал пу­за­тым порт­си­га­ром по столу, на­щу­пал вы­ступ на торце, нажал. Ме­ло­дич­но звяк­ну­ла пру­жи­на. Белых успел толь­ко от­крыть рот, чтобы крик­нуть - «Не надо!», но крыш­ка от­ки­ну­лась и... Ве­ле­сов вдох­нул, смор­щил­ся, бо­рясь с неодо­ли­мым по­зы­вом и, не сдер­жав­шись, чих­нул. Из порт­си­га­ра взмет­ну­лось об­ла­ко крас­но­ва­той пыли. Дру­зья, не сго­ва­ри­ва­ясь, ки­ну­лись прочь из каюты, сби­вая сту­лья, на­ле­тая на стены и друг на друга - глаза у всех троих были плот­но за­жму­ре­ны. - По­ня­ли, ка­ко­во это? - с мсти­тель­ным удо­вле­тво­ре­ни­ем по­ин­те­ре­со­вал­ся Белых, когда все трое, сияя крас­ны­ми фи­зио­но­ми­я­ми, как стоп-​сигналами, устро­и­лись на ве­тер­ке, на вер­то­лет­ной пло­щад­ке. Ад­ская смесь не по­па­ла в глаза, но кожа че­са­лась дико, сли­зи­стые носа невы­но­си­мо свер­бе­ли, вы­нуж­дая то и дело раз­ра­жать­ся оглу­ши­тель­ны­ми чи­ха­ми. - Я пол-​суток на стену лез, глаза про­мы­вал - ни хрена не по­мо­га­ет! - А по­че­му вы его не по­вя­за­ли? - спро­сил Ан­дрей. - Сразу, как толь­ко взяли? - Что, так и вести по го­ро­ду, свя­зан­ным? Мы Бл­экс­тор­ма рас­спро­си­ли про Фи­би­ха, так он, сука, даже за­пи­рать­ся не стал: знаю, все скажу, толь­ко на сло­вах объ­яс­нить не смогу, лучше про­ве­ду. Я и по­ве­рил - в ста­ром го­ро­де такой ла­би­ринт, черт ногу сло­мит! Веду его ак­ку­рат­нень­ко, под ручку, с дру­гой сто­ро­ны Змей - в бок наглу ствол упер, чтобы не дер­гал­ся. Так до места и дошли. Осмот­ре­лись, за­ны­ка­лись в пе­ре­ул­ке. Вы­жда­ли мо­мент. Вий Бл­экс­тор­ма дер­жал, пока мы с мич­ма­ном на пару сра­бо­та­ли. Делов-​то на рыбью ногу... В доме, кроме Фи­би­ха был ка­прал мор­ской пе­хо­ты, его мигом успо­ко­и­ли. Вер­ну­лись в пе­ре­уло­чек. С от­хо­дом про­блем не пред­ви­де­лось, дво­ра­ми до­брать­ся до базы - раз плю­нуть, дело, счи­тай, сде­ла­но. Тут-​то я и и ло­ха­нул­ся! Стал я Фи­би­ха пе­ре­па­ко­вы­вать, чтобы сво­и­ми но­га­ми шел, от­влек­ся - тут этот гад-​репортер пыль свою мне в рожу и кинул! Боль ад­ская, я от­шат­нул­ся, Вань­ку Ка­лян­джи с ног сбил. Он мо­лод­чи­на, не рас­те­рял­ся, Фи­би­ха к земле при­да­вил, за горло дер­жит. Змей - он на стре­ме стоял, в конце пе­ре­ул­ка, - при­бе­га­ет, ствол на­го­то­ве. А все, позд­но, Бл­экс­торм, мать его, уже ноги сде­лал. Ну, му­жи­ки меня к бе­ре­гу, где «Ским­мер» за­ны­кан. Ка­ре­лу по радио ско­ман­до­ва­ли - бро­сай все, хва­тай Фро и туда же. Через два часа были уже на «Улис­се», а я до ве­че­ра вол­ком выл, так жгло! Ве­ле­сов едва сдер­жал оче­ред­ной чих. - Тебя под­ве­ли сте­рео­ти­пы. При­вык ду­мать: ежели за­пад­ный жур­на­лист - то непре­мен­но какая-​нибудь трус­ли­вая ли­бе­раль­ная сво­лочь, ко­то­рая при ма­лей­шей опас­но­сти при­ни­ма­ет­ся во­пить о пра­вах че­ло­ве­ка и непри­кос­но­вен­но­сти прес­сы. А здеш­ние ре­пор­те­ры - вол­ча­ры еще те. На За­па­де такие после вьет­нам­ской войны, счи­тай, пе­ре­ве­лись. Этот Бл­экс­торм, зуб даю, на­чи­нал кри­ми­наль­ным хро­ни­ке­ром и, как по­ла­га­ет­ся джентль­ме­ну, ходит с ка­сте­том в кар­мане. Та­ко­му палец в рот не клади, от­тя­па­ет по плечо. - Где сей­час Фибих, на «Улис­се»? - спро­сил Ан­дрей. - На «Ал­ма­зе». На крей­се­ре кар­цер име­ет­ся, все честь по чести - за­по­ры, окош­ко за­ре­ше­чен­ное. У двери мат­рос с ре­воль­ве­ром, хрен он от­ту­да куда де­нет­ся! - А даль­ше что? Так и будут дер­жать в кар­це­ре? - Не знаю, - пожал пле­ча­ми Белых. - Фибих - их кадр, пусть сами и ре­ша­ют, как у них там при­ня­то. По мне, так и во­зить­ся неза­чем. Пулю в за­ты­лок, ко­лос­ник го­ре­лый и ржа­вый к ногам, и все дела. Нет че­ло­ве­ка - нет про­бле­мы. _ Злой ты, Иго­ре­ша, негу­ман­ный. - уко­рил спец­на­зов­ца Ве­ле­сов. - А ты его спро­сил, как он дошел до жизни такой? Может, он не пре­да­тель вовсе, а стра­да­лец за об­ще­че­ло­ве­че­ские цен­но­сти? Может он со­би­рал­ся ев­ро­пей­скую ци­ви­ли­за­цию спа­сать от ра­сей­ско­го кре­пост­ни­че­ско­го вар­вар­ства? - А пошел он со сво­и­ми цен­но­стя­ми! - взвил­ся Белых и оглу­ши­тель­но чих­нул. Ве­ле­сов с Ан­дре­ем рас­сме­я­лись. - Тебе... (апчхи!) легко рас­суж­дать, а вот... (апчхи!) схло­по­тал бы в рожу этой дряни - не так бы... (апчхи!) запел! - Я, ста­ра­ни­я­ми, Фи­би­ха схло­по­тал пулю в плечо. - от­ве­тил Ве­ле­сов. - Так что имею право на неко­то­рую иро­нию. А ты терпи, в сле­ду­ю­щий раз бу­дешь вни­ма­тель­нее... Рэмбо! II Па­ро­хо­до­фре­гат «Вла­ди­мир». 17 ок­тяб­ря 1854 г. Вве­ле­сов С.Б, по­па­да­нец Се­реб­ри­стая рас­кла­душ­ка но­ут­бу­ка смот­ре­лась в кают-​компании более чем стран­но. Ладно бы, во­круг была по­п­со­вая по­зо­ло­та и за­ви­туш­ки в стиле какого-​то там Лю­до­ви­ка - на яхтах мил­ли­о­не­ров со­че­та­ние хай­те­ка и псевдо-​ампира в по­ряд­ке вещей. Но ин­те­рье­ры «Вла­ди­ми­ра» от­ли­ча­лись стро­го­стью, даже ас­ке­тич­но­стью: тем­ные ду­бо­вые стен­ные па­не­ли , на­чи­щен­ная до сол­неч­но­го блес­ка брон­за ил­лю­ми­на­то­ров, про­стая ме­бель, кипенно-​белые на­крах­ма­лен­ные ска­тер­ти. На­про­тив оре­хо­во­го бу­фе­та, в ко­то­ром по­блес­ки­ва­ет сто­ло­вое се­реб­ро (на каж­дом пред­ме­те гра­ви­ров­ка «Вла­ди­миръ») кра­су­ет­ся на вы­со­кой под­став­ке мо­дель су­до­вой па­ро­вой ма­ши­ны по­да­рок за­во­да бра­тьев Ренни. Над ней, на пе­ре­бор­ке - брон­зо­вая таб­лич­ка су­до­стро­и­тель­ной верфи «T. J. Ditchburn & C. J. Mare» в Блеквол­ле, Ан­глия. Рядом боль­шой штур­вал с вы­гра­ви­ро­ван­ны­ми по ла­тун­но­му ободу ту­рец­ки­ми бук­ва­ми - тро­фей, взя­тый с «Перваз-​Бахри», па­мять о по­бе­де в пер­вом в ис­то­рии бое па­ро­вых ко­раб­лей. Взоры со­брав­ших­ся в кают-​компании были об­ра­ще­ны к боль­шо­му экра­ну, ви­ся­ще­му над ма­лень­ким ка­би­нет­ным ро­я­лем. На экране рас­ки­ну­лась па­но­ра­ма вар­нен­ской га­ва­ни, за­би­той де­сят­ка­ми судов. Гро­ма­ды лин­ко­ров, узкие, вы­тя­ну­тые тела гон­чих морей, фре­га­тов, па­ро­ход­ные трубы, сплош­ной ча­сто­кол мачт. Па­рус­ные суда и па­ро­хо­ды, сто­я­ли борт к борту, от при­ста­ней в несколь­ко рядов. Кар­тин­ка плав­но по­во­ра­чи­ва­лась - ка­ме­ра сни­ма­ла с вы­со­ты в пол­сот­ни мет­ров, дви­га­ясь по боль­шой дуге со сто­ро­ны моря. Мельк­нул си­лу­эт ста­ро­го ли­ней­но­го ко­раб­ля без мачт - ту­рец­кий блок­шив, сте­ре­гу­щий рейд. - Леха, обзор свер­ху, - ско­ман­до­вал стар­ший лей­те­нант Ба­бен­ко, при­дер­жи­вая паль­цем пру­тик гар­ни­ту­ры. Кар­тин­ка по­слуш­но ух­ну­ла вниз. - Все-​таки вы­тор­го­ва­ли «Го­ри­зонт»? - тихо спро­сил Ан­дрей, на­кло­нив­шись к плечу Ве­ле­со­ва. - Помню, как Фомич тре­бо­вал его на сухой путь, целый скан­дал устро­ил! - Ни­че­го, обой­дут­ся гид­ро­пла­ном. Стоит здесь по­явить­ся «эмке» - ан­гли­чане сразу пе­ре­по­ло­шат­ся. А эту стре­ко­зу, поди за­меть, осо­бен­но, на фоне неба! Кар­тин­ка на­е­ха­ла на сто­я­щий с краю фре­гат. Было хо­ро­шо видно, что люди на па­лу­бе за­ни­ма­ют­ся сво­и­ми де­ла­ми, не об­ра­щая вни­ма­ния на ле­ту­че­го со­гля­да­тая. - Если можно, гос­по­да, по­ка­жи­те по­бли­же во-он те... - по­про­сил Ис­то­мин. Он при­был на «Ада­ман­те», со­про­вож­дав­шем из Се­ва­сто­по­ля вто­рую фло­ти­лию мин­ных та­ра­нов. - Нет-​нет, не там, а на тра­вер­зе кре­пост­ной башни... Ка­жет­ся, там «Санс-​Парейль» - тот, что пра­вее. Да, бла­го­да­рю вас, так хо­ро­шо... Стень­ги лин­ко­ра спу­ще­ны, с пе­ре­ко­шен­ных рей сви­са­ют неопрят­ные фе­сто­ны па­ру­сов. Кур­гу­зая труба слабо ку­рит­ся дым­ком, над па­лу­бой ги­гант­ски­ми дву­скат­ны­ми па­лат­ка­ми на­тя­ну­ты тенты. - Верно, он, - со­гла­сил­ся Бу­та­ков. - А за ним - «Джеймс Уатт», тоже вин­то­вой, си­стер­шип на­ше­го зна­ко­мо­го, «Ага­мем­но­на». Я его видел в Вул­ви­че в про­шлом году. Ве­ле­сов под­нял руку. Ис­то­мин, ко­то­рый вел со­ве­ща­ние, кив­нул. - По­хо­же, мы при­шли во­вре­мя, гос­по­да. «Джеймс Уатт» дол­жен со­сто­ять в эс­кад­ре ад­ми­ра­ла Нэй­пи­ра, дей­ству­ю­щей на Бал­ти­ке - од­на­ко вот он, здесь. Ви­ди­мо, ан­гли­чане сразу после бег­ства в Варну стали стя­ги­вать на Чер­ное море до­пол­ни­тель­ные силы, и преж­де всего, но­вей­шие па­ро­вые ко­раб­ли линии. Уве­рен, если по­ис­кать, здесь и «Сен-​Жан Д′Акр» най­дет­ся, и «Дюк оф Вел­линг­тон», его тоже за­бра­ли у Нэй­пи­ра. Так что не будем стро­ить ил­лю­зий: ан­гли­чане не по­мыш­ля­ют о за­клю­че­нии мира! - Что ж, тем хуже для них. - усмех­нул­ся Зарин. - как го­во­ри­ли в дни моей гим­на­зи­че­ской юно­сти: «кто не спря­тал­ся, я не ви­но­ват». Ни­ко­лай Алек­сан­дро­вич, как дела с го­тов­но­стью мин­ной ди­ви­зии? Крас­но­поль­ский встал, одер­нул ки­тель. Было видно, что он вол­ну­ет­ся. Нехо­ро­шо, по­ду­мал Сер­гей, стар­ший лей­те­нант до сих пор не ото­шел после ка­та­стро­фы «За­вет­но­го». Хо­ро­шо, если про­сто нерв­ни­ча­ет, а вдруг по­те­рял веру в себя? Крас­но­поль­ско­му пред­сто­ит вести в атаку «мин­ные та­ра­ны» - дело это от­ча­ян­ное, на грани са­мо­убий­ства, а по­то­му тре­бу­ю­щее же­лез­ной вы­держ­ки и фи­ли­гран­но­го рас­че­та. Стоит за­па­ни­ко­вать, за­меш­кать­ся - и все, пиши про­па­ло... *** «Мин­ных та­ра­нов» - ма­лень­ких ко­лес­ных па­ро­хо­ди­ков, осна­щен­ных парой тро­ти­ло­вых ше­сто­вых мин и еще двумя по­ро­хо­вы­ми минами-​крылатками, - было шест­на­дцать штук: де­сять осна­сти­ли в Ни­ко­ла­е­ве и еще семь в Се­ва­сто­по­ле. И еще де­вять па­ро­хо­дов пре­вра­ти­ли в бран­де­ры: за­гру­зи­ли бо­чон­ка­ми со смо­лой, оли­фой и чер­ным по­ро­хом, укре­пи­ли на носу зло­ве­ще­го вида за­ер­шен­ные ко­ва­ные шипы. Они долж­ны вон­зать­ся в об­шив­ку, не поз­во­ляя от­толк­нуть охва­чен­ное огнем судно от борта. Бран­де­рам пред­сто­я­ло со­вер­шить рейс в один конец; впро­чем, пер­спек­ти­вы воз­вра­ще­ния «мин­ных та­ра­нов» тоже вы­гля­де­ли ту­ман­но. Даже если они не по­до­рвут­ся на соб­ствен­ных минах, то неиз­беж­но ста­нут ми­ше­ня­ми для сотен ружей и пушек. А ведь у этих ко­раб­ли­ков не будет даже такой зыб­кой за­щи­ты, как малые раз­ме­ры и ско­рость. Первую волну атаки, шесть мин­ных ка­те­ров, по­ве­дет мич­ман Крас­ниц­кий - юноша от­ка­зал­ся усту­пать эту честь кому-​нибудь еще. За ними, с ин­тер­ва­лом в де­сять минут, дви­нет­ся вто­рая волна - фло­ти­лия «мин­ных та­ра­нов». Ее воз­гла­вит стар­ший лей­те­нант Крас­но­поль­ский на «Ар­го­нав­те». Те, что несут ше­сто­вые и бук­си­ру­е­мые мины, ата­ку­ют во­ен­ные ко­раб­ли. Цель бран­де­ров - гран­ди­оз­ное скоп­ле­ние транс­порт­ных судов, трюмы ко­то­рых за­би­ты гру­за­ми, пред­на­зна­чен­ны­ми для от­прав­ки в Крым. По по­во­ду вы­бо­ра вре­ме­ни для атаки было нема­ло спо­ров. С одной сто­ро­ны, со­блаз­ни­тель­но на­не­сти удар под по­кро­вом ночи; с дру­гой - неопыт­ные ко­ман­ды могут и на­пор­та­чить. Га­вань Варны, несмот­ря на страш­ную тол­чею у при­ча­лов, до­ста­точ­но про­стор­на, ночью в ней легко за­блу­дить­ся, пе­ре­пу­тать цели. Чего уж проще - при­нять в тем­но­те вы­со­ко­борт­но­го «купца» за трех­деч­ный лин­кор! А по­то­му, ре­ше­но, что атака нач­нет­ся около семи ве­че­ра, когда толь­ко на­чи­на­ет тем­неть. Зато от­хо­дить уце­лев­шие ка­те­ра, «мин­ные та­ра­ны» и шлюп­ки с бран­де­ров будут в тем­но­те, и это даст им лиш­ний шанс уце­леть. «Алмаз» и па­ро­хо­до­фре­га­ты до­ждут­ся, когда остат­ки мин­ной ди­ви­зии по­ки­нут бухту, и тогда... Зря, что ли, их го­то­ви­ли к ноч­но­му бою? На этот раз неза­чем эко­но­мить сна­ря­ды: все равно скоро домой, так по­че­му бы не устро­ить на про­ща­ние хо­ро­ший фей­ер­верк? III Гид­ро­план М-5 Бор­то­вой номер 14 17 ок­тяб­ря 1854 г. Пат­рик О΄Лири Про­стран­ство между па­лат­ка­ми ки­ше­ло си­ни­ми мун­ди­ра­ми. Люд­ская масса мед­лен­но пе­ре­ме­ща­лась по тер­ри­то­рии ла­ге­ря, остав­ляя за собой шлейф из рас­пла­стан­ных на земле тел, по­доб­но тому, как пол­зу­щий по листу сли­зень остав­ля­ет след из своих вы­де­ле­ний. С вы­со­ты Пат­рик хо­ро­шо видел, что в общей массе вы­де­ля­ют­ся турки в ярко-​красных фес­ках. Они пы­та­лись про­бить­ся через массы фран­цу­зов шты­ка­ми, но синий во­до­во­рот по­гло­щал их, за­тя­ги­вал и полз даль­ше. Ап­па­рат лег на крыло. Мич­ман Эн­гель­мей­ер что-​то неслыш­но по­кри­чал; та­рах­те­ние «Гнома» за­глу­ша­ло и его слова и ру­жей­ную трес­кот­ню внизу. Маль­чик взгля­нул туда, куда ука­зы­вал палец мич­ма­на и уви­дал узкий пря­мо­уголь­ник, со­став­лен­ный из крас­ных фи­гу­рок в вы­со­ких чер­ных го­лов­ных убо­рах. Он сразу узнал мед­ве­жьи шапки хай­лен­дер­ских гвар­дей­цев: ни­ка­кой суеты, дер­жат рав­не­ние, не то, что толпа ля­гу­шат­ни­ков! Стоят недвиж­но, за­го­ро­див до­ро­гу во­ору­жен­ной толпе, но стоит толь­ко от­дать ко­ман­ду - разом при­дут в