***
— Не открывай пока глаза. Эй, ну я же попросил не подглядывать! Чанхи стоит посреди прихожей, закрыв глаза ладонями и на всякий случай отвернувшись в стену. Он всё ещё не знает, что Чанмин делает у него за спиной, даже через зеркало не видит, но это явно что-то достаточно безобидное. Наверное. По крайней мере Джи не сможет устроить тут бардак или украсть что-нибудь и сбежать. Наверное. — Ещё чуть-чуть... Вот так... Ага! Готово! – в голосе Чанмина слышна улыбка, и Чанхи уже представляет её, широченную, глупую, до блеска в глазах. Фыркает, убирая ладони, и поворачивается на сто восемьдесят. Застывает. — Э-Это ты как сделал? — Секретик, – Джи приставляет палец к губам и игриво подмигивает, вертясь в воздухе. Его привычные рубашка и шорты сменились чёрной водолазкой с рукавами-перчатками, фиолетовым кроп-худи и тёмно-серыми рваными джинсами. Откуда он понахватался такой моды, Чанхи может только догадываться, но отрицать факт, что Чанмину идёт этот наряд, не собирается. – Я и тебя приодену. — Чего?! Что у тебя на уме? – Чанхи бурчит под нос, пока наблюдает, как Джи вселяется в гардероб, медленно раскрывая дверцы и раздвигая вешалки по сторонам. Посередине остаются всего две: на одной – кожаные штаны, а на другой – атласная рубашка винного цвета. Чхве переводит взгляд то на одежду, то на своё отражение в зеркале рядом со шкафом. Он не был готов снимать сегодня свой любимый растянутый свитер. – Что бы ты сейчас ни сказал, мой ответ – нет. Чанхи складывает руки на груди, закатывает глаза и в следующий момент уже смотрит на Чанмина через зеркало. Тот молча пилит взглядом в ответ, немногозначительно кивая в сторону вешалок. Чхве жуёт губу – раздумывает. Ну не умрёт же он, если просто переоденется? С другой стороны, кто знает, что творится в голове этого призрака... — Мы куда-то пойдём, – делает вывод Чанхи после того, как застёгивает пуговицы на манжетах. Скажите, что он поддался полупрозрачной кучке в виде человека – подумают, что сумасшедший. — А вот и нет, – Чанмин восторженно летает по комнате, смотрит в окна и иногда на Чанхи, заправляющего рубашку в штаны. – Я уже говорил, что хочу попробовать кое-что. — "Кое-что" – понятие растяжимое, – Чхве толкает дверь в гостиную, зачем-то пропуская Джи вперёд, и щёлкает выключателем, погружая прихожую в пасмурную темноту улицы. Чанхи оглядывается в поисках призрака и находит того у музыкальной станции, активно жестикулирующего в её сторону. Намерения Чанмина тут же становятся ясными. Чхве вздыхает, но подходит к проигрывателю, включая то, что находится внутри: то ли очередной джазовый диск, то ли кассету с балладами. Спустя пару шорохов и непродолжительный электронный писк по комнате разносятя первые ноты Стиви Уандера, но Чанхи не уверен, такую ли музыку ожидал услышать Джи, учитывая его достаточно современный наряд. — Прости, у меня, наверное, не найдётся другой музыки, – говорит Чхве с ноткой стыда, хотя нет ничего неправильного в том, что у него другие музыкальные предпочтения. Но как можно говорить "другие", если Чанмин никогда не упоминал, что слушал при жизни? “Двести лет назад... Скорее всего, в моде была классика,” – Чанхи переводит взгляд на полку с дисками, внимательно прочитывая каждый корешок, пока не чувствует покалывание в плече. Достаточно непривычное, чтобы понять – Джи "трогает" его. Вместо толстовки и джинсов на Чанмине теперь рубашка и брюки с подтяжками – поддержка общего ретро-антуража. Чанхи медленно моргает, а призрак улыбается шире и шире, поддаваясь приятной мелодии. Он имитирует танец: то выполняет простейшие шаги на полу, то катается по воздуху, качая головой в такт. Чхве облокачивается на стену рядом с музыкальным центром, складывает руки на груди, наблюдая за довольным Чанмином. Как мало этому человеку нужно для счастья и насколько легко ему угодить? Кажется, он готов на всё, что предложишь. — Хей, чего стоишь, давай со мной! – призрак жестом зазывает Чанхи сдвинуться с места, но тот неловко жмётся, отводя взгляд – очевидно, не любитель танцевать. Песни сменяются одна другой, Чанмин продолжает активно двигаться – призраки не устают, так что "стопом" для него будет только уставший хозяин дома, – Чхве перемещается на диван и увлекается книгой. Буквально через час диск-сборник замолкает, пробуждая назойливую сторону Джи и вылавливая Чанхи из его книжного мира, заставляя подняться с нагретого места. Следующим в разъём для дисков ложится Фрэнк Синатра, и Чанхи не может удержаться, прикрывая глаза – это его любимый исполнитель. — Фрэнк Синатра. Классика, – Чхве поворачивается, чтобы вернуться к чтению и заставить Чанмина танцевать вновь – отвлекает призрака, как маленького ребёнка, не дающего спокойно жить матери, – но натыкается на "препятствие", если это можно так назвать. Джи сверкает своим юным взглядом, улыбается. Эта улыбка касается души Чанхи, поджигая её, и проносит приятную дрожь по телу. Такая согревающая, родная, будто они с Чанмином всю жизнь знакомы. Чхве смотрит на свои трясущиеся ладони, прикладывает