Медиум: за завесой

Накрывает меня где-то на полпути от Кати. В принципе, ничего страшного не происходит. Просто становится холодно. Просто я чувствую, что не вывожу, и дело тут совершенно не в почившей медсестре. Дело совершенно не в том, что я не люблю сообщать о смерти самим покойникам. Это что-то другое. Что-то потустороннее, пока мне непонятное. Что-то, что сбивает с толку. Никак не удаётся определить, откуда веет ветер. На улице тепло и парко после дождя, солнечно, несмотря на низкие тёмные тучи, клубящиеся на западе. Пахнет скошенной травой и отцветающими пионами. Умом я это понимаю прекрасно, но, если отключить логику и здравый смысл, мне холодно и пахнет смертью. Пахнет оплавленной изоляцией, кровью и тленом. — Останови, — тяжело выдыхая, просит малый с заднего сидения, когда до дома нам остаётся один поворот, а я, наконец-то, понимаю, что именно не так. — Останови, мне надо подышать! Денька, видать, тоже понимает, настораживается и лупит по тормозам под заброшенным магазином среди дворов. Лёшка выскакивает из салона, прижимается к растущему у бордюра клёну и прикрывает глаза. Мы с Денисом переглядываемся. — Дима, — произношу, качая головой. — А я говорил этому мелкому, что нельзя так прикипать, — бросает Власов брезгливо, пряча беспокойство за напускным раздражением. — Он слишком чувствует его. Он слишком привязался. Денька и салон в сигаретном дыму остаются где-то позади. Я оказываюсь возле Лёшки быстрее, чем понимаю, зачем вообще делаю это. Малого трясёт, просто колотит, как в лихорадке. Аккуратные вампирские клычки отбивают чечётку, а слёзы катятся по щекам градом. — Тихо, — сгребаю мелкого, прижимаю к груди и стираю слёзы, поглаживаю по затылку, по спине, но это производит диаметрально противоположный эффект. Лёшка начинает рыдать в полную силу, сопровождая это звуковыми эффектами, всхлипывая и обливаясь соплями. — Они забрали его! — сдаётся мне, что у него истерика, и как это прекратить — я понятия не имею. — Забрали! — малый бьётся в моих руках, вырываясь и царапаясь, но при этом едва держится на ногах. — Они его арестовали, Миш! За что?! Это ведь не он! Не он! Дима никого не убивал! — Лёша, успокойся, — требую настолько сурово, насколько вообще способен. — Ты же сильный. Ты же столетний вампир. Немедленно возьми себя в руки! — Миша, ему нельзя в тюрьму! — продолжает реветь мелкий, обливаясь слезами, всхлипывая и подвывая. — Его же даже слушать не будут! Он же беспомощный, как ребёнок! Он же не умеет защищать себя! Только других! Ещё и как ляпнет что-то! Его же там удавят ещё до суда! — Немедленно отставить истерику! — требует Денька, выбираясь из салона и направляясь к нам, и что-то в его тоне отрезвляет. — От того, что вы сейчас будете тут мотать сопли на кулак вдвоём, лучше никому не сделается. Угомонитесь оба. То, что один из вас паникует, а другой ловит его эмоции, никому не делает лучше. Всё не так суицидально, как вы себе тут намалевали. Безвыходных ситуаций не бывает. Мы обязательно решим этот вопрос, но сейчас вам нужно успокоиться. Обоим. Дима — взрослый вампир. Как-то он справлялся столько лет один. Справится и теперь. Он сможет позаботиться о себе, пока мы не разберёмся в ситуации и не решим, что дальше делать. Нам бы узнать ещё, на каких основаниях его задержали и в чём подозревают. Сначала всё выясним, а потом определимся, что делать дальше. Паниковать пока рано. Железобетонная уверенность и холодное спокойствие Власова удивительным образом производят на малого должный эффект. Лёшка, шмыгнув носом, вытирает сопли, запрокидывает голову и смотрит на меня покрасневшими глазами из-под слипшихся от слёз ресниц. — А мне теперь куда? — наконец-то, вспоминая о себе, спрашивает он несколько непонимающе и растерянно. — Мне же идти-то, по сути, некуда. К Алексу я не вернусь — это точно. А