дви­же­ние. Слов­но в ответ на его мысли, строй гор­цев още­ти­нил­ся бле­стя­щи­ми игол­ка­ми шты­ков. Се­кун­да, дру­гая, и крас­ные мун­ди­ры за­во­лок­ло дымом. Синие от­хлы­ну­ли, усти­лая землю те­ла­ми, на­ка­ти­лись. Снова залп, снова фран­цу­зы от­ка­ты­ва­ют­ся, новые синие кляк­сы на бурой земле. Мич­ман Эн­гель­мей­ер сде­лал раз­во­рот, на­пра­вил ап­па­рат вдоль ше­рен­ги. На­встре­чу кое-​где взле­та­ли дымки вы­стре­лов. Сто мет­ров, во­семь­де­сят, шесть­де­сят... Пат­рик при­выч­но пе­ре­гнул­ся через борт и уста­вил­ся на на­бе­га­ю­щий красно-​медвежий строй. Паль­цы сжи­ма­ют ве­ре­воч­ную петлю, при­со­еди­нен­ную к за­движ­ке ящика с фле­шет­та­ми. Стоит ее дер­нуть, и... Ря­до­вой Хиг­гинс, не раз брав­ший пре­мии на пол­ко­вых со­стя­за­ни­ях по стрель­бе, был пре­крас­ным охот­ни­ком на бе­ка­сов и от­лич­но умел брать упре­жде­ние, вы­це­ли­вая стре­ми­тель­ных птах. Не про­мах­нул­ся он и на этот раз. Пуля Минье, вы­пу­щен­ная из вин­тов­ки «Эн­филд» ка­либ­ра .577 по­пав­шая точно в диа­фраг­му, от­швыр­ну­ла юного ир­ланд­ца на спин­ку си­де­нья. Но шнура он не вы­пу­стил. Дно ящика от­ки­ну­лось и биб­лей­ские «стре­лы с небес» осы­па­ли ба­та­льон хай­лен­дер­ской гвар­дии - по­след­нюю став­ку лорда Рагла­на в от­ча­ян­ной по­пыт­ке усми­рить мя­теж­ных со­юз­ни­ков. Хиг­гис пе­ре­жил юного ир­ланд­ца мень­ше, чем на ми­ну­ту. Ко­ва­ная стрел­ка на­сквозь про­би­ла ему плечо и про­дол­жи­ла полет, за­вер­шив­ший­ся в киш­ках со­се­да Хиг­гин­са - ве­сель­ча­ка Ала­сдей­ра Фар­ку­ха­ра из Глен-​Мор. Но смерть луч­ше­му стрел­ку Пер­вой ди­ви­зии при­нес­ла не она, а фран­цуз­ский штык, при­гвоз­див­ший его к земле. По­след­ним из хай­лен­дер­ских гвар­дей­цев умер ка­пи­тан Да­ун­си, от­ли­чив­ший­ся шесть лет назад при по­дав­ле­нии вос­ста­ния «мо­ло­дых ир­ланд­цев» у де­ре­вень­ки Бал­лен­га­ри. Так что душа Пат­ри­ка О΄Лири могла быть спо­кой­на: пар­ниш­ка, как мог, от­пла­тил сас­са­на­хам и за Кар­то­фель­ный голод и за мно­го­ве­ко­вое угне­те­ние сво­е­го на­ро­да. А если кому-​то это по­ка­жет­ся слиш­ком незна­чи­тель­ным - пусть сде­ла­ет боль­ше... IV Из днев­ни­ка Ве­ле­со­ва С.Б. «17 ок­тяб­ря. За­кон­чи­лось со­ве­ща­ние на «Вла­ди­ми­ре». На море штиль; ко­раб­ли стоят на зер­каль­ной по­верх­но­сти воды, на зюйд-​весте, за го­ри­зон­том - вар­нен­ская га­вань, на­би­тая ан­глий­ски­ми су­да­ми. Молодцы-​загребные на­ле­га­ют на валь­ки в такт счету шлю­поч­но­го стар­ши­ны: « Два-​а-а - раз! Два-​а-а - раз! Два-​а-а - раз!», весла син­хрон­но опус­ка­ют­ся в воду, вы­ги­ба­ют­ся дугой, рас­сы­па­ют веера ал­маз­ных брызг (упаси Бог, не на пас­са­жи­ров!), и снова - «Два-​а-а - раз!» И сто, и две­сти лет прой­дет, ко­раб­ли будут хо­дить по морям сна­ча­ла на угле, потом на ма­зу­те, на атом­ной энер­гии, да хоть на сигма-​деритринитации, а шлю­поч­ная прак­ти­ка как была, так и оста­нет­ся стерж­нем мор­ско­го дела. Так было в эпоху три­рем, так будет в вре­ме­на авиа­нос­ных удар­ных групп. До «Ал­ма­за» оста­ва­лось не более по­лу­то­ра ка­бель­то­вых, когда я вспом­нил: а ведь се­го­дня один из па­мят­ных дней Се­ва­сто­поль­ской обо­ро­ны! 17-го ок­тяб­ря (5-го по но­во­му стилю), при­мер­но в пол­день на Ма­ла­хо­вом Кур­гане, во время пер­вой бом­бар­ди­ров­ки го­ро­да погиб вице-​адмирал Кор­ни­лов. И вот, на ка­лен­да­ре та же дата, а Ко­ни­лов жив-​здоров (во вся­ком слу­чае, был жив-​здоров два часа назад, во время оче­ред­но­го се­ан­са связи), сидит на лю­не­те возле Ев­па­то­ри­ии с ин­те­ре­сом на­блю­да­ет за раз­го­ра­ю­щим­ся во вра­жьем стане мя­те­жом. Этим от­кры­ти­ем я по­де­лил­ся с ал­ма­зов­ца­ми, чем вы­звал из­ряд­ное ожив­ле­ние. Всем ясно, что ход войны из­ме­нил­ся необ­ра­ти­мо, а вот что будет даль­ше - это, как го­во­рит­ся, во­прос на мил­ли­он. Из­ве­стие о близ­ком воз­вра­ще­нии в XXI-й век, вы­зва­ло бро­же­ние умов. Не по­мог­ли даже ту­ман­ные обе­ща­ния Груз­де­ва изыс­кать спо­соб от­пра­вить наших дру­зей в 1916-й год - мно­гие за­яви­ли о на­ме­ре­нии остать­ся здесь. Среди «невоз­вра­щен­цев» почти вся ко­ман­да «За­вет­но­го» во главе со стар­шим лей­те­нан­том Крас­но­поль­ским. А ви­но­ват в этом ваш по­кор­ный слуга: кто, спра­ши­ва­ет­ся, тянул меня за язык, когда я, еще до при­бы­тия в Се­ва­сто­поль, по­ве­дал «по­пут­чи­кам», что там скоро нач­нет­ся? Помню, За­ри­на как гро­мом по­ра­зил мой рас­сказ о том, что вы­па­ло на долю «Ал­ма­за» в 18-м. Власть Укра­ин­ской На­род­ной Рады, вос­ста­ние Рум­че­ро­да, одес­ская эпо­пея, когда крей­сер стал пла­ву­чим за­стен­ком - на нем обос­но­вал­ся Мор­ской во­ен­ный три­бу­нал. За­дер­жан­ных офи­це­ров тогда бро­са­ли в су­до­вые топки, раз­де­ва­ли на па­лу­бе и за­мо­ра­жи­ва­ли на­смерть, об­ли­вая водой на мо­ро­зе... и это чер­но­мор­ских бо­е­вых офи­це­ров, таких же как он, Зарин, как фон Эссен, как душка-​прапорщик Лобанов-​Ростовский! «Эх, яб­лоч­ко,  Куда ко­тишь­ся? На „Алмаз“ по­па­дёшь — не во­ро­тишь­ся!» А даль­ше - за­хва­чен­ный нем­ца­ми Се­ва­сто­поль, эва­ку­а­ция Крыма, позор Би­зер­ты... Оста­ет­ся толь­ко удив­лять­ся, что в «невоз­вра­щен­цы» не по­да­лись все ал­ма­зов­ские офи­це­ры до еди­но­го. Хотя... наука, как из­вест­но, умеет много гитик. Вме­сто них, в 1916-м ока­за­лась наша экс­пе­ди­ция, два ко­раб­ля, на­би­тых уль­тра­со­вре­мен­ным ору­жи­ем, мор­пе­ха­ми, бро­не­тех­ни­кой. Пе­ре­до­вой удар­ный отряд Про­ек­та "Крым 18-54", уго­див­ший не туда. Так что это надо еще по­смот­реть, как там дело обер­нет­ся... За время пре­бы­ва­ния в Каче я при­вык к дол­гим ве­чер­ним бе­се­дам с Эс­се­ном. Мы го­во­ри­ли обо всем под­ряд - о пер­спек­ти­вах ци­ви­ли­за­ции, и о науке, в ко­то­рой мы оба не раз­би­ра­ем­ся со­вер­ше­но, о том, как от­ра­зят­ся наши эс­ка­па­ды дей­ствия на той хруп­кой суб­стан­ции, ко­то­рую при­ня­то на­зы­вать «тка­нью ис­то­рии». Потом стало не до бесед - я от­ле­жи­вал­ся с ра­не­ни­ем, Эссен дни и ночи про­во­дил в ма­стер­ских, ставя на крыло из­му­чен­ные чрез­мер­ной на­груз­кой ап­па­ра­ты. Но по­хо­же, и он не прочь от­влечь­ся и, как встарь, по­рас­суж­дать о судь­бах мира: - Крым­ская война - воз­мож­но, по­след­ний шанс вы­бить у ан­гло­сак­сов почву из-​под ног, пре­рвать их ми­ро­вое до­ми­ни­ро­ва­ние. И воз­гла­вить этот про­цесс долж­на Рос­сия. - Что-​то ба­тень­ка вас за­но­сит Не фан­та­зи­ру­е­те? - При всем ува­же­нии, Рей­монд Фе­до­ро­вич, у вас про­сто нет на­ше­го опыта. Вы, слава богу, еще не спо­соб­ны пред­ста­вить себе мир, где остал­ся один идеал - по­треб­ле­ние; где от че­ло­ве­ка тре­бу­ет­ся за­быть обо всем, кроме гам­бур­ге­ров, ай­фо­нов и оче­ред­но­го ри­мей­ка «Людей-​Х». А с дру­гой сто­ро­ны, вам не по­нять, что такое жить в об­ще­стве, про­ник­ну­том уве­рен­но­стью, что че­ло­ве­че­ство вот-​вот шаг­нет и в кос­мос и в глу­би­ны оке­а­на, и даже в бес­смер­тие. Такое раз­ви­тие бес­ко­неч­но и не может быть пре­рва­но ничем... - И вы хо­ти­те ска­зать, что мы можем вы­би­рать один из этих двух путей? И все те­перь за­ви­сит от Рос­сии?  - А боль­ше не от кого, ба­тень­ка. Боль­ше не от кого. Ну, разве что немцы могут по­мочь... Так что, воля ваша, а мы воюем имен­но за это... Хо­ро­шо бы, да неко­гда. Зав­тра - самый глав­ный день, он все и решит: либо мы и наши неча­ян­ные по­пут­чи­ки на троп­ках Вре­ме­ни, от­пра­вим­ся по домам с чув­ством вы­пол­нен­но­го долга, либо при­дет­ся сбе­гать украд­кой, не про­ща­ясь. Остав­лять за спи­ной несбыв­ши­е­ся на­деж­ды людей, ко­то­рые имели неосто­рож­ность по­ве­рить в нас. А мы - имели неосто­рож­ность по­ве­рить, что можем, на­ко­нец, что-​то из­ме­нить. «...а может, и не стоит ни­ку­да ухо­дить? Ведь не про­стишь потом себе, бу­дешь по­душ­ку грызть по ночам, со­пьешь­ся, спя­тишь от чер­ной, бес­про­свет­ной тоски...» Впро­чем, к чему этот пес­си­мизм? Опе­ра­ция «Бол­гар­ский закат» от­лич­но спла­ни­ро­ва­на: всяк сол­дат знает свой ма­невр, всяк свер­чок - свой ше­сток, кони пьяны, а хлоп­цы, как во­дит­ся, за­пря­же­ны. Не пред­став­ляю, что долж­но слу­чить­ся, чтобы зав­тра мы по­тер­пе­ли неуда­чу но... сту­чим по де­ре­ву. По по­ли­ро­ван­но­му план­ши­рю гички, взя­той пол­то­ра ме­ся­ца назад с за­хва­чен­но­го бри­тан­ско­го фре­га­та. Удач­ное на­ча­ло, и финал, на­де­юсь, будет не хуже. А пока... Скри­пят весла в уклю­чи­нах. Кро­шеч­ная ра­ду­га вспы­хи­ва­ет в веере брызг. «Два-​а-а - раз! Два-​а-а - раз! Два-​а-а - раз!» V Крей­сер II ранга «Алмаз» 17 ок­тяб­ря 1854 г. Рей­монд фон Эссен Ад­ми­раль­ский салон «Ал­ма­за», по­стро­ен­но­го, как яхта на­мест­ни­ка Даль­не­го Во­сто­ка Алек­се­е­ва, резко кон­тра­сти­ро­вал с ас­ке­тич­ной об­ста­нов­кой кают-​компании «Вла­ди­ми­ра». Во время несчаст­ли­во­го по­хо­да Вто­рой Ти­хо­оке­ан­ской Эс­кад­ры от­дел­ка несколь­ко по­туск­не­ла, но позже, когда «Алмаз» со­про­вож­дал им­пе­ра­тор­ские яхты, ее под­но­ви­ли. В Ми­ро­вую войну крей­сер всту­пил, имея самый рос­кош­ный на Чер­но­мор­ском флоте салон. Эссен по­смот­рел на со­се­да. Ве­ле­сов сидел неесте­ствен­но прямо, не ка­са­ясь спин­ки стула. Будто аршин про­гло­тил... Лицо его ни­че­го не вы­ра­жа­ло, и лишь во взгля­де, об­ра­щен­ном на под­су­ди­мо­го нет-​нет, да и про­скаль­зы­ва­ло раз­дра­же­ние. В руках «по­то­мок» дер­жал блок­нот. Перед тем, как спу­стить­ся в салон, Эссен по­про­сил пе­ре­дал Сер­гею прось­бу ко­ман­ди­ра крей­се­ра. Офи­цер­ский суд рас­смат­ри­вал дело о пре­да­тель­стве су­до­во­го ле­ка­ря, кол­леж­ско­го со­вет­ни­ка Фи­би­ха Се­ме­на Яко­вле­ви­ча, Ве­ле­сов при­гла­шен на за­се­да­ние, как лично по­стра­дав­ший от дей­ствий из­мен­ни­ка, но ка­пи­тан пер­во­го ранга Зарин вы­ра­жа­ет на­деж­ду, что ува­жа­е­мый Сер­гей Бо­ри­со­вич огра­ни­чит­ся на­блю­де­ни­ем. По­зор­ный по­сту­пок Фи­би­ха дол­жен остать­ся их су­гу­бо внут­рен­ним делом. Сер­гей, ра­зу­ме­ет­ся со­гла­сил­ся. Усло­ви­лись: если по ходу про­цес­са воз­ник­нут во­про­сы, он на­пи­шет за­пис­ку, а лей­те­нант решит, озву­чи­вать ее или нет. *** Эс­се­ну при­хо­ди­лось при­сут­ство­вать на офи­цер­ских судах чести. И каж­дый его угне­та­ло чув­ство нелов­ко­сти за обе сто­ро­ны - и за об­ви­ня­е­мо­го и за судей. Право, лучше уж дуэль, благо с 1894-го года была она вме­не­на офи­це­рам в обя­зан­ность, а офи­цер, от­ка­зав­ший­ся от дуэли, дол­жен в двух­не­дель­ный срок по­дать про­ше­ние об в от­став­ке. Здесь, в 1854-м году дуэли за­пре­ще­ны. Им­пе­ра­тор Ни­ко­лай I-й неда­ром ска­зал: «Я нена­ви­жу дуэль. Это — вар­вар­ство. На мой взгляд, в ней нет ни­че­го ры­цар­ско­го. Гер­цог Вел­линг­тон уни­что­жил ее в ан­глий­ской армии и хо­ро­шо сде­лал». Это, впро­чем, не оста­нав­ли­ва­ет ду­э­лян­тов; в конце кон­цов, Лер­мон­то­ва за­стре­ли­ли всего 13 лет назад... Но в дан­ном слу­чае ни­ка­кой дуэли не будет. Во-​первых, Фибих, хоть и офи­цер, но ино­ро­дец, ду­э­ли­ро­вать не в тра­ди­ци­ях черты осед­ло­сти. Во-​вторых, речь не идет о част­ном кон­флик­те. Да, пре­да­тель­ство врача офи­це­ры вос­при­ня­ли, как лич­ное оскорб­ле­ние, но ведь дела та­ко­го рода не ре­ша­ют­ся по­един­ком. Фор­маль­но это во­об­ще не дело офи­цер­ско­го со­об­ще­ства, но у кают-​компании свои тра­ди­ции. Здесь не любят вы­но­сить сор из избы, и под­су­ди­мый, ко­неч­но, знает, какой выход устро­ит со­брав­ших­ся. *** - Про­те­стую! - рез­кий фаль­цет ме­ди­ка со­рвал­ся в непри­лич­ный визг. - Я ни­ко­го не пре­да­вал и не на­ру­шал при­ся­ги! Никто из нас не при­ся­гал Ни­ко­лаю Пал­ки­ну, и во­об­ще наша Рос­сия не воюет с Ан­гли­ей и Фран­ци­ей! Зарин скри­вил­ся, будто от неко­е­го от­вра­ти­тель­но­го за­па­ха. Впро­чем, это не так уж и да­ле­ко от ис­ти­ны. Но какой же него­дяй этот Фибих! - Гос­по­дин сек­ре­тарь, по­про­шу вас... - ка­пи­тан пер­во­го ранга, пред­се­да­тель­ство­вав­ший на офи­цер­ском суде, об­ра­тил­ся к Кор­ни­ло­ви­чу. Мич­ман встал, от­крыл бювар, пе­ре­брал лист­ки. - С мо­мен­та на­ча­ла на­ше­го.. как бы это ска­зать? - При­клю­че­ния - под­ска­зал лей­те­нант. - С на­ча­ла на­ше­го при­клю­че­ния, по­гиб­ли:       зауряд-​прапорщик Буш­ма­рин, мич­ман Ци­вин­ский, штабс-​капитан Скир­мунт... тут спи­сок из семи фа­ми­лий. За­чи­ты­вать все? - Не надо, гос­по­дин сек­ре­тарь, - от­ве­тил Мар­чен­ко. Он вы­пол­нял обя­зан­но­сти то­ва­ри­ща пред­се­да­те­ля суда. - Мы и так пре­крас­но всех пом­ним. До­бав­лю к этому пе­чаль­но­му спис­ку на­ше­го во­лон­те­ра, Пат­ри­ка О′Лири. Се­го­дня утром он погиб при на­ле­те на плац­дарм, толь­ко что со­об­щи­ли по рации. - Ах, какая беда! - всплес­нул ру­ка­ми Зарин, - Жаль, маль­чиш­ку, жаль... земля ему пухом... После