их к груди, пропуская сердцебиение через кончики пальцев. Незнакомое ли или просто забытое, внутри бурлит чувство, подступая тошнотой к горлу и слезами к глазам. Чанхи подходит медленно, осторожно, хочет взять за руку и снова проваливается в призрачный туман чужого существа. Сердце готово разорваться на миллион кусочков, но Джи находит решение. Как обычно. Чего он вообще не может? — Подними свои руки, – Чанхи смотрит непонимающе, пока призрак не показывает наглядный пример. – Вот так, да. И переверни ладонями вверх. Чхве с трепетом наблюдает, как Чанмин аккуратно "вкладывает" свои прозрачные руки в чужие настоящие. Его ресницы мелко дрожат от смущения, и Джи даже тихонько хихикает. Чанхи кажется, будто в груди цветы расцветают, когда делает неуверенный шаг, за которым следует Чанмин, и увлекает их в подобие вальса. Они просто медленно кружатся посреди гостиной, но этот момент ощущается так волшебно, так невероятно интимно и нежно, что все повседневные заботы отходят на задний план. На улице окончательно стемнело, по стеклу застучал приевшийся за пару бесконечных месяцев ливень, чуть приглушая музыку. Чанхи замедляется, впитывая каждую секунду, каждый блик тёплого света на лакированных поверхностях мебели, каждый взгляд Чанмина исподлобья, игривый и заботливый. Время замедляет ход, они становятся центром вселенной, и все планеты, все звёзды, астероиды, кометы крутятся вокруг них. Разум Чхве слегка помутняется томной пеленой, кружащей голову. Под симфонию дождя, бархатного голоса певца и собственного дыхания он глядит в глаза напротив и приближается. Зрачки мечутся вверх-вниз, язык нервно пробегает по губам, дыхание спирает, и Чанмин зачем-то опускает веки. Призрачные губы ощущаются так же, как и любое другое прикосновение – покалыванием. Нечто нефизическое, больше чувствуемое душой. Чанхи крупно вздрагивает, когда эфемерный момент рушится стуком в дверь. Он отстраняется, быстро моргает и прокашливается, бросая тихое “пойду открою”. Чанмин выглядит ничуть не смущённым, даже удовлетворённым, и летит вслед за парнем.***
Звук усиливается по мере приближения Чхве к входной двери. Он не знает почему, но чувствует себя странно... взволнованно? Будто за дверью что-то страшное: всё-таки дом его находится далеко от города, да и сейчас уже поздно, и дождливо на улице, и вообще что за бред. Чанхи сглатывает, оборачивается на Чанмина, будто ищет поддержки или одобрения. Призрак показывает пальцы вверх и обнадёживающе улыбается, вселяя в парня уверенность. Стук прекращается, дверь с привычным скрипом и тяжестью отворяется. — Эмм... Здравствуйте? Я могу войти? На пороге стоит мужчина примерно одного возраста с Чанхи в чёрном длинном пальто и с такого же цвета маской и зонтом. Рядом с ним жалко мокнет небольшой чемодан, а позади маячит дорогой автомобиль. Вся чернота этого парня сливается с общей вечерней обстановкой, так что его силуэт нечёткий и лицо сильно не разобрать. Чхве с минуту разглядывает загадочного незнакомца, пока не вспоминает, что вообще-то неплохо было бы впустить мокнущего под ливнем гостя. Он выдыхает короткое "о", отступает назад, освобождая место для ещё одного человека, и попутно извиняется. — Вы, вероятно, Чанхи? – спрашивает парень, осторожно отставляя зонт, и удивляет Чхве внезапным вопросом. Видимо, на лице у него тоже написано недоумение, потому что незнакомец мягко смеётся под маской. – Ха-ха, не подумайте, что я какой-то сталкер, просто... Мои предки владели этим поместьем, и я хотел посмотреть хоть раз на него – увлекаюсь историей своего рода или типа того, – так что меня предупредили о нынешнем хозяине. — А чемодан..? — Хм? А, этот. Вообще-то я ещё рассчитывал остаться тут на пару дней, поискать вдохновение, так сказать... Ночной гость многозначительным тоном намекает Чхве на дальнейшие переговоры, и Чанхи задумывается: насколько безопасно оставлять незнакомца в своём доме, даже если тот придумал достаточно убедительную историю? В очередной раз ища поддержки, Чхве оборачивается за Чанмином, но того и след простыл. В прихожей повисает лёгкая тишина, прерываемая далёким Фрэнком Синатрой и шуршанием чужой одежды. Чанхи поворачивается обратно к собеседнику, чтобы застать его уже без верхней одежды, и окей, у Чхве, возможно, голодание по людям, но этот парень чертовски красив: шёлковая рубашка с закатанными рукавами и брюки, обхватывающие стройные ноги во всех нужных местах, обрисовывают подтянутую фигуру и, более того, сочетаются с нарядом Чанхи. Забавное совпадение, заставляющее бабочек в животе Чхве сходить с ума. — Ох, простите, где же мои манеры. Меня зовут... И если перед поцелуем время замедлилось, то в этот момент оно просто остановилось. Чанхи глупо моргает, рассматривая лицо напротив без маски, и пазл в его голове потихоньку собирается. Эти искрящиеся глаза, маленькие руки и родинки невозможно спутать ни с чем. Отсутствие призрака заполняет последнюю пустоту в целой картине. Чхве знает, прекрасно знает, кто перед ним. — Чанмин. Джи Чанмин.