сам… Я смотрю на Деньку, который тяжело вздыхает и прикрывает глаза, а после, собравшись, всё-таки отвечает: — Поживёшь пока у нас, до выяснения обстоятельств, а дальше разберёмся, что делать и как помочь Диме. Пока побудешь с нами. Я не считаю, что тебе стоит светиться или попадаться на глаза ревизорам. Одиноким вампирам, тем более твоего возраста, самим шастать по городу небезопасно. Не паникуй и не реви. Ты не один. Мы поможем. Как-то всё разрешится. Иди пока в машину. — Да, — удивительно послушно соглашается Лёха и, понурив плечи, нехотя бредёт в сторону дороги. Я тяжело выдыхаю, провожаю его взглядом и поворачиваюсь к Власову. — Ты же говорил, что никаких вампиров в доме, — негромко напоминаю, глядя на него. — Но не бросать же его одного посреди города, — неохотно отзывается Денис, тяжело вздыхает и театрально закатывает глаза — блядский Гамлет. — Поживёт у нас, пока мы придумаем, что делать дальше. — А что делать? — закуриваю, прислоняюсь спиной к клёну и спрашиваю в полголоса. — У тебя есть какие-то идеи? Лично у меня идей нет. Со мной такая ситуация приключилась впервые. — Нужно созвать совет, — немного помолчав, решает Денис, забирает у меня сигарету и затягивается. — Нужно позвонить Чернову и Сорокину. Пускай берут упырят, и вечером, в обход центральных трасс, едут в город, а мы позовём тётю Розу. Общими усилиями решим, что делать в подобной ситуации. Ты же знаешь, что безвыходных ситуаций не бывает, правда? — Я-то знаю, День, — отвечаю с тяжёлым выдохом, забираю у него сигарету и затягиваюсь, — но не слишком ли рискованно сейчас тащить упырят в город? Если сегодня арестовали Диму, одним им это не ограничится. — Сидеть на даче им тоже небезопасно, — произносит Власов крайне спокойно, но потирает подушечками пальцев старый шрам на переносице — и это выдаёт его нервозность — мы слишком долго знакомы, меня не проведёшь. — Лучше пусть будут рядом с нами. Лиля по дороге их прикроет, как-то обойдётся. — День, — тихо зову я, отбрасываю окурок и делаю шаг к Власову, подбираясь настолько близко, что мы оказываемся буквально на расстоянии выдоха. — Ночь, блядь, — криво усмехается он, оскалив клыки, но на меня театр эффекта не производит. — Что? — Мы справимся, — убеждаю тихо и твёрдо, ловлю лицо в ладони, поглаживаю подушечками больших пальцев по скулам и заглядываю в глаза. — Мы обязательно что-то придумаем. — Я знаю, — Денька будто расслабляется, на миг прикрывает глаза и накрывает мою кисть ладонью. — Только не руби с плеча. Домой мы возвращаемся в гнетущей тишине. Даже музыка в салоне не играет. В коридоре нас встречают радостные Годя и Кальцифер. Кот счастливо мяукает, а домовой расплывается в улыбке. — Хозяева вернулись! Добро пожаловать домой! — энтузиазма в моей домашней хтони резко убавляется, как только она видит Лёшку. — А что с мальчиком? — никнет плечами Годька, глядя на вампирёныша. — Столько тоски и чувства вины… — Нашего друга арестовали ревизоры, — начинаю устало, разуваюсь и прохожу в квартиру. — Лёшка — его компаньон. Он пока поживёт у нас. — Я понял, — кивает Годя, мгновенно становясь серьёзным и собранным. — Я устрою. — Срочно надо собрать семейный совет, — продолжаю тихо, проходя по квартире, и шеффлеры тоскливо шуршат листвой мне вслед. — Ты не знаешь, где тётя Роза? — Скоро вернётся с работы, — следуя за мной, отвечает домовёнок, недолго помолчав. — Только я сильно сомневаюсь, что она сможет помочь. Нужен адвокат. Нужно добиться разрешения на визиты. Попасть в департамент контроля магии далеко не так просто. Это хотя бы четвёртый уровень, а ты едва справляешься с первым. Кроме того, сотрудники ревизионного отдела… — задумывается, прикусывает пухлую губу и сверкает в полумраке коридора нечеловеческими глазами. — Как бы так сказать?.. Никогда не отличались умением прислушиваться. Пока