из­ве­стия о ги­бе­ли юного ир­ланд­ца, мно­гие офи­це­ры стали смот­реть на Фи­би­ха от­кро­вен­но враж­деб­но. Что ж, сам ви­но­ват, по­ду­мал Эссен. Пат­рик успел стать все­об­щим лю­бим­цем, и тому, что по­мо­гал его убий­цам, не стоит рас­счи­ты­вать на со­чув­ствие. - Так вот, Фибих, - про­дол­жил ко­ман­дир «Ал­ма­за», - во­семь наших бо­е­вых то­ва­ри­щей по­гиб­ли, вы­пол­няя несу­ще­ству­ю­щую, с вашей точки зре­ния, при­ся­гу. Что, кста­ти, более чем спор­но: вы при­ся­га­ли не толь­ко ны­неш­не­му мо­нар­ху, но и цар­ству­ю­щей ди­на­стии, престол-​отечеству, Рос­сии, на­ко­нец! Фибих хотел, было, воз­ра­зить, но, встре­тив­шись взгля­дом с ка­пе­ран­гом, как-​то сразу осу­нул­ся, сник и про­мол­чал. - Но не будем за­ни­мать­ся крюч­ко­твор­ством, - про­дол­жал Зарин. - Тем более, что мы не в кол­ле­гии при­сяж­ных по­ве­рен­ных, а в кают-​компании. Не ка­жет­ся ли вам, Фибих, что своим омер­зи­тель­ным по­ступ­ком вы пре­да­ли, преж­де всего, их, по­гиб­ших? - Это не юри­ди­че­ская, а нрав­ствен­ная ка­те­го­рия! - взвизг­нул док­тор. - Ни в одном уло­же­нии о пре­ступ­ле­ни­ях вы не най­де­те... - Зато най­дем ста­тью о шпи­о­на­же. Вы ведь при­хва­ти­ли с собой сек­рет­ное иму­ще­ство - гид­ро­план и пу­ле­мет си­сте­мы «Льюис». Что вы на это ска­же­те? - Скажу, что эти так на­зы­ва­е­мые «сек­ре­ты» не яв­ля­ют­ся соб­ствен­но­стью Рос­сий­ской Им­пе­рии! - за­явил Фибих. Он немно­го ото­шел и при­обо­до­рил­ся. - Вы все не хуже меня зна­е­те, что наши му­жич­ки сами могут толь­ко лапти пле­сти и водку хле­стать. Аэро­план­ный мотор «Гном» - фран­цуз­ской кон­струк­ции, «Льюис» из­го­тов­лен в Ве­ли­ко­бри­та­нии. Даже бра­у­нинг, ко­то­рый у меня от­ня­ли, - вер­нее ска­зать, укра­ли, по­сколь­ку я при­об­рел его на свои сред­ства! - и тот бель­гий­ский! Мой долг, как чест­но­го че­ло­ве­ка - вос­ста­но­вить спра­вед­ли­вость и не поз­во­лить от­нять у ци­ви­ли­зо­ван­ных ев­ро­пей­ских стран изоб­ре­те­ния, при­над­ле­жа­щие им по праву! Со­бра­ние за­гу­де­ло. Врач явно пе­ре­гнул палку. - «Ци­ви­ли­зо­ван­ные», «спра­вед­ли­вость», «по праву»... - скри­вил­ся Мар­чен­ко. - Лучше уж по­мол­чи­те, Семен Яко­вле­вич, не по­зорь­тесь. О спра­вед­ли­во­сти он за­бо­тил­ся... А млад­ше­го по зва­нию ис­под­тиш­ка ножом пы­рять - это по спра­вед­ли­во­сти? Мо­то­рист Ру­ба­хин вас за сво­е­го счи­тал, верил, а вы... Фибих по­пы­тал­ся воз­ра­зить, но сумел из­дать лишь невнят­ный звук - то ли хрип, то ли писк. - Един­ствен­ное, что мы можем вам пред­ло­жить - это ре­воль­вер с одним па­тро­ном. Ре­ко­мен­дую с во­дич­кой, чтобы уж на­вер­ня­ка. И не трусь­те! Вы, хоть и док­тор, а моряк, стыд­но! Эс­се­на пе­ре­дер­ну­ло. Он знал про этот спо­соб са­мо­убий­ства; когда-​то его пе­ре­ня­ли его у офицеров-​южан вре­мен Граж­дан­ской войны в САСШ. На­ли­тая по­верх па­тро­на вода при вы­стре­ле раз­но­сит го­ло­ву в кло­чья, как пе­ре­зре­лую тыкву. Надо толь­ко за­ра­нее взве­сти курок , чтобы ба­ра­бан на­дви­нул­ся на ствол и вода не вы­ли­лась рань­ше вре­ме­ни. Ве­ле­сов что-​то по­ме­тил в блок­но­те. Эссен при­гля­дел­ся: на лист­ке было на­пи­са­но «Мо­он­зунд». С тремя вос­кли­ца­тель­ны­ми зна­ка­ми, два раза под­черк­ну­то. Ни­че­го не по­ни­маю, тоск­ли­во по­ду­мал Эссен. Какая связь между эк­зо­ти­че­ским спо­со­бом са­мо­убий­ства и да­ле­ким бал­тий­ским ар­хи­пела­гом ? До Фи­би­ха, на­ко­нец, дошло, что ему пред­ла­га­ют. Глаза быв­ше­го ки­ев­ско­го эс­ку­ла­па по­бе­ле­ли от ужаса. - Я не... я не хочу! Не буду... вы не сме­е­те меня при­нуж­дать! Кто бы со­мне­вал­ся... Вон, как руки тря­сут­ся, от угол­ка рта тя­нет­ся клей­кая ни­точ­ка слюны. И этот тип еще смел на­зы­вать­ся авиа­то­ром! Хо­те­лось встать, зайти в туа­лет, от­вер­нуть до упора кран и долго от­ти­рать руки. Дег­тяр­ным мылом. А лучше - кар­бол­кой; ка­жет­ся, ее при­ме­ня­ют для того, чтобы вы­во­дить вся­кую за­ра­зу? - Что ж, это ваш выбор. - пожал пле­ча­ми Зарин. - Но обя­зан пре­ду­пре­дить, Фибих: в этом слу­чае вас будут су­дить во­ен­ным судом. - Хотел бы я по­смот­реть на этот суд! Что вы ска­же­те про­ку­ро­ру - что я пре­дал Ни­ко­лая Пал­ки­на во время Крым­ской войны? - Если вы не за­ме­ти­ли, эта война как раз идет. - усмех­нул­ся Мар­чен­ко. - Сей­час, в этот самый мо­мент. - Да, но судить-​то меня будут не здесь! И не мо­рочь­те мне го­ло­ву, я знаю, что «по­том­ки» нашли спо­соб от­пра­вить всех нас в бу­ду­щее. При­чем, в свое, не в наше! Там меня во­об­ще никто не имеет права су­дить, они там, у себя уже сто лет, как по­кон­чи­ли с цар­ской ти­ра­ни­ей! В кают-​компании стало шумно. Офи­це­ры пе­ре­го­ва­ри­ва­лись, раз­да­ва­лись воз­му­щен­ные ре­пли­ки, кто-​то встал и по­ры­вал­ся за­го­во­рить. - К по­ряд­ку, гос­по­да! - Зарин по­сту­чал ло­жеч­кой по се­реб­ря­но­му под­ста­кан­ни­ку. - Мы с вами не в Го­су­дар­ствен­ной Думе, ве­ди­те себя при­стой­но! Эссен по­ко­сил­ся на Ве­ле­со­ва. Тот, по-​прежнему сидел непо­движ­но, лишь улы­бал­ся угол­ком рта. Ка­жет­ся, слова Фи­би­ха его по­за­ба­ви­ли. - Вы меня не по­ня­ли, го­луб­чик. - преувеличенно-​ласково ска­зал Мар­чен­ко. - Пре­ступ­ле­ние со­вер­ше­но здесь, а зна­чит и су­дить вас будут тоже здесь. Военно-​уголовный устав в ре­дак­ции 1838-го года под­ра­зу­ме­ва­ет за из­ме­ну за­клю­че­ние в кре­по­сти или смерт­ную казнь. - Вы... я... вы не име­е­те права! - взвизг­нул Семен Яко­вле­вич. Он за­трав­ле­но ози­рал­ся, пе­ре­бе­гая гла­за­ми с лица на лицо. Ни од­но­го со­чув­ству­ю­ще­го взгля­да - пре­зре­ние, от­вра­ще­ние, гнев, стыд... - ...это... это про­из­вол! Я буду... - ...жа­ло­вать­ся? - пе­ре­бил бес­по­щад­ный Мар­чен­ко. - Что ж, Фибих, это ваше право. Пи­ши­те на вы­со­чай­шее имя, мы ото­шлем. Толь­ко не за­будь­те ука­зать ад­ре­са­та: «Ни­ко­лай Пал­кин». Так вы, ка­жет­ся, из­во­ли­ли вы­ра­зить­ся? ГЛАВА ДЕ­ВЯ­ТАЯ I Бухта Варны. 18 ок­тяб­ря, 1854 г, 19.14  капитан-​лейтенант Белых Мы опять пе­ре­стра­хо­ва­лись, по­ду­мал Белых. Ко­неч­но, лучше пе­ре­оце­нить про­тив­ни­ка, чем недо­оце­нить, но чтобы до такой сте­пе­ни? Если ве­рить Ра­фа­э­лю Са­ба­ти­ни и ав­то­ру «Хорн­блау­э­ра», в ба­га­же здеш­них мо­ря­ков до­ста­точ­но опыта: вне­зап­ные на­па­де­ния на при­мор­ские кре­по­сти, за­хва­ты ко­раб­лей в га­ва­нях, сло­вом, не одна сотня лет тай­ных опе­ра­ций ко­то­рым по­за­ви­ду­ет любой спец­наз. Не может быть, чтобы все это было вы­дум­ка­ми ро­ма­ни­стов! Или дело в том, что в Ста­ром Свете при­вык­ли во­е­вать по пра­ви­лам, точ­нее - по иным пра­ви­лам, а кор­са­ры, фли­бу­стье­ры, бер­бер­ские пи­ра­ты и про­чие ры­ца­ри вне­зап­ных рей­дов и лихих ноч­ных атак оста­лись на дру­гих морях? Атаку на ан­глий­ские ко­раб­ли, сто­я­щие в га­ва­ни Варны, пред­по­ла­га­лось на­чать с ди­вер­сии, на грани аван­тю­ры. «Одес­са», за­мас­ки­ро­ван­ная под бри­тан­ский па­ро­ход «Спит­файр», вхо­дит на рейд, имея на бук­си­ре ту­рец­кий барк. Благо, оба ко­раб­ля зна­ко­мы тем, кто несет охран­ную служ­бу. Несчаст­ный па­рус­ник за эти несколь­ко дней при­об­рел по­ис­ти­не жал­кий вид. Грот-​мачты нет, ран­го­ут в бес­по­ряд­ке, рус­ле­ня вы­во­ро­че­ны, в фальш­бор­те зияют про­ло­мы. Барк с его опас­ным гру­зом (почти де­сять тонн по­ро­ха и сто пять­де­сят ки­ло­грам­мов тро­ти­ла) сле­до­ва­ло по­ста­вить как можно ближе к во­ен­ным ко­раб­лям. После чего «Одес­са» рубит бук­сир и от­тя­ги­ва­ет­ся вглубь бухты. Ко­ман­да барка на гла­зах у всех спус­ка­ет шлюп­ку и гре­бет к па­ро­хо­ду. Наг­лость - как из­вест­но, вто­рое сча­стье: если кто-​то и за­по­до­зрит нелад­ное, про­ве­рить эти по­до­зре­ния он уже не успе­ет. Да и с чего, спра­ши­ва­ет­ся, па­ни­ко­вать? Варна - глу­бо­кий тыл, ее га­вань на­деж­но охра­ня­ет­ся со сто­ро­ны моря. Бранд­вах­тен­ную служ­бу несет во­ору­жен­ный па­ро­ход - встре­ча­ет и осмат­ри­ва­ет под­хо­дя­щие суда, при необ­хо­ди­мо­сти, по­да­вая сиг­нал вы­стре­лом из пушки. И если по­ка­ле­чен­ный барк и псевдо-​«Спит­файр», еще могут об­ма­нуть бди­тель­ность ан­гли­чан, то уж мин­ные ка­те­ра они точно не про­пу­стят, обя­за­тель­но под­ни­мут тре­во­гу. О бранд­вах­те сле­до­ва­ло по­бес­по­ко­ить­ся ко­ман­де Белых. *** Сто­ро­же­вое судно - ма­лень­кий ко­лес­ный «Бань­ши», во­ору­жен­ный двумя ше­сти­фун­то­вы­ми пуш­чон­ка­ми, взяли с на­ле­та. Ан­гли­чане сами под­ста­ви­лись - вме­сто того, чтобы вы­слать шлюп­ку с до­смот­ро­вой пар­ти­ей, они бес­печ­но по­до­шли к борту «Одес­сы», об­ме­ня­лись несколь­ки­ми фра­за­ми с Чар­че­ром (возле инженер-​механика стоял Лютй­о­ганн, упи­рая в бок ан­гли­ча­ни­ну ствол лю­ге­ра), а даль­ше... Ни­ка­ко­го «даль­ше» у бри­тан­ских мо­ря­ков не было. Sorry, джентль­ме­ны, но вот имен­но се­го­дня нет ни­ка­ко­го на­стро­е­ния брать плен­ных. Ни­че­го лич­но­го, про­сто так сло­жи­лось - счет вре­ме­ни идет на се­кун­ды, и к тому же, нель­зя до­пу­стить ни ма­лей­ше­го шума. На штурм па­ро­хо­ди­ка груп­па Белых шла в пол­ном со­ста­ве. Де­сять ство­лов с глу­ши­те­ля­ми мгно­вен­но очи­сти­ли па­лу­бу; в люки по­ле­те­ли гра­на­ты со сле­зо­то­чи­вым газом, и это ока­за­лось самым се­рьез­ным про­сче­том ата­ку­ю­щих. Нет, ан­гли­чане, как и ожи­да­лось, по­лез­ли на­верх люков и все до од­но­го легли, но вот потом на­ча­лись непри­ят­но­сти. По плану, за­ра­нее под­го­тов­лен­ные ко­че­га­ры и ма­ши­ни­сты долж­на была за­нять место ан­гли­чан, после чего за­хва­чен­ный «Бань­ши» воз­гла­вит пол­зу­щую в га­вань про­цес­сию - «Одес­су» с бар­ком на бук­си­ре и пря­чу­щий­ся за их бор­та­ми вы­во­док мин­ных ка­те­ров. Как же - воз­гла­вит! Про­шло не менее чет­вер­ти часа, пока уда­лось хоть немно­го про­вет­рить низы, но и тогда доб­ро­воль­цы смог­ли спу­стить­ся в ко­че­гар­ку, толь­ко за­мо­тав лица мок­ры­ми тряп­ка­ми и над­рыв­но каш­ля­ли, швы­ряя уголь в от­вер­стые пасти топок. «Одес­са» ми­но­ва­ла блок­шив и уже во­лок­ла об­ре­чен­ный барк по на­прав­ле­нию к сто­я­щим в глу­бине га­ва­ни фре­га­там, а «Бань­ши» толь­ко под­хо­дил к ста­ро­му ту­рец­ко­му двух­деч­но­му ко­раб­лю, сто­я­щем на при­ко­ле у входа в га­вань. Белых еже­се­кунд­но ждал окри­ка, вы­стре­ла, но пока все было тихо. Вы­со­чен­ный, за­ва­лен­ный внутрь борт вы­рас­тал над го­ло­ва­ми; капитан-​лейтенант от­ме­тил, что люки пу­шеч­ных пор­тов за­кры­ты, и лишь из верх­не­го ряда кое-​где вы­со­вы­ва­ют­ся ство­лы. Ви­ди­мо, вме­сте с мач­та­ми пре­вра­щен­ный в блок­шив лин­кор ли­шил­ся боль­шей части ар­тил­ле­рии. На­ко­нец, на па­лу­бе за­ше­ве­ли­лись. Над план­ши­рем по­ка­за­лась го­ло­ва фи­гу­ра в ту­рец­кой феске, раз­дал­ся окрик. — Сизын адам! — ото­звал­ся Тюр­мо­ре­зов, немно­го знав­ший по-​турецки. Это озна­ча­ло «свой че­ло­век» - обыч­ный для турок отзыв. Но, то ли подъ­е­са­ул на­пу­тал со сло­ва­ми, то ли на этот слу­чай имел­ся дру­гой па­роль, а толь­ко ча­со­вой на­сто­ро­жил­ся. — Ким дыр о? - встре­во­же­но крик­нул он, сдер­ги­вая с плеча ружье. Тут и языка знать не надо, по­ду­мал Белых, на­во­дя на феску крас­ную точку кол­ли­ма­то­ра. «Кто идет?» - а что еще может спро­сить ча­со­вой? — Я па­на­джи деиль[19] - по­пы­тал­ся ис­пра­вить по­ло­же­ние Вань­ка Ка­лян­джи, но кожух ко­ле­са «Бань­ши» уже ткнул­ся в борт. -А пошел ты... - злоб­но бурк­нул капитан-​лейтенант, нажал на спуск и за­орал во весь голос: «Пошли!» Бди­тель­ный турок по­ва­лил­ся на па­лу­бу с про­ды­ряв­лен­ной баш­кой, а в план­ширь уже впи­лись кошки-​тройчатки. Ко­ман­да блок­ши­ва спала прямо на па­лу­бе, но до пушек не до­бе­жал ни один. Карел и Абрек с мар­сов рас­стре­ли­ва­ли из вин­то­вок с глу­ши­те­ля­ми вска­ки­ва­ю­щих турок, а мол­ча­ли­вые тени одна за дру­гой пе­ре­ма­хи­ва­ли через фальш­борт и раз­бе­га­лись па­лу­бе - бе­бу­ты и бес­шум­ки со­би­ра­ли кро­ва­вую дань. За ними вслед лезли два с по­ло­ви­ной де­сят­ка «охот­ни­ков» с «Ал­ма­за» и «Ада­ман­та», вы­звав­ши­е­ся в абор­даж­ную пар­тию. И тут грох­ну­ло. В глу­бине га­ва­ни вырос дымно-​огненный столб, вы­све­тив в ве­чер­нем су­мра­ке гу­стой лес мачт на рейде. В ответ окры­си­лись огнем ка­ра­би­ны и «ка­ла­ши» абор­даж­ни­ков - боль­ше не имело смыс­ла со­хра­нять ти­ши­ну. Белых видел, как под ак­ком­па­не­мент паль­бы мимо блок­ши­ва, раз­во­ра­чи­ва­ясь в дугу, про­шли мин­ные ка­те­ра пер­вой ата­ку­ю­щей волны. С ле­во­го флан­га по-​комариному звеня под­вес­ни­ка­ми, нес­лись по­пе­рек бухты две на­дув­ные мо­тор­ки, и за каж­дой вы­рас­тал плот­ный бе­ле­сый хвост ды­мо­вой за­ве­сы. Со сто­ро­ны моря при­ле­тел звук да­ле­ко­го пу­шеч­но­го вы­стре­ла потом еще один, и еще. Над го­ло­вой за­вы­ли сна­ря­ды - по­до­шед­ший «Алмаз» начал при­стрел­ку, от­вле­кая вни­ма­ние ан­гли­чан от ка­те­ров мич­ма­на Крас­ниц­ко­го. Ожила рация: - Снарк, Я Вомбат, все чисто, нашли. Это стар­ший лей­те­нант Ма­ли­ков. Его чет­вер­ка ра­бо­та­ла на корме, имея за­да­чей за­хва­тить и за­ми­ни­ро­вать крюйт-​камеру. - Змей, это Снарк, как у тебя? _ Чисто, Снарк. Бар­ма­леи за­ны­ка­лись под па­лу­бу, мы им по­да­роч­ков на­ки­да­ли, чтоб не ску­ча­ли. - Хо­ро­шо, Змей, Вий, при­кры­вай­те отход! И, во весь голос: - Все назад, на па­ро­ход! Сей­час эта ха­ла­бу­да рва­нет, ше­ве­лись, кому жить охота! Ка­зач­ки и мат­ро­сы ве­се­ло, с ве­се­лы­ми ма­тер­ка­ми по­сы­па­лись назад, на па­лу­бу «Бань­ши». По­след­ни­ми с об­ре­чен­ной по­су­ди­ны спрыг­ну­ли чет­ве­ро спец­на­зов­цев. Маликов-​Вомбат - огром­ный, под два метра ро­стом, глаза белые, бе­ше­ные, - по­до­шел к ко­ман­ди­ру, про­тя­нул ко­ро­боч­ку ди­стан­ци­он­но­го взры­ва­те­ля. За­хло­па­ли по воде ко­ле­са, между бор­та­ми воз­ник­ла и стала расти по­ло­са мутно-​пенной воды. Белых по­гля­дел вверх - по ван­там ловко ка­раб­ка­лись трое ада­ман­тов­цев; за спи­ной у од­но­го бол­тал­ся на бре­зен­то­вом ремне ПКМ с при­стег­ну­той па­трон­ной ко­роб­кой. Что ж, мы про­дол­жа­ем КВН, усмех­нул­ся капитан-​лейтенант и на­да­вил кноп­ку, по­сы­лая сиг­нал ра­зио­за­па­лу. II Бухта Варны. 