Кто сказал что время лечит?

Впервые за эти дни Армстронг смогла уснуть и нормально погрузиться в крепкий сон. На протяжении утра, ей снились сны: кошмары, которые вызвали страх и отвращение. Сны — от которых девушка путалась, в реальности она сейчас или нет. Пару раз она резко просыпалась от тревожности, и в панике осматривалась вокруг. Только спустя пару минут получалось придти в чувство, понять где она находится и что происходит. После чего удавалось уснуть вновь.

***

Фрин с большим трудом попыталась открыть нормально глаза, но уже в который раз её резко обжигал дневной свет из окна. Будто острые клинки, которые вонзались немедленно ей в глаза. Сароча проснулась, но ещё достаточно долго лежала в одной позе и бегала глазами по комнате. Что произошло? Сколько она спала? Дочь всё ещё не понятно где? Что с её ногой, почему она так болит? От наплыва мыслей голова сжалась будто в тисках, настолько, что невозможно было вспомнить даже свое имя... Мышцы тела, такое чувство будто застыли в бетоне, забирая возможно пошевелиться. Когда она попыталась встать с кровати, тут же упала без сил обратно. Во рту безумно пересохло, настолько, что не получалось даже прошептать что-то. Со временем, воспоминания по немногу начали складываться в единую картинку, голова уже не болела так сильно, как при пробуждении. Также и тело приходило в норму. Фрин получилось открыть полностью глаза, и к счастью они быстро привыкли к яркому свету. Медленно поднявшись с кровати, она двинулась к двери и нажала на ручку. В коридоре горел тусклый свет, царила полная тишина, будто бы тут никого кроме неё нет и никогда не было. Сароча осмотрелась и рефлекторно прошла к комнату дочери. Так же тихо, шторы задвинуты, но единственное, что её насторожило — не заправленная кровать. Подойдя ближе, она буквально упала на пол и спустила вниз одеяло с чей-то головы. Оказалось, что это спокойно и умиротворённо спала её дочь, её Анна... Фрин от удивления шире открыла глаза и принялась лихорадочно трогать её лицо, всё ещё не веря тому, что видит сейчас. — Анна, родная моя... — Получилось прошептать у неё. Девочка от резких прикосновений открыла вяло глаза и тщательно присмотрелась. Когда получилось развидеть девушку, Анна вскочила и прыгнула ей в объятия: — Мама! Ты проснулась! Сароча свалилась вместе с ней на пол. От физической боли в этот момент хотелось громко закричать, но это было ничто, в сравнении с её радостью и облегчением в этот момент. Её частичка души вновь вернулась на своё место, озарила светом всё вокруг, исцелила только одним лишь своим видом и крепкими объятиями. — Проснулась маленькая, проснулась... — Фрин сквозь зубы процедила эту фразу, затем крепче прижала её к себе. — Я так волновалась... Места себе не находила... — Сароча заплакала и посмотрела на неё. — Где ты была? Когда вернулась домой? Расскажи мне всё... — Мам... — Куда тебя забрали? — Мам. — Тебя не обижали? Ты в порядке? — Фрин принялась её осматривать. — Мама! — Анна её остановила и обвила руками её лицо. — Не плачь, я в порядке, всё хорошо. Меня Бекки вчера привезла, она меня нашла с тётей Неунг. Я была недалеко от Лондона. — Вчера... Бекки..? — Да, ты три дня почти спала. Я испугалась, что с тобой что-то плохое случилось. — Нет, цветочек... Уже всё хорошо. Мне намного лучше когда ты рядом. — Сароча не единожды поцеловала её в лоб и щёки. — Никогда больше не оставлю, не позволю, чтобы ещё раз подобное случилось. — Мам, а как ты себя чувствуешь? Ты горячая вся, у тебя температура? — Анна коснулась ладонью её лба. — Нет, всё хорошо. Мне просто нужно немного придти в себя. Фрин врала. На самом деле у неё очень кружилась голова и болел живот. Тошнота всё больше подходила к горлу, а нога начинала болеть и жечь с невыносимой силой. Но она терпела, не хотела показывать своё состояние перед дочерью. — Ложись ещё спать. Я скоро вернусь к тебе, хорошо? — Мама, я люблю тебя. Извини, что так получилось и ты волновалась. — Анна обвила её шею и крепко прижалась к Фрин. — Ты не виновата, ни в чём. Я не злюсь ни капли. Главное, что ты уже дома, рядом со мной... — Сароча уложила дочь обратно на кровать и укрыла одеялом. — Ложись, набирайся сил... — Она поцеловала