домовёнок всё это говорит, Лёха разувается, подхватывает кота и проходит в квартиру, а Деня уже мечется по прихожей, тыкая что-то в смартфоне. — Займись Лёшкой, — тихо прошу Годю и, дождавшись кивка, перевожу взгляд на Власова. — Хорош, — решительно говорю, перехватываю на очередном круге и останавливаю. — Чего ты? — накрываю его затылок ладонью, перебирая пряди, и заглядываю в глаза. — Странно, — шумно рвано выдыхает он, убирает телефон от уха и прикрывает глаза, подставляясь под прикосновения. — Звоню Арчику, а он не отвечает. — Успокойся, — прошу негромко, прекрасно понимая причины таких метаний Дениса. — Может быть, он с вампирами пошёл куда-то гулять, — нет, не может, но Деню надо успокоить. — Может быть, телефон оставил дома. Бывает же такое. Денис качает головой, подставляется под касания и стискивает моё плечо сквозь ткань рубашки. Денька-Денька… Твой образ трещит по швам, маска сыплется, а ты всё равно зачем-то тратишь силы, стремясь казаться каноничным демоном. — Учитывая, что они с Черновым переписываются каждую минуту, не бывает, — уверенно говорит Деня. — Что-то не так, и нужно разобраться, что именно. Поначалу я, честно говоря, даже не паникую. Странные сомнения начинают закрадываться, когда Васька не отвечает на четвёртый по счёту звонок. Лёшка уже второй час мирно спит в бывшей постели Дениса, в его бывшей комнате с плотно задёрнутыми шторами. Власов возится в кухне, гремя посудой. За окнами вечереет, а во дворе начинают щебетать соловьи. Чернов, не отвечающий на звонки, на самом деле, меня очень удивляет, потому что это Вася. Вася всегда отвечает на звонки — даже посреди ночи, даже ранним утром, даже когда он в хламину. Хотя, собственно говоря, на моей практике, за двенадцать лет знакомства, с горем пополам, наберется всего с десяток раз, когда Вася был в хламину. Во всех остальных случаях, Чернов всегда держится. Вася всегда на связи. Он ответственный до охуения, и просто не может позволить себе отключить телефон. Тётушки всё ещё нет — и это тоже немного беспокоит, но я в курсе, что у покойников своя работа, которую они должны выполнять, и просто так оставить не могут. Не одного духа вызывал, знаю некоторые правила их уровня, но мне всё равно как-то неспокойно. Денис в кухне варит кофе, и, когда я молча сажусь около него, только тяжело вздыхает. — Васька не берёт трубку, — утверждает он, бросая на меня короткий взгляд, не задавая вопросов. — С нашими что-то происходит, и я никак не могу понять, что. Но хорошего явно ничего. У тебя есть идеи по поводу того, что нам стоит делать? — Лично я думаю, что нам с тобой сейчас стоит собираться и ехать к Чернову в больницу, — неохотно произношу, прикрывая глаза. Нет у меня других вариантов, и признаваться в этом не хочется даже самому себе. — Что происходит, День? — спрашиваю очень тихо, скашивая взгляд на него. — Хорошего точно не происходит ничего, — в голосе Власова звенит металл, и сам Денька — как натянутая струна. — Я на девяносто процентов из ста уверен, что вампиры арестованы. Возможно, Артур вместе с ними. Почему Вася не берёт трубку — не знаю, я его чувствую вполне живым и на нулевом уровне. Нам стоит разобраться в сложившейся ситуации, потому что ситуация эта крайне неприятная. — Знаешь, — начинаю я негромко, — если бы у нас было чуть больше информации по поводу этой ситуации, то, подозреваю, мне было бы куда-как легче настроиться на Чернова. Я просто думаю: если Артур арестован, то что с Васей? — С Васей — ничего, — немного помолчав и поразмыслив, твёрдо отвечает Денис. — Вася человек. Ему ничто не угрожает. — Ну, знаешь, — хмурюсь я и закуриваю, — Артур тоже не сделал ничего плохого. Гипотетически, ему ничего не должно было бы угрожать, но… — Артур — маг, — перебивает Денька нетерпеливо, наливает кофе и запускает мне чашку по