18 ок­тяб­ря, 1854 г, 20.01  стар­ший лей­те­нант Крас­но­поль­ский Крас­но­поль­ский сам го­то­вил тор­пе­ду к вы­стре­лу. Руки вы­пол­ня­ли нуж­ные дей­ствия, не об­ра­ща­ясь к па­мя­ти за ука­за­ни­я­ми: так, углуб­ле­ние пять футов... кла­пан за­топ­ле­ния... па­трон, при­во­дя­щий в дей­ствие по­до­гре­ва­тель... верх­няя гор­ло­ви­на от­кры­та, паль­цем про­ве­сти по ука­за­те­лям - все в по­ряд­ке. Те­перь за­ряд­ное от­де­ле­ние, а от него об­рат­но, к хво­сту сталь­ной ры­би­ны. Предо­хра­ни­тель­ная чека удар­ни­ка и хво­сто­вые сто­по­ра сняты, го­то­во! Сей­час тор­пе­да лежит в руб­ча­той трубе, уста­нов­лен­ной на месте буш­при­та «Ар­го­нав­та». Трех­сот­тон­ная же­лез­ная шхуна От­дель­но­го кав­каз­ско­го кор­пу­са была един­ствен­ным рус­ским вин­то­вым во­ен­ным ко­раб­лем на Чер­ном море. Скром­ная ско­рость в 8 узлов, пара малых кар­ро­над - вполне до­ста­точ­но для ли­де­ра фло­ти­лии «мин­ных та­ра­нов». Крас­но­поль­ский по­на­ча­лу хотел воз­гла­вить атаку на ше­сти­де­ся­ти­тон­ном же­лез­ном па­ро­хо­ди­ке «Ро­стов», но так и не ре­шил­ся до­ве­рить дра­го­цен­ную тор­пе­ду чужим рукам. Две дру­гие «За­вет­ный» рас­стре­лял... не то, чтобы со­всем впу­стую, ско­рее, цели не сто­и­ли таких за­трат. Сна­ча­ла по ошиб­ке тор­пе­ди­ро­ва­ли па­рус­ный «Тра­фаль­гар», потом - ко­лес­ный фре­гат «Ве­зу­вий». С этим мед­лить было нель­зя: ан­глий­ские ядра уже па­да­ли во­круг при­вод­нив­ше­го­ся с за­глох­шим мо­то­ром ап­па­ра­та Мар­чен­ко и Лобанова-​Ростовского, и при­шлось тра­тить на ко­лес­ное ко­ры­то пред­по­след­нюю са­мо­дви­жу­щу­ю­ся мину. А по­след­няя - вот она, в ап­па­ра­те им­про­ви­зи­ро­ван­но­го ми­но­нос­ца. Между про­чим, пер­во­го в рос­сий­ском, да и в любом флоте этого мира! И ни­че­го, что свои тор­пе­ды здесь пока не про­из­во­дят - если Бог даст выйти живым из этой атаки, он, стар­ший лей­те­нант Крас­но­поль­ский, по­ста­ра­ет­ся ис­пра­вить это упу­ще­ние. *** Вто­рая волна - ми­но­но­сец, шест­на­дцать «мин­ных та­ра­нов и де­вять бран­де­ров, - до­стиг­ла га­ва­ни, когда впе­ре­ди уже вовсю кипел бой. Ка­те­ра Крас­ниц­ко­го до­бра­лись до ан­глий­ских ко­раб­лей, и в уни­сон взры­вам ше­сто­вых мин ло­па­лись шрап­не­ли - «Алмаз» об­стре­ли­вал га­вань на пре­дель­ной ди­стан­ции бег­лым огнем. Тя­же­лые ко­ра­бель­ные ору­дия пока мол­ча­ли, ан­гли­чане от­ве­ча­ли ру­жей­ной трес­кот­ней да ред­ки­ми «ба­ба­ха­ми» кар­ро­над. Впро­чем, много ли надо кро­шеч­но­му ка­тер­ку? Ми­но­вав ре­де­ю­щую по­ло­су ды­мо­вой за­ве­сы, «Ар­го­навт» ока­зал­ся прямо на­про­тив же­лан­ной цели - вин­то­во­го лин­ко­ра «Джеймс Уатт», од­но­го из трех ко­раб­лей этого типа, имев­ших­ся у ан­гли­чан. Пять ка­бель­то­вых, тут и сле­пой не про­мах­нет­ся! Там не менее, Крас­но­поль­ский вы­ждал еще се­кунд пят­на­дцать и толь­ко потом ско­ман­до­вал «Пли!» По­ро­хо­вой заряд вы­толк­нул смер­то­нос­ную си­га­ру из трубы ап­па­ра­та, и она пошла к цели, остав­ляя за собой до­рож­ку из пу­зырь­ков пара и воз­ду­ха. Па­ро­га­зо­вая тор­пе­да об­раз­ца 1912-го года (на флоте ее на­зы­ва­ли 45-12, по ка­либ­ру в сан­ти­мет­рах и году при­ня­тия на во­ору­же­ния) могла до­ста­вить се­ми­пу­до­вый груз взрыв­чат­ки на ди­стан­цию в шест­на­дцать ка­бель­то­вых. Сей­час ди­стан­ция была вчет­ве­ро мень­ше, и са­мо­дви­жу­ща­я­ся мина никак не могла прой­ти мимо ши­ро­чен­но­го борта ли­ней­но­го ко­раб­ля. Она и не про­шла: заряд тро­ти­ла, спо­соб­ный про­ла­мы­вать бро­не­вые пояса дред­но­у­тов, в щепки раз­нес де­ре­вян­ный под­вод­ный борт, об­ши­тый для за­щи­ты от об­рас­та­ния мед­ны­ми ли­ста­ми. «Джеймс Уатт» по­ва­лил­ся на бок, ночь огла­си­лась воп­ля­ми, люди го­ро­хом по­сы­па­лись с борта в воду. Крас­но­поль­ский ско­ман­до­вал «Право на борт!», про­во­дил взгля­дом гиб­ну­щий лин­кор и ско­ман­до­вал вы­дви­гать шесты с ми­на­ми. По срав­не­нию с тор­пе­дой это, ко­неч­но, хло­пуш­ки, но в га­ва­ни Варны еще полно целей. Хва­тит на всех и еще оста­нет­ся. III Бухта Варны. 18 ок­тяб­ря, 1854 г, 21.16  мич­ман Крас­ниц­кий - Ата­ку­ем с на­ле­ту! - С пра­во­го борта в воду плюх­ну­лась мина-​крылатка и катер №1 дал пол­ный ход. Это была вто­рая их атака. Пер­вая увен­ча­лась пол­ным успе­хом: жерт­ва (ан­глий­ский вин­то­вой фре­гат) уже легла на борт и те­перь по­гру­жа­лась во взба­ла­му­чен­ные воды бухты. На это по­тра­че­ны обе ше­сто­вые мины, хотя хва­ти­ло бы и одной - Федя за­поз­да­ло со­об­ра­зил, что по­го­ря­чил­ся. Двой­ной взрыв от­бро­сил су­де­ныш­ко, как удар хво­ста Моби Дика от­бра­сы­ва­ет ки­то­бой­ный вель­бот. Все, кто был в ка­те­ре, по­ва­ли­лись с ног, нос за­хлест­нул во­дя­ной вал, но дело было сде­ла­но. Дали зад­ний ход, мич­ман, оглох­ший от взры­вов, за­тряс за плечо ру­ле­во­го, ука­зы­вая ему на сто­я­щий у са­мо­го входа в бухту боль­шой ко­лес­ный па­ро­ход. В тем­но­те было видно, что обеих его труб густо валит дым, под­све­чен­ный сно­па­ми оран­же­вых искр - на судне раз­во­ди­ли пары. - Правь на того! - крик­нул Крас­ниц­кий. - На от­хо­де уда­рим, пока не опом­ни­лись и не сня­лись с мест! Ка­те­ра кон­струк­ции ге­не­ра­ла Ти­зен­гау­зе­на кроме ше­сто­вых мин, несли по одной кры­лат­ке. После утоп­ле­ния фре­га­та, на ка­те­ре № 1 оста­лась толь­ко это ору­жие, и мич­ман на­ме­ре­вал­ся ис­поль­зо­вать его с наи­боль­шей поль­зой. С па­ро­хо­да пока не стре­ля­ли, но на па­лу­бе уже за­мель­ка­ли фо­на­ри, за­бе­га­ли люди. «Непре­мен­но надо его по­до­рвать, - решил Федя, - ка­те­ра будут вы­хо­дить из атаки по дуге, как раз мимо пушек этого ан­гли­ча­ни­на. Если их не за­ткнуть - кар­те­чью всех пе­ре­бьет...» Катер на­би­рал ход. Из вы­со­кой трубы сы­па­ло ис­кра­ми, одна из них по­па­ла на лац­кан сюр­ту­ка, и тонко за­ши­пев, по­гас­ла - сукно было на­сквозь про­пи­та­но водой. Вы­со­кая корма с изо­гну­той тускло-​золоченой над­пи­сью "Retribution" на­дви­га­лась на катер, от­ту­да на­встре­чу ка­те­ру за­хло­па­ли вы­стре­лы. Пули с хру­стом про­би­ва­ли де­ре­вян­ные борта, глухо уда­ря­ли в мешки с пес­ком, ко­то­ры­ми был об­ло­жен па­ро­вой котел. Ру­ле­вой, взмах­нув ру­ка­ми, по­ва­лил­ся за борт, катер по­ка­тил­ся влево и Федя еле успел пе­ре­хва­тить ру­ко­ят­ки штур­ва­ла. - Смот­ри за бук­си­ром! - за­орал он. - Не утопи мину! Не дай бог, не по­лу­чит­ся атака!.. — Не вол­нуй­тесь, ваш­б­родь, - ото­звал­ся Се­ми­ко­зов, боц­ман с фре­га­та «Ко­вар­на», один из тех, кто вы­зва­лись охот­ни­ка­ми на мин­ные ка­те­ра. - небось не опло­шаю, в Ни­ко­ла­е­ве вы нас из­вест­но чему учили без уста­ли... Катер №1 оги­бал корму по ши­ро­кой дуге. Мина удач­но зашла под корму, оста­лось про­та­щить ее по­даль­ше, под днище. Еще немно­го... Свер­ху бух­ну­ла кар­ро­на­да, и Федя ин­стинк­тив­но вжал го­ло­ву в плечи - над го­ло­вой про­виз­жа­ла кар­течь. Но катер уже вошел в мерт­вую зону, и те­перь стрел­кам на па­лу­бе при­хо­ди­лось пе­ре­ги­бать­ся через план­ширь, чтобы до­стать юр­ко­го врага. Ко­ле­са па­ро­хо­да про­вер­ну­лись, под­няв вал пены, и фор­ште­вень ка­те­ра вре­зал­ся в нее, как в снеж­ный су­гроб, Федя ин­стинк­тив­но пе­ре­ло­жил руль, уходя от столк­но­ве­ния, а па­ро­ход уже полз впе­ред. «Сей­час на­ве­дут кар­ро­на­ду, - об­ми­рая, по­ду­мал Федя. Вто­рой раз так не по­ве­зет...» Катер рыск­нул и замер. Под кор­мой вырос бурун, на­тя­нув­ший­ся бук­сир­ный трос дро­жал стру­ной, не пус­кая впе­ред. Катер по­та­щи­ло к ан­глий­ско­му ко­раб­лю, рас­цве­чен­но­му в ночи вспыш­ка­ми ру­жей­ных и пу­шеч­ных вы­стре­лов. Федя, об­ми­рая от недоб­ро­го пред­чув­ствия, ки­нул­ся к ру­биль­ни­ку, за­мы­ка­ю­ще­му цепь мин­но­го за­па­ла. Ни­че­го. Он рвал на себя де­ре­вян­ную ручку - еще, еще, еще! Впу­стую. - А что ж это такое! - пла­чу­щим го­ло­сом вы­крик­нул Федя. - Се­ми­ко­зов, что с кры­лат­кой? Трос лоп­нул и мок­рый конец хлест­нул по людям, по борту. Катер пря­нул впе­ред, за­рыл­ся носом в воду. - Она, ваш­б­родь, в ко­ле­се евон­ном за­пу­та­лась, - от­ве­тил Се­ми­ко­зов. - Конец и обо­рвал­ся! Про­па­ло дело, ухо­дить на­доть, а то по­стре­ля­ют, аки се­лез­ней! Под­твер­ждая слова боц­ма­на, ух­ну­ла кар­ро­на­да, ее под­дер­жа­ли ружья. Про­во­ра­чи­вая ко­ле­са, па­ро­ход уда­лял­ся прочь. Но это нена­дол­го - сей­час раз­вер­нет­ся и уда­рит фор­штев­нем, по­до­мнет, уто­пит... По гла­зам уда­рил осле­пи­тель­ный мертвенно-​белый свет, и Федя по­ва­лил­ся , на дно ка­те­ра, на ре­шет­ча­тые пай­о­лы, за­сы­пан­ные уголь­ной крош­кой. Се­ми­ко­зов орал, раз­ма­хи­вая ру­ка­ми, а Федя, об­ме­рев от неожи­дан­но­сти, смот­рел, как про­жек­тор­ный луч упер­ся в борт па­ро­хо­да, по­ша­рил туда-​сюда, и вдруг погас. Се­кун­да, две, три, и вдруг все звуки уто­ну­ли в чу­до­вищ­ном виб­ри­ру­ю­щем вое. Над го­ло­вой, прямо к борту ан­гли­ча­ни­на, по­доб­но лучу мар­си­ан­ско­го тре­нож­ни­ка, о ко­то­рых Федя читал еще гим­на­зи­стом, про­тя­нул­ся све­тя­щий­ся шнур. Эф­фект был ужа­сен: куски де­ре­ва, сле­пя­щие вы­свер­ки ри­ко­ше­тов по­ле­те­ли выше мачт, вы­со­кая труба раз­ле­те­лась лох­мо­тья­ми, кожух ко­ле­са смяло, будто япон­ско­го бу­маж­но­го жу­рав­ли­ка в ку­ла­ке. Ше­сти­стволь­ная пушка «по­том­ков», понял Федя. Да, это вам не ре­воль­вер­ный Гоч­кис, какие ему слу­ча­лось ви­деть во время учебы в Мор­ском кор­пу­се. Те надо было при­во­дить в дей­ствие, вра­щая мас­сив­ную ру­ко­ят­ку, ско­ро­стрель­но­стью они на­мно­го усту­па­ли обыч­но­му «Мак­си­му». Здесь же... Над нещад­но из­би­ва­е­мым па­ро­хо­дом взмет­нул­ся сул­тан пара, под­све­чен­ный из­нут­ри оран­же­вы­ми спо­ло­ха­ми - взо­рвал­ся па­ро­вой котел. Про­жек­тор обе­жал бухту и замер, лег на воду огром­ным све­то­вым тон­не­лем. Се­ми­ко­зов по­тряс мич­ма­на за плечо: - Тонем, ваш­б­родь! Дно, аки ре­ше­то, из ружей из­ды­ря­ви­ли, хра­по­и­до­лы! Мич­ман с тру­дом ото­рвал взгляд от страш­но­го зре­ли­ща рас­пра­вы с па­ро­хо­дом и по­смот­рел под ноги. Вода уже за­ли­ва­ла пай­о­лы, тон­кие струй­ки со­чи­лись из дырок в бор­тах. Катер мед­лен­но осе­дал на корму. — На­деть спа­са­тель­ные пояса! Се­ми­ко­зов, правь к про­жек­тор­но­му лучу, это «Ада­мант» сиг­на­лит тем, кто воз­вра­ща­ет­ся. Будем дер­жать­ся в по­ло­се света - за­ме­тят, под­бе­рут! Шаль­ная пуля при­ле­тев­шая со сто­ро­ны близ­ко­го бе­ре­га, стук­ну­ла Федю в бедро. Юноша по­кач­нул­ся; Се­ми­ко­зов под­хва­тил его, не дал сва­лить­ся за борт, а из тем­но­ты при­бли­жа­лись шлеп­ки ко­лес­ных плиц - к по­ги­ба­ю­ще­му ка­те­ру по­хо­дил па­ро­ход. Федя, кри­вясь от боли, по­та­щил из ко­бу­ры наган, при­смот­рел­ся, и лицо его оза­ри­ла улыб­ка. На по­лу­ба­ке раз­ма­хи­ва­ла непри­выч­ной формы ка­ра­би­ном за­тя­ну­тая в чер­ное фи­гу­ра. Из-за спины у него вы­со­вы­ва­лись го­ло­вы в мох­на­тых ка­за­чьих па­па­хах и мат­рос­ских бес­ко­зыр­ках. «Свои, слава Николе-​угоднику. Еще по­жи­вем...» IV Па­ро­хо­до­фре­гат «Вла­ди­мир» 18 ок­тяб­ря 1854 г. 22.56 Ан­дрей Митин Осколочно-​фугасный сна­ряд, вы­пу­щен­ный из пушки Канэ, про­ло­мил опер-​дек и на­пол­нил про­стран­ство ба­та­рей­ной па­лу­бы вих­рем рас­ка­лен­ных оскол­ков. Боль­шая их часть про­па­ла зря - впи­лись в де­ре­во бим­сов, бор­тов, па­луб­но­го на­сти­ла; дру­гие рвали живую плоть, и лишь немно­гие про­ши­ли де­ре­вян­ные ящики, пол­ные по­лот­ня­ных