её, затем с трудом поднялась на ноги. Идти становилось всё тяжелее. Только опора в виде стен помогала ей добраться по коридору в комнату Гарри. Фрин хотела знать больше деталей: каким образом это произошло, где Бекки, поймали ли Хенга, причём тут Неунг, всё. Войдя в комнату, она заметила, что кто-то спал на кровати. Фрин была уверена, что это Гарри. Но подойдя ближе, она замерла на месте не в силах отвести взгляд. На кровати спала Бекки, как маленький ребёнок в позе эмбриона. Фрин села на пол у изголовья и присмотрелась внимательнее. Значительно похудевшая, с мешками под глазами, вероятно от недосыпания, шрамы на руках. Особенно на правой, на самых костяшках. Они уже затягивались, но всё равно очень видны. Злилась? Не сдерживала себя и поэтому так? Всё ещё принимает те таблетки? Не привычно видеть её сейчас такую уязвимую и спокойную... Спустя столько лет у Фрин всё так же трепетало сердце от одного лишь её присутствия рядом. Как будто рядом кто-то включил обогреватель, и тепло ощутимо укутало её всю, так и сейчас... Почему так происходит? Как она может так на неё в моменте действовать? И вообще, обычному человеку такое под силу? Фрин коснулась её руки и провела большим пальцем по шрамам. Только они показывали сейчас, насколько сложно дались ей трудности, насколько тяжело и упорно она искала Анну. Но не смотря на всё, она смогла, поборола, привезла... Ты сдержала своё слово Бекки — привезла мне дочь... Внезапно Ребекка открыла глаза. И первое что уловила — два темных мира. Единую бездну, которая могла забрать к себе любого и беспощадно поглотить полностью. Вырвать нутро, ограбить, заставить подчиняться, забрать навеки в плен... Это всё её глаза: непрочитанное, неизведанное, закрытое. Тропа, по которой может пройти только самый безумный и бесстрашный странник. Бекки готова быть таким странником, только бы владелец этой тропы дал своё разрешение. Для Фрин время будто бы остановилось, момент застыл. Янтарный свет казалось осветил ярко её душу, проникал в каждый укромный уголок, даже туда, где невозможно это сделать. Взгляд: проницательный, изучающий, ищущий ответы, блуждающий по лабиринтам, потерянный... Что она ищет? Куда всматривается? Невозможно же прочесть и увидеть то, чего нет. Она же пуста внутри, её жизнений сосуд исчерпал себя ещё три года назад, после её ухода. На сердце до сих пор не зажила насечка, тот прокол от острого ножа, каким она хладнокровно сделала намерено надрез. В ней ничего не осталось, только тьма, ненависть, горечь, печаль. Хотелось закричать, бить её в грудь, спросить: Что ты ищешь?! Зачем смотришь?! Зачем прожигаешь насквозь?! Нравится как я горю?! Нравится смотреть как я превращаюсь в пепел?! К чему это всё Бекки? Утраченное навсегда — никогда не вернуть. Это истина, жестокая правда. Почему ты это не понимаешь? Но Армстронг прожигала... Как кат в чёрной мантии перед своей жертвой, она смотрела, не моргала. В немом диалоге общалась не с ней, а её душой. Спрашивала: что скрывает? Чего хочет? Как поступить? Где найти то пламя, которому под силу растопить эту толстую корку льда? Я могу быть этим пламенем? Могу быть раскаленным металлом, из которого изготовят доспехи? Могу в этих доспехал добраться в самую глубь? Смогу найти тот проклятый последний ключ? Открою им самую надёжную дверь в мире? Смогу быть тем самым прославленным завоевателем во всей вселенной? Сароча первая прекратила это мучение, первая проиграла в этой битве. Она отвела взгляд. — Не смотри так, я может и плохо выгляжу, но не настолько, как ты испугалась. — Прошептала Фрин. — Я рада тебя видеть. Как ты себя чувствуешь? — Бекки приподнялась и села на кровать. — Тебе на полу удобнее? — Мой дом, где хочу там и сижу. — Фрин оперелась спиной об стену и посмотрела вниз. — Не отводи глаза, пожалуйста... — Даже не начинай. Мы чужие друг другу. Точка. — Фрин схватилась за подоконник и привстала. — Я помогу, подожди, у тебя же нога. — Ребекка придержала её за руку. — Не трогай. Я сама справлюсь. — Она прошла к двери, затем повернулась к всё ещё смотрящей на неё Бекки. — Спасибо, что Анну привезла. Но на этом наши пути должны разойтись. — Фрин, давай позже поговорим, ты многого не знаешь! Один