столешнице. — Хотите или нет, всю вашу деятельность контролирует ревизионный отдел, независимо от того, светлые вы или тёмные. Артур нарушил условия договора. Его могут арестовать банально за соучастие. — Да в чём?! — мгновенно вспыхиваю я, подскакиваю, ёбнув ладонями по столу, но быстренько успокаиваюсь и сажусь на место под осуждающим взглядом Дениса. — Он ведь ничего плохого не сделал. — А вот в этом уже будешь разбираться не ты и не я, — произносит Денька, скривившись так, словно все зубы разом заныли. — Darling, если ты думаешь, что я в восторге от сложившейся ситуации, то сильно ошибаешься. Я ни грамма не в восторге. Мягко говоря, я в бешенстве. Из всего, что могло бы нам помочь оправдать ребят, по сути, у нас — только призрак почившей Катеньки. Иными словами, нам практически никто не поможет. Среди моих знакомых нет адвокатов пятого уровня. Вернее, адвокаты, конечно, есть, но в подобных вопросах они несведущи, что, естественно, усложняет нам жизнь автоматически. — И какие будут предложения? — отпив кофе и насупившись, спрашиваю, бросая на Деньку недовольный взгляд. — Миш, серьёзно, какие могут быть предложения? — устало спрашивает Денис таким тоном, словно с идиотом разговаривает. — У меня нет, ровным счётом, ни одного предложения. По-хорошему, нам бы добраться до Министерства Контроля Магим и добиться аудиенции у Зервоса, но к нему не так просто попасть. Там запись на годы вперёд. Пока до нас дойдёт очередь, пацанов уже осудят и приведут приговор в исполнение. Сразу нас слушать никто не станет, а потом это уже будет бесполезно и никому не нужно. — Кто такой этот Зервос? — спрашиваю, отпиваю кофе и, поморщившись, хреначу в чашку половину содержимого сахарницы. От глотка сиропа легче не делается. — Начальник отдела управления и контроля магии на территории Европы, — терпеливо, как маленькому ребенку, объясняет Власов. — К нему очень сложно пробиться. Очереди огромные. — А если обнаглеть и влезть без очереди? — немного поразмыслив, предлагаю я. — Исключено, Миш, — с колкой усмешкой отзывается Власов. — Это не под силу даже мне. Зервос — маг пятого уровня. Таких с десяток только во всём мире, и несколько в Европе. Его потенциал необъятен. Он энергетически закрывает весь департамент. Обойти систему не получится. С такими, как Зервос, не шутят. — Нет, — тяжело выдыхаю, качаю головой и допиваю кофейный сироп в два глотка. — Как ты сам любишь говорить? Безвыходных ситуаций не бывает. Из любой ситуации есть выход. Мы все вместе должны собраться и найти его. Нам нужно встретиться с этим Зервосом. Мы должны объяснить ему, что они арестовали не тех вампиров, что Дима никого не убивал, что Женя обратил Колю не по собственной прихоти, а по причине крайней необходимости, спасая его жизнь. Мы должны поговорить с ним о Кате, об Алексе. Мы должны расставить все точки. Нам просто необходимо с ним встретиться! — Миш, — с завидным терпением детсадовского воспитателя, зовёт меня Власов, — опомнись. Он занимается урегулированием магических вопросов в масштабах Европы. Ты серьёзно думаешь, что он станет разбираться в ситуации с какой-то Катей, с каким-то Алексом и с какими-то арестованными вампирами? Ему не до того. Он не станет этого делать. — Мы должны попытаться! — упрямо упираюсь я. — Мне нужно попасть к нему на приём! — Миша, просто вдумайся, — крайне спокойно и терпеливо просит Денис. — Зервос — маг пятого уровня. Пятого! А ты — маг первого уровня. Министерство Контроля Магии находится вообще вне зоны твоей досягаемости. У тебя, после банального, элементарного скачка с нулевого на первый, не всегда сил хватает, чтобы подняться на ноги, а ты, на секундочку, собрался на пятый уровень? Нет, серьёзно? Это даже не попахивает самоубийством — это откровенно им тащит! Если ты думаешь, что я позволю тебе совершить такую хрень, то ты