ме­шоч­ков - по­ро­хо­вых кар­ту­зов, за­ра­нее по­дан­ных к ору­ди­ям. Но и этого вполне хва­ти­ло. Все во­круг мгно­вен­но за­во­лок­ло уду­ша­ю­щим ог­нен­ным вих­рем, через пу­шеч­ные порты на­ру­жу вы­хлест­ну­ло пламя. Рев пла­ме­ни за­глу­шил вопли за­жи­во сго­рав­ших мо­ря­ков, уце­лев­шие пры­га­ли в море, не пы­та­ясь бо­роть­ся с по­жа­ром. Три залпа, один за дру­гим, пре­вра­ти­ли кор­пус «Санс-​Парейля» от га­льюн­ной фи­гу­ры и до самой грот-​мачты в гору дров. Но лин­кор, как ни стран­но, не по­лу­чил ни одной под­вод­ной про­бо­и­ны и дер­жал­ся на воде, ве­ли­кан­ским фа­ке­лом оза­ряя га­вань. А пушки Канэ про­дол­жа­ли кру­шить несчаст­ный ко­рабль - Зарин бук­валь­но вы­пол­нял при­каз «обес­пе­чить га­ран­ти­ро­ван­ное уни­что­же­ние груза». Возле бор­тов «Ал­ма­за» то и дело вы­рас­та­ли всплес­ки: трид­ца­ти­двух­фун­тов­ки с верх­них деков «Аре­тью­зы» и «Си­до­на» при­стре­ля­лись по крей­се­ру, и те­перь ядра, нет-​нет, да и по­па­да­ли в сталь­ной борт. Неко­то­рые про­ла­мы­ва­ли тон­кий ме­талл и вле­та­ли внутрь, не на­но­ся се­рьез­ных по­вре­жде­ний, осталь­ные от­ска­ки­ва­ли, остав­ляя глу­бо­кие вмя­ти­ны и вы­би­тые на сты­ках ли­стов об­шив­ки за­клеп­ки. - Руль право! - ско­ман­до­вал Бу­та­ков. - Пе­ре­не­сти огонь на «Аре­тью­зу»! Ан­дрей Ген­на­дьич, дайте радио на «Мор­ской бык», пусть зай­мут­ся вто­рым... «А Бутаков-​то, каков кра­сав­чик! - от­ме­тил про себя Ан­дрей, вы­тас­ки­вая из кар­ма­на рацию, - И когда это успел как осво­ил­ся с новой тер­ми­но­ло­ги­ей? А ведь месяц назад не то, что о ра­дио­свя­зи - об элек­три­че­ском фо­на­ри­ке по­ня­тия не имел...» - Есть, Гри­го­рий Ива­ныч, «Мор­ской бык» пе­ре­да­ет: «Вы­пол­няю». - От­лич­но, гос­по­да! - Бу­та­ков потер ла­до­ни. - Сей­час Авив Ми­хай­ло­вич им даст при­ку­рить... *** В иное время «Вла­ди­мир» не смог бы на рав­ных драть­ся с «Аре­тью­зой»; пол­сот­ни тя­же­лых ору­дий га­ран­ти­ро­ва­ли па­рус­но­му фре­га­ту чи­стую по­бе­ду в ар­тил­ле­рий­ской дуэли. Но сей­час про­жек­то­ра сле­пи­ли глаза бри­тан­ских ка­но­ни­ров, «Мак­си­мы» стер­ве­не­ли, вы­ка­ши­вая рас­че­ты, се­ми­де­ся­ти­пя­ти­мил­ли­мет­ро­вые сна­ря­ды, как бу­ма­гу, про­ши­ва­ли борта и рва­лись в тес­ном меж­па­луб­ном про­стран­стве. Бом­би­че­ские ору­дия па­ро­хо­до­фре­га­та успе­ли сде­лать всего два залпа, и Бу­та­ков, оце­нив на­не­сен­ные по­вре­жде­ния, ско­ман­до­вал пе­ре­не­сти огонь на ли­ней­ный «Вен­женс», с ко­то­ро­го до сих пор не про­зву­ча­ло ни од­но­го вы­стре­ла. За кор­мой гиб­ну­щей «Аре­тью­зы» пы­тал­ся раз­вер­нуть­ся «Сид­дон», но это у него не очень-​то по­лу­ча­лось - сна­ча­ла пушки Лен­де­ра, стре­ляя в упор, раз­во­ро­ти­ли шкан­цы, а потом сталь­ной фор­ште­вень быв­ше­го ту­рец­ко­го уголь­щи­ка со­кру­шил кожух пра­во­го ко­ле­са. По­те­ряв­ший ход, ли­шив­ший­ся почти всех офи­це­ров «Сидон» вы­ки­нул белый флаг, но и это не по­мог­ло ан­гли­ча­нам - иду­щая в киль­ва­те­ре «Мор­ско­го быка» «Одес­са» без­жа­лост­но хле­ста­ла бес­по­мощ­ный фре­гат пу­ле­мет­ны­ми оче­ре­дя­ми. *** Эс­кад­ра Бу­та­ко­ва во­рва­лась в га­вань сразу после того, как ее по­ки­ну­ли остат­ки мин­ной ди­ви­зии. По­след­ним в от­кры­тое море убрал­ся «Бань­ши», под­би­рав­ший ко­ман­ды бран­де­ров, по­топ­лен­ных ка­те­ров и раз­би­тых мин­ных та­ра­нов. В бухте к тому вре­ме­ни тво­рил­ся сущий ад - то там, то здесь пы­ла­ли и то­ну­ли ко­раб­ли; ско­пи­ще транс­пор­тов возле пир­сов пре­вра­ти­лось в один ги­гант­ский ко­стер. Ан­глий­ские па­ро­вые суда, успев­шие дать ход, одно за дру­гим, вы­тя­ги­ва­лись к входу в бухту, по­пут­но стре­ляя по всему, что дви­га­лось на по­верх­но­сти - по боль­шей части, по своим же шлюп­кам. Ни о каком упо­ря­до­чен­ном со­про­тив­ле­нии речи уже не было, а по­то­му Ис­то­мин, по­со­ве­то­вав­шись с Бу­та­ко­вым, ско­ман­до­вал: «Впе­ред!» Контр-​адмирал дер­жал вым­пел на «Ада­ман­те» - он по до­сто­ин­ству оце­нил воз­мож­но­сти, предо­став­ля­е­мые сред­ства­ми связи и на­блю­де­ния «по­том­ков». От­ту­да фло­то­во­дец видел все, что тво­ри­лось в бухте, на­мно­го лучше, чем непо­сред­ствен­ные участ­ни­ки со­бы­тий - «Го­ри­зонт» ис­прав­но гнал кар­тин­ку в обо­ру­до­ван­ный на ПСКР центр управ­ле­ния боем. *** «Отряд ноч­но­го боя» ата­ко­вал двумя киль­ва­тер­ны­ми ко­лон­на­ми. Первую вел «Вла­ди­мир», вто­рую - «Мор­ской бык». «Алмаз» дви­гал­ся на тра­вер­зе флаг­ма­на, длин­ные ство­лы его ору­дий с пу­га­ю­щей ча­сто­той вы­бра­сы­ва­ли по­лот­ни­ща огня. Чуть позже к ка­но­на­де при­со­еди­ни­лись ско­ро­стрель­ные пушки «Вла­ди­ми­ра» и «Мор­ско­го быка», затем за­гро­хо­та­ла и глад­ко­стволь­ная ар­тил­ле­рия пар­хо­до­фре­га­тов. Про­жек­то­ра на­ша­ри­ва­ли цели, ослеп­ляя бри­тан­ских ка­но­ни­ров, кое-​как пы­тав­ших­ся от­ве­чать на огонь; остав­ший­ся по­за­ди «Ада­мант» водил лучом по бе­ре­го­вым ба­та­ре­ям, го­то­вясь, если какая-​нибудь из них ожи­вет, об­ра­бо­тать цель из своей ужас­ной ско­ро­стрел­ки. Но ту­рец­кие ба­та­реи этой ночью, по­хо­же, дер­жа­ли ней­тра­ли­тет. А может, про­сто не могли разо­брать, в кого стре­лять в этом хаосе. «Алмаз» снова уда­рил бор­то­вым зал­пом - на этот раз по неопо­знан­но­му то ли ту­рец­ко­му, то ли еги­пет­ско­му двух­деч­но­му ко­раб­лю, так и не сняв­ше­му­ся с бочки. После этого на крей­се­ре пе­ре­ло­жи­ли руль, и «Алмаз» стал опи­сы­вать цир­ку­ля­цию по на­прав­ле­нию к вы­хо­ду из га­ва­ни. Про­жек­тор про­чер­тил дугу по бе­ре­гу, сте­нам кре­по­сти и под­нял­ся вер­ти­каль­но в небо. - Ис­то­мин пе­ре­да­ет! - крик­нул Ан­дрей, при­жи­мая рукой на­уш­ник. - «Эс­кад­ре от­хо­дить на ост!». - Право на борт! - тут же от­ре­а­ги­ро­вал Бу­та­ков. - Сиг­нал по эс­кад­ре - «по­во­рот по­сле­до­ва­тель­но, дер­жать во­семь узлов». И до­ба­вил, об­ра­ща­ясь к Ан­дрею: - Что ж, го­луб­чик, Павел Сте­па­ныч по­лу­чил при Альме свой Тра­фаль­гар, а мы тут, по­жа­луй, устро­и­ли про­све­щен­ным мо­ре­пла­ва­те­лям не мень­ше, чем Чесму! Ан­дрей обвел взгля­дом за­тя­ну­тую сплош­ны­ми по­жа­ра­ми бухту, кив­нул и усмех­нул­ся: - Гос­по­дин Ай­ва­зов­ский сей­час, ка­жет­ся, на «Мор­ском быке»? «Че­смен­ский бой» он, ка­жет­ся, на­пи­сал в сорок вось­мом? Вот и сюжет для но­во­го гран­ди­оз­но­го по­лот­на, и в на­ту­ре, а не с чьих-​то слов! «Вто­рая Чесма» - это зву­чит гордо, не так ли, Гри­го­рий Ива­ныч? V Гид­ро­план М-5 бор­то­вой номер 37 19 сен­тяб­ря 1854 года Рей­монд фон Эссен - Го­то­во! - про­орал Кор­ни­ло­вич, за­пи­хи­вая за па­зу­ху ви­део­ка­ме­ру. - Можно воз­вра­щать­ся! Мич­ман на­про­сил­ся ле­теть Эс­се­ном в на­блю­да­те­ли - уж очень хо­те­лось сво­и­ми гла­за­ми по­смот­реть с воз­ду­ха на по­след­ствия «Вто­рой Чесмы», как с лег­кой руки Бу­та­ко­ва, стали на­зы­вать вче­раш­нюю ба­та­лию. А по­смот­реть было на что. С мо­мен­та, когда про­зву­чал за­вер­ша­ю­щий вы­стрел вче­раш­ней ба­та­лии, про­шло более по­лу­су­ток, под­няв­ший­ся с утра зюйд-​ост гнал на кре­пость и ее окрест­но­сти сплош­ную чер­ную пе­ле­ну дыма. В бухте до­го­ра­ли ко­раб­ли; то тут, то там из воды тор­ча­ли мачты, неко­то­рые суда, за­то­ну­ли на мел­ко­во­дье, и над водой кое-​где вид­не­лись обуг­лен­ные па­лу­бы. Огонь, охва­тив­ший транс­пор­та, пе­ре­ки­нул­ся на пирсы и пошел даль­ше, вол­на­ми, по­жи­рая скла­ды во­ин­ско­го иму­ще­ства. Там го­ре­ло и сей­час: в дыму мель­ка­ли люди с баг­ра­ми, вед­ра­ми, телеги-​водовозки, рас­по­ря­жа­ю­щи­е­ся офи­це­ры. Из ожив­лен­но­го во­ин­ско­го ла­ге­ря, Варна пре­вра­ти­лась в апо­ка­лип­ти­че­ский пей­заж, над ко­то­рым по­бед­но ре­ве­ло пламя. Сколь­ко на­счи­тал? - крик­нул Эссен, скло­нив­шись к плечу на­пар­ни­ка. - Де­сят­ка два толь­ко боль­ших! А сколь­ко ме­ло­чи до­го­ра­ет - Бог весть! Целых, по­чи­тай, не оста­лось, дали при­ку­рить ост­ро­ви­тя­нам! Лей­те­нант кив­нул и раз­вер­нул ап­па­рат. Судя по всему, дело можно счи­тать сде­лан­ным, по­втор­но­го ви­зи­та в га­вань не тре­бу­ет­ся. Со­блаз­ни­тель­но, ко­неч­но, вы­са­дить де­сант и уни­что­жить уце­лев­шие скла­ды, цейх­гау­зы, во­ин­ские ма­га­зи­ны... Но, увы, это уто­пия: свод­ные от­ря­ды мо­ря­ков, даже во­ору­жен­ных ма­га­зин­ны­ми вин­тов­ка­ми и ав­то­ма­та­ми «по­том­ков», не смо­гут про­ти­во­сто­ять силам ан­гли­чан. А пол­но­цен­ной бом­бар­ди­ров­ки с моря не по­лу­чит­ся: за про­шед­шие сутки «Алмаз» рас­стре­лял три чет­вер­ти осколочно-​фугасных сна­ря­дов и почти все шрап­не­ли По­бе­да да­лась до­ро­гой ценой. Из шести мин­ных ка­те­ров назад вер­ну­лись три. По­те­ря­на треть мин­ных та­ра­нов; часто мо­ря­ков су­ме­ли вы­гре­сти на шлюп­ках, и их по­до­бра­ли вме­сте с ко­ман­да­ми бран­де­ров. В мин­ной ди­ви­зии убыль ра­не­ны­ми, уби­ты­ми, по­пав­ши­ми без вести, со­ста­ви­ла при­мер­но чет­верть от пер­во­на­чаль­но­го со­ста­ва. Не хо­те­лось ду­мать о судь­бе тех, кто попал в плен - разъ­ярен­ные ан­гли­чане и турки вряд ли вспом­нят о гу­ма­низ­ме. Эс­кад­ре тоже до­ста­лось. Три пек­са­нов­ские бомбы, одна за дру­гой разо­рвав­ши­е­ся на по­лу­ба­ке «Ал­ма­за», вы­зва­ли пожар. «Гро­мо­но­сец» ли­шил­ся грот-​мачты и по­те­рял пя­те­рых уби­ты­ми. «Мор­ской бык», та­ра­нив­ший «Сидон», свер­нул набок фор­ште­вень, и те­перь ава­рий­ные ко­ман­ды вы­би­ва­лись из сил, пы­та­ясь за­де­лать про­бо­и­ну в левой скуле. Сго­ре­ла, столк­нув­шись с кор­ве­том «Уосп», ге­ро­и­че­ская «Одес­са». На ко­раб­лях по­те­ри со­ста­ви­ли один­на­дцать уби­тых и два­дцать два ра­не­ных, но это не шло ни в какое срав­не­ние с по­те­ря­ми непри­я­те­ля. Ап­па­рат, стре­ко­ча мо­то­ром, летел на зюйд на вы­со­те при­мер­но се­ми­сот мет­ров. По­за­ди рас­плы­ва­лась дым­ная кляк­са по­жа­ри­ща; впе­ре­ди, на чер­но­мор­ской глади, вы­стро­и­лись ров­ные ко­лон­ны рус­ско­го крей­сер­ско­го от­ря­да. *** Кран-​балка под­хва­ти­ла «трид­цать седь­мую» с по­верх­но­сти моря, ап­па­рат опи­сал дугу и повис в двух футах над на­сти­лом ба­ко­во­го флай­де­ка. Рас­по­ря­жа­ю­щий­ся ра­бо­та­ми кон­дук­тор мах­нул рукой, гид­ро­план мягко опу­стил­ся на киль­бло­ки те­леж­ки, мат­ро­сы при­под­ня­ли хвост, на­лег­ли на плос­ко­сти и под друж­ное «раз-​два-взяли!» за­ка­ти­ли ап­па­рат в ангар. Фон Эссен одоб­ри­тель­но кив­нул под­ле­тев­ше­му с ра­пор­том мат­ро­си­ку и по­вер­нул­ся к Кор­ни­ло­ви­чу. - Так что, Жора, решил? - Да, Рей­монд Фе­до­рыч. Я с вами. Оста­ют­ся Мар­чен­ко, Эн­гель­мей­ер, кня­зинь­ка... Да разве толь­ко они? Ко­бы­лин с Ру­ба­хи­ным, все­рьез со­бра­лись здесь аэро­план изоб­ре­тать - тоже мне, бра­тья Уил­бур и Орвилл! А мне вот хо­чет­ся хоть одним глаз­ком по­смот­реть на ап­па­ра­ты, ко­то­рые быст­рее звука ле­та­ют и до Луны до­бра­лись... Эссен усмех­нул­ся - мич­ман Кор­ни­ло­вич даже в среде авиа­то­ров слыл ярым по­клон­ни­ком тех­ни­че­ско­го про­грес­са. - Так ты ве­ришь, что они нас ото­шлют домой из сво­е­го два­дцать пер­во­го века? - Верю, пред­ставь себе. А еще, зна­ешь, во что я верю? Что они нас домой не с пу­сты­ми ру­ка­ми ото­шлют! - Во-он ты о чем... - про­тя­нул Эссен. - Меч­та­ешь по­во­е­вать с гер­ман­ца­ми на ап­па­ра­те «по­том­ков»? - А по­че­му бы и нет? - пожал пле­ча­ми мич­ман. - Здесь мы уже по­во­е­ва­ли с па­ро­вы­ми фре­га­та­ми на гид­ро­пла­нах. Так по­че­му бы не схлест­нуть­ся с «Аль­ба­тро­са­ми» и «Таубе», сидя за штур­ва­лом чего-​то со­всем уж неви­дан­но­го? - Меч­та­тель ты, Жора. - по­ка­чал го­ло­вой лей­те­нант. - Как бы нам про­тив своих не при­шлось сра­жать­ся. Пом­нишь небось, что Ве­ле­сов рас­ска­зы­вал про Граж­дан­скую войну? А ведь она всего через год гря­нет, в сем­на­дца­том... - Бог не вы­даст, сви­нья не съест, Рей­монд Фе­до­рыч. Надо будет - и на Граж­дан­ской по­во­ю­ем. Хотя, по мне, так уж лучше с гер­ман­ца­ми или ан­гли­ча­на­ми. Воля ваша, а меня что-​то не тянет стре­лять в рус­ских людей... ГЛАВА ДЕ­СЯ­ТАЯ I Па­ро­ход «Улисс» 25 ок­тяб­ря 1854 года капитан-​лейтенант Белых - Я, кирие, хочу по­мочь бол­га­рам. Есть у них такие, кто готов под­нять­ся. Мо­мент уж очень под­хо­дя­щий, осма­нов креп­ко по­би­ли. И при Си­но­пе по­би­ли, и в Крыму, и в За­кав­ка­зье. А как под­ни­мут­ся - нужно будет ору­жие, вот я и стану во­зить его на «Улис­се». Белых кив­нул. Он вни­ма­тель­но изу­чил под­бор­ку ма­те­ри­а­лов, сде­лан­ных для него Ве­ле­со­вым. Дей­стви­тель­но, Крым­ская война вполне могла под­стег­нуть бол­гар в их борь­бе с Осман­ской Им­пе­ри­ей, и лишь по­ра­же­ние Рос­сии при­ту­ши­ло искры на­род­но­го воз­му­ще­ния, едва-​едва тлев­шие на Бал­ка­нах. Но здесь - в этой ре­аль­но­сти, как го­во­рят Ан­дрей и Ве­ле­сов, - си­ту­а­ция раз­ви­ва­ет­ся с точ­но­стью до