только разговор, я расскажу, как всё было на самом деле. — В этом и причина, только сейчас ты осмелилась обо всём рассказать. — Она открыла дверь. — Пойду Гарри найду. — Нет. Стой. — Ребекка подошла и закрыла перед ней дверь. — Мы сейчас поговорим. — Убери руку, выпусти меня. — Дай мне десять минут. Доверься. Сароча резко подняла на неё глаза, из которых чуть ли не сыпались искры. — Довериться? К чему это меня привело? — Она указала рукой на себя, демонстрируя своё состояние. — Моя дочь была чёрт знает где, я по ощущениям будто семь кругов ада прошла за эти дни. И всё из-за твоих амбиций и этой проклятой папки! — Сядь на кровать, прошу. — Армстронг прикусила губу и взяла её за руку. — Я сама! Не прикасайся! — Фрин скинула её руки, затем села. — Я не права? Чего я не знаю? Говори. Ребекка прочистила горло, затем спокойно начала говорить: — Перед нашим расставанием три года назад, ко мне приходил Хенг и Риччи. Ты тогда это знала, но про причину я тебе соврала. Твой так скажем «муж», знал про нас от моего брата. И за это Риччи получил от него миллион долларов. К тому же, они подделали на меня компромат по одну делу из Лондона, добавили много деталей. Ещё Хенг угрожал тобой, говорил, что заберёт дочь. — И ты повелась на эти угрозы? — А что мне было делать? Я все документы видела своими глазами. Он дал мне на принятие решения одни сутки. — Почему ты сразу ничего не сказала мне? Зачем врала? Лучше стало, когда ты приняла решение за нас двоих? — Ты бы не согласилась, опасность грозила тебе и твоей дочери. Ты сама мне говорила, что ничего делать не станешь, забыла? — Мы бы что-то могли придумать, не подставляя под угрозу нас! — Фрин скривилась от внезапной боли в животе, после чего продолжила говорить уже тише: — У меня была страховка на подобный случай, можно было бы сделать это всё тихо. Не запуская всё на три долгих года и не врать. — Я не хотела ставить тебя перед выбором, понимаешь? И мне и тебе Анна больше всего дорога. В ином случае я была бы против. Лучше пусть я буду для вас самым большим врагом в мире, но не буду подвергать риску. — После твоего ухода стало только хуже. Намного. Кому ты сделала лучше? — Я два года искала на него компромат. Хотела посадить этого урода. И ни на один день я не прекращала следить за вами и оберегать. Ни на секунду не забывала про вас. — Если бы смогла, то поклонилась тебе. Но увы... — Фрин насмешливо хмыкнула. — Чёрт возьми Фрин! Не делай из меня виноватую во всех грехах! — Бекки ударила ладонью по тумбочке. — Я хотела как лучше, пускай и ошиблась, но я попыталась всё исправить. Даже с той папкой, ты её достала, и за это тебе очень большая благодарность... — Ценой моей дочери... — Сказала Сароча, опустив взгляд вниз. — Я согласна, моя вина в этом, не предвидела такой сценарий. Но я же искала, не спала с того момента, как она исчезла, подняла всех, кого только возможно, перерыла пол Европы, но нашла, привезла. Исправила свою ошибку. Что ты ещё хочешь? Будешь до конца жизни мне это вспоминать? — Не буду. Поскольку больше не увижу. Ребекка резко замолчала, затем присела перед ней: — Посмотри на меня. — Бекки уловила её взгляд полный боли. — Не отрекайся через мои ошибки. Я прошу тебя. Сделаю всё, что только хочешь. Но дай мне шанс. — Я не буду вновь подвергать себя риску обжечься и сделать себе и дочери больно. Мы обе страдали после твоего ухода. Ты ничего не объяснила, просто растворилась. Как мне теперь на тебя реагировать? Падать в объятия и расцеловать? Анна ребёнок и ещё ничего толком не понимает, поэтому тебя приняла не зная всех нюансов. Но я не она, я помню всё... Каждую слезу, каждую бессонную ночь, каждый нервный срыв... — Мне тоже было не легко. Я тоже безумно страдала, страдаю и сейчас. Что теперь? Не пробовать? Не доверять никому вокруг? — Я всё сказала. — Сароча отвернулась. — Прошу... Просто попытайся меня понять. Подумай, почему я так сделала... — А то что? Опять сбежишь ничего не объяснив? — Фрин сказала это спокойно, хладнокровно, безэмоционально. Армстронг сцепила зубы и медленно поднялась, после чего прикрыла глаза и тихо сказала: — Это удар ниже пояса Фрин... — Она развернулась, и громко хлопнув дверью вышла из комнаты.