ошибся. Мы и так просрали слишком много времени. Я не готов жертвовать тобой ради спасения кого бы то ни было. Любые вампиры, любая нежить — кто бы там ни был ещё! — все они — чужие мне. А ты — родной. Как ты думаешь, кем и ради кого я готов пожертвовать? Молча встаю, подхожу к нему, тяжело выдыхаю и накрываю плечи ладонями, легко сжимая сквозь ткань — напоминаю, что я рядом. И нагло пользуюсь выигранным временем, чтобы получше сформулировать мысль. — Послушай меня, пожалуйста, — начинаю тихо и максимально мягко, осторожно поглаживая Власова по плечу. — Я не собираюсь никем жертвовать. Я не собираюсь умирать. Я собираюсь решить вопрос. — Зорин, да ты не слушаешь меня! — психует Денька, уворачиваясь и уходя от прикосновения. — Ты же совершенно не понимаешь, о чём я говорю здесь! — заводится моментально, и я понимаю, что успокоить не смогу, пока он сам не иссякнет. — Как до тебя не доходит, что, после подобного скачка, если он у тебя и получится, ты можешь просто банально не вернуться?! — Денис подскакивает, наворачивает круг по кухне, а посуда на сушилке начинает опасно звенеть. — Это настолько выжмет тебя на энергетическом уровне, что ты потом не сможешь даже открыть глаза! Ты умрёшь! Умрёшь, а я даже ничего не смогу сделать! Я не смогу поделиться с тобой энергией! Я не смогу тебя вытащить! По той простой причине, что подобная глупость — это твой выбор! По той простой причине, что ты для себя решил, кем ты готов жертвовать, а кем — нет! А у меня ты спросил, к чему я готов, а к чему — нет?! У меня спросил, чего я хочу?! Нет, ты не спросил! Ты почему-то считаешь, что вправе самостоятельно принимать подобные решения! А я считаю, что на хую видал всё это самопожертвование! Я уже однажды потерял тебя по собственной глупости, и не хочу теперь терять по твоей! Я не позволю тебе скакнуть настолько далеко, чтобы загубить себя — и мне откровенно наплевать, что ты по этому поводу думаешь! — Деня, — делаю шаг вперёд, перехватываю его за плечи на заходе на очередной круг, прижимаю к груди и шепчу на ухо: — Мы должны помочь пацанам. Ты же всегда всем помогаешь, — Денька всё ещё пытается трепыхаться, но хватка у меня крепкая, тон спокойный, и Власов вроде ведётся. — Ты же, несмотря на свою природу, ещё никогда никому не отказывал в помощи. — Я готов помогать, Миша, — с тяжёлым выдохом произносит Денис, медленно расслабляясь в моих руках. — Я готов вытаскивать с того света, готов спасать тех, кому это нужно. Но не ценой твоей жизни. — Почему ты так уверен, что я умру? — спрашиваю, немного отстраняясь и заглядывая в его потускневшие зелёные глаза. — Почему не хочешь попробовать? — Потому, Миша, что я — не Лиля, — устало объясняет Денис, плюхается на стул и смотрит на меня снизу вверх; я присаживаюсь на корточки рядом. — Я могу только забирать боль. Мне не дано исцелять. Я демон, — каждое слово даётся Власову с огромным трудом, он никнет так, будто этот разговор высасывает последние силы. — Если мы попробуем, и я окажусь прав, а в девяносто девяти процентах случаев я прав, то забирать боль будет уже не у кого. Ты умрёшь ещё до того, как я попытаюсь это сделать. Умрёшь у меня на руках. Твои магические способности не допускают подобных энергетических затрат. Даже если открыть портал, в тебе банально не хватит энергии, чтобы пройти сквозь него и остаться живым. Тебя не пропустит поле. Чтобы пройти сквозь него, тебе придётся умереть, а наша жизнь — не сказка, хоть в ней и присутствует магия. Воскресить тебя никто не сможет. Нам нужно искать другой вариант. — Денька, — шепчу на грани слышимости, встаю на колени и обнимаю его, прижимая лбом к плечу, поглаживая по затылку. — Нет у нас других вариантов, родной, — качаю головой, утыкаюсь носом в шею и поглубже вдыхаю знакомый цитрусовый аромат парфюма с тёплой кожи. — Есть только этот.