на­обо­рот. Осма­ны уни­же­ны, их луч­шие вой­ска по­гиб­ли в Крыму, ев­ро­пей­ские со­юз­ни­ки От­то­ман­ской Порты раз­би­ты вдре­без­ги. Самое время хо­ро­шень­ко рас­ка­чать лодку ту­рец­ко­го вла­ды­че­ства! Были, прав­да, и неко­то­рые со­мне­ния: - Я вот чего не по­ни­маю, дядя Спиро. Это самый Стоян - то есть, про­сти, Цани Ка­лян­джи - он же вы­сту­пал про­тив греков-​фанариотов, под­би­ва­ет бол­гар­скую цер­ковь раз­ру­гать­ся с Кон­стан­ти­но­поль­ским пат­ри­ар­хом, разве нет? Вот и Петр Ка­лян­джи, Вань­кин бра­тель­ник, гре­че­ские книги жег, а они ведь цер­ков­ные, пра­во­слав­ные! Как же ты, грек, со­би­ра­ешь­ся им по­мо­гать? - Верно го­во­ришь, кирие, между гре­ка­ми и бол­га­ра­ми не все ладно. Но ведь в Одес­се мы мирно со­сед­ству­ем? На одной улице и бол­га­ры и греки живут, в один храм ходят, в пра­во­слав­ный. Нам бы толь­ко осма­нов сбро­сить, а там до­го­во­рим­ся как-​нибудь. Не ба­сур­мане же! Капитан-​лейтенант усмех­нул­ся - так, чтобы не за­ме­тил со­бе­сед­ник, - но смол­чал. Не го­во­рить же ста­ри­ку, что всего чрез шесть де­сят­ков лет Бол­га­рия, будет во­е­вать сна­ча­ла с Гре­ци­ей, а потом и с Рос­си­ей? Стоп, одер­нул себя Белых, все время за­бы­ваю: то, что слу­чи­лось у нас, здесь может и не по­вто­рить­ся. Иной итог Крым­ской войны неиз­беж­но пе­ре­вер­нет - уже пе­ре­вер­нул! - всю ев­ро­пей­скую по­ли­ти­ку и, уж ко­неч­но, из­ме­нит рас­клад сил на Бал­ка­нах. Ведь рус­ские вой­ска в Ва­ла­хии не оста­но­вят­ся. Может, и не при­дет­ся ждать, когда Любен Ка­ра­ве­лов, Васил Лев­ски и Хри­сто Ботев со­зда­дут ре­во­лю­ци­он­ную ор­га­ни­за­цию и пе­рей­дут, по при­ме­ру рус­ских на­род­ни­ков, к тер­ро­ру про­тив ту­рец­ких вла­стей? Что ме­ша­ет уско­рить этот про­цесс через того же Сто­я­на Ка­лян­джи, не до­жи­да­ясь, когда ту­рец­кие вла­сти пе­ре­се­лят в Бол­га­рию чер­кес­ских ба­ши­бузу­ков, а те за­льют эту стра­ну пра­во­слав­ной кро­вью и доведут-​таки народ до вос­ста­ния? - Так ты нам по­мо­жешь? - осто­рож­но по­ин­те­ре­со­вал­ся Ка­пи­та­на­ки. - Тюр­мо­рез готов с нами идти, ка­зач­ки его тоже. На «Улис­се» каж­дый рвет­ся с осма­на­ми во­е­вать! Толь­ко тво­е­го слова ждут,... - Давай не будем то­ро­пить­ся, дядя Спиро, хо­ро­шо? - от­ве­тил спец­на­зо­вец. - Вот при­дем в Се­ва­сто­поль - хо­ро­шень­ко все об­моз­гу­ем и решим, что де­лать. Да ты не вол­нуй­ся, никто у тебя «Улисс» не от­бе­рет и с тур­ка­ми во­е­вать не за­пре­тит - по­спеш­но до­ба­вил он, уви­дев, как на­сто­ро­жил­ся ста­рик. - Про­сто по уму все надо де­лать. В Крыму много чего из­ме­ни­лось: фран­цу­зы под­ня­ли мятеж, от­рек­лись от сво­е­го им­пе­ра­то­ра и го­то­вы при­не­сти при­ся­гу прин­цу На­по­лео­ну. Те­перь хотят плыть в Мар­сель, са­жать его на пре­стол. А зна­чит, фран­цуз­ская эс­кад­ра вме­сте с рус­ской пой­дет к Про­ли­вам - чтобы турки какой па­ко­сти не под­стро­и­ли. Вот ты с ними и от­прав­ляй­ся, там боль­шие дела будут де­лать­ся. А в Се­ва­сто­по­ле по­чи­нишь­ся, с нуж­ны­ми людь­ми зна­ком­ство све­дешь. Куда то­ро­пить­ся? - То есть ты не бу­дешь про­тив? - уточ­нил грек. - А вот, ежели бы ты сам... твои люди, кирие, - мо­гу­чие воины, с ними мы бы осма­на враз одо­ле­ли! - Да и вы нам не усту­пи­те! Пусть ору­жие у вас и по­ху­же, зато как сра­жа­е­тесь! Я вот что тебе скажу - в этих бит­вах, что в Варне, что в Крыму, и без нас можно было бы по­бе­дить! Что, у рус­ско­го флота мин своих не было? Или бран­де­ры де­лать ра­зу­чи­лись? Со­брать­ся надо было во­вре­мя, зубы сжать и все силы от­дать на раз­гром су­по­ста­та! И ду­мать, дядя Спиро, креп­ко ду­мать, а не орать, что, мол, шап­ка­ми за­ки­да­ем! Да, ко­неч­но, радио, гид­ро­пла­ны, пу­ле­ме­ты - все это силь­но по­мог­ло. Но глав­ное все-​таки, люди, их воля и ре­ши­мость уме­реть за свою стра­ну! Разве не так? - Зна­чит, не пой­дешь ты с нами... - тяжко вздох­нул ста­рик. - Иначе бы не такие слова го­во­рил... - Да по­го­ди ты с вы­во­да­ми! - рас­сме­ял­ся Белых. - Как ре­бе­нок, ей-​богу! Куда ж я от вас те­перь де­нусь... II До­ку­мен­ты про­ек­та  «Крым 18-54» Папка 11/19 Вы­держ­ки из рас­шиф­ров­ки ауди­о­за­пи­си со­ве­ща­ния груп­пы «Ада­мант». 0т 27.10.1854. *** При­ме­ча­ние от руки: Кмн - ка­пи­тан 2 ранга Кре­ме­нец­кий Н.И.  Вл - чл. коорд. шт. Ве­ле­сов С.Б.  Бел- кап.лейт. Белых Гр. - науч. руков. темы «Про­бой». Груз­дев П.М. Кмн: Итак, то­ва­ри­щи, при­бли­жа­ет­ся час воз­вра­ще­ния в XXI-й век. Дол­жен от­ме­тить, что несмот­ря на то, что мы с вами ока­за­лись в крайне слож­ной си­ту­а­ции, за­да­ча, по­став­лен­ная ру­ко­вод­ством Про­ек­та, вы­пол­не­на. Слово для до­кла­да по этому во­про­су имеет про­фес­сор Груз­дев. Гр: Спа­си­бо, то­ва­рищ ка­пи­тан пер­во­го ранга. Кмн: Вто­ро­го, про­фес­сор. Гр: Да, ра­зу­ме­ет­ся, эти ваши во­ен­ные по­ряд­ки... Так вот, как вы все зна­е­те, перед экс­пе­ди­ци­он­ной груп­пой Про­ек­та «Крым 18-54» была по­став­ле­на слож­ней­шая за­да­ча. Они долж­ны были, ока­зав­шись в про­шлом, про­из­ве­сти мас­штаб­ное воз­дей­ствие на те­ку­щие со­бы­тия таким об­ра­зом, чтобы вы­звать су­ще­ствен­ное рас­хож­де­ние ми­ро­вых линий на­столь­ко, что... Кмн: Прошу про­ще­ния, про­фес­сор, не все ори­ен­ти­ру­ют­ся в вашей тер­ми­но­ло­гии. Не бу­де­те ли вы лю­без­ны вкрат­це... Гр: Да, ко­неч­но. Вкрат­це - здеш­няя ис­то­рия, до мо­мен­та вме­ша­тель­ства, во всем кон­гру­энт­ная нашей, долж­на была из­ме­нить­ся так, чтобы струк­ту­ра про­стран­ства вре­ме­ни пре­тер­пе­ла...м-м-м... если со­всем вкрат­це - мест­ная ис­то­рия пе­ре­хо­дит на «дру­гие рель­сы». При­чем из­ме­не­ние это долж­но быть на­столь­ко мас­штаб­ным, чтобы оно не под­верг­лось «за­ту­ха­нию» в обо­зри­мый про­ме­жу­ток вре­ме­ни. Ви­ди­те ли, колле... то­ва­ри­щи офи­це­ры, время - чрез­вы­чай­но упру­гая суб­стан­ция, оно спо­соб­но по­гло­щать и сгла­жи­вать внеш­ние воз­дей­ствия. Если вме­ша­тель­ство будет недо­ста­точ­но ра­ди­каль­ным, то через неко­то­рый про­ме­жу­ток вре­ме­ни воз­му­ще­ния угас­нут и все вер­нет­ся, так ска­зать, на круги своя. Кмн: Да, то­ва­рищ капитан-​лейтенант, спра­ши­вай­те. Бл: Если я пра­виль­но понял, тре­бо­ва­лось так из­ме­нить ис­то­ри­че­ские со­бы­тия, чтобы они ни в коем слу­чае не вер­ну­лись к тем, что из­вест­ны нам? Гр: Вы правы, мо­ло­дой че­ло­век… про­сти­те, не в курсе ва­ше­го зва­ния? Бл: Капитан-​лейтенант Игорь Белых, то­ва­рищ про­фес­сор! Гр: Да, то­ва­рищ Белых, вы по­ня­ли пра­виль­но. Все дело в глу­бине и силе воз­дей­ствия. Для того, чтобы их обес­пе­чить, ру­ко­вод­ство Про­ек­та под­го­то­ви­ло экс­пе­ди­ци­он­ную груп­пу в со­ста­ве двух бо­е­вых ко­раб­лей и при­мер­но се­ми­сот во­ен­но­слу­жа­щих с со­от­вет­ству­ю­щим во­ору­же­ни­ем. Пред­по­ла­га­лось, что та­ки­ми си­ла­ми груп­па легко обес­пе­чит необ­хо­ди­мый уро­вень воз­дей­ствия. Но, вслед­ствие фе­но­ме­на... мнэ-​э-э... неяс­ной пока при­ро­ды, место этой груп­пы за­ня­ли мы с вами. К сча­стью, мы ока­за­лись не одни: бла­го­да­ря воз­дей­ствию фе­но­ме­на, вме­сте с нами в 1854-м году была пе­ре­ме­ще­на груп­па ко­раб­лей Рос­сий­ско­го Им­пе­ра­тор­ско­го флота, за­хва­чен­ная из 1916-го года. Имен­но бла­го­да­ря им мы су­ме­ли вы­пол­нить за­да­чу в пол­ной мере. Кмн: Про­фес­сор, в двух сло­вах: а зачем во­об­ще по­на­до­би­лись эти ваши рас­хож­де­ния ми­ро­вых линий? Гр: Про­сти­те, то­ва­рищ Кре­ме­нец­кий, но это со­вер­шен­но сек­рет­ная ин­фор­ма­ция. Скажу одно: наш успех поз­во­лит рос­сий­ским уче­ным в бли­жай­шем бу­ду­щем овла­деть мно­ги­ми тай­на­ми пространства-​времени! Вы мо­же­те гор­дить­ся, то­ва­ри­щи, мы с вами сде­ла­ли ис­клю­чи­тель­но важ­ное дело! Кмн: Спа­си­бо, про­фес­сор. Итак, то­ва­ри­щи, вы все слы­ша­ли. До­бав­лю, что пред­ло­же­нию на­уч­но­го ру­ко­во­ди­те­ля темы «Про­бой» про­фес­со­ра Груз­де­ва и члена кон­суль­та­ци­он­но­го штаба Про­ек­та «Крым 18-54» то­ва­ри­ща Ве­ле­со­ва сфор­ми­ро­ва­на вре­мен­ная груп­па, ко­то­рая вре­мен­но - под­чер­ки­ваю, вре­мен­но! - оста­нет­ся в 1854-м году для про­ве­де­ния... Вл: Вре­мен­ная груп­па оста­нет­ся вре­мен­но. (смех в зале) Кмн: Вы что-​то хо­ти­те до­ба­вить, то­ва­рищ член кон­суль­та­ци­он­но­го штаба? Вл: Нет-​нет, я про­сто за­ду­мал­ся. Про­дол­жай­те по­жа­луй­ста. Кмн: Бла­го­да­рю вас. Итак, груп­па оста­нет­ся для про­ве­де­ния... Гр: ...ис­сле­до­ва­ний. Кмн: Да, ра­зу­ме­ет­ся ис­сле­до­ва­ний, свя­зан­ных... про­сти­те, не на­пом­ни­те ли?... Гр: Для про­ве­де­ния ис­сле­до­ва­ний ди­на­ми­ки хро­но­кор­рек­ции те­ку­щей ми­ро­вой линии, вы­зван­ных пла­но­вой де­я­тель­но­стью груп­пы про­ек­та «Крым 18-54», а так же для углуб­ле­ния хро­но­кор­рек­ции, если в этом воз­ник­нет необ­хо­ди­мость. Кмн: Да, имен­но это я и хотел ска­зать. Так вот, то­ва­ри­щи, неко­то­рые из вас вы­ра­зи­ли го­тов­ность войти в эту груп­пу. Хочу еще раз на­пом­нить: на вас лежит огром­ная от­вет­ствен­ность. На­де­юсь, каж­дый из вас при­нял ре­ше­ние взве­шен­но, об­ду­ман­но и без какого-​то ни было дав­ле­ния со сто­ро­ны ру­ко­вод­ства, что от­ра­же­но в со­от­вет­ству­ю­щим об­ра­зом со­став­лен­ных до­ку­мен­тах. Стар­шим вы­ше­упо­мя­ну­той груп­пы на­зна­ча­ет­ся... вы, то­ва­рищ капитан-​лейтенант. Бел: Но, то­ва­рищ ка­пи­тан вто­ро­го ранга, я не ком­пе­тен­тен в во­про­сах... Кмн: В вашей ком­пе­тен­ции во­ен­ные и ор­га­ни­за­ци­он­ные за­да­чи. Роль на­уч­но­го ру­ко­во­ди­те­ля вре­мен­ной груп­пы воз­ла­га­ет­ся на то­ва­ри­ща Ве­ле­со­ва. Вы не про­тив, Сер­гей Бо­ри­со­вич? Вл: А как же Фо­мчен­ко? Кмн: Генерал-​лейтенант Фо­мчен­ко са­мо­сто­я­тель­но по­ста­вил себе за­да­чу в рам­ках м-м-м... своей ком­пе­тен­ции. У меня нет ин­фор­ма­ции на этот счет. Но я уве­рен, что вы, при необ­хо­ди­мо­сти, ока­же­те ему всю воз­мож­ную по­мощь. Вл: А он нам? Кмн: Не со­мне­ва­юсь, что он при­ло­жит для этого все уси­лия. Вл: Мне бы вашу уве­рен­ность... При­ме­ча­ние от руки: слы­ши­мость пло­хая. Ви­ди­мо, дан­ная ре­пли­ка не была пред­на­зна­че­на всем при­сут­ству­ю­щим Кмн: Вы что-​то ска­за­ли, то­ва­рищ на­уч­ный ру­ко­во­ди­тель? Вл: Нет, это так, мысли вслух. О вот какое дело: на­сколь­ко мне из­вест­но, Фоми.. про­сти­те, ге­не­рал Фо­мчен­ко не далее, как се­го­дня, отбыл в со­про­вож­де­нии князя Мень­ши­ко­ва в Сим­фе­ро­поль, а даль­ше - в Санкт-​Петербург. Не ка­жет­ся ли вам стран­ным столь по­спеш­ный отъ­езд, не до­жи­да­ясь ни из­вест­ных вам ме­ро­при­я­тий ни ва­ше­го от­прав­ле­ния? Кмн: Ви­ди­мо, у ге­не­ра­ла Фо­мчен­ко име­ют­ся на то вес­кие ос­но­ва­ния. А сей­час, то­ва­ри­щи офи­це­ры и...м-м-м... со­труд­ни­ки, хочу на­пом­нить: через два дня мы от­бы­ва­ем домой. Пред­ла­гаю всем, кто подал ра­пор­ты о вклю­че­нии во вре­мен­ную груп­пу, еще раз об­ду­мать свое ре­ше­ние. Со­ве­ща­ние за­кон­че­но. (пауза, шум сдви­га­е­мой ме­бе­ли) Кмн: Да, и по­про­шу остать­ся вас, то­ва­рищ капитан-​лейтенант, и вас, то­ва­рищ Ве­ле­сов. Нам надо за­кон­чить оформ­ле­ние кое-​каких до­ку­мен­тов (пауза, шур­ша­ние бу­ма­ги) Вл: А это обя­за­тель­но? Кмн: А как же? Учет, то­ва­рищ Ве­ле­сов - ос­но­ва любой ра­бо­ты. Вам пе­ре­да­ет­ся неко­то­рое ко­ли­че­ство иму­ще­ства, ма­те­ри­а­лов и про­чих... Бл: Ма­те­ри­аль­ных цен­но­стей. Кмн: Со­вер­шен­но верно, «...и про­чих ма­те­ри­аль­ных цен­но­стей, необ­хо­ди­мых для про­ве­де­ния ис­сле­до­ва­ний ди­на­ми­ки хро­но­кор­рек­ции...» или как там у вас это на­зы­ва­ет­ся. И, кста­ти - не за­будь­те потом предо­ста­вить отчет об ис­поль­зо­ва­нии. III Из днев­ни­ка Ве­ле­со­ва С.Б. «27 ок­тяб­ря. Ну вот и рас­став­ле­ны все точки над «I». Я оста­юсь. Не думал, что когда-​нибудь при­ме­рю на себя по­тас­кан­ный пи­джа­чок «невоз­вра­щен­ца» - а вот поди ж ты, при­шлось! Со­весть несколь­ко успо­ка­и­ва­ет то, что в от­ли­чие от мно­гих со­граж­дан, в раз­ные вре­ме­на но­сив­ших это гор­дое имя, я не вы­би­раю сво­бо­ду. А так же ком­форт­ную жизнь, сто два­дцать сор­тов сыра, океан, балет и вы­пив­ку с утра, как пел Вла­ди­мир Се­ме­но­вич. Разве что са­мо­ре­а­ли­за­цию, но ведь это со­всем дру­гое дело? «Счи­тай, Се­ре­га, что ты глу­бо­ко внед­рен. - го­во­рил Дрон. - Ска­жем, как Штир­лиц. Тот, если пом­нишь, как ушел в на­ча­ле два­дца­тых в эми­гра­цию, так до сорок седь­мо­го и оста­вал­ся.» Я за­ме­тил, что Штир­ли­цу по­ла­гал­ся хотя бы пе­ре­дат­чик в ком­плек­те с ра­дист­кой Кэт, на что Дрон ре­зон­но воз­ра­зил, что пе­ре­дат­чик гос­по­дин Исаев по­лу­чил да­ле­ко не сразу, что до ра­дист­ки Кэт, то никто не ме­ша­ет под­го­то­вить ее из мест­ных кад­ров. Как вон, Белых. Или мальчишка-​минер с «За­вет­но­го», по уши влю­бив­ший­ся в мед­сест­ру из Мор­ско­го гос­пи­та­ля. Кста­ти, этот чув­стви­тель­ный роман, за ко­то­рым с ин­те­ре­сом сле­дит наш спло­чен­ный по­па­дан­ский кол­лек­тив, пошел на вто­рой заход: Федя Крас­ниц­кий снова на боль­нич­ной койке, с дыр­кой от пули в бедре, и Даша опять оби­ха­жи­ва­ет сво­е­го героя. Что ж, Бог им в по­мощь. Так что я оста­юсь не один. Спи­сок длин­ный, весь его я вот так, с ходу, и не вспом­ню. С «Ада­ман­та» - ваш по­кор­ный слуга, кап­лей Белых с тремя сво­и­ми ухо­ре­за­ми (с именами-​фамилиями боюсь на­пу­тать, помню толь­ко по­зыв­ные) и, неожи­дан­но - Ни­ки­та Ба­бен­ко и Леха, наш бес­смен­ный опе­ра­тор «Го­ри­зон­та». Я неволь­но стал сви­де­те­лем того, как они, все пя­те­ро, объ­яви­ли о своем ре­ше­нии ко­ман­ди­ру ПСКР. «Хочу, то­ва­рищ ка­пи­тан вто­ро­го ранга, стать здеш­ним По­по­вым, Зво­ры­ки­ным, Эди­со­ном и Ве­стин­гау­зом в одном лице! - за­явил стар­лей. - Вы толь­ко пред­ставь­те - здесь поле непа­ха­ное для инженера-​электрика и ра­дио­тех­ни­ка, все надо с нуля на­чи­нать! Где я еще такое гран­ди­оз­ное дело найду?» А Леха, в ответ на недо­умен­ный во­прос Кре­ме­нец­ко­го «а вас я со­всем не по­ни­маю, глав­стар­ши­на! Вы же и на берег даже не схо­ди­ли особо, все на ко­раб­ле, с ап­па­ра­ту­рой. Вам-​то что ней­мет­ся?», от­ве­тил: «Да по­то­му и ней­мет­ся, то­ва­рищ кав­то­ранг, что так тол­ком ни­че­го и не уви­дел. Я с дет­ства обо­жаю фан­та­сти­ку, а тут - такой шанс! Гля­дишь, при­ду­маю и ко­ман­дир­скую ба­шен­ку и про­ме­жу­точ­ный па­трон...» Кре­ме­нец­кий при этих сло­вах недо­умен­но на­хму­рил­ся, а я под­миг­нул Лехе. По­хо­же, мы с ним чи­та­ли одни и те же книги. Ну и, ра­зу­ме­ет­ся, Фомич, то есть ге­не­рал Фо­мчен­ко, Ни­ко­лай Ан­то­но­вич. Соб­ствен­но, он и дол­жен воз­глав­лять этот спи­сок - и как стар­ший по зва­нию, и по праву пер­вен­ства. Он рань­ше всех объ­явил о том, что на­ме­рен остать­ся в 1854-м году. Но, в от­ли­чие от осталь­ных, своих ре­зо­нов ге­не­рал не объ­яс­нил. Мало того - он даже не счел нуж­ным явить­ся на «Ада­мант», а объ­явил о своем ре­ше­нии пись­мен­но, в па­ке­те, до­став­лен­ном ку­рье­ром. Ох, и на­хле­ба­ем­ся мы лиха с Фо­ми­чом, чует мое серд­це... Среди наших «по­пут­чи­ков» из 1916-го невоз­вра­щен­цев куда как боль­ше. Оно и неуди­ви­тель­но - мно­гих, осо­бен­но тех, кого не ждут в 1916-м семьи, пу­га­ет пер­спек­ти­ва ока­зать­ся в непо­нят­ном бу­ду­щем. И даже не вдох­нов­ля­ет ту­ман­ное обе­ща­ние Груз­де­ва вер­нуть их в 1916-й год. Во-​первых, это еще ви­ла­ми на воде пи­са­но, куда и когда он их вер­нет, а во-​вторых, с мо­мен­та из от­бы­тия в фев­ра­ле 16-го всего год оста­ет­ся до ре­во­лю­ци­он­ных со­бы­тий, и от­нюдь не все горят же­ла­ни­ем в них участ­во­вать. Так что Зарин, как стар­ший по зва­нию, офи­ци­аль­но объ­явил, что все, без раз­ли­чия чинов, воль­ны в своем вы­бо­ре: оста­вать­ся или пы­тать судь­бу. И до­ба­вил что лично он, ка­пи­тан пер­во­го ранга Зарин, не счи­та­ет невоз­вра­щен­цев от­ступ­ни­ка­ми, на­ру­шив­ши­ми во­ин­скую при­ся­гу. Этот ар­гу­мент, в ко­неч­ном счете, ока­зал­ся ре­ша­ю­щим. Так, ко­ман­да ми­но­нос­ца «За­вет­ный» почти вся ре­ши­ла про­дол­жить служ­бу Рос­сии и ди­на­стии Ро­ма­но­вых в лице Го­су­да­ря Ни­ко­лая Пав­ло­ви­ча - после того, как ко­ман­дир «За­вет­но­го», Крас­но­поль­скй за­явил, что не счи­та­ет воз­мож­ным бро­сать ми­но­но­сец, пока не ис­чер­па­ны все меры к спа­се­нию ко­раб­ля. Что ж, если мо­ря­ки счи­та­ли воз­мож­ным то­нуть вме­сте со сво­и­ми гиб­ну­щи­ми ко­раб­ля­ми, то чем, ска­жи­те на ми­лость, пу­чи­на вре­ме­ни усту­па­ет пу­чине моря? Оста­ет­ся мич­ман Со­ло­дов­ни­ков, бес­смен­ный ко­ман­дир «Мор­ско­го быка». И, ра­зу­ме­ет­ся, наш доб­рый друг, обер-​лейтенант цур зее Ганс Лютй­о­ганн. Как-​то раз он по­дроб­но рас­спро­сил Белых о том, что ждет милый фа­тер­лянд в гря­ду­щие сто лет. Вы­слу­шал, не по­ве­рил и явил­ся за под­твер­жде­ни­ем и ко мне. Я по­ка­зал под­вод­ни­ку кое-​какие ма­те­ри­а­лы, на­шед­ши­е­ся на компе; Лютй­о­ганн по­мрач­нел и на целые сутки за­пер­ся в своей каюте. После чего за­явил, что на­ме­рен остать­ся здесь и ни при каких об­сто­я­тель­ствах не из­ме­нит ре­ше­ния. За­бав­но, что Белых потом уве­рял, что самое силь­ное впе­чат­ле­ние на Лютй­о­ган­на про­из­ве­ли не виды сне­сен­но­го ог­нен­ным штор­мом Дрез­де­на, ни печи Май­да­не­ка, а серия фо­то­гра­фий с бер­лин­ско­го гей-​парада 2015-го года. И ви­део­ро­лик о кельн­ской «ночи любви», устро­ен­ной под Новый 2016-й год бе­жен­ца­ми из Со­ма­ли и Эритреи. Что ж, от­лич­но его по­ни­маю - в такой Гер­ма­нии кай­зе­ров­ско­му офи­це­ру де­лать ка­те­го­ри­че­ски нече­го. Спа­си­бо отцам-​командирам, ску­пить­ся они не стали. И Зарин и Кре­ме­нец­кий вы­греб­ли со своих ко­раб­лей все, без чего они могли вер­нуть­ся назад. Бар­ка­зы, баржи два дня под­ряд сно­ва­ли между ко­раб­ля­ми и бе­ре­гом. Бес­пи­лот­ник, съем­ный ангар со всей на­чин­кой, малый ло­ка­тор, мо­тор­ки, топ­ли­во, ра­дио­ап­па­ра­ту­ра, за­пас­ные части, стрел­ков­ка, вклю­чая офи­цер­ские ре­воль­ве­ры и пи­сто­ле­ты, ре­зерв­ные движ­ки, ге­не­ра­то­ры, бал­ло­ны с кис­ло­ро­дом и аце­ти­ле­ном, ин­стру­мен­та­рий, рас­ход­ни­ки, ЗИП. Ре­зерв­ное обо­ру­до­ва­ние, без­жа­лост­но свин­чен­ное со штат­ных мест, две ста­д­ва­дца­ти­мил­ли­мет­ров­ки Канэ, сна­ря­ды, взрыв­чат­ка, ак­ва­лан­ги, ком­прес­со­ры, шлюп­ки, одеж­да, ды­мо­вые шашки и сиг­наль­ные ра­ке­ты, про­жек­то­ра и фо­на­ри­ки, вся­че­ская элек­тро­ни­ка, ак­ку­му­ля­то­ры, ба­та­реи, книги, спра­воч­ни­ки, оп­ти­ка, все, что имеет от­но­ше­ние к ме­ди­цине... К длин­но­му спис­ку до­ба­ви­лось иму­ще­ство авиа­от­ря­да - то, что оста­лось в Каче и то, что пе­ре­ве­зе­но на «Хер­со­нес», - а так же «За­вет­ный» со всем со­дер­жи­мым. Ну ладно, Зарин - еще неиз­вест­но, вер­нет­ся«Алмаз» в свое время или нет. А вот как наш Кре­мень со­брал­ся от­чи­ты­вать­ся за утра­чен­ное иму­ще­ство? А за­од­но, о сги­нув­ших неиз­вест­но куда чле­нах экс­пе­ди­ции, вклю­чая генерал-​лейтенанта? Впро­чем, это уже не мои про­бле­мы... «Опять ты об­ска­кал меня. - по­се­то­вал Дрон. - Оста­ешь­ся тут самым на­ту­раль­ным по­па­дан­цем, бу­дешь пе­ре­кра­и­вать вволю ис­то­рию, а мне домой ехать, бу­маж­ки пи­сать...» Не мог же я за­явить ему, что мол, не надо было же­нить­ся - тогда бы и ты остал­ся! Ан­дрю­ха - при­мер­ный се­мья­нин, го­во­рю без вся­кой иро­нии: сыну 4 года и все у него, счаст­лив­чи­ка, в этом плане впе­ре­ди. Не то что у меня, убеж­ден­но­го хо­ло­стя­ка и бо­бы­ля. К тому же, это еще боль­шой во­прос, кто кого в ко­неч­ном счете об­ска­чет: его на­вер­ня­ка ждет еще одна про­гул­ка, на по­мощь ос­нов­ной груп­пе «Про­ек­та «Крым 18-54», от­прав­лен­ной хро­но­фи­зи­че­ской ма­ги­ей ли­ло­во­го вихря в 1916-й. И там, надо по­ла­гать, тоже ску­чать не при­дет­ся. На этом мне при­дет­ся за­кон­чить свой днев­ник - во вся­ком слу­чае, первую его тет­рад­ку. Ре­ше­ние при­ня­то, я оста­юсь здесь, а вот мои за­пи­си, при­со­во­куп­лен­ные к от­че­там и ра­пор­там, ко­то­рые еще пред­сто­ит на­пи­сать моим спут­ни­кам и еди­но­вре­мен­цам, ося­дут, по­ви­ди­мо­му, в ар­хи­вах Про­ек­та. Един­ствен­ная воль­ность, ко­то­орую я себе поз­во­лю - это пе­ре­дам свои за­пи­си не Кре­ме­нец­ко­му и не Груз­де­ву даже, а Дрону - Ан­дрею Ми­ти­ну, моему дав­не­му другу и еди­но­мыш­лен­ни­ку, ко­то­ро­го, может стать­ся, я боль­ше и не увижу. А может и увижу - мир, как из­вест­но, круг­лый, а ми­ро­вые линии имеют свой­ство пе­ре­пле­тать­ся в самых неожи­дан­ных ком­би­на­ци­ях. А пока этого не слу­чи­лось, я поз­во­лю себе на­по­сле­док мел­кое ху­ли­ган­ство и за­кон­чу первую тет­радь своих «хро­ник» фра­зой лю­би­мо­го пер­со­на­жа: «Здрав­ствуй­те и про­щай­те, как все­гда!»[20] IV Крей­сер II ранга «Алмаз»  28 ок­тяб­ря 1854 г. По­па­дан­цы Сты­лый ветер без­жа­лост­но про­ду­вал мо­стик. Крым­ская осень, несо­сто­яв­ший­ся бар­хат­ный сезон, за­кон­чил­ся как-​то вдруг. Вчера толь­ко небо при­вет­ли­во го­лу­бе­ло над мач­та­ми рус­ских ко­раб­лей, а те­перь - свин­цо­вая пе­ле­на об­ла­ков над древ­ней Ах­ти­ар­ской бух­той обе­ща­ла дождь. Ко­раб­ли мо­та­ло на яко­рях: в пер­вой ко­лонне сто­я­ли фре­га­ты Чер­но­мор­ско­го флота, за ними сун­ду­ки лин­ко­ров. А на зад­нем плане, перед пуш­ка­ми Кон­стан­ти­нов­ской ба­та­реи - ко­лон­на неук­лю­жих гро­ма­дин под фран­цуз­ски­ми три­ко­ло­ра­ми. Го­лов­ной «Вилль де Пари» стоит на тра­вер­зе флаг­ман­ской «Им­пе­ра­три­цы Марии» - пу­шеч­ные порты на флаг­мане ад­ми­ра­ла Буа-​Вильомэза за­кры­ты, лишь малые кар­ро­на­ды вы­со­вы­ва­ют со шкан­цев свои кур­гу­зые рыла. А даль­ше, по­пар­но - гор­дые по­бе­ди­те­ли, още­ти­нив­ши­е­ся пуш­ка­ми и угрю­мые, при­дав­лен­ные свин­цо­вой се­ро­стью об­ла­ков, по­беж­ден­ные. «На­по­ле­он», «Мон­те­бел­ло», «Шар­ле­мань», «Помон». За ними - «Бай­ярд», «Алжир», «Ма­рен­го» и «Фрид­ланд», чьи борта и ран­го­ут еще несут следы огня и от­ме­ти­ны от рус­ских ядер. На двух по­след­них, на га­фе­лях, над фран­цуз­ски­ми - Ан­дре­ев­ские флаги. - При­знать­ся, не ожи­дал, что Кор­ни­лов поз­во­лит ля­гу­шат­ни­кам по­ста­вить в свой строй и эти два. - за­ме­тил Ан­дрей. - Формально-​то это тро­феи! - Ве­ли­кий князь на­сто­ял. - от­ве­тил пра­пор­щик. - Уж как уго­ва­ри­вал, вы бы слы­ша­ли... Вице-​адмирал до по­след­не­го упи­рал­ся: мол, не могу без вы­со­чай­ше­го со­из­во­ле­ния и точка! Но Ни­ко­лая Ни­ко­ла­е­ви­ча под­дер­жа­ли На­хи­мов с Ис­то­ми­ным, втро­ем они его в конце кон­цов, уло­ма­ли. Лобанов-​Ростовский с па­мят­но­го дня Аль­мин­ско­го сра­же­ния почти без­от­луч­но на­хо­дил­ся при Ве­ли­ком князе и, как никто дру­гой, был в курсе про­ис­хо­дя­ще­го. - А Мень­ши­ков? - осве­до­мил­ся Ан­дрей. - Все же, глав­но­ко­ман­ду­ю­щий вой­ска­ми в Крыму! Не по­ни­маю, как он ре­шил­ся уехать из Се­ва­сто­по­ля на­ка­нуне та­ко­го со­бы­тия? - По­то­му и ре­шил­ся, что знал - Ве­ли­кий князь ни­по­чем не про­пу­стит смот­ра! Рас­чет свет­лей­ше­го прост: ока­зать­ся у Го­су­да­ря хоть на день, да рань­ше и пер­вым по­ве­дать ему о наших делах - лично, не по те­ле­гра­фу. А уж там... - и пра­пор­щик об­ре­чен­но мах­нул рукой. _ Чем ему так не по­нра­ви­лась затея Ве­ли­ко­го князя? - уди­вил­ся Эссен. - Ка­жет­ся, чего уж лучше: под­ло­жить На­по­лео­ну Тре­тье­му эда­кую сви­нью в виде кон­ку­рен­та за им­пе­ра­тор­скую ко­ро­ну, да еще и при армии и флоте! Под ним трон и так ша­та­ет­ся, а тут такой сюр­приз! - Мень­ши­ков по­ла­га­ет, что без лич­но­го одоб­ре­ния Го­су­да­ря о таких вещах даже ду­мать не сле­ду­ет, не то что устра­и­вать такие вот эс­ка­па­ды! - Лобанов-​Ростовский кив­нул на строй фран­цуз­ских ко­раб­лей. - Вообще-​то, резон в этом есть: Им­пе­ра­тор крот­ким нра­вом не от­ли­ча­ет­ся, вы­ход­ка сынка вполне может его взбе­сить. Как же, не по­со­ве­то­вав­шись, ста­вить царя перед фак­том, да еще и в таком важ­ней­шем по­ли­ти­че­ском деле! Ведь те­перь Ни­ко­лай Пер­вый не смо­жет, не по­те­ряв лица, отыг­рать назад: све­де­ния о том, что принц На­по­ле­он при под­держ­ке Рос­сии со­брал­ся от­ни­мать у дя­дюш­ки пре­стол, на­вер­ня­ка уже раз­ле­те­лись по всей Ев­ро­пе! - На то и рас­чет! - ух­мыль­нул­ся пра­пор­щик. - Я вчера имел бе­се­ду с Ни­ко­ла­ем Ни­ко­ла­е­ви­чем на этот счет, так он прямо так и ска­зал: «мол, после этого па­ра­да рара уже не смо­жет пойти на по­пят­ный.» Да и не любит Ни­ко­лай Пав­ло­вич Луи-​Наполеона, креп­ко не любит. Неда­ром, даже в по­здра­ви­тель­ном пись­ме по слу­чаю ко­ро­на­ции на­звал его «bon ami» - «доб­рый друг», а не «cher frère» - «до­ро­гой брат», - мол, за­хва­тив­ший власть в ре­зуль­та­те пе­ре­во­ро­та им­пе­ра­тор фран­цу­зов ему не ровня! - Аван­тю­ра это, вот что, - про­бур­чал Эссен. - Воля ваша, а я бы все же до­ждал­ся от­ве­та из Пе­тер­бур­га. Впро­чем, это вам здесь жить... - Вот имен­но! - оскла­бил­ся пра­пор­щик. - Ска­же­те чест­но, Рей­монд Фе­до­рыч - неужто душа не болит, такое дело бро­сать? А то оста­вай­тесь, мы с вами еще по­ле­та­ем... Эссен не стал от­ве­чать. Все уже ска­за­но, все ре­ше­ния при­ня­ты, о чем спо­рить? Он по­ко­сил­ся на «по­том­ков». Ве­ле­сов с Ан­дре­ем Ми­ти­ным сто­я­ли рядом на мо­сти­ке. «Алмаз» воз­глав­лял ко­лон­ну бу­та­ков­ско­го от­ря­да, вы­тя­нув­шу­ю­ся под углом к ли­ней­но­му ор­де­ру. Вто­рым стоит «Ада­мант», за ним «Мор­ской бык», «Вла­ди­мир», «Гро­мо­но­сец» и осталь­ные вар­нен­ские ве­те­ра­ны. Лин­ко­ры, один за дру­гим, оку­ты­ва­лись об­ла­ка­ми по­ро­хо­во­го дыма, и при каж­дом залпе низ­кие об­ла­ка вздра­ги­ва­ли от пу­шеч­но­го рева. Рус­ские ко­раб­ли са­лю­то­ва­ли по­бед­но, с обеих бор­тов, пол­ны­ми зал­па­ми. Фран­цу­зы от­ве­ча­ли жи­день­кой паль­бой с верх­них деков; гир­лян­ды фла­гов рас­цве­чи­ва­ния би­лись на ветру, мат­ро­сы, вы­сви­стан­ные на­верх по слу­чаю ад­ми­раль­ско­го смот­ра, густо об­ле­пи­ли реи. Ан­дрей об­ра­тил вни­ма­ние, что на «фран­цу­зах» ин­тер­ва­лы между фи­гур­ка­ми чуть ли не втрое боль­ше, чем на на­хи­мов­ских ко­раб­лях. Ну да, ра­зу­ме­ет­ся - в Се­ва­сто­поль ко­раб­ли Буа-​Вильомэза при­шли на бук­си­ре за рус­ски­ми па­ро­хо­да­ми, имея на борту не более чет­вер­ти части. Осталь­ные ждут в ла­ге­ре, в Ев­па­то­рии, под при­смот­ром ка­за­ков. Ружья, пушки, мор­ти­ры - все ору­жие и бо­е­при­па­сы, за ис­клю­че­ни­ем офи­цер­ских са­бель, по­ме­ше­ны под охра­ну. Туда же по­ме­ще­но со­дер­жи­мое крюйт-​камер; сей­час на фран­цуз­ских ко­раб­лях лишь по десятку-​другому хо­ло­стых са­лю­та­ци­он­ных за­ря­дов. Плен­ные ан­гли­чане и турки - те, кто уце­лел после кро­ва­вой резни, - а так же фран­цу­зы, от­ка­зав­ши­е­ся при­ся­гать прин­цу На­по­лео­ну, со­дер­жа­лись в кре­пост­ных ка­зе­ма­тах. «От­каз­ни­ков» на­бра­лось немно­го: фран­цуз­ский экс­пе­ди­ци­он­ный кор­пус почти в пол­ном со­ста­ве и боль­шин­ство уце­лев­ших мо­ря­ков охот­но при­сяг­ну­ли «пре­тен­ден­ту». Се­го­дня пушки са­лю­то­ва­ли и ему - принц На­по­ле­он вме­сте со с Ве­ли­ким кня­зем и ад­ми­ра­ла­ми, при­ни­мал этот парад. В ак­ва­то­рии было не про­толк­нуть­ся от ко­раб­лей, а по­то­му, пер­во­на­чаль­ную идею - обой­ти строй на «Ал­ма­зе» или «Ада­ман­те» - при­шлось от­верг­нуть. Вме­сто этого Кор­ни­лов рас­по­ря­дил­ся при­ве­сти в па­рад­ный вид «Ар­го­нав­та». Ма­лень­кая вин­то­вая шхуна, а ныне пер­вый рус­ский ми­но­но­сец, от­ли­чив­ший­ся в вар­нен­ской эпо­пее, как нель­зя лучше под­хо­дил для этой цели. «По­том­ки» уста­но­ви­ли на ко­раб­лик мощ­ный гром­ко­го­во­ри­тель, и те­перь речи вы­со­ких особ слы­шал весь рейд. -...пре­дал ин­те­ре­сы Фран­ции, бро­сил ее в гор­ни­ло бес­смыс­лен­ной, пре­ступ­ной войны с Рос­сий­ской Им­пе­ри­ей...  Ад­ми­рал Буа-​Вильомэз го­во­рил, делая боль­шие паузы, чтобы пе­ре­вод­чик мог по­вто­рить его слова по-​русски. -...не все пре­ступ­ле­ния узур­па­то­ра: он за­клю­чил союз с из­веч­ным вра­гом Фран­ции, Ве­ли­ко­бри­та­ни­ей! И за ан­глий­ское зо­ло­то по­слал нас с вами уми­рать на дру­гой конец Ев­ро­пы! Будто мало на­стра­да­лись наши отцы и деды в сне­гах Рос­сии, будто недо­ста­точ­но пре­крас­ной Фран­ции кро­ва­во­го урока, по­лу­чен­но­го сорок лет назад? И снова рус­ские и фран­цу­зы уби­ва­ют друг друга ради того, чтобы бо­га­те­ли тор­га­ши, за­сев­шие за Ла-​Маншем и их ту­рец­кие кли­ен­ты! Так не бы­вать же этому! Пора, на­ко­нец, при­мер­но на­ка­зать пре­да­те­ля, на­влек­ше­го на наши на­ро­ды бес­чис­лен­ные беды, а за­од­но - дать отпор ост­ров­но­му пауку, раз­жи­рев­ше­му на крови и зо­ло­те, вы­со­сан­ном из по­ло­ви­ны мира! Кра­си­во из­ла­га­ет, со­ба­ка, по­ду­мал Ан­дрей. Го­ло­ву можно дать на от­се­че­ние - неде­ли не прой­дет, как текст речи по­лу­чат ре­дак­ции всех сколько-​нибудь вли­я­тель­ных ев­ро­пей­ских газет. И хо­ро­шо, и пра­виль­но - пусть джентль­ме­ны от­ку­ша­ют того блюда, что при­го­то­ви­ли для дру­гих. Союз между Фран­ци­ей и Рос­си­ей при ней­траль­ной Ав­стрии и при­ве­ден­ной к ни­что­же­ству Тур­ции - вот он, страш­ный сон ко­ро­ле­вы Вик­то­рии... -...хочу вы­ра­зить ува­же­ние нашим вче­раш­ним про­тив­ни­кам, доб­лест­ным рус­ским мат­ро­сам, сол­да­там и офи­це­рам! В ко­то­рый раз они про­де­мон­стри­ро­ва­ли, что Рос­сий­ская Им­пе­рия и Фран­ция - это по­след­ние опло­ты ры­цар­ства и бла­го­род­ства в нашем мире! Не то, что трус­ли­вые и под­лые «про­све­щен­ные мо­ре­пла­ва­те­ли», бро­сив­шие со­юз­ни­ка при пер­вой опас­но­сти! Фран­ция по­лу­чи­ла горь­кий урок - ост­ров­но­му волку нель­зя ве­рить, сколь­ко бы он не ря­дил­ся в ове­чью шкуру! Пе­ре­вод­чик умолк. На несколь­ко се­кунд над бух­той по­вис­ла мерт­вая ти­ши­на, а потом небо дрог­ну­ло от при­вет­ствен­ных кри­ков. Кри­ча­ли мат­ро­сы на реях ли­ней­ных ко­раб­лей и офи­це­ры на па­лу­бах, им вто­ри­ли с бе­ре­га толпы го­ро­жан. В глу­бине бухты, там, где сто­я­ли кон­це­вые ко­раб­ли всех трех ко­лонн, за­во­ро­чал­ся пу­шеч­ный гул - и на­ка­тил­ся ближе, ближе, по мере того, как ко­раб­ли один за дру­гим оку­ты­ва­лись об­ла­ка­ми дыма. И, слов­но по их сиг­на­лу, над га­ва­нью про­нес­лись в строю клина три гид­ро­пла­на, вы­пус­кая, одну за дру­гой, раз­но­цвет­ные ра­ке­ты. - Мар­чен­ко и Эн­гель­мей­ер. - про­ком­мен­ти­ро­вал Эссен. - А ве­ду­щим - Ка­чин­ский. Не удер­жал­ся все-​таки Вик­то­ри­ан Ро­ма­но­вич, го­во­рит: «Раз уж я все со­бы­тия про­пу­стил, в ла­за­ре­те про­ва­лял­ся - дайте хоть на­по­сле­док сле­тать, свер­ху по­гля­деть на этот Се­ва­сто­поль! - А Бо­рю­сик ему и от­ве­ча­ет: - под­хва­тил Лобанов-​Ростовкий, - «От­че­го ж напоследок-​то, гос­по­дин лей­те­нант? Оста­вай­тесь, еще и авиа­груп­пой по­ко­ман­ду­е­те! У нас как раз три ап­па­ра­та, а од­но­го пи­ло­та недо­ста­ет!» - Неуже­ли со­гла­сил­ся? - уди­вил­ся Ан­дрей. - Ну ладно мы с вами - с пер­во­го дня в этой каше ва­рим­ся, можно ска­зать, при­ки­пе­ли. А он-то с чего? - Ска­жи­те спа­си­бо Серею Бо­ри­со­ви­чу! - ух­мыль­нул­ся пра­пор­щик. - Ка­чин­ский, как узнал, что в из ис­то­рии он эми­гри­ро­вал в САСШ и там стро­ил са­мо­ле­ты, прямо так и за­явил: «Нет уж, уволь­те, на­смот­рел­ся я на янки_ наг­лый народ, бес­прин­цип­ный, а уж ли­це­ме­ры, каких по­ис­кать! Лучше я здесь стану авиа­кон­струк­то­ром и, даст Бог, по­мо­гу Рос­сии стать пер­вой авиа­ци­он­ной дер­жа­вой!» Ну, я ему и го­во­рю: «у нас уже есть кан­ди­да­ты на бра­тьев Райт, ну а вы бу­де­те... ска­жем, Сантос-​Дюмоном.» Чем плохо? Трой­ка гид­ро­пла­нов опи­са­ла еще один круг над га­ва­нью, спу­стив­шись к самым вер­хуш­кам мачт, и Ан­дрей по­ду­мал - долж­но быть, фран­цуз­ским мо­ря­кам» не так уж и ра­дост­но смот­реть на эти стре­ко­зы, недав­но за­бра­сы­вав­шие их фле­шет­та­ми и «ро­мо­вы­ми ба­ба­ми». Впро­чем, галлы - народ от­ход­чи­вый, вон как вопят и бро­са­ют в воз­дух свои смеш­ные бе­ре­ты с пом­по­на­ми... Ле­та­ю­щие лодки, за­кон­чив круг по­че­та, на­бра­ли вы­со­ту и по­вер­ну­ли на север. - В Качу пошли, - ска­зал Эссен. - Да и нам, гос­по­да, пора за ними. При такой волне часа пол­то­ра ходу - если, ко­неч­но ваш Кре­ме­нец­кий даст мо­тор­ку. - Даст, ни­ку­да не де­нет­ся, - по­обе­щал Ве­ле­сов, вы­тас­ки­вая рацию. - И во­об­ще, это уже не его мо­тор­ка! Я, к ва­ше­му све­де­нию, за нее по всей форме рас­пи­сал­ся, зна­чит, право имею! V База гид­ро­пла­нов Кача 28 ок­тяб­ря 1854 г. Рей­монд Фон Эссен  Вот от моря и до моря Нить же­лез­ная сколь­зит, Много славы, много горя Эта нить порой гла­сит. Вот с по­ля­ны ворон чер­ный При­ле­тел и сел на ней, Сел и карк­нул и кры­ла­ми За­ма­хал он ве­се­лей. И кри­чит он, и ли­ку­ет, И кру­жит­ся всё над ней: Уж не кровь ли ворон чует Се­ва­сто­поль­ских ве­стей? - Тют­чев. - по­яс­нил Кор­ни­ло­вич в ответ на удив­лен­ные взгля­ды со­слу­жив­цев. - Еще с гим­на­зии помню. Пред­став­ля­ли как-​то кон­церт по слу­чаю го­дов­щи­ны Се­ва­сто­поль­ской стра­ды, так мне вы­па­ло стихи чи­тать. В пять­де­сят пятом, ка­жет­ся, на­пи­са­но. - Ну, здесь-​то стихи дру­гие будут со­чи­нять. - от­ве­тил фон Эссен. - И все боль­ше ди­фи­рам­бы - вести-​то из Се­ва­сто­по­ля при­хо­дят вполне жиз­не­утвер­жда­ю­щие! - Это верно, - вздох­нул Эн­гель­мей­ер. - Толь­ко им это уже не по­мо­жет... И кив­нул на де­ре­вян­ную пи­ра­мид­ку, увен­чан­ную лаково-​желтым про­пел­ле­ром. На при­вин­чен­ной брон­зо­вой до­щеч­ке зна­чи­лось: Россійскія авіаторы, слав­но павшіе за Оте­че­ство: Заурядъ-​прапорщикъ по мор­ской части Буш­ма­ринъ Владиміръ, пилотъ-​наблюдатель.  По­гибъ 30-го дня, мѣсяца ав­гу­ста 1854 года отъ Рож­де­ства Хри­сто­ва. Мич­манъ Цивинскій Ни­ко­лай, пи­лотъ. По­гибъ 8-го дня, мѣсяца сен­тяб­ря 1854 года отъ Рож­де­ства Хри­сто­ва. Штабсъ-​капитанъ Скир­мунтъ Иванъ, пилотъ-​наблюдатель. По­гибъ 8-го дня, мѣсяца сен­тяб­ря въ году 1854 года отъ Рож­де­ства Хри­сто­ва. Флота во­лон­теръ Петр О′Лири, бомбардиръ-​наблюдатель. По­гибъ 17-го дня мѣсяца ок­тяб­ря 1854 года отъ Рож­де­ства Хри­сто­ва. - Петьке-​то свез­ло. - про­из­нес угрю­мый Ко­бы­лин. - На­ше­го брата, мор­ско­го авиа­то­ра, неча­сто в земле хо­ро­нят. Одна у нас мо­ги­ла, общая - море... Эссен кив­нул. Под пи­ра­мид­кой лежал прах толь­ко двоих из тех че­ты­рех, чьи имена зна­чи­лись на мо­ну­мен­те: юного ир­ланд­ца и лет­на­ба с ап­па­ра­та Кор­ни­ло­ви­ча, по­гиб­ше­го в пер­вый день Пе­ре­но­са. От двух дру­гих авиа­то­ров не оста­лось ров­ным сче­том ни­че­го - оба сго­ре­ли на шкан­цах бри­тан­ско­го лин­ко­ра вме­сте со своим гид­ро­пла­ном. В брат­скую мо­ги­лу по­ло­жи­ли шлем Вани Скир­мун­та и но­вень­кий, с зо­ло­ты­ми мич­ман­ски­ми по­го­на­ми, френч Коли Ци­вин­ско­го. Кон­дук­тор с "Ал­ма­за", гра­ви­ро­вав­ший по прось­бе авиа­то­ров таб­лич­ку для па­мят­ни­ка, задал Эс­се­ну вроде бы, про­стой во­прос: какие ста­вить даты рож­де­ния? Немно­го по­ду­мав, лей­те­нант рас­по­ря­дил­ся убрать этот пункт у всех троих. Неза­чем оза­да­чи­вать ни в чем не по­вин­ных людей такой непо­нят­но­стью, как люди, по­гиб­шие за че­ты­ре де­сят­ка лет до сво­е­го рож­де­ния. Кому надо - в курсе, а осталь­ным знать ни к чему... Пи­ло­ты, на­блю­да­те­ли, мо­то­ри­сты - весь лич­ный со­став ал­ма­зов­ской авиа­груп­пы со­брал­ся здесь, на вер­хуш­ке кру­то­го об­ры­ва, от­ку­да к воде сбе­га­ла узкая, за­рос­шая по­лы­нью троп­ка. Вда­ле­ке вид­не­лись ан­га­ры Ка­чин­ской базы; на сли­пах устав­ши­ми чай­ка­ми при­стро­и­лись гид­ро­пла­ны. Эссен опу­стил­ся на ко­ле­но, по­пра­вил венок. Встал, вы­тя­нул­ся по стой­ке «смир­но», держа фу­раж­ку на сгибе руки. Ко­бы­лин кив­нул рас­че­ту. Трое мо­то­ри­стов вски­ну­ли ка­ра­би­ны, уда­ри­ли в низ­кое небо зал­пом. Пе­ре­дер­ну­ли - залп. И еще. До­ждав­шись, пока раз­ве­ет­ся дым от вы­стре­лов, Эссен надел фу­раж­ку и вски­нул руку к ко­зырь­ку; осталь­ные авиа­то­ры по­вто­ри­ли его жест. За спи­ной лей­те­нан­та кто-​то де­ли­кат­но каш­ля­нул. Эссен по­вер­нул­ся. В окру­же­нии чисто оде­тых ху­то­рян - му­жи­ков, баб, маль­чи­шек, - стоял су­хонь­кий си­во­бо­ро­дый дья­чок. Эссен знал его - дья­чок слу­жил в церк­вуш­ке, на окра­ине Се­ва­сто­по­ля, а в Качу при­шел по при­гла­ше­нию лей­те­нан­та Мар­чен­ко, за­ни­мав­ше­го­ся устрой­ством по­хо­рон. - Срод­ствен­ни­ки есть у уби­ен­ных? - по­ин­те­ре­со­вал­ся дья­чок. Голос у него был вы­со­кий, над­трес­ну­тый. - Чтобы, зна­чит, от­пи­сать, где могилка-​то? Надо же чтоб у людей было где по­пла­кать, по­мя­нуть при­лич­но... - Неко­му их по­ми­нать, кроме нас, ба­тюш­ка. - от­ве­тил лей­те­нант. - Родня, ежели и есть, то уж боль­но да­ле­ко, им сюда до­би­рать­ся. Нет, неко­му о мо­гил­ке со­об­щать. - Ну, ин ладно! - легко со­гла­сил­ся дья­чок. - Вы, гос­по­дин офи­цер, будь­те в на­дё­же - мы за мо­гил­кой при­смот­рим. Все, как надо будет! - При­смот­рим! - со­гла­сил­ся су­мрач­ный ху­то­ря­нин. - А как война за­кон­чит­ся - всем миром день­ги со­бе­рем и ча­со­вен­ку здесь, на горуш­ке, по­ста­вим. Чтобы, зна­чить, па­мять была. Чтоб и дети наши пом­ни­ли, и внуки. Так что не сум­ле­вай­тесь, ваше вы­со­ко­бла­го­ро­дие, по-​доброму сла­дим! - Поз­воль­те, зна­чить, осве­до­мить­ся? - спро­сил по­мяв­шись, дья­чок. - То­ва­рищ ваш, ко­то­рый тут лежит, Пет­ром про­зы­ва­ет­ся ко­то­рый... Фа­ми­лие у него чуд­ное. Он што, нерус­ский? И веры какой будет, пра­во­слав­ной? Эссен под­нял глаза и тя­же­ло, в упор по­смот­рел на дьяч­ка. Тот сму­тил­ся, за­каш­лял­ся. - Я по­то­му спра­ши­ваю, чтобы знать - по ка­ко­му обы­чаю от­пе­вать но­во­пре­став­лен­но­го раба божия? Чтоб честь по чести, за­упо­кой­ную от­слу­жить, и ка­жин­ный год, в этот день по­ми­нать? Нель­зя без этого, не по хри­сти­ан­ски... - Пра­во­слав­ный он. - от­ве­тил за Эс­се­на Мар­чен­ко. - По­ми­най, отче, как пра­во­слав­но­го. Раз за рус­скую землю го­ло­ву сло­жил - зна­чит наш он, пра­во­слав­ный, и никак иначе! - Верно! - под­твер­дил Эссен. - И никак иначе! «Ну, вот и все. Те­перь и здесь по­яви­лась мо­ги­ла рус­ских авиа­то­ров. И где бы мы те­перь ни ока­за­лись - они на­все­гда оста­нут­ся здесь. И неваж­но, что Петька-​Патрик родом из да­ле­кой Ир­лан­дии, раз летал и погиб на рус­ском ап­па­ра­те, раз сра­жал­ся пле­чом к плечу с нами про­тив вра­гов Рос­сии - зна­чит рус­ский. И имя у него будет рус­ское - Петь­ка, Петр. Те­перь и на­все­гда!»